Михаил Берсенев — Когда парню надо из семьи уходить

-Как жестока жизнь: в душе человека живет летчик, романтика полета, а он должен целый день ползать под землей, в подвалах, в канализации, затягивая пудовым ключом разные там тяги и вентили на трубах!

   Для пущей убедительности Стас глубоко вздохнул. А Комов начинал понемногу нервничать.

-Люся,— позвал он громко жену.

   Та появилась в разноцветном переднике, который всегда надевала при готовке, и вытирая о него руки раздраженно спросила мужа:

— Зачем звал?

— Помоги рюкзак надеть: без помощи не обойтись.

— Стас! Ты чего ему не поможешь?!

Струйка дыма вынесла и слова обмана в ответ:

-Что — то под лопаткой прихватило. Еле двигаюсь, сестренка!

При этом на самом деле акселерат Стас Поплавский чувствовал себя великолепно.

    Комов скинул рюкзак на кровать, затем встал на полу на коленях, развернулся затылком к дивану и сдал «задний ход». Прислонившись спиной к рюкзаку, просунул правую руку под лямку. Жена помогла приладить левую под другую. Затем Люся отпрянула и встала рядом с подошедшим братом. Комов, стоя на коленях и поддерживая руками лямки рюкзака, готовился встать с пола. Поплавский, зараза, сложив на груди руки, с интересом наблюдал за Дмитрием и его страданиями, а Люся равнодушно мяла свой передник. Комов оторвал одну коленку от пола и поставил ногу на ступню. То же самое он постарался сделать с другой ногой.

-Вставать собираешься?— «заботливо» поинтересовался школьник.

-Догадливый, черт!— прищелкнул языком Дмитрий и попытался выпрямиться. Огромный рюкзак тянул тело назад, к земле, и Дмитрий в противовес подался вперед.

— Килограмм пятьдесят, — оценил он, уперевшись взглядом в пол.

-Выпрями спину, рыжий сантехник! Ты — не раб! — наглый четырнадцатилетний Стас начинал свое любимое дело: издевательство над другими.

-А пошел ты!— парировал Дмитрий и скинул рюкзак. Теперь фактически все, что нужно для похода к морю, было собрано и оставалось лишь подождать пока освободится жена.

-Не понимаю,— многозначительно произнес Поплавский, — как ты, Димка, собираешься путешествовать вдоль моря с таким рюкзаком! Ты больше на кролика похож, чем на Геракла! Ты хоть до метро его сам дотащишь?

Дмитрий и вправду был невысок и худощав.

-Без сопливых обойдемся,— огрызнулся Комов,— ясно, что если на тебя этот рюкзак взвалить, то ты под ним и останешься.

   С этими словами Комов вышел из комнаты с видом победителя. Он намеревался помочь собраться с вещами Люсе, хотя, в принципе, помощь ей уже была излишним делом: у нее все давно было уже подготовлено и оставалось лишь доготовить перекус в дорогу, ополоснуться и переодеться. Вскоре Дмитрий кричал в щель под дверью ванны:

-Люся! Мойся быстрее: у нас через два часа отправление!

В ответ Люся пообещала «скоро закончить» и, действительно, через несколько минут она вышла, вся свежая, приятно пахнущая гелем для душа. Высушив волосы феном, она надела свое лучшее платье и стала походить на девочку с картинки. Когда она предстала перед своими мужчинами, то и Стас, и Комов хором многозначительно протянули « У-у-у!»

-Так-то, Комов, смотри, какую ты себе жену в лице моей сестры нашел! Да всякий порядочный человек за такое сокровище горой бы стоял, пал бы ниц перед матерью и братом божественной дивы в знак благодарности, что мы ее вырастили!— Поплавский серьезно посмотрел на рыжего родственника, пытаясь уловить его реакцию. Дмитрий скосил глаз на жену и приметил в выражении ее лица явное самодовольство.

-Перед твоей матерью я готов встать на колени,— обратился Комов к Стасу раздраженно,— но ты — как форменная бездарность — получишь от меня лишь сверток объедков!

-Ну, это грубо,— протянул Стас. Он был вполне собой доволен, это чувствовалось. Вообще, ему доставляло удовольствие иронизировать над людьми. Он даже бывал бит за это в детстве, но даже физические страдания не могли изменить склад характера. Сейчас же Стас вырос, стал высок и силен. Акселерат. Характер юноши еще больше портился.

