Ирина Хотина — Разве все уже сказано до меня?" Главы 19-20.

— Законы кармы и неразрывно с нею связанная реинкарнация — это не что-то далекое и ненужное. Это наша повседневная жизнь, это те события, которые постоянно случаются с людьми, и которым они, в силу своих малых знаний, не могут найти достойного объяснения. Вся наша жизнь — это бесконечная цепочка причин и следствий, только иногда между ними лежат расстояния длиною в несколько жизней. А что касается Иисуса, то так сложилось исторически, что церковь получила на него эксклюзив, создав мыслями и молитвами миллионов верующих мощный эгрегор христианства. Был ли он, в самом деле, «воплощением Логоса», то есть земным воплощением Бога? Нет.

— Почему вы так уверены, Кэтрин? — Спросил Джеймс.

— Духовные личности божественного уровня не могут воплотиться на земном плане. Максимум на какой-то короткий срок они способны принять вид живого человеческого тела. Дело в том, что их вибрации настолько высоки, что для них физически невозможно воплощение длиною в человеческую жизнь. Их общение с людьми происходит, как правило, на духовном уровне.

-— Тогда Иисус стал такой личностью, приняв достойную смерть и искупив свою карму. — Настаивал Джеймс. —— Вы не согласны с тем, что его душа вышла из ее колеса? Мне кажется, что его урок состоит в том, что каждая душа, проходя из жизни в жизнь, путем очищения и расширения своего сознания может подняться на самый высокий уровень.

— Например, до уровня бога? — Усмехнулся Макс.

— А почему бы нет, если все мы дети Бога, такие же, как и он? Просто каждая душа стоит на своей ступени развития. Смысл прожитых ею жизней заключается в том, чтобы подняться, как можно выше и освободиться от груза кармы. — Джеймс на удивление все больше и больше выказывал свою приверженность кармической теории.

— Тогда, как насчет любви? — Стал подначивать его Макс. —— Ведь именно из любви к людям Бог-Отец послал своего сына на землю. И из любви к человечеству Христос принял мученическую смерть. Если же души просто меняют физическую оболочку, то это значит, что между людьми не существует истинной Любви? Это все условность?

Про условность любви мне не понравилось, поэтому я решила возразить Максу.

— Бог любит нас всех, потому что все мы его дети. Он никого не посылает на смерть, тем более из любви. Он вообще никуда никого не посылает. Его главное стремление — дать душе полностью реализовать тот выбор, что она сделала. И не его вина в том, что человек в силу своих мыслей, поступков или невежества предпочитает искупить свою карму болезнями, несчастьями или смертью.

— Вы хотите сказать, что у Христа были свои собственные грехи, за что он и поплатился? Но Церковь учит, что он был безгрешен. — Это заявление Джеймса показало еще раз насколько его эзотерические взгляды недалеки от религиозных.

— Сэр, религия исходит из того, что Иисус — живое воплощение Бога, ссылаясь при этом на канонические Писания. Но в текстах описан прежде всего человек, очень непростой, порою противоречивый, подверженный всплескам самых разнообразных эмоций. Эмоции сопровождаются словами. За ними стоят мысли. Каждая мысль — мощный поток энергии. Какой? К сожалению, не всегда положительной.

— Кэтрин, разве слова о справедливости, милосердии, всепрощении — это не положительная энергия?

— Еще какая положительная. Но ведь были сказаны и другие слова, которые в конечном итоге и привели на крест. «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее», потому что, по его мнению, «враги человеку — домашние его». Или другой пример: городам, не принявшим его учеников, в гневе он обещает участь пострашнее, чем Содому и Гоморре.

— Но он стремился донести до людей свое учение.

— Сэр, позвольте мне еще раз повторить. Мы говорим не об историческом аспекте происшедшего, хотя бы потому, что мой взгляд на эти события диаметрально противоположен вашему. Мы пытаемся рассуждать о применении законов кармы к судьбе каждого человека, в том числе и такого, как Иисус. Церковь учит, что он не совершал греховных поступков, но многие его высказывания не укладываются в представление о нем, как о кротком агнце.

— Вы имеете в виду те, где он говорит, что «царствие небесное нужно брать силой»?

— Совершенно верно. И о том, что «не мир пришел принести на землю, но меч». И об огне, который он пришел низвергнуть на землю. И «очень желал бы, чтобы он побольше разгорелся». А если сюда добавить знаменитое: «кто не со мной, тот против меня», то картина получается совершенно неоднозначная. И таких слов было произнесено немало.

— Вы считаете, что он ответил за эти слова?

— Не только за них. Перед словами были мысли, а после слов последовали поступки.

— Поступки? Какие?

— Сэр, все описано евангелистами. Нужно просто их внимательно читать, задавать себе вопросы и искать ответы. Надеюсь, вы понимаете, у меня нет ни малейшего желания каким-либо образом задеть ваши религиозные чувства своим представлением о земном служении этого человека. Давайте сойдемся на том, что это была высокая, чистая душа, охваченная стремлением принести пользу своему народу. Но он совершил трагическую ошибку, на которую имел право как человек. Это был его выбор, и он полностью его реализовал.

Не дав мне перевести дух, в разговор вступил Макс.

— Если над человеком довлеет карма, значит, его жизнь уже заранее предопределена, и он уже не в праве ее изменить? О каком выборе ты говоришь?

— С одной стороны, да, выбор был сделан душой перед ее воплощением. Законы кармы предопределяют многое в жизни человека. Начнем хотя бы с рождения. Ведь не просто так кто-то рождается в странах с низким уровнем развития, или, допустим, в семье алкоголиков, а кто-то в королевской семье, или, как вы, сэр, британским лордом.

— Вы хотите сказать, Кэтрин, что у меня с кармическими грехами все в порядке? — Улыбнулся мне этот самый лорд.

— По всей видимости, да. Но давайте вернемся к выбору. Каждый день, каждую минуту человек стоит перед выбором. Даже мы, сидящие здесь, его делаем, я — рассказывать ли вам о карме, а вы — слушать ли меня? — Я вопросительно посмотрела на них.

— Рассказывать, рассказывать. — Получила я их согласие.

