Нюта — Шаг

Перебирая вещи, Марина случайно наткнулась на свой старый дневник. Старая ветхая тетрадка с потертыми лицами какой-то модной поп группы на обложке снова оказалась в руках хозяйки, столько времени они не видели друг друга… Эпиграфом на первой странице было ее собственное стихотворения посвященное дневнику:

Обиды и ревности почерк

Заполнил листы дневника.

Хранятся бессонные ночи

И слез нестерпимых строка.

Там сердца открытые раны,

Осколки разбитой души.

Полеты мечты и обманы,

И тихая радость тиши.

Там ласковых дней увяданье,

Там шорох прощальных шагов,

Там мысли глубокой молчанье,

Раздумье ушедших годов.

Перелистывая дневник, Марина цеплялась за строчки глазами, вновь и вновь погружаясь в былое. Она не удержалась окунуться в воспоминания, вновь пережить заново все то, что с ней когда-то происходило. Она смахнула пыль со стоявшего рядом сундука и, расположившись на нем, начала читать как заветную книгу. А перед глазами, словно старое кино проплывали эпизоды жизни…

Весеннее солнце не жалело тепла, раскидывая свои яркие лучи на еще недавно появившуюся зелень, на камни зданий и серый асфальт. Марина, влюбленная в осень, шла не замечая этого всего, всей этой весенней палитры заполонившей еще недавно хмурый заснеженный пейзаж. Она шла домой, но совсем не торопилась, не хотелось ей возвращаться туда, где столько всего ей будет твердить о нем. Каждый уголок ее комнаты, заполненный его подарками будет шептать только одно: Костя, Костя, Костя...

Марина тряхнула головой, как бы желая встряхнуть всплывающие воспоминания, и продолжила читать…

И пусть уехал, пусть сказал извини, не хочу, надоело! Понимаю работа, ну, а как же я?... А я эгоистка и он прав, а я его люблю, А он меня? И он, наверное, тоже, только вместе мы уже не будем. Хватит, наигрались и вообще…— Марина хотела было продолжить свою мысль, вот так легко рассуждая о том, с кем рассталась, но в многоэтажке напротив она увидела распахнутое окно и на самом краю стоял человек. Ему оставалось решиться на шаг, на один только шаг, чтобы проститься и оставить этот мир. Решиться на один шаг совсем также как сейчас пару минут назад сделал она, расставшись с Костей. Парень продолжал стоять, смотря в низ, в нерешимости что-то предпринять. Марина вбежала в дом поднялась на шестой этаж и толкнула дверь незнакомой квартиры. Открыто. Она на цыпочках подошла к окну, и минуту стояла в оцепенении, смотрела в затылок незнакомца, но потом все-таки решила заговорить.

— Извините, здравствуйте, вы мне не поможете?… — робко произнесла она и взглянула на продолжавшего молчать парня.

— От меня ушел Костя, или я от него ушла… Я его люблю и он меня лю-бит, — Почти по слогам и по-детски растягивая слова, произнесла Марина. — Но мы расстались. Расстались из-за времени. Я здесь, а он…, он в другом городе, на работе, видимся дважды в месяц и созваниваемся, чтобы договориться об этой встрече, которая обязательно сорвется. Наша платоническая любовь, сквозящая через строки писем и СМС совсем необходима нам обоим и не понятна никому, да и нам самим тоже… А сегодня я сломалась. Не могу больше… — Марина заплакала, она уже почти забыла, где она и что делает, как вдруг тишину пронзил приятный мужской голос.

— Так нельзя. Нужно бороться за свое счастье, преодолевать трудности обращая на них внимание, лишь когда они уже позади и идти, идти вперед, не смотря не на что. Важно сделать только первый шаг… — И он занес одну ногу в воздух.

— НЕТ! Нет, совсем не так, то есть нужно знать точно, быть уверенным на все сто, шаг вперед или назад. Это ведь очень важно, не допустить ошибки, не остаться позади и не уйти вперед, оставив идущего рядом. Сделайте шаг назад, так нужно, нужно всем.

— Кому? Я никому не нужен. Она уехала, улыбалась и говорила, что любит и никогда не забудет меня. Что скоро, совсем скоро мы будем вместе, а я ничего не мог сделать.

