Peacefull — Обычное дело.Одна ночь безымянного бомжа.

Грядущие нам открывают года.

Нам силу дает наша верность Отчизне.

Так было, так есть и так будет всегда!

(с) из гимна РФ

внимание мат.

В подъезде, который стал моим домом на эту ночь, было вполне уютно, если сравнивать с другими подъездами панельных десятиэтажек. Вытащив из почтовых ящиков кипу газет, я поднялся на десятый этаж, кинул эту бумагу около плохо греющей батареи, покрыл газеты сверху рваным, пахнущим мочой, одеялом и лег.Пахло говном. Удушающее. Человека, не знакомого со спецификой такой жизни,от смрада точно сперло бы дыхание. В этом подъезде говно было везде — в углу, около лифта, размазанное подобно каше по стене, красующееся на обрывке туалетной бумаге, непонятно как прилипшему к потолку. На стене везде виднелись грязно желтые подтеки мочи. К запаху говна, добавлялась вонь прогоркшего ссанья, кошачьей спермы и использованных женских прокладок. Стены этого подъезда были почти полностью исписаны пахабными надписями и рисунками: члены, эрегированные и не только, неумелые изображения полового акта, голые бабы, самолеты, машины, пентаграммы, символы анархии, соседствующие с ними свастики, конопля и еще сотни различных изображений, сделанных всеми возможными инструментами, от маркера до фекалий. Надписи род стать рисункам — неумелый мат, название музыкальных групп, призывы «Еби пидарасов», лозунги, ну и, конечно же, классическое «Саша— чмо. А Колян — сосал у бомжа».

Очень быстро мне надоело читать эти надписи. Хотелось спать, но холод ко сну не располагал. Бетон обжигал холодом даже через мою черную шубу, прожженную в нескольких местах и пахнущие помойкой сальные штаны с дырой на заднице. Батарея, вся облепленная жвачками, плавлеными презервативами и обмазанная чьей-то спермой, грела очень плохо. Я сжался по-собачьи в клубок и попытался заснуть. Но заснуть не мог. Раньше, во времена которые почти не помню, я засыпал в любых условиях, везде: в жуткую жару на парах сопромата, в столовой универа, на флэте у друзей, на клумбе, на пляже, в мороз в палатке…Мне было все равно.…А сейчас больные почки все время напоминают о себе, ужасно болит печень, рана на ноге гноится. Нет, в таких условиях спать невозможно. Я прижался вплотную к батарее, но так было еще противнее. От нее несло воистину срачем. Меня, привыкшему ко всему этому, потянуло рвать. Да и к тому же что-то не то сожрал я сегодня.

Блеванул прямо на газеты. Стало легче. В липкой массе рвоты виднелись ошметки дешевой колбасы, непереваренные гнилые огурцы, обертки от сосиски. Но,главное, стало легче. Чтобы уснуть считал слонов. Как в детстве…

Ночью завывала пурга. Из разбитого окна мало, что тянуло холодом, так еще посыпало снегом. Проснулся много после полуночи. Весь в снегу. Сплюнул снег изо рта, превратившийся в воду. Потянуло срать. На улицу идти очень не хотелось. Наверное это самое неприятное было в жизни на тот момент — выйти на улицу. Решил посрать тут же, возле батареи, где уже размазалась в углу лужица горохового поноса. Уже стягивая штаны и подымая тулуп, я понял, что — полилось. Струя жидкого горячего говна попала на брюки и стекла по ним на грязный бетонный пол. Фу, бля, вонять будет. Опять в магазине погреться не дадут. Обрывком газеты подтер зад. Посмотрел. Да уж…Нездоровый стул. Прилепил газету к стене, закрыв им надпись «Путин-чмо».

Тут на площадке открылась дверь. Из нее показалась старушечья голова. Потом вылезло грузное тело заспанной бабки, лет шестидесяти на вид.

