БАБА_ЙОГА
(Языческая поэма)
1
Встаю.
Хожу.
Ложусь
и
забываюсь,
но самому
себе, вовек
наверно, не
признаюсь,
что жизнь —
хрустальная змея,
скольженьем
извивалась,
мгновеньем
отражаясь
на зеркале времен... И мне
казалось: Я не при чём. Что
всё потом. Придёт
и
рассмеётся,
и песней
отзовётся
в душе, измученной
судьбой.
Всё длилось
и
тянулось
само собой.
2
Я знаю —
в этом мире,
реальных
нет чудес,
но почему
мешает
уснуть
багровый
лес?
Вдруг!
Стук.
Тук!
Тук!
Тук!
— Войдите! —
Спокойно
говорю,
навеки
проводив
вчерашнюю
зарю.
Вот
тут
часы,
усами
стрелок
коснулись
и
сошлись
в
последней
верхней
точке.
И эхо
прозвучало
В моих ушах
двенадцать раз,
непонимание
в глазах
падением
застыло
и
в
звонкой
тишине
незавершенностью
заныло.
Во
мне,
во
тьме,
неторопливо
рассуждая,
сквозил
через
проблемы
колючий ветер,
в озябшей
ожиданием душе,
следы
пустые
оставляя.
Паденья
и
подъёмы
и
больше
ничего.
И
больше
ничего…
Вдруг
ветер
тишиною
спросит:
— Кому
достанется
победа,
в простонародии
беда!
Когда отмерена
дорога
туда
и
в
никуда……
Всё
изменилось
и
мысль
как отраженье
появилось
и
знаками
на сердце
начертилось:
— Виденье
это,
мне
приснилось…….
Но сердце!
Звонко
тишиною
билось,
ведь что-то,
пока,
неясное, —
свершилось!
3
Предметы,
так
привычные
дотоле,
теперь
смотрели
равнодушно
на меня.
Все стало
острым
и
враждебным.
На капли
время
распадалось,
прелюдией
звеня,
и
память
рассыпалась,
и
что-то
отзывалась
забытостью
дразня
туда,
туда,
туда.
Куда?
Не знаю!
Я каплей
осени
сползаю
в отверстье
никуда.
Да!
Именно
туда
влечёт
меня
моя
судьба…..
Судьбина
как
Судья
задаст
вопрос
неведомо
кому:
— Быть
может
это
снится?
Как
хочется
напиться!
И успокоить
водяную гладь.
Но жвачка мыслей,
стала волны поднимать.
Они
манили,
призывали,
блестящей
лентой
ускользали
и
каплей
сотворенье отражали..
И умоляли
не вспоминать
о дне,
когда послышится
во сне
необъяснимый,
но
влекущий голос,
зовущий
меня
в
меня
войти
и
больше
не вернуться,
тогда
удастся
мне
лучами
сердца
тишины
коснуться
и
улыбнуться
тайне
тайн,
основе
бытия,
где
я
не
я,
а
он
не
он
а только
перезвон,
колец,
вернувшихся
назад
из глубины веков,
всему,
неся
разлад….
Где
лад,
там
и
разлад,
а
где
разлад,
там
только
лад.
И больше ничего!
И лучик
отразится
от блестящих
лат,
и я
непониманью
рад,
ведь
в нём
спокойствием
свободу
обрету,
и отойду
от дел
петлёй
висящих
надо
мной
и только
конь,
всегда со мной-
все остальные —
против!
4
Прислушался:
Часы стучат:
тик-так!
Тик —так!
А мне
всё
чудится:
не так!
не так,
на свете
я
живу.
И снова –
стук!
Растёт
испуг.
Я сжался.
Словно
от удара!
Тут тенью
по стене
скользнула
Старая
Сова,
все сотворив
в молчании
глубоком,
как будто
в тишине
колодца
звезда
постигла
отраженья суть.
-Мне не уснуть!
Мне не уснуть!
По комнате
метался звук:
Тук!
Тук!
Тук!
— Войдите!-
ревел
мой
голос
раненным животным,
стремясь
липучесть
паутины разорвать
и
выйти напрямую
пониманья.
— Я здесь!
— Кто?
Молчание
ответа
не дарило.
Непонимание
парило.
Вся
обстановка
привычностью
скользила.