— Говоря о выборе, безусловно, имелся в виду тот, что определяет судьбу. Хотя иной раз не знаешь, какая мелочь может привести к запуску кармического механизма. Недаром существует столько примет —— с какой ноги встать или что одеть. Нам не просто дают выбор, нас им испытывают, как было в случае с тем человеком, которому удалось избежать смерти в одном из терактов. Мы предположили, что он мог отправиться к священнику, а тот бы ему посоветовал молиться Богу о своем счастливом спасении. И, тем не менее, смерть его настигла в похожей ситуации. Конечно же, в происшедшем с виноват сам человек, но я не снимаю ответственности и со священника.

— За что, Кэтрин? А как же террористы? — Возмутился Макс.

— О террористах отдельный разговор. Если бы религиозные воззрения позволили священнику более глубоко вникнуть в знания божественных законов, то он с помощью несложных техник докопался бы до кармической причины, по какой человек попал в подобную ситуацию, и подсказал бы ему, как ее устранить. Например, выяснилось бы, что в своем прошлом воплощении он сам был бандитом, разбойником или террористом, взявшим на себя право убивать ни в чем не повинных людей. Но, к счастью для него, не очень в этом преуспел, поэтому получил отсрочку. Встает вопрос: а для чего ему ее дали? Для вот этого самого выбора, меняющего судьбу: жить, ни о чем, не думая, как раньше, считая себя везунчиком, или встать на путь очищения и осмысления, изменив свои мысли, отношение к происходящему, что, в конечном счете, искупает карму. Да, как видите, все предопределено предыдущей жизнью, но и выбор оставлен.

— Подожди, ты хочешь сказать, что люди, погибающие в терактах, в прошлых жизнях сами их устраивали, а теперь за это расплачиваются своей смертью?

— Как правило, лишали жизни других людей. В этом и состоит вся проблема. В этом воплощении они прожили, с нашей точки зрения, достойную жизнь, и вдруг такая несправедливость. Поэтому нам и кажется, что «нет правды на земле». Классик утверждал, что ее нет и выше. Но он заблуждался. Случайностей не бывает.

— А дети? Дети тоже наказываются? Почему они погибают?

— Макс, я сейчас скажу вещи, которые поначалу очень трудно принять. Но если вдуматься, они многое объясняют. Каждая душа воплощается со своим грузом ответственности, и от этого будет зависеть выбор в ее жизни. Существует много причин, по каким погибают дети и даже младенцы. Одна из них та, что в прошлых жизнях души этих детей в результате каких-то действий не дожили до отведенного им возраста, то есть не прошли предназначенного пути. Не использовали того запаса энергии, что каждому предопределен его кармой, поэтому в этой инкарнации их задача провести на земле недостающее время и, тем самым, заплатить кармический долг. Иногда этот срок очень короткий.

— Принять это невозможно. Как объяснить матери с такой нелепой точки зрения причину ее трагедии?

— Очень сложно. Но еще сложнее донести до родителей, почему такая душа решила воплотиться именно у них.

— Ты хочешь сказать, что на это были веские основания?

— Вне всякого сомнения. Вполне вероятно, в прошлых жизнях по их вине кто-то терял своих детей. И сейчас в данной им трагической ситуации они отрабатывают кармический долг. Это следствие причин, к сожалению, не видимых.

Макс замолчал, осмысливая услышанное. Но разговор продолжил Джеймс, возвращая его в прежнее русло:

— Каковы же другие причины ранних смертей, Кэтрин, помимо тех, что видны нам, окружающим? Я имею в виду болезни, несчастные случаи.

— Дело в том, что в возрасте до семи лет, а по некоторым источникам, до двенадцати, любой родившийся человек отрабатывает ту часть кармы своих предыдущих воплощений, которая, что называется, зашкаливает. Этим обусловлены болезни и несчастные случаи у детей. Если бы я сейчас разговаривала с женщинами, они согласились бы со мной, насколько болезненны современные дети. И если груз слишком тяжел, то возможен и смертельный исход. Этот закон суров, и обойти его не дано никому. Я не могу говорить обо всех случаях, но у погибших карма переполнена настолько, что им отказано в выборе. У других выбор значительно сужен тем, что после несчастного случая или болезни они остались калеками. Представляете, какой груз им необходимо снять с души, если они поставлены перед необходимостью отработать свою карму таким жестоким образом? Но и тем, кто выжил без каких-либо последствий, нужно очень много думать. Для этого им и дается жизнь.

— О чем?

— Об очень многом. То, о чем мы говорим, занимало умы людей тысячелетиями. Любой мыслящий человек рано или поздно задает себе вопросы о Божьей справедливости, о своем предназначении, о неотвратимости судьбы. Ответы приходят с духовным ростом. И не имеет значения, к какому вероисповеданию причисляет себя человек, потому что суть всех религий одна — единый Бог. Более того, для понимания этой истины душа последовательно проходит реинкарнации не только в мужском и женском обличье, но и выбирает национальности, относящие себя к разным религиозным конфессиям. Мы вернулись к тому, с чего начали: почему религиозной номенклатуре не выгодно признание реинкарнации.

Я перевела дыхание. В это самое время мужчины, сидевшие рядом со мной, воскликнули в один голос:

— Кэтрин, но это действительно невозможно!

— В этом и состоит вся трагедия. Если бы очередному шахиду, по глупости и примитивности мышления решившему лишить себя жизни вместе с десятком других неверных, объяснили, что ему предстоит отработать свой грех, родившись в следующем воплощении евреем в Америке или Израиле, которых он так ненавидит, для того, чтобы погибнуть от рук арабского фанатика или потерять в подобной ситуации близких, он бы никогда не пошел на такое грязное дело. Но, к сожалению, объяснить некому. Свою карму он отработает, можно не сомневаться. Беда в том, что когда это случится, люди будут думать: как несправедливо устроен мир, погиб ни в чем не повинный человек. Знаете, что при этом произойдет? Значительно утяжелится общая карма Земли.

—— Кэтрин, ты считаешь, что нужно упразднить все религии? — В ужасе спросил меня Макс.

— Упаси Бог! Если человеку в его общении с Богом нужен посредник в виде определенной религии, то в этом нет ничего плохого. К счастью, за последнюю сотню лет человечество стало значительно терпимее в вопросах вероисповедания.

-— И все же людям не хватает понимания того, что любая негативная мысль будет обязательно отработана. В следующей жизни ярый католик родится в протестантской семье, и наоборот. — Видимо, для Джеймса эта тема была чувствительна.

