Нюта — Чужая мама

— Катя, открой! Катя, нужно поговорить. Нельзя так. Как ты не понимаешь. Катя…

Катя снова поссорилась с отцом и все из-за неё, из-за собственной матери, которую она совсем не помнит, а так хотелось бы. Катя знает ее лишь по старой выцветшей фотографии, с которой вот уже 20 лет глядят на неё такие добрые и родные глаза матери.

Не выдержав мольбы отца, Катя открыла дверь и вновь вернулась в исходное положение. Вадим Васильевич практически ворвался в комнату дочери и сел около неё.

— Катя, неужели тебе плохо со мной! Или я что-то делаю не так? — Заглядывая в мокрые от слез глаза дочери, твердил Вадим.

— Папа, я люблю тебя. Но ты мой отец и только. Ты не можешь быть матерью, не можешь! Почему ты не хочешь этого понять?

— Но столько лет я был для тебя всем и отцом, и матерью, и нянькой, и иногда подругой. Что случилось теперь. Что не так?

— Папа, — всхлипывая, продолжила Катя. — Я хочу ее видеть. Хочу дарить ей цветы и подарки на праздники. Хочу жить как все. Я уже взрослая и имею на это право!

— Зачем, зачем тебе это? Катя, Катенок, тебе будет лишь хуже, поверь мне! Как ты не поймешь этого?

Немного неожиданно в дверь позвонили. Тяжелая тишина повисла в квартире. Вадим и Катя смотрели друг на друга до тех пор, пока не раздался еще один звонок. Катя спрыгнула с дивана и демонстративно пошла открывать дверь. На пороге стояла Полина, подруга Кати. Как всегда веселая и жизнерадостная.

— Привет, Котенок! А чего это у тебя глаза на мокром месте? Случилось что-то?

— Нет, Полин! Это я лук резала! Проходи. — Спокойно сказала Катя как ни в чем не бывало.

— Что готовила? — Поинтересовалась подруга.

— Папе обед. — Сухо ответила Катя, взглянув на Вадима, вошедшего тем временем в прихожую, и прошла мимо так, как проходят на улице мимо друг друга спешащие каждый по своим делам прохожие.

— Я на работу! — Раздался из прихожей голос Вадима.

И только за ним захлопнулась дверь, Катя, уткнувшись лицом в подушку, зарыдала в голос.

— Катя, ты чего? Что стряслось? Это ты кому-нибудь другому басни про лук рассказывай. А ну, выкладывай, что произошло? Опять поссорились? — Поднимая подругу с подушки, говорила Полина.

— Я хочу жить как все, как ты, как другие нормальные люди, у которых есть мамы и папы. А еще бабушки, дедушки, братья, сестра. Я устала, устала от одиночества, от такой жизни. — Растирая по щекам слезы, твердила Катя.

— Как ты можешь так говорить. У тебя есть я, куча друзей, твой отец. Вадим Васильевич он ведь чудесной души человек. Разве не так?

— Так, все так. Но и ему не сладкая ложка жизни досталась. Он ведь постарел не по годам, а по заботам. Я найду ее, обязательно.

— Где, где ты будешь её искать свою мать, которую видела 17 лет назад?

— Я знаю её имя, отчество, фамилию. Это поможет.

Катя, успокоившись, включила компьютер и занялась поиском. Среди множества Ксений Павловны лишь одна нашлась Товилатова. Но за это долгое время она могла изменить фамилию или хотя бы оставить свою девичью и Катя быстро повторила поиск уже с другой фамилией. К приятному ее удивлению, Такая Ксения Павловна тоже нашлась, но вот ее адрес совпал с предыдущей, а это значит это как раз то, что нужно! Все это время Полина молча наблюдала за подругой.

— А ты пойдешь со мной? — Неожиданно для Полины спросила Катя.

— Куда?

— К маме, к моей маме. Или ты мне не подруга?

— Конечно подруга.

— Тогда идем.

— Куда? — Снова недоумевающе спросила Полина и взглянула на довольную исходом поиска подругу.

— Потом увидишь. Всего 40 минут на автобусе и мы на месте.