В изнеможенье,
я рухнул
на пол
не в силах
рот
открыть,
а губы
шепчут,
как шальные:
быть
иль
не быть?
Быть
иль
не быть?
Я рвусь
вперёд,
мне
хочется
забыть,
всё то,
что
будет
завтра……
5
В
моём
уме,
гнездились
птицы
страха
и
бисер
пота
подтверждал,
что
я
ещё
живу....
Тут,
наконец!
Неведомое
мне
явило лик:
нос,
вниз
упавший
и
застывший
над пропастью,
где
раньше
губы были;
подбородок
был
дерзко срезан –
и невеселую картину
вершил пучок,
торчавший
на макушке,
на волос
издали похожий.
Но это
все
ещё
поэзией
казалось,
покуда
голос
её не зазвучал,
скребясь
о стенки,
моей
испуганной
души;
-Что
напужался?
Ответ —
невнятноe
мычанье,
ползущее
как пена
у собаки;
что вечно
догоняет,
но
догнать
не может.
Собрав
остатки воли,
закрыв глаза,
я
закричал,
пытаясь
в громкости
спасенье
обрести:
-Кто ты?!
Откройся'
Душу не томи....
Она в ответ:
— Аль сказок не читал?
— Яга?
-Нет,
милый,
Йога!
— Йога? —
чего ты мелешь,
с ума
сошедшая
старуха,
явившая
болезнь
сознанья
моего?
Нечаянно
о мысль
споткнувшись,
упал
в молчанье ,
глядя
на девичье
нерукотворное
чело;
возникшее
дыханьем
дней
давно
минувших
и
уснувших
в моей
все
помнящей
душе.
6
-Я — баба Йога,
над
ручьем
склонясь,
веками
жизнь
твою хранила.
Я
ведала
и
это
в
Веду
записала.
В строках
там таинство
рожденья,
построенья,
становленья
и
обновленья.
Там
ты —
как
я;
а
я –
как
ты!
В осколках
немоты
столетья
я
ждала,
и тем
жила,
и тем
была
я
спасена….
Все
тленное —
природе
отдала,
уйдя
лучами
в твои
неповторимые
глаза.
Там
хрупкая
слеза
несчастия
смывала.
Я
не страдала!
Верила
и
знала,
что ты
придёшь
и
мыслями
мечту
заветную
найдёшь...
Ты
горд,
поэтому —
один,
а время
пятится
в бессмертье
Перуна.
И вот,
явилась
я,
чтоб
правду
Ведами
сказать.
Мне сил
не надо
занимать.
Как
знать!
Быть может
не права,
но
не могу
я больше
ждать.
Невыносимо
тяжело
не первое
столетие
молчать.
Слова
закончились.
Передо
мной
печать...,
7
Она умолкла.
Перед глазами
поплыли
странные
картины.
Я
им
противиться
не мог.
И
дальше,
дальше
уносил
меня
поток
былых
моментов
и
мгновений
в надрывном
свисте
становлений.
Они
во мне
пружиной
распрямились
и
повторением
вонзались
в чередованье
дней,
ночей……
И там
в распятии
лучей
В пятне
забытого
молчанья
я
голос
различал,
как
собственную боль.
Он
вверх
метнулся,
пустыню тишины
на части
рассекая:
— Я — Ведьма! —
Крик
паутину
будней
разрывал
и
зазывал
всмотреться
в отражение
души.
Смотри
и
не дыши!
— Я — Ведьма! –
Прошедшие века
Морщинки
чертят
на лице.
— Я — Ведьма!
Веда
я... —
то
чайки вопль,
просящей
бурю
исступленно,
не разлучать
её
с началом.
Объединивши
даль
и
высь.
— Держись!
И
не сорвись
с высот
паденья.
И
не винись.
От
жизни
этой
ты
проснись
и
убедись,
что
всё,
что
окружает –
только
сон!
Который
снится
как
закон,
не ведая,
его
ты
исполняешь,
но
не знаешь,
что
пробуждение
грядёт!
Оно
тебя
и под землёй
найдёт!
Вначале
ты уйдешь
за горизонт,
а после
возвратишься
к
Свету...
И снова...
снова...
снова... –
я сердцем
чувствовал:
рвалась
основа
начала
и конца
и без конца
всё
это повторялось.