— А ну ка, ирод! Иди отсюда! Насрал здесь! Ах, ты…Я сейчас внука позову! Саааня! Саааня! Опять бомжи пришли!

Бабка еще долго что-то ворчала и звала внука. Я же, с видом пофигиста, свернулся в калачик и прижался к батарее.

Внук все— таки вышел. Злая, разбуженная за полночь, накачанная детина лет двадцати.

-Ах, ты, сучара! Ты сейчас у меня будешь это говно лизать! — заорал парень.

Я понял, что надо сматываться. Но в то же время понял, что не успею. Качок быстро спустился на площадку. Одним ударом ноги повалил меня на пол. Я больно стукнулся головой об угол батареи. Сорвало кожу. Что-то теплое поструилось. Кровь. Пнув со всей одури по почкам, мужик схватил меня своими лапами за шею и стал макать в мое же сранье. Мощным ударом о бетон сломал мне нос. Кровь и понос. Понос и кровь. Разбитый нос ничего не чувствовал. Мужик что-то злобно орал. И макал, макал в фекалии.

-Лижи, тварь. Лизать, я сказал! Лизать! Насрал — лизать!

Вскоре парню надоело бить меня он ткнул ногой в живот и мощным пинком, по уже ничего не чувствующему плечу спустил меня с лестницы на девятый этаж.

Последняя мысль была:«Хоть бы этот зверь вызвал мусоров!»

Я отключился…

Не понимаю, как я не умер от кровопотери. Кровь остановилась, свернувшись, сама.

Я очнулся, когда в подъезде было светло. Не понятно как, я оказался на первом этаже, почти у выхода. Тут было, почему-то теплее.…А может я просто уже не чувствовал холода. Все тело болело, или не чувствовалось. Встать я не смог. Решил отлежаться. Дождаться пока не приедут менты.

Вместо Ментов пришли они. Дверь лязгнула: в подьезд вошли четверо пацанов, лет по шестнадцать-восемнадцать. Вполне прилично одетые. По-видимому, поддатые.Возвращались домой с какой-то пьянки, наверное. Левым, видящим, глазом я заметил их зверский оскал.

— ха. Бомж, сука.

— да он весь в говне. Небось весь подьезд на хуй обосрал.

— Да сто пудов! Айда те его отпиздим.

— Костян, да на хуй надо. Ебись ты в стену. Еще пачкаться об него.

— Тогда давайте обкончаем! — предложил парень с милеровкой и весело засмеялся.

— ха-ха-ха-ха! — все четверо засмеялись.

— Нет. Давай те просто обоссым его. И на холод выпинем. Прикол…Он замерзнет и коркой покроется!.…Ха-ха-ха!

Все с энтузиазмом приняли идею паренька. Все четверо вытащили свои члены. И со смехом начали мочиться на меня. Бесцветные струи ничем, пока что, почти не пахнущие, поливали меня всего: попадали в глаза, увлажняли бороду, просачивались в беззубый рот, в уши, мочили одежду. Парни застегнули ширинки. Лишь один решил, все-таки, еще и обкончать.

— Бля…Сержант, да он же дохлый. Весь в говно замерз. Кто-то его обоссал. И сперма на лице.

— Петька, да на кой черт ты еще к этому говну присматриваешься. Пни его. Может жив…

— нет. Жмурик. Что ж за твари его так? И это в центре города.

— Забей, Петро. Какая нам разница…это ж обычное дело. И к тому же не наше. Вызывай скорую и поперли в опорку. Там чая вскипятим.

— эх…Скорая хрен знает, когда еще приедет…А чаю охота.

— Фу, бля. Ну и бомжара. И как таких земля носит?

— Блин, да отстань ты от бомжа! Сдох и сдох…Собак же полно дохлых валяется…Ты же не присматриваешься к каждой.

— Скорая? Это ОПМ-31, сержант Спасов. Тут труп. Бич какой-то. .… А может и не труп. Приезжайте, заберите. Это не наше дело. ….А быстрее можете? ….Хорошо, ждем.