-— А антисемит на своей шкуре испытает, что значит быть евреем? — С некоторой долей сарказма спросил Макс. — Но зачем это нужно, Кэтрин? Зачем человек должен идти по этому кругу?

— Чтобы понять, что Богу никакие религии не нужны. Они нужны только людям. Богу нужно от нас, прежде всего, понимание Его законов.

-— Мне всегда казалось, что изучение этих законов — прерогатива Церкви.

-— К сожалению, так представляется не тебе одному. Поэтому люди предпочитают ходить в церковь, мечеть, синагогу или буддийский храм и произносить непонятные тексты молитв, написанных сотни, а то и тысячи лет назад.

-— А что, можно обращаться к нему напрямую, своими собственными словами? Почему же он отвечает не всем?

— Ты ошибаешься. Ответы получают все. Нужно уметь их читать. Жизнь человека, его успехи или неудачи и есть ответы на бесконечные обращения к нему. Если же человек погряз в своих проблемах и ждет от Бога чуда, а его нет, это значит, что своими поступками в прошлых воплощениях он перекрыл возможности его получить.

— Неужели Бог злопамятен настолько, что помнит все людские грехи?

— Их помнит не Бог, а сама душа человека. Это мы, люди, воспитанные на религиозных традициях, считаем, что грех — это нарушение моральных норм или заповедей в этой жизни. А на самом деле — это сумма отрицательной энергии, накопленная душой за все имевшие место воплощения. Бог лишь следит, чтобы кармические законы выполнялись безо всяких исключений.

— Тебе не кажется это несколько неправильным, хотя бы с педагогической точки зрения — отвечать за то, чего не знаешь, не помнишь? По-моему, было бы более справедливо получать наказание сразу же после проступка.

— С одной стороны так и происходит. За многие свои плохие мысли, отрицательные эмоции, и, конечно, за поступки, человек расплачивается в этой жизни. Но на самом деле, в том, что карма реализуется не сразу, есть великая божественная мудрость. Человеку дается возможность искупить свой грех.

— Каким образом?

— Ну, например, убийца может родиться калекой, чтобы, пройдя горький путь физического страдания и унижения, очиститься. При этом его душа получит урок, который она не забудет никогда.

Опять воцарилась пауза, прерванная вопросом Макса:

— Кэтрин, откуда ты все это знаешь?

— Знания даются тем, кто для них открыт. Сейчас они льются широчайшим потоком. Вспомни, сколько известных людей в наши дни увлеклись философией Востока, а кто-то принял буддизм как религию.

— Ты тоже? — Моментально прореагировал Макс на мои слова.

— Я — нет.

— Почему? — Это уже спросил Джеймс.

— Потому что, принимая и разделяя многие постулаты буддизма, я не могу принять основного — что человек приходит в эту жизнь для страданий. На мой взгляд, это негативная программа. Я не готова к ее принятию.

—— А для чего же человек приходит в эту жизнь? — Улыбаясь, спросил Макс.

— Сейчас я точно знаю, для счастья и для любви. Но давай вернемся к вопросу о восточной философии. Вам, как битломанам, должна быть хорошо знакома знаменитая фраза Леннона: «христианство как религия должно отмереть». Нет сомнений, что он имел в виду учение о реинкарнации, ставшее для него откровением.

-— После этого у него начались крупные неприятности. Меня отталкивает такая радикальность — Жестко возразил мне Джеймс.

— Если вы заметили, сэр, меня тоже. Но только широкое внедрение в умы людей учения о карме и реинкарнации может остановить новую страшную волну религиозного фанатизма.

— Вы говорите об исламском фундаментализме?

— Учение о карме выводит на поверхность всю бессмысленность поступков этих людей. Может быть, поэтому сейчас многим открываются эти знания.

— Все равно, Кэтрин, процесс, к сожалению, идет очень медленно. — Джеймс говорил с неподдельной грустью. —— Вот если бы на международном уровне была принята программа преподавания во всех школах мира, независимо от вероисповедания, уроки кармических законов, наравне с математикой или физикой, то...

— Тогда христианство как религия точно отомрет. — Со смехом продолжил Макс.

На этом разговор можно было бы и закончить, но, взглянув на хозяина дома, я поняла, что он чем-то обеспокоен.

— Простите меня, сэр, со мной иногда случается, вдруг начинаю много говорить. Я, должно быть, в каких-то словах была неосторожна ...

— Нет, Кэтрин. Я спокойно отношусь к чужим взглядам, и уже этим, как вы только что заметили, не отягощаю свою карму. — Помедлив немного, он спросил. — Вы упоминали о Богине. В последнее время появилось много религиозных течений, объединивших ее сторонников или поклонников. Вы принадлежите к одному из них?

— Нет. Я вообще не принадлежу ни к какой религии, ни к какой секте. Ни кому не поклоняюсь. Это для меня противоестественно. Я человек не религиозный, но искренне верящий в Бога, единого Бога для всех, и считаю, что, являясь высочайшей энергетической субстанцией, он осуществляет свои функции через непреложное выполнение ряда законов, нарушить которые не позволено никому, даже ему.

— Но вы упоминали о Богине ...

— Да, сэр. Потому что один из важнейших законов Вселенной — закон дуальности. Все имеет два противоположных полюса: плюс — минус, день — ночь, свет — тьма, добро — зло, инь — ян, мужское начало и женское. Вот и он дуален в своей сущности, имея в себе мужской и женский аспекты: Бог и Богиня. Именно по этому подобию и устроен человек, в каждом из нас есть элементы мужского и женского начала. И, как Они не могут друг без друга, так и в каждом существе заложена эта тяга к божественному соединению, мужчина ищет женщину, женщина — мужчину. Ты спрашивал о любви? — Я обратилась к Максу. —— Теперь понимаешь, насколько любовь реальна?

— Кэтрин, почему же ни в одной современной религии нет упоминания о Богине? — Вернул меня к интересующей его теме Джемс.

-— Вы не правы, сэр. В сохранившихся до наших дней языческих религиях Богиня, под разными именами, присутствует. Ее нет в христианстве и мусульманстве, монотеистических религиях, берущих свое начало в иудаизме. В свое время иудейские пророки и жрецы потратили много сил на искоренение культа богини Астарты, объявив ее храмы оплотом греха.

-— И чем им помешали храмовые проститутки? — Проворчал Макс.

-— Своим несоответствием идее монотеизма.

