Pletenyov — Робокот и еще какая-то хренота

— Виктор Эммануилович, — в просторную ярко-освещенную комнату вошел офицер. Ученый не умел различать звания военных, но по всему было видно, что перед ним сейчас человек важный, от которого, возможно, что-то и зависит, а то и всё, — наконец-то утверждены задачи для Вашего, — тут офицер замялся, взглянув на распластанное на столе тело, — Вашего устройства.

— Простите, — Виктор Эммануилович натянул очки, — запамятовал Ваше имя-отчество.

— Слепцов Степан Леонидович, подполковник, Генеральный Штаб, — офицер откозырял.

— Так я Вам, Степан Леонидович, скажу вот что, — ученый был явно на взводе, — устройством Вы можете называть то, что у Вас в кармане в штанах. И это я сейчас о сотовом телефоне говорю, не нужно вот этих глупых улыбочек. А то, что Вы видите перед собой, — уставший старик с умилением указал на своё детище, — это венец человеческой мысли. И уж поверьте: Природа или Бог, как Вам будет угодно, иногда и похуже срабатывает.

Офицер, как было видно по его недоумевающим глазам, толком ничего не понял, но сделал правильный вывод: самое время оставить безумного старикашку наедине с его «творением». А Виктор Эммануилович взялся за чтение задач, которые ему любезно предоставил Генеральный Штаб:

1. Устройство РК-1 обязано проводить разведовательно-диверсионные (включая подрывные) операции в глубоком тылу противника в ночное время.

2. Устройство РК-1 обязано иметь средства защиты от нападений как-то: оглушающие высокочастотные шумовые помехи, дымовая завеса, острые когти и клыки.

3. Устройство РК-1 обязано иметь встроенный взрывной заряд для самоуничтожения на случай обнаружения противником и невозможности скрыться или для выполнения особых заданий.

Ученому оставалось лишь горько вздохнуть о том, что все самые великие открытия невозможны без участия этих недалеких военных, и все они первым делом становятся инструментом не созидания, а именно уничтожения. Но такова природа человечества. И потом: огромные инвестиции в проект с размытой целью и задачами, неясным результатом и, наконец, пока не имеющий каких-либо хотя бы отдаленных аналогов могли вложить только военные. «Что ж», — Виктор Эммануилович вздохнул, — «будут Вам и разведка и диверсии, дайте только спокойно доделать то, чего Природа безжалостно лишила меня».

Седой профессор уже давно перешагнувший тот невнятный рубеж, разделяющий «средний возраст» и старость, подошел к столу, на котором лежало воплощение всех его сил и стараний, то, ради чего он когда-то засиживался подолгу в библиотеках, дома за книгами, пропадал на работе, то, что лишило его личной жизни. Сторонний человек наверняка бы сказал: «И на вот эту кучку электроники с шерстяной оболочкой ты убил свою жизнь? Старик, да ты неудачник». Но старик так не думал…больше не думал. Было время, лет в 40, когда Виктор Эммануилович вдруг задумался о том, к чему он шел, и к чему в результате пришел. Он даже сделал вывод, что все его достижения и гроша ломаного не стоят, ведь ими никто, кроме него самого, и порадоваться-то не может. Нет рядом того человека, который искренне скажет «ты молодец». Денег дадут, еще и грамоту вручат, а «ты молодец» и теплая улыбка…эта история не про него. Но это была всего лишь мимолетная слабость, быстро списанная на усталость и залеченная более упорной работой. Клин клином, как говорится.

— Тим, — ученый помахал ладонью перед лицом робота, с виду ничем не отличающегося от обычного домашнего питомца.

— Да, хозяин, — «устройство», невпопад двигая челюстью, ответило голосом самого Виктора Эммануиловича.

— Как ты себя чувствуешь?

— Чувствую? — кот слегка задумался, помотав хвостом, — Сложный вопрос. Я ничего не чувствую. Знаю, что все системы работают в норме, но не чувствую этого. А как Вы себя чувствуете?

— Ты знаешь, Тим, мне не нравится, как ты выглядишь, — ученый принес зеркало, — Как тебе самому?

— Такая окраска лучше всего подходит для тех целей и задач, что в меня заложены.

— Так это понятно, но… — старик вновь задумался, — Ладно, погуляй пока.

Тим ловко спрыгнул на пол, изогнувшись, потерся жестким телом о «хозяина» и отправился изучать местность. Комната, служившая мастерской и лабораторией для Виктора Эммануиловича, напоминала студию для съёмок научно-популярных фильмов, то есть всё здесь по законам жанра было выкрашено в белый цвет, даже оборудование было белым. Коту это было явно не по душе, если так можно выразиться. Основным средством защиты этого маленького шпиона была его раскраска, которая могла принимать цвета от темно-серого, почти черного, до светло-зеленого. Но вот белым кот становиться не умел, поэтому первым делом начал искать способы хоть как-то слиться с обстановкой, прячась за тумбами и оборудованием.

— Тим, — ученый что-то печатал на компьютере, — а как ты относишься к тому, что тебе придется убивать людей?

— Мне не придется убивать людей, я буду уничтожать противника, — робот запрыгнул на стол.

— Нет, ну, — Виктор Эммануилович заглянул в глаза своему детищу, — они же тоже люди, хоть и имеют отличные от твоих цели и задачи.