Речь
оборвалась,
мне
что-то
скрипом
показалось
тут
паутина
вниз
сорвалась
и
в комнату
ворвалась
Тишина.
8
Я понял –
здесь
повторение
всему
основа.
И снова
перед
глазами
синими
кругами
поплыла
память
поколений...
В объятье
облаков
луна
забилась.
Мечта
нелепая
моя,
сегодня в полночь
сбылась!
Конь ржал,
а меч
в руках
моих
мерцал.
Я пожелал
вернуться,
снова уходя
к истокам
истину
творившим,
рассветом
созидающим
меня…..
Явилось!
Капелькой
воды
я вновь
переживал
всё,
что
явилось,
длилось,
исчезало,
а после
лик
загадкою
являло.
И этим
время
забавляло,
когда,
то
появлялось,
то
исчезало
на молнии
врёмен,
стремясь постичь
бескрайность
бытия.
И понял я:
Всё
Сущее
от века.
Оно
не входит
в пониманье
человека.
Он слаб
объятием
времён,
вновь
исчезая,
он
появляясь
забывает всё
что было
до того,
как он
исчез,
что б
появится
снова.
Так без конца.
Зверь
устремился на ловца.
Удар!
И по душе
рванётся вопль
и
сцена
повторится снова.
Здесь!
Повторение
всему
основа!
Здесь
время,
всё на части
разбивало,
но
никогда
оно
не пропадало.
Оно
то
удалялось,
то
приближалось,
и
бесконечно
повторялось
в пространстве
не имеющем
конца………..
И буйно
расцветет
иллюзия во мне,
когда
укором,
отразившись
на стекле,
собою
стал
обременён,
я пожелал
войти
в ничто
и там навеки
растворится.
Но
сердце
стало
сильно
биться
и
мне
пришлось
остановиться.
И удивиться,
как
причудливо
видение
сплеталось:
пожаров
пламя
заметалось.
и
истина в огне
мне
открывалась:
боль
первого рождения,
ошибки,
заблужденья,—
как искры
к небесам
взлетали
и
мыслей полотно
прикосновением
сжигали,
и там,
в зияющем
провале
все
перед
Вечностью
предстали.
Кто в чем.
Не
по устам
нам
чаша эта.
И вот,
в
пред
дверии
ответа
я
увидал:
Скала.
Обрыв.
Слабеют
руки,
Оцепененье
застит
взор.
В расщелине
огромных
скал
затих
укор.
И все
снимающий
позор
пятном
на солнце
затаился,
а взор
о
стены
жизни
бился.
Я
утомился.
Музыка погасла.
Подумалось:
"Напрасно
я поверил
в то,
чего не может быть»…..
Быть…
Стыть…
И в тот же миг —
сорвался...
и вновь я оказался
там,
где
изначально
был.
Но позабыл….
Забыл!
Забыл!
Забыл!
Завыл!
В одно мгновение
очнулся.
От наважденья
отвернулся.
И близким прошлым
поперхнулся …..
И снова
у себя проснулся……
9
Вот
комната моя...
Сутулясь,
в центре
стол стоял.
На нем
иссохший лист
лежал.
И капля туши
по нему
сползала,
деля
на части ровные
его.
А рядом
никого……
Я понял:
скоро я уйду,
безумству радуясь,
пойму,
когда в седле,
качаясь на ветру,
название столетья назову,
гортанным,
странным
языком,
на мой родной похожий,
но другой!
Забытый,
но для души
моей родной.
Он как пароль,
для пропуска
в Ничто,
где плюс
и
минус
в вечности смешались!
Глаза
смотрели в даль
и не смыкались
под натиском
осколочных воспоминаний,
о комнате
моей….
Как будто
я и не был там.
Лист….
Тушь…
И капля красным
цветом
продолжает
красить лист...
Вдруг!
Свист!
К окошку
тотчас же
обернусь...
Там
да
и
нет
мешалось
и
смещалось
в сознании
перемешалось:
и нет —
сейчас;
и да —
потом...
Там,
за окном
проходит пелена
забытых дней,
когда под топот
боевых коней,
Я — Рикс!
Просторы рассекал
всепоглащения
степей...
И храп
коней...
И тень
ветвей...
Все за окошком
пролетало
и
исчезало...
От радости полёта
забилось
сердце.
