Nick17 — Погружение. Книга первая. Забытая реальность

Франсиско Гойя.

Глава 1

Ударили сразу с двух сторон. Этого он никак не ожидал и едва успел увернуться, отскочив в сторону, куда не попадал свет уличного фонаря. Возможно, в темноте удастся хоть немного выиграть время. Теперь главное — бежать. Не раздумывая, он с разбега перемахнул через невысокую оградку и чуть не столкнулся с деревом, затем, закрыв лицо руками, промчался сквозь кусты и рванул в подворотню.

А нападавшие тоже не спали. Тот, что ударил слева, сразу же скрылся между домов: видимо, двинулся наперерез. В темноте-то они наверняка видят отлично. А может, просто знают местность как свои пять пальцев. Тот, что бил сзади, двинулся следом.

Били они, как и в прошлый раз, каким-то совершенно неизвестным лучом, жарким, как столб огня, и в то же время ледяным: касается тела — и все мышцы сводит, и зуб на зуб не попадает. А когда в себя приходишь, то лежишь на спине, а над тобой эти две мерзкие рожи висят. Глазенки противные такие, так и хочется в них шило воткнуть. Но глаза — это еще ничего. А вот рожи… Это уж совсем гадко. На лицах — ни эмоций, ни признаков жизни. Мертвые лица, без души. Вот от них сводит посильнее, чем от луча. В общем, исполнители были что надо.

Но сегодня он их заметил, точнее даже, почувствовал. И знал, чего от них следует ожидать, так что пока они свои лучи направляли (секунда или две), он раздумывать не стал — дал деру.

До соседнего двора бежал в беспамятстве. Ноги сами несли от опасности. И ведь на улице ни души! Даже слабой надежды никто не подаст — милицию там вызвать… или скорую.

Когда вбежал в новый двор, сразу увидел в противоположной стороне несколько металлических гаражей, выстроившихся вереницей возле небольшой железобетонной стены. За ними можно было спрятаться и немного отдышаться. Сейчас первым делом — привести мысли в порядок, решить, куда двинуться дальше.

Или бросить все. Выйти к ним навстречу с поднятыми руками и поднятой головой. Вот он я, стреляйте, сволочи! Потом они, конечно, уложат тебя своими лучами, подхватят — и в печь. А печка не простая, а печка золотая. И огонь в ней горит золотой. Он тебя как блинчик поджаривает. Терпеть это нет никакой мочи, и через четверть минуты гарантированно теряешь сознание.

Стараясь не попадать в свет редких фонарей, он все же добрался до своего временного убежища, забрался в узкий проем между двумя гаражами и затаился. Убежище, конечно, не ахти какое. В этом дворе оно, скорее всего, выполняло роль общественного туалета, о чем свидетельствовали специфические запахи, тянувшиеся из дальнего конца проема. Стало быть, вглубь лучше не соваться — тупик.

Во дворе — тоже никого. Как нарочно. Даже бабулек, днем и ночью сидящих у подъездов, куда-то унесло. И время вроде не позднее — 20.00, он вот только с работы идет. Сериал, что ли, какой их отвлек?

Так, спокойно. Сейчас передохнуть здесь полминуты, осторожно выглянуть и, если опасность миновала, поскорее отсюда ретироваться. Главное — добраться до дома. Там они его точно не тронут. И телефон, и две надежные двери — в подъезд и в квартиру, и любопытная со скандальным характером соседка по этажу — все это будет к его услугам. Нет, туда они не сунутся…

Пока он прикидывал, что к чему, прошло прилично, по его расчетам, времени. Стараясь шуметь как можно меньше, он приблизился к углу гаража, медленно высунул голову, огляделся. Особенно внимательно посмотрел туда, откуда прибежал: направо. Вроде тихо. Он глубоко вдохнул прохладный осенний воздух, пытаясь восстановить дыхание, вытер об джинсы сильно вспотевшие ладони и сделал неуверенный шаг из своего импровизированного укрытия.

Снова огляделся. Никого. Его больше интересовало то направление, откуда он сюда попал. Спокойно. Слегка повернулся направо. Во рту все пересохло. Рвануть или мелким шагом на цыпочках?

На решение этой дилеммы не хватило секунды. За спиной, с левой стороны, где на небольшой площадке стояло несколько автомобилей, он снова их почувствовал. Обернулся на долю секунды. Точно, так и есть, правда, один, зато движется в его сторону, на ходу готовя луч к атаке. Пора бежать! Он собрался дать ходу, но и второй путь оказался прегражден. Вот это было совсем плохо. Окружили! А чего от них ждать? Профессионалы!

Он глянул вперед. Дороги там не было. Помойка. За ней — небольшой пустырь. Если сделать финт и проскочить за помойку, а там пробежать метров пятнадцать — двадцать, то можно будет скрыться за деревьями, постройками для детей и другими сооружениями, плохо различимыми в темноте. Но все это представлялось весьма малоуспешной затеей.

Как бы в подтверждение останавливающей мысли тот, что шел справа, ударил лучом в точку между гаражами и помойкой. Тут же волной жара и холода его отбросило в проем-укрытие. "Все! Поймали!" — стучало в голове. Шансов никаких, сомнений нет. Он обернулся назад, вгляделся в тупик, словно надеясь на то, что там чудесным способом появится спасительный выход. Но взгляд утонул в черной пустоте. Боковым зрением он увидел фигуру на гараже, ближайшем к автостоянке. Это второй каким-то образом успел залезть на крышу и оттуда целился лучом, отчего-то медля с ударом. Возможно, просто держал на прицеле.

А тот, что предупреждающе стрелял, подошел вплотную и перекрыл выход из гаражей. Вот она, эта ужасная, холодная, безжизненная рожа! Готовит луч, зараза. Не больше секунды осталось. И опять ударят на пару, перекрестным огнем. И опять некуда скрыться. От отчаяния сердце наполнилось жгучей болью, а в затылке застучала барабанную дробь. Отдать чемодан! Вот верное решение! Надо только крикнуть, может, сработает. Что угодно, лишь бы не золотая печка!

Нет, не успеть крикнуть. Да и язык давно присох к гортани. Осталось одно. Он оттолкнулся от земли прямо на того, что преградил дорогу, надеясь тараном прорваться из окружения, но сила, которую он заготовил для столкновения, вдруг сама ударила его огнем и бросила навзничь в самый дальний конец проема, прямо в общественный туалет головой. Только в следующее мгновение это стало совершенно не важно, поскольку холод сковал все тело, и эти двое нависли, как призраки. Конечно, а кто ж они еще? Рожи синие, полупрозрачные. Мертвые.

Ничего, золотая печь близко. Сейчас согреет. Дотла…

Сергей пришел в себя, лежа животом на земле. Было очень холодно. В кармане куртки бойко вибрировал сотовый телефон, и электронная мелодия с трудом пробивалась из-под тяжелого тела. Возможно, от неприятного дребезга ученый и пришел в себя. Он попытался привстать, кое-как опершись на затекшую руку, но сил не осталось. Да еще и левую половину груди словно иглой проткнули. Сердечную мышцу так свело, что на миг дышать стало больно. Потом постепенно отпустило. Сергей снова приподнялся, уже не так резко, огляделся. Он лежал недалеко от дороги, по которой обычно ходил домой. Хорошо еще, что погода стояла сухая и необычайно теплая для середины осени, не то непременно валялся бы в луже, весь в грязи.

Телефон между тем успокоился, понял: не до него сейчас.

Вокруг не было ни души. Видимо, час стоял совсем поздний. Неизвестно, сколько он тут вообще провалялся. Надо срочно встать и достать телефон, однако тело наотрез отказывалось повиноваться.

На дороге, кое-как освещенной парой тусклых фонарей, показалась девчонка, одетая в невзрачную серую куртку. Сунув руки в карманы, она торопилась поскорее преодолеть этот мрачный безлюдный участок пути. Вдруг метрах в трех от дороги кто-то закопошился на земле — то ли пьяный, то ли избитый. Ни с тем, ни с другим девчонка в контакт вступать не собиралась, поэтому насколько возможно прибавила шагу. А уж когда послышался глухой с хрипами голос: "Эй! Помоги, а!", она и вовсе перешла на бег и исчезла в мгновение ока.

Сергей понял, что ему придется рассчитывать только на себя. Приподняв верхнюю половину тела от земли, он немного помедлил, собрался с силами и, не торопясь, встал на ноги. В первый момент закружилась голова, озноб охватил тело и снова закололо сердце, но постепенно самочувствие приходило в норму. Сергей прокашлялся, чтоб голос был не таким жутким, каким он нечаянно напугал бедную девочку, и достал сотовый телефон. Тот немедленно сообщил время — 21.38. Стало быть, он здесь больше полутора часов отдыхал, ну и, естественно, замерз.

Пропущенные звонки были в количестве трех штук, и все — от Ирины. Надо позвонить. Прямо сейчас.

— Алло, — услышал Сергей знакомый голос, — ты где? Чего не отвечаешь? Я тебе и домой, и на сотовый звоню. Ты где? С тобой все в порядке?

Сергей открыл рот, чтоб ответить на первый вопрос "Ты где?", но не сумел произнести ни слова: Ирина просто завалила его вопросами.

— Я… Я иду домой, — наконец вставил он.

— Откуда?

— С работы.

— Так поздно?

— Да… Слушай, может, я сейчас подъеду к тебе, а? Тут такое дело…

Он был в отчаянии.

— С тобой точно все в порядке? — раздалось в телефоне.

— Все в полном порядке, просто устал немного. Так я подъеду?

— Приезжай, конечно. Я жду.

Нужно было поймать такси. Об этом Сергей подумал, когда заканчивал разговор. Других вариантов он не видел: до городского транспорта далеко, да и не дождешься его в такой поздний час.

Состояние постепенно улучшалось. Озноб проходил, вместо него стало слегка бросать в жар, а щеки заполыхали, как лампочки. Голова перестала кружиться, хотя и отдавала неприятными болями в затылочной части. Спазмы сердца тоже пропали, лишь изредка покалывали иголочки.

Сергей вышел на свет, поправил одежду, волосы и отряхнулся. Испачкался не сильно, только в колени въелась сырая земля. Проверил кошелек, ключи и документы — все на месте. Ободрившись этими положительными обстоятельствами, он двинулся к дороге.

Такси поймал довольно быстро: еще бы, самое время для работы! Таксист, болтливый короткостриженый малый, не сильно интересуясь грязью на коленях клиента, за сходную цену обещал доставить его за десять минут по указанному адресу. Не обманул. Как только Сергей уселся на заднее сиденье (чтоб не привлекать к себе лишнее внимание), машина сорвалась с места и уже через двенадцать минут, пару раз проехав на красный свет и въехав во двор под "кирпич", остановилась у нужного подъезда.

Ирина жила одна в однокомнатной квартире на третьем этаже старой пятиэтажки. Раньше эта квартира принадлежала родителям. Папа, Арбенин Алексей, инженер по образованию и по состоянию души, работал в том же НИИ, где сейчас трудится Сергей. Когда дочке исполнилось четырнадцать лет, отец, поругавшись с мамой, ушел из дома и стал жить с кучкой таких же, как он, фанатиков-ученых на одном секретном биозаводе. Там они занимались какими-то сверхважными разработками. Ирина, впрочем, не теряла контакта с отцом: они часто общались, и она очень хорошо знала всех его друзей. А три года назад мама Ирины умерла, оставив квартиру в наследство дочери. Отец сразу после похорон уехал в Германию, куда его давным-давно звали работать как высококвалифицированного специалиста в области нейрофизики.

На звонок дверь открылась незамедлительно: Ирина была взволнована поздним визитом. Она с медицинской хваткой, что вполне соответствовало ее профессии, быстро осмотрела Сергея, пока тот снимал куртку и ботинки, увидела подсыхающую грязь на джинсах и заволновалась еще сильнее. Но первым делом все равно спросила:

— Есть будешь?

— Давай чуть позже. Хочу немного отдохнуть.

— Много дел было на работе? Устал?

— Устал, — растянуто ответил Сергей.

Он заглянул в коридоре в большое настенное зеркало. Лицо выглядело болезненно бледным. Оно и в лучшие-то времена отличалось бесцветностью и неприметностью, один лишь нос, большой и загнутый по-орлиному, выделялся на общем фоне. А теперь и вовсе на ученого смотрело усталое измученное привидение с кучкой жидких взъерошенных волос.

Сергей прошел за девушкой в комнату. Летом они здесь делали ремонт, закончили в конце августа, а специфический запах еще витал в воздухе. По периметру потолка горело несколько неоновых лампочек, наполняя комнату неярким рассеянным светом. Возле одной стены стоял мягкий светло-сиреневый диван, по бокам — два кресла из того же комплекта. Всю стену напротив занимала итальянская стенка с воткнутым в нее телевизором и многочисленными книжными полками.

Как только ученый сел на диван, сразу потянуло в сон. Спокойствие этой квартиры, ее уют и тепло действовали убаюкивающе. Может, пора насовсем сюда перебраться? Давно, давно пора. И почему он этого все еще не сделал? Ему — тридцать три, ей — двадцать восемь, знакомы они без малого три года. Только что-то никак он не может решиться, хотя вот уже два года она почти каждую их встречу намекает на переезд. Пожалуй, стоит поговорить с ней об этом в следующий раз.

Расслабившись больше необходимого, Сергей вдруг начал сомневаться, стоит ли обо всем рассказывать. Он заметил, что с ним постоянно такое происходит. Как только возникает проблема, он готов бухнуться на колени перед Ириной, все ей выложить и надеяться, что она его от всего спасет. Стоит опасности миновать — и помощь уже не нужна.

— С тобой что-то случилось? — поинтересовалась Ирина.

Она забралась рядом на диван и разглядывала грязь на штанах. Сергей проследил за ее взглядом и прокомментировал:

— Упал.

— Ночи становятся темными, дороги — опасными.

— Да, именно, — измученно улыбнулся Сергей.

После ее полушутливого тона ему совсем расхотелось с ней откровенничать. Лучше проболтать весь вечер, как обычно, о работе и погоде. Это позволит забыться, переключить внимание со страшных галлюцинаций на вещи приземленные. Он вперил взгляд в выключенный телевизор и попытался подумать о чем-нибудь житейском.

— Как ты себя чувствуешь? — перебила его мысли Ирина.

Всерьез интересуется или спрашивает между прочим?

— Так, — пожал плечами Сергей. — Не очень. Хуже.

Он рассказывал ей о своих проблемах с психикой. Не все, конечно, но достаточно многое, на его взгляд. Он молчал бы и дальше, если б она, заметив наметанным глазом слишком нервозное поведение, не вынудила его поговорить на эту тему. Тогда он сообщил ей, что у него жуткая бессонница, головокружение и общее недомогание. Не соврал, отчасти так все и было. Ирина, будучи медсестрой и просто любящей женщиной, тут же вознамерилась отправить его к врачу. Однако данная затея потерпела полнейший крах: Сергей наотрез отказался идти в больницу.

Ирина молчала, ожидая пояснений. Сергей мельком глянул на нее и снова уставился в пустой экран. Говорить о галлюцинациях сейчас было бы все равно, что играть с бомбой. Ирина попросту не поймет. Да и зачем ей нужен псих? Скорее всего, она постарается от него избавиться, причем незаметно и без лишнего шума.

— Я переживаю за тебя, — не выдержала девушка. — Ты весь дрожишь. Опять не выспался?

— Не в этом дело.

— Тогда в чем? Ты все время молчишь, как рыба. Я не знаю, что и думать.

— Честно говоря, я и сам не знаю.

Ирина прижалась к Сергею, пытаясь вызвать в нем хоть чуточку доверия, которого им почему-то постоянно не хватает. Тот понимал, что смолчать не удастся. В конце концов, он и приехал сюда для того, чтобы выговориться.

— Мне очень страшно, я боюсь.

— Чего?

— Мне часто кажется, ну, то есть, иногда, что за мной следят.

— За тобой? Кто за тобой следит?

— Два здоровых парня.

— Они что, нападали на тебя? — Ирина отстранилась от ученого, чтобы смотреть ему в лицо.

— Ну, не то, чтобы нападали, — начал скользить Сергей. Ему тяжело давался разговор, и ужасно не хотелось вдаваться в подробности. — Хотя, пожалуй, может, и собирались… М-да… Только я, это… В общем, убегал от них. — Он как бы невзначай посмотрел на грязные колени.

— О, Боже! Сергей, почему ты ничего мне об этом не говорил? Нужно срочно сообщить с милицию!

— Не нужно, — остановил ученый порыв своей возлюбленной вскочить с дивана. — Я же говорю: мне кажется.

До Ирины не сразу дошел смысл сказанного. Она вскинула брови и неуверенно произнесла:

— То есть у тебя видения?

— Я сам не могу понять, поэтому и молчу все время.

— Но если за тобой на самом деле следят, значит им что-то нужно? Ведь так? Чего они от тебя хотят?

Сергей чуть не сболтнул лишнего, но вовремя спохватился.

— Не знаю. Понятия не имею. — Откровенность Сергея иссякла так же быстро, как и зародилась. — Скорее всего, у меня расшалились нервы, — на всякий случай добавил он.

Наступила небольшая пауза. Наверное, Ирина подбирала нужные слова.

— Знаешь, я много лет проработала в больнице и говорю как специалист: тебе нужна помощь. Надо немедленно обратиться либо в милицию, либо к психиатру.

На этот раз Сергей внимательно и долго смотрел в глаза Ирине. Нет, она не издевается. Она искренне хочет помочь, только не знает как. Значит, он не ошибся, что пришел к ней и все рассказал. Вдвоем они наверняка придумают что-нибудь толковое.

А Ирина пояснила:

— Проблема только в том, чтобы выяснить, видения у тебя или нет. Если нет, сообщим о нападениях в милицию, сделаем заявление, а если да, то советую обратиться к врачу. В принципе, галлюцинации запросто могут возникнуть от переутомления. Или из-за стрессов — типичный случай. Ну да, конечно из-за стрессов! У вас на работе-то вон сколько всякого нехорошего в последний месяц приключилась. Сам рассказывал: двое напарников умерли, да еще этот… как его… генератор.

— Все верно, — тоскливо вздохнул ученый. — Но к психиатру я не пойду.

— И не ходи! — Ирина вдруг оживилась. — Есть отличный знакомый моего отца, профессор. Я его тоже очень хорошо знаю. Его фамилия Бионов, может, слышал. Он всю жизнь занимался изучением мозга и психики человека. Отличный специалист! Я поговорю с ним, он примет тебя в частном порядке.

— Не надо, — отрезал Сергей.

— Почему не надо? У него оборудование разное есть, он посмотрит тебя, обследует. Сереж, ведь с тобой действительно что-то не то происходит. Ну?

— Нет. Не хочу. Не нужно мне никаких профессоров и папиных ученых. Наверняка какой-нибудь шарлатан.

Ирина хотела что-то возразить, но Сергей продолжал:

— У меня небольшое недомогание, только и всего. Уверен, что через неделю все пройдет.

— Что значит "через неделю все пойдет", если ты каждый день говоришь, что тебе хуже и хуже! — взвилась, вскочив с дивана, Ирина. — Как ты можешь так безалаберно относиться к своему здоровью? Ты что, не видишь, к чему все идет?

— Ириш, я…

— Молчи! Ты приходишь ко мне, жалуешься, ждешь совета и что? Все делаешь по-сво-е-му!

Ирина вообще-то была не склонна в обычной жизни к бурным эмоциям и истерикам, но сегодня Сергей, похоже, перегнул палку своим упрямством. Она отошла к окну и стала всхлипывать. Горе-ученому пришлось встать с дивана и идти ее успокаивать.

— Извини, — сказал он, положив ладони на ее худые плечи, — я сегодня действительно не в себе. Как-то навалилось все… Ладно, давай вот что сделаем. Сегодня среда, до выходных два дня осталось. Я доработаю эту неделю, а в субботу или воскресенье отправлюсь к твоему деятелю науки. Договорились?

Ирина повернулась к нему лицом. Нос покраснел, веки опухли, а щеки блестели от слез. Плакать она перестала, успокоилась.

— Точно? Обещаешь?

— Точно. Обещаю. Кстати, ты мне предлагала поесть.

Глава 2

Но на следующий день, 17 октября, планы резко изменились.

Не успел Сергей прийти на работу, как уже в проходной узнал от знакомого охранника Станислава свежую новость: вчера в одном из пригородных оврагов был обнаружен труп его непосредственного начальника, Шмеля Романа Абрамовича. Станислав торопился сдать смену, поэтому был занят и подробностей не сообщил.

Следующую порцию информации Сергей получил от своего напарника по участку, пятидесятидвухлетнего Захара Семеныча.

— Представляешь, — охотно делился он сплетнями, — тело случайно нашли. Одному дальнобойщику приспичило сходить по-маленькому. Ну, остановился он на обочине, спустился немного вглубь оврага, стал делать свое мокрое дело, да так и застыл с высунутым хозяйством. Похоже, те, кто это сделал, очень торопились: бросили тело в овраг, а оно за дерево зацепилось и в воду не упало, но вниз не полезли, чтоб следы получше замести. Не рассчитывали, что какому-нибудь водиле именно здесь понадобится разгрузиться, хе-хе. А может, темно было очень, вот и просмотрели.

— То есть ты хочешь сказать, что его убили? — уточнил Сергей, чувствуя, как у него начинается мелкая дрожь.

— Разумеется! — с горящими глазами заявил Семеныч. — Какие могут быть сомнения? Или ты думаешь, что он, как старая собака, ушел подыхать в укромное место? Да и с чего вдруг? Ему вот только сорок исполнилось.

— Уже есть версии, кто это мог сделать и за что? — От волнения у Сергея завибрировал голос.

— Нет, конечно. Много времени прошло, труп дней шесть в кустах провалялся. Если б сразу спохватились…

Жуткое известие быстро расползлось по всему НИИ. Люди сбивались в небольшие кучки и живо обсуждали случившееся. Толком, конечно, никто ничего не знал, все в основном излагали друг другу свои версии.

Сергей все утро не находил себе места. Голова была настолько заполнена страшными событиями, что для работы в ней не оставалось пространства. Ученый попытался поговорить с Захаром Семенычем на постороннюю тему, но тот ни о чем, кроме убийства, беседовать не желал, причем делал это с явной иронией и таким насмешливым тоном, будто его забавляет печальная история начальника. Сергею очень скоро стали противны черствость и бессердечность сослуживца. Он замолчал и некоторое время сидел, тупо глядя в монитор. Недобрые мысли обильным потоком снова полезли в голову. Чтобы немного отвлечься, он пошатался по своему отделу, сходил в соседние, но всюду натыкался на тех, кто говорил о погибшем начальнике.

Ничего нового он не услышал. Шмель жил один в двухкомнатной квартире в центре города. Ни родителей, ни жены, ни детей у него не было, поэтому, собственно, никто сразу и не заметил его исчезновения. Высшее руководство, конечно, призналось, что после трех дней отсутствия на рабочем месте безрезультатно попыталось с ним связаться. Тогда решили подождать до конца недели, и вот дождались.

Потом стали вспоминать обо всем, что случилось за прошедший месяц, и сваливать в одну большую кучу. Особо отметили то, что это уже третья смерть за две недели. Некоторые даже попытались как-то связать их воедино, но не смогли. У Сергея тоже крутились разные домыслы на эту тему. От них, правда, становилось совсем не по себе, и он благоразумно решил промолчать.

Около одиннадцати пронесся слух, что на предприятие пожаловала милиция. Пришел кто-то из начальства и велел никому не покидать свои рабочие места, так как, возможно, с кем-нибудь захотят поговорить. Это добавило адреналина и еще больше усилило всеобщую возбужденность.

— Конечно, они свое дело знают, — недовольно пробурчал Семеныч, которого принудительно отправили из курилки на место. — Шум поднимут, пыль коромыслом, а потом дело на тормозах спустят. У них каждый день по сорок трупов, со всеми не управиться. И посерьезней преступления не раскрывают, а тут какой-то полусгнивший жмурик в кустах. Да кому он нужен?

Через четверть часа пришел все тот же руководитель и сообщил, что можно расслабиться: милиция уехала. Все, естественно, набросились с расспросами, нет ли каких-нибудь новых подробностей. Руководитель ответил нет, кроме того, что машину Шмеля обнаружили совершенно в другом месте, нежели его тело. Сергей чуть не вскрикнул, когда узнал, где же нашли транспорт: рядом с домом ученого. Впрочем, он чего-то подобного и ожидал, так что даже немного успокоился и приступил к своим обязанностям. Оставшееся до обеда время Сергей провел в молчании. Захар Семеныч тоже занялся делами, поэтому, к радости ученого, не отвлекал его своими неприятными разговорами.

В час дня Семеныч хлопнул Сергея по плечу и сказал:

— Собирайся, пора обедать.

Ученый глянул на время внизу экрана и свернул открытые приложения.

— Где ты там застрял? — из двери закричал напарник. — Или ты сегодня по-стахановски, без перерыва?

— Иду, иду. Две секунды!

Обедали они в столовой института. Всем она была хороша: и еда вкусная, и стоит сравнительно недорого, и повара хорошие, и в зале всегда чистота и порядок. Существовал только один серьезный недостаток: чтобы попасть в столовую, приходилось идти по улице через всю территорию предприятия, поскольку размещалась она в самом дальнем корпусе. Летом, разумеется, недостатком это назвать было сложно. Наоборот, прогуляться по свежему воздуху после приема пищи доставляло одно удовольствие. Но вот в другое время года такая прогулка не каждый день приходилась по душе. Иной раз погода вынуждала людей брести под ливнем по грязи либо в мороз по колено в снегу.

Сегодня дождя не было, хотя погода откровенно испортилась. Утром резко похолодало, а солнце и не думало вылезать из-за хмурых облаков. Колючий северный ветер, усиливающийся с каждым часом, извещал о приближении циклона. По всем признакам выходило, что теплые деньки закончились, уступая черед промозглой осени.

Как следует подкрепившись, ученые, несмотря на ветер, возвращались не торопясь. Предстояло еще целых четыре часа сидеть за компьютером, так что размять косточки было полезно. Захар Семеныч больную тему больше не поднимал, а вместо этого с ехидством обсуждал деятельность института. От Сергея требовалось только слушать, поэтому он в знак уважения периодически кивал, напоминая китайского болванчика в присутствии мандарина.

Когда они проходили мимо лабораторного корпуса, Сергея кто-то окликнул. Ученый огляделся и заметил зовущего на углу здания. Им оказался начальник лаборатории Лыкин Алексей Петрович. Около месяца назад Сергею пришлось тесно общаться с ним по службе, в результате чего они сдружились и теперь обменивались при встрече парой слов.

Так вышло и сегодня. Сергей махнул рукой Семенычу, чтобы тот возвращался в отдел один, а сам подошел к начальнику лаборатории.

— Ну что, молодежь, как дела? — спросил Лыкин, пожимая руку.

Ему было за пятьдесят, и выглядел он как подобает хорошему начальнику в этом возрасте: лысина и нависающее над ремнем пузо. Лицо тоже под стать: красное, обрюзгшее, с затуманенными неподвижными глазами. Всех, кто был моложе Лыкина лет на десять, он считал молодежью и в разговоре не упускал возможности вскользь упомянуть про свой преклонный возраст.

— Здравствуйте, Алексей Петрович. Дела идут потихоньку, — улыбаясь, ответил ученый.

— Какие новости в отделе? Есть, чем позабавить старика?

— Новости скверные. Вчера нашли труп убитого Шмеля. Да вы слышали, наверно.

— Слыхал, понимаешь, слыхал. Убитого, говоришь? Это уже точно установили, что убитого-то?

— Да точно никто ничего не знает, пока одни слухи.

— Ну, слухами земля полнится. А если и убили, то вряд ли кого найдут.

— У нас в отделе тоже так считают.

— Правильно делают, — авторитетно заявил Лыкин.

— Возможно. Только странно все это. Ведь третья смерть за две недели.

— Ну и что? В жизни, как говорится, всякое бывает, а когда на твоих глазах такая жуть происходит, то мозги вообще набекрень съезжают.

"У меня как раз набекрень", — хотел сказать Сергей, но ляпнул ни с того ни с сего:

— И главное, все после взрыва генератора началось: и голова у всех троих заболела, и бессонница, а потом несчастные случаи…

— И ты, Брут? — нахмурил густые брови Лыкин. — Тебе тоже генератор покоя не дает? Что за люди такие, лишь бы язык почесать. Уже от нескольких человек я эти басни слыхал. И кто их только сочиняет? Установить бы авторство, да… — Лыкин демонстративно махнул рукой, будто прихлопывал муху. — А что, тебя до сих пор бессонница мучает?

— Так, изредка…

— Могу предложить отличные американские таблетки. Эффект стопроцентный, потом спасибо скажешь. А насчет генератора ты не беспокойся. Аварию мы устранили, следы уничтожили, над ошибками конструкции работаем. Ты просто переволновался тогда, вот и все. Тебе нужно успокоиться.

— Пожалуй, вы правы, Алексей Петрович. — Сергей почесал затылок. — Я что-то совсем расклеился. Хотел даже утром милиции о генераторе рассказать. Хорошо еще, что они сразу уехали.

— Не глупи, парень, — погрозил пальцем Лыкин. — Выкинь из головы всякую чепуху, а если здоровье беспокоит — иди, стало быть, к врачу.

— Врачей я терпеть не могу, но если совсем плохо будет — обращусь, спасибо за совет.

— Ну, то-то. — Лицо начальника лаборатории расплылось в добродушной улыбке. — Ладно, не буду тебя больше задерживать. А ежели опять какие мысли появятся, ты сразу ко мне обращайся, обсудим. Добро?

— Конечно. Спасибо!

Лыкин подмигнул ученому и направился в свой корпус.

У Сергея словно гора с плеч свалилась. Может, не гора, но полгоры точно: ведь из-за блуждающих по отделу кривотолков ему и в самом деле стал мерещиться какой-то заговор. Да, много неприятных событий, да, много подозрительных совпадений, но не стоит поддаваться панике. Главное — спокойствие.

После работы Сергей, не заезжая домой, прямиком направился к Ирине. Она открыла дверь. Наверное, он был бледнее обычного, потому что, не успев войти, получил вопрос:

— Что опять случилось?

Он не сообщил Ирине про начальника по телефону, хотел сказать лично.

— Ты, кажется, неплохо была знакома с моим начальником?

— Со Шмелем? Ну да. С ним когда-то мой отец работал. А что?

— Его тело нашли вчера в одном овраге на окраине города.

— Роман Абрамович умер? — расширила глаза Ирина.

— Убит, — уточнил Сергей.

Ирина была шокирована не меньше, чем Сергей утром. Они прошли в комнату и сели на диван.

— О, Господи, — забормотала она, пытаясь осмыслить услышанное, — есть какие-нибудь подробности?

— Пока все твердят в один голос: "Нашли убитым". Он куда-то пропал с прошлой пятницы. Я думал, ушел в отпуск на недельку или в командировку уехал. Раньше он, правда, всегда заранее предупреждал, что его не будет. А тут никому ничего не сказал.

На Ирину это известие произвело сильное впечатление. Она притихла и не реагировала на комканую речь Сергея. Видимо, ей было очень жаль старого знакомого. Сергей попытался привлечь к себе внимание, но потом махнул рукой и, оставив девушку наедине со ее мыслями, отправился на кухню в поисках еды.

Когда он размешивал сахар в чае, к нему присоединилась Ирина. Она по-прежнему выглядела задумчивой. Налила в бокал заварки, долила кипятка и уселась напротив ученого.

— Ты чего раскисла-то? — спросил Сергей, отхлебывая чай. — Не переживай, все выяснится, вот увидишь.

В ответ Ирина отрицательно помотала головой и сказала:

— Да не в этом дело.

— Тогда в чем? На тебе ж лица нет.

— Просто такое совпадение... — Ирина подперла подбородок рукой и уставилась в бокал. — Ты знаешь, он мне звонил в тот четверг.

— Звонил тебе? — удивился Сергей, попутно отмечая, что в тот же день Шмель принес ему чемодан. — Зачем?

— Твоим самочувствием интересовался. Насколько я поняла, он был в курсе твоих проблем со здоровьем.

Это была вторая невероятная новость за день.

— Я ему ни о чем не рассказывал! Откуда он узнал?

— Понятия не имею. Ты же сам мне говорил, что вы обсуждали свое недомогание с Вадимом. Может, он проболтался?

— Вадим навряд ли мог это сделать. Разговаривали мы под конец рабочего дня, а вечером его не стало. Ладно, что еще сказал Шмель?

— Я уже точно не помню. Он вообще показался мне странным, речь путаная была, я толком ничего не поняла. Все про какие-то эксперименты говорил, что надо все как следует выяснить, и если подозрения подтвердятся, то тебя срочно нужно отправить на обследование к Бионову, потому что тот сможет помочь.

Сергей поперхнулся очередным глотком горячего чая. Он только и смог промолвить:

— И ты мне ничего не сказала?

— Я не придала большого значения его сумбурным словам. Мне только идея с Бионовым понравилась, поэтому, кстати, я вчера и советовала тебе обследоваться у него. Сереж, я же тебе говорю, я даже ничего не успела расспросить. Он очень торопился: резко попрощался со мной, сказал, что еще перезвонит, и разъединился. Ну, а потом я решила, что раз вы с ним работаете вместе, то он тебе, наверно, уже рассказал и про эксперименты, и про Бионова.

— И во сколько он тебе звонил?

— Вечером, в начале десятого.

А к Сергею Шмель заходил около девяти. Стало быть, зашел, отдал чемодан, а затем позвонил Ирине с улицы или из машины. Про то, что начальник к нему заходил с чемоданом накануне своего исчезновения, Сергей решил пока не говорить.

Информация переваривалась медленно и никак не хотела поддаваться анализу. Одно стало ясно: пришла пора Сергею всерьез подумать о своем здоровье. Досадно было лишь то, что Шмель не успел или не захотел ничего объяснить. Сергей и не подумал в тот роковой вечер, что другой возможности поговорить больше не представится. Да и какое тогда это имело значение? Знал бы Сергей, что все так закончится, ни за что не дал бы начальнику развернуться и уйти. А тот тоже хорош: вместо того, чтобы сказать нечто важное Сергею, стал названивать Ирине. Может, он ей больше доверял? Или это вообще никак не связано?

— Похоже, поездку к профессору откладывать нельзя, — сказал Сергей, допив чай.

— Наконец-то я слышу от тебя хоть что-то разумное! — воскликнула девушка. — Я сейчас же ему позвоню.

Ирина отодвинула от себя полный бокал, встала и направилась в коридор к телефону.

— Если он может, пусть примет меня прямо завтра с утра, — крикнул ей вслед ученый.

— А как же работа? — Ирина приостановилась.

— Ничего страшного, работа подождет. Потом задним числом напишу заявление за свой счет.

Через десять минут все вопросы были улажены. Что говорила Ирина профессору, Сергей не слышал. Из коридора периодически доносились восклицания "да" и "нет" либо торопливый полушепот. Наконец Ирина вернулась на кухню и сообщила:

— Бионов будет ждать тебя завтра в восемь утра.

— Он встает так рано?

— Обычно он встает в шесть. Так что ты явишься не рано, а очень даже вовремя. Он немного необычный, этот профессор. Нет-нет, ничего такого, — рассмеялась Ирина, увидев, как вытянулось лицо Сергея. — Просто он замкнутый и иногда непредсказуемый. Но ты не бойся. Расскажешь все как есть, а уж он решит, что с тобой делать.

— Например, порезать на части и заспиртовать? — предположил Сергей.

— Дурак! — обиделась девушка и удалилась в комнату.

Глава 3

Утро выдалось ненастным. Из теплой постели не хотелось вылезать, слыша, как злобно дует за окном ветер и шуршит о стекла дождь. Сергей натянул одеяло по самые уши и мечтал остаться дома. Не надо ни экспериментов, ни расследований, ни профессора с его чудесным оборудованием, а только лежать в теплой кроватке и никуда на свете не торопиться.

Но Иришка, похоже, придерживалась иного мнения. Она ткнула замечтавшегося ученого в бок и сказала:

— Подъем. А то к профессору опоздаешь.

Сергей поморщился и открыл глаза. Рядом стояла одетая Ирина и тормошила одеяло.

— Встаю, встаю, — вяло сказал ученый.

— Когда вернешься, сразу же мне позвони. Все, я побежала на работу.

Она чмокнула дорогого в щеку и выскочила в коридор. Сергей дождался, пока за ней захлопнется дверь, и нехотя поднялся с постели. Наскоро умывшись и хлебнув на кухне чая, он собрался и вышел из квартиры.

День не задался с самого начала. На улице лил холодный осенний дождь, а у Сергея с собой не было зонтика. Успев промокнуть, он добежал до остановки и спрятался под козырьком в ожидании подходящего транспорта. Несколько маршруток проехало мимо, две остановились, но влезть в них было совершенно невозможно. Когда Сергей стал нервно посматривать на часы и подумывать о такси, подъехала относительно свободная "Газель", в которую удалось-таки забраться ему и еще двум счастливчикам. Правда, пришлось стоять всю дорогу, согнувшись в три погибели, да вдобавок на весь салон бубнил шансон.

Через пять минут затекли ноги, спина и шея. Тело заныло, желая расправиться и потянуться. А тут еще, как нарочно, заиграл сотовый. Еле-еле Сергей залез в карман и вытащил пронзительно верещащую игрушку. Звонил Лыкин, наверняка по какому-нибудь рабочему вопросу. Извините, дорогой Алексей Петрович, придется подождать до понедельника. Сергей принял вызов и поднес телефон к уху, но тот невразумительно хрюкнул и замолчал. Ученый удивленно посмотрел на экран. Так и есть: сел аккумулятор. Зарядное устройство конечно же осталось дома. Что ж, телефонные разговоры придется отложить до вечера.

Дорога заняла минут тридцать. Профессор жил почти на окраине города, в старой четырехэтажной "сталинке", нужный подъезд которой украшал вполне современный домофон. Сергей набрал номер квартиры и через две секунды услышал короткое:

— Кто?

— Это Сергей, я хотел бы…

Но дверь уже открылась. Поднявшись на второй этаж и ощущая неприятную дрожь в руках, ученый нашел нужную дверь и позвонил. Загремел замок, лязгнула дверная цепочка, и на пороге возник хозяин квартиры в потертых трениках и бордовой футболке с надписью "BULLS" во всю грудь. Лицо рассмотреть не удалось из-за скупого освещения. Только мелькнула козлиная бородка и блеснули маленькие очечки на кончике узкого, чуть вздернутого носа.