—Я всегда знал, Комов,— продолжил школьник старших классов,— что у тебя не хватает культуры даже на короткий интеллигентный разговор. Ты сразу скатываешься на оскорбления, которые еще больше подчеркивают твою канализационную сущность. Но помни, Дмитрий: культурный разговор — это тебе не унитаз устанавливать!

   Комов привстал и со злобой посмотрел на Стаса. Тот наигранно запричитал: «Умолкаю, умолкаю, умолкаю!». Дмитрий присел и разом ощутил, что настроение испортилось. Временами Комов просто ненавидел Стаса и был готов убить первым же попавшимся под руку предметом. Но всегда сдерживался. Тысячи раз ученик сантехника говорил себе:

«Не обращай на Стаса внимания! Желчь— его сущность, а зачем же замечать желчь, ее надо нейтрализовать!» . Но все равно, всякий следующий раз, Стасу удавалось потрепать нервы рыжего мужа сестры. Сейчас Комов тоже сдержался, только резко встал, подошел к жене и твердо сказал:

-Поехали!

Люся взяла в руки дорожную сумку, а Дмирий направился в другую комнату за билетами. Стас быстро встал и с недоброй улыбкой подошел к сестре.

Когда Комов вышел с рюкзаком в гостиную он застал следующую картину: прислонившись к стене, стояла его жена, напротив — ее братец со сложенными на груди руками и между ними, на полу стоял довольно большой, грязный и старый металлический стул, складывающийся пополам. Люся отшатнулась от стенки и обратилась к мужу:

-Дим, мне нужен будет этот стул на юге, ты возьми его себе в рюкзак или в руки. Мне просто некуда его положить.

-Зачем тебе этот грязный и тяжелый стул на юге?— изумился Дмитрий,— мы не в пустыню Гоби едем! Там будет все что нужно. Ты еще диван с собой захвати!

-Не стоит так плохо отзываться об этом стуле: он нам от бабушки достался,— размеренно проговорил Стас,— а она,— указал он на сестру,— на юге будет отдыхать на этом антикварном предмете мебели на берегу моря и думать о возвышенном. Эта хрупкая девушка — моя сестра Люся Поплавская — да будет вам известно, не может лежать бревном на камнях. Бабушкин стул будет напоминать ей о доме.

Люся осталась довольна доводами своего брата. Комов же отлично понимал, что здесь происходит, ведь стул им там будет абсолютно не нужен! Только лишний вес. Все это происки засранца Стаса. Поэтому Дмитрий просто сказал:

-Она не Поплавская. Она теперь — Комова.

— А Поплавская мне больше нравиться, — съязвила жена мужу.

-Ну, тогда и неси сама свой стул, Поплавская! Если тебе нужен этот стул, то бери и тащи его сама. Я не понесу! — закипел Комов.

-Ну, возьми же стульчик,— заканючила противным голосом Люся,— без него мне отдыха не будет и вообще вся поездка насмарку пойдет!

-Я этот стул не понесу,— твердо рявкнул Комов и эта твердость несколько удивила Люсю и ее брата. Уже с меньшим напором Люся вновь предложила супругу взять в путешествие стул. Снова отказ.

   Через три минуты ситуация накалилась.

-Я его не возьму ни за что!— раздраженно повторял Комов, в то время как жена пихала его металлическим стулом в бок,— отвяжись от меня с этой рухлядью!

— Рухлядь?! А ты…Нет, ты возьмешь этот стул,— Люся начинала злиться.

Тут подошел Стас и заявил:

-Ты обязан взять этот стул, ибо тебя просит об этом женщина! Ясно?

-Обязан?— зло переспросил Комов и вдруг изо всех сил вышвырнул его через открытое настежь окно комнаты.

    Через десяток секунд на улице раздался сильный треск. Люся с братом стояли посредине комнаты, не двигаясь, и бросали взгляды то друг на друга, то на Комова, то в окно. Они даже не могли предположить, что всегда, в общем-то, послушный и спокойный ученик сантехника способен на подобный дерзкий шаг. Спустя минуту молчания, не меньше, как только они оправились от изумления, то разом подбежали к окну и явили миру свои лица с раскрытыми все еще от удивления ртами.

   Стул упал неудачно: помял крышу свеженькой Киа-Спектры, принадлежащей весьма мрачному типу с третьего этажа. У машины уже суетились две бабушки, котрые обычно всегда маячат у подъезда. Одна из них показывала пальцем на окна Комовых, и что-то оживленно говорила. Дело принимало серьезный оборот.

