Кей Альтос — Вампирус Диструктус Мортирус (часть I)

Если бы Таша сейчас оказалась рядом, я бы поспорил с угрюмым конвоиром на сотню (а лучше на две!) баксов что он непременно услышит самую сумасшедшую истерику на свете. Таша больше всего боится насекомых, крыс, мышей, и также парней, которые в свою очередь боятся строить серьезные отношения с умными девушками. В итоге я получил то, что заслужил: в один прекрасный летний вечер Таша встретилась со мной и заявила, что между нами все кончено. Она, безусловно, поступила правильно и предельно точно объяснила причину такого решения.

Она сказала тогда:

— Знаешь, Дэн, я так устала терпеть твои выходки! Ты — типичный пример самовлюбленного нахала. Связавшись с тобой, я серьезно ошиблась! Думала, что встречаюсь с особенным, сильным и уверенным в себе мужчиной, а это совсем не так.

Только сейчас я осознал, насколько точно мне в тот момент подобрали определение. Таша оказалась права, попала в самую точку. Если бы я вел себя не как разбалованный подросток, уверенный в своей безнаказанности, а как взрослый человек, который несет ответственность за свои поступки, то может быть, все для меня сложилось совсем по-другому. Я бы не оказался в подвале-темнице, не столкнулся бы с какими-то психами, облаченными в рыцарские доспехи, и не услышал бы в свой адрес множество оскорблений. Мне шепнули о казни на рассвете, затем неизвестные назвали меня кровососущей тварью. А я в ответ прицельно плевался, грозился вызвать наряд ментов и гарантировал обкуренным хулиганам веселую жизнь за решеткой. Новоявленные рыцари не обратили никакого внимания на мои замечания и возражения, крепко связали мне руки и бросили в какой-то подвал. Сперва я пытался вышибить дверь плечом, ногами, даже в последний момент попробовал слегка головой, но уже от отчаяния. А потом притих, сел на пол и задумался, пытаясь восстановить картину случившегося в точных деталях. Поначалу получилось неплохо.

Я вспомнил, что после заявления Таши я пошел в какой-то кабак. Настроение тогда было дерьмовое. Я поставил перед собой цель не просто выпить, а как следует нажраться, и, надо признать, даже перевыполнил задуманный план. И вот тогда мне взбрело в голову выйти из бара и поискать приключения на мягкое место. Я, конечно, подался такому героическому порыву и пошел. Потом была ночь, холодная безлюдная улица и бесплатный душ в виде проливного дождя. Я промок до трусов и, казалось, шел домой зигзагообразным стилем на автопилоте. Что было дальше, я помню смутно, словно отрывок кошмарного сна; дождь прекратился, я «выруливаю» с одной улицы на другую, вижу перед собой только фонарные столбы и, мигающие желтым сигналом, светофоры на ближайшем перекрестке. Примерно в это время мне на плечо легла чья-то рука, и кто-то сзади тихим и вкрадчивым шепотом зашипел прямо в ухо, что это я, такой красивый и сладкий, делаю в столь поздний час на улице. Я ничуть не испугался и сказал, что гуляю, нагоняю аппетит к завтраку. Незнакомец похихикал и заявил, что видит меня насквозь:

                   — Я очень хорошо разбираюсь в людях, парень! Даже осмелюсь назвать себя экспертом в области поведения homosapiens. Сейчас ты очень подавлен и ненавидишь не только себя, но и весь окружающий мир.

В ответ я буркнул ему, что если он мне сейчас нальет чего-нибудь с градусом, то окружающий мир станет для меня чуточку лучше.

Дальше ничего не помню. В провале памяти потерялись очень важные и богатые на события минуты, часы и, вполне возможно, даже сутки. Так что ответить самому себе на те вопросы, которые сейчас терзали мое сознание, я пока не смог.

Время продолжало неумолимо бежать вперед. Я сидел на какой-то куче тряпья, обхватив колени руками, и думал о Таше, о своем поведении и безрассудном пьянстве, а также о человеке, представившимся знатоком по части психологии. Такие люди, как правило, не гуляют ночью по улицам. Они сидят в кабинетах, в специальных учреждениях, и продают клиентам порцию уверенности в завтрашнем дне за определенную сумму. Внутренний голос подсказывал, что этот таинственный незнакомец, которого я даже не успел рассмотреть как следует, поспособствовал моему заключению в подвал. Но для чего, спрашивается, а? Зачем кому-то держать меня здесь?

