Otherman — Бег

       Я люблю вставать утром, и перед пробежкой пройти, замечая притаившиеся тайны. Сворачивая с поля в сосновый лесок я не теряю солнце, оно изумрудно-рубиновыми струнами играет мелодию летнего рассвета между зеленой нежностью листьев на низких кустах и янтарьным отблеском веток старых сосен. Сбрасываю кроссовки и ступаю изнеженной кожей стопы по почти незаметной тропинке, ведущей вглубь сказки. Это я протоптал ее, каждое летнее утро впитывая в себя красоты леса. Вдыхаю. Пахнет пряной прелостью, хвоей, влагой. Именно сейчас роса набрала свой критический вес и единственная, кто нарушает молчание леса — сорвавшяяся с листа, падающая и увлекающая за собой радужные брызги, капля. Помогаю выбраться из водяного плена какой-то букашке и продолжаю путь, впитывая, наполняясь силой, что вот-вот разорвет пелену дрёмы и запоет миллионами голосов в такт пробудившейся жизни.

       А вот здесь, где начинается край жесткой и острой лесной травы, подленько спрятавшей в себе прошлогодние шишки, я обуюсь. В голове начинает играть мелодия, помогающая настроить дыхание и даже стук сердца в такт шагам. Я начинаю бежать. Сразу же краски становятся еще ярче. Глаза не успевают выхватывать некоторые детали и свет смешивается переливами и какафонией ярких вспышек — тоже в такт звучащей в голове музике. На бегу с улыбкой уклоняюсь от низких веток уже лиственного леса, который чередуется здесь с сосновым. Здесь много прохладней, но это то, что нужно разгоряченному бегом телу. Здесь прячутся последние тени, потерянные ушедшей ночью. Моя тропинка здесь четче — больше влаги. А мелодия в голове начинает усиливаться — громче, быстрее, агрессивнее. Я ускоряюсь. Еще. Еще быстрее. Осталось немного. Легкие, как кузнечные мехи закачивают в организм кислород. Вот и… лес расступается, открывая небольшое озеро с песчаными берегами с одной стороны и невысокими обрывчиками с другой. Я почти на ходу сбрасываю майку и обувь и бросаюсь в теплую, принимающую меня с ежедневной теплой и тихой радостью, воду. Стайки мелких рыбех бросаются в стороны, но мне не до них. Я плыву что есть мочи к противоположному берегу, потом обратно и еще раз… Вот теперь силы на исходе и я, радосно улыбаясь, начиная замечать детали вокруг. Я плыву теперь размеренно — мощно взмахивая руками, но замедляясь, давая возможность сердцу успокоить свой бой. Я не стремлюсь к берегу, я отдаю себя во власть озеру. Преворачиваюсь на спину и теперь краешками глаз замечаю как солнце прогоняет стелющийся туман по поверхности остывающей воды. Пройдет всего пара часов и вода станет холодной, неприветливой. На краю этой поляны высятся два огромных древних великана — дубы. Они тоже сонные, но, кажется, подобно стражам готовы в любой момент встрепенуться, сбросить дрему и спросить ответа у нарушившего покой леса. Я улыбаюсь и мысленно благодарю их за право быть здесь.

       Выбираюсь на берег, накидываю одежду, говорю озеру «До завтра!» и бегу дальше. Теперь мой бег медленен, я контролирую каждый шаг. Смотрю по сторонам. Пока я плавал, жизнь в лесу заиграла. Первыми просыпаются белки, которых замечаешь только мельком, потом насекомые: шмели, пчелы, осы, жуки, мухи и стрекозы. Насекомые будят голодных птиц. Или голод в птицах. От озера за спиной раздается первые птичьи трели — соловей. Поет проказник так, что не поймешь, сам он там, или целый хор, а может эхо? Где-то в стороне раздаются первые удары — у дятла голодная семья.

       Впереди появляются просветы. Их становится все больше, они все ярче. И вот я останавливаюсь, заслепленный проснувшимся светилом и запахом приближающейся жары. Поле. До дома осталось десять минут хотьбы, я иду пешком. Отдохнувший, не смотря на бег, бодрый и жизнерадосный. Я заряжен оптимизмом и энергией. Я знаю — легко переживу тяжелый рабочий день, жару… А завтра снова, вместе с солнцем подымусь в радостном предчувствии чуда и сброшу обувь на тропинке, которую я сам…