Макс Артур — Легенда о друиде

Жилище человека располагалось под корнями огромного дерева. Семилетним мальчиком взял его в ученики старый друид, живший здесь с давних пор, и передал все свои знания и мудрость веков, дарованную вечным лесом. Двадцать лет молодой друид не видел своего родного селища и решил он теперь вернуться к своим собратьям, чтобы помогать немощным и лечить больных.

Однажды на рассвете друид вышел из своего укромного обиталища. Холодная ключевая вода утолила жажду и придала ясность мыслям. А несколько яблок и орехов, собранных накануне, прекрасно утолили голод.

Взгляд его в последний раз скользнул по горам, окаймлявшим лес с севера и с запада. На их могучих вершинах лежали белые шапки ледников, отражая лучи восходящего солнца.

Человек заглянул в воронье гнездо на неприметной липовой ветке у самой земли. Птенцы вылупились на закате, и теперь недовольно пищали, ожидая мать, летавшую где-то неподалёку в поисках пищи. Отец-ворон, восседавший на вершине дерева, слетел вниз и опустился на вытянутую руку друида.

— Вот и пришла пора нам прощаться, друг, — сказал мужчина с лёгкой грустью.

Ворон внимательно посмотрел на человека. В его умных глазах промелькнула лёгкая лукавинка.

— А ты должен остаться здесь, растить потомство, как когда-то твои родители вырастили тебя.

Большая птица легко взлетела и опустилась на край гнезда. Осмотрев птенцов, ворон каркнул и снова взглянул на друида.

— Я помню тебя таким же маленьким, — улыбнулся человек.

Вернулась ворониха с целой охапкой червей в клюве. Оставив птенцов на её попечение, ворон-отец взмыл над лесом и скрылся из виду.

Друид пришёл навестить могилу своего учителя. Больше он сюда никогда не вернётся.

— Я отправляюсь к родичам, — сказал он, прислонив руку к стволу молодого дуба, возвышавшегося на могиле. — Хочу воспитать учеников. Лес нуждается в друидах, и я должен возродить наш круг.

Словно в ответ на это тихо зашелестела листва на юном дереве, хотя погода стояла безветренная.

— Прощай, учитель, — сказал мужчина.

Он вернулся в жилище, собрал кое-какие склянки с зельями и мешочки с семенами растений. Взял с полочки, вделанной в корень дерева, маленькую ровную веточку — с гладкой коричневой корой и трёмя листками на конце. Потом запер лёгкую дверцу, сплетённую из толстых прутьев и, не оборачиваясь, ушёл с поляны, где рос исполинский древний дуб. Может быть, кто-то из будущих учеников вернётся сюда. Укромное маленькое жилище, служившее друидам на протяжении трёх веков, опустело.

Человек шёл на восток. Сначала по узенькой тропе, протоптанной оленями. Вожак стада встретился ему на водопое. Стройный молодой олень стоял на берегу широкого ручья и пил воду. Другие животные бродили неподалёку. Семеро оленят играли в высокой траве, кувыркаясь, бодаясь, и прыгая друг на друга. Друид подошёл к вожаку и погладил его по мускулистой шее.

— Я ухожу, друг мой. Будь осторожен.

Олень легонько фыркнул и продолжил лакать воду из чистого потока.

Деревья росли тесно. Но словно бы по волшебству их низко опущенные ветви поднимались, чтобы не задеть проходившего друида. В спутанных кустах сирени возникала просека. Лес чтил своего хранителя.

Маленькое племя лесных людей жило в семи днях пути отсюда. Там он родился. Он помнил дорогу к ним, а соплеменники не ведали о нём. Лесное племя жгло в кострах священные деревья, убивало зверей и не чтило лес. Он и сам был таким до семи лет. Но ведь никогда не поздно стать лучше.

Ночевал друид на мягких прошлогодних листьях под деревьями, закутавшись в свой зелёный плащ с капюшоном. Лето уже заканчивалось и ночью становилось прохладно.

Великий лес сам кормил своих детей. Стоило человеку поднять руки к дикой груше — как спелые плоды сами падали к нему. Друид давно позабыл вкус мяса и пшеничной лепёшки.