— Проходите, — велел профессор.

Именно велел, чего, в принципе, и следовало ожидать от Профессора.

Сергей, чувствуя себя несколько неуютно, прошмыгнул в довольно широкий коридор, снял обувь и верхнюю одежду. Бионов между тем закрыл за гостем дверь и сказал:

— Идемте.

Вдвоем они прошли в просторную комнату, внешний вид и убранство которой немедленно подтвердили то, что здесь живет человек весьма необычный. В глаза бросалась необычно расставленная мебель: не вдоль стен, а по всей площади комнаты, образуя тем самым небольшой лабиринт.

Помещение делил на две части узкий проход, упирающийся в окно. Левую сторону занимали ряды книжных шкафов. Это была библиотека профессора. Из шкафов, как и положено в библиотеке, торчали таблички с буквами двух алфавитов — русского, ближе к окну — латинского. Справа от прохода пейзаж был более разнообразным. Сначала Сергей шел мимо отгороженного участка, который, очевидно, служил мини-лабораторией и занимал целый угол. Там на ободранном столе ютился старенький компьютер с кучей отходивших от него разноцветных проводов. Компьютер окружали различные приборы: генераторы, осциллографы, мультиметры. Рядом со столом возвышалось настоящее стоматологическое кресло. Над ним висели старинные настенные часы и громко стучали маятником. За мини-лабораторией следовал внушительных размеров диван. За диваном, в самом углу, стоял компьютерный стол с новеньким компьютером.

— Мой кабинет, — пояснил Бионов пораженному Сергею.

Они проследовали до угла, где Бионов сел в компьютерное кресло, развернулся спиной к окну и указал ученому на диван. Таким образом, свет из окна, залитого дождем, падал на посетителя, сам же профессор при этом оставался в тени. Что, впрочем, не помешало Сергею рассмотреть его получше.

Бионов был не молод. Лицо уставшее, повидавшего всякое на своем веку человека. Глаза, почти безжизненные и равнодушные, еще больше усугубляли это ощущение. Они смотрели пристально, не мигая, поверх очков; лишь иногда голова слегка запрокидывалась назад, позволяя глазам воспользоваться оптикой. Седина на висках — еще одна характерная черта, хотя волосы и не были седыми. Наоборот, густые и черные, как смола, они упорно не хотели вписываться в общую картину.

Профессор долго рассматривал гостя то в очки, то без очков и наконец, составив о нем первое впечатление, заговорил.

— Меня зовут Бионов, — представился он, — а вас, как я понимаю, Сергей. Вчера Ирина очень просила меня помочь вам, сказала, что у вас какие-то проблемы с психикой. Честно говоря, я не веду лечебной практики. Но Ирина — мой давний и очень хороший друг, я никогда не отказываю ей в просьбе. Я готов уделить вам пару часов. Думаю, этого хватит, чтобы решить все вопросы.

Бионов говорил сухо, казенно, всячески давая понять, что он делает большое одолжение. Впрочем, неприязни в голосе не звучало, а официоз Сергей списал на привычку выступать с докладами на многочисленных семинарах и конференциях.

— А теперь, — продолжал Бионов, — рассказывайте, на что жалуетесь. Только давайте по порядку: когда появилось недомогание, каковы его симптомы, как часто проявляется. Если мне что-то покажется непонятным, я задам вопрос. Главное, постарайтесь не волноваться. Договорились?

— Да.

— Тогда я вас слушаю.

Комок в горле некоторое время не давал Сергею вымолвить ни слова.

— Видите ли, — неуверенно начал он, — около месяца, с конца сентября, меня беспокоит мое… психическое состояние. Это вы уже знаете. Так… Все началось с того, что у меня появились кошмары, от которых я просыпался в ледяном поту. Они снились почти каждую ночь. Затем я вовсе перестал спать по ночам. Я всегда, всю жизнь спал как убитый, а тут… Бессонница мучила до самого утра, и вот в таком состоянии приходилось идти на работу. В результате стали постоянно болеть голова и сердце.

— Что же вы видели в ваших кошмарах?

— Всегда одно и то же. Я иду ночью по городу. Вокруг тишина, никого нет. Я ищу людей или какой-то предмет, но не нахожу. Внезапно появляется беспричинная тревога. Я хочу избавиться от нее, а она все нарастает. Затем появляются двое: здоровые детины в кожаных куртках и с ужасными безжизненными лицами. У них странное оружие. Они стреляют в меня, я падаю и не могу двигаться. Они подходят ко мне, чтобы схватить. Мой страх усиливается с их приближением, и, когда они касаются меня, я просыпаюсь.

Сергей стал осваиваться в компании профессора. Скованность пропадала, а речь становилась увереннее и смелее.

— Потом стало хуже. Появлялось жуткое ощущение, что у меня кто-то стоит или ходит за спиной, когда я нахожусь один. Я боялся оборачиваться, хотя знал, что там никого нет.

— И вы не оборачивались?

— Сначала нет. Постепенно, приучив себя к мысли, что за спиной никого не увижу, я обернулся.

— Увидели что-нибудь?

— Ничего.

— Пожалуй, этого следовало ожидать. Продолжайте.

— Затем… Затем появились двое. Я уже говорил про них?

— Да, что они вам снятся.

— Первое время я действительно видел их только в кошмарах, и это было еще терпимо. Но затем они появились наяву. Пару раз мельком. Я не придал значения, хотя и здорово перепугался. На третий или четвертый раз я увидел их совершенно отчетливо в толпе. Такое повторялось неоднократно. Они высматривали меня, а потом смешивались с потоком людей. Каждый раз я предчувствовал их приближение. Мной овладевал непреодолимый безотчетный страх и не оставлял меня, пока они были рядом. А несколько дней назад со мной произошла совсем неприятная вещь. Громилы напали на меня, как во сне!

— На вас напали люди или это была галлюцинация? — не понял Бионов.

Ученый замялся.

— Мне трудно ответить. Все настолько реально… Первый раз я не ожидал нападения.

— Первый раз? Так они несколько раз вас атаковали?

— Два раза. Разве я не сказал? Да, два раза. Первый раз, в воскресенье, они ударили совершенно неожиданно. Я даже не успел сообразить, что произошло. Второе нападение было позавчера. Я пробовал убежать…

— Получилось?

— Нет. Они загнали меня в тупик и снова подстрелили.

— Если за вами охотятся наяву, значит, от вас им что-то нужно. У вас есть предположение, что бы это могло быть?

"Чемодан!" — хотел было выпалить Сергей. Эта мысль почему-то настырно навязывалась всегда, когда его начинали преследовать, а затем отступала. Сейчас, сидя в непринужденной комфортной обстановке, она казалась совершенно абсурдной.

— Я все же склонен думать, что это очень реалистичные галлюцинации, — уклончиво ответил Сергей.

— Тогда отчего они стали появляться? У вас есть версии?

— Я много думал над этим. У меня нет версий.

— Может, вы падали или ударялись нечаянно головой?

— Нет, ничего такого.

— В роду психически больных не было? Алкоголиков, наркоманов?

— Не было. Родители до сих пор живы-здоровы. Мать работает в школе, отец — в охране. Они приехали из деревни в семидесятых годах, а там раньше девяноста лет не умирали. Бабушке моей 92 года, так она ж еще картошку выращивает.

— М-да… — протянул Бионов и задумался.

Что происходило в голове профессора, Сергей понять не мог. Может быть, Бионов начал подумывать о том, что парня необходимо перенаправить к более узким специалистам, поскольку сам не разбирается в подобных проблемах. Или посоветует то же, что и Лыкин: расслабиться, забыть о неприятностях, чем-нибудь отвлечь себя от ипохондрии.

— Вчера по телефону Ирина предположила, что ваш недуг может быть следствием стрессов. У вас были потрясения?

— Так, разные неприятности на работе. В общем-то ничего серьезного.

— Что за неприятности? Вас увольняют?

— Нет, с этим пока порядок. Просто за короткий срок погибло сразу несколько коллег. Да теперь еще со Шмелем казус вышел.

— С каким шмелем? — слегка улыбнулся Бионов.

— Это мой начальник. Бывший. Фамилия — Шмель.

Профессор удивленно вскинул брови, отчего очки сползли на самый кончик носа.

— А зовут как?

— Роман Абрамович.

Эти слова привели Бионова в некоторое возбуждение.

— Ого! Мой коллега! — заявил он.

— Я знаю, — не выказал удивления ученый. — Ирина была с ним неплохо знакома и сказала, что он раньше работал с вами.

— Верно. До девяносто третьего года, если быть точным. Я о нем много лет ничего не слышал. Как он поживает?

— В том-то и дело, что уже никак.

— Он умер? — встревожился профессор.

— Да. Если точнее — его убили.

— Вот тебе и раз. Давно ли?

— Тело нашли позавчера вечером. Подробности не известны.

Было видно, что новость выбила профессора из колеи.

— А что милиция? Занимается этим делом?

— Занимается, только вряд ли найдет убийцу. Следов — никаких. Труп случайно нашли в овраге. Он там неделю провалялся.

— Странно, — задумчиво произнес Бионов, — совершенно безобидный, чуткий и отзывчивый человек. Кому он мог помешать?

— Неизвестно. Все, кто его близко знал, в недоумении. Ирину, например, вчера это известие просто шокировало. Она ведь общалась с ним незадолго до смерти.

— Они виделись?

— Нет. Он звонил ей по телефону. Как ни странно, они говорили обо мне. Шмель откуда-то узнал о моих проблемах со здоровьем и очень рекомендовал Ирине показать меня вам для обследования. Якобы вы сможете помочь. Он хотел позвонить еще и не успел.

Новость отчего-то произвела гораздо больший эффект, чем рассчитывал Сергей. Бионов крутился в кресле вправо-влево, поглаживал бородку и монотонно бубнил под нос непонятную абракадабру. Отвлекать его Сергей не решался, хотя ему очень хотелось спросить, в чем, собственно, дело. И когда терпение ученого стало иссякать и он невольно заерзал на диване, профессор потянулся, громко хрустнув позвоночником, и изрек:

— Очевидно, Шмель, направляя вас сюда, имел в виду не абстрактное обследование. Полагаю, речь идет о погружении.

— Вы собираетесь обследовать меня под водой? — изумился Сергей.

— Разумеется, нет! И должен вас сразу кое о чем предупредить. Метод, к которому нам предстоит обратиться, несколько необычен, и не описан в классической медицине. Тем не менее, он вполне безопасен, многократно испытан, никаких проблем с ним не возникало. Я вам немного расскажу о нем, пока буду проводить подготовительную процедуру. Идемте со мной.

Бионов повел недоумевающего пациента в мини-лабораторию.

— Садитесь в кресло, постарайтесь расслабиться. Кстати, вы не курите?

— Нет.

— Вот и замечательно, а то после курения два часа положено подождать.

Сергей Бионову не перечил. Он послушно уселся в стоматологическое кресло, над которым щелкал маятник настенных часов, и ожидал дальнейших указаний.

Но их не последовало.

Профессор зажег фонарь, установил у кресла нужную высоту и отрегулировал подголовник. Затем включил компьютер и настольную лампу.

— Видите ли, — начал он обещанные объяснения, как только ученый удобно раскинулся в кресле, — на сегодняшний день человеческий мозг считается самым сложным из известных объектов во Вселенной. Ученые многие десятилетия бьются над тем, чтобы до конца понять, как же он работает, но пока нет никаких твердых формул или описаний. Может, это и не плохо. История постоянно являет нам примеры того, сколько вреда могут принести человечеству научные открытия, сделанные не в свое время и оказавшиеся в нечистоплотных руках. Гораздо больше, чем ожидаемой пользы. М-да. Наденьте-ка вот это.

Профессор протянул Сергею странного вида наушники, в которых динамики заменили на две белые металлические пластины. Чем-то они привлекли внимание ученого, и дело было не в необычности конструкции. Ему показалось, что именно такие наушники он раньше где-то видел. Но где? Так и эдак потеребив свою память и ровным счетом ничего не вспомнив, Сергей попробовал, наконец, их надеть, но дужки были очень короткими.

— Нет-нет, не на уши, — пояснил Бионов, видя сильное замешательство пациента, — пластиночками на виски. Вот так, хорошо.

Профессор щелкал "мышкой", изредка стучал по клавиатуре, вглядывался в экран и между делом говорил:

— Человеческий мозг содержит порядка 100 миллиардов клеток. Все они уже имеются в момент рождения и на протяжении оставшейся жизни больше не размножаются. Эти клетки называются нейронами и считаются основными элементами для передачи и обработки информации в мозге. Каждый из этих нейронов связан с другими, формируя сотни триллионов связей. Для передачи, хранения и переработки информации используются электрические сигналы, особые, невероятно стабильные и четкие. Таким образом, весь мозг, вся его паутина нейронов, становится своего рода излучателем. Понимаете? Ничтожно слабым, но тем не менее. Ну-ка, ну-ка, не понял. — Последняя реплика относилась к увиденному на мониторе. — Хм, интересно. Ладно, попробую еще разок.

Голос профессора, мягкий и спокойный, в сочетании с тиканьем часов и гулом компьютера производил снотворный эффект. Сергею начало казаться, что он находится в огромном зале, где у звуков появляется долгое эхо. Профессор выглядел сказочным звездочетом, а фонарь — неизвестным небесным светилом.

— Вот в этом направлении мы с коллегами и работали в свое время. Идея была крайне проста, даже, я бы сказал, примитивна: необходимо было построить приемник этих самых сигналов нейронной сети, а уж дальше использовать их по усмотрению. Но вся трудность заключалась в технологической части. Мы создавали сверхчувствительные датчики, но они ловили все, что угодно, только не излучения мозга. Пришлось построить особо изолированное помещение для экспериментов, но и это не помогло. Сигнал иногда удавалось поймать, но с ним не было никакой возможности работать. И мы уже совсем отчаялись, когда один из ученых, по прозвищу Папаня, наткнулся на совершенно революционную вещь. Однажды ему удалось зафиксировать более-менее длинный фрагмент нейроизлучения и проанализировать его. Вся соль в том, что мы не там искали, вернее, не так. Папаня после анализа полученного фрагмента заявил, что нам просто нужно настроить оборудование на вполне определенный, конкретный сигнал, выделить его фильтром и усилить.

Голос профессора гудел, будто колокол. Сама комната давно потеряла свои размеры и форму, а фонарь равномерно заливал рассеянным светом все вокруг, смешивая и размазывая контуры предметов. Удары маятника стали невероятно громкими и редкими — один удар в пять секунд, не чаще.

— Импульсы мозга, — вещал звездочет, — оказались действительно очень необычными. Может, поэтому до сих пор и не могут их поймать. Но мы поймали. И расшифровали. После того исторического события наши исследования резко пошли в гору. Через некоторое время мы открыли метод, позволяющий человеку самому как бы погрузиться в свое сознание, паутину нейронов. Там он определенным образом может найти ответы на многие вопросы, касающиеся, например, его здоровья. Особенно психики. Ишь ты, интересный случай. — Это опять в монитор. — Ладно, пусть будет так. Ну, с Богом. Так вот. — Снова Сергею. — Этот метод успешно прошел испытания и показал исключительно положительные результаты. Мы назвали его методом погружения.

В глазах у Сергея все окончательно поплыло, и он провалился в неизвестность, сопровождаемый летящим вдогонку эхом последнего слова звездочета: "Погружения… погружения… погружения…".

Глава 4

Бионов изрядно перепугался. Он стоял рядом с Сергеем и тормошил его за плечо. Тот никак не хотел реагировать. Лишь когда глаза ученого слегка приоткрылись, Бионов оставил его в покое и бросился обратно к компьютеру.

— Давай, давай, возвращайся! — подбадривал профессор, перейдя на "ты".

Сергей медленно приходил в себя.

— Эй, я здесь. — Бионов пытался привлечь внимание ученого, но продолжал при этом работать за компьютером.

— Что… Что случилось?

— Ну наконец-то ожил.

— Пить очень хочу.

— Еще бы!

Профессор протянул заранее приготовленный бокал с минералкой. Сергей жадно выхлебал воду и повторил вопрос более внятно:

— Что произошло?

— Пока не знаю, — последовал ответ.

Как только Сергей очнулся, Бионов быстро успокоился и снова натянул на лицо маску невозмутимости.

— Сердце болит, — пожаловался ученый.

— Оно у тебя ослабшее. Или во всем виноваты нейроимпульсы.

Сергей ничего не понял. Он посмотрел в окно. Там по-прежнему было пасмурно.

— Сколько сейчас времени?

— Полвторого, — ответил Бионов, выключая оборудование. — Пришлось с тобой изрядно повозиться. Трудный случай.

— Неужели все так плохо, профессор?

— Послушай, — сказал Бионов, — я не хочу тебя пугать, просто возникла… небольшая проблема.

— Вы же говорили, что все абсолютно безвредно, что никаких осложнений никогда не было. Почему вы не сказали мне, что ваше нетрадиционное обследование опасно? Почему не предупредили?

Сергей готов был разреветься. Он чувствовал себя загнанным зверем. Столько идиотских историй за две недели — явный перебор. А тут еще этот необычный профессор со своими необычными методами. Похоже, весь мир сговорился поиздеваться над Сергеем от души.

— Тише, тише. Успокаивайся давай. Проблема не с аппаратурой, а с тобой, так что если хочешь быть здоров, советую как можно быстрее взять себя в руки и продолжить разговор.

— Да, да, конечно. — Сергей попробовал собраться в кучу.

— Сейчас мне важно знать, что ты видел в погружении, все до мельчайших подробностей. Это важно.

Сергей потер виски пальцами. Странно, но вспоминать долго не пришлось: только что приснившийся сон стоял перед глазами так четко, словно действия происходили наяву.

— Я видел дом, напоминающий современную многоэтажку. Будто я вхожу в него, осматриваюсь. Прямо передо мной — лифт. За него ведет небольшой слабоосвещенный коридор. Зачем-то мне нужно идти туда. Я пытаюсь обогнуть лифт, но проход там в ужасной форме. Особенно пол: большая часть половиц сломана, а остальные грозно затрещали, едва я на них наступил. Пришлось идти по узкой каменной каемке вдоль лифтовой шахты, хотя это было не так-то просто — держаться было не за что.

— Опиши еще стены и потолок, — попросил Бионов.

— Потолок был в порядке — серое железобетонное перекрытие с несколькими оголенными лампочками. Но стены! Вдоль и поперек их пронизывали огромные трещины, уходящие куда-то вниз, в подвал. Местами целые куски кирпичной кладки выворочены и брошены на дырявый пол. Ощущение складывалось такое, что фундамент вот-вот рухнет, и здание развалится.

— Кошмар, — тихо произнес Бионов. — Что же дальше?

— За лифтом я уперся в закрытую дверь. На вид она была дряхлой, сделанной то ли из фанеры, то ли из ДСП, и выкрашенной в несколько слоев. Я попытался ее открыть, но она не поддалась. Провозившись с ней довольно долго, я решил вернуться назад и воспользоваться лифтом.

— А на двери, — перебил профессор, — висел замок?

— Замок? — Сергей задумался. — Навесного замка точно не было.

— Может, кодовый? Или тяжелый засов?

— Нет. Впрочем… под ручкой, кажется, виднелась узкая щель, как от врезного замка, но она была залита краской. Опять же, я не уверен, плохо помню.

— Вполне достаточно. Продолжай.

— Я вернулся к лифту. Кнопки вызова у него не было, но как только я подошел к нему вплотную, двери сами открылись. Как в супермаркете. Я зашел в кабину, двери закрылись, и лифт повез меня вниз.

— Точно вниз? Не наверх?

— Э-э… Вниз, точно.

— Угу. А дальше?

— Это почти все. Когда лифт остановился и двери начали открываться, кабина вдруг дернулась и стала падать. Потом были удар, вспышка света, и я потерял сознание.

Помолчали.

— Профессор, — тихо позвал Сергей, — вы что-нибудь понимаете? Что все это значит?

— Это значит, мой друг, что с тобой придется повозиться. Все выходит намного сложней, чем я думал. Необычный случай. Но так даже интереснее. Мне как ученому нравятся сложные задачки, особенно приятно, когда их удается решить. Наушники можешь снять и повесить вот сюда.

Бионов выключил фонарь, светящий Сергею в лицо. Тот снял с головы наушники, покрутил их в руках и повесил в указанное место. И все же знакомая вещица, определенно попадалась на глаза.

— Как я понимаю, ты ждешь объяснений? — донеся голос Бионова.

Сергей кивнул: да.

— Ну что ж, изволь. Кое-что я рассказал тебе до погружения, теперь продолжу. Итак, сигналы, создаваемые нейросетью мозга, хоть и являются весьма похожими, отличаются у каждого человека частотой и формой, которые вначале требуется определить. Для этого проводится сканирование в небольшом стандартном диапазоне частот. После того, как система определит параметры сигнала, можно приступать к погружению. Но с тобой уже на первом этапе возникли трудности. Первое сканирование ничего не дало. Я был удивлен и стал производить поиск в других диапазонах. Наконец, твоя точка входа была найдена. Она оказалась совершенно неожиданной, сильно отличающейся от нормальных. Признаться, я никогда не сталкивался с таким явлением. Врожденная это или приобретенная аномалия? И она ли причина твоих недугов? Я не знаю, над этим мы еще подумаем. Однако характеристики нейроизлучения были получены, и я приступил к погружению.

— Что же сон? Он тоже необычный?

— В некотором смысле да. Что такое этот дом, который ты видел? Это визуальная проекция сознания человека, отражение его мыслей, чувств, воспоминаний. Видишь ли, когда мы разрабатывали метод погружения, то визуализировать, скажем, на экране монитора все, что происходит в голове у человека, оказалось практически невозможно. Зато довольно просто удалось другое. Мы создали модель дома, который видит человек, находясь погруженным в свое сознание. Все, что происходит с домом или внутри него, затем можно расшифровать и определенным образом интерпретировать в реальности. Кстати, даже обычные сны, которые видят люди, тоже являются некоторой проекцией, которую иногда можно расшифровать. Эти сны называют вещими, а разгадки помещают в сонники. Большинство таких книжонок, которые можно сейчас встретить в продаже — вранье. Но я имел дело с настоящими древними сонниками, и там было на что обратить внимание. Взять хотя бы снотолкователи Артемидора, жившего во II веке нашей эры, или афинянина Антифонта, современника Сократа — любопытное чтиво. — Глаза профессора скользнули по рядам с книгами. — А однажды мне попался сонник, датируемый XIII веке до нашей эры — временем правления фараона Рамсеса II. Уникальные папирусные свитки были найдены в 1928 году в Дейр эль-Мединэ, на западном берегу Нила и принадлежат известному царскому писцу Кенхерхепешефу. Греки и египтяне постоянно пытались поникнуть в тайну сновидений, разгадать их сущность и предназначение. Только сон — вещь нестабильная, не обладающая твердой системой. А дом — искусственная модель, в которой все заранее математически точно описано и взаимосвязано с работой мозга человека.

— Стало быть, из того, что я видел в погружении, можно сделать какие-то выводы?

— Конечно!

— И какие?

Профессор выдержал интригующую паузу и сказал:

— Я долго занимаюсь расшифровкой того, что видит человек в погружении, и у меня накоплен довольно большой опыт в этом деле. Но, признаться, сегодняшний случай меня сильно озадачил. Обычно сам дом пребывает в целости и сохранности. Он может иметь разную форму, размеры, цвет — что угодно, — но никаких разрушений, тем более в основании. Фундамент — это основа, на которой зиждется строение. Указывает ли твой сон на угрозу жизни, я не могу сказать наверняка, но вероятность высока.

— Ну и дела, — прошептал потрясенный Сергей.

— Вторая странность — закрытая дверь. Конечно, некоторые данные мозга могут быть недоступны, но чтобы полностью перекрыть всю информацию… — профессор недоуменно пожал плечами. — Ну а в-третьих, лифт. Он вообще-то должен везти наверх. Это указывает на пробуждение. Но тебя он повез вниз, а я здесь был вынужден спасать твою жизнь. Сердце резко дало сбой, пошла жуткая аритмия, пульс подскочил до предельных значений. Еле вытащил тебя из погружения.

Бионов подался вперед, приблизив вплотную свое лицо к лицу испуганного ученого, и заговорщицким полушепотом забормотал:

— Как видишь, я с тобой предельно откровенен и рассчитываю на взаимность. И если тебе действительно нужна помощь — а это так, — то советую рассказать мне о последнем месяце своей жизни очень подробно, не упуская ни малейшей детали. Может, с тобой произошло что-то странное или непонятное? Тут каждая мелочь важна. Улавливаешь? — Бионов откинулся обратно. — Я специально сразу не стал заниматься расспросами, а вот теперь, по-моему, самое время. Уверен, Шмель не случайно тебя ко мне направил. Итак, когда начались неприятности?

Удар пришелся в самую точку. Пациента можно было брать тепленьким.

— Даже не знаю. — Сергей стал судорожно вспоминать хронологию событий. — Думаю, через пару недель после неудачи с генератором.

— Неудача с генератором? — заинтересовался Бионов.

— Да, взрыв экспериментального СВЧ-генератора на работе.

–Интересно, интересно. Ты вот чего, давай-ка по порядку: что, где, когда.

И ученый начал излагать.

Сергей Васильевич Бескач, физик по образованию, около десяти лет работал в НИИ г. N. Сюда он пришел сразу после ВУЗа, устроившись по специальности да еще и получив "броню" от армии. НИИ и в самом деле числился закрытым. На нем велись исследования в области физики, которые должны были служить на благо отечественной военной промышленности. Деятельность многих подразделений и отделов была строго засекречена, хотя, конечно, секретность являлась весьма м весьма условной: все прекрасно знали, что на предприятии ничем серьезным не занимаются. Однако уровень получаемых результатов всегда очень радовал высшее руководство. Благодаря таким высоким показателям отдачи НИИ благополучно существовал даже в трудные для страны времена, когда большинство прочих аналогичных предприятий были вынуждены закрыться.

Институт занимал довольно обширную территорию. В него входило несколько научно-исследовательских корпусов, лабораторий, небольшой полигон для испытаний, а также множество мелких строений — склады, гаражи и котельные. Большую часть НИИ окружал железобетонный забор с колючей проволокой, но несколько зданий, таких, как управление института, находилось за пределами ограды.

Отдел, в котором работал Сергей, занимался изучением свойств СВЧ. Участок, хоть и не принадлежал к списку секретных, постоянно находился под особым вниманием, так как на нем трудились очень талантливые ученые. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в середине сентября 2002 года к Сергею и его двум сослуживцам подошел их непосредственный начальник Шмель Роман Абрамович и сказал, что в одном из засекреченных подразделений лаборатории, так же занимающимся СВЧ, требуется помощь. Дело несложное: необходимо помочь с наладкой и запуском нового, свежеразработанного генератора, так как сроки поджимают, а умелых рук не хватает. Естественно, за отдельную плату.

Трое коллег, естественно, согласились не раздумывая. Немедленно состряпали договор о временной передаче трех сотрудников в другой отдел, подписали какую-то бумажку о неразглашении государственной тайны, и уже со следующего дня ученые приступили к новым обязанностям.

Новое место работы находилось на первом этаже в одном из лабораторных корпусов. Раньше Сергей здесь никогда не был. Это и не удивительно на таком большом предприятии. Приходишь с утра на рабочее место, делаешь свою работу, а вечером уходишь домой. И так изо дня в день, из года в год. Более-менее знаешь только коллег по участку да начальство, с которым приходится время от времени контактировать.

Дело и впрямь оказалось несложное. Новая бригада быстренько собрала по чертежам нужную конструкцию, установила ее в надлежащее место и приготовилась к запуску. Сначала все шло по плану, но под конец испытания что-то случилось с питающей частью, и генератор рванул.

— И сильно бабахнуло? — поинтересовался Бионов. — Вы поранились?

— Нет-нет, — поспешно ответил Сергей. — Просто мы очень перепугались. Как-никак чужой отдел и чужая работа, а тут такой конфуз. Мы приготовились как следует получить по шапке, но начальство повело себя лояльно. Нам слегка погрозили пальчиком и отправили обратно на свой участок. Все без шума и пыли. Ну а через пару недель, как я уже говорил, появились первые признаки недомогания: кошмары по ночам, головокружение, бессонница.

— Что же было затем?

— Затем в начале октября, кажется, пятого числа умер Иван — первый из нас троих, работавших с генератором. Попал под машину. Только весьма необычно. Водитель, который совершил наезд, утверждает, что потерпевший сначала спокойно шел по тротуару, а затем, словно пьяный, выскочил под машину.

— Часто выпивал?

— Иван? Вообще не пил! Но самое странное выяснилось при вскрытии. Врач уверяет, что Иван умер от разрыва сердечной мышцы, а автомобиль давил уже мертвое тело. Каково, а?

— Бывает и так.

— О несчастном случае я узнал в понедельник, седьмого. На следующий день мы с Вадимом обсуждали события последних дней и вышли на тему нашего здоровья. Он рассказал, что у него где-то с неделю тоже сильнейшее расстройство сна, головокружение, боли в голове и сердце — словом, все как у меня. А в тот же день вечером он вышел на балкон поправить антенну, сорвался и упал с шестого этажа. Самое же интересное, что врач, сделав вскрытие, заявил, что Вадим умер от разрыва сердца, то есть с балкона падало опять-таки мертвое тело. После такого потрясения я стал чувствовать себя совсем плохо.

— Что ж не обратился к врачу?

— Сказать по правде, я врачей вообще недолюбливаю. А уж идти на прием к психиатру, говорить с незнакомым человеком о таких личных вещах я просто не в силах.

— Ну, мне-то говоришь?

— Вам — другое дело. Вас мне порекомендовали очень хорошие друзья. И Ирине, и Роману Абрамовичу я доверяю. Уверен, они плохого не посоветуют.

— Кстати, насчет Романа Абрамовича. Ты сказал, что он был в курсе твоих недомоганий. А знал ли он, что происходит с двумя другими до того, как они погибли?

— Трудно сказать. Я вообще не пойму, откуда он про меня узнал. Но определенно ему что-то было известно. В конце концов, раз зашел, мог бы поделиться соображениями.

— К кому зашел? — не понял профессор.

— Да ко мне. В тот же день, прямо перед тем, как позвонить Ирине, заскочил ко мне буквально на минутку. Я очень удивился: раньше он никогда у меня не был. Да и не такие уж мы друзья, так, работали вместе.

— Зачем же он тогда приходил?

— Принес чемоданчик.

Было видно, как Бионов едва не вскочил, но в ту же секунду совладел с собой и сдержанно спросил:

— Значит, Шмель принес тебе чемоданчик?

— Да, старый такой, довоенный.

— Ну-ка, расскажи поподробнее о визите Романа.

— Да, в принципе, и рассказывать особо нечего. Я в тот вечер к Иринке не поехал — плохо себя чувствовал. Сидел дома, смотрел телевизор. Вдруг — звонок. Открываю дверь, а на пороге стоит запыхавшийся начальник. Я ему: добрый вечер, с чем, мол, пожаловали? А он протягивает этот самый чемоданчик и говорит: "Слушай, можно у тебя вещицу на пару дней оставить?" Я отвечаю: "Можно, конечно, а что за необходимость-то?" Стою в недоумении, ничего не соображаю. А он отвечает: "Сейчас нет времени, завтра на работе расскажу". Я еще хотел что-то спросить, а он уже чемоданчик мне в руки сунул и побежал вниз по лестнице. Я сначала немного испугался. А что, если в чемодане наркотики или оружие? Или деньги ворованные? Конечно, я давно знал Романа Абрамовича, ничем таким он вроде никогда не занимался. Это немного успокаивало. Но в голову все равно лезла всякая дребедень, и я решил посмотреть, что внутри.

— И что же там оказалось? Пачки долларов? — профессор попробовал пошутить, что еще больше выдало его волнение.

— Нет. Чемоданчик был не заперт. Когда я его открыл, то окончательно успокоился и вообще про него забыл. Там лежал какой-то научный хлам: приборы всякие, инструменты, провода — в общем, никакого криминала.

Профессор, уставившись в погасший монитор, стал гладить козлиную бородку и размышлять почти вслух.

— Ай да Рома, — бормотал еле слышно он, — ишь какую комбинацию разыграл! Или я ошибаюсь? Может, это какой-нибудь другой чемодан? Надо срочно выяснить. Немедленно!

Бионов решительно встал со стула и сказал:

— Мне нужно видеть этот чемодан. Прямо сейчас. — И выбежал из комнаты.

Сергей остался сидеть в кресле в полнейшей растерянности. Что делать?

Через две минуты Бионов, уже в костюме, заглянул в комнату, и недовольно спросил:

— Чего сидишь? Идем!

Ничего не понимая, ученый молча последовал за профессором в коридор. Там они стали торопливо одеваться.

Перед выходом Бионов на мгновение заколебался. Затем он подошел к небольшому трюмо, выдвинул верхний ящик, что-то быстро вынул оттуда и сунул в карман плаща.

Три минуты спустя они вышли из подъезда. На улице моросил дождь. Сергей в очередной раз пожалел об отсутствии зонтика и морально готовился промокнуть во второй раз за день. Как выяснилось, напрасно: Бионов оказался на машине. Зеленая, не первой молодости, "Нива" ждала своего хозяина на автостоянке перед домом.

— Будешь штурманом, — сказал профессор, усевшись за руль, — а то я в адресах плохо разбираюсь.

Сергей утвердительно кивнул в ответ.

Машина несколько минут прогревалась. Новые знакомые сидели в ней молча и думали каждый о своем. Бионов сильно волновался, хотя внешне старался не выдавать волнение. Изредка он начинал гладить бородку и что-то невнятно бурчать себе под нос. Это, впрочем, нисколько не мешало Сергею, который потихоньку начинал жалеть, что влип в определенно нехорошую историю.

Профессор, похоже, взял инициативу в свои руки, так как твердым командным голосом говорил, что им теперь нужно делать. Сергей решил пока такому повороту событий не противиться, тем более что он вообще не понимал, что происходит, а единственным лучиком, который мог бы пролить хоть какой-нибудь свет, был Бионов.

Глава 5

Было около пяти часов, когда "Нива" профессора осторожно въехала во двор ученого. Двор состоял из двух пятиэтажек, построенных перпендикулярно друг другу, и детской площадки самых скромных размеров.

— Какой дом? А подъезд? — расспрашивал Бионов.

— Вон тот, второй справа, — пальцем указал штурман.

— Где б припарковаться?

Профессор сбавил скорость, выбирая место для машины. Перед нужным подъездом у обочины стояли три автомобиля. Первым был старенький "Москвич" без колес, стекол и руля. Ему почти втыкался носом в бампер подержанный "Фиат". Третьим автомобилем, стоявшим на некотором удалении от первых двух, был новенький "Опель-Вектра" с тонированными стеклами. Бионов сначала хотел припарковаться следом за ним, но потом передумал, развернулся и встал у торца дома.

— Мы ненадолго, — сказал он, заглушая мотор.

Они вышли из машины и направились к подъезду. Бионов, ежась от дождя, нахохлился и держал руки в карманах. Краем глаза он осмотрел двор. На улице по случаю отвратительной погоды никого не было. Несколько подростков вышли из соседнего дома. Громко смеясь и рассказывая какие-то истории, они скоро достигли угла здания и скрылись из виду. Бионов на две секунды задержал взгляд на "Опеле" и шагнул за Сергеем подъезд.

Ученый жил на первом этаже в маленькой двухкомнатной "хрущевке". Несколько лет назад родители мамы умерли, освободив дом в частном секторе. Туда родители Сергея и переехали, оставив квартиру в городе сыну. Располагалась она удобно, до работы полчаса ходьбы. Может, поэтому ученый и не спешил перебраться к своей любимой.

Когда вошли в квартиру, Бионов хотел было предупредить, чтобы Сергей не включал свет, но тот уже щелкнул выключателем.

— Не разувайтесь, у меня тут грязно, — сказал ученый. — Проходите на кухню. Я сейчас.

Профессор проследовал в указанном направлении. Свет он зажигать не стал. Войдя на кухню, Бионов первым делом выглянул в окно. Там в сумерках почти ничего нельзя было разобрать. Удалось лишь выяснить, что окна в квартире выходят за дом.

Бионов вдруг стал взволнованно озираться по сторонам. Он отошел от окна, подкрался к кухонному шкафу и заглянул в него. Там в ряд выстроились прозрачные банки с крупой и сахаром. Не найдя ничего интересного, профессор закрыл дверцу и приступил к осмотру мойки и газовой плиты. Затем задрал голову вверх и стал разглядывать люстру.

За этим занятием его застал Сергей. Шлепая ботинками по линолеуму, он вошел на кухню. Бионов резко обернулся и застыл: вне всякого сомнения это был именно тот чемодан.

Сергей тем временем осторожно положил его на засыпанный хлебными крошками стол. Бионов подошел поближе. Чемоданчик был совсем небольшим, сделанным из толстого картона. Краска на нем давно облупилась, местами виднелись вмятины. Металлическая защелка пошла пятнами, а вихлястая ручка обтрепалась и обвисла.

— Открыть?

— Да, — от волнения хрипло ответил Бионов.

Сергей нажал на выступ замка, и тут же защелка выстрелом откинулась вверх. Миг был невероятно волнующим. Сергей дрожащей рукой открыл крышку. Оба соискателя заглянули внутрь. Но там не было ничего примечательного. Как выразился Сергей, научный хлам. Однако Бионов не выразил разочарования. Он деловито приподнял пару приборов, заглянул на дно, оттопырил тряпичный кармашек на крышке, пошарил там рукой.

"Все верно, он самый, — думал профессор. — Куда ж теперь? Ко мне или на биозавод? Папаню надо вызвонить. А может, и не надо".

Когда Бионов приподнял для осмотра очередной прибор, Сергей неожиданно ахнул и отпрянул назад. Профессор в недоумении посмотрел на него.

— Что случилось?

— Наушники! — тыкал пальцем ученый в открытый чемодан.

Бионов посмотрел в указанном направлении. Там, в скудном свете, доходившем из коридора, виднелись наушники, которые профессор надевал на Сергея для погружения. Не такие, конечно, изящные и аккуратные, но сходство было очевидно. Сергея вдруг озарило: вот где он их видел! Правда, мельком, потому и не мог вспомнить. А теперь кое-что стало проясняться.

