Олориэль — Передозировка

Наверное, вот тут. Тут болье всего этих красных ягод... И хлопья снега самые крупные осыпаются... С деревьев...

Я не стала портить мохнатый плащ земли. Просто положила ее на это сверкающее ложе. Она даже не примяла своей тени! Спеть что-то? Да, наверное... Что-нибудь тихое. Чтобы слиться с ветром.

Маленькие крылышки, формой, как у бабочки, — отражения всех цветов радуги, теперь не дрожжали. По моей вине. Маленькие, будто выточенные из легкого летнего облачка, ручки, хрупкие пальцы... До сих пор улыбчивое личико... Белоснежное...

Слезы вдребезги рассыпались, не успев еще долететь до земли. Они тоже резали меня, еще не успев увидеть солнца, словно льдинки. Это все я...

Просто я очень любила слушать музыку. Громко и целыми днями. И потяжелее. Порой даже засыпала с наушинками, а просыпаясь снова заряжала "батарею", чтобы через час опять эксплуатировать плеер до следующей подзарядки. Откуда ж мне было знать, что там, в плеере, творилось на самом деле?

Мрачным, холодным утром наушники утихли навсегда. Экранчик моего маленького наркотического приспособления перестал гореть, и я осталась совершенно одна. Пустая комната, застывший воздух. Я промерзла насквозь этой тишиной.

С бранной руганью схватилась за отвертку, и раскрутила корпус кое-как... Я уже заготовила паяльник, и еще какую-то ерунду, придумала поводы для опозданий, запаслась кучей ругательств... А вместо схем мне на ладонь с тихим стоном опустилась она. Я решила, что это непременно фея. Фея моей музыки. Фея моего дыхания. Я не смогла ее спасти. А ведь нужно было просто давать ей передышку, слушать иногда потоки этого мира! Она сказал что-то на непонятном (почему-то) языке, и закрыла свои прекрасные, синие, как морозный воздух, глаза. Я решила похоронить ее. Непременно вдали от городского шума. Я даже забыла, что одна, и что давно не принимала своей музыкальной "дозы". Мы помчались в сад на краю города. В снежный, светлый, бесконечно тихий сад...

Решила все-таки ей не петь. Это будет моей маленькой жертвой на алтарь этой загадочной феи...

Помолчав немного, я собралась с мыслями, и решила уходить. Но обернувшись в последний раз, я заметила некоторое движение...

Теперь мы снова вместе. Везде. Я обустроила ей внутренности плеера, приношу ей пыльцу летними утрами, и мед длинными зимними вечерами, и конечно же даю отдохнуть. Я освоила "непонятный" язык, и теперь мы можем разговаривать часами о неземном, о далеком и снежном. Сначала было трудно привыкнуть к тишине, но потом я даже вошла во вкус. Шумов в городе достаточно, и они, порой, в такие мелодии складываются... Теперь моя воскресшая слезками-льдинками фея счастлива, а меня можно назвать двояко-наркоманом. Ощущаю приливы энергии, вслушиваясь и в музыку моей феи, и в "тишину".