На третий день пути повстречался друиду одинокий бродяга волк. С клыков его ещё капала кровь пойманной добычи — несчастного зайца, а сам он был вечно голоден и зол.

Завидев человека, зверь крался к нему. И вдруг замер на месте, когда друид громко произнёс:

— Остановись, тот, кто убивает своих братьев, чтобы насытить бездонную утробу. Тот, кто всегда одинок.

Мужчина неотрывно глядел в глаза лютому зверю. Затем волк опустил взгляд, его горящие ненавистью зеницы потухли.

— Уходи прочь, — велел человек.

И волк, поджав хвост, убрался. Вскоре стихло и его обиженное поскуливание.

А человек поправил котомку на плече и продолжил путь.

Наконец, настал тот день, о котором друид мечтал уже несколько лет. Он вернулся в родное селище.

Стали часто попадаться пни, лесную почву покрывали людские следы. Друид встречал глиняные черепки и белые звериные кости на своём пути. Высоко над лесом поднимались столбы дыма от костров.

Когда друид увидел первого человека, им овладели смешанные чувства. Он боялся и одновременно хотел покрепче обнять путника. То был старый охотник, идущий по своим делам. Лесной житель узнал мужчину. Но был так смущён его одеянием друида, что поспешил скрыться среди деревьев.

Старый учитель забрал мальчика из родного дома, и в то время здесь насчитывалось три сотни жителей. Сейчас же не было и двухсот. Лесное племя медленно, но верно умирало. Оно тоже было последним из племён великого леса.

Прежний вождь давно умер и главным в селище был его сын, и сам уже пожилой охотник.

— Приветствую тебя, друид, — с уважением вымолвил глава селища, когда пришелец зашёл в его землянку.

— И я приветствую тебя, вождь. Я вернулся.

И только теперь молодой друид узнал, что в его родном селище дела шли всё хуже и хуже. Рыбаки, жившие на побережье за северными горами, почти перестали покупать меха и шкуры. Земля вокруг селища, засеиваемая десятилетиями, утратила своё плодородие. Дичи стало мало. Лесные люди всё больше хворали.

— Я поселюсь здесь и помогу, чем смогу, — вздохнул мужчина. — Но не лучше ли будет перебраться в иные края. Наш лес велик.

Вождь покачал головой.

— Здесь наши землянки, здесь мы знаем каждую тропу. Здесь выросли мы и наши пращуры. Не годится лесному племени уходить из селища.

На это друид ничего не ответил.

Забот у него первым делом было много. Запас зелий, а главное — целебных растений быстро исчерпался, приходилось целыми днями искать новые. К тому же не всё можно было найти в этой части леса.

Родителей уже не было в живых, единственный брат скончался прошлой осенью от болезни. В родной землянке давно жила другая семья. А потому мужчина соорудил шалаш из сухих ветвей и поселился там. Большего ему не требовалось.

И ещё одно жгло ему душу сильнее печали об умиравшем лесном племени. Да, он вылечил многих, и многих жителей поставил на ноги, его чтили в селище: но всё-таки он был здесь чужим. Он был друидом. Даже друзья детства стали вдруг молчаливыми, когда мужчина попросил их не убивать птиц просто ради забавы и не жечь живое дерево.

Девочка, с которой он играл совсем маленьким, и которую мечтал взять в жёны, когда ещё жил одиноким друидом, стала взрослой женщиной. Мужем её был сын вождя.

Всё изменилось. Друид считал, что он вернётся в родной дом, но даже стены землянки, где он родился, принадлежали другим. Снова и снова он уходил далеко от селища и подолгу бродил в задумчивости, лишь изредка обращая внимание на редкий цветок или гриб.

Наступила осень. Листья багрянцем и золотом горели на фоне серого неба, готового расплакаться дождём. Сырость и холод свалили с ног не одного здорового человека в лесном племени, однако благодаря стараниям друида все выздоравливали.

Он очень утомился за два месяца. Даже решил взять себе в помощь двоих учеников. Но, как ни странно, никто из мальчишек не хотел становиться последователем странного чужака.

— А что будет, когда меня не станет? — спрашивал друид у вождя однажды дождливым вечером.