-— А христианская троица — это монотеизм? Как ты говоришь, Бог-отец, Богиня-мать? А кто же третий?

-— Принятие христианством на ранней стадии своего развития догмата о Троице — это преломление язычниками, коими они на самом деле являлись, идей монотеизма. Только так, посредством третьего —— Святого Духа, можно было соединить величайшую духовную силу — Бога, с жившим и принявшим земную смерть человеком — Иисусом.

-— Как же сегодня можно интерпретировать этот образ? — Спросил Джеймс.

-— Бог-отец — сила, стабилизирующее начало, разум, статика. Богиня –движение, эмоции, чувства. Святой Дух — Любовь между ними. — Чуть помедлив, я добавила. — Кстати, именно Богиня спешит к душе, когда та просит о помощи

— Откуда вы знаете? — Оживился Джемс. —— Теоретически, или вы столкнулись с этим лично? — По его тону я поняла, что мой ответ для него крайне важен.

—— Столкнулась, — очень тихо сказала я.

— Вы видели ее, Кэтрин? Опишите мне ее, пожалуйста.

— Прекрасное лицо, черные волосы, уложенные в замысловатую прическу, и огромные миндалевидные зеленые глаза ...

— ... без зрачков. — Шепотом докончил мою фразу Джеймс.

— Вы с нею общаетесь, сэр? Вы можете мне рассказать?

Он утвердительно кивнул головой. Потом бросил вопросительный взгляд на Макса, желая понять его реакцию на наш диалог. Но Макс сделал непроницаемое лицо.

—— Это случилось несколько лет назад, — взвешивая каждое слово, начал он. — Я серьезно заболел. К счастью, это была не онкология, но заболевание меня беспокоило. Как часто бывает в подобных ситуациях, я вспомнил о Боге. Правда, не стал примерным прихожанином на радость местному священнику, а просто в те моменты, когда боль немного отпускала, своими словами молил о помощи. Может быть, это именно то, о чем вы говорили. — Джеймс обратился в мою сторону. — В один из таких моментов перед моими глазами появилось женское лицо, очень схожее с тем, какое описываете вы, Кэтрин. Сначала я подумал, что это галлюцинации, наглотался разных таблеток, а теперь мерещится. Но видение повторилось вновь, на этот раз, обещая мне скорое выздоровление. И я, в самом деле, поправился, но не по мановению волшебной палочки, а по прихоти судьбы — она свела меня с врачом, которых сейчас называют натуропатами. Это произошло, когда, возвращаясь с очередного обследования и будучи очень расстроенным, я врезался на светофоре в стоящую впереди машину. Водителем ее и оказался тот самый врач. Узнав о моих проблемах, он предложил свою помощь. Я не счел нужным отказаться, более того, доверился ему полностью, и через какое-то время почувствовал значительное улучшение.

Он прервал свой рассказ, обдумывая, как мне показалось, стоит ли продолжать его дальше. Но это было настолько, видимо, для него важно, что после продолжительной паузы он заговорил вновь:

— Само собой, с этим человеком у меня сложились дружеские отношения. Его, так же как и вас, Кэтрин, занимали вопросы духовности и метафизики. Мы много общались с ним на эти темы. Из всей многообразной литературы, которую я читал по его рекомендациям, меня больше всего заинтересовала та, где рассказывалось о возможностях развития экстрасенсорных способностей. Вы же видите, Кэтрин, я увлекающийся человек. Меня заинтересовал скраинг.

— Если я правильно вас поняла, сэр, вы открыли у себя способность считывать информацию на уровне подсознания, используя определенную технику для получения предсказаний.

— Предсказания — это громко сказано. Я пробовал различные методики, но ничего не получалось. Однажды в эзотерическом магазинчике увидел хрустальный шар и в этот момент почувствовал сильнейший спазм в области солнечного сплетения. К тому времени я уже был человеком подготовленным и без особого труда догадался, это мое подсознание подает знак, что поиски закончились. Я стал много и настойчиво работать в этом направлении, но без особого успеха. Потом, резко охладел, подумал, что мои способности запрятаны, видимо, так глубоко, что мне не дано их обнаружить. А через несколько месяцев спазм опять повторился. Когда я вновь обратился к своему шару, то вначале увидел лицо с зелеными глазами, которые говорили мне: «Теперь можно. Смотри». Не доверять у меня не было серьезных оснований. Поначалу меня как бы учили, показывая то, что в скором времени подтверждалось. Например, я мог увидеть какого-нибудь знакомого на больничной койке и узнать о степени тяжести его заболевания. Иногда мне показывали его исход. Однажды я увидел свою дочь в подвенечном платье и с ребенком на руках, это был мальчик. В тот момент у нее даже мыслей не было о замужестве. Но потом очень скоро она встретила молодого человека, который стал ее мужем. А недавно у нее родился сын, мой внук Ричард.

— Сэр, а Богиня? Она является вам?

— Да, Кэтрин. Это она руководит процессом, когда мне следует смотреть в мой хрустальный шар. Так было и сегодня. Мне показали машину и сидящую в ней женщину. Поэтому я выехал из дома, хотя до этого совсем не предполагал никаких поездок.

— Так вот почему, Джеймс, ты так удивился, встретив нас! — Весело воскликнул Макс.

Но Джеймс напряженно молчал, не откликнувшись на его шутливый тон. А потом обратился ко мне с горящими глазами.

— Кэтрин, я увидел не только это. Мне показали, что эта женщина будет очень богата. Я бы сказал, сказочно богата. Ей будет дано пошатнуть моральные устои общества. Но за это придется заплатить высокую и страшную цену.

— И вам показали эту цену?

— Нет. — Он опустил глаза.

—— Любовь моя, не думай об этом. — Говорил мне Макс, когда мы возвращались поздно вечером. — Джеймс просто спятил, возомнив себя новым Нострадамусом. Спи.

Я закрыла глаза, но спать не хотелось, потому что в ушах до сих пор звучало странное предсказание.

Раньше, до того, как я стала заниматься регрессиями, сама с превеликим удовольствием ходила к гадалкам, ясновидящим и астрологам в обычном житейском стремлении узнать свое будущее, особенно когда с Павлом уже было жить невмоготу, а на горизонте ничего не светило. Сколько за свою жизнь я слышала рассказов о том, как цыганки предсказывали человеку судьбу, хотя их об этом не просили. Но вот чтобы таким образом! Ясно, что меня предупреждают. Только о чем? Буду сказочно богата! Но мне и сейчас не на что пожаловаться, может быть, у кого-то есть и больше, но мне-то не нужно. Пошатну моральные устои! Это я, которая каждый свой поступок сверяет с тем, что «скажет княгиня Марья Алексевна»? Бред! Наверное, Макс прав, не надо об этом думать. А о чем? О нем?