Время
приходом
и
уходом
завращалось...
И мысль,
спасительная,
по
листику
сомнением
прокралась,
неся
спасительную мысль:
А может это
показалось?
10
Все на места.
Видение
прервалось.
И понял
я:
во мне
сомнение
сломалось
и
на пол
чашкою
упав,
на миллиарды
звёзд
распалось!
Сиянье
лет
в просторы
жизни
дыханьем
унося:
вдох — выдох,
ритмом
чередуя-
возрадовался
я,
тут
соль
полёта
быть
и
я:
мне снегом
на виски
упала.
И тут же
пелена
явлённого
пропала
и
пропасть
здесь
быт
и
я,
мелькнув
картиной
чёрно
белой,
на плечи
мне
сомнением
упала…..
Застыл.
И вот,
уже тоска
мне настоящее
влечет.
Дождь.
Окно
он
каплями
сечет.
И видится,
в
мелькании
теней,
неповторимость
дав
ным
давно
ушедших
дней.
И
в этот миг—
в агонии
дождей,
услышу
храп,
прекрасных
в
битве —
боевых
коней...
И
полный таинства
вопрос,
я не могу
с земли поднять:
как в
веренице
современных
дней
я
в
вещи
стал
врастать?
И силы есть!
Но
не поднять
вопрос,
незримостью
привычек,
сковавших
душу
мне.
Но верю
я,
что
по весне,
я
подниму
вопрос
и дам
себе
ответ,
познав,
в
падении
себя.
Упал...
Теперь
не встать.
И двойственность
не разорвать?
Привычек
не отбросить.
Оков,
цепей
не сбросить.
Усилием последним
встал.
Себя в пространстве
осознал
И сделал
верный шаг –
перешагнул
себя.
11
Все стихло.
Тут,
разрывая
тишину,
вонзились
в душу
голоса,
в единый
глас
сливаясь:
— Иди сюда!
Иди сюда!
Иди сюда!
И здесь —
Весть:
я объясню,
как на снегу,
томлением
дней
былых,
рассыпалась
беда.
Сюда!
Сюда!
Сюда!
И,
повинуясь
зову,
я,
в
тот же миг,
пойму:
что
повторением
во времени
тону:
в начале,
что
в конце,
как и в конце –
в начале.
Одномоментно
чайки,
бурей
закричали,
на свадьбе лихолетья,
они
меня
с прошедшими
годами
повенчали!
Раз
и
все века,
что
промелькнули
и те,
которые
повторами грядут.
Уйдут
и
новым
снова
возвернутся.
И Спящие,
тогда
проснутся,
что б
в зеркале времён
себя
узреть.
На свадьбе
гости
зашумели,
закричали:
— Поверь
всё
это
было,
потом,
задумчиво,
ушло
в печали.
И
дети грёз
меня
уныньем
встречали:
не в первый раз!
не в первый раз!
не в первый раз!
И пал
на стол,
на лист
их
сказ:
— Все
двойственно
и
переменно……
И тут
я понял,
непреложно,
несомненно:
в пространстве
времени
врёмен
извечен
я —
мгновенье
окончанья
не имеет.
Вода темнеет.
Небо зеленеет.
И чем-то
близким
и
родным
из потаенных душ,
во мне
приветом
веет.
Вода светлее.
На небе,
в зелени веков,
моё
сомнение
ответом
тлеет.
12
Теперь никто
уж
не посмеет
сказать:
— Все было.
Стыло.
Повторялось
во снах
иллюзией
являлось...
Неправда!
Вначале
это было
не со мной...
Наверное
с тобой...
со всеми,
с кем дышим
воздухом одним.
Хотим того
иль
не хотим.
Не наша воля,
что
дотоле
в
Пути
не ведали
себя...
От
этого
дыханья
тянулось время
на листочке
чередой,
пока
не ощутил
я
исхода
исступленьем,
где на рисунке
всекромешной тьмы
по смерти
я
рождение
обретал.
И
там:
В
Долине
Вечных
Снов,
круша
и
разрушая
строения
основ
остова
бытия,
стоял
в печали
я.
Непониманием молчал.
О чём-то
грустно
размышлял,
терзая душу
разведёнными
словами
с
самим
собой,
а может быть
с тобой,
кто рядом
вдруг
окажется
со мной
и
в тот же
миг
пред
бытиём
пред
станет
ответ,
которого
так
жаждет
сердце.