— Значит все-таки она вас любит и вернется. Или вы уедете к ней. А вот мы с Костей расстались навсегда. — Тихо прошептала Марина, растирая холодными ладошками слезы по горячим щекам.

Парень вернулся в комнату, и, обняв Марину, уткнулся лицом в ее волосы, играющие с весенним ветром, пахнущим сиренью и вишнями.

— Зачем ты пришла, зачем? Зачем спасла меня, я не смогу простить себе. Я обещал быть только с ней, и я думал, что будет так всегда и это было бы так, если бы ты не пришла и не испортила все. — Наконец он опустился на диван и, обхватив голову руками, молча смотрел в пол. Марина не знала, что ей делать. Уйти, оставив его одного, означало бы дать уйти ему и уйти насовсем. Значит нужно остаться и помочь…

— Саша, ты дома? Почему дверь не заперта? А у тебя гости. — в комнате появилась маленькая женщина с красиво уложенными прядями волос в серебряные заколки.

— Да, мам. — Кивнул Саша и взглянул на Марину.

— Но я уже ухожу, мне пора, я заходила только поздороваться. Извините. — Марина подняла с пола свою сумочку и поспешила в прихожую, где ее догнал Саша.

— Извини, то есть извините, спасибо вам. Как вас зовут.

— Риша. — Кивнула Марина — то есть Марина.

— Можно я вам позвоню?

Марина протянула визитку и поспешила уйти. Она продолжала все так же медленно идти к дому, вот только мысли теперь ее были только о том, зачем, зачем сегодня был день…

А потом было лето и отпуск, и неожиданный телефонный звонок.

— Алло, а Можно Марину.

— Я слушаю. — равнодушно ответила Ришка, зажав плечом трубку и продолжая перебирать фотографии, которые только забрала из фото услуг.

— Привет, это Саша. Вы, наверное, меня уже не помните, но Вы спасли мне жизнь. Помните, тогда балкон шестого этажа и Ваше неожиданное для меня появление.

— Конечно помню, — наконец удалось вставить Марине.— Не каждый день приходится людей спасать.

— Так вот, я все время хотел Вас отблагодарить, но сначала не знал как, потом не было времени, мне было стыдно за свое поведение, но я все-таки решился и позвонил… — Закончил Саша и перевел дыхание.

— Я рада Вас слышать, рада, что Вы живы и с Вами все в порядке.

— Да, спасибо. Можно пригласить вас сегодня вечером в кафе. Если вы не против, конечно. Я не буду вас заставлять… я не имею на это право… Вы все-таки для меня…-— Александр снова быстро-быстро начал говорить, не давая Марине вставить слово.

— Хорошо. Я согласна принять ваше предложение. Только кафе буду выбирать я.

— Я спорить не буду. Где и во сколько, как вам угодно.

— Кафе «Надежда», что на Интернациональной. В 18-00. И, пожалуйста, давай на ты. Если ты не против, конечно.

— Нет-нет я только «за». Тогда до встречи.

— До вечера.

Сентябрьский мелкий дождь бродил по озябшим улочкам, провожая прохожих. Топтал листву, требушил лужи, стекал влажными дорожками по стеклам и просто напоминал о том, что осень уже здесь. Марина закрыла тетрадь, в которой только что появились свежие строки от ее души, так трепетно любящей это багряное время, и поспешила собираться, а на столе так и остались потертая тетрадка, карандаш и строки:

Посмотри, ведь это осень –

Рыжий плащ и зонт.

Леса багряная проседь,

Любви забытый фронт.

Осень плакала над небом

Серым дождиком с утра.

Укутывалась старым плетом,

Стояла молча у окна.

Посмотри, ведь это осень

Бежит по лужам босиком.

А мы лишь между прочим

За ней весь год идем…

Старенькая белая Жигули поджидала свою хозяйку у подъезда. Марина не спеша отправилась к «Надежде», точно также как тогда, когда она впервые встречалась там с Костей и точно также как она встречалась с ним в последний раз. И возвращалась она каждый раз с королевской красной розой, пышный раскрытый бутон на длинном стебле, окутанный изящными веточками листьев с росинками, словно слезинками. Костя умел красиво ухаживать. Цветы и женщины для него это две неотъемлемые частицы. Усыпая каждую их встречу изящной неповторимостью, он делал это так легко и нечаянно, что замечаешь это лишь в разлуке. Это повторялось всякий раз, и всякий раз было неповторимо. Ришка думала, что вот-вот закончится конфетно-букетный период и все станет обыденно тускло: встречи, разлуки, телефонные разговоры ни о чем, ревность, мелкие ссорки не из-за чего и все то прочее, чего не замечаешь, а оно наполняет твою жизнь своей серой непринужденностью. Но этого не случилось, случилась разлука на принцип и все еще живая, бьющаяся из последних сил где-то глубоко в сердце любовь, готовая ожить в любое мгновение…