К сожалению, я этого не знал и просто сидел в ожидании того, что ситуация вскоре прояснится. Надо только подождать. Мысли вновь вернулись к Таше, и снова циклично пошли по кругу — «меня отшили, я, дурак, напился и познакомился с подозрительным типом, который помог мне попасть сюда».

В какой-то момент за дверью раздались шаги и лязг металла. Поехал засов, ключ повернулся в замке, дверь, скрипнув, отворилась и впустила внутрь свет. Ко мне пожаловали трое с факелами: два бугая, одетых в очень странные одежды, по типу средневековых камзолов, и следом за ними старик в светлом балахоне. Он немного смахивал на монаха, однако держал в правой руке то ли палку, то ли посох, и этим очень походил на мага. Я перевел взгляд на громил и заметил у них оружие. Первый детина, с бородой как у козла, был вооружен огромной секирой, а другой, лысый и бритый, держал наготове длинный меч. Им он и показал на меня.

— Вот та мерзость, о которой мы говорили, Пастырь. Эту тварь поймал отряд Ольда во время патрулирования окрестностей замка.

— Что за бред?! — я вскипел от злости и попробовал вскочить на ноги. Через секунду один из громил бросился ко мне и взмахнул рукой. Лезвие секиры застыло в сантиметре от кончика моего носа.

— Сядь! — приказал тот, кого назвали Пастырем.

Я повиновался. В руках мужика была не бутафория, не муляж, а самая настоящая секира. По крайней мере, мне тогда так показалось. Слова комом застряли в горле, я плюхнулся на мягкое место и разинул рот.

Монах засунул руку за пазуху и вытащил кулон на цепочке, в форме буквы Х. Присмотревшись внимательнее, я отметил про себя, что кулон представляет собой своеобразный крест с изображением прикованной полуголой женщины.

Монах поцеловал фигурку, вытянул руку с кулоном вперед и потряс им передо мной.

— Святая Айяна, заступница! — сказал старик. — Защити потомков своих от древнего зла!

Я застыл на месте, удивленный таким представлением. Старик тоже удивился, непонятно почему, и обернулся в сторону мужика с мечом.

— Вы уверены, что взяли вампира?

— Да.

— Любой вампир, увидев символ Айаны, уже полез бы на стенку, а этот даже не почесался!

— Посмотрите на его шею, Пастырь. Узнаете ошейник Изгнанника? Судя по символам на ремешке, он принадлежит клану Диструктусов. Как вы знаете, это самая влиятельная семья в Кровавых Кущах.

Я невольно потянулся руками к шее и нащупал кожаный ремешок с выпуклостями и небольшими камнями. Как я его не заметил раньше? Оказалось, просто не чувствовал. Эта штука без замка и пряжки, сидит плотно и непонятно как снимается.

— Что здесь происходит? — наконец смог спросить я и попытался порвать проклятый ошейник. К большому сожалению, ничего не вышло. — Что вы себе позволяете? Я свободный человек! Куда хочу, туда и хожу! А вы держите меня тут, против моей воли, оскорбляете и еще угрожаете холодным оружием! Надели на шею какую-то хреновину, несете какую-то чушь!

— Заткнись! — рявкнул здоровяк с секирой.

— Пошел ты! — заорал я и на каждого стал показывать пальцем. — В гробу я видал тебя, тебя, и тебя, дедуля!

Бугай с мечом рассмеялся и сказал:

— Нет, мы все-таки не ошиблись! Вы же его прекрасно слышали. Если бы он мог, то всех нас сделал вампирами и каждому подобрал гроб в качестве подарка по случаю перерождения.

— Ты меня не так понял, болван! — огрызнулся я. — Никакой я не вампир, а самый обычный человек. ЧЕ-ЛО-ВЕК!

Слова не возымели должного воздействия. По-моему, их вообще пропустили мимо ушей. Монах снова поглядел на меня и озадачено поскреб макушку.

— Есть только один способ проверить кто он на самом деле, — произнес Пастырь после недолгого раздумья. — Ульрил, принеси стол с петлями.

Я хотел было как-то повлиять на ситуацию, стал орать, но меня быстро заставили замолчать. Здоровяк с мечом удалился, а детина с секирой с такой силой треснул меня по голове, что перед глазами поплыли круги и, кажется, я отключился. Когда сознание вернулось к действительности, я обнаружил себя в позе раба, павшего на колени. Передо мной стоял низкий стол с маленькими ножками. И, главное, моя левая рука была продета в три металлические петли, врезанные в поверхность. Эти причудливые тиски очень сильно сжимали руку. Вытащить ее из такой западни оказалось невозможно.