Стас и Люся отпрянули вглубь комнаты и застыли. Первым заговорил Стас. Заговорил быстро, желая передать переполнявшие его чувства собеседнику:

-Послушай,— обратился он с ужасом к сестре,— он выбросил наш фамильный стул, как выбрасывают разный хлам! Он даже не посмотрел на то, как дорог нам этот стул. Своим броском, будем говорить прямо, он плюнул нашей семье в душу, причем в душу девственно чистую, нетронутую. Он дал волю своим рукам и своим чувствам и поэтому я не уверен, что когда-нибудь, брошенный вот также в окно его рукой, не вылетит кто-нибудь из нас! Боже, сестра, с кем ты связала свою судьбу! Сейчас я с твердостью могу сказать, что лучше бы ты связалась с тем Петей, что ухаживал за тобой. Пусть он был последним алкоголиком, но он не позволял себе выкидывать через окно наши вещи! Бог наказывает тебя за что-то, видимо за давние грехи твои, и придется тебе платить сполна за бурную юность твою! Или, может быть, ты считаешь нормальным то, что произошло, а?— резко закончил свой монолог вопросом Стас.

-Что ты, что ты! — запричитала Люся,— я сама поражена! Бог ты мой,— обратилась она к мужу,— как ты низко пал, Дима! Я не представляю, что ты еще можешь выкинуть в будущем! Я уже боюсь за здоровье нашего будущего ребенка! А ведь мы решили завести детей! О Боже…

   Стас продолжил прервавшуюся речь своей сестры:

-Я не представляю, кем вырастет твой ребенок, сестра, имея такого вот отца! Гены — страшная сила! Да, как низко пали нравы в нашей семье после того, как ты, Люся, вышла за него замуж!

Девушка увидела, как посерел от злобы муж. Они так и стояли, глядя друг на друга пустыми глазами. Комова вдруг сообразила, что они со Стасом «перегнули палку» в издевательствах над рыжим учеником сантехника Старкова.

-Нам пора на поезд,— спохватилась Люся,— мы можем опоздать.

   В этот момент в дверь позвонили. Стас пошел открывать и увидел на пороге того самого человека с третьего этажа, который всех поражал своей неизменной мрачностью — владельца Киа —Спектры. В руках тот держал небезызвестный стул. Стас молча пригласил гостя в кваритру.

-Вы, я думаю,— начал незнакомец угрюмо,— не станете отрицать, что это ваш стул, выброшенный из вашего окна только что, помял крышу моей машины?

-Нет, что вы,— заговорил быстро Комов, чувствуя за собой вину, — так нехорошо получилось. Мы просим нас извинить. Всякое может случиться в нашей непростой жизни. Мы, я полагаю, договоримся по-соседски, а? Перейдем к делу. Сколько мы вам должны?

Незнакомец медленно проговорил:

-Учитывая, что машина свежая и я буду терять время на ее ремонт, будет достаточно…— и он назвал кругленькую сумму.

-Но ведь это же грабеж!— вскричал Комов,— вы не можете запрашивать такую сумму за вмятину!

-Ну, что ж,— каменным голосом произнес гость, мне не хотелось подключать к этому делу посторонних людей, но, видимо, мне придется это сделать.

Он встал.

-Я согласен на вашу сумму ! — решился Комов,— я занесу ее вам через десять минут. Номер вашей квартиры?

-Тридцать четвертая.

Дмитрий проводил гостя и обратился к жене:

-Придется нам платить, Люся. У тебя есть какие-нибудь деньги?

-Гм,— промычала Люся, но Стас перебил ее:

-Я не понимаю, Люся, почему ты должна оплачивать хамство своего мужа? И я не понимаю, как настоящий мужчина может требовать у женщины денег для оплаты своих долгов? Я бы на твоем месте, Люся, не дал бы ему ни копейки! У него есть деньги в сейфе, что он откладывал себе на черный день. Раз в том, что произошло, виноват он сам, то пусть и оплачивает все издержки.

-Я тоже так считаю,— согласилась с удовольствием Люся,— я не дам тебе денег. Плати сам! И побыстрее, нам пора на поезд.