В «Надежде» как и всегда было уютно и красиво, тихая приятная музыка ласкала посетителей сладостным нотным шепотом, зал выдержанный в слабых тонах каштанового пестрил зеленью и посетителями. За одним из столиков уже поджидал Александр, а перед ним лежал изящный букет белых лилий.

— Привет, я не опоздала? — Улыбнулась Риша и чмокнула Сашу в щеку.

— Нет-нет, ты во время. Здесь очень красиво, мне нравится. Ты здесь часто бываешь?

— Да это мое любимое кафе, а это мне? — кивнула на цветы Марина.

— Да, это вам, то есть тебе. Спасибо за все.

Марина оторвалась от воспоминаний, которые ворошил этот неровный почерк переживаний, волнений и вновь вернулась к страницам дневника.

Саша нервно теребил угол салфетки и все время говорил. Говорил, говорил, потом спрашивал не устала ли Марина от него и снова продолжал говорить:

«Я люблю ее. А она… она слишком жестока. Она уехала в чужую страну, туда к новой жизни, к красивой жизни, оставив здесь прошлое и меня как ненужную частицу этого прошлого. Это как когда разбираешь старые вещи и выкинуть жалко и оставить вроде как не зачем, вот так и я… —— вещь… ненужная… А что я могу сделать? Что? Могу ждать, могу любить, писать письма, звонить, жить воспоминаниями и знать, знать, что ничего не будет. Один замечательный писатель сказал: «я цветок, который еще жив, но стебель уже перерезан и срок определен. Цветок, стоящий не в вазе, а, скорее, в бутылке. Можно зачахнуть сию минуту, можно побороться и сдохнуть через сутки» в общем, чего бы я не делал, результат один и тот же… — Саша вздохнул, сжал в руке бокал с шампанским и опустил взгляд. Глаза его в этот миг были полны то ли обиды, то ли радости, какой-то непонятный свет озарял их. Свет от потерянной любви.

— А как у тебя, как Костя?

— Пишет. — Кивнула Ришка. — Тоже история. Никто даже и не подозревает, что у меня есть парень. Его никто не видел, никто не знает. Рассказать подругам я о нем не могу, в этот миф про светлую любовь двух заблудившихся душ творчества вряд ли кто поверит. Вот ты веришь в деда Мороза? А это почти тоже самое. Ну что мы в самом деле… Пусть они где-то там, но мы то здесь, живые и почти счастливые. — Улыбнулась Ришка и подняла бокал шампанского.

Огромное рыжее солнце понемногу багровело и удалялось, все ниже и ниже опускалось куда-то за серый горизонт. И вот уже появились неоновые огоньки фонарей, бетонные громады домов пестреют светом в окнах, а высоко в небе мелкие носатые звездочки водили хороводы вокруг белого облака луны. Тонкие ее лучики сквозили легким холодом и нежная ее бледность ложилась тенью на спящий город…

Саша и Ришка оставив машину у «Надежды» долго бродили по городу, вот так просто всю ночь, рассказывая друг другу о потерях, вспоминая все самые сокровеннее моменты, которые вдруг зажигались счастливыми искорками в глазах, а потом стекали с ресниц слезинками и пропадали в дали воспоминаний.

Марина оказалась дома лишь утром, странно, но спать совсем не хотелось. Хотелось, чтобы это утро, незаметно подкравшееся к ним, застыло у порога, где сменяет ночь и пусть все останется вот так тихо и непонятно. Только какой-то новый порыв души оставил рифмованный след на бумаге:

Запуталась, устала. Что же?

Заплакать и уйти?

Нет, это вряд ли мне поможет

Дорогу жизни перейти.

И пусть мне трудно, но

Потом я знаю, будет…

Нет, нет, не то чтобы легко,

А новой жизни узел.