— Так, — многозначительно продолжил монах, обращаясь ко мне. — Если ты, действительно, вампир, тогда это мы увидим сразу, также как и противоположный исход. Моли Айяну, чтобы ты оказался кровососом, иначе навсегда лишишься того, что тебе было дано от рождения. Если случится последнее, значит такова твоя судьба. Мы обработаем рану и отпустим тебя.

— Какую рану? — с недоумением спросил я.

Не отвечая на вопрос, ко мне подошел мечник. Посмотрел свысока, занес над головой меч и…. Хрясь!.. отрубил мне левую руку. Я даже испугаться не успел, все произошло настолько быстро. Не было фонтана крови, адской, невыносимой боли, ровным счетом ничего, будто не мне только что оттяпали руку, а кому-то другому.

Тем не менее, я закричал. Протяжно растянул первую букву алфавита так громко, что у средневековых садистов, наверное, заложило уши. Меня снова успокоили самым простым и эффективным приемом — дали по черепу кулаком — потом монах опять стал говорить.

— Ну, вот. Ульрил был прав. Отсеченная длань наглядно подтверждает твое родство с кровососами. Однако, на первый взгляд, ты мало похож на вампира. В темноте не светятся глаза, никакой панической реакции на священный символ, даже клыков нет.

Пастырь хмыкнул и замолчал. Я тем временем с ужасом поглядел на отрубленную руку и на культю, чуть выше локтя. Сразу подумалось:

«Если я вижу страшный сон наяву, то вполне очевидно, я добрался до самого страшного места этого кошмара. Что может быть хуже отрубленной руки? Откусанная нога? Не дрефь, Дэн! Сны имеют как начало, так и конец! Раз уж не знаешь глубину реки, то не стоит бороться с ее течением, плыви по нему, будет легче!»

Вот так я немного смирился с пугающей действительностью. А чего, спрашивается, волноваться по поводу происходящего, удивляться странностям, напрягать мозги в поисках ответов? Когда я досмотрю этот дурацкий кошмар, то проснусь в кровати и испытаю невероятное облегчение, несмотря на возможное похмелье. Жизнь пойдет своим чередом, как и раньше, только уже без Таши. Черт! А я ведь скучаю по ней!

Пока я размышлял на тему любви и разлуки, Ульрил шарил рукой под столом с петлями. Я переключил на него внимание, услышав щелкающие звуки. Петли на столе немного разжались, он вытащил из зажимов мою руку и поднял ее за запястье.

— Ну-ка пошевели большим пальцем! — сказал Пастырь.

— Да не на правой руке, дурак! — поправил меня бородач с секирой.

— А как я, по-вашему, смогу пошевелить пальцем левой руки?! — вспылил я. — Благодаря вам, ее у меня уже нет!

— Либо ты недавно хлебнул крови умалишенного, и она затуманила твой разум, либо ты издеваешься над нами, — Пастырь неодобрительно покачал голой. — Вампиры чувствуют отсеченные конечности! Они могут ими управлять! Об этом знают даже маленькие дети. Так что не придуривайся, делай что скажем! Иначе следом за твоей рукой последует и голова.

Аргумент был весомым. Я бы даже назвал его «железобетонным».

Бросив взгляд на культю и отрубленную часть, я закрыл глаза и попробовал представить себе, что рука снова на месте. И вдруг почувствовал ее.    

— Пошевели большим пальцем! — потребовал Пастырь.

На отрубленной руке большой палец согнулся в суставе.

— Теперь мизинцем, — приказал бородач.

Я показал ему вытянутый средний палец. Если принять во внимание довольные рожи извергов, то неприличный жест никто из них не понял. Они прямо сияли от счастья.

— Благословенный день сегодня! — Пастырь на груди сложил руки молитвенной лодочкой. — Айяна услышала мою мольбу и помогла воинам пленить вампируса-диструктуса. Я уверен, теперь дочь короля Эльрика будет спасена. Проклятые Клионы заплатят сполна за свои деяния.

Я растянул губы в язвительной усмешке. Старичок в балахоне скорее походил на ярого сектанта-активиста, чем на смиренного монаха. Удивительно, почему он не вспомнил драконов, эльфов, орков, гоблинов и прочих сказочных персонажей. Согласитесь, недобор к комплекту получается.