— Я думал, ты сразу догадался, — разочарованно сказал Бионов.

— Это же… Это же все как-то связано, — соображал Сергей. — Моя болезнь, убийство Романа Абрамовича, чемодан, звонок Ирине, погружение. Вы-то понимаете, что все это значит?

— Чуть-чуть, — уклончиво ответил Бионов. — Но надо все проверить.

— Да что тут проверять? — рассердился ученый. — Один там все чего-то проверял и допроверялся. Теперь вы воду мутите, ничего конкретно не говорите. Люди умирают, я, скорее всего, следующий, и никакой помощи! Пожалуй, пора обратиться в милицию!

Сергей чувствовал, что он на грани истерики, а своими выкриками о милиции напоминает Ирину.

— Тише ты! — цыкнул Бионов. — "В милицию". Какая милиция, парень? С чем ты собрался туда обращаться? У тебя нет ни подозреваемых, ни улик. Да тебя к тому же после первого медицинского обследования отправят в дурку, потому как все симптомы шизофрении налицо. Сейчас появилась зацепка и ее надо использовать. Но в два хлопка твое дело не решить. Так что возьми себя в руки и не хнычь, как баба.

Профессор был знатоком своего дела: знал, с кем нужно ласково, а на кого лучше прикрикнуть, чтобы привести в чувство. Сергей был из числа последних. После слов Бионова он примолк, сел на табурет и, чуть успокоившись, сказал:

— Ладно, Бионов. Пожалуй, вы правы. Извините. Но все равно растолкуйте мне, что в этом чемодане. Ведь там аппаратура, связанная с погружением, так?

— Давай поговорим позже.

— Зачем Шмель мне это притащил? — не унимался Сергей. — Может, он ошибся? Может, он вам должен был отдать чемодан?

— Так чемодан и попал ко мне, — ответил профессор, опасливо посмотрев на включившийся холодильник "Зил". — А сейчас нам лучше…

Но его на полуслове оборвал звонок в дверь. Соискатели переглянулись.

— Ты кого-то ждешь? — спросил Бионов.

— Нет.

— Ну-ка, пойди на цыпочках к двери и посмотри, кто пожаловал.

Профессор тем временем быстро сложил все вынутые вещи в чемодан и закрыл его.

Из коридора вдруг донесся глухой крик. Бионов, подхватив чемоданчик, выскочил на звук и увидел Сергея, вжавшегося спиной в стену. Его лицо было искажено паническим ужасом, а глаза буравили дверной глазок.

— Они здесь! — хрипел он. — Они снова пришли за мной!

— Кто там? — рявкнул Бионов, тормоша остолбеневшего ученого. — Ты их знаешь?

— Они! Исполнители! — Сергей посмотрел безумным взглядом на профессора.

В этот момент звонок затрещал опять.

— В квартире есть балкон? — спросил Бионов.

— Что?

— Балкон есть?! — гаркнул профессор.

— В комнате, — сообразил Сергей.

— Уходим отсюда.

— Я туда не пойду! — заверещал Сергей, указывая головой на дверь.

— Да не туда, а через балкон.

Не дожидаясь, пока Сергей сообразит что к чему, профессор схватил его под руку и потащил в комнату. В два прыжка они добрались до балкона, по дороге зацепив и повалив стул.

Сзади долетел третий звонок, долгий и настойчивый.

Сергей распахнул дверь и выскочил на балкон. Бионов — за ним. Там они раскрыли окно и, как пацаны, полезли на улицу. Сергей первым спрыгнул в грязную мокрую траву, следом приземлился профессор.

— К машине! — скомандовал он.

Сгибаясь в три погибели и стараясь не шуметь, они побежали к "Ниве". Впереди двигался Сергей и пытался разглядеть в полутьме, есть кто впереди или нет. Шаг в шаг за ним, почти наступая на пятки, бежал Бионов. Левой рукой он держал чемодан, а правую сунул в карман плаща.

Машина ждала их там, где и была оставлена. До нее оставалось метров пять-шесть.

И тут наперерез беглецам из-за угла выскочили два здоровяка. Что они быстрее доберутся до машины, стало ясно сразу. Сергей шарахнулся в сторону. Бионов тихо, но четко сказал:

— К машине, я прикрою.

Сергей обалдело глянул на остановившегося профессора, но тот лишь добавил:

–Ну!

Ученый делал, как сказали. Бионов же внимательно смотрел на двух громил в черных кожаных куртках. Они не делали попыток выхватить оружие, лишь быстро приближались к машине.

Когда им оставалось преодолеть несколько шагов, произошло совсем неожиданное. Профессор резким движением вытащил правую руку из кармана. В ладони он держал непонятный предмет, по виду довольно увесистый и отливающий металлическим блеском. Направив его на одного из приближающихся, Бионов сделал незаметное движение большим пальцем, и тут же предмет выплюнул небольшой светящийся шарик. Через мгновение плевок достиг громилу, и тот, споткнувшись о невидимую преграду, рухнул в лужу. Его напарник остановился в нерешительности и тут же упал рядом, подбитый вторым шаром.

Бионов сунул неведомое оружие обратно в карман плаща и подбежал к "Ниве". Там, замирая от ужаса, ждал Сергей. Если он еще не спятил, то был близок к этому. Профессору насильно удалось усадить его в машину. Через две с половиной минуты они покинули злосчастный двор.

Ученый сидел ни жив ни мертв и мелко дрожал, словно на него вылили ведро ледяной воды. Находиться рядом с хладнокровным убийцей было невыносимо. Подумать только: в упор завалил двух мужиков, а теперь спокойно крутит "баранку"!

Бионов, словно прочитав мысли пассажира, сказал:

— Я их не убил.

Сергей внимательно посмотрел на шофера и вновь уставился в окно. Дождь шел не переставая. Перед глазами по лобовому стеклу елозил "дворник".

— Я их не убил, не волнуйся, — повторил профессор. — Это трехзарядный парализатор, давняя разработка. Через пятнадцать минут они очнутся. Абсолютно безопасная вещь.

Ну конечно! У этого профессора все безопасно, а потом вдруг неизвестно откуда появляются побочные эффекты. А ведь Ирина предупреждала насчет него, что он человек со странностями. Точно псих! Или хуже. Наверно, пора делать ноги.

Только ни ноги, ни руки, ни язык слушаться не хотели. Ученый сидел, как вкопанный и был не в состоянии пошевелиться. Он никак не мог принять до конца тот факт, что случаи с верзилами были никакой не выдумкой больного мозга. За ним действительно ведут охоту, причем изощренную. Все-таки им нужен чемоданчик. Точно. И сейчас они его чуть не захватили.

Да что же это? Опять приступ? Он всегда начинается с навязчивой мысли о захвате чемодана. В затылке маленькие молоточки застучали знакомый ритм, сердце наполнилось сотнями иголочек, сознание начало двоиться. Постепенное умопомрачение. Кто же из них двоих сумасшедший — он или профессор?

Последний, не переставая, что-то говорил. До ученого смысл слов доходил эпизодически, с провалами.

— Мы эти парализаторы специально на биозаводе разрабатывали. Была одна заварушка, пришлось позаботиться о безопасности. Вообще-то изначально парализатор не совсем на людей был рассчитан, м-да. Только с тех пор много времени прошло, все успокоилось. Так я переделал пукалку для самозащиты от хулиганов. Пригодилось.

Ай да профессор, браво! С таким легко можно отправляться в разведку. Вооружен и очень опасен.

— Ну все, все. Ты чего закис? Мы ж выбрались. Сейчас нужно затаиться и хорошенько обмозговать ситуацию.

Но никакие уговоры не действовали. Сергей бледнел все сильнее, громко и часто дышал и крутил головой в разные стороны. Бионов, видя невменяемость пассажира, прекратил с ним разговаривать и достал сотовый телефон.

— Алло, — сказал он, когда на другом конце ответили. — Привет, Папаня. Тут такое дело. Ко мне одна вещь попала. Нет, ни за что не догадаешься. Наш прототип коммуникатора. Нет, нет, не ослышался. Это, как ты понимаешь, еще не все. Нет, по телефону не получится, тем более мне твоя помощь нужна. Да, и сынков прихвати. Думаю, для них тоже дельце найдется. Нет, не шучу, не до шуток сейчас. Короче, дуйте прямиком на биозавод. Мы туда уже едем.

В это время Сергей, в очередной раз оглянувшись назад, вдруг завопил:

— Они едут за нами! Погоня!

— Хорошо, жду. — Бионов отключился и уставился в зеркало заднего вида. — Где погоня?

Сергей четко видел, как за ними, почти ударяя в багажник, мчит автомобиль. Он нагнал беглецов через пять минут после того, как те выехали на трассу. Теперь, когда они проскочили пост ГИБДД, машина собралась атаковать. Сергей даже смутно рассмотрел двух здоровяков на передних сиденьях. Один из них, не занятый вождением, открыл окно и просовывал в нее руку с лучевым оружием.

— Сейчас они нас подобьют! — заорал Сергей.

Он вцепился в профессора и стал его трясти, приговаривая:

— Стреляй, Глеб Егорыч! Стреляй из своего бластера!

Машину Бионова швыряло из стороны в сторону, поскольку ученый совершенно не давал рулить.

Видимо, до профессора дошло наконец, что от него требуется. Он полез в карман за парализатором. Обрадованный Сергей оставил своего спасителя в покое и снова обернулся назад.

Амбал с безжизненным лицом успел по грудь высунуться в окно. Холодные глаза прицеливались поточнее, чтоб не промахнуться. Что же там профессор медлит? Сергей собрался это выяснить, но тут здоровяк ударил лучом.

Результат был ужасающим. Луч пробил заднее окно, сиденье водителя и сидящего на нем. В салоне заревел ветер.

Профессор облокотился на дверь, залив полкабины кровью. Сергей не верил своим глазам. Теперь все кончено! Самому ему не справиться, а в его последней надежде зияла десятисантиметровая дыра.

Тем временем преследователи пошли на обгон. Сергей попытался выкрутить руль, чтобы перекрыть им дорогу, но он не двигался с места. Вместо этого "Нива" сама определяла траекторию движения. Машина, которая ездит сама по себе!

Авто врагов ударило боком о бок, пытаясь спихнуть старушку в кювет. Раздался противный скрежет металла, в разные стороны брызнули снопы искр. "Нива" сопротивлялась, недовольно ревела и всеми силами пыталась выдержать нападение. В душе ученого начала оживать убитая надежда. Мысленно он стал подбадривать машину, словно это могло придать ей сил.

Но столкновение длилось недолго. Вскоре "Нива", извиняясь, всхрюкнула и заглохла. В сию же секунду ее понесло в кювет. Там было невысоко. Машина профессора затряслась, запрыгала на кочках. Самого Бионова отшвырнуло от двери, и он рухнул на Сергея, прижав его к сиденью.

— А-а-а!!! — вопил что было мочи ученый.

Машину еще какое-то время крутило-вертело, а потом все смолкло.

Сергей, весь красный и мокрый от крови, первым делом отбросил труп обратно на водительское сиденье. Затем он оглянулся. Через разбитое стекло было видно, что авто преследователей остановилось у обочины, а его хозяева уже вылезли и торопились к месту аварии.

Нужно было срочно выбираться. Ученый хотел открыть дверь, но из-за темноты и нервной тряски не мог найти ручку.

Исполнители приближались.

Наконец дверь поддалась, и ученый пулей выскочил из машины. Громилы на ходу готовили луч. Сергей рванул по грязному полю прочь.

Сзади ударили. Луч, преодолев небольшой пустырь, попал в "Ниву". Сергея повалило на землю взрывной волной, окатив спину огнем. А через секунду сделалось холодно — действие луча. От боли и озноба свело все тело. Да еще за шиворот капал дождь.

Сергей лежал лицом в землю, слышал, как к нему приближаются здоровяки и решил ни за что на свете не поворачиваться на спину, чтоб не видеть ни противных глаз, ни жутких мертвых рож.

Глава 6

Первое, что обнаружил Сергей, когда стал приходить в себя, это то, как он лежал: на спине. Хотя точно помнил, что потерял сознание, уткнувшись лицом в грязь. Возможно, наемники перетащили его в другое место. Но зачем? Могли бы выяснить все, что нужно там, на поле. Только ведь кто знает, что им нужно? Профессора вон с первого выстрела уложили, а с ним все никак не покончат.

Дальше стало ясно, что ученый находится в теплом сухом помещении. Ладонь нащупала мягкое одеяло, значит, он лежит на диване или кровати. Верхняя одежда и обувь сняты, прочая же одежда на нем.

Глаза Сергей специально не открывал. Если рядом кто есть, пусть думает, что он еще в обмороке. По крайней мере, можно спокойно отдохнуть и поразмышлять. Глядишь, что и прояснится в голове.

Жалко, убили Бионова. Толковый был мужик, хотя и странный. Постоянно загадками любил изъясняться, вместо того, чтоб все сразу по-человечески растолковать. А так профессор ничего, не из трусливых. Двух амбалов ловко подстрелил, те даже опомниться не успели. Повидавший виды был товарищ, такой мог бы пригодиться.

И только Сергей приготовился мысленно все разложить по полочкам, восстановить причинно-следственные связи и увидеть картину происходящего, как совсем рядом услышал тихие голоса. Их было два, и они шептались между собой.

— Думаешь, мы вовремя вмешались? — говорил один.

— В яблочко попали, ручаюсь, — отвечал второй, как будто бы немного знакомый. — Теперь ему сам черт не страшен. И все же не дает мне покоя сбитая точка входа.

— Да, в случайность верится слабо.

— Какая тебе случайность! Нет, здесь кое-что другое. Я пока не уверен, но данные погружения напоминают мне…

— Биоритмы участились, — прервал собеседника неизвестный, — Приходит в себя.

— Замечательно, пусть полежит. Теперь ему некуда спешить. А то все в бой рвался.

Судя по всему, разговор шел о нем, Сергее. Он прислушался повнимательнее.

— Так ты что ж, сразу-то не догадался, что с ним?

— Сразу нет. Я вначале вообще все за чистую монету принял. Только потом, когда чуть с дороги не слетели, до меня дошло. Пришлось в него последний заряд из "Поляриса" выпустить. Кстати, надо потом пистолетик на зарядку поставить.

Смутные подозрения начали зарождаться в душе ученого.

— А про бандитов ты здорово догадался, — одобрительно сказал первый голос. — Я б, наверно, не сообразил.

— Не скромничай, — ответил, усмехаясь, второй. — Чего тут соображать? Шмель передает послание, а через час его убирают — волей-неволей призадумаешься. Я постоянно был настороже. "Опель", например, еще при въезде во двор показался подозрительным. Другие машины в сторонке стоят, а этот на изготовке. И потом, на улице шел дождь, а у него лобовое стекло сухое — значит, внутри кто-то есть. Сидит и караулит. А на кухне сканер в брюках почти сразу засек "жука". Ты бы в такой ситуации что подумал? Вот и я то же самое. Ну, а когда этот товарищ про исполнителей завопил, раздумывать стало некогда — ноги в руки и айда через запасной выход.

Первой мыслью, мелькнувшей в воспаленном мозгу ученого, было то, что он умер и на том свете встретился с умершими, в одном из которых узнал Бионова. Но, вспомнив слова о разряженном в него парализаторе, стал догадываться, что к чему.

— Кстати, ты коммуникатор осмотрел уже? — продолжал предполагаемый профессор.

— Очень бегло. Это ж пробная разработка, в ней полно разных "багов". Да еще, по-видимому, Шмель какое-то условие на доступ наложил. Понадобится некоторое время, чтоб со всем разобраться.

— И долго ждать?

— Точно не скажу. Сейчас с ним Бев ковыряется. Я его просил сообщить сразу же, как только будут результаты.

— Хотелось бы поскорее узнать, кого к нам Ромка направил.

— Да уж. А из слов направленного что-то можно понять?

— Ничего определенного. У него полнейшая каша в голове. Похоже, он и сам не знает, что происходит. Зацепок никаких. Я сначала на СВЧ-генератор подумал. Все-таки они бывают специфическими, сам понимаешь. Только сдается мне, что клиент наш чем-то покруче обработан.

От этих слов внутри ученого все свернулось в тугой комок. Неприятно знать, что ты "обработан чем-то покруче".

— С чего ты так решил? — вопрошал между тем незнакомый голос.

— Погружение на то указывает. Точка входа непонятно куда задвинута, и вся информация заблокирована. Ну не родился же он таким! Хотя, всякое на свете бывает.

— Да-да, ты говорил. Может, это какой-нибудь защитный механизм мозга сработал? Их же полно, и больше половины не изучено.

— Может, и механизм, но явно не защитный. Организм работает на пределе. Но без точного диагноза… — говорящий замолчал, видимо, закончив остаток фразы жестом.

Повисла пауза. Загремели стулья, защелкала "мышка". Сергей решил, что ему пора "просыпаться". Он открыл глаза и огляделся.

Незнакомое помещение, больше похожее на больничную палату, чем на комнату в квартире, слабо освещалось из противоположного угла настольной лампой. Там, за письменным столом сидел спиной к ученому неизвестный мужичок и работал за компьютером. Маленькое зарешеченное окно задернуто несвежей занавеской, прячущей черный прямоугольник ночного неба.

Рядом с панцирной кроватью, на которой лежал Сергей, в ряд выстроились два столика: один маленький, прикроватный, а второй побольше, с различной медицинской аппаратурой, от которой к вискам и запястьям ученого бежали провода и трубки. Возле этого стола переминался с ноги на ногу живой и невредимый профессор Бионов. Увидев очнувшегося Сергея, он произнес:

— Добрый вечер.

Сергей хотел ответить, но из пересохшего рта вылетел слабый нечленораздельный хрип. В сию же секунду Бионов преподнес стакан чистой прохладной воды. Все-таки очень предусмотрительный человек, отметил, напившись, ученый и сказал:

— И вам того же. С воскресением.

Бионов недоуменно посмотрел на ученого.

В этот же миг незнакомец, работающий за компьютером, встал и сказал:

— Пойду проверю, как там успехи у Бева.

Он быстро вышел из комнаты. Сергей успел лишь рассмотреть добродушного лысоватого мужчину низкого роста.

— Если что — сообщи, — крикнул ему вслед Бионов.

— Ладно, — гулко донеслось из коридора.

— Что значит "с воскресением"? — спросил профессор, когда они остались вдвоем.

Бионов сначала испугался, что его клиент окончательно тронулся умом, но выслушав историю о десятисантиметровой дыре во чреве, развеселился и заулыбался. Он притащил стул, на котором сидел незнакомец, и сел у кровати больного.

— Скажите, профессор, — с надеждой спросил Сергей, — может, и два амбала, в которых вы стреляли, мне померещились?

— Нет, — вздохнул Бионов, — амбалы настоящие. Я их тоже видел.

— Очень плохо. Хуже, чем я думал.

— В самом деле?

— Да. Я сначала не мог разобрать, настоящие они или нет. Теперь выясняется, что есть и те и другие. Хм, за мной охотятся во сне и наяву. Оригинально. Вот уж не предполагал, что окажусь в такой истории.

— Так оно и бывает. Сегодня спокойно обедаешь у себя на кухне, а завтра тебя бросает в такую дыру, о существовании которой ты раньше и не догадывался. Понимаю, тебе сейчас тяжело, но уверен, ты скоро выкарабкаешься.

— Мне кажется, у меня не осталось сил, чтобы карабкаться.

— О! — воскликнул Бионов. — О своих внутренних силах ты ничего не можешь знать заранее. И никто о них не знает, пока не столкнется лоб в лоб с испытаниями. Тогда все и проявится. Кто думает, что в критической ситуации совершит чудеса смелости и героизма, возможно, сильно ошибается. Есть лишь один способ это выяснить — проверка в реальных условиях.

— Вот она — проверка, — в отчаянии сказал Сергей, — а я ничего не могу поделать.

–Ты уже делаешь, что должен, и пока все идет как надо. Так что соберись и будь готов. Нам еще многое предстоит.

Эти слова ободрили расстроенного ученого. Он увидел, что есть люди, которые согласны помочь — большая редкость в наши дни.

— Вы снова убедили меня, профессор, — улыбаясь, сказал Сергей. — Как у вас это получается? Вы гипнотизер?

— Немного, — скромно ответил Бионов, рассматривая приборы. — Однако аппаратуру можно отключить. Все показания почти в норме. Сейчас перекусим, и хандра окончательно пройдет. Есть хочешь? По глазам вижу, что хочешь. Небось, с утра не ел.

Не ел Сергей действительно с утра, о чем напомнил ему Бионов, а следом за Бионовым и желудок. Подкрепиться совсем не помешало бы.

Профессор тем временем отсоединил от ученого провода и присоски, затем взял со стола немного необычного вида рацию и сообщил по ней:

— Мы идем есть.

— Жду в столовой, — раздалось в ответ из динамика.

— А сколько сейчас времени? — поинтересовался Сергей.

— Почти девять.

— Как?! Вы вроде говорили, что ваш парализатор на пятнадцать минут вырубает. А я, получается, почти три часа без сознания был.

— Столь длительная потеря сознания возникла вовсе не из-за парализатора, а в связи с новым приступом. Когда я тебя привез на биозавод, ты был в тяжелом состоянии. Скажи спасибо Папане, он за твое спасение шустро взялся.

— Так мы на биозаводе? — произнес Сергей, осторожно вставая с кровати и оглядываясь с интересом.

— Именно. Сейчас это самое безопасное место, здесь нас не найдут. Нужна небольшая передышка. Тебе не помешает восполнить силы, а нам — разобраться с чемоданчиком. Ты ведь в курсе.

Бионов не спрашивал, а как бы утверждал. Он давал понять, что знает о подслушанном разговоре с Папаней. Разумеется, ведь приборы показали, когда Сергей очнулся, а лежанием с закрытыми глазами профессора не проведешь. Он и говорил-то, по всей видимости, для Сергея, а не для Папани, которому наверняка все рассказал раньше.

— Да, — коротко отозвался Сергей, — я все слышал.

Он надел стоящие рядом тапочки (какая забота!) и отправился следом за профессором.

Они вышли в коридор, хорошо освещенный люминесцентными лампами. Направо и налево отходили двери. Профессор несколько раз сворачивал, и скоро стало ясно, что коридоры на биозаводе располагаются под прямым углом друг к другу на манер улиц Нью-Йорка или Санкт-Петербурга.

— Здание биозавода двухэтажное, — пояснял по ходу Бионов. — Первый этаж — научно-производственный. Там у нас лаборатории, оборудование, склады и все в этом роде. Сейчас мы идем по второму. Второй этаж — жилая зона. Здесь комнаты для проживания, комнаты отдыха, ванные, художественная библиотека, тренажерный зал и столовая. Когда-то в этом здании проживало свыше пятидесяти ученых. Жили и работали. Сейчас осталось только трое. Остальные — кто где, но некоторые частенько заглядывают в гости.

Сергей поймал себя на мысли о том, как какие удивительные порой происходят в жизни перемены. Еще утром он собирался пойти к Бионову, чтобы поговорить с ним о своем здоровье, и вот теперь идет по знаменитому биозаводу, о котором имел весьма смутное представление, да и то сформированное СМИ и слухами.

— Вокруг этого предприятия всегда стояла шумиха, — сказал ученый. — Говорили о сверхсекретности и о важности исследований, о криминальных интригах и больших деньгах. Только в последнее время немного успокоились. Вы действительно вели противозаконную деятельность? Или это военная тайна?

— Ну, ничего противозаконного, конечно, не было. Просто важность наших исследований, скажем так, не оставалась без внимания. Приходилось что-то предпринимать для самозащиты, а в итоге получался скандал. Мы были бы рады, если б нас не трогали. После одного неприятного случая, наши работы сочли опасными, и нас прикрыли. Было начало 90-х, в стране — хаос и неопределенность, помощи ждать неоткуда и не от кого. Что оставалось делать? Мы выкупили завод. Времена изменились, пришлось вставать на новые рельсы. Только теперь уж мы тут ничего глобального не затеваем. Люди разбежались, мы постарели, финансирование закончилось. Занимаемся мелочевкой. — Профессор тягостно вздохнул. — Жаль, честное слово, очень жаль.

— С таким опытом легко можно найти себе применение. Вас же в любом месте с руками оторвут!

— Ах, Сергунька, — улыбнулся Бионов, — ты конечно же прав, но отчасти.

— Как это — отчасти?

— Видишь ли, каждый человек, рожденный на земле, обладает определенным даром… Вот и столовая, мы пришли. Ты мне напомни, мы этот разговор в другой раз продолжим.

Ароматы, тянувшиеся из открывшейся части коридора, еще на подступах к столовой вызвали обильную слюну, поэтому наши герои ускорили шаг.

Столовая оказалась небольшой, но вполне уютной. На оконцах — чистенькие беленькие занавески, на четырех имеющихся в наличии столах — такие же скатерти. На одном из столов виднелись приготовленные приборы. Сергей решил, что им — туда, и не ошибся.

Ученые сели друг напротив друга. Тут же седоватый мужчина со славянской внешностью, которого Бионов представил как Яна Залесски, принес две тарелки, наполненных восхитительными горячими макаронами с вкуснейшей подливкой из мяса, грибов и еще чего-то там. Сергей быстро уписывал яство за обе щеки, от чего оторвать его не смогла бы даже атомная война.

Когда они смаковали маленькими глоточками ароматный эспрессо, в столовую вошел Папаня в сопровождении двух ребят примерно того же возраста, что и Сергей. Ребята сели за отдельный столик и, не обращая ни на кого внимания, стали о чем-то тихо разговаривать. На манер официанта к ним подошел Ян, получил заказ и через три минуты вернулся с двумя чашечками кофе.

Папаня подсел к столику, за которым заканчивали поздний ужин Бионов и Сергей.

— Какие успехи? — спросил профессор.

Папаня в ответ скривил лицо: мол, неважные.

— М-да, — крякнул Бионов, — загадал нам Шмель загадку.

— Похоже, он очень торопился. Банки данных перепутаны, структура нарушена, да еще это условие… — Папаня метнул быстрый взгляд сначала на профессора, потом на Сергея. — К утру должны разобраться.

— Может, пойдешь поспишь? — предложил Бионов ученому. — Несколько часов у нас есть. Смотри, какой бледный. Твоей Ирине наверняка бы это не понравилось.

— О, нет! — воскликнул испуганно Сергей, ставя чашку с недопитым кофе на стол и вскакивая. — Иришка! Как же я забыл? Надо срочно ей позвонить, предупредить об опасности. Где моя куртка? Там сотовый.

Профессор и Папаня переглянулись.

— Сотовые телефоны на территории биозавода не работают, — сказал Папаня. — Специальный генератор глушит все сигналы, чтоб нельзя было запеленговать. Но если вам нужно позвонить, есть обычный телефон.

— Без разницы, можно и по обычному. Даже лучше: мой все равно разрядился. Где аппарат?

Бионов и Папаня поднялись.

— Идем, — позвал профессор.

Втроем они вышли из столовой. Петляя коридорами, они добрались до обитой дерматином двери и попали в небольшой офис. На столе рядом с компьютером, кипой бумаг и органайзером Сергей нашел заветный телефон.

— Можно предложить ей остановиться здесь, — сказал Папаня в то время, как Сергей набирал номер. — Мы за ней съездим.

Ученый пожал плечами и сказал в трубку:

— Алло, привет, Иришка, это я.

Папаня дернул Бионова за рукав, и они вышли за дверь. Через некоторое время к ним присоединился Сергей в полнейшем недоумении. Его новые друзья немедленно поинтересовались:

— С Ириной все в порядке?

— Не знаю, — задумчиво ответил Сергей. — Первым делом я ввел ее в ход событий. Она тут же спросила, где я нахожусь. Я не стал тратить время на объяснения, и предложил перебраться ко мне. После этого она всячески пыталась уговорить меня немедленно приехать к ней на такси, потому что ей страшно и она боится одна.

— Что ж здесь удивительного? — усмехнулся Бионов. — Девушке страшно ночевать одной, ей нужен кавалер. Так мы съездим за ней?

— Нет-нет, она говорила странно, никогда прежде не была такой настойчивой. И голос.

— Что голос?

— Голос был взволнованный, но она старалась говорить спокойно. Но и это еще не все. Самое главное, она спросила про чемоданчик.

— Ты ей сказал, что с ним все в порядке?

Сергей посмотрел в глаза профессору и четко произнес:

— Я никогда не рассказывал ей про чемоданчик.

— Что? — в один голос воскликнули Бионов и Папаня. — Тогда кто же ей рассказал?

— Не знаю. Я в растерянности.

В растерянности Бионов лицезрел Сергея с самого утра, так что здесь не было ничего необычного. Но вот новость, которую он сообщил, мгновенно озадачила всех.

— Надо вернуться в столовую. — У Бионова снова появилась властность в голосе. — Думаю, пора подключить к делу твоих сынков, Папаня.

Глава 7

Легендарные два злодея — а это были именно они — сидели в столовой биозавода, неторопливо прихлебывали горячий капучино, краем глаза наблюдали за столиком с учеными и беседовали.

Они как раз собирались поужинать, когда позвонил Папаня и попросил срочно прибыть на биозавод. Он толком ничего не объяснил, просто сказал, что нужна их помощь. Злодеи давно не занимались своим привычным делом, тем более что на дворе стояла осень, а осень на них всегда действовала угнетающе. В это время года они любили предаваться меланхолии и переосмысливать прожитые дни. Для работы же требуется особый настрой, искра, чего осенью почти не бывает.

Но Папане отказать было решительно невозможно. Этого человека они ценили больше жизни, и любая, самая пустячная его просьба расценивалась как долг: умри, но выполни.

Из-за них, можно сказать, Папаня и получил свое прозвище. Он не был настоящим отцом двух злодеев. Его жена Людмила не могла иметь детей, поэтому они усыновили двух ребят из детского дома. Семья получилась замечательная, но счастье длилось недолго: ровно через пять лет Людмила умерла. Папаня остался один с двумя маленькими ребятишками. На его плечи легло хозяйство и воспитание детей. Все пошло наперекосяк. Папаня считал, что жизнь потеряла смысл, и если бы не двое приемных сыновей, он, наверно, повесился бы или спился. Папаня с трудом выбрался из сложившегося жизненного кризиса. Постоянно скорбя о своей прежней жене, он так и не нашел новую.

Два злодея с детства были сильнейшим образом привязаны к Папане. В силу возраста они не могли знать и понимать, как ему тяжело и что он переживает, но чувствовали всем своим существом, что они сейчас как никогда нужны друг другу. Они постоянно хотели чем-нибудь помочь Папане и в первую очередь, видя затруднительное материальное положение семьи, деньгами. Но в столь юном возрасте это было им не под силу. Папаня, правда, постоянно твердил, что их любовь к нему — это все, что нужно, но они не слушали его. Злодеям хотелось отблагодарить своего родителя гораздо сильнее. Только с возрастом у них появилась такая возможность. Ощущение невыплаченного долга они пронесли в своих сердцах через всю жизнь даже до сегодняшнего вечера, когда им выпал очередной случай проявить свою благодарность Папане.

— Именно поэтому мы здесь, — сказал, смакуя кофе, Колян. — В конце концов, провели бы вечер по-обычному бессмысленно. А так есть шанс поразмяться.

— Насчет поразмяться пока не ясно, — с сомнением произнес Васек. — Это Бионов поднял бучу, а он иногда склонен преувеличивать.

— Папаня по телефону был очень взволнован, — сказал Колян, наблюдая, как группа ученых встала и поспешно вышла из столовой. — Думается, повод есть. Видел этого хлюпика?

— С шухером на башке? Его вроде бы Сергей зовут.

— Да-да, он самый. Из-за него весь сыр-бор. А ведь я его помню, представляешь?

— Да ты что?

— Точно тебе говорю. Он в нашей школе учился, только классом младше, чем мы. Неужели не помнишь?

— Абсолютно. Ты ж знаешь, в школу я ходил постольку поскольку.

— А я помню. Я тогда с Юлькой из его класса дружил. Этот Серега жутким ботаником был и никому не давал списывать. Его за это многие не любили и частенько лупили после уроков. Только мне известно, что с некоторых пор все одноклассники перестали его трогать и вообще старались с ним не связываться.

— Хм, интересно почему.

— Я и сам не знаю почему. Никто не знает, но ходят некоторые слухи, что в один погожий день Сергей с самого утра вел себя крайне неправильно: не давал списывать, грубо отвечал авторитетным ребятам, получил несколько пятерок и все такое. Апофеоз случился на уроке физкультуры — из-за него команда продула в футбол. Ну и решили тогда устроить ему темную. После звонка все быстренько отправились в раздевалку и стали его поджидать. Ни о чем не подозревающий Сергей вошел последним. Тут же свет погас, и началась невообразимая потасовка. Конечно, достаться в темноте может кому угодно, но виновнику происходящего причитается больше всех. Когда на него набросились с кулаками, что-то случилось. Никто ни сразу, ни потом не понял, в чем дело. Просто со всех сторон на обидчиков Сергея посыпались невероятной силы удары. Крики, шум, гам… Прибежал физрук и потребовал немедленно прекратить хулиганство. В общем, когда открыли дверь и включили свет, открылось печальное зрелище: куча избитых пацанов и целехонький Сергей. На вопрос "что случилось?" ребята ничего не рассказывали, а только бросали в сторону Сергея испуганный взгляд. Так никто ни в чем и не признался.

— Басня Крылова, — отмахнулся Васек. — Ты сам-то от кого это услышал?

— Мне Юлька рассказала, а ей один из тех парней случайно проболтался.

— Сарафанное радио…

— Может, и радио, — не стал спорить Колян.

Когда он договаривал, дверь в столовую открылась, и вошли возбужденные ученые. Они немного замялись на пороге, пропуская Папаню вперед, а затем гуськом засеменили к двум злодеям.

Из кухни показалась голова Яна Залесски, но Бионов лишь грозно глянул в его сторону, и того как ветром сдуло.

Безошибочно определив, что делегация направляется к ним, два злодея встали.

— Ребятки, — взял слово Папаня, — нужна ваша поддержка.

— Без проблем, Папаня, — с готовностью сказал Колян. — Что нужно сделать?

— Мы сейчас вам все расскажем. Может быть, вам самим придет что-нибудь дельное в голову.

Притащив недостающие стулья, пять человек уселись за одним столом и приступили к разработке стратегии. Оперативность сюда вносили два злодея, которым постоянно приходилось возвращать ученых к теме разговора. Через двадцать минут активного мозгового штурма план был готов. Он заключался в следующем.

Во-первых, необходимо выяснить, все ли в порядке с объектом (Ириной). Для этого злодеи немедленно выезжают домой и подготавливают необходимый инвентарь. Бионов и Сергей выезжают на машине чуть позже. Через час обе машины встречаются в городе в условленном месте и едут к дому объекта.

Во-вторых, если объект действительно находится в плену (о чем Сергей не в силах был думать), то необходимо провести операцию по его освобождению, реализовать которую без проблем вызвались два злодея.

В-третьих… Ну, там будет видно.

После того, как все обсудили, злодеи немедленно выдвинулись с биозавода, а оставшиеся ученые еще в течение получаса болтали на отвлеченные темы и догонялись кофейком, который им поставлял из кухни услужливый поляк.

— Все, пора, — сказал наконец Бионов.

— "Полярис" возьмешь? — спросил у него Папаня.

— Мой еще не успел зарядиться. Могу я твоим воспользоваться?

— Не выйдет. Мой в городе. Я и не думал, что он может пригодиться.

— М-да, жаль.

— Ну ничего, вы, главное, к ребяткам поближе держитесь. Они в обиду не дадут.

— Знаю я твоих ребят, — проворчал профессор. — Из одного приключения три раздуют.

Папаня в ответ лишь виновато улыбнулся. Он проводил коллег до машины, пожелал им удачи и, совершенно продрогнув от октябрьской сырости, быстро вернулся на завод.

Когда "Нива" миновала тяжелые железные ворота, то тут же очитилась в лесу. В свете фар мелькали деревья и едва заметная мокрая дорога между ними. Значит, слухи о том, что биозавод построен среди леса, не врут.

Машина плутала минут пятнадцать, прежде чем выехала на асфальт. Там Бионов как следует нажал на газ, и путники устремились к городу.

В оговоренном месте их поджидала "Волга" злодеев. Точнее, это была уже не совсем "Волга", а начисто переделанный учеными биозавода ГАЗ 3110. Злодеи очень просили взять за основу хорошую иномарку, но Папаня по каким-то своим идейно-патриотическим соображениям безапелляционно заявил: только отечественный автомобиль. Злодеи упрашивали его так и эдак, чуть ли не на колени вставали, ходили с челобитной к Бионову — ничего не помогло. Папаня на любые доводы упрямо твердил, что в иномарках он ни шиша не смыслит. Кто б ему поверил?

Делать было нечего, и два злодея выбрали для модернизации новую модель "Волги" как просторную и удобную во всех отношениях машину. Результатом трудов ученых злодеи остались вполне довольны, хотя для вида поморщили немного нос.

Изменения коснулись почти всего. Особое внимание было уделено двигательной системе, параметры которой согласовывались лично с Васьком — будущим водителем. Шасси также подверглось жесткому вмешательству, благодаря чему появились повышенная маневренность и мягкость хода. Кузов покрыли специальным бронирующим составом, а обычные стекла заменили на пуленепробиваемые. В итоге получилась не машина, а крепость на колесах.

После того, как Сергей показал нужные окна, его вместе с профессором и "Нивой" отправили ждать в соседний двор.

Злодеи же готовились к операции. Вначале они осмотрели место действия. Окна нужной квартиры располагались на третьем этаже и выходили за дом. Там на несколько десятков метров раскинулась территория детского сада, на которой не было никаких высоких строений. Удручающее обстоятельство, поскольку возможность воспользоваться биноклем ночного видения терялась. С улицы удалось разглядеть лишь то, что на кухне темно, а стекла комнаты слабо мерцают голубым светом. Скорее всего, горит ночник и работает телевизор. Этот факт обнадеживал.