— Я не могу заставить детей идти к тебе в ученики, если их родители этого не хотят.

— Что же их удерживает? — воскликнул он.

— Они боятся, что их дети станут такими, как ты, — неожиданно вмешался молодой юноша, сын вождя, зашедший с женой проведать отца.

На дощатом столе источал аромат оленёнок, зажаренный на вертеле. Вот только для друида этот запах был самым отвратительным из всех.

— Боятся, что их дети станут друидами и уйдут из селища, — закончил сын вождя.

Юноша большим ножом вырезал из оленьего бедра куски мяса и круто посолив, отправлял в рот.

— Кто же будет лечить хвори и раны?

— Мы никогда не обращались к друидам за помощью, — заметил молодой охотник.

— И умирали от малейшей простуды, — возразил отпрыску вождь.

Неделю назад семеро соплеменников, у которых друид вернул к жизни родных, сообща выстроили для него землянку. Ведь он бы провёл в шалаше и снежную зиму, не сделай они этого.

— Мы благодарим тебя за то, что ты пришёл к нам, — старик взял друида за руку.

— Так меня учили, — улыбнулся мужчина. — Помогать всем, кто нуждается в помощи.

— А болел ли ты сам когда-нибудь? — с интересом спросила жена юноши.

— Так же, как звери находят целебные для них растения, так и я всегда знаю, чем исцелиться от хвори, — тихо ответил друид, не глядя в её большие серые глаза.

— И ты можешь излечить любую болезнь? — удивлённо поинтересовалась она.

— Кроме одной, — произнёс он сухо.

— Какой же? — не унималась девушка.

— О ней вам всем лучше не знать, — с неохотой выговорил друид, встал из-за стола и вышел из землянки.

Уже оказавшись на неширокой площади селища, где земля была утоптана за века тысячами сапог, он поднял голову к звёздному небу и вздохнул.

— Любовь не лечится, — усмехнулся он горько и побрёл к себе, укладываться на ночлег.

А на следующее утро радости друида не было предела. Его добрый друг, чёрный ворон, неведомо как нашедший дорогу сюда, прилетел и сел на плечо.

— Птенцы выросли и разлетелись? — произнёс мужчина. — А что же ты бросил свою супругу?

Лицо его омрачилось. Ворониха попалась в зубы лесному коту.

— Не грусти, — прошептал друид. — У тебя всегда есть друг.

Ворон поселился неподалёку, устроив себе гнездо на высокой сосне. Когда мужчина шёл в лес, птица неизменно сопровождала его.

Крылатый товарищ был единственным, с кем мог друид поделиться своей неизбывной тоской.

— Мир меняется, — сказал он как-то ворону, когда они бродили в поисках какого-то редчайшего корня для целебного эликсира.

— Великий лес всё ещё наш, но чувствую я, так будет недолго. Поговаривают в селище, что с востока пришёл бойкий и богатый народ, выстроил город почти у края леса. Они валят живые деревья, убивая их мудрые души. Отстреливают всю живность. Мир меняется. Он становится всё кровожаднее.

Чёрный ворон только слушал. Он не знал о людях почти ничего.

Большой вепрь смертельно ранил старого вождя на охоте. Пока товарищи несли его к друиду, старик умер. Новый вождь не обладал мудростью прежнего. Первым делом он велел выстроить себе бревенчатый дом, первый в селище. Здесь от века не было домов. С побережья к лесным людям перебрался какой-то рыбак, изгнанный с родных мест. Он заведовал постройкой дома и жители должны были кормить его.

Когда вождь самолично явился к друиду, чтобы позвать его на стройку, тот мягко возразил юноше:

— Вчера один из охотников был покалечен упавшим бревном. Я целую ночь боролся за то, чтобы он снова смог ходить. И очень устал.

— Пока ещё я здесь вождь, — высокомерно бросил юноша. — И ты будешь делать, как велю я. Ты живёшь с лесным племенем и обязан мне подчиняться.

Тяжело вздохнув, друид отправился работать вместе с остальными мужчинами селища. Он рыл землю тяжёлой лопатой и руки, непривычные к такому труду, к вечеру едва слушались его.