Запуталась, устала. Что же?

И слезы тают на щеках.

Я знаю, это не поможет,

Но сердце заперто в тисках.

Марина лежала на кровати, перечитывая снова и снова только что написанные строки. Что-то новое необъяснимое ожило в ней, она хотела поделиться этим со всеми со всем миром.

— Хочу, показать это Косте… нет, он не поймет. Он снова будет восхищаться мной, мы будем долго разговаривать ни о чем, а потом снова решим быть вместе. Тогда покажу это… Саше. Такая же растоптанная душа. Нет не надо, ну кто я ему?.. Друг по несчастью! Очень ему надо. Да и он вряд ли это поймет. Набор зарифмованных строк, которые кажутся неказистыми и никчемными, а за ними…, за ними чувства пусть даже такие же неказистые.

Марина закрыла глаза и попыталась заснуть, перебирая все, что произошло с ней сегодня. Ночная прогулка по спящему городу хоть и была приятной, но усталость взяла свое.

Проснувшись, Марина переписала рифмованные строки в блокнот, где подобных творений хранилось уже достаточно много, и отправилась пить чай. Запах ванильного печенья и сладкого чая согревал душу, лелея чувства тепла и уюта. Какой-то неописуемой внутренней радости и спокойствия, беззаботности которые присуще нам разве что в далеком детстве. Сделав несколько глотков Ришку потревожил телефонный звонок.

— Да, Ало.

— Риша, привет! Представляешь, она звонила. Снова звонила, сейчас только. — Радостно провозгласил Саша.

Марине почему-то вдруг стало грустно и обидно, обидно за чужую радость.

— Ага. — Как можно более равнодушно кивнула Ришка. Новое непонятное чувство переполняло ее душу и хотело вырваться наружу. Она не слушала Сашу, его рассуждений то грустных и тоскливых, пробужденных обидой, то радостных и веселых порожденных еще трепещущей любовью к Ней. Марина все это время пыталась понять почему, за что она так не любит Ее, за что она Ее так ненавидит…

— Когда она хочет приехать? — Выдавила наконец из себя Ришка.

— Скоро. Сказала, что скоро. — Произнес полушепотом Саша и замолчал.

Продолжительная пауза повисла в их разговоре. Ришка продолжала ненавидеть Ее. А Саше просто нечего было сказать. Но все-таки через какое-то время он прервал эту неприятную тишину.

— А я уже не хочу, не хочу чтобы она приезжала. Не хочу видеть ее большие холодные серые глаза, слышать ее голос, идти рядом с ней, о чем-то говорить… Не хочу, надоело, я слишком ее любил, наверное, воспоминание о ней мне ближе чем она сама.

— Ты что??? Как ты можешь так говорить! Вы ведь с ней столько времени были вместе как два крыла, и вдруг все сломалось, а ты даже не хочешь попытаться удержать все.

— Даже если я ее люблю, она слишком чужая теперь для меня, другая, а я люблю ее ту, которая была здесь, рядом со мной…

А ты чем занимаешься? Я тебе не помешал своими глупостями?

-Нет. Я чай пью.

— Ну, тогда ты кушай, я не буду тебе мешать. Пока, Солнце. — Внезапно быстро попрощался Александр, и Ришка уже слушала короткие гудки в трубке.

— Пока. — Отрывисто произнесла Марина и положила трубку. Чаю уже совсем не хотелось. В голове раздавались обрывки фраз Саши: «…она приедет», «…она звонила», «…она чужая», «…пока, Солнце»…. Ришка снова взяла бумагу и начала писать, строчка за строчкой ложился ровный почерк. Слова лились откуда-то из глубины сердца и разум не сразу осознавал написанное.

Она живет теперь во мне

За мною ходит робкой тенью.

И замирает в тишине,

Подобно звездному творенью.

Она была твоей люблю

Она была твоей мечтой

Ее образ я теперь храню

Разлуки символ молодой.

И пусть она в моей душе

Смеется, плачет, умоляет

О том, что так же в тишине

Уже мой образ кто-то охраняет…

Марина перечитывала эти строки в своем дневнике, но ей казалось, что она читает какой-то популярный женский роман, который она уже когда-то давно читала. Она на миг закрыла глаза и вспомнила эти тяжелые долгие разговоры с Сашей о том, как жестока к ним любовь, как они оба несчастны. Саша предлагал Ришке стать друг другу больше чем просто друзья, Ришка все же стояла на своем: Ты должен быть с ней — твердила она Саше. Он должен быть с ней вновь и вновь повторяла она себе, но сломалась, влюбилась и тогда решила: он должен быть со мной.