Два злодея быстро определили, что нужно делать. Сперва они наладили связь. Ее роль выполняли две миниатюрные рации, состоящие из динамика в ухе и отходящего вниз на тонкой проволоке микрофона. Оружие — бесшумный шестизарядный пистолет ПСС — Колян взял на всякий "пожарный", поскольку злодеи сразу решили, что операцию необходимо выполнить чисто. Ведь как-никак это квартира Ирины, и устраивать в ней баталии было категорически нельзя. Затем Колян прихватил кое-какой полезный инвентарь, альпинистские принадлежности и быстро направился в последний подъезд в поисках люка, ведущего на крышу.

Васек остался в машине обеспечивать прикрытие с тыла.

Через пару минут, вскрыв отмычкой старый навесной замок на люке, Колян выбрался на крышу дома. Он зацепил конец троса за выступающую арматуру и, упираясь рифленой подошвой в шершавую бетонную стену, стал медленно спускаться к третьему этажу. Очень скоро он оказался между окном кухни и узким не застекленным балконом. Зафиксировавшись на этой высоте, он зацепился за балкон, достал тонкую гибкую трубку, которая на самом деле являлась перископом, один конец зажал левым глазом, а второй направил внутрь помещения. Обзор преграждала задернутая штора. Пришлось повозиться, чтобы найти свободный проем.

— Вижу трех человек, — раздался в эфире очень тихий, но вместе с тем необычайно четкий голос Коляна, — Ирину и двух мужчин в милицейской форме с пистолетами. Менты сидят на диване и смотрят телевизор. Ирина сидит в кресле напротив окна. С ней все в порядке. Сейчас дам звук.

Колян вернулся на исходную позицию, вынул из нагрудного кармана малюсенький "жучок" на присоске и прикрепил его в углу окна. В рациях злодеев тут же появилась звуковая обстановка в квартире. Там никто не разговаривал, лишь монотонно бубнил телевизор.

Ничего интересного.

Колян направился к кухне. Перископ зиял темнотой. Никаких движений. Изучив кухню с разных сторон, Колян установил, что дверь из коридора в комнату закрыта. Это еще одно обстоятельство на руку.

— Что предпримешь? — спросил Васек.

— Еще не решил.

Положение было затруднительным. Менты устроили в квартире Ирины засаду, это понятно. Но на чьей стороне девушка? Судя по тому, как она пыталась вызвать Сергея, на стороне милиции. А если они ее заставили это делать? Видок у нее неважнецкий, может, и угрожали. Ладно, потом разберемся кто за кого. Сейчас надо действовать оперативно.

Хуже всего то, что менты и их заложница находятся в одной комнате. Тут наскоком не возьмешь. Пока с одним провозишься, второй живо среагирует и шлепнет из волыны. Как бы их разъединить с Ириной?

Вариантов виделось несколько. Часть из них — с использованием Сергея. Можно попросить его сделать звонок или прийти самому. Это наверняка вызовет некоторую суету и изменит дислокацию объектов. Только риск очень велик. Тем более, договорились все сделать чисто. Нет, агрессивная атака отпадает. Придется проникнуть в помещение и там по ходу сориентироваться.

Колян приблизился к окну кухни, чтоб получше его обследовать. Оно состояло из двух створок: большой и маленькой с форточкой. У каждой створки две ручки — сверху и снизу. Верхнюю, как выяснилось, легко можно открыть через незапертую форточку, а вот с нижней будет посложнее. Злодей вынул из кармана маленькую рукоятку с алмазным резцом на конце. Заточка выполнялась персонально на сверхточном лазерном станке и позволяла существенно облегчить резку стекла. Чем Колян и занялся. Вблизи нижней ручки малой створки он принялся очень медленно и осторожно вырисовывать круг диаметром примерно пятнадцать сантиметров. Находящиеся в соседней комнате люди вряд ли могли слышать тихое равномерное похрустывание стекла: телевизор и закрытая дверь делали свое дело. Когда контур был замкнут, Колян повторил обводку. Оставалось лишь коротко и сильно надавить на центр круга, как вдруг эфир наполнился мужским голосом:

— Что-то Сергей долго не идет.

— Он сказал, что задержится, — робко ответила женщина.

— Уж полночь близится, а Германа все нет, — сказал второй мужской голос. — Хозяйка, можно попить?

— Конечно. Я сейчас принесу.

Скрипнуло кресло.

Колян мгновенно убрал стеклорез. Если Ирина выйдет на кухню, можно будет атаковать. Стоит или нет? В голове Коляна за секунду пролетела тысяча мыслей. Другой такой шанс вряд ли представится.

— Сидите, — поспешно отозвался жаждущий. — Я сам схожу.

О, нет!

Колян едва успел скрыться за стеной, как дверь в комнату открылась, и оттуда вышел один из оперативников. Только бы не увидел резаное стекло!

Злодей выхватил ПСС и замер, прислушиваясь к эфиру. Даже перископом сейчас пользоваться опасно.

Между тем опер, не включая свет, зашел на кухню, подхватил с плиты чайник и от души залился водой прямо из носика. Помялся немного, глянул в окно, в кромешную тьму, почесал щеку и пошел обратно, не забыв закрыть за собой дверь.

Когда в динамике раздались шаги, а за ними и уханье дивана, Колян проверил перископом положение дел на кухне. Никого.

Нервная работка.

Колян прицельно ударил ладонью по вырезанному кругу. Стекло щелкнуло, образовывая отверстие. Окно слегка загудело. Колян прислушался. В эфире тишина. С внешним стеклом покончено. Теперь ту же операцию надо выполнить еще раз.

Злодей начал уставать. Такие сложные работы в подвешенном положении тратили огромное количество сил. Прошиб пот. Движения стали более резкими и неточными. Один раз Колян зацепил рукой за острый край отверстия и порезался. Кровь закапала на раму. Колян посчитал, что лучше у него все равно не получится и ударил по второму кругу.

На этот раз грохот получился сильным. Рама задребезжала, а кусок стекла, вывалившись, ударился о подоконник и зазвенел.

В эфире сразу ожили.

— Ты слышал?

Колян не раздумывая просунул руку в окно и открыл вторую запорку.

— Да. Шум на кухне. У вас есть кошка?

Теперь осторожно, но сильно надавил на створку, и она поддалась.

— Нету. Может, у соседей громыхают? Они иногда могут.

Колян, стараясь все же не создавать лишней возни, протиснулся в узкий проход и, отцепившись от каната, прикрыл за собой окно.

— Ну-ка, иди проверь, что там.

Злодей одним прыжком достиг противолежащей стены и замер, держа пистолет у груди.

Проход, ведущий в кухню, озарился светом из комнаты. Большая тень замаячила по полу и кухонной мебели.

Колян даже дышать перестал.

Первое, на что обратил внимание разведчик — качающийся трос за окном. Подогретый интересом, он поспешил приблизиться к нему, чтобы получше рассмотреть. Подойдя вплотную к подоконнику, опер почувствовал дуновение холодного ветра на уровне пояса. И тут он увидел поврежденное окно с кровавыми пятнами. Ужасная догадка промелькнула в его голове как раз перед тем, как получить удар рукояткой пистолета по затылку.

Колян знал, куда бить. Теперь этот опер на десять минут вне игры. Злодей подхватил его свободной левой рукой, чтоб не упал, и аккуратно прислонил к стене.

— Ну что там? — раздалось из комнаты.

Колян молчал. Он ловко отобрал у первой жертвы ПМ и стал проверять карманы.

— Витек, ты слышишь?

Злодей заканчивал проверку. В карманах не нашлось ничего интересного, кроме пачки сигарет и зажигалки.

Раздались шаги. В коридоре появилась широкая фигура главаря. Колян оставил в покое первого оперативника и переключился на второго. Секунду они смотрели друг на друга, а потом злодей выстрелил.

Но главарь был ловким и хорошо соображал. Он не стал ждать пулю, а молниеносно прыгнул к уличной двери. Щелкнул шпингалет. Опер вырвался в подъезд, и, перепрыгивая через три ступеньки, поскакал вниз.

Колян ринулся было в погоню, но в коридоре остановился и, не обращая внимания на женский визг, передал по рации:

— Второй мент сейчас выбежит из подъезда. Попробуй его взять.

— Понял, иду на перехват.

— Кто вы? Что вам нужно? — паниковала Ирина.

— Тише, не надо кричать. Мы от Сергея, хотим помочь. Пожалуйста, постарайтесь успокоиться.

— Где Сережа? С ним все в порядке? Он жив?

— Жив, жив, ждет вас в машине в соседнем дворе.

Ирина была в полуобморочном состоянии и плохо воспринимала окружающую действительность.

— Не верю! — заламывая руки, воскликнула она. — Пусть он придет сюда!

— О, Господи! — разозлился Колян. — Послушайте, дамочка, я взялся за вашу с Сергеем безопасность не из любви к искусству, а исключительно потому, что это нужно Бионову, которому я весьма доверяю. Гораздо больше, чем ему. — Злодей тыкнул пальцем в лежащего без сознания оперативника.

Услышав фамилию профессора, Ирина замолчала и замерла.

Злодей, улучив паузу в разговоре, направился к Витьку, подхватил его за руки и поволок на лестничную площадку.

— Цель обезврежена, — доложил Васек.

— Отлично, мы идем. Что стоишь, красавица? Одевайся, туши свет и закрывай квартиру. Времени в обрез.

Глава 8

Оставшись в машине наедине с Бионовым, Сергей почувствовал себя неуютно. Затянувшееся молчание усугубляло это ощущение. Профессор поглаживал подбородок и о чем-то напряженно размышлял. Он уставился в одну точку перед собой и не шевелился. Сергей пробовал проявлять признаки жизни, покашливал, коротко взмахивал руками, но Бионов не реагировал. После неудачных попыток вступить в контакт с профессором ученый решил смиренно ждать исхода операции. Его хватило ровно на полторы минуты — бездействие оказалось еще невыносимее. И Сергей, дабы скоротать время, обратился к Бионову:

— Профессор?

Ответ последовал не сразу. Бионов додумал все свои мысли, повернул голову к собеседнику и буркнул под нос:

— Ну?

— Тяжело ждать.

— А ты не жди.

— Не ждать? — удивился Сергей. — Как?

— А так. Представь, что времени не существует. Нет его — и все.

Спокойно, Сергей, ты сам напросился на разговор, вот и получай. Не о погоде же, в самом деле, разговаривать с Профессором.

— Проблема в том, — пояснил мысль Бионов, — что твой мозг с самого рождения ограничен понятиями пространства и времени и находится в плену различных систем координат и отсчетов. Они навязаны тебе окружающим миром и стали совершенно естественными элементами жизни. Твой организм автоматически использует их, оценивая ими все события и явления. Ты смотришь на часы, чтобы не опоздать на работу или на свидание, представляешь расстояние от одного города до другого, рассчитываешь маршруты и занимаешься прочей чепухой внутри этих систем. А если предположить, что есть некая более совершенная форма существования, которая выше всех ограничений?

— Ну вы хватили, профессор, — фыркнул Сергей. — Как такое возможно? Время было всегда, люди рождались и умирали, эпохи сменяли эпохи, а Земля крутилась и крутится вокруг Солнца. Разве не так?

— Так. Но я предлагаю лишь представить. Для начала. А если в этом упражняться, постепенно начнешь мыслить немножечко по-другому, поверь.

Сергей верил и мысленно благодарил Ирину за то, что она предупредила его насчет Бионова. Однако в данной ситуации лучше разговаривать с профессором, у которого не все дома, чем сидеть в пугающей тишине.

— Можно внушить себе что угодно, — сказал ученый, — но тело все равно будет стареть и рано или поздно отправится на погост.

— Тело — тоже ограничение, ему не стоит доверять. Оно такое же недалекое и несовершенное, как пространство и время. Видишь, ты опять мыслишь, сидя в своих декартовых координатах. Нужно выбраться из них, чтоб увидеть картину мира с другой стороны. Тогда ждать будет вовсе не сложно, да и само понятие "ждать" окажется излишним.

— Если понятия ограничены, тело — тоже, а наши слух и зрение никуда не годятся, тогда как со всем этим можно выбраться на иной уровень?

— Еще как можно! Дело-то все в том, что у каждого человека есть не только тело, но и душа. Просто тело с рождения доминирует, заглушает душу. К твоему возрасту люди настолько врастают в мир, в его понятия и принципы, что становятся не в силах видеть под другим углом и уж тем более жить иначе. А ведь это величайшая ошибка! Все ограниченное и смертное играет главные роли, а то, чему изначально надлежало быть вечным и правильным — бессмысленно погибает. Вот она, абсурдность нашей жизни. По этой же причине ты сейчас сидишь с отвисшей челюстью и ничего не понимаешь, считая меня недотепой.

— Нет-нет, профессор, я нисколько не…

— Да ладно, перестань. — Бионов улыбнулся. — Мы же беседуем по-дружески. Я люблю честность и искренность.

— Ну хорошо, — сдался, смутившись, ученый, — я действительно привык считать странным все, что не вписывается в определенные правила. Это и людей касается.

Сергей замолчал, но на этот раз тишина его не раздражала. Во-первых, сменилась неприятная тема размышлений ученого, а во-вторых, он почувствовал внутри себя какое-то странное забытое чувство. Оно было давно, в детстве, и вот теперь появилось, точно незаметная тень или легкий ветерок. Сергей испугался, что наваждение исчезнет и суровая правда жизни снова скрутит его по рукам и ногам, а бесконечные заботы железной хваткой вцепятся в горло. Ведь этот мир изо всех сил старается понадежнее сковать его. С малых лет ему внушали что можно и чего нельзя, сначала родители, потом учителя в школе, в институте. Теперь работа. Полжизни, считай, прошло. Осталось создать семью, продолжить род и спокойно умереть. Все заранее определено, все придумано тысячи лет назад.

На ум пришло детское воспоминание. Когда Сереже было шесть лет, ему приснился сон: он стоит перед огромным многоэтажным домом, в котором лестница ведет не снизу вверх, а как бы пронзает здание насквозь. Мальчик проснулся утром и побежал к родителям рассказать о своем сновидении. Те слушали его спокойно и едва заметно улыбались. Сережа видел, что до родителей не доходит важность его открытия. Он схватил огрызок карандаша и на тетрадном листе нарисовал как сумел контуры дома и в центре — спираль лестницы. Папа посмотрел на каракули, потрепал сына по голове и пошел на работу. Зато мама твердо заявила: таких лестниц не бывает. Их строят вертикально, чтобы люди могли перемещаться между этажами, а горизонтальная лестница никому не нужна. Сережа пытался объяснить, что он всего лишь увидел вещи несколько по-другому, и это его поразило. Но мама, как и папа, потрепала малыша по макушке и ушла на кухню готовить. С тех пор Сергей замечал, что не только родители, но и вообще все люди вокруг не одобряют способность мыслить и видеть не так, как принято. Потому и пришлось учиться жить "как все".

И вот в этой машине, сидя в холоде и темноте, человек, с которым ученый познакомился менее суток назад и которого считал не совсем нормальным, вдруг зацепил внутри какой-то потайной переключатель. Словно попытались разбудить богатыря, спящего на печи тридцать лет и три года.

Неожиданное течение мыслей настолько поглотило Сергея, что он даже не заметил, как к "Ниве" быстрым шагом подошли Ирина и Колян. Бионов засуетился, вылезая из машины, и это заставило ученого вернуться к действительности. Он увидел знакомую фигуру своей любимой и тоже поспешил выскочить на улицу. По лицу было видно, что Ирина сильно напугана, но из всех сил держала себя в руках.

— Сережа, ты в порядке?

— Со мной все хорошо, — как можно теплее ответил Сергей, заключая трясущуюся Ирину в объятия.

— У меня голова идет кругом, — тихо пожаловалась она.

— У меня тоже. Ничего, мы не одни. Разберемся.

— Надо срочно уезжать отсюда, — сказал Колян. — Мы будем следовать за вами на некотором отдалении. Встретимся на биозаводе.

Сергей с Ириной залезли на заднее сидение "Нивы". Профессор завел машину, и они двинулись в путь.

Метров за сто от них маячила "Волга". Ни погони, ни слежки два злодея не заметили, значит, операция проведена успешно.

— Говоришь, со вторым ментом осложнений не возникло? — уточнил Колян.

— Все вышло проще некуда.

Васек еще раз повторил свою историю. Как только он получил задание от Коляна, то немедленно завел машину и погнал к подъезду. В это же время оттуда выскочил вышеозначенный мент и подбежал к стоящему невдалеке черному "Опелю-Вектра". Пока он возился с дверью, Васек подобрался ближе, выпрыгнул из машины и в два прыжка достиг мента. Тот намеревался усесться за руль, когда злодей с разбега приложил его головой о крышу "Опеля" и, повалив на землю, пару раз ударил по затылочной части. Мент и опомниться не успел, как распластался на мокром асфальте.

— Кстати, вот. — Васек, не отрываясь от дороги, вынул из внутреннего кармана какие-то предметы и протянул их брату. — Нашел при обыске.

Первым предметом был бумажник, набитый деньгами и дисконтными картами. Никаких визиток, записок или квитанций. Вторая вещь оказалась более интересной — удостоверение сотрудника милиции на имя Воронцова Ильи Дмитриевича. Колян покрутил его в руках, старательно разглядывая мелкие детали, но поскольку в салоне было очень темно, он оставил дальнейшее исследование документа до более благоприятных условий.

— Что там с этой подругой-то случилось? — спросил Васек.

— Пока молчит, — ответил Колян. — Сильный стресс.

— Это ты ее напугал? — засмеялся Васек.

— Может, и я. Надеюсь, на биозаводе все прояснится.

Прояснилось далеко не сразу. В дороге Ирина, уткнувшись в грудь ученого, задремала. Ее не беспокоили и ни о чем не расспрашивали, дав время успокоиться. Кроме того, было заметно, что этой необычной компании во главе с Сергеем она не доверяет. Этого и следовало ожидать: влезли в квартиру через окно, уложили двух милиционеров, а теперь везут в неизвестном направлении.

Прибыв на завод, Ирина увидела Папаню и еще двоих ученых (Бев не отрывался от чемоданчика), которых она хорошо знала. Это ее в значительной мере успокоило. А выпив крепкого кофе и отдохнув с полчасика, она совсем воспрянула духом и сообщила, что хочет поговорить. Сразу же в столовой собрали совет, в котором приняли участие два злодея, Папаня, Бионов, Сергей и Ирина. Девушка с опаской поглядывала в сторону злодеев, присутствие которых держало ее в легком напряжении. Однако все понимали, что им тоже необходимо сейчас быть здесь. Впрочем, они вели себя тихо, и на них вскоре перестали обращать внимание.

Совещание открыл Бионов.

— Кажется, все в сборе. Прошу, усаживайтесь поудобнее. Думаю, всем нам пора объясниться друг с другом, потому что клубок событий становиться все запутаннее, и порознь мы вряд ли сможем этому противостоять. Я хотел бы немного обобщить то, что мы имеем на данный момент. Итак, проблема номер один — это Сергей. Он находится под серьезной угрозой, поскольку за ним ведется настоящая охота. Имеется еще проблема номер два — чемоданчик. О нем я расскажу чуть позже. А сейчас хотелось бы до конца выяснить, — обратился профессор к Ирине, — что делала милиция в твоей квартире?

— Я уже говорила, они ждали Сергея.

— Но почему? Зачем я им понадобился?

— Они сказали, что ты преступник и на тебя заведено уголовное дело.

— И ты им поверила? — закричал возмущенный ученый.

— А как мне нужно было реагировать? — тоже повысила голос Ирина. — Я же не телепат и не умею читать чужие мысли!

— Ты не могла мне позвонить?

— Я звонила!

— Тише, тише, — подал со своего места голос Папаня. — Что-то я ничего не понимаю. Ириш, ты не могла бы нам рассказать все по порядку?

Ирина сосредоточилась и стала излагать.

Она пришла с работы около семи часов и сразу же попыталась найти Сергея, чтобы узнать о результатах его поездки к Бионову. Она звонила ему домой, но там никто не брал трубку, а сотовый оказался выключен. Тогда Ирина набрала номер профессора, однако его телефон тоже не отвечал. Она удивилась, решив перезвонить чуть позже, и отправилась готовить ужин.

В этот самый момент в дверь позвонили. Сначала Ирина подумала, что это Сергей, но на всякий случай глянула в глазок. На площадке стояли двое. Ирина спросила: "Кто?". "Милиция", — последовал ответ. Накинув дверную цепочку, Ирина открыла и попросила удостоверение, которое было незамедлительно предъявлено. Тот, что протягивал документ, был, по-видимому, главным и сообщил, что они, собственно, по поводу Сергея. Ирина впустила наконец непрошенных гостей в квартиру.

Через десять минут она знала, что ее возлюбленный больше месяца ведет противозаконную террористическую деятельность и находится под наблюдением милиции. Сегодня днем Сергей совершил кражу чемодана с имуществом государственной важности, поэтому его необходимо задержать. Вероятнее всего, что он появится у Ирины в самое ближайшее время или свяжется с ней по телефону. Во втором случае необходимо любым способом выяснить его местонахождение, а лучше пригласить домой, где будет организована засада. Дав еще несколько указаний, милиционеры оставили Ирину в покое. Они попросили чаю и отправились в комнату смотреть телевизор.

Ирина призадумалась, верить ли всему, что ей наговорили или нет. Картина складывалась не в пользу Сергея, поскольку в последнее время он в самом деле вел себя очень странно, а сегодня вообще исчез. Возможно, то, что поведали ей служители закона, и было объяснением загадочных перипетий.

Из состояния глубоких раздумий Ирину вывел телефонный звонок. От неожиданности она аж подскочила на стуле. Как и следовало ожидать, звонил Сергей. Милиционеры стояли рядом и прослушивали разговор. Ирина по интонации голоса Сергея пыталась понять, сказали ли ей правду или это чудовищная провокация. Путаная речь ее кавалера еще больше укрепили подозрения против него, но спрашивать его напрямую ей категорически запретили. Даже когда она как бы невзначай упомянула про чемоданчик, главный милиционер недвусмысленными жестами велел ей прекратить разговор в таком направлении. В конце концов Сергей, отвечая на все вопросы: "Долго объяснять", обещал приехать с небольшой задержкой. Ирина и ее гости подготовились к встрече нарушителя правопорядка и стали ждать. А через пару часов словно из-под земли появился незнакомый парень и разогнал милиционеров…

— Это были не менты, — перебил Колян обстоятельный рассказ Ирины и бросил на стол полученное от Васька удостоверение. — Липа.

Со всех сторон на него устремились вопрошающие глаза.

— Документик сильно просроченный, — пояснил злодей. — Это довольно аккуратно пытались исправить, но следы все равно видны. Возможно также, что эта ксива раньше принадлежала другому человеку — фотка тоже вызывает сомнение. В любом случае я хотел бы попросить Папаню поискать этого самого Воронцова И. Д. в милицейских базах данных, особенно в архивных. Авось что-нибудь всплывет полезное.

— Без проблем, — отозвался Папаня, забирая удостоверение со стола.

— Судя по всему, — сказал Васек, — к Ирине наведывались те же ребята, что и к Сергею.

— Так что же, ко мне приходили бандиты? — дошло наконец до девушки.

— А вы вот так сразу поверили бумажке? — сказал Васек. — Даже не позвонили в отделение милиции, чтобы узнать, есть ли у них такие сотрудники? Как много у нас доверчивых людей!

— Он же мог убить меня! — сокрушалась Ирина.

— Ну, это вряд ли, — сказал Колян. — На самом деле им нужен был Сергей или чемоданчик, а вы всего лишь приманка. Вот потом, когда цель была бы у них в руках…

— Кстати, — сменил тему ученый, — вы, профессор, обещали нам рассказать, что же это за расчудесный чемодан, за которым вдруг все стали охотиться.

— Может, охотятся и не за ним, — сказал Бионов. — Ведь до сегодняшнего дня он спокойно лежал у тебя дома.

— До сегодняшнего дня и я спокойно жил у себя дома, — парировал Сергей. — Так что вопрос о цели наших недоброжелателей остается открытым.

— При удобном случае можно будет у них же обо всем и разузнать, — сурово сказал Колян.

— И все-таки что насчет чемоданчика? — не унимался Сергей, которому надоел разговор о жестокости и насилии.

— Хм, занятное дельце, — сказал Бионов. — Я бы предпочел, чтобы о нем рассказал Папаня: именно он курировал данный проект.

Папаня сделал кислую мину.

— Проект коммуникатора, или "Коммуна", как он значился в секретных документах, с первых дней не имел успеха. Я вообще жалею, что потратил на него столько сил и времени. Даже вспоминать не хочется.

Но под давлением общественности пришлось вспомнить.

Задание на разработку этого проекта было получено почти сразу после открытия погружения. Основная задумка заключалась в следующем: необходимо изобрести устройство, позволяющее оставлять сообщения внутри погружения, чтобы другой человек потом мог их оттуда извлечь. Некий буфер для переноса информации из одной головы в другую. Такой вид связи планировалось использовать только для операций исключительной важности, поскольку погружение — это не просто дискета с нулями и единицами, а целая совокупность психо-физических данных личности. Ученые сразу же загорелись новой интересной идеей. Проект был щедро профинансирован, и работа закипела.

Первые трудности начались через четыре месяца. Прибор получился огромных размеров, чуть меньше стола, и весил около двух центнеров. Это никуда не годилось. Все силы были брошены на уменьшение массогабаритных показателей. Через три месяца усердного труда удалось сжать конструкцию в два раза. И тут появилась новая беда — резко упала стабильность в работе. Постоянно терялись данные, записывалось не то, что нужно, человек не мог понять оставленное ему послание, перегорали различные детали, а одного подопытного ученого так поразило электрическим током, что еле удалось спасти. Через год, когда подошел срок сдачи готового изделия, Бионову пришлось, дико извиняясь, предъявить получившееся чудо науки заказчикам. Результат их не устраивал абсолютно, поскольку параметры аппарата оказались, мягко говоря, далеки от указанных в задании. Намылив профессору шею, ему дали еще полгода и немножко денег, чтобы исправить ошибки.

Бедные ученые не спали и не ели, работая над коммуникатором. Такой орешек был им пока не по зубам. Исследование погружения — непаханое поле, здесь нужно действовать тонко, не спеша. Контракт же призывал к обратному. В итоге работа из приятной превратилась в нервирующую. Папаня постоянно ругался с Бионовым и уходил в запой, из-за чего профессор срывался на всех, кто ему попадался под горячую руку. Никогда еще коллектив ученых не знал столько конфликтов и разногласий. Склоки и стычки соответствующим образом отразились на последствиях.

Через полгода появился-таки прототип окончательного варианта коммуникатора, который умещался в небольшом чемоданчике. Конечно, это было не то, чего изначально хотели заказчики, однако доработку ученым велели прекратить, а вместо этого для исследования практической пользы изобретения обязали их собрать три таких прибора.

Неизвестно, во что вылился бы в дальнейшем проект "Коммуна", если бы изготовленные по заказу аппараты не проявили себя с самой наихудшей стороны. Один сломался сразу же, как его включили на задании для записи. Второй информацию принял, но упорно не хотел ею ни с кем делиться. С третьим же коммуникатором вообще вышел курьезный случай.

Наш человек в Вильнюсе получил от литовского резидента чемоданчик и должен был с ближайшим поездом, отходившим вечером, привезти его в Москву. До отправления оставалось несколько часов и, не желая попусту тратить время, агент решил прогуляться по городу. Кейс был довольно тяжелым и неудобным, поэтому, чтобы не мешался, его было решено оставить в камере хранения. Агент запомнил расположение ячейки и код и отправился по своим делам. День приближался к завершению. За несколько минут до отправления поезда агент вернулся за грузом. Набрав код, он попытался открыть ячейку, но… ничего не вышло. Наш человек испугался не на шутку. Он еще раз сверил месторасположение ячейки, попробовал переставить цифры кода местами, даже приложил силу. Бесполезно. Попытки вскрытия ячейки были замечены персоналом вокзала. Заподозрив неладное, нашего человека тут же пригласили для разговора. Он объяснил, что, мол, оставил в ячейке вещи, а открыть не может, нельзя ли помочь? Ему ответили, что нельзя, так как это запрещено. Разразился жуткий скандал. В конце концов агент предъявил нужное удостоверение, через пять минут вопрос был решен, и ячейку открыли. Поезд готовился к отправке. Агент схватил кейс и побежал искать свой вагон. Через минуту поезд, громыхнув суставами, начал набирать скорость.

Когда в Москве из привезенного агентом кейса стали по очереди извлекать на свет мужские трусы, брюки, подтяжки, рубашки, предметы гигиены, а под конец — две коробки импортных презервативов, то не знали, как реагировать: плакать или смеяться. Несмотря на то, что операция задумывалась как учебная, агента сразу же отдали под суд, а по делу учинили глобальное следствие. Сначала появилась версия перехвата важной информации врагами: нашего человека выследили и подменили чемодан. Параллельно выясняли, не ведет ли сам агент двойную игру. Но все обстояло гораздо проще.

Злую шутку с нашим человеком сыграло устройство вокзала в Вильнюсе. Дело в том, что вокзал состоял из двух абсолютно одинаковых симметрично расположенных частей, имевших отдельные входы. Агент правильно запомнил код и расположение ячейки, не поглядев на ее номер (обычное, в общем-то, дело), но совершенно не обратил внимания, с какой стороны зашел на вокзал в первый раз. По возвращению, не ожидая подвоха, он проник в здание через другой вход и оказался перед другой камерой хранения. Переданный резидентом кейс агент особо не рассматривал, да и держал в руках всего несколько минут, пока ехал на вокзал. Чемоданы же в те годы не сильно отличались между собой.

Спустя неделю, нужный предмет все же был доставлен по назначению. Только "Коммуну" это не спасло. Мотивируя неприемлемым качеством приборов и их крайне неудобной эксплуатацией, явленной на конкретном примере, проект заморозили. Впоследствии к нему так и не вернулись.

— Создание надежных стабильных коммуникаторов — дело будущего, — говорил Папаня. — Может, следующее поколение этим займется, кто знает. Мы же прекратили вести разработки в данном направлении, хотя самим погружением занимались постоянно.

— После того, как проект закрыли, — добавил Бионов, — ученые вздохнули спокойно, и про коммуникаторы, коих было создано четыре, быстро все забыли. Через некоторое время приборы вовсе потерялись из виду, и их дальнейшая судьба оставалась неизвестной. И вот, спустя больше десяти лет, один из них неожиданно объявляется, да еще в такой неблаговидной истории. Шмель, принимавший активнейшее участие в разработке "Коммуны", после неудачи, оставил данный экземпляр себе на память. Это прототип, по образцу которого делались три других коммуникатора. Он толком-то никогда и не работал, как, впрочем, и остальные. Собственно, я потому так сразу насторожился, услышав о чемоданчике, что упоминание о нем — своего рода сигнал, призыв. Я думаю, Роман Абрамович специально использовал такой канал связи, чтобы подчеркнуть крайнюю степень важности и секретности сообщения.

— Так о чем же он хотел рассказать? — не понимал Сергей.

— Послание находится внутри погружения, — терпеливо пояснил профессор. — Необходимо туда проникнуть, чтобы получить его. Этим мы займемся никак не раньше завтрашнего утра. Сегодня был денек не из легких, все устали и хотят отдохнуть. Так что предлагаю разойтись по каютам.

Глава 9

Ирине и Сергею выделили отдельную комнату в удалении от жилого сектора ученых. Профессор мотивировал это тем, что паре нужен покой и уединение.

Здесь было совсем тихо, ни единого звука не доносилось из коридора или из-за стен. Усевшись в старое потертое кресло, знававшее лучшие годы биозавода, ученый почувствовал огромную усталость. Не то, чтобы он физически устал, нет. Просто не привык к такой плотности событий в своей жизни. Как-то все неожиданно и быстро завертелось перед глазами: профессор и бандиты, чемоданчик и биозавод, погружение и неизвестная болезнь. К тому же нужно принимать определенные решения, делать правильные выводы, а к этому жизнь Сергея не подготовила. Но обстоятельства вынуждали его теперь волей-неволей ломать свои прежние позиции и установки.

Когда Ирина постелила постель, они легли спать. Но сон не шел. Ирине было жутко в незнакомом месте. Зловещая тишина, окутавшая все вокруг, усиленно будоражила воображение. Казалось, вот-вот сюда ворвутся лжемилиционеры и начнут стрелять. От этого становилось совсем страшно, хотелось вскочить и включить свет. Ирина как никогда испытывала нужду в Сергее. Ей срочно требовалось почувствовать, что он рядом и защитит ее от любой опасности.

Сергей понимал возросшую потребность в нем, но родившаяся за день отчужденность толстой стеной протянулась между ними. Ее требовалось ломать, но как и чем? Сергей вспомнил Бионова, его слова о внутренних силах, об относительности понятий и вдруг понял, что он опять уперся в одни и те же ворота и, обнаружив их закрытыми, не хочет поискать другого пути. Озарение было таким ярким, таким пронзающим, что все внутри за один миг преобразилась. Он увидел перед собой сто дорог, сто вариантов решения навалившихся проблем, будто ночь резко озарилась солнцем и стала днем. Это секундное ощущение тут же пропало, но оставило столько энергии, что ее сполна хватило для крушения стены между ним и Ириной. С девушкой нужно просто поговорить, пульсировала мысль, вот и все. И если минуту назад это казалось ученому невозможным, то теперь уста сами открылись и произнесли слова:

— Все-таки хорошо, что мы снова вместе.

Видимо, уже одного этого было вполне достаточно. Ирина подобралась к Сергею поближе, прижалась к нему и так замерла.

— Знаешь, во мне происходят какие-то изменения…

Ирина встревожено посмотрела через темноту на ученого. Тот почувствовал ее взгляд, улыбнулся и успокоил:

— Нет-нет, я не про болезнь. Я про профессора.

— А что с ним?

Сергей рад был слышать ее голос. Он и на собрании его слышал, но это было не то: там он звучал для всех, а здесь для него одного. Похоже, стена поддалась и затрещала.

— Ну, понимаешь, он не совсем ненормальный.

— Почему он должен быть ненормальным?

— Ты вроде сама предупреждала, когда направляла меня к нему.

— Нет, я не говорила, что он ненормальный, я сказала, что он необычный.

Ох уж эти женские нюансы!

— Возможно, — согласился ученый. — Мы общались с ним целый день. Он мыслит по-другому, не как все.

— Я знаю. Когда отец работал на этом заводе, я часто приезжала сюда в гости, общалась с учеными и с Бионовым в том числе. С ним мне было интересно. Он постоянно рассказывал любопытные истории про свою работу, про всякие разработки. Я, разумеется, ничего не понимала, но слушала с удовольствием. Когда завод прекратил функционировать, связь с учеными нарушилась. Но с Бионовым мы часто созваниваемся. Я спрашиваю у него совета или мнение по какому-то вопросу, он никогда не отказывает.

— В нем есть что-то притягательное. Неудивительно, что столько людей добровольно трудилось под его руководством.

— Они работали не ради профессора. Это же самые настоящие фанатики. Скорее всего, дело здесь не в притягательности Бионова, а в его даре отыскивать таких самородков во всех мыслимых и не мыслимых местах. Он же их по крупицам по всему Советскому Союзу собирал: каждый ученый — отдельная история.

Сергей видел, как барьер между ним и Ириной окончательно рухнул. Он понимал, что это — настоящая победа, знаменующая собой первый кирпичик в зарождающихся в ученом переменах.

— Двое молодцев, что вытащили тебя из квартиры, — кто они? — спросил Сергей.

— Точно не известно. Бионов не любит об этом говорить. Я знаю, что они — приемные дети Папани. У них с женой не было детей, и они усыновили двух мальчиков. Если не ошибаюсь, они двойняшки.

— Но они совершенно не похожи друг на друга!

Ирина засмеялась:

— Ты опять все путаешь. Двойняшки — не обязательно близнецы. Они развиваются из разных яйцеклеток, поэтому и внешности у них разные.

Ученый хмыкнул. Ирина продолжала:

— Когда ребятам было восемь лет, жена Папани умерла. Ему одному пришлось их воспитывать.

— Ну что ж, по-моему, он их неплохо воспитал.

— Угу. Или они его.

Хотелось также спросить насчет двух злодеев: не они ли это. В 90-е годы о них кричали на каждом углу. В те смутные времена страна вообще захлебывалась бандитизмом, но два злодея резко выделялись на прочем фоне. В газетах и по телевизору постоянно твердили об их нечеловеческой жестокости, изощренности преступлений и совершенной неуловимости. Считали, что они живут в лесу, окружавшем с трех сторон город N. Часть этого леса, в которой предположительно жили пресловутые беспредельщики, так и прозвали: лес Двух злодеев. И так случилось по иронии судьбы, что именно в той местности стоял с 1979 года секретный биозавод. Отсюда вытекали все подозрения в отношении данного предприятия: не связано ли оно с двумя злодеями. Еще бы: преступники живут под боком, а ему хоть бы хны. Лишь когда в 1995 году биозавод официально закрыли, а спустя пару-тройку лет злодеи почти перестали давать о себе знать, замученный город вздохнул спокойно и переключился на другие заботы.

Сергей в очередной раз прокрутил в голове имеющуюся по злодеям информацию и решил промолчать. В конце концов, какая разница, если они на его стороне? Ведь Бионов не злодей, и Папаня тоже, а в остальное углубляться не стоит. Ученый опять-таки отметил в себе неведомую доселе расчетливость, зачислив ее на счет происходящей внутренней метаморфозы.

Девушка, выговорившись и получив должное внимание, посапывала у него на груди. Сам же он долго не мог расслабиться и заснул только под утро.

Проснулся Сергей, когда в комнату вовсю лился дневной свет. День вновь выдался хмурый. В окно дул ветер, дотягиваясь сквозь щели фрамуги прохладным сырым воздухом до кровати. Дождя пока не было, но по небу бродили тяжелые осенние тучи. Погода совсем испортилась, не оставив ничего от того, что радовало еще пару дней назад.

Почуяв движение, Ирина открыла глаза.

— Проснулся? — спросила она.

— Ага, — ответил ученый и зевнул. — Пора вставать.

— Нет, — захныкала, как маленькая, Ирина, — я не хочу.

— Так я думал вчера утром, когда ты велела мне немедленно вставать и ехать к профессору.

— Я была не права, каюсь.

— То-то. И все-таки надо подниматься.

Он подал пример для подражания. Оделся, глянул в окно. Погано. Посмотрел на сотовый с целью узнать, сколько времени, но у того по-прежнему экран был черным. Ну конечно! Опять забыл, что аккумулятор сел, а зарядное устройство осталась в городе. Может, ученые смогут чем-нибудь помочь?

