Dominik — Честь и благородство смерти

Я становлюсь на колени, показывая свою уверенность в себе и отдавая дань уважения моему противнику. Я чувствую горячий песок под ногами и неповторимое сочетание запахов крови и пота. Этот аромат будоражит сознание. Такой    привычный и любимый, но каждый раз новый. Я смотрю, как огромный чёрный бык несётся на меня, поднимая за собой завесу пыли. Острые белые рога устремлены на меня, а из ноздрей с хрипящим пыхтением вырывается воздух, от стука его копыт дрожит земля, и для меня он звучит громче воя толпы.

Быстро встав с колен, я выставляю в сторону тяжелое капоте (большой плащ, розовый с одной стороны и желтый с другой, удержать который можно лишь обеими руками) и отвожу назад противоположную ногу... Бык проноситься сквозь полотно, и я разворачиваюсь вслед за ним, выдвигая ногу, которая была сзади, тем самым, готовясь повторить манёвр. Трибуны взрываются восторженными криками, замечая малейшее движение моего тела. Я практически не дышу, но всё равно улыбаюсь. Этот бой проявляет наш характер. Мы уважаем наших врагов, и чтим их силу. Для нас этот поединок не просто игра, а танец со смертью в ритме жизни...

Бык снова проходит по кругу вслед за плащом, и я успеваю заглянуть в его пылающие азартом битвы глаза. Я знаю, что внутри мы с ним похожи. Он тоже рад здесь находиться, он счастлив, что умрёт не на бойне в качестве куска мяса, а здесь, на корриде, где он исполняет свою последнюю роль в спектакле жизни.    На него смотрят тысячи зрителей, и его последний вдох будет сделан ради них...

Я переложил капоте в одну руку, которая задрожала от его тяжести, а другую упёр в талию для устойчивости движения. Бык прошёл через ткань, и я развернув корпус, чтобы оказаться к нему лицом, и взмахнул плащом над голой, как огромным веером. Вокруг нас вздымаются клубы пыли. Мышцы начинают ныть от перенапряжения. Я знаю, что каждое движение будет отнимать у меня силы, и скоро даже хворостинка будет для меня по весу как целое дерево.        

Мы развлекаем людей балансированием между смертью и жизнью. Я люблю эту арену, и эту битву. Крик толпы для меня приятней звука биения моего сердца.

С противоположной стороны площадки, на коричневом скакуне, выехал пикадор, тем самым, объявив начало второй половины первой терции. Он одет в жёсткую шляпу из бобрового фетра, медового цвета, поверх украшенную алым бантом. Чёрный костюм обшит золотом, на короткие штаны сделанные из замши, цвета кости, надета защита для его ног. Левая короче, она предотвращает удар о барьер арены при атаке быка. Правая, защищает от прямых ударов. Лошадь одета в доспехи из брезента и набитые ватой. Задача пикадора в том, чтобы разозлить животное, и определить его свирепость. Для этого он использовал длинную пику, на которую надето маленькое острие пирамидной формы. Вскинув вверх свою шляпу и схватив на скаку оружие у самого острия (что считалось наивысшим мастерством) он понёсся на быка, который, услышав стук копыт, развернувшись, принял вызов и с не меньшей скоростью направился навстречу. Они надвигались друг на друга словно ожидая, кто первый из них оступиться и повернёт. Каждый миг сближал их, и когда между ними не осталось и десяти шагов, пикадор резким движением выставил вперёд руку, и пика по инерции скользящим движением вылетела вдоль неё и впилась в спину быка окрасив его бок кровью. Но вопреки ожиданиям животное не остановилось, а нагнув голову поддело на рога лошадь и повалило её наземь. Пикадор упав, тут же вскочил и хотел броситься к барьеру, но зацепился ногой за уздечку, и вновь свалился в пыль. Бык, сделав небольшой прыжок — опустился задними копытами на его голову, размозжив её по арене сгустками тёмной крови, частички мозга и черепа. Толпа в ужасе вскрикнула, а к конвульсивно дрожащему телу побежали помощники, пытающиеся отвлечь быка.

    Забавно, что они так переживают…животное сделало лишь то, что от него хотели. Если бы оно убило преднамеренно, это был бы воистину человеческий поступок, но в данном случае, это лишь следствие на проявленную вражду. Бык это знает, и я это знаю. Таковы правила битвы, таковы правила корриды. Он — символ мощи, ярости и силы, зачем ему идти против своей природы? Не стоит грустить и по пикадору, ведь на арене жизнь длиться намного дольше, чем бьется твоё сердце. Слава может заменить ток крови в твоих венах, с её помощью можно иногда стать почти бессмертным. Герои ДОЛЖНЫ умирать. Один из помощников с благоговением в глазах, подбегает ко мне с тремя бандерильями (по сути, небольшие копья, длинной меньше метра). Я выхожу на середину арены, и подняв одно из копий и занеся его высоко над головой, бросаю в быка, который гоняется за шутом из массовки. Описав в воздухе дугу, сталь вонзается в спину зверя и он на миг замирает…А потом повернувшись несётся на меня.