— Чего скалишься, гаденыш? — рыкнул Ульрил. — Хочешь попробовать рыцарской стали на вкус?

— Довольно! — вмешался Пастырь. — Пусть ухмыляется. Ему очень повезло, что подвернулся особенный случай. Иначе с ним не стали бы разговаривать. Голову на плаху и с плеч долой! Но сейчас убивать вампира, тем более диструктуса, который может нам послужить, по меньшей мере, глупо. Сделаем вот что, вампир…. Ты отправишься в Темный Лес и найдешь клан Клионов. Эти безмозглые выродки посмели украсть из замка дочь короля Эльрика — принцессу Аннету. Верни ее и получишь свою руку обратно.

— А какой мне теперь от нее толк?

— Хагард! — Пастырь посмотрел на бугая с секирой. — Чем его били по голове?

— Дубинкой. Аккуратно тюкнули по затылку и все. Он даже не понял, что произошло.

— Должно быть, вы слишком сильно приложились! Он не понимает, что руку можно прирастить.

— Да ну?! — обрадовался я. — Что, серьезно?

— Вернешь принцессу в замок и получишь свою клешню! — сказал Ульрил. — Приставишь руку к ране, прирастет. Даже шрама не останется. Я уже видел такое, только на поле боя. Сколько твоих родственничков не кромсай на кусочки, так все бесполезно! Они себя после битвы по частям собирают.

— Хорошо, — кивнул я. — Допустим, я согласен. Вы меня отпустите, и я найду Клионов. Но вы говорили о клане, значит, их будет много. Думаете, мне позволят забрать принцессу просто так? Ведь я буду совершенно один….

— Если ты настоящий диструктус, они отдадут ее тебе, — сказал Ульрил.

— Еще и задницу поцелуют на прощанье! — добавил Хагард.

Рыцари переглянулись и расхохотались. Даже Пастырь не удержался от улыбки. А вот мне было не смешно. Еще бы, идти за какой-то принцессой черт знает куда, а потом вернуться сюда, к этим отморозкам. Почему-то не верилось, что они сдержат обещание и вернут левую руку. Тем не менее, я решил рискнуть.

— Оружие дадите? — деловито поинтересовался я, когда Ульрил и Хагард перестали смеяться.

— А зачем оно тебе? — Хагард усмехнулся в бороду.

— И дураку понятно зачем. На всякий случай! Дашь или нет?

Хагард снова сунул секиру мне под нос. Кажется, он немного обиделся.

— Ладно, ладно. Пойду безоружным.

— Выведите нашего друга за крепостные стены, — приказал Пастырь рыцарям. — И так, чтобы никто не заметил его, а то поднимется переполох. Вампиры в замке не каждый день появляются.

Хагард и Ульрил подняли меня на ноги, вывели из темницы и повели вниз по узкой винтовой лестнице. Это была башня, достаточно высокая и, наверное, неприступная. В тех краях, откуда я родом, таких достопримечательностей нет и в помине, значит, его величество случай закинул меня достаточно далеко. Я поймал себя на мысли, что начинаю воспринимать сон как реальность. А что еще остается? Либо то, либо другое, третьего не дано. Если уж это действительно сон, то он очень реалистичный. Руки рубят натурально, безжалостно, правда без последствий в виде крови и боли, что снова наводит меня на мысли о сне. Тут и принцесса, и шайка бандитов-кровососов, рыцари с настоящим средневековым оружием, красочный исторический антураж. В башне, куда не глянь — факелы на стенах. С правой стороны пустота, внизу — темнота.

— Пошевеливайся! — рявкнул Хагард и дал мне такого пинка, что я чуть не слетел с лестницы.

— Полегче, громила! — огрызнулся я и получил еще пинка.

Пришлось стерпеть и мысленно записать в книжку должников имена конвоиров с пометкой в памяти — «Отплатить добром за добро при первой возможности». Глядя на свою отрубленную часть тела в руке Ульрила, я верил, что такая возможность обязательно представится. Надо только не упустить подходящий момент.

Когда мы спустились вниз, охрана повела меня окольным путем, по подземному ходу. Потом был подъем в виде ступенек (я насчитал ровно пятьдесят) и под конец пути массивная дверь с толстым засовом и большим кольцом.

— У тебя в запасе сутки, — сказал Пастырь. — Так что не медли, если хочешь сохранить руку. Мы положим ее в сундук и запрем на замок. Учти, если не вернешься или опоздаешь, сундук сожжем.