Я открыла глаза и посмотрела на него. Он спокойно и уверенно вел машину, потом поймал мой взгляд и сделал то, что делал обычно, к чему я быстро привыкла и чего хотела: взял мою руку и поднес к губам.

— Кэтрин, я не предполагал, что тебя так волнуют духовные вопросы.

— Тебя это как-то тревожит?

— Нет, наоборот, я рад каждый раз открывать тебя с новой стороны. — Потом, улыбнувшись, продолжил. — Знаешь, в детстве, когда я попадал в незнакомое место, у меня часто возникало ощущение, что я уже здесь бывал. Даже какие-то картины вставали перед глазами как в тумане. И еще, я часто мог предугадывать события, особенно связанные с мамой. Возвращался из школы и знал, что ее нет дома, потому что она сейчас в магазине или у знакомой. Шел прямо туда и всегда ее там встречал. Это было, как игра. О чем это говорит?

— Ты был с ней тесно связан кармически. По всей видимости, встречались во многих воплощениях.

— А с тобой? Может быть, поэтому меня так потянуло к тебе с первого дня?

— Может быть. Я никогда об этом не задумывалась.

ГЛАВА 20. ПРОДЕЛКИ ДЖИНА ЖЕНСКОЙ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТИ.

Утром за завтраком Маргарет попросила нас никуда надолго не исчезать, так как к вечеру она ожидает в гости свою младшую сестру Элизабет с приятелем и еще парой-тройкой друзей. И пообещала, что мы не пожалеем об этом вечере, так как Бетти сама по себе очень интересный человек. Она журналист, освещающий в одном из крупных изданий культурную жизнь Лондона. И друзья, которых она привезет, наверняка, заслуживают того, чтобы с ними познакомиться.

Не знаю как другие, а я точно не обманулась в своих ожиданиях, потому что среди этой разношерстной компании лондонского бомонда нашла подтверждение тому, что иду правильным путем, и мне посылают людей и события, которые и называются счастливым случаем. Поэтому предсказания сэра Джеймса благополучно забылись сами собой.

Его звали Алан Фирт. Это был молодой мужчина, лет двадцати восьми— тридцати, высокий, худощавый, одетый во все черное, в очень плохом расположении духа. Сначала я подумала, что как все непризнанные гении, он просто капризничает, стараясь, тем самым, привлечь к себе как можно больше внимания. Вокруг него суетилась подружка, рыжеволосая деваха, доставшая его своим сюсюканьем и навязчивой заботой. Они были настолько живописной парой, и отвратительное настроение Алана настолько бросалось в глаза, особенно на фоне моего счастливого восприятия жизни, что при первом же возможном случае я постаралась выяснить причину его раздражения. Лучше всех, понятное дело, об этом была осведомлена Бетти.

— У Алана кризис. Обычная вещь у творческих людей. Его последняя коллекция провалилась. На днях Мили Эдвардс в своем обзоре новых работ молодых художников-модельеров написала, что он не просто вчерашний, а позавчерашний день. Что он не оправдал тех надежд, которые подавал несколько лет назад. Что в его новой коллекции она не только не увидела полета фантазии, но даже не почувствовала слабого ветерка новизны. Ну, и прочая ерунда, написанная рукой мастера в солидном модном издании.

Она говорила громко, не стесняясь его присутствия, придавая своему голосу соответствующую окраску, отчего казалось, что шпарит эту обидную для него галиматью наизусть. Глядя на него, мне подумалось, что на его месте я давно бы уже взорвалась и уж точно как-то обозначила свое отношение не только к какой-то там Мили Эдвардс, но и вообще ко всем этим критиканам, которые сами ничего создать не могут, а лезут о чем-то судить. Он же продолжал сидеть, как ни в чем не бывало, чем вызвал мое восхищение и уважение. А потом устало произнес:

— Да нет у меня никакого кризиса. Врет твоя Мили Эдвардс. Я просто устал эпатировать публику. Я перерос это.

— И, тем не менее, раньше у тебя было полно новых идей, от которых все визжали...

— Да этих идей и сейчас полно, их просто не заметили. Вам нужен хаос, несуразица, фантасмагория, вы от того визжите. А мне этого уже не нужно. Я открыл для себя совершенно другой мир.

— Но его до тебя открывали все, кому не лень. Мили говорит, что ты утратил свою индивидуальность, свое «я». Ты был ярок, нестандартен. Ты фонтанировал новыми формами. А теперь ты такой же, как все.

— Бетти, ведь ты же умная женщина. Неужели ты не понимаешь, что искать новое там, где до тебя работали другие, намного сложнее и интереснее? Посмотри вокруг, на первый взгляд мы все одинаковые: голова, тело, руки, ноги. Причем каждая из этих частей находится на своем месте, и если, не дай Бог, рождается ребенок без рук или ног, мы говорим, что это патология, заболевание. Но даже имея одинаковое строение, мы все разные, ни один не похож на другого. Я сейчас подошел к такому состоянию, когда эпатаж для меня такое же уродство, как если бы у человека вместо головы было совсем другое место. Я увидел красоту в классике, в ее совершенных линиях и хочу искать новое именно в этом.

— Но Алан ...

— Хватит, Элизабет, передай своей Мили, что мальчик стал мужчиной.

Ну, как тут не завизжать или не захлопать в ладоши. Алан, милый, мне тебя послала сама судьба. Уродство, эпатаж? Да не дай Бог. Наша публика будет не визжать, а устраивать овации, потому что мы будем нести гармонию и красоту, без какой-либо патологии.

После обеда, когда гости и хозяева разбрелись по дому, я обнаружила Алана в бильярдной. Вдохнув поглубже, обратилась к нему:

— Простите, я вам не помешаю?

— Нет. Ради бога. Хотите партию?

Я обожала играть в бильярд, но на компьютере, и в этом достигла совершенства. А вот с настоящим повезло меньше, видела его только в кино. Поэтому сейчас не рискнула. Тем более что Алану нравилось гонять шары самому, вбивая их в лузы мощными резкими ударами, наверное, каждый раз при этом представляя Мили Эдвардс. Зачем же лишать человека удовольствия?