Его услышишь
ты!
Поверь!
Передо
мною
дверь.
И вот
тогда
концом,
пирующих
начал —
вдруг!
Грянул
Гром
и
на пылинки
разлетелся
дом,
в котором
жил
я
до
этого
мгновенья.
Всё
закружилось!
Завертелось!
И песнь
веков
в душе моей
запелась:
Дом
ОМ!
ОМ
дом!
13
Окно,
в мгновенье ока,
распахнулось
И тишина
от крика
и
дверь
со
стоном
распахнулась.
Пыль
к
углу,
гонимая,
метнулась —
вверх.
Лист
со
стола
взлетел
и
закружился,
всё
ближе
к полу
приближаясь.
И мир
вещей –
весь
колебанием
ломался,
и
отражался
визгом –
людского бога –
тельца
златого:
перешагни
себя!
Обиды
не тая,
забудь,
что раньше
было.
Теперь
на зелени
времён
златым
тельцом
заныло,
в душе моей:
вернись
скорей,
жизнь
так
быстротечна!
Хотя
и
вечна….
Пере
шагни
себя!
Не
не
на
вид
я!
Не
люб
я!
Будь
ровным
как
Луны
поверхность!
Мелькнуло
отраженье
и всё
пронзило
жженье
таинства
веков!
Степенно
погружаясь
в созвездия
молчания,
без
понимания.
Тут,
около
стола,
познание
снов
распалось.
Мне
показалось:
ещё
немного
и
всему
придёт
конец,
но распахнёт
покровы
таинственный
ларец
и
вопль
вспорет
брюхо тишины:
— Мы не одни!
Мы не одни!
Мы
не
одни!
Считаю
возрожденья
дни
и
сквозь
падение
ухода,
услышу
голос –
то
Баба-йога,
желаньем
повлечёт
меня,
во власть
грядущего
маня:
— Одна...
Одна...
Одна!
Иди сюда!
Я
— Ведьма!
И
Вода!
Я
— Ведьма!
Тьма!
И
Ма!
Начало,
матерь
и
забвение
души.
Восстань!
Священным
слогом
0м!
Двоякости
оковы
сокруши.
Я
— Ведьма!
Тьма
— Вода!
И
Ма,
что
значит:
Матерь,
Майя
и
Мария –
ветвясь
восьмеркою
веков,
я
для тебя
рождение
хранила.
Опору
дам тебе в лесу
и
Веды
сквозь
страданья
пронесу,
и
тем
тебя
от времени
спасу!
И
развяжу,
завязанное
тьмой,
ты
предо
мной
стоишь
немой.
Я постигаю
мир
в себе
самой
для нас
с тобой!
Я
— Ведьма!
Ведаю
я то,
что
в
День
Повиновенья
ты сбросишь
одеянья
немоты,
что
в радость
облаков
познанием
одеться…..
Я
— Ведьма!
Предрекаю:
Ты
есть
и
будешь
в
пламени
веков.
Священным
слогом
0М!
Потом!
Потом!
Потом!
Пот
ОМ!
Дорожка
запорошится
снежком.
Я
— Ведьма!
Капля
крови
от
Тернового венца
и продолженье
бесконечного начала.
Я
— Ведьма!
Вечна
я
Ты
уходил.
По возвращенью,
я
тебя
встречала…..
Земля
вздохнула.
Всё
смолкло.
Баба Йога
замолчала.
14
Я
у стола
стоял.
Молчал.
В руке
я
белый
лист
держал,
который
временем
был
согнут
вполовину.
Тут
воздух
знак
таинственный
явил:
в
сгущенье
прошлых
дней
Перун
устало
веки
опустил.
Глаза
закрыл
в
мгновенье
в небо
Голубь
взмыл.
И я постиг:
я был,
а может
и не
был,
ведь
мир
распятием
застыл
и
тут же
Агни
возвестил,
что
Перуну
дорогу он
в нетленность
мысли
проложил,
где
единятся
начало
и
конец,
Власть
и
венец.
И я достиг
Вершины
Пониманья:
Перун
здесь
был
и
это
видел
я.
Он
часть
основы
быть
и
я.