    Комов зло посмотрел на жену, на ее брата и, не сказав ни слова, удалился в свою комнату, а через некоторое время вышел из квартиры, хлопнув дверью, оставив в неведении о своих дальнейших планах жену. Сначала Дмитрий занес требуемую сумму в тридцать четвертую квартиру, получил расписку, и после направился в кафе. На душе сантехника было тошно и тоскливо. Сейчас ему действительно захотелось выпить, что случалось с ним очень и очень редко. Комов вошел в пивнушку, взял сто грамм водки, пива с закуской и стал много и сосредоточенно пить. Напротив парня стоял преклонных лет мужчина обычной наружности, который оказался весьма болтливым человеком. Мужик подкатил со своей кружкой и говорил много и охотно, хотя Комов молчал. Правда, из всей словесной чепухи, что нес непрерывно его собеседник, Дмитрий обратил внимание на рассказ о его семейной жизни с самого ее начала по наши дни. В рассказе этом угадывалось что-то очень знакомое. Мужчина вещал:

-Знаешь,— говорил он о своей жене,— я встретил ее случайно, причем романтичность нашей встречи меня тогда особенно пленила. Это было на юге, в горах. Мы там собирали фундук, и вот я, расхаживая по горам в поисках этого самого фундука, встретил Олю. Она стояла на фоне водопада и смотрела куда-то вдаль. Мы встретились взглядами, и… я влюбился! Влюбился, как мальчишка! И она меня тоже полюбила. Какая чистая, неземная любовь была у нас! Жизнь казалась прекрасной, интересной, и тогда я действительно расценивал ее — жизнь — как дар Божий. Мы быстро поженились, у нас родилась дочка, через пару лет — вторая. Я был счастлив и уверен, что так будет всегда! Но, увы! Я не знаю, как так получилось, но вскоре я заметил, что моя жена меня раздражает. Она начала придираться ко мне по всяким пустякам, страшно ревновала. Мы все чаще и чаще ругались! И вот пришел день, когда я сказал себе: «Хватит! Тебе пора уходить, твоя жизнь и так невыносима!» Но, я не ушел! Смалодушничал. Ведь я любил дочерей. А она воспитывала в них неприязнь ко мне, и я не мог понять, зачем ей это нужно. Дочери выросли под брань наших постоянных скандалов нервными и злыми. И во всех бедах они винили меня, хотя, видит Бог, я всегда хотел им только добра! А четыре года назад они буквально выжили меня из квартиры. Да, постарались они на славу! Я поступил, как говорила мне совесть: собрал чемодан и ушел к маме. Два года назад мама умерла. И вот теперь что я имею: одинокий стареющий человек и никого рядом, прожитая в скандалах жизнь и куча болезней на нервной почве. Единственное, что я понял, так это следущее, парень: уходить надо всегда вовремя! Уходить решительно и бесповоротно, иначе — можешь ставить крест на своей оставшейся жизни!

   Дмитрий поразился простоте и одновременно мудрости этих слов. Вдруг он решил, что сегодня не только сорвалась такая желанная поездка на морское побережье, но и рухнуло нечто большее в его еще непродолжительной жизни...

Дмитрий пришел домой поздно вечером. Люся сразу же накинулась на него с бранью:

-Ты что, скотина такая, творишь, а? Ты наглеешь с каждым днем, сколько ты мне уже жизни попортил! Собирались отдохнуть на море, а он все ломает из-за своего козлиного характера! Ничтожество!— Люся принялась надрывно и фальшиво плакать.

-Следовало бы, по меньшей мере, извиниться,— проговорил Стас, вдыхая табачный дым,— хотя, впрочем, кому я это говорю…

-Я подаю на развод,— тихо объявил Комов.

Люся прекратила рыдать, и даже ее брат приподнялся в кресле. Оба были поражены. Могли ли они предположить, что такой кроткий и послушный человек, как Дмитрий Комов способен на такой серьезнейший шаг!

Люся подумала, что ослышалась и переспросила:

-Что ты собираешься делать?

-Я подаю на развод! Это мое окончательное и бесповоротное решение.

-Ты еще пожалеешь…— начала, было, Люся, но осеклась, встретившись с неожиданно колким взглядом мужа.

    Комов вышел из комнаты, в течение часа собрал все свои вещи в один большой чемодан и поехал к матери. Он знал, что мать все поймет. Мама действительно поняла и поддержала сына. Именно теперь Дмитрий чувствовал себя свободным. Развод оставался лишь формальностью для него, не более. Вечером, опустившись в тепло перины, заботливо постеленной матерью, Комов впервые за многие годы почувствовал себя человеком, а не тряпкой, которой все понукают. Никто больше не будет кричать на него, больше не будет этого монотонного и тихого издевательства.

«Действительно, уходить надо вовремя!» — подумал молодой рыжеволосый ученик сантехника Старкова и спокойно уснул.

Ред 2010