Деревья в округе были почти все срублены. И на следующий день друиду велели срубить высокую сосну, на которой было гнездо ворона. Он нахмурился и возразил вождю:

— Великий лес — наш отец. Я никогда не подниму топора на живое существо.

— Возвращайся к себе. Нам не нужен здесь такой работник, — раздражённо скривился юноша и, подняв с земли топор, нанёс первый удар по красноватой коре дерева.

Друид словно наяву услышал безмолвный стон живой души, убиваемой быстрыми ударами топора. Дерево умоляло о спасении. А он не мог ничего сделать. И опустив голову, отправился в лес, собирать пожелтевшие стебли целебника. Ворон, испуганно круживший над раскачивавшимся всё сильнее гнездом, устремился вслед за ним.

А наутро птица исчезла. На одном из мальчишек, игравших неподалёку в лучников, друид увидел два чёрных пера. Детский лук валялся рядом, но силы оружия хватило, чтобы убить птицу.

Мужчина ничего не сказал ребёнку. Только ушёл, чтобы не видеть, как мальчик делает свои стрелы с чёрным оперением. Из глаз друида катились слёзы.

До самой темноты он скитался далеко от селища. И теперь деревья стояли безмолвные и неподвижные, когда друид бродил среди них. Они не поднимали ветвей, что были на его пути, и не говорили с ним больше.

«Великий лес больше не считает меня своим».

И слёзы пуще прежнего полились из его печальных глаз. Он поскорее вернулся в свою землянку и забылся тяжёлым сном.

— Я ухожу из селища, — сказал он вождю поутру.

Юноша даже не пытался скрыть удивление.

— Как уходишь? Куда? Обратно?

— Нет, — покачал головой друид. — Я ухожу из леса. Мне больше нет здесь места.

— А как же родное селище? — лицо вождя приняло глуповатое выражение. — Ты бросаешь нас?

— Я просто ухожу, — повторил мужчина. — И желаю счастья лесным людям.

— А что же будет с нами? — спросил юноша, мигом потеряв былую спесь.

— Пусть рыбак поведёт вас за горы, к морю. Там вы найдёте новый дом.

— Вздор! — воскликнул вождь. — Мы никуда не уйдём. Лесные люди жили здесь и будут жить. И ты должен жить вместе с нами и помогать нам.

— Почему же должен? — внимательно взглянул друид на юношу.

— Потому что здесь твоя родина. Твой дом.

— Да, здесь моя родина, — согласился мужчина. — Но я ушёл, когда мне было семь. И домом моим стало жилище учителя. Когда я вернулся, чтобы взять себе учеников и вернуть кругу друидов былую силу, то никто не захотел учиться. Домом моим селище так и не стало.

— А как же лес? — юноша всё ещё не оставлял попытку переубедить друида, что был так нужен лесным людям.

— Великий лес больше не считает меня своим. Я стал таким же, как вы, когда позволил рубить деревья. Но здесь я жить не буду. Селище умирает. Через полвека здесь не найдётся и сотни жителей. Поэтому мой вам совет, идите к морю. Настала пора лесным людям покинуть великий лес. Вы слишком долго убивали его детей.

— Мы останемся здесь, — глухо произнёс вождь. — Если уходишь — уходи, это твой выбор.

— Благодарю, что принял его, как и следовало вождю.

В ответ на это юноша только презрительно фыркнул. Друид его больше не интересовал.

«Жили без него и дальше будем, — думал он ожесточённо. — И будем жить в селище. На побережье я уже не буду вождём».

Долгий путь предстоял друиду.

Он шёл сквозь великий лес, вспоминая своё недолгое пребывание в родном селище. В селище, так и не ставшем ему родиной.

Свою веточку он хранил бережно замотанной в тряпицу, под плащом и рубахой, поближе к сердцу. И когда решил на неё поглядеть, печали не было предела. Три листа пожелтели и свернулись. Кора поблекла, растрескалась. Больше не было жизни в веточке. Она была отныне не более ценной, чем сухой стебелёк травы. Но только не для мужчины. Для него это была память. Больше чем память. Память о той силе, которая покинула его. А ещё о великом лесе, который он предал.