Там
золотой телец
забвенью
отдан
на съеденье.
И в поле,
в чистоте
Здесь
Вечное
Сраженье
с
самим
собой
за
самого
себя.
Познай
себя,
троякости
оковы
распустив:
откуда я?
зачем
здесь я?
И дальше
как
растелится
тропа
моя?
Перед
глазами
проплывало
чередованье
не было
и
было
и
время,
драконом
обернувшись,
пасть
свою
раскрыло:
а
мимо
облако
проплыло,
стояние
в
движенье
отразив.
Я
рот
раскрыл
и
в повороте
ужасом
застыл:
Забыл!
Забыл!
Забыл!
Забыл,
что было
на второй
неведомой мне половине
иссиня — белого
листа...
15
Тогда
решил
постигнуть
все
с конца
на части
разделенного листа,
и наклонившись
над ручьем
Кругам
молитвенно
шептал:
О,
Баба
Йога,
возвернись
ко мне
в притворно-липкой
тишине
не оставляй,
не оставляй
меня;
ведь
я
воскликнул:
— Ба!
Суть
Батюшка.
Обрел потерянное —
Ма!
Суть
Матушка.
А в их
слиянье
обретал
неповторимость
собственного Я.
Сейчас
припоминается,
что ты,
печальным
голосом
звала,
над колыбелью
наклонившись,
мне
ласково
и
нежно
говорила,
что я...
что я...
что я...
Сюда!
Сюда!
Сюда!
Мне
память
в полночь
изменила...
16
Воспоминание ползло
как протяженность
в миллионы
лет
на всем
оставив
след.
И вот,
скользя
по лезвию ножа,
то
приходя,
то
уходя,
я
заревом,
как стоном,
угасал...
Но
боже!
Каменея
Он
Стоял,
раскинув
руки,
чтобы
обнять
весь мир,
безрадостно
в подножье
угасавший.
Он
не одно
столетие
стоит,
а мир,
как прежде
одинокий,
в безвестности
один
во
тьме
веков
летит…..
Меня
трясло
от состраданья,
и я
спросил
у
Созиданья:
-Скажи
мне
имя.
-Свят
О
Гор!
И
горе
вам,
забывшим
состраданье!
Но
Вас
спасёт,
познанье
и
дерзанье!
— Святогор?!
Летело,
эхом
возвращалось:
— Свят Егор,
в
простонародии
Григорий.
Стоящий
в
изначалье
Гор.
Он
Свято
Гор.
Великий
и
нерукотворный
Гор!
Принявший
эстафету
Святой
Григорий.
И вот,
столетием звеня,
он вздыбил
под собой коня:
вдох
выдоху
отдав,
он
поразил
крученье
огнедышащего
Зла
-Святой
Григорий.
Свят
Егор,
назвавший
имя:
-Свято
Гор!
Сын
Гор!
что
Гималаями
зовутся...
Туда
сердца,
познавших
рвутся……
17
Я вздрогнул.
— Может это сон?
Тогда
вовек
мне
не проснуться.
Ах,
время,
время
-света
нить.
Вот
начинает
птица
гнезда
вить.
А мне
вдруг захотелось
воды
желания
испить,
но
тоньше
тонкого
желанья
нить,
она
рукой
Судьбы
На пальцах
Ариадны
в кольцо
сольётся:
там
нет
начала,
нет
конца,
там только
слёзы
на глазах
Слепца,
увидевшего суть
в себе
самом!
Потом!
Потом!
Потом!
ОМ!
ОМ!
ОМ!
Стоял.
Не понимал.
И вдруг!
В
Слепце
себя,
прозревшим,
увидал.
Стоял.
На
прошлое
с обидою
взирал,
во всем
раскаясь,
я
по
нити ускользал
и
снова
возвращался.
Куда?
Того
не ведаю.
Не знаю.
Но
в
Вечном
Повторенье
замечаю:
Темнеет
Лес,
меня
к себе,
настойчиво
влекущий…..
Что делать?
Я
ничего
не
знаю!
не знаю сам.
На небеса
с мольбой
взираю:
молчат
они……
И
волю
я фантазии отдам
и,
заменяя
жизнь
на сны,
дождусь...
Дождусь
негаданной весны!
Забуду
йогу.
Вспомню
старую Ягу.
Живущую
в лесу,
одну,
одну,
Одну!