Катя взяла Полину за руку и практически потащила за собой.

Автобус долго ждать не пришлось, полупустой ЛИАЗ распахнул свои двери, приглашая девушек на прогулку. Мимо проносились куда-то по своим делам спешащие автомобили, прохожие. Бетонные глыбы зданий сменялись маленькими низенькими избушками подобно бисеру, нанизанному на нить, скрепленные серой лентой дороги. Кондуктор, мелькая то на задней, то на передней площадке передавал название очередной остановки.

— Нам пора выходить. — Провозгласила Катя и, взглянув на подругу, пошла к выходу. Полине ничего не оставалось, как последовать в след за подругой. Хотя ей не совсем по душе была эта идея.

— Нам нужна улица Ленина, дом № 40/2, кв. 50. — Рассуждала Катя, достав из кармана бумажку с адресом.

Полина молча смотрела на свою подругу и была удивлена её поведению. Катя шла по этому адресу как к себе домой. Но ведь она ничего не знает, что ее может там ждать. Она не видела её 17 лет. Последнее что у неё осталось от матери это старая пожелтевшая фотография с изображением красивой величавой женщины с черными волнистыми локонами. Тем временем, пока Полина внутри себя вела монолог, девушки уже поднимались на 4 этаж нужного дома.

— Катя, а может не нужно всего этого?

— Что не нужно? Я столько лет этого ждала. Жила мечтой об этой встрече. И теперь, когда я почти у цели, ты предлагаешь мне отказаться. Нет.

— А может у нее другая семья, дети, муж и тут ты…

— Что я? — Не дав договорить Полине, вспыхнула Катя. Что я??? Я её дочь. Пусть семья, а значит дети, но их она не бросила как меня. А чем я их хуже?

— Кать, ты лучше!

— Идем!

Девушки преодолели последний лестничный пролет и оказались на площадке из 4 квартир.

— 53,…52,…51, значит это 50. — Вычислила Катя и взглянула на дверь 50 квартиры. Ей стало немного не по себе от того, что она увидела. С детства, живя в многоквартирном доме, она с легкостью могла определить, кто живет в квартире, взглянув лишь на дверь. Она как гадалка по ладони могла все рассказать о хозяине, о том кто живет за этой дверью. И вот перед нею дверь. Старая, некогда выкрашенная синей краской дверь выглядела не приветливо. Еле удерживающаяся на одном изогнутом гвозде ручка, сквозная дыра вместо глазка ветхостью и неаккуратностью веяло от неё.

— Катя…

— Не говори ничего! — Оборвала Полину подруга и постучала в дверь.

— Кто? — Раздался недовольный женский голос.

— Нам нужна Ксения Павловна. — Дрожащим голосом произнесла Катя и замерла, прислушиваясь к тому, что происходит в квартире.

— Кому это я еще понадобилась? Послышалось недовольное ворчание, а затем дверь открылась.

Перед подругами стояла не по годам постаревшая, худая женщина с коричневым оттенком лица и тонкой сетью морщинок. Волнистые локоны некогда темных волос пестрили серебром седины.

— Ну, это я — Ксения Павловна. Чего вам нужно?

— Нам, то есть мне, я — Катя. — Заплетаясь, произнесла Катя и опустила глаза на босые ноги женщины.

— Ну, и что теперь, что ты Катя??? — Удивилась женщина. — Я-то здесь причем?

— Я Катя Товилатова. — Снова тихо повторила Катя.

Молчание повисло свинцовой тучей, которая либо прольется теплым дождиком, либо принесет бурю. Полина смотрела то на подругу, то на Ксению Павловну, не зная чего ожидать от этой встречи. Тем временем как Катя в страхе вглядывалась в глубокие голубые глаза, которые столько лет смотрели на неё с фотографии. Неожиданно для Кати и Полины, для себя самой. Ксения обхватила Катю руками, прижала её к себе и глубоко зарыдала в голос. Громкий материнский плач этот отзывался в полутемном подъезде, падал вниз и взмывал вверх, наводя холод на спины прохожих. Ксения не верила в то, что её крошка, двухлетняя Катюшка стоит перед ней. Она прижимала её к себе все сильнее и сильнее, стараясь почувствовать её тепло, стук её сердца.