Теперь плоды друид собирал с земли. Деревья больше не помогали ему. Но осень всегда должна смениться холодной зимой…

Однажды ночью его разбудил странный шорох. Что-то большое шло к нему сквозь чащу, ломая ветви и сминая кусты. Друид уже чуял зловонное дыхание существа. А оно приближалось, чувствуя живую кровь.

Это был оборотень. Он пришёл из других краёв, чтобы сеять в лесу страх и ужас. Он не был сыном леса.

«Зря ушёл я из жилища моего учителя, — пришли к нему последние горькие мысли. — Никогда больше не будет друидов в великом лесу. Я последний и суждено мне сгинуть здесь. И лес уже не защитит меня. Как я не защитил деревья. Что ж, это справедливо».

И тут странное тепло согрело его сердце. Словно под плащ забрался маленький зверёк и сидел у него на груди.

Затаив дыхание, сунул он руку под рубаху. И вытащил веточку. Дрожащими от страха пальцами размотал тонкую материю.

Он мог видеть в темноте. Лёгкий шёпот древнего заклятья и вот глаза его уже различили зелёные листья на конце веточки. Пальцы нежно погладили ровную кору.

«Лес всё ещё на моей стороне. Он обижен на меня, но в минуту смертельной опасности защищает».

Оборотень был совсем близко. Друид отчётливо видел его глаза, полные одного лишь голода, его волчью пасть, покрытую косматой шерстью. И длинные острые когти на руках и ногах.

Порождение вечной ночи видело человека ещё лучше. Злобное рычанье испустила его зубастая глотка. В последний оставшийся для этого миг друид вытянул руку — и с веточки сорвалась изломанная зелёная молния. Она с треском впилась в шерсть чуть пониже оскаленной морды — оборотень взвыл на весь лес и упал на спину, намереваясь уползти прочь. Но было уже поздно. Гибкие прутья и колючие ветви оплели его мерзкое тело, а затем влажная земля расступилась, принимая оборотня. Теперь ему предстояло пребывать там скованным до скончания веков.

Содрогнувшись от отвращения, мужчина поднялся с земли и ещё долго шёл, пока снова не устроился на ночлег подальше от злополучного места.

Когда из больших тёмных туч посыпался первый колючий снег, друид выбрал среди деревьев большой старый дуб. Ствол его был так толст, что его не обхватили бы и трое взявшихся за руки людей. Сердцевина давно выгнила, но лесной патриарх ещё жил.

Друид заглянул в широкое отверстие ствола — внутри не было ничего, кроме сухих дубовых листьев.

Мужчина забрался вовнутрь. Здесь, в глубине старого дерева, было тепло и уютно. Он медленно и отчётливо проговорил сложное заклятье, которое ещё ни разу в жизни не доводилось использовать. Затем выпил склянку особого зелья. Дерево медленно затянуло свою сердцевину корой, защищая друида от промозглого ветра и снега. До весны.

Снег уже почти весь сошёл, лишь кое-где сверкали на солнце белые сахарные пятна. Великий лес стремительно покрывался молодой листвой. Весело щебетали птицы, вернувшиеся с юга. И тогда старый дуб открылся. Друид вышел наружу, полной грудью вдохнул свежий весенний воздух и поблагодарил дерево за надёжное убежище, положив руку на шершавую кору. До него донёсся чуть слышный вздох древнего дуба. На нём уже никогда больше не распустятся зелёные листочки, но оно было счастливо. Потому что перед тем, как уснуть вечным сном, дало приют сыну леса.

Время шло. К началу лета друид оставил позади самое сердце великого леса. Деревья редели, всё чаще попадались большие поляны, усыпанные весёлыми цветами.

На одной из них росли два дерева: старый вяз и молодая липа. Словно влюблённые, они стояли посреди высокой травы и вокруг не было никого, кто нарушил бы их блаженное уединение.

Мужчина устроился здесь на ночь.

«Если бы со мной был верный друг ворон, — вздыхал он. — Тогда я был бы так же счастлив, как эти два дерева».