Чем мне нравится быки, так это тем, что чести в них часто больше чем в человеке, и увидев противника более сильного, они сражаются с ним, а не со слабым, которого они заведомо победят. Жажда поединка это черта свойственная нам обоим. Без битв нам незачем жить, и нет, за что умирать.

Я опустил копьё наконечником в землю, и смотрел, как на меня надвигается бык с вожделением ожидая его нападение . В этот момент во всей галактике существовали лишь я и он… Когда между нами было менее двух шагов (всего миг движения, лишь маленький шажок до смерти) я шагнул ему, навстречу описывая полукруг, доходя до соединения — момента, когда в него воткнулась бандерилья. Смертоносные рога прошли в ладони от моей груди, я чувствовал его тёплое, вонючее дыхание, но я был быстрее, и воткнул ему лезвие чуть ниже загривка. Такая рана, не должна его ослабить, а лишь ещё больше разозлить, сделав его сильнее и быстрее. Ведь нет ничего приятней, чем победа над врагом, который лучше тебя.

Выдернув из земли ещё одно копьё, вороша пыль, тащу его за собой, пока не выхожу на линию движения быка. Резко дёрнув лезвием вбок, в воздух поднимается слабая завеса, воспринятая быком как    провокация к новому нападению, и он ускорил свой бег, оставляя за собой следы из собственной и чужой крови. Я сдвинул ноги вместе и выпрямился во весь рост. За мгновение до подхода зверя я выставил ступню и наклонил тело в ту сторону, куда я наметил провести быка, и когда до него оставалось полметра, я принял свою первоначальную позу и воткнул бандерильи. Толпа, жаждущая мести за пикадора, взвыла, будто в неком экстазе при виде нового лезвия торчащего из моего противника. Но он всё ещё жив, более того, он ничуть не ослаблен, ведь я не хотел его убивать. До этого момента, это было не более чем шоу.

Все мы когда-нибудь умрём, кто-то раньше, кто-то позже, но для меня важнее КАК? Будут тебя вспоминать, как героя, упоминая о твоих заслугах и прославляя твои поступки, либо как ничтожество, проклиная тебя и весь твой род даже после смерти. Но самое страшное — это когда тебя некому вспомнить, когда ты просто никому не нужен, ни живой, ни мёртвый. Иногда бессмертие стоит нам жизни, и я готов заплатить эту цену.    

Молодой помощник подбегает ко мне, нервно озираясь на быка, которого отвлекают шуты, и передав мне мулету(красный плащ), шпагу и кинжал, быстро спрятался за барьером…Подняв их вверх над собой, у меня даже слегка сбилось дыхание от охватившей меня радости.

«Эту смерть я посвящаю ВАМ!!»-крикнул я трибунам.

Я смотрю, как бык свирепо пыхтя, несётся в мою сторону, но я не спешу вставать в какую либо боевую позицию. Я уже слишком стар, и это мой последний бой. Меня просто больше не выпустят на арену. Я Матадор-убийца! Это моя сущность, и без неё я не существую. Бык бежит на меня, я вижу в его глазах отражения моих чувств, биение его сердца, идёт в унисон с моим. Я ещё сильнее сжимаю шпагу в вспотевшей ладане, и кинжал в другой. Я раздвигаю руки в стороны, словно в приветствии и слегка нагибаю колени.

Нас разделяет лишь шаг, и я прыгаю ему навстречу и вонзаю сталь шпаги в его тело, между рёбер чувствуя, как лопается его кожа и как лезвие впивается в его сердце, а другой рукой пронзаю кинжалом его шею. Мгновение, и ощущаю вспышкой боли его рога впившееся мне в лёгкие, с наслаждением чувствую, как ломается позвоночник, и как одно из рёбер хрустнув, пронизывает мое сердце. Изо рта вырывается фонтан крови. Мы валимся на горячий песок арены. Звук толпы постепенно заглушается в моём сознании, превращаясь в едва слышимый шепот, говорящий о том, что моя жизнь потрачена не зря и закончена красиво. Из последних сил я переворачиваюсь на спину и смотрю на чистое небо, с которого дождём летят лепестки роз. А всё же…это была хорошая смерть.