— Алан, я очень внимательно слушала ваш разговор с Элизабет...

— Я это заметил. Еще раз прошу прощения, если своим плохим настроением испортил вам вечер.

— Я хочу взглянуть на вашу коллекцию. Мне бы хотелось побывать у вас в мастерской.

— Вы хотите что-то купить? — Он окинул меня профессиональным взглядом с ног до головы — Думаю, что найду для вас кое-что интересное.

— Не только. Мне бы вообще хотелось посмотреть на ваше новое направление, что такого необычного вы сумели найти там, где все уже давно придумано и отработано.

— Вы — иностранка, из России. Мэгги что-то говорила про вас. — Он напряг свою память. — У вас ювелирный бизнес, вас называют Бриллиантовой королевой и ...

Вот так рождаются легенды! Ай да Макс, ай да, сукин сын!

— И Кэтрин принципиально не носит украшения. — Это вошел Макс (легок на помине). — Я думаю, что это наша недоработка. И я ее обязательно исправлю. — Он мягко и нежно поцеловал мою руку. А потом обратился к Алану. — Если не возражаете, мы посетим вас сразу же после каникул.

— Как ты догадался, что я хочу взглянуть на его работы? Я ведь тебе ничего не говорила. — Спросила я, когда мы остались одни.

— А тебе не надо мне ничего говорить. Только подумай, и я уже буду знать. А когда буду знать, сделаю все, что в моих силах.

— Макс, за что мне это счастье?

— А мне?

В первые же январские дни мы встретились с Аланом и пришли в восторг от работ друг друга, и от идеи реализовать свои замыслы с их помощью. Поскольку и у него, и у меня уже были готовые коллекции, в первом опыте мы решили совместить их, чтобы в ближайшем будущем на основе оригинальных идей приступить к совместной разработке новых.

— Вот видишь, любовь моя, ты нашла модельера мужчину. — Обсуждение с Максом впечатлений прошедшего дня мы продолжили, уже ложась в постель. — А когда-то боялась, что я приведу женщину. Это я теперь должен быть настороже.

— Не смеши меня. Поменять тебя на другого? Если бы в дополнении к твоим профессиональным способностям адвоката и любовника ты был еще и профессиональным модельером, разве мне нужен был бы Алан? А что касается женщин, то это как раз впереди. Если есть модели, значит, должны бать манекенщицы. Молодые, красивые, длинноногие, с прилагающимися к ним стандартами. Только скажи мне сразу, когда приглядишь себе какую-нибудь. Не обманывай меня и не мучай. Хорошо?

Я ждала, что он сейчас успокоит или, наоборот, опять разожжет во мне неуверенность и страх его потерять, а именно этого я всегда боялась, даже когда не была с ним — невозможности его удержать.

— Неужели ты думаешь, что то счастье, которое ты мне даешь каждое мгновение, я, находясь в ясном уме и полном сознании, соглашусь променять на минутное удовольствие? Я даже не уточняю, какое оно, сомнительное или не очень. И вообще хватит молоть чепуху. Как ты меня назвала, профессиональным любовником? Это оскорбление или комплимент?

Господи, спасибо тебе, что послал мне этого мужчину. С ним впервые в жизни я почувствовала себя счастливой. Я люблю, любима и желанна. Что может быть выше этого? Только ты, Господи! Вот только скажи мне, почему так устроен человек, или только женщин ты решил испытать этим противным желанием —— знать все, и даже больше? Греки придумали глупую Пандору, которая своим любопытством могла сгубить чуть ли не весь мир.

С тех пор каждая женщина открывает свой ящичек, не задумываясь о результатах, важен процесс открытия. Это потом приходит осознание: а какого, извините, хрена мне это было нужно? Поэтому я предпочитаю иметь дело с джином. Это он периодически вылезает из бутылки и сует свой нос не в свое дело. Он, а не я. Что же делаю я? Регулирую процесс: могу поплотнее вогнать пробку в бутылку, а могу махнуть на все рукой.

Вот и сейчас моего джина раздирало желание задать этот вопрос. Он с самого первого дня подталкивал меня, иногда поддразнивал, иногда умолял. Но мне удавалось справляться с его любопытством, герметично замуровывая его показным безразличием. Но этот ехидный проказник только ждал своего часа, чтобы вот именно сейчас, когда так хорошо и покойно на душе, заставить меня спросить:

— Макс, а почему ты развелся?

Я знаю, почему уступила своему джину — потому что никак не могла представить, что другая женщина могла добровольно отказаться от этого мужчины.

—— Ну, наконец-то! — Как вздох облегчения, вырвалось из него. Но самого ответа так и не последовало.

— Почему ты молчишь? Тебе неприятно об этом говорить?

— Конечно, неприятно. Но я думаю о другом. — Он помолчал. — О твоей реакции.

— Догадываюсь. Ты, наверняка, изменял жене. — Он утвердительно кивнул. —    Да, бывает иногда в семейной жизни. — Со знанием дела сказала я, хотя в моей семейной жизни такого никогда не случалось. — Умная жена простила бы.

А я сама? Простила бы? Вряд ли. Скорее, прогнала. Нет, убила бы. Нет, прогнала. Ой, нет, простила бы…

— Вот и она прощала, пока... — Макс сжал кольцо своих рук, до этого спокойно обнимавших меня. И я поняла, что выпустила своего джина из-под контроля. Сама виновата!

А Макс продолжал:

— Ты как вышла замуж, по любви?

— Ну, в общем, да. Я же тебе рассказывала. Если большой любви не было, то, по крайней мере, были очень теплые чувства.

— А я женился без всяких чувств. — В его словах была горечь и, как мне показалось, обида на судьбу.

— Но это не повод, чтобы изменять. Сколько людей женятся без любви, а потом живут душа в душу.

— А у меня так не получилось! Не получилось!

Господи! Бедный, как же ты намучился, если тебе так больно до сих пор. И сама поплотнее прижалась к нему.

— Я женился довольно рано, в двадцать пять лет. И к этому вопросу подошел по молодости, наверное, непозволительно легкомысленно. Родители настаивали, особенно мать. Я тебе говорил, она была очень болезненна и просила дать ей хотя бы внуков успеть увидеть. Понимаешь, у меня всю жизнь перед глазами был только один пример, мои родители. Они очень любили друг друга, и я думал, что так бывает у всех, и у меня будет так же. С девушками никогда проблем не было, я мог влюбить в себя любую (кто бы в этом сомневался!). И я согласился. Родители нашли невесту из приличной семьи.