Друид уснул с грустными мыслями и не видел, как лёгкая тень бесшумно прокралась на поляну и внимательно наблюдала за спящим человеком. Она впервые встречала такого.

Проснувшись, друид первым делом отправился искать ручей. Неподалёку журчал чистый родник в своём каменном ложе. Он склонился над поверхностью ручья, плеснул себе в лицо немного воды, чтобы освежиться. А потом взглянул на своё отражение. И заметил, что их у него два.

Одно было действительно его, второе же принадлежало девушке. Она каким-то образом незаметно подошла к воде и тоже склонилась над её зеркальной поверхностью, в двух шагах от мужчины.

Осторожно, чтобы не спугнуть это чудесное видение, друид повернулся к ней. Девушка глядела на него большими карими глазами оленёнка. Глядела слегка испуганно, но убегать пока не собиралась.

— Ты кто? — спросил он, заворожённый.

И приветливо улыбнулся ей.

Девушка не ответила. Только тоже улыбнулась уголками красивых губ, явно пытаясь подражать его улыбке.

На её стройном теле не было ничего, кроме подобия платья, неумело сплетённого из молодой травы. Длинные волнистые локоны спускались до самой талии.

— Ты лесная дева? — спросил он.

Неужели старинная легенда не права — и дриады ещё живут в этом лесу?

Но нет. Это была вовсе не лесная дева-дриада. Рядом стояла вполне обыкновенная девушка, если не считать того, что она всю свою жизнь прожила здесь. Гостья не умела говорить, но друиду необязательно было слышать слова. Мужчина мог их чувствовать.

К роднику неспешно подошли два оленя с оленихой и стали жадно лакать воду. Стройная олениха остановилась, не доходя до друида, и положила голову на плечо удивительной девушки. Та нежно погладила её.

— Твоя мать? — переспросил вслух мужчина. — Тогда всё ясно.

Он подошёл к оленихе и погладил её по мягкой холке.

— Я сделаю, как ты просишь, — кивнул друид. — Она будет счастлива в мире людей.

Их было теперь двое. На чудесной поляне повстречались они, чтобы больше никогда не расставаться.

Лес отступал. Уже виднелись широкие просеки, проделанные людьми из каменного города в теле великого леса. Лес страдал. Но людям было всё равно. Они строили дома, делали мебель и спускали на воду большие корабли, что могли оплыть весь мир.

И вот впереди необъятными просторами зазеленела степь. Огромный полуостров, на котором был весь известный друиду мир, заканчивался в этом месте. Широкий перешеек степей соединял его с континентом. Великий лес, горы, даже далёкие рыбаки на берегах океана оставались тут. А друид уходил.

Тогда мужчина благоговейно приложил ладонь к коре последней чахлой берёзы и прошептал:

— Прощай, великий лес. Я всегда буду помнить тебя.

— Прощай, — тихонько откликнулась листва над его головой.

Девушка с интересом наблюдала, как её возлюбленный вытащил небольшую зелёную веточку и подал берёзке. Тоненькая ветвь дерева осторожно приняла её, ведь друиду больше веточка не пригодится. Девушка легонько коснулась его руки.

— Она теперь вырастёт большая и сильная, — ответил мужчина на её вопрос. — И здесь будет целая берёзовая роща.

Друид в последний раз взглянул на стоявшие вдалеке стройными рядами высокие деревья, а потом повернулся и зашагал на восток, чтобы больше никогда не возвращаться.

Богатый город жил своей торопливой жизнью. Всё больше людей приходили за его высокие стены с востока, строились для них крепкие каменные дома. Но места для всех уже не хватало, и городской совет трижды выносил на обсуждение планы постройки нового города, далеко к западу, у самого дремучего леса. Десять советников, ежегодно избираемых среди самых уважаемых людей города, голосовали, бросая в серебряную урну белый или чёрный камушек.

Но всякий раз в урне оказывалось девять белых камушков и один чёрный, не позволявший принять решение. Советники приглушённо ругались, возмущались, спорили и только один из них — мужчина лет тридцати пяти в зелёной мантии, незаметно посмеивался. Про него говорили, что он не ест мяса, и что в его на удивление скромном особняке нет ни единого камина. В конце концов, совет решил вынести на обсуждение другой проект. На этот раз предлагалось расширить территорию города за его каменные стены и обнести новые районы ещё одним кругом стен — каменным, уточнил советник в мантии как бы между прочим. И на этот раз решение было принято единогласно.