Тем временем встала Ирина.

— Можешь сходить на разведку, а я пока причешусь и приведу рожу в порядок.

— У тебя лицо, а не рожа, — машинально поправил ее Сергей и вышел за дверь.

Коридоры не имели окон, там постоянно горел свет. Немного запутавшись вначале в поворотах, ученый все же вышел к столовой. Скорее всего, в этом ему помогло хорошее обоняние и заманчивые запахи, усиливающиеся при правильном направлении движения.

За одним столиком сидело двое: профессор и мужчина, которого Сергей вчера не видел. Они о чем-то неторопливо беседовали. Завидев вошедшего и немного растерявшегося ученого, Бионов помахал рукой и приветливо воскликнул:

— Доброе утро!

— Здравствуйте.

— Садись с нами.

Сергей послушно присел.

— Есть будешь?

— Нет, я сначала Ирину дождусь.

— Как хочешь. Тогда знакомься — Сергей Бев.

Стало быть, это тот самый хакер, который всю ночь взламывал коммуникатор. Ученый пожал ему руку.

— Тезка?

— Ага, — улыбнулся новый знакомый.

Он выглядел несколько сконфуженно, словно был гостем на биозаводе. Растрепанные волосы и покрасневшие белки глаз явно указывали на то, что он давно не спал и сильно устал.

— Повтори еще раз, что там с чемоданчиком, — обратился к нему Бионов.

— Есть определенные успехи, — туманно выразился Бев. — Данные почти полностью восстановлены и структуризированы, оборудование для синхросвязи настроено. Однако канал очень нестабилен, в любое время может произойти полная потеря информации, поэтому погружение желательно надолго не откладывать. К тому же условие сильно уменьшает наши шансы.

— Какое еще условие? — насторожился Сергей. Он и вчера слышал что-то похожее.

Бев растеряно улыбнулся и промолчал. Бионов пришел ему на помощь:

— Дело личного характера, можно сказать, интимного. Видишь ли, в нашем коммуникаторе есть такая функция: синхросвязь. Вообще-то, согласно заданию на разработку, нам ее делать не требовалось, просто Папаня проявил личную инициативу. Он сам придумал такую штуку, долго с ней ковырялся, и я не уверен, что довел до ума. Синхросвязь в реальных условиях так и не испытывали. Мы не стали удалять данную функцию, просто закрыли к ней доступ, тем более что присутствует она только в прототипе; в трех последующих приборах, изготовленных под заказ, ее нет. Роман же, непосредственно участвующий в разработке прототипа, знал, как все-таки можно ею воспользоваться.

— В чем же суть этой функции? Я пока не вижу ничего интимного.

— Смысл синхросвязи — возможность просмотра записи сразу несколькими людьми. Одновременно.

Бионов произнес последнее слово особенно торжественно, как будто оно одно разом все проясняло. Однако ученый по-прежнему сидел с вопрошающим лицом. Профессор вздохнул и продолжил:

— Один из зрителей входит в погружение, а прочие… как бы сказать… подключаются к его сознанию и тоже принимают информацию. Папаня вначале, конечно, хотел сделать так, чтобы каждый пользователь погружался отдельно, независимо от других. Только скорость работы коммуникатора не позволяла обслуживать даже два канала. Это теперь "Пентиум" в каждом доме, а в то время хороший процессор технологии сделать не позволяли. Этой проблемой мы лишь потом занялись всерьез, а тогда приходилось работать с тем, что есть.

— Так какие трудности с синхросвязью? — вернул профессора к главному Сергей.

— Трудность в том, что мне придется подключаться к тебе, то есть мне необходимо проникнуть в твое сознание.

— В мои мысли? — недоумевал Сергей.

— Не совсем. Твои мысли не доступны никому. Но вот твой искусственный сон — модель дома — станет для меня открыт. Я смогу находиться в нем, слышать, видеть и чувствовать то же, что и ты. Опытов с синхросвязью мы проводили совсем мало, поэтому статистики практически никакой. И все же те люди, к сознанию которых проводили подключение, выглядели потом крайне смущенными и жаловались на посягательство в личную жизнь. А мы здесь очень хорошо знали друг друга, поверь.

— Всплывали какие-то страшные тайны?

— Нет, ничего такого, разумеется, не было, — присоединился к разговору Бев. — Речь идет скорее о психологических последствиях в качестве побочного эффекта. У человека действительно вырабатывается острое ощущение, что его самые потаенные секреты раскрыты.

— Но пребывание в чужом погружении, — предупредил Бионов. — все равно открывает много личного о человеке, чем он, может, и не желал бы делиться, поэтому мне заранее хотелось предупредить тебя. Хорошенько все взвесь, чтобы мы могли двинуться дальше.

— Профессор, — сказал неуверенно Сергей, — по-моему, я снова в неловком положении. С одной стороны, представленная вами перспектива отнюдь не вдохновляет, с другой стороны — выбора нет. Из всего услышанного от вас за последние два дня я делаю вывод, что информация, заключенная в погружении, необычайно важна. Возможно, она хоть немного приоткроет завесу над творящимися вокруг безобразиями. Еще вчера я, быть может, не согласился бы участвовать в новом эксперименте.

— А сегодня?

— Сегодня я готов вам довериться, профессор.

— Ну что ж, — подвел итоги Бионов. — Если ты не изменишь своего решения, то к погружению приступим сразу после завтрака.

На последней фразе профессора в столовую вошла Ирина с несколько недовольным лицом.

— Ну вот, бросил меня одну в незнакомом месте, — обиженно заявила она ученому, подходя к столику.

— Не ругай его, — миролюбиво попросил Бионов. — Ему еще предстоит выполнить важное, почти героическое задание.

— Спасти человечество? — съязвила девушка.

— Сначала себя, — серьезно сказал Бионов, — а потом посмотрим.

Он и Бев встали.

— Через полчаса начнем, — сказал профессор. — А сейчас — приятного аппетита.

И они ушли. Тут же появился Ян с завтраком для чемпионов — овсяной кашей.

Спустя сорок две минуты пятеро ученых собрались в лаборатории на первом этаже. Помещение, в котором не было окон, ибо располагалось оно внутри здания и не имело смежных с улицей стен, показалось Сергею невероятно длинным. Противоположного конца, сколько ни старался, он так и не разглядел. Зато глаза сразу же заметили привычные приборы, компьютеры, а также стоматологическое кресло, вокруг которого стояло три обычных.

Когда Сергей с Бионовым шли сюда, последний всячески подбадривал своего коллегу. Основная мысль всех его витиеватых фраз сводилась к одному — постараться расслабиться и ни о чем не волноваться. Этот необычный, по определению Ирины, профессор тонко чувствовал, когда Сергею требовался пряник и когда — плеть.

— В погружении постарайся не думать обо мне, — внушал Бионов. — Меня ты видеть не будешь, но появятся неприятные ощущения, будто за тобой наблюдают. Такое иногда случается, когда находишься один в большом полутемном помещении. Очевидцы утверждают, что в погружении это в десять раз сильнее. Не обращай на чувства внимания, сосредоточься на задании. Сейчас самое главное — получить информацию. Ты должен справиться, на тебя вся надежда. Поверь, это не пустые слова.

Сергей лишь утвердительно кивал и говорил: "Угу".

В лаборатории, называемой, судя по табличке на двери, операционная, их с явным нетерпением поджидали Папаня, Бев и третий ученый, которого представили как Михаила Юрского. Сергея немедленно усадили в зубоврачебное кресло, Бионова — в кресло рядом. Юрский и Бев забегали с проводами и наушниками вокруг главных персон, ассистируя вольготно развалившемуся перед компьютерами Папане.

— Здесь аппараты помощнее, чем у меня дома, — с гордостью сообщил Бионов, — поэтому погрузимся моментально.

— Начинаю отсчет, — с клавесинным отзвуком в голосе предупредил компьютер. — Десять, девять…

— И помни: информация — главное, — повторял в сотый раз профессор. — Умри, но найди.

— Умирать не хочу. Пожить бы…

— … шесть, пять…

— Р-разговорчики пр-р-рекратить! — скомандовал Папаня.

— До скорого, — шепотом сказал Бионов Сергею. Тот улыбнулся и промолчал.

— … два, один. Старт!

Глава 10

Падение было знакомым. Впервые Сергей испытал его ровно сутки назад. Тогда он здорово боялся. Теперь лишь легкое волнение заставляло учащаться пульс и напоминало об осторожности постукиванием в затылочной области. Это быстро прошло. Действие сложнейших механизмов, оставшихся там, наверху, увлекло Сергея на очередную стадию погружения.

Он потерял себя, на кратчайший миг слившись с окружением. Он существовал теперь в виде потока электронов, не имеющего преград и барьеров. Необычайная беспечность и беззаботность пронзала его насквозь. Может быть, именно так умирают люди: бросают тело, тяжелое и никчемное, и растворяются в воздухе. Сергею вспомнились слова Бионова об относительности понятий, определяющих бытие. Они явно отсюда родом. "Наверняка он часто бывал здесь", — понял ученый.

Неведомые могучие силы электричества неумолимо затягивали Сергея в самую сердцевину собственного сознания. Мысли растворялись, как сахар в воде. Ученый потерял целостность и уже не осознавал себя.

И вдруг — полумрак и мертвенная тишина. Это сравнимо с засыпанием, когда не можешь зафиксировать момента перехода из реальности в сон.

Сергей зашатался, потеряв на секунду равновесие, затем ухватился за шершавую стену и сделал пару глубоких вдохов. Вроде помогло. Ученый почувствовал свое тело, проверил, как им управляется. Оно слушалось вполне исправно. Присутствия профессора не наблюдалось, каких-либо неприятных ощущений Сергей тоже пока не испытывал. "Я снова в своей голове. Просто не укладывается в голове!" — скаламбурил мысленно Сергей, отчего настроение немного улучшилось. Когда глаза привыкли к скупому освещению, он пошел вперед.

Хотелось внимательно запомнить каждый выступ на стене, каждую черточку и трещинку, а потом пересказать Бионову, и пусть он все расшифрует. Эта идея возникла еще в операционной и мешала сосредоточиться на цели погружения. Сергей боролся с ней и сейчас, аккуратно ступая по засыпанному строительным мусором полу.

Где и в какой форме оставил сообщение Шмель, было решительно непонятно. Бионов, инструктируя ученого, по этому поводу пожал плечами, скупо отметив: "Мимо не пройдешь". Сергей и не сомневался.

Он подошел к лифту. Со вчерашнего дня обстановка изменилась не в лучшую сторону. Трещины, изуродовавшие стены, значительно увеличились и впивались в потолок, разрезая его на множество частей. Местами появились дыры размером с кулак, зияющие чернотой. "Что там, за стенами? — мелькнула мысль. — Другая модель пространства? Или неприятное разочаровывающее ограничение, как в компьютерной игре?"

Дорога, ведущая за лифтовую шахту, разрушилась до того, что нечего было и думать воспользоваться ею. Сергей заглянул в подвал, но ничего не разглядел в кромешной тьме. Оттуда потягивало прохладой и сыростью, и это вселяло надежду, что дом в погружении — не ограниченный мирок, а всего лишь доступная на данном этапе территория.

Хуже всего, что край каемки, по которой так удачно получилось пройти в прошлый раз, раскрошился. Сергей аккуратно встал одной ногой на закругленный кирпич, проверяя его на прочность. Каемка исправно держала вес, но устоять на ней было задачей непростой. Иного пути ученый не видел. Растопырив руки и прижавшись животом к стене, он на носочках стал перебираться на другую сторону. Вначале получалось неплохо. Где-то посередине кайма под ногами противно хрустнула, и в подвал полетели отколовшиеся крошки кирпичей. Сергей замер. Перспектива рухнуть вниз его совсем не вдохновляла. Когда разрушения прекратились, он двинулся дальше, плотнее прижимаясь к холодной стене. В самом конце Сергей обнаружил, что наступить там совсем некуда. До края оставалось около метра. Сергей принял решение допрыгнуть. Не получится — значит, не получится. Тем более Бионов не говорил, что в подвале можно погибнуть, так что шансы есть. Сергей сосредоточился, сгруппировался, насколько позволяло положение, и, оттолкнувшись от полустертых кирпичей под ботинками и от стены, скакнул в нужном направлении. Он приземлился на самом краю и усиленно замахал руками, чтоб не ухнуть в разинутую пасть. Удержался.

Впереди поджидала заляпанная краской дверь. Бионов обмолвился, что доступ будет открыт, об этом он позаботится. Сергей осторожно толкнул ее. Она дрогнула, но не открылась, давая понять, что сил придется приложить больше. Ученый налег на нее. Дверь, истошно заскрипев ржавыми петлями, поддалась и обнажила таинственный проход. В образовавшуюся щель ворвался сквозняк, наполненный запахами застоявшегося воздуха и пыльного архива. "Неужели такие мелочи тоже смоделированы? — думал Сергей. — Неужели ученые разрабатывали этот дом столь скрупулезно? Или начинается содержимое моего собственного сознания, трансформированное погружением? Скорее всего, второе. Ведь если верить профессору, то именно детали имеют особое значение и для каждого человека строго индивидуальны. Как отпечатки пальцев".

За дверью оказался коридор, освещенный, как и предыдущее помещение, голыми лампочками, свисающими на проводах. Здесь все выглядело гораздо лучше. Стены и потолок были целехонькими и даже покрашены: до середины стены — в синий цвет, выше — в темно-желтый. Впрочем, темные оттенки больше походили на результат действия времени, что подтверждалось отслоившейся и отколовшейся местами краской. Из чего был сделан пол — Сергей понять не смог. Просто серый шершавый материал, идти по которому доставляло удовольствие. По бокам отходили двери, такие же старые и невзрачные, как и та, через которую вошел сюда ученый. Он подергал за ручку первую попавшуюся — закрыто. Другие тоже не впускали путника. "Возможно, — размышлял Сергей, начиная мнить себя специалистом по погружению, — Бионов не захотел, чтоб я свободно разгуливал по своему сознанию. В прошлый раз он меня вовсе сюда не пустил. Да-да, не пустил. Сейчас кое-что открыто, но по причине необходимости. Так. Надо искать информацию, а не шастать где попало".

Сергей и в новом коридоре не обнаружил присутствия профессора. Может, что-то у него не вышло? Подвела аппаратура или он нашел возможность не проникать в сознание ученого? Ладно, потом выясним.

Коридор закончился развилкой. Никаких указателей или поясняющих табличек. Вправо и влево отходили два таких же унылых коридора. Сергей свернул направо. В этом крыле ничего интересного, кроме пары дверей, не оказалось. Проход уперся в стену с решетчатым окном, в точности как на биозаводе. Совпадение или шутка программистов? За стеклами было темным-темно. Ничего другого Сергей и не ожидал. На всякий случай он подергал одну из дверей. Закрыто. Он вернулся к развилке и занялся вторым крылом.

Огромная деревянная дверь, в которую упиралась дорога, сразу обратила на себя внимание. Среди царившего вокруг однообразия она резко выделялась рельефной резьбой, изяществом формы и приятными светлыми цветами, словно излучающими живительную энергию. Сергей немедленно направился к ней.

Еще издали он почуял внутри нечто необычное. Это взбудоражило его и завладело вниманием. Чем ближе он приближался к двери, тем сильнее становились в нем неожиданно нахлынувшие эмоции. Они были скорее радостными и приятными, потому что незримо свидетельствовали о правильности действий. Сергей, почти не касаясь земли, добрался до своей цели. Дрожащей от перевозбуждения рукой он распахнул неожиданно легкую дверь и вошел внутрь.

Синий и тягучий, как кисель, воздух поглотил ученого целиком. Потеряв ориентацию после первого шага, он повернулся назад. Дверь пропала. В густом воздухе совсем ничего не удавалось рассмотреть. Сергей не видел даже ног. Он пошел вперед, и потерялся еще сильнее. Его охватил страх. Он понимал, что находится на грани паники.

Сквозь плотный воздух вокруг замигали яркие искры, голубые от окружающей синевы. Сергей двинулся туда, где сверкали вспышки. Становилось холодно. Мелкие иголочки покалывали тело. Сергей уже не чуял под собой твердой опоры, он просто перебирал ногами, и ослепительные искры приближались. Тело постепенно замерзало и отказывалось слушаться. Вспышки ослепляют глаза, в ушах стоит непрерывный гул. Еще шаг…

И тут Сергей почувствовал присутствие Бионова — не рядом, не за спиной, а в себе, в самых потаенных уголках. Теперь в его тело проник еще один разум. Им было тесно вдвоем, они мешали друг другу, и хотелось снова остаться одному. Вся жизнь, все ее самые сокровенные места, куда Сергей никого никогда не пускал, стали доступными для просмотра. Это было отвратительно. Не только скверные, постыдные поступки всплыли на поверхность, но и мысли, ужасные и противные самому себе, оказались открытыми. А если все смогут проникнуть сюда? Что же это будет? Боже, ужасно!

Сергей не успел еще в полной мере испытать побочный эффект синхросвязи, как новая волна захлестнула его. Вот оно! Чуждые мысли и чувства неожиданно осели в голове в поисках приюта. Сергей не справлялся с наступающим потоком. Все мелькало перед глазами, в ушах стояла жуткая какофония.

Постепенно появлялись очертания и осмысленные формы. Беспорядочный грохот складывался в знакомые слова, слова — в предложения. Еще с минуту в голове стоял хаос, а затем перед глазами вдруг проявилось лицо Шмеля, и Сергей услышал неожиданно четко:

— Добрый день, Сергей, здравствуйте, профессор.

Это был, вне всякого сомнения, голос Романа Абрамовича.

— Если это сообщение воспроизводится, значит, вы вместе и доверяете друг другу, что очень хорошо. Сразу хочу извиниться за доставленные хлопоты. Я в затруднительном положении, не знаю, что мне делать. Уверен, вы поймете меня, когда выслушаете. Сообщение касается Сергея, а также двух его коллег — Ивана и Вадима. С ними что-то сделали, по-видимому, нарушили работу мозга.

Мимика лица, напоминающего гравюру, двигалась в такт словам, придавая немного жизненности бывшему начальнику, но все равно с первых секунд стало ясно, что увиденное и услышанное — запись. Никакого общения не будет, можно не надеяться.

— Я заподозрил неладное через несколько дней после работ с СВЧ-генератором. Одновременно у всех троих появился утомленный вид, рассеянность, повышенная возбудимость и ряд других расстройств. Я взял это на заметку, хотя и не придал должного значения. Когда в понедельник стало известно, что Ивана задавила машина, я немедленно отправился к нему домой, где его близкие сообщили мне о результатах вскрытия. Выяснилась любопытная деталь. Иван умер от разрыва сердечной мышцы, а автомобиль давил уже мертвое тело.

Сергей почувствовал, как заволновался Шмель, как забилось у него сердце — коммуникатор сохранил все в точности.

— Я собирался обсудить ситуацию с Лыкиным Алексеем Петровичем, начальником лаборатории, где работали мои люди. Хотелось выслушать его мнение о возможности поражения организма СВЧ. Если произошла производственная травма, то двум ребятам нужна немедленная помощь. Во вторник Лыкина не было на предприятии — он куда-то уезжал по делам, — а вчера сообщили, что Вадим упал с балкона. Не предвидя ничего хорошего, я решил узнать о результатах вскрытия. И что бы вы думали? Вадим умер от разрыва сердца, а на землю падал труп!

Бионов дернулся где-то внутри.

— Медлить больше было нельзя. Сегодня сразу после утреннего совещания я отправился для разговора к Лыкину. Дверь в кабинет оказалась приоткрытой, и оттуда доносились голоса. Поняв, что начальник лаборатории занят, я собирался заглянуть и спросить, скоро ли он освободится. Когда я потянулся к двери, то услышал слова, которые невольно заинтересовали меня. Они относились как раз к теме моего визита. То, что мне довелось нечаянным образом услышать, заставило меня остолбенеть с протянутой к двери рукой. Нет нужды пересказывать этот диалог. Он четко сохранился в моей памяти, и я записал его для вас. Хочу, чтобы вы сейчас же с ним ознакомились.

Лицо Шмеля исчезло. Сергея вновь окружил синий воздух с далекими вспышками. Сознание профессора, мешающее, как заноза, разрослось внутри и туманило мозг. Возникло головокружение. Сергей покачнулся и стал падать. Падение заняло пару секунд. Его сменило мелькание перед глазами и шум в ушах — предвестники нового сообщения. Оно не заставило себя ждать.

Справившись с головокружением, Сергей сориентировался в пространстве и тут же очутился перед дверью. Он видел ее условно, как лицо Шмеля, но все детали были уже в голове.

Итак, желтая лакированная дверь. Она слегка приоткрыта. Видимо, ее толкнули, чтобы закрыть, но недостаточно сильно для пружинной защелки. Сергей собрался постучаться и войти, но отчего-то не решился.

Из-за двери доносился шум, сначала бессмысленный, а затем превратившийся в нервную речь. Говоривших было двое. Один из них — начальник лаборатории Лыкин, другой, судя по дальнейшей беседе, был одним из подчиненных.

— … делом заинтересовалась милиция, — сказал последний. — Они вчера были, обо всем меня расспрашивали.

— Не волнуйся, — раздраженно произнес Лыкин, — вопрос с милицией будет улажен. Твоя задача, как и прежде, помалкивать себе и не высовываться.

— Знаю, знаю. Я молчу. Боюсь только ночью во сне проболтаться. Вдруг жена донесет?

— Ха-ха, — усмехнулся начальник лаборатории. — Ну, жену-то, наверно, опасаться не стоит, так? А чтобы лучше спалось, рекомендую отличное средство — американские таблетки. Один друг по знакомству привез, могу и для тебя заказать.

— Не надо. Я уж сам… как-нибудь… Старею. Старость — не радость.

— Стареет он! А кто не стареет, а? Я не старею? Уходят годочки-то, убегают день за днем, как песок сквозь пальцы. "Где твои семнадцать лет? — На Большом Каретном"… А что там с третьим? — спросил вдруг Лыкин без всякого перехода.

— Э-э… — подчиненный не сразу сообразил, о чем его спрашивают. — Пока в порядке, но… — Подумал немного и неуверенно прибавил: — Может, можно помочь?

— Нет, — последовал категоричный ответ. — Исключено. Данный вопрос мы уже обсуждали, не так ли?

— Так, просто я… — Лыкин замолчал.

— Что — ты?

— Тяжелая ноша.

— Безусловно. Но кто виноват, что она на нас возложена? Нелепая случайность, только и всего.

— Да, да, все верно. Просто я хотел спросить: планируется ли продолжать разработки?

— Планируется, — вздохнул Лыкин и посмотрел на часы. — Черт, да где ж он бродит?

— Это же опасно! Могут пострадать…

В этот миг кто-то тронул Сергея за плечо. Он резко обернулся и увидел незнакомого человека, который зычно спросил:

— Вы к Алексею Петровичу?

— Да, но он, кажется, занят.

В кабинете послышались шаги: говорившие услышали голоса из коридора, увидели незапертую дверь и забеспокоились.

— Я зайду попозже, — выпалил Сергей и спешно пошел прочь.

До лестницы было всего несколько метров. Сергей не оглядывался, но чувствовал затылком, что в спину ему пристально смотрят три пары глаз. Его узнали, сомнений не было. Даже не окликнули. Догадались ли они, что их разговор подслушан? Скорее всего, да. Ах, как все нехорошо получилось, как некстати.

Сергей выбежал на лестницу и в третий раз утонул в густой атмосфере коммуникатора.

Появился Шмель и сказал:

— Оставаться на предприятии было рискованно. Я сразу же поехал домой. Не знаю, что мне теперь предпринять. Для обращения в милицию у меня нет оснований, да и не станет там никто заниматься этим делом. Я попробую сам что-либо разузнать. Если же вы просматриваете послание, значит, у меня ничего, не вышло. А раз так, то я обращаюсь за помощью к вам профессор, потому что у меня нет иного выхода. Первое, помогите Сергею. Используя погружение, наверняка получится узнать, что с ним случилось и как его вылечить. Второе, используя ваши связи, постарайтесь узнать, что за темные дела творятся в лаборатории института. Похоже, не исключены новые жертвы. Время на исходе, я прощаюсь с вами. До свидания, Сергей, до свидания, профессор. И помните: на вас моя последняя надежда.

Лицо Романа Абрамовича застыло и стало похоже на маску. Сергей потянулся рукой, и она исчезла, лишь только к ней прикоснулись пальцы. Информация получена, пора выбираться отсюда.

Сергей руками разгонял застоявшуюся воздушную синеву и искал выход. Бионов куда-то пропал, оставив наконец и без того измученное сознание ученого. Далекие вспышки раздавались все реже и вскоре пропали вовсе. Гнетущее одиночество снова подкрадывалось к Сергею.

И тут на него напал страх. Тот самый, знакомый до боли, до дрожи, который приносит беду. Сергей почувствовал присутствие исполнителей. Их еще не было видно, но ученый знал, что они где-то совсем близко, прячутся за темным кисельным воздухом. Он крутил головой и ожидал их появления сзади.

Луч опередил появление своих хозяев. Он летел слева, очень спокойно, как в замедленной съемке, и озарял пространство вокруг. Сергей изо всех сил прыгнул вперед и вдруг наткнулся на резную деревянную дверь, через которую сюда попал. Луч пролетел мимо.

Сергей сам не помнил, как выскочил в коридор. После вязкого воздуха здесь было неудобно двигаться. А на адаптацию времени нет — верзилы не отстают. Сергей неуклюже повернул за угол, едва не завалившись на бок, и услышал, как глухо шмякнул о стену луч. За спиной брызнула во все стороны раздробленная штукатурка. Половина лампочек взорвались над головой, устроив дождь из битого стекла.

Что было мочи ученый побежал к входной двери. Только он захлопнул ее за собой, как она пронзительно взвизгнула и рассыпалась на несколько частей. Одна из них больно ударила Сергея по пояснице, сбив с ног. Он немедленно вскочил и побежал вперед. Там его поджидал поломанный пол. Сергей и сам не понял, что с ним произошло. Он оттолкнулся от края и с легкостью кузнечика преодолел несколько метров. Приземление, правда, получилось менее удачным. Левая нога подвернулась, Сергей кубарем прокатился по полу несколько метров и остановился лишь врезавшись в стену.

Громилы каким-то образом тоже преодолели препятствие и, стоя на краю, целились в ученого. А у того не было сил, чтобы встать и спрятаться от удара. Нога болела чрезвычайно, явно указывая на перелом. Сергей вжал голову и закрыл лицо руками. Теперь его могло спасти только чудо.

И чудо произошло. Оно возникло из лифта в лице Бионова. Профессор внезапно появился в длинном серебряном плаще с надписью "BULLS", в серебряном сомбреро, с серебряной маской на лице и с бластером в руке. В мгновение ока он заградил собой Сергея. Громилы ударили по Бионову, но тот лишь махнул плащом — и лучи исчезли, не достигнув цели. Профессор сделал два выстрела в ответ. Сергей четко видел, как здоровяки, будто получившие бейсбольной битой, взмахнули руками и упали в яму.

Бионов снова дернул плащом — и у Сергея перестала болеть нога, а заодно и все тело. Профессор, успешно сыграв роль Зорро, скрылся в лифте. Сергей вскочил на совершенно здоровые ноги и побежал следом. Кабина оказалось пустой — новоявленный спаситель словно испарился. Неважно, главное, появился вовремя. Ученый забрался в лифт и поехал наверх.

Глава 11

"Вот и все, — думал Сергей, — после таких новостей профессор не станет мне помогать. Зачем ему рисковать жизнью? Шмеля убрали за то, что он полез, куда не следует. Нас, если мы немедленно не прекратим сопротивление, ждет то же самое".

В операционной остались только Папаня и Бионов. Первый, как ни в чем не бывало, щелкал "мышкой", а второй сидел в кресле с угрюмым лицом. Он не заметил, как Сергей вернулся из погружения. Пришлось его окликнуть:

— Профессор!

— Да? — нехотя отозвался тот.

— Вы все видели?

— Видел. И слышал.

— Это ужасно, правда?

— Ужасно.

Профессор отвечал механически, еще блуждая в своих мыслях. А может, в мыслях Сергея или Романа Абрамовича.

— Наверно, нам нужно сдаться.

— Кому?

— Милиции. Мы пойдем туда, расскажем обо всем, что с нами случилось, и предъявим этот коммуникатор в качестве улики.

Глаза Бионова и Папани, отвлекшегося от компьютера, устремились на Сергея. На какое-то время повисла тишина, а потом вдруг грянул гомерический хохот двух друзей. Они смеялись громко и от души, чем вызвали полное недоумение Сергея: он и не думал шутить.

— Ты что же, — отсмеявшись, сказал Бионов, — невнимательно слушал Шмеля? Или никак не возьмешь в толк, что милиция под колпаком у этих негодяев? Она замнет любое дело, а от нас и мокрого места не останется. Нет, дорогой, так не пойдет.

— Значит, вы все-таки решили выйти из игры, — подытожил Сергей.

Настала очередь профессора недоумевать:

— С чего бы вдруг мне останавливаться на полдороге? И в мыслях такого не было.

— А что, вы собираетесь выполнить предсмертные просьбы Шмеля?

— Разумеется, черт возьми! — рассердился Бионов. — Конечно, собираюсь!

— Без помощи милиции?

— Именно!

— Нас же сотрут в порошок! — испугался Сергей.

— Не стерли до сих пор — не сотрут и впредь, — уверенно заявил профессор.

Аргумент был весомым. Похоже, Бионов знал, что говорит. Сергею даже стало стыдно, что он плохо подумал о нем. Чтобы как-то загладить свою вину, он решил поинтересоваться:

— У вас есть план?

— Будет, — пообещал Бионов. — Не стоит сильно торопиться. На кону наши жизни, а твоя идет в списке под номером первым. Любая ошибка может дорого обойтись. Понимаешь?

Сергей понимал. А заодно он понимал и то, что придется снова довериться Бионову, который обязательно станет руководить действиями. Впрочем, все не так плохо. Вчера, оказавшись в руках этого странного человека, Сергей испытывал определенное беспокойство. Но события последних суток охарактеризовали профессора в выгодном свете. Образовавшийся тандем сулил неплохие шансы.

— Нас, наверно, заждались в столовой, — напомнил Папаня.

— Идемте туда, — согласился Сергей, вспомнив об Ирине.

— Да, идите, — сказал Папаня, — а я отключу аппаратуру и тоже подойду.

Сергей и Бионов вышли из операционной.

— Хотел поблагодарить вас наедине, — робко сказал ученый.

— Пустяки, — отмахнулся профессор, — Шмель действительно много для меня значил. Я не могу отказать его просьбе.

— Я не о том…

— Да? Тогда о чем?

— О том, что вы спасли меня от кровожадных верзил в погружении.

— Я не видел никаких верзил, — заверил Бионов. — Мне было доступно только сообщение Романа. А что, у тебя возникли трудности?

— Так вы не в курсе? — разочаровался Сергей. — Ну и дела! Я-то думал, что вы наблюдали за мной и держали ситуацию под контролем.

Пока они шли по первому этажу и поднимались по лестнице, он поведал о погоне и о помощи Бионова-Зорро, спасшего его от неминуемой смерти. Профессор чему-то улыбался, словно кот, нализавшийся сметаны.

— Чему вы радуетесь? — возмутился Сергей. — Я ведь чуть не погиб, думая, что вы меня спасаете.

— Нет, это был не я. Это был ты. Ты помог себе сам.

— Я? Да вы шутите. Те ребята несколько раз делали из меня отбивную! Противостоять им совершенно невозможно, поверьте. Тем более я четко видел, что серебряным героем были вы.

— Возможно, я действительно помог тебе, но не в погружении, а раньше. Что-то изменилось в тебе самом, позволило побороть внутреннюю слабость. Появились уверенность, твердость, воля. Это хорошо, очень хорошо: первый признак, что болезнь отступает. Вот чему я радуюсь.

Сергей не мог понять, шутит профессор или нет. Было нечто осмысленное в его словах, только как-то все очень просто получалось, в такое легкое решение верилось с трудом. Отметив этот пункт для более тщательной проверки в будущем, Сергей не стал спорить и замолчал.

Сложившуюся ситуацию мусолили около двух часов. Сначала все внимательно выслушали Сергея, а затем затеяли громкий диспут. Больше всех выступала Ирина, и ее через десять минут под безобидным предлогом отправили погулять по заводу. Юрский с поспешностью вызвался выступить гидом. Когда за столом остались одни мужчины, беседа обрела конструктивное русло. Залесски едва успевал приносить всем желающим кофе или чай на выбор.

— А этот Лыкин — самый настоящий пройдоха, — злился Бионов. — Занимается в своей лаборатории черт знает чем перед носом у начальства!

— Не кипятись, профессор, — старался разрядить обстановку Папаня. — Вполне возможно, что все работы санкционированы сверху. Что, если это военный заказ или сотрудничество с западными коллегами?

Бионов лишь фыркнул в ответ.

— Когда мы там работали, — сказал Сергей, — я не заметил никакой секретности. Обычная рутина.

— Если дело имеет особую важность, вас не станут посвящать в подробности, — назидательно пояснил Папаня. — Будете трудиться в привычном режиме и думать, что занимаетесь очередной ерундой.

— Действует Лыкин в одиночку или является частью системы — сейчас это не существенно, — прервал спор Васек. — Лыкин — фигура, безусловно, занятная, но к нему просто так не подступишься и на испуг не возьмешь. Наши предъявы должны быть аргументированными и обоснованными, иначе он пошлет нас куда подальше.

— Наверняка у него есть компаньоны, — сказал Сергей. — Они могли бы нам помочь.

— Могли бы, но мы их не знаем.

— Одна зацепочка все же имеется, — поправил сынка Папаня. — Я тут нашел кое-что на того типа, чей документик вчера попал к нам в руки.

— О! Теплее, — одобрил Васек.

Папаня ловким движением извлек из нагрудного кармана мятый, исписанный с обеих сторон лист бумаги, долго искал нужную запись и наконец обрадовано воскликнул:

— Вот, нашел! Некто Воронцов Илья Дмитриевич, 1973 года рождения, уроженец города Тамбова. Несколько лет назад после прохождения службы в армии работал оперуполномоченным. В 1999-ом году за многочисленные нарушения при исполнении служебных обязанностей был уволен. Удостоверение, однако, каким-то образом осталось у него. Дальнейший род деятельности не известен, хотя не трудно догадаться, чем этот субъект промышляет. Так… — Папаня повертел листок. — Не женат… Судимостей нет… В общем, больше ничего интересного.

— И как же нам его искать? — спросил Колян.

— Так адрес есть.

— Самое главное, как всегда, пропустил, — хмыкнул Бионов.

Папаня не отреагировал на шпильку.

— Прописка, правда, годовалой давности, но проверить стоит.

— Вечером проверим, — сказал Васек. — Колян вчера засветился, поэтому придется идти мне. Мою рожу Воронцов вроде не успел рассмотреть.

— Так может, лучше я пойду? — предложил Папаня. — Меня-то точно никто не знает.

— Нет, отпадает, — сразу отрезал Колян. — Слишком рискованно. И не годишься ты на такое дело. Да не переживай так, Папаня. Мы с Васьком вдвоем поедем. Я его прикрою в случае чего.

— Да, — подтвердил брат, — ваше участие здесь не требуется. От себя лично советую как следует отдохнуть — погулять, поесть, выспаться. Вполне возможно, помощь понадобится в ближайшее время.

Картина распределения ролей вырисовывалась прямо на глазах. Если роль главного стратега и координатора исполнял Бионов, то четкое выполнение поставленных задач предназначалось Коляну и Ваську. Если профессор говорил ЧТО делать, то два злодея знали КАК делать. Такая команда все больше нравилась Сергею.

— Хотя бы держите нас в курсе событий, — попросил Папаня. — Мы же волнуемся.

— Вы всегда волнуетесь, — отмахнулся Колян. — Переживать за близких свойственно людям. Это нормально, это естественно.

— Ты все глумишься, — упрекнул Папаня, — и не понимаешь сердце старика. Оно постоянно болит. Думаешь, легко глушить в себе родительские чувства?

— Хватит вам! — рассердился профессор. — Опять старую песню завели, уши от нее вянут.

— Конечно, у тебя вянут, — заворчал Папаня, нервно жестикулируя, — они у тебя всю жизнь вянут — никак не завянут…

— О ходе проведения операции будем периодически докладывать, — примирительно предложил Васек. — В случае опасности немедленно подадим соответствующий сигнал. Устроит?

— Так бы и сразу, — сказал Папаня.

На пороге столовой появилась Ирина, вдоволь нагулявшаяся по пыльному заводу. Ее появление тоже было сигналом, означающим: заканчивайте консилиум.

Ученые поняли, что их время вышло.

Перед обедом, пока готовилась трапеза, Сергей изъявил желание осмотреть территорию вокруг биозавода, а заодно и подышать свежим воздухом. Ирина в этой затее участвовать отказалась, решив помочь Яну на кухне, зато Бионов охотно согласился составить компанию. Вдвоем они спустились на первый этаж и, миновав несколько поворотов, вышли к массивной входной двери.

Еще вчера она произвела на Сергея изрядное впечатление. Металлическая дверь, сдерживаемая мощной пружиной, всем своим величественным видом как бы напоминала о колоссальности и грандиозности того строения, которому безраздельно принадлежала с самого рождения. Несомненно, были деньки получше переживаемых теперь, и вот их-то дух, дух того славного времени, дверь, казалось, хочет сохранить внутри здания.

Приложив к железному монстру некоторое усилие, Сергей с компаньоном оказались на улице. Свежий лесной воздух немедленно окружил ученого, старательно забираясь под одежду, поближе к теплу. Сергей поежился — денек выдался прохладный.

Обширную площадь перед биозаводом покрывал сильно потрескавшийся асфальт. После выпавших осадков на нем местами собрались грязные лужи. Справа Сергей рассмотрел стоянку, где приютилось несколько автомобилей во главе с профессорской "Нивой". Оттуда дорога вела к характерно тяжелым металлическим воротам. Они сами открывались, когда к ним подъезжала машина. По крайней мере, вчера ученому показалось именно так. Слева низко гудела трансформаторная будка. Вплотную к ней прижалось еще несколько строений, включая большой гараж, котельную и склад. И всю территорию биозавода окружал высоченный железобетонный забор, густо увитый колючей проволокой.