— Разве у тебя не было девушки?

— Все мои девушки очень быстро соглашались переспать со мной, поэтому для семейной жизни не подходили. — Он рассмеялся. — Ну, дурак я был, молодой, глупый. А тут все, как положено. Невеста из уважаемой, хорошо обеспеченной еврейской семьи. На лицо вроде бы симпатичная. Что еще нужно для счастья? Любовь? Так ты сама сказала, что необязательно. Будут свой дом, семья, дети. Там, глядишь, и любовь возникнет. Сыграли свадьбу, обвенчались под хупой. Брак, освещенный Богом! Но что-то там, на небесах, не сработало... — он надолго замолчал. — Почему я не переспал с ней до свадьбы? По крайней мере, не мучались бы оба. В первую же брачную ночь я понял, что эта область семейных отношений мою жену не интересует.

— Но ведь ты сам такую хотел, молодую, неопытную...

— Да нет же, Котенок! (Господи! Как ты меня назвал?! Вот уж никогда бы не подумала услышать от тебя такое!) Она была не просто холодной. Она меня не хотела. Ну, не насиловать же мне ее. В общем, в первую брачную ночь я вылетел из спальни, так и не исполнив своего супружеского долга. И так было при каждой моей попытке. Я стал думать о разводе, как тут случилась незадача. Она захотела ребенка. Но от святого духа дети, как недавно ты правильно заметила, не родятся. Меня допустили до тела, чтобы я выполнил свою физиологическую функцию, и на этом наша интимная жизнь закончилась.

— И ты развелся?

-— Нет — целуя меня, продолжал он — Пойми, я очень хотел семью, нормальных семейных отношений, теплоты, заботы. Она была беременна, и я думал: родит, станет матерью, может, тогда все наладится. Но не наладилось. Ну, почему так случилось? Меня всегда хотели женщины, а я выбрал именно ту, что меня просто возненавидела?

— И ты стал гулять?

— Еще как!..

— И она тебя выгнала?

— Нет. Она прощала... после скандалов, слез, упреков, правда, до сих пор не могу понять, за что. Несколько раз уходила к родителям, но потом возвращалась.

— Почему?

— Ее отец к тому времени разорился. И ей объяснили, что мужья бывают разные. Тебе Бог дал такого, и ты должна терпеть. Взять ее обратно с ребенком они не могут из-за временных финансовых трудностей. И из-за них же ее, разведенную с ребенком, вряд ли кто из приличных людей снова возьмет замуж.

— Бедная женщина! Значит, ты ее бросил?

— Нет. Во-первых, я привык к такому положению. А во-вторых, нашел в нем свою выгоду: наличие жены и ребенка было железным поводом не давать никому никаких обещаний.

— И как же вы жили?

— Сосуществовали. Жили в разных половинах дома, и единственным местом, где иногда встречались, была детская. До поры до времени нас такое положение устраивало. Ей было приятно ощущать себя женой преуспевающего адвоката, а мне нравилась моя свобода, которую она уже никак не ограничивала. Но потом что-то изменилось. Нас стало все друг в друге раздражать.

— Почему?

— Наверное, обоим стало не хватать семейного тепла. У многих пар есть проблемы в постели, но люди, тем не менее, живут вместе, поддерживая нормальные человеческие отношения. (Об этом мне можешь не рассказывать). А у нас кроме дочери, к воспитанию которой меня не допускали, не было ничего общего. Да, еще счет в банке. Вот как раз по поводу денег у нас было много общих скандалов.

— Никогда не поверю, что у тебя был только один счет, да и тот общий с женой.

— И правильно сделаешь.

— Ты контролировал ее расходы и обвинял в чрезмерных тратах. (Именно так поступал мой муж. И именно поэтому он сейчас «отдыхает»).

Он криво ухмыльнулся:

—— Все верно. Только наоборот. Я зарабатывал достаточно, чтобы позволить своей жене тратить столько, сколько она хочет. Это у нее... Как это по-русски, когда в голове что-то случается?

— Бзик, или крыша поехала.

— Вот-вот. У нее был бзик по поводу моих расходов. Ее раздражало во мне все, но особенно мои личные траты. Может быть, это был лишний повод унизить меня, а может быть, она и в самом деле не хотела понимать, что тот уровень, на каком я находился, обязывал. И потом, это же были мои деньги. В конце концов, она так меня достала, что...

— ... что ты не выдержал.

— В каком-то смысле, да. Я стал назло ей все свои покупки оплачивать с нашего общего счета. И, видимо, перестарался. Потому что однажды рано утром она разъяренная влетела в мою спальню и ... — он замялся, подбирая слово, а может, надеялся, что догадаюсь. Но я не хотела догадываться. — ... Застала меня ...

— С другой?!

— С прислугой. В самый разгар, понимаешь?

—— Боже, какая гадость! –Я отодвинулась от него.

— Почему же гадость? — Он сам подвинулся ко мне. — Тебе же нравится. Ну, люблю я этим заниматься по утрам.

«Вот, получила?» — Джин радостно бил в ладоши и притоптывал от удовольствия.

— А дальше? — Спросила я, предпочитая думать, что это джинн заставляет меня задавать вопросы.

— А дальше она застыла в дверях с отвисшей челюстью и выпученными глазами. И тут в меня бес, что ли, вселился. Ну, думаю, стерва, сама никогда ничего не хотела, так хоть посмотри, как другие получают удовольствие. Тем более что партнерша подо мной так стонала и завывала, что другая на месте моей жены кончила бы тут же.

При этих словах джин резко остановился, забыв свои победные пляски, и демонстративно насупил брови. В недоумении я проследила за его взглядом, и увидела себя, стоящей в дверях в очереди… к Максу.

— Или встала бы в очередь... — прошептала я. А джин уже строил мне рожи и издевательски показывал, что жалеет меня.

— О чем ты, Кэтрин?

— Ты так и сделал! Ты поставил меня в очередь!

— Тебя? Что ты, глупая.

Но я уже не могла остановиться.

— Я действительно глупая. Ты трахался с другими, а я стояла в очереди, смотрела и хотела тебя. Разве не так?