Секретари и казначеи, вздохнув с облегчением, высыпали из зала советов, разбежавшись кто куда. Советники же, неторопливо, как и полагалось важным особам, поднялись с мягких бархатных стульев. Они остались обсуждать более мелкие вопросы. И только один из них вышел на мостовую, где ждал красивый вороной конь, без седла и поводьев.

Советник с лёгкостью запрыгнул на его спину, шепнул что-то на ухо — и конь, на удивление прохожих, быстрой иноходью повёз всадника домой.

Особняк его был двухэтажный. На первом располагалась лавка, где изготавливались и продавались различные мази, зелья, отвары, порошки и эликсиры. Ведь советник был известнейшим в городе знахарем, и надо сказать, его целебные зелья стоили очень дёшево. Может быть, в этом и заключалась причина, почему его особняк был очень скромным по меркам большого города. А может, мужчине просто не нужно было ничего больше уютного жилища.

На втором этаже дома было несколько комнаток, где, собственно, и жил удивительный советник. Там его ждала любящая жена, про которую говорили, будто она нема, но сей исключительный факт только воздавался в заслуги этой женщине редкой красоты, когда её сравнивали с болтающими без умолку городскими красавицами.

Перед особняком разбит был маленький сад, куда меньше, чем у остальных советников. Кроме яблонь и груш, там рос молодой дуб. Под ним стоял небольшой мраморный столик. Туда-то и отправился ужинать советник вместе со своей женой. Восьмилетний сынишка как раз вернулся из школы.

— Знаешь, — сказал мужчина, уплетая спелый виноград, — я на днях видел мальчишку, который стрелял из рогатки по голубям.

Жена внимательно слушала его, глядя из-под длинных ресниц своими чудесными глазами, как у оленёнка.

— Ты его отругал, папа? — спросил сын.

— Нет, — ответил советник. — Я спросил его, зачем он это делает.

— И что же он ответил?

— Он сказал, что играет в рыцаря и дракона.

Мужчина взял блюдо с хрустящим жареным картофелем. Сынишка вздрогнул.

— А я произнёс, что если ему так хочется стрелять, пусть идёт служить в городское войско. Вот только драконы давно исчезли с лица земли.

— Так это был ты, папа? — виновато спросил мальчик.

— А кто же ещё, как не я, — укоризненно произнёс советник.

— Я тебя не узнал. Думал, что это какой-то старик.

— Я могу выглядеть как угодно, — интригующе вымолвил мужчина.

Но мальчик не обратил на его слова внимания.

— Я больше не буду стрелять по голубям, — пообещал сын. — Просто мне очень нравится попадать метко в цель.

— Ну что ж, — проворчал советник. — Это тоже неплохо.

И чтобы мальчик не стрелял больше по птицам, отец подвесил для него в саду большую круглую мишень. А когда пришла пора сыну выбирать себе любимое дело, он отправился на состязания стрелков и занял первое место. Потом, с благословления отца, записался на службу в городской гарнизон. Время было мирное, но всегда имелась возможность проявить себя на различных соревнованиях. Не прошло и двух лет, как юношу за особое мастерство перевели в столицу, в королевскую гвардию.

Проводив сына в долгий путь, советник и его жена вернулись домой и первым делом присели под развесистым дубом отдохнуть.

— Я хотел бы, чтобы моим учеником стал наш сын, — с лёгкой грустью произнёс советник.

«Но судьба распорядилась иначе», — мысленно сказала ему жена.

— Да, — усмехнулся он. — И поэтому я последний из друидов.

Женщина вновь сказала ему что-то, не нарушая голосом лёгкого шелеста в кроне дуба.

— Лучшим, — согласился советник. — Уж в этом я не сомневаюсь. И знаешь, я понял, что такое родина.

Мужчина взглянул с любовью на свою жену, потом на уютный маленький особняк.

— Родина, — сказал друид, — там, где тебе хорошо.