Валерий Ковалев — ЗАКОН —ТАЙГА

Два дня мы поднимались вверх по рекам — сначала по Кану, потом по Агулу и затем свернули в Кунгус. Шли на подвесном моторе, иногда на веслах, приходилось отталкиваться шестом и даже тянуть бечеву. Реки то мелели, то пугали сине-черной глубиной и скорой водой. Видел я воронку над подводной скалой, в которую вода засасывала бревна и выбрасывала метрах в пятидесяти вниз по течению — зрелище было жутковатое. У нас было две лодки: в одной я с отцом и в другой дед Сергей и доктор Файт с сыном, которых дед опекал как своих детей — когда-то доктор вырвал деда из лап смерти.

Гроза накрыла нас внезапно, и мы не успели от нее укрыться. Прошли на моторах с полкилометра, дед знал о зимовье охотников, которое было где-то рядом на берегу. Подплывая к берегу, мы заметили людей, которые вышли из избы и смотрели на нас. Когда мы ткнулись лодками в берег, я увидел, что люди не просто смотрят на нас, они еще целятся в нас из ружей. Дед Сергей громко с ними поздоровался, и мы стали выбираться из лодок, давая мужчине и женщине возможность посмотреть на нас получше. Видя, что мы их не испугались, они повернулись и пошли в избу, поняв, что мы такие же путники, как и они. Очевидно было, что они сами, спасаясь от грозы, приплыли на это место. Мы не пошли в избу и расположились под навесом из досок, в сухом месте над погребом. Мы обсохли у большого костра и решили остаться здесь на ночь, так как уже начинало темнеть. Утром мы ушли, не попив даже чая: не хотели стеснять людей своим присутствием, тем более что места вокруг много. Через два часа мы уже установили большую сеть в одном заливчике и стали натягивать палатки на большой привал. Я решил пройти вдоль курьи и проверить ее на наличие уток. Взял двухстволку и сунул в карман пяток патронов с мелкой дробью. Чирки меня не подпустили даже в тумане и снимались стайками, да я и не очень хотел в них палить: лезть в воду желания не было. Курья закончилась, и я вышел на белую песчаную косу , чисто подметенную ветром и сохранившую следы вчерашней грозы. Пройдя метров сто, я неожиданно прямо перед собой увидел маску на песке: человеческое лицо с закрытыми глазами. Лицо было темным от загара и заросшим легкой бородой. Человек, а я уже понял по движению песчинок у ноздрей, что он живой, спал, закопавшись в песок, и не слышал меня: песок скрадывал шаги, делая походку неслышной. Я обошел его вокруг, не приближаясь, и пошел к своим, этот человек был опасен. Он прятался в тайге. Это я понял по каким-то пока непонятным мне признакам.

Дед воспринял мой рассказ достаточно серьезно и сразу же пошел к лодке, отец остался с Файтами, а мы с дедом пошли на лодке под мотором вверх по течению к песчаной косе. Через полкилометра поравнялись с ней и человеком, который уже сидел, обхватив колени, и глядел на нас исподлобья. Дед кивнул ему, но тот не ответил, а мы не стали приставать к берегу и пошли дальше посмотреть берега. Возвращаясь назад, мы увидели пустую песчаную косу и следы, уходящие к зарослям тальника. Через пару часов мы прочесали лес в том месте и в зарослях нашли балаган из полос бересты: его построил тот человек, и стало ясно, что у него есть нож, и очень острый. Из бересты был сделан черпак и короб, в котором лежала смородина, — человек ушел, не заходя на свою базу, — он нас боялся. Такой человек в тайге всегда опасен, он прятался от людей, и у него были для этого весомые причины. Скорее всего, это был убийца, и он выжидал в тайге затишья, чтобы потом уйти подальше от места преступления. Ему нужно было все: одежда, пища, деньги, оружие и, конечно, лодка. Местные, по тем временам, его бы далеко не отпустили, пристрелили бы и утопили. А что им было делать? К кому бежать? Да и не привыкли люди в тайге бегать.

На следующий день мы предупредили людей в ближайшей деревне, где многие знали деда Сергея и моего отца по фамилии: рядом мой прадед построил деревню Покровку, которой уже не было, но память все хранила.

Через два дня в глухом месте на звериной тропе, идя и постоянно нагибаясь под ветками, я встретился с другим человеком, невероятно одетым, с бородой почти до пояса, в домотканой одежде, в броднях — сапогах из мягкой кожи без твердой подошвы. Человек меня увидел не сразу, и когда увидел, поклонился мне в пояс, выкинув вперед руку. Я ответил и сразу же на его глазах разрядил ружье, положив патроны в карман фуфайки, демонстрируя свое миролюбие. Он присел рядом и стал меня расcпрашивать, кто мы, откуда, что делаем в тайге. Я ответил и предупредил о бродяге, который хоронился в тайге. Мы попрощались, развернулись и разошлись — я к своим, рассказывать о старовере, а он — к своим, предупредить об опасности.

В тайге много обычаев и главный — не вреди: зашел в пустую избу рыбака или охотника, бери и соль и спички, если нужно, но не грабь. Уходишь — что-нибудь оставь, если у тебя есть лишнее, поблагодари хозяина и помоги такому же путнику, как и ты.