Полина тоже не удержалась от слез от увиденной ею встречи матери и дочери. В этот момент она жестоко ругала себя за то, что хотела помешать этому счастью.

-Ну, чего ж это мы стоим? Идемте, идемте в дом. — Спохватилась Ксения и завела девочек в квартиру.

Перед Катей и Полиной открылась весьма неприятная картина. И без того узкая прихожая, была плотно уставлена стеклянными бутылками из под различного рода горячительных напитков. Душная атмосфера отзывалась не приятным запахом и беспорядком. Единственная комната была не богата мебелью, которую и мебелью вряд ли можно было бы назвать. Вместо стульев у старого расшатанного столика стояло несколько перевернутых к верху дном ящиков. Небольшой шкаф в углу комнаты и низкий диван, вот и все убранство. Для Кати это стало новым ударом. Она и представить себе не могла, что та женщина с фотографии, ее мама — алкоголичка.

Видя, что Катя с отвращением осматривает обстановку квартиры, Ксения взяла дочку за руку и тихо прошептала:

— Извини, извини меня. Ты, наверное, ненавидишь меня, думаешь я тебя бросила! А я все эти годы только тобой жила.

— Тогда почему. Почему ты оставила меня и папу?

— Во всем виновата она! — Сказала Ксения с обидой в голосе и показала на стоявшую на столе бутылку недопитой водки. — А твой отец, Вадим, как у него дела? Он, наверное, женился. Она красивая?

— Её нет. Мы с папой вдвоем живем, это наша с ним маленькая семья, но дружная.

— Он знает, что ты здесь? — Осторожно спросила Ксения.

— Нет, он ничего не знает. Мы с ним немного поссорились. Он сейчас на работе.

— Ты простишь меня, дочка? — С блеском слез в глазах спросила Ксения.

— За что?

— За то, что я твоя мать.

Катя ничего не смогла ответить, она не знала ответа. Точнее, она не знала, простит или нет и за что. Ведь матери у неё никогда не было.

— Нам пора. Папа будет беспокоиться. — Сказала Катя и направилась к выходу.

Полина еле за ней поспевала. Уже на площадке Ксения вновь поймала руку Кати и тихонько спросила:

— Ты еще ко мне придешь? Завтра? Я изменюсь, исправлюсь, я тебе обещаю! Придешь?

— Завтра. — Сухо ответила Катя.

— Дочка, а ты бы не могла принести мне немного денег? Мне нужно очень, сама видишь.

Катя ничего не ответила. Она молча направилась вниз все тем же быстрым шагом.

— Полина, ты видела все это! Это ведь не жизнь, как же она так? А папа, почему он ей не помог. Ей ведь не легко. — Начала рассуждать Катя , выйдя на улицу.

— А разве в его жизни нет трудностей? Катя, ты пойдешь к ней завтра?

— Да, я хочу ей помочь стать человеком.

Полина ничего не могла возразить. Она — ее мать не смотря ни на что. Всю дорогу домой подруги возвращались молча. Каждый думал о том, что видел сегодня, любуясь сквозь окно автобуса вечерним городом.

Вадима еще дома не было, поэтому Катя беспрепятственно взяла денег для завтрашней поездки и, спрятав их в карман куртки, ушла к себе в комнату. Едва она прилегла на розовое покрывало кровати тут же уснула, слишком тяжелый выдался для неё сегодня день.

Ночь плюшевым платком укрыла город, раскинув на черном небе колоду звезд. Вадим вернулся поздно, он не хотел продолжать не сложившийся разговор.

Утром Катя проснулась в хорошем расположении духа. Она знала, что сегодня поедет к матери, даст ей денег, поможет вернуться к нормальной жизни. Стать человеком.

— Доброе утро, папочка! — Провозгласила Катя, войдя на кухню, переполненную ароматом утреннего кофе.

— Доброе, дочка. У тебя сегодня настроение на отметке «плюс»! — Сказал Вадим, разливая кофе по чашкам.

