Олеся Коптева — Когда засыпают птицы

А иногда так больно, что кажется:

ты упал и больше никогда не встанешь,

но проходит…ты даже не знаешь,

сколько. Просто проходит время,

и ты поднимаешься.

Или кто-то помогает тебе подняться.

Аллочке пять. Она крепко сжимает мамину руку и жмурится от утреннего солнца. Больше напоказ: лучи ещё только рождаются и не так уж чтобы очень слепят. Просто ей кажется, что когда она жмурится, выглядит большой. Длинноногая тень впереди тоже трясёт новым бантом из голубых лент с золотистыми краями и топает новыми звонкими туфлями-лодочками. Ни у кого таких нет! Во всей группе! Да что там, в целом садике! И день только начинается, а в саду ждёт красивая кукла Алина и ароматная, похожая на Колобка повариха тётя Даша, а вечером по телевизору мультики и жизнь прекрасна, жизнь прекрасна!

Аллочке десять. Она скользит по бетонной дорожке на новых роликах, косится на прохожих: замечают ли? Навстречу шагает женщина с девочкой лет шести. Девочка с восторгом смотрит на яркие ботинки с колёсиками и просит маму купить ей такие же, только с рисунком куклы Барби. Аллочка делает вид, что едет прямо на них, и в двух шагах от остроносых туфель женщины сворачивает влево. Девочка взвизгивает. То ли от страха, то ли от восхищения. Её мама оборачивается и кричит Аллочке вслед. Ну и пусть. В лицо дует тёплый летний ветер, пахнущий дождём, травой и пирожными с соседнего хлебозавода. Аллочка в очередной раз опускает глаза на ролики и счастливо улыбается.

— Ау, ты меня слышишь? — насмешливо пропел над ухом его голос. — Посмотри направо. Лесков, генеральный «МОБИЛЬНИКи». Тоже без жены. Подойдём?

Алла кивнула. Улыбаясь Лескову и его спутнице, изредка поглядывала на Вадима. Красивый, сильный, жестокий, женатый. Не на ней. Только кого это здесь интересует? Да и вообще, кто сказал, что быть любовниками — нечестно? Какой-то дурак написал правило, а стадо проголосовало «за». И так всегда. Правильное — моё. Мои жизненные принципы, мои мысли, моя страна — «американцы тупые», мой язык — «во японцы придурки иероглифов навыдумывали». Всегда и во всём. А если отбросить эту призму «я»? Разбить, растоптать резной подошвой туфель, привезённых из тех же тупых штатов? И позволить каждому жить, как он хочет. Как говорит Вадим, «правила жизни — как ПДД. Теоретически их знают многие, но всё равно тысячи едут на красный свет и превышают скорость. Это их выбор». Алла поймала себя на мысли, что сам он в таком случае ездил по встреч-ной и ничего не боялся. Ни осуждения, ни наказания. Может, за то и полюбила?

Она ждала его весь день. Приготовила ужин, сделала новую причёску, а в шесть он позвонил и, называя её Олегом Витальевичем, официальным тоном сообщил, что встреча отменяется. Завтра он провожает жену и дочь на Карибы и этот вечер хочет провести с ними. Олегом Витальевич не против, если они обсудят контракт завтра в это же время? Алла молча положила трубку. За ту неделю, что они провели в Италии, посвящая дни встречам и переговорам, а ночи — друг другу, она как-то даже забыла, что у него есть семья, и сейчас была скорее удивлена, чем обижена. Обида пришла позднее, а с ней — осознание: «Одиночество, как и дружба,в твоём случае, — понятие круглосуточное. Его не бывает на чуть-чуть. Не хочешь возни с семейными проблемами, пелёнками-распашонками и грязными носками, разбросанными по всей квартире? Окей, платишь цену — одиночество. Много — мало? Никто не ответит. Конечно, удобно иметь жилетку для слёз по безрадостному поводу. ТВОЕМУ поводу. Но если ты предпочитаешь не делиться ни с кем карьерными лаврами, взбираясь на гору жизни в одиночку, будь готова к тому, что и жилеткой никто не поделится. Ты одна. Ты боишься себе в этом признаться и делаешь вид, что у тебя нормальная личная жизнь. Нормальная — по норме, как у всех: муж, дети, телевизор, собака. Носишь подаренное им кольцо на правой руке. Это знак для остальных. Он способен влиять на их мнение и отношение к тебе, но одиночества как знака минус не отменяет, и даже на плюс не перечеркивает».