И
тем,
Себе
забвенье
на мгновенье
принесу.
Мгновенье
растворилось
и мысль
познаньем
осветилась:
тут
птица
Мудрая
Сова
напомнит:
Йога
не
Яга...
Тогда
в бреду
и
наяву
припомню:
— Йама,
то
не Яма,
а зов
в далекие края;
где
я-
не
я,
а тень
на диске
-без изъяна.
И засмеется
радостно
Сова:
— Ведь я
права,
мои
права —
святая
радость
без
изъяна
и без
житейского
обмана.
Ведь я
права,
а если
нет —
авидья...
Слова.
Слова.
Слова...
18
Испуганная
мною
тишина
веселой
стайкой
времерей
со мной
в обратное
вернется,
но !
неизвестность
у дверей
меня
неверием
коснется.
И через миг
из-за
горы
в меня
сомнение
вольется:
всё
было,
было,
но
прошло…
19
Стряхнув
колючки
пустоты,
воспрял
я
духом
дыханьем
истину
познав.
Себя узнав
и,
силу ощутив,
в пучину
страха
устремился
что б
там
его
преодолеть
и
Песнь допеть,
слова
которой
мне Волк
клыками
передал.
Я не страдал.
Я понимал,
что
жизнь течёт,
как
ручеёк,
стремясь
к тому,
что б
с
океаном
слиться…
Потом,
Клинком
вонзится
в дыханье
тем
но
ты.
Ра!
И
ура!
Да будет
Бой
С самим
Собой
Последний
и
прекрасный
бой!
Мы
не расстанемся
с
тобой,
Ты — там!
Я — здесь!
От веси
весть: время
в пространстве
тишиною
длится
мгновение
придёт
пора настанет
чтоб воедино
слиться
Душе твоей
с
Душой моей!
В единстве
Великого
Неприходящего
Начала.
Мечи
обнажены,
сомнений
и
метаний,
всё обрекая
на кривизну
земных
скитаний.
20
Но мир как мир! Вокруг:
предательство,
измена
и
только
в
сердце
у меня
теплится
перемена.
Ведь
в этом
странствии
я
с радостью
постиг,
что миг
разделится
на
части
и
участье
прорвётся
в
постиженье
дня,
что
я
стою
как прежде
у стола,
в руках
листок,
и чудится,
ещё
один
бросок
и мир,
который
во мне
сегодня
был,
вернётся
вновь,
познанием
звеня,
и сяду
я,
на своего
коня,
чтобы
взметнуться,
снова
ввысь,
познания
себя.
Любя
и
ненавидя,
объединив
в одно
начало
и
конец.
И
отложив
навек
венец
познания
того,
что
было,
то,
что
есть
сейчас
и
что
здесь
когда-то
будет…..
Я
мимолетностью
постиг,
что
этот
миг,
так
бесконечно
мимолётен…..
21
Всё
было...
было….
Воспоминанием
застыло
и сердце
бесконечностью
заныло:
Всё это
правдой
было!
Было.
Было….
Но
ушло.
И никогда
уж
не вернется...
Но
почему тогда
в душе
моей
зовётся:
Го
Ра,
что
Гималаями
зовётся?
Ведь
я
там
был
и
оттуда
я
никуда
не
уходил…..
Но
беспощадно
Время
Бытия,
там
быть
и
я
ко мне
кольцом
вернётся
всё
возвратится
и
в
ничто
сольётся
и после
возвернётся
на
круги
своя:
где
я
не
я,
а
лёгкое
дыханье,
постигшее
всю
суть познанья:
откуда
и
куда
летит
познаньем
мир,
и
здесь
зачем
я
воплотился
в тело.
Кругом
белым
бело.
И
я
стекаю
на
стекло.
И я
воспоминаньем
постигал:
стол,
я
около
стоял,
в руках
листок
самопознания
держал
и
постигал:
все
угасает.
Ветер
лижет
угли
и только
в заводи
рассвета
мне голос
чудится
зовущий:
Я
— Баба
Йога!
Я
— Баба
Йога!
: Ну таки если тебе удастся собаку обставить, то с остальными легче будет. Хотя там придется еще с Хамом сразиться, а это может быть черевато. Он щас тренирован и в бубен может настучать чисто как по нотам
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