Календарь терял дни, время шло незаметно, пришла зима… ее ждали все и шуршащие багряно-рыжей листвой деревья и потемневшие лужицы на стоптанной сырой дороге. Только он один не ждал, говорил неба не будет видно, только серая дыра, засасывающая в себя плохим настроением, грустью и сгустком неприятностей. Но она пришла, пришла как и всегда нежданно поздним вечером даже в воздухе чувствовался легкий морозец, а когда совсем стемнело пошел снег. Лохматые будто рваные в клочья кем-то сверху снежинки медленно падали на черную землю, накрывали истоптанную листву. Легкий, почти неощущаемый ветерок кружил хлопья снега, раскладывал их в аккурат по-честному. Бросал горстями на плечи прохожих, окутывал каждую веточку деревьев, накрывал дома и только темные лужицы еще какое-то время оставались нагими. А утром, открыв занавески сонным движением, кто-то тихо вздохнул, опять зима. К полудню обиженная на приют она совсем было растворилась в ручьях и напоминала позднюю весну, но жгучий морозец сковал ее слезы. И к ночи снова пошел снег. Город спал, а она бродила по пустынным улицам, кружилась в свете фонарей и одиноких окон, тоскливо глядящих в даль желтым светом. И все в городе знали, она в городе, она с нами, она — зима.

Уже несколько долгих зимних месяцев Саша и Ришка вместе, вместе как одно целое. Только забытый холод прошлой любви все время веял из уголков сердца…

Морозный зимний вечер бродил за окном. Вьюга играла снежинками последнего зимнего месяца. Ришка сидели с Сашей укутавшись теплым плетом и наслаждаясь новым видео, когда вновь появилась Она. Маленькое СМС сообщение из далекого уголка…

Ришка увидев номер на экране мобильного, соскочила с дивана, уронив плет на пол, она ни в коем случае не хотела увидеть, что там написано. Словно молния ударила ее. Она стояла около стены, закрыв лицо руками и не могла ничего сделать. Ей хотелось плакать, но нельзя, нельзя показать всю свою беззащитность. Все на что ее хватило это уйти. Это была последняя капля в море Сашиных воспоминаний о Ней…

Риша не шла, она бежала по почти пустынным вечерним улицам, укутанным танцами белых пушистых снежинок. Хороводы которых бродили по морозному воздуху, под оранжевым светом фонарей. Дрожащими, озябшими не от холода руками она собирала вещи. Слезы слепили глаза, ком стоял в горле и только одна мысль: уйти.

Серебро деревьев мелькало за окном вагона. На столе стоял стакан сладкого дорожного чая, давал о себе знать, звеня ложечкой об узорчатый край, печенье грустило развернутое из блестящей бумаги и какая-то скользящая тишина дремала под стук колес. Ришка сидела на полке обхватив колени и пыталась понять почему… Через два часа она будет смотреть в его глаза, сжимать его теплую ладонь и благодарить Сашу за все, что он сделал для нее. За настойчивость и упорство, верность и смелость, отвагу на этот шаг. Шаг на встречу к Косте.

Так и вышло, покинув тепло вагона и окунувшись в вихрь белых снежинок играющих с сонными прохожими с слезами радости и печали встреч, расставаний там, на перроне стоял он. Широко улыбаясь и протягивая на встречу бутон красной розы, чуть озябший на морозе. Ее густо красные лепестки блестели в первых утренних лучах солнца, поблескивая падающими на лепестки снежинками.

— Привет. — Тихо шепнула Ришка и смахнула с ресниц Кости легкие снежинки. — Ты не замерз? Давно ждешь?

— Всю жизнь. — улыбнулся Костя и еще крепче сжал в своих объятиях озябшую Ришку.

Ришка осталась с Костей даже не на неделю как планировала, а на всю жизнь. А через неделю после своего прибытия в незнакомый город узнала, что помешать сделать шаг с балкона шестого этажа она Саше так и не смогла. Не спасла… А ведь им обоим нужен был только один шаг. Шаг в верном направлении.