Вадим позвонил снова. Видимо, не из дома. Начал что-то объяснять, обещать. Она перебила: собирается на вечеринку к подруге и здорово опаздывает. А сама отключила сотовый и уснула. Прямо на диване, в вечернем платье, рядом с праздничным столом.

Он долго возился с кучей ключей и отмычек и всё же уронил связку. Она звонко ударилась об пол лестничной клетки, и Костя ждал, что на площадку выскочат возмущённые жильцы, и придётся сдаться правосудию в их лице и объяснить, откуда у него набор воровских инструментов. Никто не вышел. Он поднял связку и продолжил своё неблагородное дело. Замок щёлкнул и дверь открылась. То, что ему было нужно, находилось в спальне слева от входа. Костя осторожно прикрыл дверь, вошёл в коридор и, заглянув в гостиную, ойкнул от неожиданности. У сервированного на двоих стола, на маленьком ди-ване спала девушка. Во сне она хмурила брови и тяжело вздыхала. На улице звонкий мальчишеский голос прокричал: «Наташка, я тебя люблю!» Девушка вздрогнула и про-снулась.

Алла смотрела на незнакомого высокого парня и долго соображала, кто он такой. Проще всего было предположить, что это сон, но точный интерьер её собственной квартиры и вполне реальный запах апельсинов их корзиночки с фруктами прямо у носа доказывали обратное. Парень, видимо, тоже усиленно шевелил мозгами, и исчезать не спешил. Наоборот, он шагнул вперед и сказал:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! — не придумала ничего лучше Алла. — А вы кто вообще? Сантехника я не вызывала, милицию тоже, за газ исправно плачу и безлимитный Интернет у меня уже есть. Постойте…— Она похолодела. — А как вы в квартиру-то попали? Ой, мамочки, вор! Вор! — вскрикнула она и бросилась к телефону.

— Пожалуйста, не надо! Я сейчас всё объясню! — Костя тщетно пытался отнять у неё аппарат. — Вы… Вы меня только чаем напоите, пожалуйста!

— Что???? — Алла перестала бороться за право позвонить доблестной милиции и удивлённо посмотрела на парня. — Да я вас сейчас органам сдам!! Какой чай??

— Лучше чёрный. Я зелёный как-то не очень. Я понимаю, как глупо всё это звучит, просто я сегодня с утра не ел, — он покосился на фрукты и сглотнул слюну.

— Наверное, я сошла с ума. Да нет, точно! Я сошла с ума, а вы — моё паранормальное ви-дение, — Алла стояла у холодильника, скрестив руки. Парень сидел за столом и разглядывал картины на ярко-оранжевых стенах кухни.

— Я не видение. Я Костя. А вы Алла, правильно? На кружке написано, — ответил он на её удивлённый взгляд. — И не вор я вообще, а художник. Хороший у вас интерьер, кстати. Ну так вот. У меня братишка…наркоман. Попал на деньги, десять тысяч долларов. Теперь и не колется уже, вылечили, а долг висит. Я продал и заложил всё, что смог. Представляе-те, в квартире из мебели остался один стул.

Алла представить не смогла, хмыкнула.

— А тут мне звонят и говорят, что все деньги можно одним разом отработать. И всего-то делов: зайти в квартиру, взять диск и уйти. Сказали, дома никого не будет, я пришёл, а тут вы.

— Ну уж извините, что нарушила ваши планы. Вы в следующий раз заранее позвоните, я к соседям уйду, — сказала Алла, обдумывая, что у неё может быть за диск, который так ну-жен заказчикам Кости. За время работы в адвокатской конторе Вадима у неё накопилось достаточно взрывоопасной информации. Заинтересованы в ней могут быть только серьёзные люди. Почему послали на дело дилетанта? Решили сэкономить?

— Я адрес вот, чтоб не забыть, — Костя протянул ей листок бумаги. Она прочла написан-ное и истерически расхохоталась:

— Боже, вы ещё нелепее, чем кажетесь! Вы перепутали адрес!

— Как? — тот смотрел на неё с глупой улыбкой.

— А вот так! Это дом 15, а вам нужен семнадцатый. Кстати, знакомые координаты. Не знаю, вправе ли я советовать, но я бы на вашем месте туда не совалась. Это не моя хибарка, которую вскрыть на раз-два. В квартире наверняка навороченная охранная система и камеры слежения. Думаю, вас послали туда не решить проблему, а поймать на больший крючок, — она вытащила из духовки остывшее мясо.