Вокруг царил порядок, демонстрируя образцовую дисциплину местных жителей. Впрочем, скорее всего, дело было не в дисциплине, а в любви к тому месту, где жили ученые. Проведя здесь немало лет, возможно даже, самых лучших, они срослись со средой своего обитания и стали с ней одним целым. От этого уход за всем, что принадлежало ученым, стал чем-то вроде чистки зубов.

Аккуратно обходя лужи, Сергей вместе с профессором миновал гараж и повернул за угол биозавода. Там взору открывалась длинная аллея с разросшимися по бокам липами, с правой стороны образуя целый липовый сад, широкий настолько, что железобетонной стены за ним было не видно. Именно здесь Бионов любил гулять взад-вперед. Ходьба, по его словам, способствует работе мысли, особенно когда проторчишь целый день в лаборатории, и голова совершенно перестает соображать. А во время цветения деревьев профессор и вовсе не покидал блаженный уголок, предпочитая работать в установленной здесь же летней беседке. Папаня частенько составлял компанию директору. Они обсуждали какой-либо проект, строили планы или просто говорили о жизни. Именно такие неформальные беседы, считал профессор, имеют крайне важное значение для всего дела в целом, потому что мозг расслабляется, раскрепощается и начинает мыслить свободно. Иногда на природе, под прохладной кроной деревьев, среди треска кузнечиков и трелей всевозможных птиц, проводились собрания, что устраивало всех значительно больше, чем томление в душном актовом зале.

Сейчас, конечно, от летней красоты ничего не осталось. Желтые листья путались под ногами, а беседка одиноко просматривалась между мокрыми стволами деревьев. Осенняя тишина наполняла прозрачный воздух и призывала к неспешным размышлениям.

— Похоже, уныние — здешний житель, — сказал Сергей.

— С некоторых пор, — согласился Бионов. — Не всегда было так.

— Знаю, знаю, вы говорили, что здесь работало около сотни человек, — подхватил ученый.

— Около пятидесяти, — поправил профессор. — Впрочем, они трудились как сотня, а может, и полторы сотни. Могикане науки. М-да, много воды утекло с тех пор.

— Неужели нельзя возродить славное дело? Или продолжить работу в другом месте? Вы с Папаней дадите сто очков вперед любому молодняку.

— Пустое, пустое, — махнул рукой Бионов и слегка прибавил шаг, опережая спутника.

— Вы, кстати, сами просили меня напомнить об этом при случае, — добавил для верности Сергей, заметив, как профессор собирается ускользнуть от темы. — Кажется, вы тогда упоминали о дарах.

Бионов резко остановился и посмотрел в лицо Сергею.

— Я такое говорил?

— Ну да, что, мол, каждый человек обладает определенным даром…

— А, вспомнил, — кивнул Бионов, трогаясь с места. — Я ничего не утверждаю, но… В общем, я и правда считаю, что все без исключения люди на земле имеют от рождения определенный дар. Большинство его просто не замечают в себе, другие замечают, но не знают, как им пользоваться. И лишь совсем немногие, которых во всякое время единицы, обнаруживают свое призвание и посвящают ему всю жизнь. Потом их называют гениями.

— Вы имеете в виду гениев искусства?

— Не обязательно. Если в тебе дар забивания гвоздей или выпекания булочек с маком, то, обнаружив, что ты для этого рожден, ты так великолепно станешь печь и забивать, как никто в мире. Вот у тебя, например, какой дар? — Бионов снова остановился и уперся испытующим взглядом в собеседника.

Сергей от неожиданного вопроса сразу же растерялся:

— Ну… Я об этом как-то не…

— Вот и то-то, — согласился Бионов. — Кто знает, может как раз у тебя дар забивания гвоздей? Что ты станешь делать?

— Забивать! — с готовностью отозвался Сергей.

— "Забивать", — передразнил профессор. — Вовсе не обязательно. Часто человек обнаруживает в себе ту или иную способность, но в силу разных причин занимается совершенно другим. Плотник печет пироги, а пекарь заколачивает гвозди куда попало. Обычное явление. Моя же идея в том, что только на своем родном и законном месте можно добиться наивысшего результата и принести максимальную пользу. Можно достичь успехов и в другом деле, но не таких колоссальных.

Аллея, по которой не спеша двигались ученые, уперлась в ограждение из рабицы с выцветшей табличкой: "ХОДА НЕТ!". По ту сторону, равномерно покрывая землю, валялись груды всевозможного ржавого хлама. Свалка раскинулась широко, от заднего фасада биозавода и до самого железобетонного забора. На тыльной стене здания угадывались очертания пожарного выхода, которым, судя по внешнему виду, не пользовались много лет. На расстоянии более десяти метров пейзаж, видимый сквозь ячейки решетки, сливался в единое грязно-серое пятно и не представлял никакого интереса.

— Пожалуй, в ваших словах что-то есть, — сказал Сергей, отправляясь в обратный путь. — И все же мне не понятно, почему вы прекратили разработки?

— За других не скажу. Что же касается меня, то вначале-то, по молодости лет, я решил, будто нашел себя, знаю, зачем родился. Наука — вот мое призвание, думал я в ту пору. Вооружившись этой мыслью, я стал заниматься исследованиями. Потом появился Папаня, биозавод, все вокруг закрутилось, завертелось… Делал, делал, трудился, старался, да и оказался вдруг у разбитого корыта. Вначале, конечно, был шок. Немного придя в себя, я стал постоянно размышлять обо всем случившемся и каждый раз приходил к одному и тому же неутешительному выводу: однажды я сильно ошибся. Быть гением науки — не мой удел.

— Вы снова шутите, профессор, — не поверил услышанному Сергей.

— Отнюдь, мой друг, я вовсе не шучу.

— А как же все ваши изобретения? Столько лет вы делали великие открытия! Погружение, коммуникаторы… Уверен, список гораздо длиннее. Как же быть со всем этим?

— Никак. Мой список вряд ли может чем-то поразить: практически все изобретения принадлежат Папане. Вот он, может быть, и нашел себя и вполне успешно реализовал, когда была возможность. Да и сейчас продолжает заниматься тем, что ему по вкусу. Он, но не я.

— Ну как вы можете такое говорить! — возмутился Сергей. — Вы же директор того самого предприятия, на котором делались открытия.

— Конечно, может, я и неплохо им руководил, спорить не стану. Только кресло директора — тоже не мое.

— Значит, теперь вы знаете свой дар, раз так уверенно отказываетесь от всего остального?

— Может, и знаю, — тихо произнес Бионов, — а может, и снова ошибаюсь.

Сергей собрался было задать решающий вопрос, но тут из-за угла показался Папаня и помахал собеседникам рукой, приглашая к обеду.

Глава 12

Два злодея, готовясь к вечерней миссии, конечно же ни в коем случае не могли допустить участия в ней Папани. Дело предстояло весьма опасное, поэтому Папанино предложение помощи выглядело по меньшей мере нелепо. Чтобы договориться с такими ребятами, как Воронцов, знания принципа работы синхрофазотрона было явно недостаточно.

Стемнело быстро. Окна домов озарились желтым светом. То из них, за которым пристально наблюдали из "Волги" две пары глаз, не составило исключения.

— Дома кто-то есть, — задумчиво произнес Колян. — Надо проверить, кто у нас в коробочке.

— Я схожу.

— Лучше я. Я вчера физиономию этого Воронцова хорошо запомнил. Если он дома — я его опознаю.

Колян схватил бинокль и отправился в противолежащий дом. Через три минуты он вернулся и доложил:

— В квартире пять человек: мужчина лет сорока, женщина примерно того же возраста и трое детей. Кажется, армяне. Воронцова среди них нет.

— Хм, интересно. Может, Папаня опять что-нибудь напутал? Можно ему позвонить, уточнить.

— Не стоит. Если обнаружится, что вышла ошибка, тогда и позвоним.

— Ну, я пошел.

Васек сунул в левый карман кожанки рацию, в правый — пистолет ПСС и вылез из машины.

Лифт живо доставил его на шестой этаж. Он ступил на площадку, двери за ним закрылись. Злодей огляделся и прислушался — в подъезде стояла тишина. Убедившись, что свидетелей рядом нет, он позвонил в нужную квартиру.

Ему открыл пожилой армянин в клеенчатом фартуке, с ботинком и маленьким молоточком в руках. Он удивленно посмотрел на посетителя и сказал с довольно сильным — злодею даже показалось, наигранным — акцентом:

— Добрый вечер. Вам кого?

— Здравствуйте. Я ищу Воронцова Илью.

— А, дорогой, — заулыбался сапожник. — Старого друга ищешь, да? Вместе служили, да?

— Совершенно верно, — подыграл Васек. — Проездом в городе, дай, думаю, загляну к старику.

— Да ты заходи, заходи, дорогой.

Армянин отступил вглубь прихожей. Васек насторожился, сжал поудобнее пистолет в кармане и ответил на приглашение — вошел.

— Кто там, Джаван? — послышался из комнаты встревоженный женский голос.

— Это ко мне, не волнуйся, — крикнул в ответ Джаван.

В прихожую вбежала маленькая девочка. Она с любопытством уставилась на папиного гостя своими черными пытливыми глазками да так и замерла. Васек немного расслабился: при детях вряд кто вздумает выступить с боевыми действиями.

— Так ведь он теперь здесь не живет, — сказал злодею армянин.

— То есть как? — Васек немного заволновался. Вдруг он вчера переусердствовал? Нет, вряд ли. За один день сюда другие люди не вселятся. Да и на похороны здешняя обстановка никак не походит. Скорее, семейная идиллия.

— Переехал твой дружок, — с живостью объяснил Джаван. — А квартиру нам сдает. Мы сюда полгода назад перебрались. Твой сослуживец — честнейший человек, за копейки, считай, нас сюда пустил. Знали бы вы, сколько мы мест сменили, пока в эти хоромы попали! Отовсюду нашего брата гонят, нигде ему покоя не дают. А Илья Дмитриевич — добрейшей души человек — подобрал нас, когда мы оказались практически на улице и готовы были…

— И где же теперь живет наш общий друг? — перебил Васек, которому надоело слушать дифирамбы "добрейшей души человеку".

— Сейчас найдем адресок, — услужливо пообещал армянин и крикнул супруге: — Гаяне! Гаяне! Что за баба: когда смотрит сериал, ничего не слышит и не видит. Гаяне!

Джаван ушел в комнату лично раздобыть заветный адресок. Васек подмигнул любопытной девочке, и та, хитро улыбнувшись странному дяде, убежала за главой семейства.

Злодею долго ждать не пришлось. Очень скоро в коридоре появился довольный армянин с клочком бумаги в руках. Он вручил записку нежданному гостю.

— Дом новый, так что городского телефона пока нет, а сотовый Илья Дмитриевич просил никому не говорить, так что ты на меня не обижайся.

— Ничего, не обижусь.

— Ну, добро, дорогой. Передавай от семьи Амбарджанянов привет своему другу. Добрейший человек, Гаяне не даст соврать.

Гаяне за все время разговора так и не появилась. Впрочем, в ее завереньях Васек не нуждался. Распрощавшись со словоохотливым армянином, он вернулся в машину.

— Быстро ж ты управился, — сказал Колян, выслушав брата.

— Да… Клиент разговорчивый попался, — ответил Васек. На лице у него читалась некоторая задумчивость.

— Все в порядке? — уточнил Колян.

— Вроде бы.

— Что-то не так?

— Сам не пойму. Несколько мелочей в глаза бросилось. Пустяки, конечно, но…

— В нашем деле мелочи порой играют роковую роль. Что ты заметил?

— Скорее НЕ заметил. Не заметил обуви в прихожей. Только пара кроссовок. А ведь у этого болтуна жена и трое детей. Где они обувь держат? На балконе или в холодильнике?

— В тумбочке.

— В том-то и дело, что нет у них в прихожей тумбочек. Только шкаф для верхней одежды. Кто станет хранить в нем грязные ботинки?

— Ну, это же все-таки армяне. Кто знает, какие у них традиции. Что-нибудь еще?

— Да. Когда мы разговаривали, к нам подбежала их дочка лет двух. Так вот, она была одета не по-домашнему, а по-уличному. Дома дети так не ходят.

— Тебе-то откуда знать? — пошутил Колян, но, наткнувшись на острый взгляд Васька, выдвинул иную идею: — Может, ребенок гулял только что? Вернулся, и его не успели переодеть.

— Девочка мала, чтоб гулять одной.

— Значит, с мамашей.

— Мамаша сидит, телек смотрит, батя ботинки чинит — видать, сапожником подрабатывает. Не гуляли они перед моим приходом. И не собираются.

— Это все?

— Да.

— Ладно, будем иметь в виду твои замечания. Что там с адресом?

— С адресом порядок. Если ему можно верить, то наш "добрейшей души человек" живет в районе Глянчино, в секторе частных домов.

— Знаю, знаю, мрачное местечко. Пустырь начал застраиваться в 90-х годах "новыми русскими". Они вкладывали деньги в недвижимость, строили шикарные дома из красного кирпича, но не жили в них. Мало кто из тех предпринимателей остался в добром здравии, и дома практически все до единого стоят пустые.

— Армянин говорит, что дом новый, в нем даже телефона нет.

— Это ему Воронцов так сказал. Сам-то он вряд ли там был. Впрочем, неважно. Поехали, время идет.

Васек послушно завел машину. Через пять минут два злодея мчались по трассе на другой конец города.

После поворота на Глянчино "Волгу" со всех сторон окутала тьма. Фонарей вдоль дорог здесь не было, а машины встречались крайне редко. Слева белела в свете фар березовая роща. Она пользовалась дурной славой в городе. В ней то и дело происходили изнасилования и убийства молодых девчонок. Поговаривали о кровожадном сексуальном маньяке, обитающем в этих неспокойных местах и проживающем в одном из домов нуворишей. Только улик никаких не было, милиция оставалась бездейственной, а безобразия регулярно повторялись.

Очень скоро "Волга" обогнула мрачную рощу, и злодеям открылся вид на тесно громоздящиеся двух— и трехэтажные дома. В некоторых из них горел свет, большинство же были необитаемы и издали казались затаившимися драконами, поджидающими беспечных путников.

Васек припарковал автомобиль недалеко от той точки, где ориентировочно находился нужный дом. Колян первым вышел из машины, и тут же правая нога почти на десять сантиметров ушла в грязь. Злодей коротко выругался. Грязь стояла повсюду. Асфальт, положенный десять лет назад, давным-давно заплыл черноземом. Раньше здесь было поле, на котором попеременно выращивали пшеницу и кукурузу. Об этом любил повторять Папаня всякий раз, когда ему доводилось проезжать со злодеями мимо Глянчино. Потом, конечно, настроили дома, но грязища так и перла со всех сторон, отвоевывая свою законную территорию.

Соседние дома тонули в темноте. Где-то лаяла собака. Вокруг не было ни души.

Злодеи готовились к операции молча. Во-первых, говорить сейчас было небезопасно, а во-вторых, не хотелось нарушать царившую тишину.

Колян в качестве боевого оружия выбрал пистолет МР-448 "Скиф" калибра 9х18 мм. Можно было взять бесшумный ПСС, но он использовал специальный патрон СП-4, которых у злодеев осталось мало, а бесшумность в таком месте вовсе не являлась обязательным требованием. Васек остановил свой выбор на небольшом охотничьем ноже, не желая обременять себя увесистым огнестрельным оружием, которым, кстати, владел не так искусно, как Колян. Проверили рации, приборы ночного видения, надетые на голову как очки, захватили бинокль и отправились на поиски объекта.

Нужное здание нашлось за углом. Им оказался двухэтажный особняк, разумеется, из красного кирпича. Дом окружал забор из того же строительного материала. Васек забрался на него ловко и бесшумно, словно кошка, и разлегся на вершине.

В окнах свет не горел. Злодей присмотрелся к особняку и дворику вокруг него. Все говорило о том, что здесь никого нет и давно не было. Возможно, Воронцов жил тут летом, а на зиму перебирался в городскую многоэтажку. А может, временно поселился в другом месте. У своей любовницы, например. Где ж его теперь искать? Ответ на этот вопрос мог оказаться внутри дома.

Васек тенью спустился с забора. Рядом приземлился Колян, и они побежали к окну. Колян убедился, что сигнализация к нему не подходит, и лихо высадил стекло. Не мешкая, злодеи забрались в помещение. Они попали на кухню, оттуда пробрались в коридор. Васек отправился обследовать второй этаж, Коляну достался первый.

Даже при беглом осмотре становилось ясно, что дом нежилой. Конечно, мебель и некоторая техника занимали положенные места в просторных комнатах, но и они пребывали в сильной запущенности.

Злодеев в первую очередь интересовали документы, способные указать дальнейшее место поиска хозяина особняка. В связи с этим было важно найти кабинет, где такие бумаги могли бы оказаться. На первом этаже Коляну попадались только комнаты для жилья, в которых не было и намека на искомые вещи.

Зато Ваську повезло больше. Миновав два обшарпанных помещения, он очутился наконец в офисе. Здесь злодея ждало глубокое разочарование: никаких бумаг или документов в кабинете не нашлось. Письменный стол и шкафы скалились пустыми полками и ящиками, а старый компьютер пребывал в нерабочем состоянии. Васек простучал стены на предмет тайника.

— Ничего нет, — передал он результат по рации.

— У меня тоже.

— Зря мы сюда приехали.

Васек погрузился в легкую задумчивость. Похоже, им придется уходить ни с чем. То ли Джаван что-то напутал, то ли Воронцов умышленно скрывал свое истинное местожительство.

Злодей подошел к окну. Оно выходило на заднюю часть усадьбы. Васек выглянул наружу, одновременно пытаясь спланировать дальнейшие действия и разглядеть соседний дом. Тот стоял торцом к офису и смотрел на него тремя окнами: по одному на каждом этаже плюс маленькое на чердаке.

— Я закончил, — раздалось в наушнике. — У меня ничего. Ты еще долго?

Васек не ответил. Соседний дом чем-то привлек его внимание. Он потянулся за биноклем, чтоб повнимательней его изучить, а глаз заметил вдруг, как мелькнули в чердачном окне огни отдаленных особняков. Повинуясь внутреннему инстинкту, Васек отпрянул за стену и еще долю секунды анализировал увиденное. Прежде чем стекло разлетелось, засыпая подоконник фонтаном осколков.

И тут словно видеофильм сняли с паузы. Вокруг дома загорелось множество ламп, с улицы послышались голоса и шаги.

— Уходим! Засада! — заорал Васек в микрофон.

— Сам вижу, — донеслось в ответ.

В наушнике, а может, и из двери — слышимость была отличная, — послышались автоматные выстрелы. Пару раз громко (это точно из наушника) отозвался "Скиф".

— Дорогу отрезают, гады! — информировал Колян.

Васек, справившись с секундной растерянностью, согнулся в три погибели и рванул к двери. В окно стреляли, но достать злодея не могли: чердак соседнего здания, где сидел снайпер, был расположен слишком низко. Васек поспешно выбрался в коридор.

— Ты где? — спросил он.

— Пытаюсь пробиться к кухне. — Выстрелы "Скифа". — Оттуда будет легче удрать. — Короткая автоматная очередь и ответный залп Коляна. — Вот жарят, черти!

Васек уже бежал к лестнице. На пути ему никто не встретился, хотя он держал нож на изготовке.

На первом этаже стояло настоящее адское пекло. Предметы интерьера и стены изрешечены пулями, воздух наполнен едким дымом. Колян укрылся за несущую колонну, от которой до кухни рукой подать, но при этом необходимо пересечь гостиную. А в дверном проеме виднелись два закамуфлированных бойца с автоматами Калашникова. Третий огибал Коляново убежище, чтобы нанести смертельный удар.

Этому успел помешать Васек. Он аккуратно и точно метнул нож в атакующего, и тот завалился набок, выронив АК-74У. Тут только нападавшие поняли, что в игру вошел еще один участник, которого не "снял" снайпер. На дислокацию ушло пару секунд. Их хватило Ваську, чтобы подобрать трофей и юркнуть за другую колонну, ближнюю к кухне. Отсюда можно было спокойно убраться, но вначале требовалось выручить Коляна.

Васек пожалел, что у него нет ни одной гранаты. Взорвать двух удальцов, топчущихся у двери, конечно, было нереально, но отпугнуть, заставить отступить, чтобы Колян успел проскочить, — самое то. Придется стрелять, рискуя шкурой.

— Прыгай сюда на "три-четыре", — передал Васек по рации. — Я прикрою.

Он проверил, что АК в порядке и переведен в автоматический режим и четко произнес:

— Три… Четыре…

Колян немедленно сделал три выстрела в воздух, чтобы припугнуть нападающих. Васек, пользуясь этим, пригнулся, выглянул из-за колонны и стал стрелять. Первую очередь он выпустил длинную, две другие — короче. Ребята разумно спрятались за стены. Колян совершил пантероподобный выпад и очутился рядом с братом в тот самый момент, когда у того кончились патроны. И без гранаты все замечательно получилось.

— Уходим, — коротко бросил Колян.

Два злодея побежали к разбитому ими окну. На ходу Васек прихватил со стола кухонный нож, неосмотрительно оставленный хозяином.

Вот и окно. Васек полез первым. За его спиной "Скиф" плевался свинцом по настырным ребятам, норовящим выскочить из дверного проема. Васек спрыгнул с подоконника и нарвался на двух боевиков. Пара нехитрых приемов с использованием холодного оружия — и те остались лежать на земле.

Из окна прыгнул Колян. У него кончились патроны. Два злодея подхватили автоматы поверженных противников и ринулись к забору. Из-за угла темноту разрезали лучи фонариков — приближалась подмога. Когда вновь прибывшие начали стрелять, злодеи уже миновали стену, и снаряды, не догнав цель, от злости вгрызлись в красные кирпичи.

По ту сторону забора оказалось значительно спокойнее: видимо, все силы были брошены на штурм особняка. Злодеи выглянули за поворот, туда, где стояла их машина. Ее охраняли два бойца с автоматами. Стремительного нападения они, похоже, не ожидали, рассчитывали, что их напарники, атакующие здание, не подведут. Не тут-то было. Две очереди, вырвавшиеся из темноты, отбросили потерявших бдительность постовых в сторону.

В тот миг, когда Васек заводил машину, впереди появилось несколько разъяренных ребят и устроили обстрел. Злодеям даже показалось, что одним из стрелков был их старый знакомый — Воронцов Илья Дмитриевич. Спасибо ученым: специальное покрытие, которым они обработали "Волгу", весьма неплохо держало промежуточный калибр 7,62 мм. Только вмятины останутся, да стекло потрескается — придется заменить. Но ведь это пустяки, если сам останешься в живых.

Васек предельно нагрузил усиленный теми же добрыми учеными мотор и развернулся почти на месте. А дальше — вперед и с песнями.

— Погоня? — нервно спросил Васек.

— Два джипа, — ответил Колян. — Сможешь оторваться?

— От джипов будет трудновато, — пожаловался водитель.

— Понятно. — Колян полез под заднее сидение, куда был встроен мини-арсенал, за гранатами.

— Отстают, — неожиданно сказал Васек.

Колян поспешно выглянул в окно. Брат был прав: джипы сбавили скорость и стали разворачиваться.

— Получили приказ отступить, — понял Колян.

— Ага, и так шуму наделали, — усмехнулся Васек.

Проезжая по Глянчино, злодеи заметили, что редкие огоньки, которые встретили их на подъезде, теперь потухли, испугавшись близкой перестрелки, и весь поселок растворился в темноте. Совсем как в деревнях в 30-е годы, когда позже девяти часов вечера ни в одном окошке не увидишь свет.

— Могли и "маячок" к машине прицепить, — предупредил Колян.

— Сканер молчит, — ответил Васек. — К тому же они планировали с нами на месте разделаться.

— Судя по количеству задействованных ребят с "пушками", противник знал, против кого выступает. Это не ОМОН и не спецназ, а какая-то частная организация или вовсе бандитская группировка. Думаю, они выполняли приказ своего босса.

— Кто же их босс? Не Воронцов — это мелкая сошка. Может, Лыкин?

— Начальник лаборатории — босс бандитской группировки? — хрюкнул Колян. — Вздор! Хотя…

— И чья все-таки дачка?

— Попробуем узнать через Папаню.

— Да уж! Через Папаню мы чуть головы сегодня не лишились.

— Просто нужно быть внимательней.

— Так я и был внимательным, еще когда у Амбарджанянов гостил… — насупился Васек.

— Теряем форму, — констатировал Колян. — Ну что, будешь докладывать Папане о ходе операции? Ты же обещал!

— Мало ли что я обещал старому человеку с больным сердцем? — отмахнулся Васек. — Давай лучше подумаем, что нам следует рассказать по возвращении. Похоже, мы с Бионовым ходим по лезвию бритвы.

— И Сережа — тоже.

— И Сережа…

Глава 13

Дождь все усиливался. Он встретил двух злодеев противной изморосью на подступах к лесу, и теперь усердно набирал силу, атакуя автомобиль. Напрасно старался: сейчас он был скорее другом, чем врагом.

За долгие годы злодеи привыкли к лесу и не боялись его ни в каком виде, но почему-то каждый раз, когда они ехали по нему в темное время суток, им хотелось только одного: чтобы не заглох мерно урчащий мотор. Даже злодеям не нравилась перспектива остаться один на один с непреодолимой черной пустотой и звуками, не предвещающими ничего хорошего.

А с дождем — совсем другое дело. Он шуршит по крыше, по стеклам, по капоту и своим шуршанием прогоняет, вытравливает изнутри непреодолимый животный страх перед ночным Лесом. Он как будто говорит: "Я здесь, ребята, вы не одни". Можно и встать посреди дороги — ничего, переживем, дождь с нами, дождь за нас.

Но, несмотря на сопутствующие условия, злодеи ни на йоту не сбавляли скорость. Наоборот, где позволяла дорога, Васек поддавал газку. Причина их торопливости заключалась не в безрассудном стремлении миновать леденящий душу маршрут, а в беспокойстве за Папаню. Старик, наверно, весь извелся и места себе не найдет. Васек пообещал, чтоб тот не волновался, докладывать обстановку (как генералу), но события повернулись неожиданной стороной и звонить в данной ситуации рискованно: Папаня заподозрит неладное и станет переживать пуще прежнего. Нет уж, лучше отложить объяснения до возвращения, так оно вернее выйдет.

Из-за позднего времени — почти полночь, — а может, и из-за дождя, разошедшегося в полную мощь, двух героев никто не вышел встречать, хотя система оповещения наверняка исправно подала сигнал о прибытии машины. Воспользовавшись этим обстоятельством, злодеи не стали парковать "Волгу" на уличной стоянке, а укрыли ее от пытливых глаз в гараже. Эта мера предотвратит лишние вопросы и заодно позволит выполнить завтра необходимые ремонтные работы. Злодеи прикрыли машину брезентом, заперли гараж и, пробежавшись под холодным душем, скрылись за массивной дверью биозавода.

В столовой они застали Бионова, Бева и Сергея с Ириной. Залесски гремел посудой где-то на кухне. Ужин, по всей видимости, злодеи пропустили, но Ян все же решил наверстать упущенное: он прекратил заниматься чашками-ложками и через две минуты появился с двумя тарелками, наполненными ароматной жареной картошкой. Между тем беседа за столом была в разгаре.

— Наконец-то, слава Богу! — воскликнул Бионов, вскидывая руки, словно желал обнять усаживающихся братьев.

— Мы вас заждались, — вторил Бев, — хотели объявлять в розыск.

— Чего удумали! — ответил Колян, налегая на картошку со свежими огурчиками (при заводе числилась небольшая теплица).

— А где ж Папаня-то? — спросил Васек. — Что-то я его не наблюдаю.

— Сморило папаньку, — усмехнулся профессор. — Сказал, на минутку прилягу — и баста: уснул.

Вот те раз! Они-то сюда мчались, спешили, из машины все соки выжимали, а он на все плюнул и пошел спать.

— Может, ему плохо стало? — встревожился Васек. — Надо бы проверить.

— Проверили уже, спит как младенец, — подтвердил Бев. — Пускай отдохнет. Он сегодня всю ночь не спал, вместе со мной коммуникатором занимался.

— Да-да, — вмешался Бионов, — вы лучше про поездку расскажите. Узнали чего нового?

— Немного, — ответили злодеи, переглянувшись. — В городской квартире, куда мы первым делом поехали, обнаружилась армянская семья: муж с женой и трое детей. Отец семейства объяснил, что Воронцов здесь якобы давно не живет: съехал около года назад, а квартиру сдает. Армянин сообщил, где теперь следует искать хозяина. Судя по полученному адресу, Воронцов проживал в частном доме в Глянчино. Мы поехали туда, но и там потерпели фиаско: обнаруженный коттедж оказался нежилым. Зато нас встретили бравые парни с "пушками", и настроены они были крайне недружелюбно.

— Засада? — воскликнули в один голос ученые.

— Именно! Причем в компании промелькнул наш старый знакомый. В общем, пришлось срочно эвакуироваться.

— Ах ты… Но как они узнали? — недоумевал профессор.

— Способов много, — сказал на это Колян, отодвигая пустую тарелку. — Что среди нас предатель, я не думаю, а вот что Папаня "наследил", пока Воронцова "вычислял" — очень может быть. Он звонил кому-нибудь?

— Нет, — помотал головой Бев, — все делал через компьютер. Как обычно. И вышел-то он ведь на городскую квартиру. Откуда ж на даче засада взялась?

Васек вдаваться в подробности не стал, а вместо этого протянул недоумевающему ученому бумажку, полученную от Джавана:

— Не в службу, а в дружбу, пока Папаня взял тайм-аут, узнай, на кого оформлен дом, куда нас направил услужливый армянин. Только… — злодей замялся, — поаккуратней.

Ну конечно! Из-за вероятного прокола злодеи больше не хотели обращаться за помощью к Папане, променяв его на Бева. Что ни говори, а Папаня становится старым и неуклюжим. Так подвести! И это при том, что ему нет еще и шестидесяти. Говорят, ученые в старости часто впадают в маразм…

— Запросто! Прямо сейчас? — Бев аж привстал в готовности приносить пользу.

— Нет, это терпит. Вполне устроит, если сделаешь к утру.

Бев немного разочарованно вернулся на стул.

— Версия с "раскруткой" Воронцова бесперспективна, — подытожил Колян. — На данном пути нам ничего не светит, кроме проблем. Нужно думать дальше, искать людей или информацию, которые помогли бы подобраться к творящимся в НИИ безобразиям. Нужны новые идеи!

В столовой повисло молчание. Все знали, что нужны идеи, но где их взять? Бионов принялся разглаживать бородку, тупо уставившись в потолок.

Бев же не выдержал, вскочил и стал мерить шагами расстояние от столика до двери. Затем он зашел на кухню, которую Залесски незаметно покинул во время жарких дебатов, и вернулся оттуда с чашкой круто заваренной арабики. Усевшись на свое место, он предложил:

— А что, если как-нибудь незаметно обыскать НИИ?

— Даже если бы у нас и была такая возможность, — отозвался Колян, — то мы все равно не знаем, что следует искать.

— Как не знаем? А СВЧ-генератор? Бионов говорил, что в нем все дело, из-за него эти нелепые смерти и недомогание Сергея.

— Генератор сразу после аварии отправили то ли на ремонт, то ли на доработку, — сказал Сергей. — Его теперь и днем с огнем не сыщешь.

— Но должны же остаться какие-то материалы: бумаги, чертежи, файлы в компьютерах, — не унимался Бев.

— Даже если это и существует, я все равно не знаю, где оно хранится, — отнекивался Сергей. — Когда мы трудились в лаборатории, нам выдали для работы некоторые чертежи на генератор, а потом снова забрали. Никаких других документов по этому проекту я не видел.

На самом деле Сергею не нравилась сама идея тайком проникать на режимное предприятие, да еще учинять там обыск. На территории НИИ полно охраны — мышь без пропуска не проскочит. Да если и обнаружатся какие-либо материалы, что с ними делать? В милицию не понесешь: незаконно добытые доказательства не имеют юридической силы. И понять их будет делом не одного дня. Если со своей родной "Коммуной" ученые возились целый день, вернее, целую ночь, то сколько они будут разбираться в чужом проекте? К тому времени на могилке Сергея успеют цветы вырасти. И с каких это пор, скажите на милость, в родном НИИ занимаются смертоносными технологиями? Да, предприятие работает на оборонную промышленность, выполняет мелкие государственные заказы, но оно никогда не занималось хоть сколько-нибудь опасными для жизни разработками. Как же тогда объяснить случившееся в НИИ? Либо Лыкин с кучкой подчиненных в самом деле что-то по-тихому организовал, либо…

— Надо связаться с Лыкиным, — выдал Сергей, сам от себя не ожидая подобной прыти.

Он видел как незаметно напрягся Бионов, как подобрался Бев, как повели бровью злодеи, как очнулась от дремы и приоткрыла свой милый ротик Ирина и понял, что угодил в яблочко. Вот она, новая мегаидея!

— Мы ведь обсуждали этот вариант, — сказал Колян. — На Лыкина не получится надавить.

— И не надо давить. Нужно просто поговорить с ним, расспросить его обо всем как следует.

— Так он тебе все и расскажет, — прыснул со смеху Бев.

— Расскажет! — уверенно заявил Сергей. — Мы слишком много знаем, чтобы он смог промолчать. С нами так или иначе нужно что-то делать: либо договориться по-хорошему, либо уничтожить. Пока мы встречали только агрессию со стороны противника. Но согласитесь, мы и не пробовали вступить в переговоры. Так почему бы не сделать попытку? Да и вариантов, как я вижу, у нас все равно больше нет.

— Никаких переговоров! — заверещала Ирина, перепугавшись за своего потенциального мужа. — Тебя сразу же убьют! Твой Лыкин — настоящий бандит, он не станет церемониться, а пустит тебе пулю в лоб. Профессор, ну хоть вы откройте глаза этому ненормальному.

До чего ж парадоксальна женская логика: сначала называла профессора странным, то есть необычным, а теперь просит его помочь вразумить "ненормального" Сергея.

— Какой из Лыкина бандит? — Сергей не удержался и тоже перешел на повышенные тона. — Он в этом деле на десятых ролях, если вообще к нему причастен.

— Как на десятых? — изумилась Ирина. — А о чем тогда говорилось в сообщении Романа Абрамовича? Разве диалог, который вы с профессором слышали, не указывал явно на Лыкина как на преступника?

Сергей хотел было что-то ответить своей возлюбленной, почему-то всегда принимающей в обсуждениях противоположную позицию, но в разговор весьма своевременно вмешался Бионов, разводя соперников к барьерам.

— А ну цыц! — гаркнул он и демонстративно стукнул по столу. Субординация была мгновенно восстановлена. — И чтоб тихо мне! Криком мы ничего не решим, а время "Ч" почти настало: мы или нас. — И почему все его слушаются? — Я тоже думал над тем, о чем только что сказал Сергей, прокручивал в голове информацию, оставленную Шмелем, так и эдак сопоставлял кусочки мозаики, и тоже считаю, что ситуация весьма нетривиальна. Да, у нас много доказательств того, что Лыкин как-то во всей этой истории фигурирует, и не на заднем плане. Но считать его организатором у нас нет оснований. Более того, размах последних событий заставляют меня думать, что имеется персона поважнее, а Лыкин играет хоть и не десятую роль, но и не первую. Мое мнение — с ним нужно попытаться наладить связь.

— Вы же рискуете жизнями, — напомнила Ирина, понимая, что ее оппозиция потерпела крах.

— Мы рискуем в любом случае, — честно признался Бионов, глядя Ирине в глаза. — Что можно предпринять для самозащиты, мы предпримем. Обещаю.

— Как хотите. — Ирина встала из-за стола и, демонстративно всхлипнув, торопливо удалилась из столовой.

В любое другое время Сергей бросился бы за ней с утешениями и увещеваниями, но только не сегодня. Возможно, именно сейчас решалась дальнейшая судьба многих людей, и это было несоизмеримо важнее любых личных позывов. А со своей девушкой Сергей потом помирится. Обязательно помирится. Непременно.

— Как же мы найдем Лыкина? — сказал Бев, глядя на захлопывающуюся за спиной Ирины дверь. — Может, я через компьютер попробую?

— Не стоит, — отмахнулся Сергей.— У меня есть номер его сотового. Остался с тех пор, когда я у него в подмастерьях бегал. Надо только найти зарядку к моему телефону.

— У тебя какой? — спросил профессор.

— "Сименс".

— Жаль, у нас "Нокиа"… Впрочем, не важно, твой телефон удастся еще раз включить и быстренько списать номер. Звонить будешь из моего кабинета. Что ты ему скажешь?

— Правду, — без тени смущения ответил Сергей. — Скажу обо всем, что мы узнали, о своих подозрениях, о моей болезни, в конце концов. Мы ведь немного знакомы с Алексеем Петровичем, уверен, он должен будет хоть как-то отреагировать. А дальше посмотрим.

Бионов кивнул.

— Только не зарывайся. Никаких угроз или шантажа. Он должен понять, что мы ему не враги. Даже если у нас ничего не получится и попытка перемирия окажется глупейшей тактической ошибкой, все равно следует вести себя достойно. Ты понимаешь меня, Сергей?

Профессор мог бы не спрашивать. Сергей отлично понимал. Не оттого, что Бионов прекрасно все прокомментировал и не оттого, что ситуация блистала ясностью. Просто после сеанса синхросвязи Сергей как-то по-особенному стал понимать и чувствовать профессора, словно его переживания и мировосприятие передавались каким-то незримым образом. На телепатию странный эффект, конечно, ни в коей мере не тянул и мысли читать не позволял, однако очень явно давал о себе знать в непосредственной близости от профессора. Интересно, и Бионов тоже так же ощущает Сергея? Надо будет спросить, только не сейчас — народа много, — а наедине, при первой возможности.

— Понимаю, профессор, — сказал, потупив глаза, ученый, — я у вас многому научился.

— М-да, талантливый ученик, — сказал Бионов то ли подшучивая, то ли серьезно. И дальше, как бы размышляя: — Может, взять в свои ряды? Ладно, посмотрим. Ну что, братцы-кролики, — голос профессора ободрился, — разбор полетов закончен. Вопросы есть?

— Во сколько завтра подъем? — спросил Колян.

