Валерий Ковалев — В Е З У Х А

В тайгу бывалые люди в одиночку не суются, только по крайней нужде. Неделю дед искал напарника, да все знакомые, как на зло, разбежались по делам: кто на покосе надсадился и попал в больницу, кто в город к родне подался, а кто с другими в тайгу умотал — проворонил дед напарника. Не с кем сети тянуть и перебирать.

Подвернулся паренек: недавно освободился из тюрьмы и гулял с недельку, да все и спустил, что мать поднакопила к его возвращению. Мать сама понаслышав о дедовой беде уговорила Сергея Давыдовича взять своего непутевого Федьку в тайгу — набрать клюквы да рыбки наловить. А, скорее всего, хотела дать немного отдохнуть сыну от пьянки.

Дед не любил таких молодых, не доверял им, и не в том дело, что парень отсидел, дело в умении и опыте человека, а какой опыт у вчерашнего пацана, который, кроме как валить лес, ничего не умел. Но делать нечего, и взял дед себе человека в тайгу.

За пару дней поднялись в верховья, нашли смородины, поднасобирали, и парень сразу показал свою дурость — пальнул в медведицу на берегу бекасинником, а та была с двумя медвежатами и сразу кинулась в воду и к лодке. Мотор завелся не сразу, дед струхнул маленько, а парень ревел в голос от страха: медведица плавала, как бегала, а в беге козу настигает. Но ушли, «Москва» не подвела, завелась и ушли, газуя, прямо из-под носа зверя.

Расположились на далеком островке на ночь, выпили водки и заснули. Ночью подмочил слабый дождичек и решили махнуть в заимку одного знакомого рыбака, Дед не уследил, как парень кинул его нож в мешок, забыв засунуть в ножны. Дед мешок принял и через пару шагов запнулся, рухнув грудью на мешок, ничего не подозревая. Нож был как бритва, на то он и охотничий, и засадил его дед себе прямо в правый бок. По всем законам медицины дед должен был сразу же задохнуться — пропорол он легкое, да что-то получилось такое, что смог дышать и терпеть боль ужасную. Мало того, дед сообразил, что парень-то может сглупить по новой, раз уже два раза прокололся. Убить мог и заявить , что дед утонул, могли и поверить, а вот если с трупом вернуться , то никто не поверит бывшему заключенному, что не виноват в смерти человека. Дед заполз в лодку и сразу же подтянул к себе ружье. Федора — за мотор, а сам ружье зарядил патронами с картечью на медведя. Федор все понял — начал соображать, что к чему. Дед прилег впереди в лодке лицом к и стволами напарнику, так и погнали. Уже в Канске деда приняла скорая, которую охрана железнодорожного моста вызвала по просьбе Федора, и попал дед в больницу железной дороги, где его разрезали, промыли и заштопали везде, где было порушено. Да видно грязь попала с ножом, воспалилось все и свалился дед в горячке.

В больнице работал доктор Файт, немец из ссыльных. Он и взялся за деда основательно, когда присмотрелся к нему.

Дед ведь пожил интересно. После революции занимался коммерцией, поднялся да прогорел, пошел в ресторан администратором, прогорели всей компанией, мукой решили торгануть, и пошел дед в зону отбывать свой срок.

После освобождения рванул дед в деревню вместе с женой и там, вдали от людей, поселился на другом берегу у маленького озерка недалеко от большой воды.

Раз в год, обычно в июне, доставал дед свой костюм с жилетом и галстуком модным еще в середине тридцатых годов, и уезжал на несколько дней в Красноярск. Там, в городском парке, была бильярдная, где у деда был знакомый игрок, однорукий мастер кия. Они сходились и играли до полного проигрыша. Если проигрывал один, то второй все равно потом вел его в ресторан, где гуляли как когда-то в молодости, до последнего. Потом дед возвращался, иногда товарняком до Канска, а потом, отдохнув пару дней у родни городской, ехал попутной машиной в село. Кием ему и нос сломали так, что врачи не выровняли, но дед не переживал.

Обо всем этом дед во снах и в бреду вспоминал в больнице.

Один раз Файт заметил у заросшего бородой деда Сергея опасную бритву в руках и сильно его отругал за попытку лишить себя жизни. Отвалялся дед с полгода и выжил. Потом возил Файта с сыновьями на охоту, на рыбалку, за ягодой каждый год, пока не забрали хорошего врача прямо в Москву.

Дед прожил больше восьмидесяти лет, умирать не хотел, плакал иногда и вспоминал доктора Файта. Он бы дал ему возможность еще пожить. Это точно!