В гостиной запиликал телефон. Алла ушла ответить. Звонила мама. С обсуждений обострившегося артрита и подорожавших продуктов плавно перешла на высказывания по поводу аллочкиной личной жизни. Это была любимая мамина тема, и Алла приготовилась провести с трубкой у уха часа полтора, уныло отмечая, что на её кухне по-прежнему сидит малознакомый человек, проникший в её квартиру не совсем, а точнее совсем не легальным способом. Вдруг мама прервала нравоучения и заявила, что опаздывает на свой любимый сериал. Желая всяческих благ создателям российского мыла, Алла взяла со стола фрукты и вернулась на кухню. Костя смешивал кусочки зелени, овощей и грибов в глубокой миске.

— Тааак, а завтра вы напроситесь помыться в моей ванной? — возмутилась Алла.

— Не сердитесь, пожалуйста! Должен же я внести свою лепту в наш ужин. Это очень вкусный салат. С мясом вообще отлично сочетается. А мы не в зале будем кушать?

— Нет!

— Ну, просто там уже накрыто было, вот я и подумал…

— Не для вас накрыто! — огрызнулась она и покраснела. Не хватало ещё, чтоб всё понял и начал жалеть.

— К вам должны прийти? Я сейчас уйду.

— Не должны. Уже не должны. Оставайтесь. Одна я всё равно это всё не съем, а завтра уже будет не вкусно.

Алла нарезала мясо, положила салат.

— Действительно неплохо, — милостиво кивнула она, пожевав.

— Я польщён, — Костя комически прижал руку к сердцу. — Не, я вообще съедобно готовлю, когда есть из чего.

— Видимо, чаще не из чего, да? — насмешливо посмотрела на него она.

— Ну зачем вы так? — он отодвинул тарелку. — Да, наверное, я совсем не похож на тех, с кем привыкли общаться Вы. Подозрительный субъект посредственной наружности, неопределённой профессии, без стабильного заработка, костюма от Кардена и «Бентли» в гараже. Неконкурентоспособный, как сказали бы сейчас. Но я зуб даю: при всех своих проблемах, братом–экс-наркоманом, одиноким стулом в квартире и пустым желудком я счастливее и самодостаточнее всех этих бизнесменов с вопросом как потратить два миллиона, а заработать десять, с ворованной виллой на островах, записанной на жену, и импотенцией к сорока пяти годам от постоянных стрессов. А проблема таких женщин как Вы в том, что вы ставите знак «равно» между «успешный» и «хороший». Остальных вы в каче-стве претендентов на место спутника жизни просто не рассматриваете.

— Остальных — это таких как Вы, надо думать? — язвительно сказала Алла.

— Да хотя бы! По крайней мере, я стараюсь не отмахиваться ни от радостей дорогих мне людей, ни от их проблем. Слава Богу, я ещё могу оставаться человеком. И сюда, к Вам, я пришёл не из склонности к клептомании, а чтоб другому помочь. И так сделают многие такие, как я. А ваши бизнесмены? Вы знаете, у меня друг работает сисадмином, так он говорит, что сейчас больше всех процветают социальные сети и сайты он-лайн дневников. Мы теперь живём напоказ, хотим, чтоб нас читали и комментировали. Потому что выслушать и что-то подсказать, посоветовать в реальности времени почти ни у кого нет, зато на Интернет — пожалуйста! Потому что эти ваши деловые люди ценят что угодно — время, деньги, знакомства, возможности, но только не людей, не их чувства. — Он на секунду замолчал. — Вот он позвонил вам, обещал, что придёт, а сам не пришёл. Это как?

— Хватит!!!! — взорвалась Алла. — Я не обязана выслушивать ваши лекции!!! Если приспичило повыступать, станьте политиком или заведите собаку, хотя сомневаюсь, что ей понравится жилплощадь, где даже пописать не на что. Меня устраивает моя жизнь! Кто вам сказал, что мне нужно, чтоб меня выслушивали, спасали и тэпэ? И вообще, у меня уже есть человек, который посоветует и поддержит. Мой муж! Видите? Я замужем! — она тыкала ему палец с кольцом буквально под нос и ощущала, как беспомощна в этой своей агрессии против истины из его уст.

— Бросьте, — улыбнулся Костя. — У вас в доме нет ни одной вещи, которая могла бы при-надлежать мужчине. Зато дверные ручки у посудного шкафа прилеплены скотчем. Хотите, налажу? Только покажите, где у вас инструменты, если есть.

— Уходите, — прошептала она. — Уходите!!!

— Я-то уйду, а ваши проблемы останутся.