— Нужно отдохнуть как следует, выспаться, принять душ, поесть… — прикинул Бионов. — Совсем рано-то не стоит — чего зря от безделья маяться. Часов в девять, как думаю, в самый раз. И это… про Папаню не забудьте. Как проснется — сразу введите в курс дела. И чтоб никаких насмешек!

— Какие насмешки, профессор? — полетело со всех сторон.

— Ну-ну, — отрезал Бионов, — я предупредил. Все, по каютам!

А "по каютам" расходились еще полчаса, если не больше. Кому приспичило чайку попить, кому поболтать о том о сем. Сергей не стал дожидаться остальных и пошел в свои апартаменты. Ирина уже дремала, но когда Сергей лег рядом — проснулась. Они долго не могли уснуть. Сначала лежали молча. Потом ученый, вспомнив вчерашнюю ночь и практически идентичную проблему, решился и заговорил первым. Он извинился за свое упрямство и определенную беспечность с его стороны. Ирина понимала, что и она не совсем права, о чем тоже поспешно заявила. Она извинялась и обещала больше не вмешиваться в дела мужчин. В общем, восстановление отношений заняло почти сорок минут и закончилось перемирием, после чего оба немедленно уснули.

Утром следующего дня в кабинете директора биозавода, окружив стол с телефонным аппаратом, сидели Бионов, Сергей и Бев. Папаня участие принимать отказался, сказав, что и так народа много, нечего толпиться. Наверно, обиделся, что вчера его не позвали на совещание. "Ничего, — шепнул Бионов остальным, — к вечеру отойдет, вот увидите". Ирина, памятуя слово, данное Сергею накануне, освободила ученых от своего присутствия.

— Выяснил что-нибудь по особняку? — обратился Бионов к Беву, пока Сергей возился с сотовым.

— Выяснил, — усмехнулся Бев. — По одним документам домик записан на гражданина Свиридова Ермолая Тарасовича…

— Кто такой? Где найти? — перебил оживленно Бионов.

— …а по другим документам гражданин Свиридов Ермолай Тарасович скончался 12 мая 1978 года. Есть даже информация о месте захоронения.

— Тьфу, — сплюнул от злости профессор.

Едва Сергей успел переписать на бумажку телефон Лыкина, как сотовый отключился. Все-таки при первой же возможности надо будет зарядить.

После трех гудков, истошно звучащих по громкой связи, Сергей услышал знакомый тембр.

— Алло.

— Доброе утро, Алексей Петрович, — старательно подавляя волнение, сказал ученый, — это Сергей Бескач беспокоит. Узнали?

— Ну наконец-то, объявился! А я тебя третий день ищу. Сотовый выключен, дома никто не отвечает. Ты, понимаешь, куда пропал?

К такому повороту Сергей был просто не готов.

— Мне… пришлось уехать… по делам.

— Слушай, нам нужно встретиться. — Тон Лыкина был настойчив. — Разговор есть, и очень серьезный, — и, понизив голос, добавил: — Речь идет о твоем здоровье.

— Э-э… — Сергей замешкался с ответом и озадаченно посмотрел на профессора. Тот тоже выглядел смущенным, но головой качнул утвердительно. — Можно встретиться. Сейчас?

— Лучше вечером. В семь часов в кафе "Саливан". Знаешь, где это?

— Знаю.

— Тогда до вечера. — И Лыкин отключился, заставив Сергея выслушать серию коротких гудков.

— Кажется, рыбка клюнула, — задумчиво произнес Бионов, ухватившись за куст на подбородке.

— Пахнет жареным, — сказал Бев.

— Жареным который день воняет, — уточнил Сергей. — Что ж теперь делать-то, профессор?

— Что решили, то и делать. На "стрелку" идти. — Бионов нахватался у злодеев специфических словечек.

— А если меня там… того? — Ученый провел ногтем большого пальца по горлу.

— Ничего не "того". Меры безопасности мы примем. К тому же Лыкин вполне может оказаться нашим союзником.

— Да уж, — отозвался Сергей, вспомнив почему-то сцену у своего дома.

— Так или иначе, — сказал Бев, — нужно хорошенько подготовится к любым неожиданностям.

— Правильно, — согласился профессор, — поэтому позови Папаню и ребят. Через десять минут встречаемся в столовой.

Глава 14

Подготовка к вечерней вылазке шла полным ходом. Бионов и злодеи битых два часа инструктировали Сергея, подробно останавливаясь на тонких стратегических моментах и возможных ошибках. Было трудно понять, хорошо ли усваивается преподаваемый урок, поскольку ученик сидел с сосредоточенным видом и постоянно кивал, а на вопрос: "Все ясно?" — кивал еще усерднее.

Закончив с инструктажем, стали подбирать экипировку "дипломату", готовящемуся сесть за стол переговоров. Для безопасности под одежду надели невероятно тонкий, практически невесомый (ученые в свое время для спецзаказа разрабатывали) бронежилет. Колян с гордостью заявил о соответствии четвертому классу защиты, но, увидев недоуменное лицо Сергея, счел нужным добавить, что бронежилет в состоянии противостоять выстрелам из "Калашникова". Ученый недоверчиво покосился на злодея: его не очень-то радовала перспектива быть обстрелянным из автомата. Микрофон-передатчик прикрепили под воротником. Бионов сказал, что трансляция будет вестись в закодированном виде на спецканале, поэтому обнаружить сигнал не должны. От наушника в ухе пришлось отказаться: во-первых, посторонние звуки эфира будут отвлекать неопытного ученого и могут сбить с толку в какой-нибудь важный момент, а во-вторых, после примерки выяснилось, что приемник слишком заметен, поэтому велика вероятность выдать группу поддержки. Таким образом, связь будет вестись только в одном направлении. Оружие Сергею решили не давать.

Перед самым выездом Сергея оставили с Ириной на пару минут наедине. Девушка молчала и старалась не смотреть ученому в глаза. Тот несколько раз вздохнул и сказал:

— Я… скоро вернусь.

От этого глаза Ирины заблестели. Она уткнулась ученому в плечо и всхлипнула. Сергей погладил ее волосы и зарылся в них носом. Сейчас ему никуда не хотелось идти. Хрупкое беззащитное женское тело в руках, его запах и тепло беззвучно умоляли остаться. Сергей снова почувствовал борьбу внутри себя. И вроде решение уже принято, а все равно подмывает оглянуться назад.

— Эй, перестань, малыш, — тихо попросил Сергей, — это правда не надолго.

— Угу, — прозвучало где-то в районе ключицы.

— Я вернусь, обещаю.

Сергей поцеловал ее в макушку, затем мягко отстранил от себя и, стараясь не глядеть девушке в лицо, двинулся к компаньонам.

Выехали на двух машинах. Злодеи полдня трудились в гараже над ремонтом "Волги" и сейчас двигались на ней. Сергей и Бионов оседлали машину профессора. Сообщение между этими группами осуществлялось посредством раций, на них же подавался сигнал с передатчика Сергея.

Автомобиль профессора возглавлял колонну; по легенде Сергей прибудет к "Саливану" на такси. Позади на некотором удалении ехали два злодея. Они должны будут занять удобную для наблюдения и необходимого своевременного вмешательства позицию рядом с кафе.

Как только "Нива" въехала в город, Бионов взял в руку рацию.

— Папаня?

— На связи.

Папане после утреннего собрания поручили дежурить у кафе. Его задачей было тщательно следить, не ведется ли каких подозрительных приготовлений к встрече Сергея. Честно говоря, почти все сомневались, что Папаня согласится помочь, но тот, поняв, что его роль в данной истории никто не умаляет, быстро забыл прошлые обиды и с готовностью отправился на задание.

— Что у тебя?

— Все спокойно, — ответил Папаня.

— Мы едем. Будем на месте через пятнадцать минут.

— Поторопитесь, ваш Лыкин только что приехал.

"Откуда он знает, как выглядит Лыкин? — подумал Бионов. — Успел на него досье найти? Молодец, Папаня, ловко работает. Все-таки мы рано его списываем".

— Он один? — спросил профессор.

— Да, на "Оке".

— Что ж, у него нет денег на нормальную машину? Или это показуха?

— Трудно сказать. Но выглядит он представительно, на бедный класс никак не тянет.

— Ладно, Папаня, мы на подступах, твоя миссия окончена, можешь отправляться обратно.

— Я могу остаться для подстраховки, — предложил Папаня.

— Не стоит. Нас две группы, мы справимся, а много машин могут вызвать подозрение.

На несколько секунд в эфире повисла тишина: Папаня принимал решение. Наконец, рация Бионова подала признаки жизни:

— Хорошо, профессор, покидаю пост.

"Ниву" обогнала "Волга" злодеев. Они первыми прибыли к месту рандеву и моментально оценили ситуацию. Кафе размещалось почти в центре города, но было спрятано в пустынных узких улочках. Напротив входа — автомобильная дорога, а через дорогу — бетонная стена какого-то предприятия. Справа и слева вдоль трассы тянулись дома с пристроенными магазинами. Из-за кафе выглядывал двор и неогороженная автостоянка для местных жителей или посетителей "Саливана". В общем, для снайпера подходящего места не было, о чем и сообщили пассажирам "Нивы".

Васек никак не мог выбрать, где лучше припарковаться. На обочине дороги — слишком приметно, другие же варианты не позволяли держать в поле зрения вход в кафе и лишали возможности быстро прийти на помощь в случае опасности. В итоге автомобиль остановился в проезде между двумя домами, спрятавшись за огромный старый тополь. Огни потухли, и черная "Волга" почти исчезла в темноте. Злодеи остались внутри. От идеи расположиться в кафе под видом посетителей пришлось отказаться — их могут опознать, а больше прятаться было негде.

Бионов высадил Сергея прямо у входа и поехал дальше, припарковавшись через сотню метров в одном из дворов. Сергей, мысленно пожелав себе удачи, открыл дверь и вошел внутрь заведения.

В лицо ему дохнуло теплом и запахом ароматных кушаний. Только он не обратил на это внимания, а стал крутить головой вправо-влево в поисках начальника лаборатории, который, по полученной от Папани информации, должен поджидать ученого. Конечно, Папаня мог и ошибиться: Лыкина-то он никогда не видел. Все столики, попавшие в обзор Сергея, были заняты, чего и следовало ожидать в воскресный вечер. За одними сидели романтически настроенные парочки, за другими — небольшие дружеские компании по три-четыре человека. Только Лыкина среди них видно не было. Черт, вот влип. Что же делать?

— Вам чем-нибудь помочь? — донеслось до слуха ученого.

Он обернулся и увидел официантку, заметившую растерянность странного посетителя и торопящуюся разрешить трудную ситуацию.

— К сожалению, у нас все места заняты, — предупредила она.

— Мы договорились с другом встретиться здесь… — выдавил ученый.

— Вы — Сергей Бескач? — сразу же подобралась официантка.

— Да, это я.

— Вас ждут за отдельным столиком. Идемте.

Сергей последовал за проводницей. Они прошли мимо нескольких столиков. За одним сидели два парня и две девчонки. Ребята с вдохновением и без умолку рассказывали пассиям небылицы, а те восторженно внимали каждому слову. "Я ужасно давно не был в кафе с Ириной, — укоризненно подумал Сергей. — Если все кончится хорошо, обязательно пойдем в ресторан. Непременно в ресторан! Если все кончится хорошо…"

За другим столиком сидела компания подвыпивших парней. Их было трое. Один спокойно потягивал из стеклянной кружки пиво, а второй что-то разгорячено доказывал сидящему напротив дружку.

— Я тебе отвечаю: четыре раза подряд, — успел услышать Сергей.

Наконец, зал с его гвалтом и эмоциями остался позади. Официантка открыла черную лаковую дверь и, пропуская вперед Сергея, доложила:

— Алексей Петрович, к вам пришли.

— Спасибо, Танюша. Пожалуйста, проследи, чтобы нас никто не беспокоил.

— Хорошо, — ответила Танюша и исчезла за закрывшейся дверью.

Сергей оказался в небольшой комнатке со столиком у окна, заставленного комнатными цветами. Помещение освещалось только выполненной в виде подсвечника лампой на столе, отчего сначала ученому показалось, что здесь слишком темно. Впрочем, глаза быстро привыкли к полумраку, и Сергей увидел начальника лаборатории Лыкина. Так вот как отдыхают большие люди!

— Проходи, садись, — позвал Лыкин.

Сергей сел напротив начальника. Тот вдумчиво пил пиво и курил, не торопясь, однако, начинать разговор. Пауза несколько затянулась. Сергей почувствовал неловкость и заговорил первым:

— Ну, что там с моим здоровьем?

Нет! Не так надо было начать. Что ж сразу с места в карьер? Нетактично. И перед Бионовым стыдно: тот предупреждал, что сначала нужно поздороваться и задать пару вопросов на отвлеченную тему — для создания нужного микроклимата, — а уж затем переходить к делу.

Лыкин, правда, спокойно перенес неправильное начало беседы и даже слегка исправил положение:

— Расскажу, для того и встретились, но — не все сразу. Стало быть, сейчас принесут пиво с орешками, можешь заказать еще что-нибудь. Меню перед тобой.

— Я ничего не хочу, — быстро ответил Сергей, вспоминая предупреждения профессора: могут отравить. А, черт! Он сказал заказать, но не есть. Отказываться не стоило, подозрительно это. Одни ошибки. Надо собраться!

— Дело твое, — пожал плечами Лыкин и отхлебнул пиво. — В серьезный, понимаешь, переплет мы с тобой попали.

— Что значит "мы"?

— А то и значит. — Лыкин затянулся. — Из-за дурацкой, совершенно нелепой случайности мы оказались втянуты в одну очень грязную историю.

— Да уж, грязи предостаточно, — хмыкнул Сергей.

— Ты зря иронизируешь. Никто ведь не хотел, чтобы так вышло. Я же говорю тебе: чистая случайность. Ты, наверно, думаешь, что все происходящее — следствие взрыва генератора? Нет, это не так. Генератор здесь вовсе ни при чем.

— Да? А что тогда? Вы знаете?

Лыкин утвердительно кивнул и горько так сказал:

— Знаю.

В этот момент в комнату вошла Танюша с запотевшей кружкой пива и тарелкой, полной фисташек. Она поставила это перед ученым и спросила:

— Что-нибудь будете заказывать?

— Нет, благодарю, — стушевавшись, ответил Сергей.

— Если что-то будет нужно — позовите, — сказала официантка — скорее Лыкину — и удалилась.

— Знаю, — затягиваясь, повторил начальник лаборатории, когда лязгнула защелка двери. — Ты слышал что-нибудь про "Вартек"?

— Про "Артек"? — переспросил Сергей в недоумении.

— Да не "Артек", а "Вартек". War Technologies — военные технологии. Не слышал? Так вот. Как тебе известно, несколько последних лет наш НИИ сдает в аренду площади различным сторонним компаниям. В вашем корпусе, конечно, такой практики пока нет, зато в лабораторном отделении подвал практически полностью отдан под съем. "Вартек" — одна из фирм, обосновавшихся на какой-то срок у нас на предприятии. Эти ребята снимают две небольшие комнаты почти полгода. По правде сказать, до недавнего времени я сильно не интересовался, чем они там занимаются. Их директор, Белявин Борис Витальевич, пытался мне объяснить, но я ничего не понял, кроме того, что они занимаются какими-то военными разработками, связанными с функциями мозга. Ну а поскольку в этом я, собственно, не разбираюсь, то оставил их в покое и больше в их деятельность не вмешивался. Проблем с арендной платой они не доставляли, соблюдали порядок, рабочие и сам Борис Витальевич были всегда предельно вежливы — словом, все шло просто отлично. Ничто, как говорится, не предвещало беды, как вдруг… — Лыкин сунул окурок в рот и, обнаружив, что уже тлеет фильтр, полез за второй сигаретой.

Сергей, улучив пару секунд, рассмотрел начальника. Тот заметно волновался, и чем дальше, тем больше. Лоб блестел от пота, руки дрожали так, что сигарету удалось вытащить из пачки только с третьей попытки. Ученый и сам вдруг весь напрягся. Рассказываемая история была отнюдь не анекдотом и не предвещала ничего хорошего. Да еще и внутри тоненько стали щекотать невидимые паутинки, словно от собеседника, сидящего через стол, исходила недобрая аура.

— Да-да, — продолжал Лыкин, нервно раскуривая новую сигарету, — гром грянул прямо среди ясного неба. Как ты догадываешься, произошло это в тот самый злополучный день, когда вы проводили испытание СВЧ-генератора. Комнаты "Вартека" располагаются как раз под лабораторией, где ты работал со своими коллегами. Вот так все и вышло: вы, стало быть, наверху ручки крутите, а внизу — ну надо было такому произойти! — Лыкин аж головой замотал, как бык, готовый атаковать тореадора, — внизу эти исследователи доморощенные тоже какой-то опыт ставили. Свой опыт, понимаешь?

— Не совсем, — Сергей все никак не мог уловить основную мысль, а Лыкин все ходил вокруг да около. — Причем здесь "Вартек" и их опыты? Мы-то какое имеем к ним отношение?

— Самое прямое! — Начальник подался вперед. — Их установки тоже на СВЧ работают. Когда они запустили свои приборы, а мы — свои, произошло что-то вроде резонанса. У нас все взорвалось, в подвале вспыхнул пожар. Ребята из "Вартека" не растерялись, ликвидировали огонь… В общем, получился небольшой шум. Белявин немедленно прибежал ко мне, извинялся, заверил, что такого больше не повторится, выплатил большую компенсацию. Только, видишь, это все сразу произошло, в тот же день. Знай он, какими окажутся последствия аварии, затаился бы, не стал себя выдавать. Впрочем, — добавил Лыкин, — он хороший человек, может, и сознался бы.

Целую минуту Сергей осмысливал сказанное Лыкиным. Тот замолчал, загасил в пепельнице сигарету и уставился в темное окно. Волноваться он почти перестал. Оно и понятно: самое важное и неприятное сказано. На что он теперь надеется? Что Сергей поймет сложившуюся ситуацию и уйдет в сторону? А разве есть другие варианты? В конечном счете, у него все равно нет никаких доказательств.

— Ну, а что будет со мной? — спросил Сергей о том, что больше всего его волновало. — Я ведь тоже получил "дозу" в этой аварии.

— С тобой ничего не будет. Похоже, тебе повезло и досталось меньше всех. Иначе бы ты уже… Если ты и испытываешь легкое недомогание, то оно, скорее всего, в ближайшее время пройдет. Еще могу посоветовать одного хорошего знакомого врача…

— Врача не надо, я уже одного нашел. А "Вартек" собирается продолжать свои эксперименты?

— Собирается. Но в последней нашей беседе Белявин упомянул, что через месяц-два его фирма съедет с территории НИИ в более безопасное для окружающих место. Все это, как ты понимаешь, с целью исключения подобных проблем. Ну так что, удовлетворил я твое любопытство?

Начальник лаборатории совсем освоился. От прежнего волнения не осталось и следа. Разговор складывался удачно и пошел по нужному руслу. В общих чертах Сергея тоже устраивало все то, о чем он услышал. Вот только непонятный нарастающий зуд внутри не давал ученому успокоиться. Словно кошки скребли на душе и не позволяли ему полностью смириться со свалившимся в одночасье объяснением всех тридцати трех несчастий.

— Скажите… — Сергей замялся, не зная, как подступиться к последней интересующей его теме.

— Спрашивай, не стесняйся, — подбодрил Лыкин.

— Скажите, — ученый, словно боясь произносимых слов, понизил голос, — кто те ребята, что охотятся за мной? Они оставят меня и мою девушку в покое?

— Оставят. И тебя и твою девушку больше не тронут.

Лыкин снова занервничал. Дерганым движением он схватил пачку сигарет и стал крутить ее в руках.

— Так что им от меня было нужно? — Сергей каким-то шестым чувством уловил, что Лыкин отдал бы все, лишь бы не говорить на предложенную тему.

— Я не знаю. Какое это теперь имеет значение? Выкинь все поскорее из головы и живи как прежде. Работай, женись, занимайся любимым делом. Что еще нужно для счастья? Зачем тебе, молодому и красивому, копаться в дерьме? Это удел стариков вроде меня. А? — начальник криво улыбнулся.

— И все же кто они такие? Кто их послал и зачем? — Сергей стоял на своем.

Лыкин внимательно посмотрел в лицо ученому, пытаясь, очевидно, прочитать на нем потаенные мысли. На самом деле их не было, но Сергей чувствовал определенное движение за стенами кафе, и волнение наверняка отражалось у него в глазах. Начальник схватил кружку и, залпом допив остатки пива, произнес:

— Эту информацию я не уполномочен разглашать.

— Но вы же знаете? Это Белявин, да?

— Какая разница?! — гаркнул Лыкин, ударив кружкой о стол. — Я же сказал: теперь все в прошлом. Неужели этого мало?

— А как насчет гарантий? — Сергей не сдавал позиций, как учил его профессор. — Сейчас вы говорите, что все будет хорошо, а завтра меня или Ирину прикончат в собственном подъезде. Выходит, я должен верить одному вашему слову?

— Получается, что так.

— А если пославший вас сюда завтра передумает? Что тогда?

— Не валяй дурака, Сергей, и никто ничего не передумает. Не забывай, что мы с тобой в одной упряжке. Мне нелегко вести этот разговор, но и у меня нет иного выхода. В моей ситуации, понимаешь, тоже приходится верить на слово.

— Значит, вы предлагаете мне вместе с вами и с другими прогнуться под какого-то Белявина? — сообразил Сергей.

— Я и так сказал тебе больше, чем был должен, — ответил, немного успокоившись, Лыкин. Он разочарованно заглянул в пустую кружку и нажал на кнопку у стола. — Советую подумать над тем, что я тебе предложил и не глупить. Ведь другого шанса может не представиться, так?

Теперь Сергей четко осознал, что сегодняшнюю встречу продумал и организовал не Лыкин — куда ему, если он на "Оке" разъезжает, — а некто стоящий выше. Возможно, Белявин из "Вартека". Что это за фирма? Кто за ней стоит? Ученый не знал, поэтому заочно опасался ее руководителя. Если фирма "Вартек" занимается военными технологиями, как это следует из названия, то наверняка имеет и государственную поддержку. Притом никто не мешает ей или ее владельцу иметь собственную охрану, которая, правда, больше похожа на бандитскую группировку. Связываться с такой организацией Сергею не хотелось совершенно, но и останавливаться в двух шагах от финиша тоже было не резонно.

Начальник лаборатории на время позабыл о своем собеседнике. Дал ли он Сергею срок на раздумье или посчитал разговор исчерпанным, было неясно. Сейчас он давил на кнопку в стене, желая вызвать Танюшу. Та где-то замешкалась и не торопилась к почетным посетителям.

За окном было совсем темно. Редкие машины проезжали мимо кафе, всякий раз неприятно напрягая ученого. Он словно чего-то ждал, но не мог понять, чего именно. Сердце застучало чаще и сильнее, заставив Сергея испугаться: знакомые ощущения, но пока очень слабые. И легкие молоточки в затылке.

— Где эта дура шляется? — злился Лыкин. — Я пива хочу!

Сергей глянул на начальника. Того развезло, и ему срочно требовалось зафиксировать эффект. Может, отдать ему свою кружку? Сергей даже не пригубил из нее.

За стенкой все как-то резко смолкло. В кабинете хоть и до этого было тихо, но гомон зала проникал из-за двери постоянно, а теперь он пропал. Ученый всполошился, стал озираться по сторонам, глянул на Лыкина. Тот ничего не замечал, а лишь усердно давил на кнопку.

— Если эта шлюха сейчас же не явится… — угрожающе пробурчал он.

Словно испугавшись, дверь легонько щелкнула замком и открылась. На пороге вместо горячо ожидаемой Лыкиным Танюши появился профессор Бионов.

Глава 15

Едва только абрис профессора показался в комнате, Сергей понял, что основные события поджидают впереди.

— Черт, я же просил… — возмущенно завопил Лыкин, срываясь с места.

— Не сердитесь на официантку, — остановил начальника Бионов, — она делала, что могла, чтоб не пустить меня к вам.

Профессор приблизился к столу. Лыкин тут же вернулся на место.

— Тогда, собственно…

— Меня зовут Бионов, — представился профессор.

— А, тот самый, — поморщился Лыкин. — Ну, что вам будет угодно?

— Будет угодно, чтобы вы следовали за мной.

— Ого! — засмеялся начальник. — И далеко мы направляемся?

— Узнаете по дороге.

— Это интересно. И почему я должен вам подчиняться?

В этот момент в двери показалась голова Васька:

— Профессор, вы скоро?

— Уже идем. Поверьте, — Бионов обратился к Лыкину, — пойти со мной в ваших же интересах.

Сказано это было таким тоном, что у Сергея кровь застыла в жилах. Наверно, подействовало и на начальника. Если тот сначала и собирался протестовать, то теперь с готовностью пионера поднялся и покорно направился за профессором.

— Сергей, не спи, — крикнул из двери Бионов замершему от неожиданности ученому. Тот сорвался со стула и присоединился к выходящим из отдельного кабинета.

Обстановка в зале поразила Сергея. Перемена была разительная: посетители пожухли, как травушка-муравушка от свиста Соловья-Разбойника. Они сидели молча, уткнувшись взглядом в стол или в кружку пива, и не шевелились. Особенно смирно вели себя трое парней, рядом с которыми стоял Васек. В углу ученый заметил Коляна в компании густо покрасневшей Танюши. Он ей что-то неслышно шептал на ушко, а та, глядя в пол, изредка кивала. Когда процессия прошла к выходу, Колян чмокнул пунцовую официантку в щечку и замкнул шествие.

У входа в "Саливан" поджидали "Нива" и "Волга". Профессор усадил Лыкина в свою машину на переднее сидение. На задние места прежде пробрался Колян. Васек и Сергей поехали на "Волге".

— Что случилось? — спросил ученый, когда машины отъехали на достаточное расстояние от кафе.

— Планы несколько изменились, — ответил Васек, на полной скорости въезжая в поворот.

— И куда мы направляемся?

— В НИИ.

— Что?! — Такого Сергей никак не ожидал. — Мы же отказались от этой идеи!

— Тогда мы не располагали той информацией, которой располагаем сейчас.

— Какой информацией? — Сергей заныл от безысходности.

— Теперь мы знаем, что и где искать.

— И вы полезете на предприятие?

— Мы полезем.

— Мы? То есть и я? Но к чему это? Нам же предложили хороший компромиссный вариант. Дело можно решить миром.

— Жить под пяткой у господина Белявина? Это твое мирное решение? Помнится, ты от него был не в восторге.

— Да, но я же не думал…

— Вот и то-то. А мы подумали, пока вы с Лыкиным пиво пили.

— Я не пил, — машинально поправил ученый.

— Неважно. Мы подумали, что такого шанса точно больше не будет. Если мы сейчас тихо-мирно разойдемся, то к утру те, кто сегодня засылал Лыкина на "стрелку", могут все переиграть и пустят нашу честную компанию в расход, а скорее всего, они это давно решили сделать. Неужели ты поверил, что нас оставят в покое? Нет, приятель, исключено. Если Лыкин сказал правду, мы отыщем документы и материалы по данному делу и сможем повернуть ситуацию в нужное нам русло. Если же он обманул и никакого "Вартека" не существует, то самое время применить к этому парламентеру третью степень устрашения.

— Кажется, я что-то слышал про "Вартек" на работе, — сказал, побледнев, Сергей.

— Тем лучше. Да и дело здесь не столько в тебе. У нас ведь есть еще послание Шмеля, в котором он просит Бионова разобраться с происходящими в НИИ делишками. Гибнут люди, трое твоих друзей умерли и не исключены новые жертвы, а ты собираешься умыть руки и уйти со сцены?

Васек говорил убедительно, а с последним аргументом и вовсе нельзя было поспорить. Сергей молча уставился в окно, не имея больше никакого желания сопротивляться. В этой безумной компании мнение ученого не значило абсолютно ничего, все решения принимались без его ведома и согласия. И теперь он вынужден рисковать шкурой там, где совсем не видел необходимости. Черт возьми, и зачем он вообще во все ввязался? Спасибо Ирине, направившей его к профессору.

Рация хрюкнула, и в ней появился Колян.

— Все в порядке. Лыкин согласился сотрудничать.

— Прекрасно, — отозвался Васек. — Действуем по плану?

— Да, — снова заговорила рация. — Нейтрализуем охрану из "Поляриса" и быстро проникнем в помещение "Вартека". О сигнализации я позабочусь.

— Думаешь, мы успеем управиться? Охранники через четверть часа придут в себя.

— Ну и что? Они даже не поймут, что с ними случилось. Мы спокойно сможем заниматься своими делами в лаборатории хоть до утра. Главное — проникнуть туда.

Машины повернули на улицу, ведущую прямиком к НИИ. Яркие фонари, освещавшие центральную дорогу, исчезли, и ночь туго сжала путников со всех сторон. Фары выхватывали из темноты мокрый асфальт, качающиеся от ветра сонные деревья и серые казенные здания промышленной зоны, по которой двигались автомобили.

За двести метров до проходной НИИ рация снова ожила.

— Паркуемся здесь, — распорядился Колян. — Я разберусь с охраной. Будьте наготове.

— Ждем.

Васек резко кинул "Волгу" к бордюру и остановился вплотную к "Ниве". Сергей видел, как профессор выпустил Коляна и снова забрался на место. Злодей мгновенно растворился во мраке.

Потянулись томительные секунды.

— Готово, — раздалось в рации, когда Сергей начал терять счет времени.

— Вперед! — скомандовал Васек.

Они выскочили из машины. Впереди, почти переходя на бег, маячили фигуры Бионова и Лыкина.

Миновав серое здание с потухшими окнами, четверка сделала поворот и уперлась в проходную. Сергей замялся на пороге, испытав какое-то скверное ощущение, словно он пришел воровать у самого себя. А что, если он кого-нибудь встретит здесь, и его узнают? К горлу немедленно подкатил пудовый ком, а в ушах зашумело. Васек, легонько подтолкнувший ученого сзади, помог преодолеть секундное замешательство.

На посту, тускло освещенном дежурным светом, было удивительно спокойно. Лишь откуда-то из глубины вахтерской комнаты доносился шум работающего "Сапфира". Сергей немного отклонился от маршрута и заглянул туда. На полу, выглядывая из-за двери, виднелись две ноги в потертых ботинках. Это, должно быть, Станислав: он ходит в такой обуви. Жалко охранника, тяжелая у него выдалась смена. Хорошо еще, что в живых оставили.

Неожиданно ноги Станислава дрогнули и, тихонько шаркнув о линолеум, скрылись из виду. Ученый хотел было завопить, но тут же увидел Коляна, торопливо выходящего из комнаты.

— Быстрей, быстрей, — подгонял он.

Сергей вернулся к Ваську. Рядом зашагали Колян и профессор. Они вышли на территорию предприятия и направились за Лыкиным, указывающим дорогу к лаборатории.

— Плохо дело, — шепотом сказал Колян Ваську; Сергей же все слышал, — второй охранник меня успел заметить, пока я первым занимался и с сигнализацией возился.

— Что ж ты его сразу не обезвредил? — цокнул языком Васек.

— Не было его вначале, отошел куда-то. Первого подбил, думал, и второй рядом, да фиг. Занялся я своими делами, а тот взял и вылез в самый неподходящий момент. У меня и бластера в руках не было, одни кусачки. Пришлось по старинке действовать, для скорости. М-да, не повезло мужику. — У Сергея все оборвалось внутри: так значит Станислав-то готов. — Не меньше получаса отдыхать будет, — добавил, помолчав, Колян, и ученого отпустило: жив!

Входную дверь лабораторного корпуса Лыкин открыл своим ключом. Профессор включил припасенный заранее фонарик и последовал за начальником, освещая ему дорогу. За ними шли Колян с бластером в руке, Сергей и Васек, тоже с фонариком.

— Ключей от "Вартека" у меня нет, — предупредил Лыкин.

— Зато у меня есть. — Колян погремел связкой, прихваченной с поста, и громко гоготнул.

— Не шуметь! — рявкнул Бионов.

Посторонние звуки в момент умолкли, осталось лишь шуршание спешащих ног.

Наконец Лыкин привел компаньонов к лестнице.

— Спускаемся вниз, — полушепотом произнес Бионов. — Свет нигде не включать, только фонарики. И без фокусов, — напомнил он начальнику.

— Какие уж тут фокусы, — крякнул тот.

В подвале было особенно холодно и сыро. Сергею невероятно сильно все происходящее стало казаться сном. Он даже незаметно попробовал ущипнуть себя за руку и как будто бы ничего не почувствовал. Это его здорово ободрило, и захотелось всего лишь поскорее проснуться рядом с мирно посапывающей Иришкой.

По обеим сторонам коридора проплывали запертые двери без табличек и опознавательных знаков. Иногда попадались огромные агрегаты неизвестного происхождения и назначения. Злодеи держали их в поле особого внимания, не исключая возможной засады. Пару раз влево и вправо отходили узенькие проходы, но Лыкин уверенно шел по центральной дороге.

— "Вартек" в конце коридора, с правой стороны, — сказал он.

Профессор вопросительно глянул на Сергея. Тот утвердительно кивнул: все верно, начальник не врет, именно в этом месте, только этажом выше работали с СВЧ-генератором ученые.

Когда лучи фонарей стали отчетливо упираться в стену, знаменующую конец пути, Лыкин сбавил ход и вовсе остановился.

— Вот дверь "Вартека", — сказал он, указывая на массивное бронированное полотно на стене. — Вы собираетесь проникнуть туда?

— Разумеется, — сказал Бионов. — Иначе зачем мы здесь?

— Я вам еще нужен? — спросил робко начальник.

— Мы все уже обсудили в машине, — ответил профессор. — И вам, и Сергею, и мне хочется закрыть дело раз и навсегда, не так ли? Поэтому нам всем придется идти до конца, ибо у нас просто нет выбора.

— Выбор есть всегда, — как бы самому себе сказал Лыкин. Профессор не стал вступать в дискуссию.

Тем временем Колян, кинув взгляд на замочную скважину, выбрал из связки нужный ключ и менее, чем через двенадцать секунд грозная преграда покорилась ночным жуликам.

— Ты первый. — Лучом света Бионов указал Лыкину на открывшееся темное пространство.

— Мы так не договаривались, — заартачился начальник.

— Иногда приходится импровизировать по ходу.

Лыкин злобно посмотрел на профессора, потом на двух его помощников, от которых почему-то кровь стыла в жилах, и шагнул в темноту. Все спокойно. Следом ворвался Колян и, прикрываясь бластером, осмотрелся. Прямо перед ним растерянно стоял начальник, больше никого не было. Секундой позже вошел Васек, освещая комнату, затем Сергей и профессор.

Помещение напоминало офис, удобно обустроенный и аккуратно прибранный. Несколько столов с компьютерами, пара шкафов, забитые папками для бумаг — типичный набор. В левой стене виднелась дверь в соседнюю комнату.

Колян приблизился к одному из компьютеров.

— Технику не трогать, — остановил злодея Бионов. — При включении может сработать тревога. Здесь нужны специальные инструменты. Или Папаня.

Профессор подошел к одному из шкафов и наугад извлек оттуда папку. Открыл, бегло просмотрел. Какие-то отчеты, таблицы, договоры. Ничего интересного. Поставил на место, взял другую папку. То же самое.

— Что в соседней комнате? — спросил Бионов у Лыкина.

— Этого я, понимаешь, не могу знать.

Бионов подошел к двери и дернул ее за ручку. Дверь на удивление оказалась незапертой. Лыкин быстро сообразил, что и на этот раз ему предстоит быть первым. Он вошел в соседнее помещение. Снова никакого шума. За ним последовали остальные.

Новая комната была значительно больше предыдущей. Несомненно, она выполняла роль лаборатории или чего-то в этом роде, поскольку предстала ночным посетителям наполненной различной аппаратурой, знакомой и незнакомой.

На столе, тянувшемся вдоль всей левой стены, валялись кипы различных бумаг и создавали видимость рабочей обстановки. Бионов первым делом бегло осмотрел их, особо отметив непонятный сборочный чертеж на огромном листе ватмана.

С десяток папок, подобных тем, что обнаружились в офисе, было найдено и здесь. Бионов с некоторым трепетом, появившемся после просмотра разбросанных документов, подцепил первую попавшуюся и раскрыл примерно на середине. На этот раз содержимое папки привлекло внимание профессора куда сильнее. Он сосредоточенно перебегал со строчки на строчку, изредка почмокивая языком, переворачивал на другие страницы и после их изучения делался все серьезнее и мрачнее. Не прошло и минуты, как Бионов позабыл где он находится и зачем.

Тем временем два злодея и Сергей подробнее изучили помещение в которое попали. В центре громоздился огромный железный стол, свободный в середине и плотно заставленный аппаратурой по периметру. Вдоль стен тоже стояли столы с компьютерами и прочей техникой. Стульев было всего два, и это указывало на то, что вся работа, очевидно, велась стоя.

В дальнем углу на одном из многочисленных столов стоял какой-то агрегат, зачехленный большим куском брезента. Его контуры издали показались Сергею немного знакомыми. Желая рассеять сомнения, он незаметно отделился от остальных и направился к подозрительному объекту.

— Вот он! — неожиданно раздался возглас Сергея.

Это прозвучало так неожиданно, что злодеи сразу приняли боевую стойку, а профессор мигом вернулся в реальность и посмотрел в дальний конец комнаты, откуда донесся звук. Фонари разрезали темноту, и все увидели Сергея со сдернутым брезентом в руке.

— Кто — он? — спросил профессор.

— Не кто, а что. СВЧ-генератор, который мы делали.

Профессор, не выпуская папку из рук, в мгновение ока оказался рядом с ученым.

— Генератор? Вот так встреча! Что он здесь делает?

В тот же момент Лыкин, стоявший в двух шагах от выхода, медленно попятился назад, но отступ к двери как бы невзначай перекрыл Колян. Пришлось остаться на месте.

— Я не знаю, — упавшим голосом ответил Сергей.

— Так может, начальник лаборатории знает, как генератор попал в "Вартек"?

Недобрая улыбка перекосила лицо говорившего профессора. Он пристально смотрел на Лыкина через стол в центре комнаты, словно через мешавший атаке барьер. Сергею показалось на миг, что профессор вот-вот совершит львиный выпад и вцепится в горло ненавистной жертвы. Но ничего такого, конечно, не произошло и вряд ли вообще могло произойти. Бионов спокойно ждал объяснений Лыкина, а тот ничуть не сконфузился, а лишь изредка посматривал на преградившего дорогу Коляна и на его опасный бластер.