— А у меня нет выбора, — Тим внимательно следил за мимикой и движениями ученого, — Вы заложили в меня программу, которая в зависимости от поставленных целей и задач будет заставлять меня тем или иным образом добиваться выполнения приказов.

— Да-да. Но всё же, есть у тебя еще какие-то мысли на этот счет?

— Нет, других мыслей на этот счет у меня нет.

Старик вновь углубился в чтение с монитора, что-то печатал, иногда поглядывал на Тима. А тот неподвижно сидел на столе, видимо, давно изучив всё то, что находилось в комнате, и отчаявшись найти укрытие. Эта идиллия продолжалась минут 5-10. А нарушил ее очередной военный, спешно, без стука, ворвавшийся в лабораторию:

— Виктор Эммануилович, аврал! К главному с устройством вызывают!

— Успокойтесь, и зайдите, как положено, — ученый нарочито вежливо проговорил эту фразу, даже не отведя глаз от экрана. Офицер поначалу и не понял, о чем речь, но, взглянув на внимательно изучающего его робота с огромными красными глазами-линзами, поспешил исправить ситуацию:

— Здравствуйте, Виктор Эммануилович. Прошу прощения за доставленные неудобства. Я к Вам по делу.

— Добрый день, — пожилой человек не без труда встал из-за компьютера и подошел пожать руку.

— Уже вечер. У меня очень неприятное известие. Нас вызывают к главному. Могут полететь головы. Очень прошу Вас: не подведите.

— Будьте спокойны. Тим готов, — старик вновь с любовью взглянул на своё создание, сверкающее уже нежно-голубыми глазами.

— Что ж, Тима, — Виктор Эммануилович гладил робота, — настал наш с тобой звёздный час. Не опозориться бы нам с тобой. Как думаешь?

— Думаю, всё пройдет удачно, — Тим включил приятное урчание.

**

— Прошу Вас, присаживайтесь, — спокойный и с виду весьма уверенный в себе мужчина лет пятидесяти пригласил Виктора Эммануиловича и его маленького спутника расположиться за большим столом.

— Спасибо, — одновременно, еще и одним голосом, сказали и тот и другой, немало озадачив «главного».

— Виктор Эммануилович, и э… — мужчина замялся, — Тим, я думаю, Вы знаете, что сейчас происходит у нас в К-е.

— Простите, но я считаю, — ученый с большим удовольствием следил за начальником, слывшим человеком без эмоций, который в момент появления робота потерял контроль над собой, — никто точно не знает, что там происходит. И уж тем более я ничуть не доверяю открытым источникам информации. Вы мне скажите, что там.

— Вообще-то, мы сами ничего толком понять не можем. Вот Вас и вызвали. Мне сообщили, Вы готовы. Я смотрел видеозаписи испытаний, учебных занятий и пробных заданий. Самое время испытать Ваше детище.

— Давайте попробуем.

**

— Мать честная, это же какая-то хренота, — Виктор Эммануилович и большое количество военных неотрывно глядели на большой экран, на котором разворачивалось поистине впечатляющее действо. По всей вероятности, на экране транслировалось всё то, что попадало в обзор робота по имени Тим.

«Включить подачу яда к клыкам» — внизу экрана появилась команда и тут же исчезла. Картинки на экране настолько быстро сменяли друг друга, что люди в большом зале никак не могли создать общее представление о происходящем. Шел бой — это было ясно всем без исключения. Но вот с кем, или даже с чем боролся Тим, никто понять не мог. Это что-то было огромного роста, покрыто шерстью грязноватого цвета и, пожалуй, это всё, что можно было сказать о противнике.

«Яд выпущен» — на экране вновь пробежало сообщение. Но никто в зале не отвлекся на него. Резко сменяя друг друга, небо и земля попадали в объективы камер Тима, страшным ударом отброшенного таинственным противником в лесную чащу. Экран пестрил десятками тревожных сообщений, и даже изображение пропало, но через несколько секунд Виктору Эммануиловичу удалось восстановить картинку и разглядеть то, с чем приходилось бороться РК-1.

Это нечто было похоже на матерого медведя, тело которого вдруг уменьшилось, а кожи и шерсти не убавилось. То есть это нечто сплошь состояло из складок шерсти и действительно создавало впечатление «какой-то хреноты».

И «хренота» эта была явно сильнее Тима, который едва успевал сделать пару ударов когтистыми лапами, да ухватиться ядовитыми клыками за обвисшее тело гиганта, но тому, похоже, эти выпады были как слону дробинка. Оставалось последнее. И в зале все это понимали. Не понимал, а точнее не желал этого понимать один лишь ученый. Он все пытался из дважды-два получить пять, но жизнь расставляла всё по своим местам, и каждый раз оскорбительным образом получалось четыре. К тому же на горизонте уже и ноль мерещился. Настал момент отложить в сторону свои амбиции, признать очевидное и отступить. «Подумаешь», Виктор Эммануилович успокаивал сам себя, «нового Тиму сделаю, делов-то. Зато вон чудище это победим».

Только в таких случаях дважды-два-четыре почему-то не срабатывает. Дважды-два есть, но четыре на выходе как-то не всегда получается. С Тимом пять получилось. И далеко не факт, что РК-2 снова выйдет на пять. Близко к пяти — это пожалуйста, но не пять. «Сделаю что-то совершенно новое и снова выжму пятерку из этого пошлого дважды-два», — Виктор Эммануилович нажал большую красную кнопку, и экран угас.