— Нет. Совсем не так.

— У тебя не получилось со мной в лоб. Ты не мог пережить, что тебя снова отвергла женщина, и «поставил меня в дверях», как свою жену, чтобы я изнывала по тебе, а главное, чтобы кусала локти... Ведь ты знал, как я к тебе отношусь...

— Кэтрин, у меня не было никого со дня твоего приезда, с того самого первого вечера.

— Неправда. Я всегда знала, что ты не один. Но меня это не касалось. Это твоя личная жизнь.

— За все это время ты ни разу не видела меня с другой.

— А мне и не надо было видеть. Несложно было догадаться. Эти бесконечные звонки, эти разговоры при мне, несносное мурлыканье о встречах в гнездышке. Свидания, которые ты назначал и на которые спешил. Разве этого не было?

— Звонки были. Свиданий не было.

— Рассказывай мне сказки! Ты меня совсем за дуру держишь! Ты хотел получить то, что тебе не давалось, и ты получил. И не надо мне петь песни о том, как ты меня любишь. Можешь собирать свои вещи, я тебя не держу. — Я схватила халат и выскочила из спальни.

Дура! Дура! Разве тебе было плохо с ним? Разве ты не знала, что он из себя представляет, разве не считала его Бондом?! Разве так было важно знать, почему он не ужился с другой? Ах, ну да, тебе не хватало «информации к размышлению». Теперь ты счастлива?

Это была наша первая ссора. Я ругала себя за свое несносное любопытство (и джин тут совсем не при чем), за свою гордыню, за неумение и нежелание принимать его таким, каков он есть. Я стояла у окна и смотрела на плачущую вместе со мной ночную улицу. Шел дождь со снегом. Там, снаружи было холодно, мокро и пакостно, как и на душе у меня. И так хотелось тепла. Тепла, которого я сама по собственной глупости лишилась.

Неужели это была только игра? Новогоднее чудо? А сейчас, получив свое, он соберет вещи и уйдет? Принцы бывают только в сказках, а в жизни это похотливые мужики, которым от женщины нужно только одно. Не зря я всегда его боялась. И в то же время боялась узнать, как хорошо с ним, потому что знала, как будет больно, когда он уйдет. Он действительно наркотик, без которого уже не представляешь своей жизни...

Ну, наконец-то, я думала, ты никогда не придешь.

Он тихо подошел и обнял меня, согревая своим теплом каждую клеточку тела, уже успевшего по нему соскучиться.

— Кэтрин, я похож на впечатлительного юношу, думающего о своей возлюбленной день и ночь, засыпающего с ее именем и просыпающегося с ним? И, тем не менее, это я. В моей жизни всегда было много женщин, слишком много. Ты права, я всегда получал то, что хотел. Но при этом никогда не испытывал каких-то сильных чувств, я уже не говорю о любви. Ты появилась в тот момент, когда мне казалось, что жизнь прожита, что я все про нее знаю, что в ней нет ничего чудесного. Были только какая-то усталость и обида, что молодость прошла, а я остался один. И вдруг ты... Я с первой секунды понял, что понравился тебе. Ты была такая... смешная...

— И ты решил поиграть со мной, ведь я была совсем легкой добычей для такого стервятника, как ты.

— Не буду отрицать. Но я недооценил тебя, твою силу, твой ум, твою красоту. Я видел перед собой обычную женщину, немного наивную и растерянную от того богатства, которое на нее свалилось, и решил ...

— Меня осчастливить собой.

— Не совсем. Я сам часто думал над тем, что тогда между нами произошло. Почему я... — Он развернул меня к себе лицом. — Кэтрин, ведь ты тоже этого хотела! Хотела, как все остальные до тебя. Я думал, что будет все, как обычно, по отработанной схеме. И вдруг ты без игры, без кокетства, меня отвергла. Тебе было нужно то, чего я никогда ни к кому не испытывал. Меня принимали таким, какой я есть. Может быть, кому-то и хотелось большего, но меня это не интересовало. Я думал, что любовь, сильные чувства только в кино, в романах, а в жизни все намного проще. А ты думала по-другому и нашла в себе силы не захотеть меня, потому что так думала. Я влюбился сразу, в одну секунду. И с того момента я живу только тобой. Ты мне веришь? — Он прижал меня к себе.

— Тогда почему вдруг все изменилось? Почему ты стал уходить от меня?

— Я не мог пробить ту стену, которую ты выстроила между нами. Каждый раз тебя что-то сдерживало. И тогда я...    Ты не будешь сердиться?

— Не буду. Я и так знаю, ты стал искать утешения там, где было проще.

— Нет. Все совсем не так. Для начала стащил у тебя твой любимый роман «Джейн Эйр», который ты каждый вечер почитывала, якобы для улучшения английского.

— Зачем?

— Чтобы перечитать его твоими глазами. Я заставил тебя ревновать. Эта мысль пришла ко мне во время нашей поездки, когда я понял, что ты тоже любишь меня. Мы бы уже тогда были вместе, если бы ...

— Меня всегда пугали твои отношения с женщинами, вернее, их однообразное многообразие.

— Я знаю. Но до этой поездки ты изображала безразличие. И только когда я увидел, как ты реагируешь на звонки моих знакомых ...

— Неужели это было так заметно?

— Очень. Конечно, с моей стороны было жестоко, но у меня не было другого выхода. Я стал нарочно вести личные разговоры в твоем присутствии. И ты действительно слышала, как я назначал свидания. А когда уходил от тебя, отменял их. Поэтому приходилось вызванивать новых. А тебе казалось, что это бесконечный поток. Но ты была до того стойкой, что мне пришлось пойти дальше, я стал избегать привычных встреч с тобой, создавал видимость, что опаздываю к другой. Я видел, как мучаешься ты, но если бы ты знала, как извела меня. И только через три месяца, три самых долгих и кошмарных месяца, ты призналась, насколько тебе плохо быть одной. Призналась сама, призналась мне, значит, хотела, чтобы я был с тобой.

— «У вас коварный ум, мистер Рочестер».

— «Займись моим воспитанием», Кэтрин, — ответил он цитатой на мою. Видать, хорошо проштудировал бессмертное творение Шарлоты Бронте. А потом добавил, так нежно-нежно. — Ты не сердишься на меня, Кэт?

— За что? Я знаю, как тебе было нелегко со мной.

— Я заслужил награду?

— Да.