— Вы сейчас говорите, как психоаналитик из банального американского кино. Можно по-думать, если вы не уйдете, то сможете их решить! Вы с вашими сначала разберитесь! На вас петля в десять штук зелёных. Послушайте, а хотите, я вам дам эти деньги?

Она смотрела на него, ехидно улыбаясь:

— Хотите? Даже без процентов! Для меня это вообще не проблема!

— Верю, — кивнул Костя. — У вас другая проблема. Это мы уже поняли и обсудили. Хотели меня унизить? Не получилось. Я даже не обиделся. Мне вас жаль. Потому что уже завтра вы поскачете в свой офис, или на маникюр, или шопинг, или к массажистке, а может, на фуршет к знакомому банкиру? Куда угодно, вместо того, чтобы просто порадоваться тому, что есть. Не этим дорогущим обоям и итальянской мебели, а солнцу, деревьям, вес-не… Посмотреть вечером на закат и поразиться, как красиво. Погулять по крыше и увидеть, как засыпают птицы… Впрочем, вы правы. Наверное, всё это действительно звучит как бред параноика. Во всяком случае, вы меня не поймете. Ну, если только очень поста-раетесь. Спасибо за ужин. Извините за… Вообще за всё.

Он поднялся и ушёл. Алла бросила вилку, которую до боли сжимала в руке, и заплакала.

Она открыла глаза. Вадим уже встал и застёгивал рубашку.

— Мне пора. Да, чуть не забыл. Бумаги по делу Высоцкой должны быть готовы к четвергу. Постарайся успеть, — он никак не мог застегнуть ремень и тихо матерился.

Алла накинула халат на голое тело и подошла к окну.

— Вадим, а когда засыпают птицы?

— Чёрт, пора садиться на диету…Что? Не знаю, — хмыкнул он, — я юрист, а не орнитолог. Наконец-то! — он накинул пиджак и посмотрел на себя в зеркало. — Закрой за мной.

Ну, вот. Сейчас он уйдёт и всё останется, как было. Нужно что-то менять. Сейчас или никогда.

— Вадим!

Он уже надевал ботинки.

— Не приходи больше.

— Что??

— Не приходи больше.

— Детка, ты меня удивляешь! — он опустился на тумбочку с обувью. — Что случилось?

— Ничего. Просто нам нужно расстаться.

— И что, причина действительно веская?

— Очень. И не одна.

— И какая же, позволь узнать? Новый хахаль, помоложе и побогаче?

— Ты очень низок сейчас.

— Ах, какие слова! Ты поступила в институт благородных девиц?

— Вадим, где ты настоящий? Видел бы себя со стороны. Ты похож на вокзальную торговку семечками. Не можешь уйти спокойно?

— Ну, надо же! Фарфоровая кукла стала железной леди. Ну и пожалуйста! Можешь не утруждать себя дальнейшими походами на работу. Я распоряжусь, расчёт тебе пришлют по почте. Да, и попроси своего нового, пусть профинансирует тебе подтяжку лица и ягодиц. По-моему, уже пора.

Он улыбнулся и, шагнув за порог, хлопнул дверью. Алла вернулась в спальню. «И что дальше? Как я теперь без него? Я ведь не умею без него жить. Ничего, научусь. Обидно только, что он совсем не сильный. Это я его таким видела. Потому что хотела видеть».

На выходные она приехала к маме. Провинциальный город радостно шуршал весенними листьями и мётлами дворников и улыбался ей улыбками встречных прохожих. Такси в районе вокзала не наблюдалось. Алла вздохнула и потопала на троллейбусную остановку. Нечисто одетая женщина с тряпичной сумкой в руке потопталась рядом и, когда подъехал троллейбус, вошла вслед за Аллой, плюхнулась на сиденье и радостно воз-вестила:

— Ну, всё. Кондуктор здесь теперь я, все деньги мне! Ааадииин раааз в гооод саады цветууут…

Пассажиры заулыбались. Женщина поняла, что её перфоманс нашёл своего зрителя, и продолжала:

— А щас проездной попросят, а нам всё равно, а нам всё равно, а я заяц! А скоро выборы! Вы за кого голосовать будете? Ой, а у меня же сын ууумер…Утонууул. Пять лет назад.

По грязному лицу покатились слёзы.

— Уходи! — Настоящая кондуктор добралась наконец с задней площадки к месту дислокации самозванки и твёрдо решила восстановить справедливость. — Сидишь тут, воняешь, за проезд не платишь. Выходи на следующей!

— Оставьте! — возмутились пассажиры на соседнем сиденье. — Пусть едет! От одной безби-летной страна не обеднеет.