— Да. Мы с Полей идем за покупками. Я взяла немного денег. Не теряй меня сегодня, хорошо! — На ходу, выпив кофе, и прихватив с собой пару тостов, сказала Катя, уже закрывая за собой двери.

Впереди её ожидал путь к маме, которую она так долго ждала и искала! Замечтавшись о дружной непоколебимой семье с веселыми праздниками и воскресными прогулками, Катя совсем не заметила, как вновь оказалась у той самой двери, которая её вчера так напугала. Она постучала в дверь и стала ожидать ответа.

— Открыто!!! — Отозвалась изнутри Ксения Павловна каким-то вялым непонятным голосом. Катю это насторожило, не заболела ли она?

Но, войдя в комнату, она увидела, что мама её пьяна. Она сидела на одном из ящиков, еле удерживаясь. На столе стояла бутылка, стаканы, куски хлеба.

— А-а! Доча моя пришла. Ну, здравствуй, принесла денег маме? Садись со мной раздели моё горе! — Говорила шатаясь Ксения Павловна ещё более растрепанная и, может быть, даже постаревшая.

— Мама! Ты что, ты ведь обещала мне исправиться. — Взмолилась Катя, протягивая деньги.

— Давай, давай хнычь! Кому это только надо? Папочке твоему. Принесла деньги, посмотрела на свою маму и иди. Иди, иди, там дома по тебе куклы плачут, папочка соскучился!!! Иди отсюда, нужна ты мне очень! — Кричала пьяная Ксения на остолбеневшую от страха Катю. Напуганная девочка не знала, что ей делать, и только что-то внутри ей подсказывало, что здесь ей делать больше нечего, ее использовали лишь как банкомат.

Катя пулей вылетела из дома. На улице моросил мелкий осенний дождь, но она его не замечала, слезы застилали ей глаза, не позволяя разглядеть окружающий её мир. Не помня как, Катя добралась до дома, а, увидев отца, кинулась к нему на шею и еще более расплакалась. Вадим не мог понять, что произошло, кто обидел его дочь, так весело и жизнерадостно ушедшую утром из дома.

— Папа, я была у неё, я её видела! — Всхлипывая говорила Катя.

— Да кого ты видела? Что тебе сделали?

— Она выгнала меня. Мама, мама выгнала.

Сердце Вадима сжалось от обиды и злости на Ксению. За ее горький поступок. А ведь он все эти годы ей помогал, купил квартиру, привозил денег, продукты и все напрасно…

Немного успокоившись, Катя пообещала себе и отцу, что больше никогда и ни за что снова туда не пойдет.

После этого происшествия отношения Вадима и Кати вновь стали прежними, исчезли ссоры. Катя чувствовала, что отец её по-настоящему любит и он для нее, и отец, и няня, и мама.

Спустя несколько дней Вадим неожиданно раньше обычного вернулся с работы чем-то расстроенный и позвал Катю поговорить:

— Пап, что-то случилось? Ты какой-то не такой.

Вадим не знал, что сказать, как, а главное нужно ли вообще Кате знать это. Но все таки решился:

— Катя, я думаю, мы с тобой должны поехать на похороны. Ксения, твоя мама умерла.

На удивление Вадима, Катя не заплакала, она потупила глаза и молча пошла собираться.

На кладбище Вадим с Катей поспели во время. Кроме них было ещё несколько друзей Ксении, её братьев по разуму, как она их часто называла в ссорах с Вадимом, и больше никого. Катя с Вадимом молча наблюдали за происходящим, а когда все разошлись, они еще долго смотрели на свежий холмик земли и фотографию. С той самой старенькой пожелтевшей фотографии на них смотрела ещё молодая красивая женщина Ксения Павловна Товилатова. Вокруг стояла тишина, высоко в небе кричали о чем-то птицы, серые по-осеннему хмурые тучи водили бесшумные хороводы, и только ветер играл с красочными цветами венков.

— Знаешь папа. — Внезапно прервала тишину Катя. — Эта красивая женщина, которая смотрит на меня с фотографии, она мне дорога. Я росла, глядя в ее глаза, любила, ждала, искала. А та, которая лежит в этой могиле, она мне чужая, чужая мама…

2005г.