— А что здесь, собственно, странного? После аварии я попросил Бориса Витальевича временно разместить прибор у себя.

— Это зачем?

— А затем, чтобы изучить необычный эффект взаимодействия двух установок. Мы ведь не хотим повторения подобного инцидента, верно?

— Вы же, кажется, говорили, что "Вартек" через пару месяцев покидает стены лаборатории, — влез в разговор Сергей.

Лыкин собирался что-то ответить, но Бионов опередил его.

— Чтобы продолжить свои смертоносные эксперименты в другом месте, не так ли? — вдруг грозно сказал он, обращаясь к ответчику.

— Профессор, я не… — промямлил тот.

— Я тут случайно наткнулся на весьма любопытные записи. Желаете послушать пару цитат?

— Профессор, я прошу… — Начальник растекся киселем.

— Вот интересное место, которое первым бросилось мне в глаза. — Бионов принял стойку, словно собирался сделать доклад с кафедры, и тихо, но четко прочитал: — "Лаборатория микролептонных технологий. Руководитель — Анатолий Охатрин. Работал под руководством академика Королева. Создатель семейства биогенераторов. В 1982 году им был создан генератор, оказывавший на человека весьма негативное воздействие. Вот что говорит об этом руководитель: "В 1982 году мы впервые почувствовали неладное по воздействию этого прибора на всю остальную аппаратуру. Потом начались крайне неприятные вещи со здоровьем наших сотрудников. Сначала возникало недомогание, потом — потеря логики. Затем — потеря ориентировки на местности. Наконец — отказ больных органов. Выйти из такого состояния, в том числе и мне, удалось с большим трудом. Ясно одно: генераторы могут быть средствами поражения. И я призываю всех ученых, которые занимаются подобными вопросами, немедленно прекратить эксперименты"".

Лыкин беспомощно привалился к стене. Профессор продолжал:

— А вот еще, из другого места: "Бывший военный и гипнотизер Иван Качалин в свое время зарегистрировал в Госкомитете СССР по делам изобретений аппарат "Радиогипноз", усыпляющий с помощью СВЧ-излучений людей с расстояния до 50 км. Ему помогал в исследованиях генерал-полковник авиации Вадим Абрамов, а курировал работы дважды Герой Советского Союза маршал авиации Евгений Савицкий. В докладе Качалина о проведении успешных испытаний прибора в войсковой части номер 71592 под Новосибирском говорилось, что им можно не только усыплять противника на большом расстоянии, но и вызывать другие изменения в человеческом организме вплоть до мутации клеток".

— Психотронное оружие! — воскликнул Сергей, озаренный внезапной догадкой. — Ученые в "Вартеке" занимаются разработкой пси-технологий!

— Именно! И кажется, наш друг крепко увяз в сотрудничестве с ними.

— Да вы тут что, все с ума посходили?! — взорвался вдруг начальник лаборатории. — Чего выдумываете? Какие пси-технологии? Какое оружие?

Он рванулся вперед, желая вырвать компрометирующую папку из рук профессора, но тот лишь отступил на шаг, прижав документы к груди. Тут же среагировал Колян. Он схватил Лыкина и отбросил его от Бионова. Начальник снова оказался рядом с дверью, но на этот раз в целях безопасности Колян встал между ним и профессором.

— Я понятия не имею, чем здесь занимается "Вартек"! Я уже устал это повторять! — ревел медведем вышедший из себя Лыкин.

— Ничего, скоро все узнаешь. Мы поможем, — заверил профессор с довольным видом.

И тут раздался хлопок. Сигнальная ракета, пущенная за окном, взвилась в небо, залив на мгновенье лабораторию "Вартека" оранжевым светом. Все, кто в ней находились, невольно повернулись на звук. Все, кроме Лыкина.

— Посмотрим, — мстительно бросил он и нырнул в дверной проем.

Злодеи кинулись следом, но еще на полпути услышали щелчок — сработал фиксатор. Колян с разбега навалился на дверь плечом, но она не поддалась. Тогда он вскинул бластер, готовый всадить в предательский замок заряд, и в этот самый решающий миг раздался второй хлопок, на сей раз совсем близко, из-под стола. Колян снова обернулся на шум и носом врезался в белую пелену, мгновенно заполнившую все пространство. Последнее, что он запомнил — падающие на пол фонарики Бионова и Васька.

Глава 16

Противно и нудно болела голова. Руки и ноги, словно ставшие деревяшками, не проявляли послушания хозяину, и казалось, что они крепились к туловищу ржавыми винтиками. Падение, такое безвольное и сладостное, как в погружении, четко отпечаталось в мозгу, но дальше память напоминала выключение телевизора, когда резко гаснет изображение на экране и пропадает звук. Теперь звуки появились снова — неразборчивый плавающий гул. Изображение пока не дали: глаза, как и конечности, не поддавались управлению.

— Последний приходит в себя, — раздался неожиданно четкий, незнакомый голос возле самого уха.

— Похлопай его по щекам, — сказал другой, тоже незнакомый.

И сразу же дали изображение. Здоровый амбал стоял перед Сергеем и шлепал его по лицу. Было не больно, просто сработало чувство собственного достоинства: он усиленно замотал головой, пытаясь отмахнуться от наглеца.

— Все, прочухался, — сказал здоровяк и отошел от Сергея.

— Тогда начнем знакомиться.

Сергей для пущего эффекта мотнул головой и огляделся.

Он по-прежнему находился в лаборатории "Вартека", только теперь здесь горел свет и появились новые люди. Не тратя времени, чтобы разглядеть их, ученый стал искать своих союзников. Они никуда не делись и обнаружились рядом, привязанными, как и Сергей, к неудобным офисным стульям, принесенным из соседнего кабинета. Бионов и два злодея сидели с непроницаемыми лицами, выражающими полную отрешенность от происходящей действительности. Но Сергей все равно каким-то образом понимал, что это внешнее безразличие обманчиво, что они не покорились безжалостной судьбе, а напротив, находятся в состоянии повышенной готовности к действиям. То ли говорил за себя опыт общения с этой троицей, появившийся за последние несколько суток, то ли вновь просыпалось необычное чутье, напомнившее о себе еще в "Саливане" и задремавшее во время набега на "Вартек". Профессор, заметив, что Сергей пришел в себя, немного оживился. Он слегка повернул голову в сторону ученого, едва заметно подмигнул ему и вновь отгородился от всего мира маской безразличия.

Убедившись, что с напарниками все более-менее в порядке, Сергей переключился на новеньких. Их было трое. Два здоровяка, один из которых помог Сергею "прочухаться", сидели в углу, где размещался генератор. Второй верзила внимательно следил за пленниками и играл пистолетом. Ученый узнал этих старых знакомых, которых Бионов уложил из "Поляриса", когда они ездили за чемоданчиком. Стало быть, один из них — Воронцов Илья Дмитриевич, а второй — Витек. Только кто есть кто? Злодеи наверняка знают. Впрочем, сейчас это было не так важно.

Третий новичок стоял возле окна спиной к пленникам. Сергей обратил внимание на аккуратный черный костюм, резко контрастирующий со спортивной одеждой его, надо полагать, телохранителей. Так значит, это и есть…

— Белявин Борис Витальевич, — выразил вслух догадку Сергея стоящий у окна и повернулся к публике.

Ученый чуть не вскрикнул, завидев его лицо. Он сразу же узнал этого человека, а в ушах, как из громкоговорителя, прозвучало: "Вы к Алексею Петровичу?" — "Да, но он, кажется, занят". Человек, заставший Романа Абрамовича возле кабинета Лыкина, и был Белявин собственной персоной!

— Мы с вами давно заочно знакомы, — продолжал директор "Вартека". — Сегодня выпала возможность узнать друг друга лично. Сразу хочу извиниться за вынужденные меры безопасности, но у меня есть причины вас опасаться. Несколько моих людей, если бы могли сейчас разговаривать, подтвердили бы, что справиться с вами порой чрезвычайно сложно. Но возможно.

Белявин на секунду замолчал, желая отделить вступление от основной части.

Сергей внимательно, уже без предрассудков, посмотрел на главаря. Интеллигентное, почти аристократическое лицо, казалось добродушным, несущим радость в мир. Серьезность ему придавали лишь две глубокие складки между бровей. Элегантный дорогой костюм в сочетании с мягкими чертами внешности заставляли принимать этого человека как большую важную персону, на секунду стряхнувшую груз навалившихся проблем. Но Сергей нутром чуял нешуточную опасность, исходившую от Белявина. Недаром Бионов молчит и не торопится вступать в контакт.

— Уверен, вам, как и мне, ужасно хочется расставить все по своим местам. И наверняка вы ждете от меня, чтобы я объяснился. Что ж, вполне законно, тем более, что вы натерпелись от меня не меньше, чем я от вас. Времени у нас не так много, поэтому перейду сразу к делу.

Белявин подтянул к себе ближайший стул и, усевшись поудобней, заговорил снова:

— Вот ты, например, Бионов всю жизнь занимался разработкой секретных проектов для СССР… Не удивляйся, я все знаю и про тебя, и про биозавод, и про… — Белявин глянул на двух злодеев, осекся и не закончил фразу. — В общем, знаю про все. Так вот, занимаясь научными разработками, неужели ты не совершал ошибок? У тебя всегда все получалось правильно с первого раза? И на твоем заводе никогда не гибли люди? Бывало ж всякое, бывало.

Бионов, несмотря на свою бледность, сделался совсем белым и закрыл глаза. Директор "Вартека" попал в какую-то скрытую и очень старую рану.

— А теперь вы врываетесь на мою рабочую территорию, чтоб в итоге лишний раз двинуть меня мордой об стол. Или нет? Чего молчишь, Бионов? Я, между прочим, с тобой разговариваю. Ладно, не хочешь отвечать — слушай дальше. То, что произошло с Сергеем и его друзьями, на самом деле чистая случайность. Да, мы занимаемся разработкой пси-технологий. И делаем это, прошу заметить, не для собственного интереса, а выполняя правительственные заказы. Мы почти закончили свой проект, когда произошла эта авария. Поля СВЧ таинственным образом наложились одно на другое и привели к непредсказуемым последствиям, повлияв на психику рабочих. Все, как рассказал вам Алексей Петрович.

— Предатель, — обронил Бионов.

— Наконец-то заговорил! — обрадовался прогрессу Белявин. — Нет, Лыкин не предатель, а посредник. Честно говоря, я не рассчитывал, что вы примете выдвинутое им предложение. Такие люди привыкли идти до победного конца. Как я и подозревал, вы пожелаете наведаться в гости. А я не против! Только обезопасил себя немного, вот и все.

— И эти двое с пушками, которые всю дорогу бегали за нами по пятам, — тоже элементы безопасности?

— Да кто за вами бегал? — засмеялся Белявин. — Кому вы нужны? Ребята, я не занимаюсь членовредительством.

— А кто же поджидал Сергея у порога его собственного дома?

— Мы просто стерегли его, чтобы он не наделал глупостей.

— Как Шмель?

— Шмель в тот день, когда подслушал разговор, был не в себе. Ему не следовало садиться за руль в таком состоянии. Шел дождь, Роман Абрамович, находясь в сильнейшем возбуждении, не справился с управлением и улетел в овраг. Могу предоставить копию заключения экспертизы.

— А засада у Ирины — это как понимать?

— К тому времени Сергей зашел слишком далеко и связался с вами. Необходимо было немедленно перехватить его и отговорить от безумных поступков. А вы опять все испортили.

— Нет, Белявин, — тихо изрек Бионов, — все, что ты наплел — чепуха на постном масле. Я обследовал Сергея. Сильнейшие изменения параметров нейроструктуры мозга узконаправленным СВЧ-излучением — это не случайность. Это закономерность. А трое рабочих, монтирующих генератор, — подопытные мыши, одна из которых чудом осталась в живых. И пока ты не расскажешь все, как было, Белявин, и не объяснишь, зачем мы тебе нужны, дальнейший разговор не имеет смысла.

Сергей увидел, как за одну секунду изменилось лицо директора. От прежнего обаяния не осталось и тени. Опасный свет заблестел в глазах Белявина, и Сергей, испытывая неведомый защитный рефлекс, внутренне оброс сотнями ежовых игл. За этот барьер проникал только Бионов, заражая ученого твердостью духа и ясностью мысли.

— Ты не так-то прост, профессор, тебя на мякине не проведешь. Ладно, будь по-твоему. — Хозяин "Вартека" резким движением указательного пальца ослабил галстук и, сделав глубокий вдох, сказал: — Для начала хочу повторить то, что вы уже слышали: никто не хотел жертв. Двое рабочих погибли в результате несчастного случая — мне очень жаль, Сергей в силу каких-то причин остался в живых — замечательно. Его никто не собирался трогать. Но только все повернулось так, что я вынужден был предпринять решительные шаги. Это Шмель виноват, его благодарить нужно. Ну подслушал то, чего не стоит подслушивать, ну узнал страшную военную тайну — так помалкивай себе в тряпочку. Нет, надо обязательно было заварить кашу. По-хорошему, конечно, его сразу следовало бы остановить. Так кто ж мог подумать, что он такую активность разовьет? Когда я узнал, что он после обеда ушел с предприятия, то немедленно направил своих людей на розыски, только его и след простыл. Как сквозь землю провалился! Насилу отыскали, правда, вечером. Я сразу понял, что за несколько часов своего отсутствия Шмель успел набедокурить. Только как именно? Неизвестно. Оставалось одно: подождать.

Сергей заметил, как, по мере рассказа, меняется Белявин. Спокойствие и надменность исчезают, а вместо них появляется нервозность и агрессия. История, безусловно, завораживала, но находиться в этой компании становилось все противнее и невыносимее.

Директор сполз на краешек стула и продолжал:

— Дни шли за днями, но ничего не происходило. Я стал потихоньку успокаиваться и даже несколько сожалеть, что погорячился со Шмелем, как тут неожиданно находят его труп. Это ж надо было так облажаться! И ведь работу-то не детям поручил. Виновных, конечно, наказали, да поздно: тело найдено. Поднялся шум, понаехала милиция, стала все вынюхивать. Еле-еле удалось замять дело. А тут, как назло, вечером звонит Лыкин и говорит: так и так, Сергей ведет себя крайне неадекватно, собирается пойти в милицию, рассказать о подозрениях — словом, становится опасен. Я попросил его проследить за ним на работе, и если возникнут какие-либо подозрения — немедленно сообщить. — Белявин откинулся на спинку. — Следующий звонок от Лыкина поступил утром. Алексей Петрович сообщил, что Сергей на работу не пришел, на звонок по сотовому не ответил, а потом и вовсе выключил телефон. Сразу же выяснив, что в милицию он не совался, я не успокоился и решил, что с Сергеем пришла пора очень серьезно поговорить. Я отправил людей всюду, где он мог появиться и стал ждать. Вечером Сергей объявился в своей квартире.

Не справившись с волнением, Белявин вскочил и кинулся к окну. Посмотрев с минуту в темноту, он развернулся к слушателям. В комнате царила тишина. Телохранители директора тоже присмирели: один перестал играться пистолетом, а у второго немного отвисла нижняя челюсть.

— Да, Сергей появился, только не один, а с каким-то дружком. Это осложнило ребятам задачу.

Белявин чуть заметно кивнул в сторону охранников. Те довольно заерзали: первый потряс оружием, а второй подобрал челюсть и осклабился.

— Активные действия пришлось немного отложить. В течение дня нам удалось спрятать в квартире Сергея "жучок" (здесь Бионов громко фыркнул), так что у нас была возможность подслушать разговор явившейся парочки. Вначале суть диалога показалась неясной, но когда речь зашла о каком-то чемоданчике, переданном Шмелем, да еще прозвучала фамилия Бионов, я понял, что надо срочно брать обоих. Собственно, ребята и получили такой приказ. — Белявин на секунду замолчал, вернулся на стул и каким-то извиняющимся жалобным тоном сказал: — Мы ж по-хорошему хотели, просто поговорить, а вы сразу драться…

— Памятуя, что случилось с Романом Абрамовичем, не грех было перестраховаться, — заметил профессор.

— Понимаю, — кивнул Белявин. — Но вы меня так разозлили, так разозлили, что пришлось пойти на крайние меры.

— Засада у Ирины, — сказал Сергей, стискивая зубы.

— Чтобы выманить тебя и профессора, — согласился Белявин. — А вы испугались и подослали вместо себя ребяток покрепче. Они вмиг расправились с засадой, освободили невольницу да еще и прихватили с собой удостоверение Ильи.

Громила с пистолетом издал глухой нечленораздельный звук, похожий на сдавленный кашель. Сергей наконец смог понять, кто из телохранителей Воронцов, а кто — Витек.

— А с Джаваном забавно вышло, — хохотнул вдруг Белявин. — Я ни на секунду не сомневался, что этот номер пройдет. А как же? Вы ведь умные, все на сто ходов вперед просчитываете. Вон и адрес хозяина по документу установили, собирались вечерком на огонек зайти, да промахнулись. Пришлось, правда, дачей пожертвовать, но это мелочи. Зато отправил вас дружище Джаван прямо в руки к моим ребяткам. — Директор мгновенно посерьезнел и подался вперед, обращаясь полушепотом к двум злодеям: — Зря вы так дерзко.

У злодеев ни одна мышца на лице не дрогнула, зато у Сергея внутри все оборвалось.

— А дальше и так ясно. Вполне осознав всю потенциальную опасность, я решил больше не принимать полумер, а покончить с вашей компанией окончательно и бесповоротно. Для этого и понадобилась помощь господина Лыкина. А как иначе? В его личных интересах было помочь мне заманить вас в ловушку. Согласитесь, на этот раз я вас переиграл. Ну что, профессор, удовлетворил я твое любопытство?

Бионов ответил не сразу. Все время, пока Белявин изливал душу, он сидел тихо, как бы отрешенно. Одному Сергею было ведомо, что внутри у него происходят бурные процессы, непонятно на что направленные. Поэтому, когда директор "Вартека" закончил, профессору понадобилось некоторое время, чтобы вернуться к реальности. Он слегка кивнул, не посмотрев в сторону противников, и буркнул:

— Угу.

Сергей вдруг ясно осознал, что теперь, когда Белявин закончил, до того мига, как решится их судьба, остаются считанные секунды. Судя по нервным движениям директора "Вартека", по его тону речи, по блеску бегающих глаз было понятно: легкой смерти всем четверым не видать. Хотя пока Белявин еще не озвучил приговор, оставалась слабая надежда, что каким-нибудь чудом удастся выбраться живыми. В конце концов, если бы он желал их смерти, то давно бы прикончил без лишних разговоров.

Белявин медленно поднялся, вновь подошел к окну и уставился в темноту, сложив руки за спиной. В комнате повисла напряженная тишина. Даже охранники перестали дергаться и замерли, как медные изваяния.

— Не знаю, не могу понять, что с вами делать, — тихо произнес Белявин, возвращаясь к пленникам. — Поначалу я просто хотел от вас избавиться, потому что вы мешали хуже назойливых мух. Но потом, получше присмотревшись к вашей команде, у меня появилась идея получше. Я подумал о том, чтобы предложить сотрудничество. Уверен, профессор, ты истомился без нормальной работы. После того, как прикрыли твой завод, ты лишился всего. Все твои цели, идеи, устремления — все ж было в нем. Смысл жизни! А потом в один прекрасный день мир перевернулся, лопнул, как мыльный пузырь. Так ведь было, профессор?

Бионов ничего не ответил.

— Я подумал, что твой опыт, знания и талант могут еще послужить на благо людям. Я сказал себе: "Попробуй, предложи ему хорошую работу". Даже, признаться, пришла мысль заново запустить твой биозавод. Ты бы ведь хотел этого?

— Если бы я этого хотел, то давно бы сделал.

— Конечно, нашел бы возможность, тут я не сомневаюсь. Но об этом потом, потом. А пока я хочу предложить одно маленькое дельце. Несколько месяцев я бьюсь над одним любопытным явлением. Тебе оно очень хорошо знакомо, профессор. Ты и твои ученые в свое время плотно занимались им на биозаводе, а потом забросили. Все работы посчитали ненужными и предали забвению. Но прошли годы, и кое-кто в высших эшелонах власти вспомнил о ваших начинаниях. Документы подняли из архивов и передали моей фирме, поручив вновь заняться исследованиями в этой области. Ты понимаешь вообще, о чем я говорю, Бионов?

— Догадываюсь.

— Документы оказались в полном порядке. Все шло как по маслу, а когда наступило время ставить точку, возникла небольшая заминка. Так и эдак мы пытались ее преодолеть, но у нас ничего не вышло. Мы словно в стену уперлись. И тут появился ты, что весьма кстати, потому что работу пора сдавать, а мы никак не можем решить проклятую задачку.

— Не получается войти в погружение, не так ли? — усмехнулся Бионов.

— Профессор! Я знал, что не ошибаюсь в тебе! Итак, мы забываем прошлые обиды, закапываем топор войны и начинаем совместно работать над погружением. Что скажешь?

Бионов не отвечал. Истолковав молчание профессора как колебание, Белявин прибавил:

— Что здесь думать? От таких предложений не отказываются! Ну подумай, что у тебя сейчас есть? Сидишь там в одиночестве в своем полусгнившем сарае, никому не нужный непризнанный гений, доживаешь последние дни. А можно ведь все исправить, вновь наполнить жизнь чудесной мелодией, именуемой Открытия. И Папаню приобщить, а то у него от безделья, поди, старческий маразм начал появляться.

Здесь Сергей заметил, как слегка дернулись злодеи.

— Да пошел ты… — бросил Бионов.

Сергей испугался, что сейчас оскорбленный директор махнет рукой, и громила Воронцов начнет палить из пистолета. Ученый зажмурился, чтобы этого не видеть, но, как выяснилось, совершенно напрасно. Белявин добродушно засмеялся и сказал:

— Ах, Бионов, Бионов, по-прежнему горячий и невоздержанный. Почему ты не хочешь как следует подумать над моим предложением? Хорошо, предположим, на себя тебе наплевать. Но ведь из-за тебя могут погибнуть невинные люди! Об этом ты хоть подумал? Не ради своего спасения, не ради науки, так хотя бы во имя жизни других ты готов поступиться малым? Без твоей помощи эксперименты у нас снова будут неудачными и жертвы неизбежны. Зачем тебе брать грех на душу? Опомнись, профессор, если ты откажешься, тебя и твоих друзей уже ничто не спасет.

— Я не намерен повторять дважды. Если хочешь — валяй, разделайся с нами, и ты никогда не разберешься с погружением.

— Не хочешь помогать по-хорошему? — рассердился Белявин. — Ладно, я был с тобой терпелив.

Он махнул рукой, и к нему немедленно подбежал Воронцов. Белявин коротко взглянул на Коляна. Воронцов кивнул.

Возможно, это подействовало на хладнокровие Бионова. Он занервничал и издал слабый стон.

Сергей весь напрягся, думая, что не переживет убийства, совершенного на его глазах. Он крепко зажмурился во второй раз и мысленно попрощался с Ириной.

— Ты глупец, Белявин, — донесся до его слуха уверенный голос Бионова. — Ты со своими дружками не смог войти в погружение одиннадцать лет назад — не сможешь и сейчас.

— Что?!! — Белявин резко подскочил к профессору. — Что ты сказал?

Сергей приоткрыл один глаз.

— Что слышал. Тебе никогда не овладеть погружением.

— Так ты… Ты узнал меня? Ты меня вспомнил? — Белявин стал вприпрыжку бегать по комнате. — Но как? Ты же… Вы все ничего не должны помнить! Мы потому и оставили вас в живых, что были уверены… Нет, это невозможно!

— В нашем мире возможно все, — перебил фонтан бессвязных слов Бионов, — тем более обвести вокруг пальца дилетантов. Мы тогда обманули вас, заставили поверить, что операция проведена успешно. Только вы явно недооценили противника. Извини, дружище, мне очень жаль, но тебе снова не удалось переиграть нас.

Сергей ничего не понимал, но видел, что ситуация каким-то чудесным образом перевернулась с головы на ноги. Даже злодеи выглядели ошарашенными.

— В таком случае вы трое мне еще пригодитесь, а вот он…

У ученого похолодели внутренности. Как мог Бионов так подло поступить? Столько помогал, столько учил — и вдруг подставил под пулю!

Теперь ничто не могло предотвратить неизбежное. Белявин отошел, уступая место верному охраннику. Тот поднял пистолет, почти в упор направив его в лоб Сергею.

На этот раз ученый не стал закрывать глаза, просто перевел взгляд на Бионова. Тот по-прежнему сидел с безучастным выражением лица и не шевелился. Все-таки Ирина ошибалась: профессор не необычный, а натурально чокнутый. Сергей отвернулся от опостылевшего за одну секунду союзника.

Все верно. Сперва Белявин расправится с ученым, а затем заставит Бионова сотрудничать. Вот так все и закончится, очень просто. Люди приходят на землю и уходят, когда наступает время. Жаль только столь бесславно заканчивать жизнь.

Сергей неожиданно почувствовал тот миг, который отделял его от смерти. И вдруг этот миг поделился на десятки, сотни и тысячи мгновений, словно весь окружающий мир замедлил свое движение. Сергей заглянул в черную бездну дула. Она не страшила его и не повергала в смятение. Всего-навсего зависла в воздухе. Ученый посмотрел на профессора. Тот взамен прежней неподвижности приобрел свободу действий. Он живо подмигнул Сергею и, будто бы не раскрывая рта, произнес:

— Ну?

Сергей повернул голову дальше, к двери, предусмотрительно закрытой и дававшей понять, что путь к бегству, представься такой шанс, отрезан.

И вдруг необъяснимая мощная энергия закипела где-то внутри. Она стала накапливаться еще в начале вечера, в "Саливане", потом постоянно подкреплялась от невидимой связи с Бионовым и вот теперь, когда настал момент истины, выплеснулась наружу, совершая непонятную, но потрясающую по своей силе работу.

Ученый почувствовал чье-то присутствие за дверью. Даже не почувствовал, а увидел. Двух человек. Знакомых и всегда пугающих своим появлением. Два здоровяка, постоянно преследующих Сергея, внезапно возникли у порога. Удар — и дверь, с ужасным грохотом сорвавшись с петель, отлетела в сторону. Исполнители, как прозвал их ученый, ворвались в комнату.

Белявин, до сих пор не двигавшийся вместе со всеми, вдруг ожил и повернулся к амбалам. На лице у него читалась неподдельная растерянность. Похоже, он был крайне удивлен появлению нежданных визитеров. Когда они развернулись в его сторону, он невольно отпрянул назад и, не удержав равновесия, опрокинулся на спину.

Два луча ударили одновременно, четко и слаженно, беспрепятственно достигнув и поразив свои цели.

Глава 17

Новое падение. Растворяешься в пространстве, и чувствуешь себя не обособленной личностью, а частью чего-то огромного, безграничного.

Частью погружения.

К этому легко привыкнуть. Привыкнуть можно вообще ко всему. Здесь же и напрягаться не надо: расслабляешься и все.

Погружение…

Для многих оно стало бы наркотиком. Люди не захотели бы выходить отсюда, добровольно отдавшись погружению, чтобы стать его маленькой частицей. Страшнее, чем компьютерные игры или виртуальная реальность. Потому что здесь — все по-настоящему.

Погружение…

Оно предлагает жить без ограничений тела, перейти на новый уровень бытия, где каждый может стать маленьким богом.

Огромная сеть, связывающая всех людей на Земле — вот она. Отсюда можно получить доступ к внутреннему миру любого человека.

Погружение…

Кто знает, что оно дало бы человечеству? Бионов был прав, скрыв его в свое время. Он увидел потаенную силу погружения, заметил опасность и немедленно прекратил исследования. Он не хотел, чтобы человечество закончило свое существование, превратившись в один огромный поток электронов. Эдакая гигантская субстанция, сверхмозг.

Профессор и ученые поняли, что проникли область мироздания, куда проникать не положено и, проявив великую мудрость, оставили сие место в покое. Пусть жизнь идет своим чередом.

Эра погружения еще не наступила. Вероятно, оно сможет стать последним прибежищем людям, если случится, например, глобальная катастрофа и человечество окажется на грани вымирания. Возможно, когда-нибудь в нем возникнет необходимость. Когда-нибудь, но не сегодня.

Сергея протащило сквозь Зону Мрака (так он ее мысленно окрестил), и он оказался в известном ему доме — модели собственного сознания.

Теперь дом было не узнать. Создавалось впечатление, что здесь сделали евроремонт. Никаких трещин на стенах и потолке, не говоря уже о булыжниках, еще недавно валявшихся под ногами. Пол был заделан и застелен каким-то шершавым материалом, напоминающим ковролин. Потолок вместо голых лампочек украшали элегантные матовые светильники.

Обогнув лифт, Сергей дошел до двери — новой, аккуратной и стильной — и с легкостью распахнул ее. За ней ничего не изменилось. Все-таки, понял ученый, моделью является только пространство до двери. Именно оно несет в себе информацию о состоянии человека. А за порогом начинается собственное сознание, которое не претерпевает каких-либо изменений.

Шагнув за дверь, Сергей осторожно прикрыл ее и остановился. Прогулки в погружении стали для него обычным делом. Сначала они доставляли ученому детский восторг. Он с нетерпением ждал очередного сеанса, как ребенок очередную порцию мультфильмов. Постепенно эйфория проходила, напоминая взросление. К погружению Сергей стал относиться серьезно, по-деловому, как к положенной лечебной процедуре.

Вот и сейчас он, стоя на месте, пытался осмыслить, как там, наверху, восстанавливается нормальная работоспособность мозга. Он находился здесь, внутри своего сознания и мог созерцать этот процесс, представленный в образной форме. Техническая часть погружения Сергея нисколько не интересовала, это было уделом Папани. Но вот сама идея, великая и гениальная, поражала ученого всякий раз, когда он переступал порог двери, ведущей в потаенные уголки его сущности.

Размышления прервал профессор Бионов, показавшийся из-за угла. Он не спеша двинулся навстречу ученому. Профессор появлялся в погружении уже пятый или шестой раз. Когда это произошло впервые, Сергей немного стушевался, хотя и был предупрежден наверху о готовящейся процедуре. Все же ощущать внутри себя другого человека несколько неприятно. Первый контакт длился несколько секунд, они едва успели поздороваться. Потом Бионов сказал, что такие встречи будут и впредь, поскольку ему необходимо подключаться к Сергею в лечебно-восстановительных целях. Последующие контакты становились все более и более продолжительными.

Профессор поравнялся с ученым и поздоровался.

— Я смотрю, ты себя чувствуешь отлично, — сказал он. — Еще пару погружений — и достаточно.

— Да, профессор, — улыбаясь, ответил Сергей, — вы творите настоящие чудеса.

— Ерунда, — сказал Бионов, — никаких чудес здесь нет. Голая наука. А чудеса — они имеют другую природу, необъяснимую, можно сказать, противоестественную. Например, когда слабый беспомощный человек в критический момент спасает ситуацию. Это — чудо, потому что не знаешь и не можешь понять, почему оно так происходит.

— Вы, наверно, намекаете на сцену в лаборатории "Вартека". — Сергей опустил глаза. — Честное слово, я не знаю что там произошло, я ничего не делал.

— Я же говорю — чудо.

— Но ведь вы-то знаете, что там случилось? Вы все время об этом говорите очень смутно, так, что я ничего не могу понять. Откуда взялись два здоровяка? И почему они напали не на меня, как обычно, а на Белявина и его охрану?

— Видишь ли, странность не в том, почему они напали на Белявина, а в том, почему они стали преследовать тебя.

— Что… Что вы хотите сказать?

— Они должны были оберегать тебя, защищать в опасной ситуации. Но после опытов "Вартека" с погружением в тебе многое сломалось. Эти телохранители из друзей сделались врагами. И наверняка расправились бы с тобой рано или поздно, если б ты не обратился ко мне.

— Не понимаю. Вы говорите о них, как об ангелах-хранителях.

— В какой-то степени так оно и есть. Разве ты сам никогда раньше не получал несколько… необычную помощь в трудную минуту?

— Возможно, такое пару раз было, — подумав, ответил Сергей, — хотя потом я смутно помнил, что произошло.

— Эти ребята всегда были рядом с тобой.

— Но кто они? Почему помогают мне?

— К сожалению, я не могу ответить тебе на твой вопрос однозначно. Могу лишь кое-что предположить. По сути погружение позволяет проникать не только внутрь себя, но и внутрь других людей. В каждом человеке существуют огромные запасы непознанной силы, которой никто не умеет пользоваться. Следовательно, если бы иметь способность свободно проникать в погружение и вдобавок обладать определенными знания, стал бы доступен огромный нетронутый потенциал энергии. Конечно, на биозаводе мы пытались это изучить. Но знаний почти никаких не было, а приборы оставляли желать лучшего. Тебе же каким-то образом удается без приборов и прочих ухищрений касаться погружения, когда это необходимо, и черпать оттуда энергию. Оно само посылает тебе помощь! Я не знаю, каким образом ты призываешь его поддержку, но факт остается фактом.

Вот оно что! Уж не пытается ли Бионов, забираясь в разум Сергея, понять, как тому удается подключаться к погружению? Уж не ищет ли он способ вольно путешествовать по сознанию людей?

— Белявин своими экспериментами изменил твои отношения с погружением, и оно из дружеского стало враждебным. Твое участие в нем стало помехой, и оно попыталось избавиться от тебя.

— Тогда почему погружение помогло мне в "Вартеке"?

— К тому времени ты снова стал своим погружению.

После этих слов Сергею невольно вспомнилось, как Бионов в образе Зорро защитил его от нападения здоровяков.

— Ведь это вы выступили посредником и "помирили" меня с ним?

— Я? — С интонацией Бионов несколько переиграл. — Как я могу выступить посредником? Глупости, глупости. Ты сам нашел в себе возможность противостать силе погружения и вновь подчинить ее себе.

— По крайней мере вы точно знали, что громилы будут меня защищать.

— С чего ты взял?

— Я догадался! Вы специально устроили все так, чтобы моя жизнь оказалась под угрозой. Разве нет? Ведь Воронцов сначала получил приказ продырявить наших помощников. Тогда вы что-то сказали Белявину, и он оставил их в покое, а вместо этого предпочел разделаться со мной.

— Определенная логика в твоем суждении присутствует. — Бионов чуть заметно улыбнулся. — Возможно, так оно и было. В любом случае теперь это не имеет никакого значения.

— Но как, как вам удалось переключить внимание Белявина на меня? Мне показалось, вы с ним давно знакомы. Вы упомянули о чем-то, что связывало вас в прошлом?

— Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, — на распев произнес Бионов и завздыхал: — Славные были времена. Трудные, но воистину прекрасные. Не то, что сейчас — серость и запустение.

Не желая, чтобы Бионов утонул в ностальгии, Сергей повторил вопрос:

— И все же, что такого было в ваших словах?

Профессор резко посуровел, обидевшись, что его оборвали на самой лирической ноте, и небрежно ответил:

— Неважно. Некогда рассказывать. В другой раз.

Тон профессора недвусмысленно дал понять, что данная тема закрыта. Сергей пожалел, что поторопился с расспросами, но теперь ничего не поделаешь. Нужно будет дождаться подходящего случая и снова завести об этом разговор.

— Я все время думаю, что же будет с Белявиным, — сказал Сергей.

— Думаю, он оставит свои попытки проникнуть в тайны погружения. Кому хочется плавиться в золотой печи, верно? А если он станет упорствовать, то именно это его и ждет. Так что, надо полагать, мир и спокойствие вновь вернутся в ваш НИИ.

— Судя по всему, уже вернулись.

— Правда?

— Да, — с видимым удовольствием поделился ученый, — позавчера был уволен Алексей Петрович Лыкин, а сегодня я краем уха услышал о том, что фирма "Вартек" съезжает с территории института.

— Я рад. Такой финал мне по вкусу. Надеюсь, новый начальник лаборатории будет более разборчивым в том, кому сдавать в аренду помещения. Ну, мне пора, — засуетился Бионов. — А ты еще немного поброди и тоже возвращайся. На сегодня лечения достаточно. Встретимся наверху.

Он подмигнул Сергею и направился туда, откуда пришел.

— Профессор! — окликнул его ученый. Бионов обернулся. — Скажите, а когда откроются двери? — Сергей широким жестом указал на стены коридора.

— Они открыты, — легко ответил Бионов.

— И я могу туда заглянуть?

— Можешь, только зачем? Ты ведь и так знаешь, что за ними.

— Откуда же я знаю? — удивился Сергей.

— Потому что ты там уже был, — ответил Бионов и через две секунды скрылся за поворотом.

Что бы это могло означать? Противный профессор — вечно половину не договаривает!

Ученый осторожно подкрался к ближайшей двери и потянулся к ручке. Он попытался предположить, что там может оказаться. Смоделированный мир, значение которого позже объяснит Бионов? Или архив, хранящий в каком-либо виде сцены из прошлого? Или откроется нечто такое, чего и представить-то себе невозможно?

От обилия вариантов голова пошла кругом. А вдруг там ничего нет? Пустая пыльная комната, не представляющая никакого интереса. И очень, кстати, вероятно, поскольку Бионов, вопреки обыкновению, позволил заглянуть в закрытые доселе места. Такая шутка была бы вполне в его стиле.

"К чему гадать? Надо просто открыть дверь", — сказал себе Сергей, хотя и понимал, что предвкушение — это половина удовольствия. Он ухватился за ручку, сделал глубокий вдох…

И передумал — отдернул руку и пошел к лифту. Потому что не наступило еще время познать все тайны и раскрыть все секреты. Иногда появляется шанс нырнуть в глубину, зачерпнуть больше, чем привык, но всегда ли стоит им воспользоваться? И то, что Бионов дал добро заглянуть в закутки памяти — не что иное, как очередной тест: познал ли ты, Сергей, свой уровень самосознания.

Хотелось бы верить, что познал. Утолять любопытство — не самое разумное, что сейчас следует делать. Наверху ждет целая куча забот поважнее: работать, общаться с людьми, познавать мир во всех его проявлениях. И еще нужно успеть подготовиться к свадьбе, до которой осталось всего две недели. А за дверь Сергей шагнет как-нибудь потом.

Тем более, что он там уже был.