— Конечно, — подхватила краснолицая женщина с авоськой, из которой торчал рыбий хвост, — интересно к тому же, смешно.

«Смешно, — думала Алла. — Вот и я так, наверное, дёргаюсь в своей паутине, ручками-ножками шевелю, а кто-то со стороны смотрит и смеется».

— Подождите! — она вышла за женщиной и протянула той 100 рублей. — Вот, возьмите.

— Зачем это? — подозрительно покосилась та на дорого одетую девушку. — Я не просила!

— Берите!

— А я пропью! — призналась женщина и шмыгнула носом.

— Ваше дело. Но я бы лучше фруктов купила.

— Ну, да. Весна, этот, как его, авитаминоз…А ты богатая, да?

— Да, — кивнула Алла.

— Ага. — Женщина задумалась, потом решительно махнула рукой. — Не, девка. Не возьму я. Очень хочу, но не возьму. Потому что сама себе помочь могу, если захочу только. Ты лучше в детдом отнеси или инвалидам, которые без рук. Им на хлеб, а я пропью. Руки-то у меня есть, а вот мозги… наполовину в водке плавают. Представляешь, да? Как в аквариуме, — она хрипло засмеялась.

— Извините, — Алла сунула деньги в карман и, не оглядываясь, пошла к синей пятиэтажке.

Уход от Вадима обошёлся Алле дороже, чем она ожидала. Он подключил свои связи, и в отделах кадров фирм, которые раньше зазывали её на работу, теперь вежливо отказывали. Перебивалась неофициальными консультациями и переводами документов. Однажды вечером, когда сидела над очередным договором, в дверь позвонили. Она открыла. В проёме стоял Костя в деловом костюме с букетом экзотических цветов.

— Здравствуйте, Алла. Вот, это вам.

— Спасибо. А откуда у вас костюм? Вы его украли?

— Нет. Купил. Я устроился на работу в рекламное агентство. Здесь, недалеко.

— Кем, охранником?

— Почему? Художником. А, охранником — потому что в черном костюме? Нет, это я на вас хотел впечатление произвести. Получилось? — он смотрел ей в глаза.

— Костя, зачем вы пришли? — Алла устало прислонилась к косяку.

Он улыбнулся:

— Можно я вам всё-таки дверцы шкафа налажу?

— Неможно, — покачала головой она. — Спасибо за заботу, за цветы, но ничего не нужно. До свидания.

Алла закрыла дверь, вернулась в комнату, села на диван и какое-то время сидела молча и не двигаясь. Когда очнулась, поняла, что сжимает цветы и ловит губами слёзы со щёк. «Всё. Больше не могу. Не могу так». Не выпуская из рук букет, пошла на кухню, открыла газ всех четырёх конфорок, села за стол и начала обрывать лепестки цветов и ждать.

Костя вышел из подъезда и сел на лавочку у песочницы. «И что теперь? Если уйду, то навсегда и больше её не увижу. Значит, что? Всё просто — нужно вернуться. Может, ей сейчас очень плохо. Просто она сильная и ни за что не признается».

— Дура!!! Ты хоть понимаешь, что наделала? — он бил её по щекам и брызгал водой на ли-цо и шею. Алла посмотрела на распахнутое окно и, с трудом справляясь с подступающей тошнотой, проговорила:

— Ты что, через окно вошёл?

— Ну, не такой уж я супермен. Через дверь.

— Я закрывала, я помню!

— Забыла про моё криминальное прошлое? Я отмычки сегодня должен был вернуть.

— Зря ты это…Вернулся. Как я теперь…дальше?

— Не ты. Мы, — Костя поднял её и отнёс на диван. — Где телефон? Нужно позвонить.

— Куда?

— В ООН, Пан Ги Муну, блин! В скорую!

— Не надо.

— Я другого и не ожидал. Только твоё мнение по данному вопросу меня мало интересует. Алло, девушка, примите вызов, пожалуйста!

Когда она проснулась, Костя сидел на полу у дивана и смотрел на неё. Алла закрыла глаза и сказала:

— Я думала, выдержу. Оказалось, нет. Я маленькая и слабая.

— По-моему, это не недостаток.

По голосу она поняла, что он улыбается.

— Я смотрела на закат. Уже три раза.

— А я выкупил в ломбарде стол и телевизор и завёл собаку.

Они засмеялись.

В темноте комнатных сумерек рождались тени, а за окном всё тот же мальчишеский голос прокричал о любви неизвестной Наташке.