Праздник закончился. Гости разошлись, оставив на столе грязные тарелки, стаканы, блюдца, недоеденную половину торта с оплывшими разноцветными свечами и груду ярких коробочек и свертков на тумбочке в углу. Ну, посуда, это мамина забота, а Ростику предстояло самое приятное — распаковать и осмотреть подарки. Он сгреб свертки на диван и с удовольствием захрустел оберточной бумагой. Водяной пистолет, конечно, Женька притащил. Пластиковый, дешевый. Сломается через пару дней, у Ростика уже был такой. Робот-трансформер — это от Костика. Конструктор. Фонарик с ЛД-лампами. Радиоуправляемый пенопластовый самолетик без батареек. Детский фотоаппарат, если верить наклейке, «для подводных съемок». Толстый свитер из светло-голубого махера. Бабуля подсунула. Ей заняться нечем, вот и вяжет всем свитера... Мальчик застенчиво улыбнулся, бабушку он любил. Настольная игра. «Бинго», а Ростик хотел «Монополию». Зря не позвал Алекса Майера, у него родители богатые. Правда, сам Алекс зануда, отличник и ябеда, но ради хорошего подарка можно и потерпеть. Да Бог с ним, с Майером... о чем Ростик по-настоящему жалел, так это о том, что опять не набрался смелости пригласить на день рождения Лизу. То есть, почти набрался, но Лиза, как на беду, заболела. Она часто болела и пропускала школу. Тогда Ростик тосковал. Ему как будто не хватало чего-то неуловимого, как солнечный зайчик, который крошечной радугой дрожит на странице раскрытой тетрадки. Пользы от него никакой, а глазам — тепло. Нет, о любви мальчик не думал, он был для этого слишком маленьким. Просто щурился на Лизины рыжие косички и говорил себе: «Какая хорошая девочка. Вот бы с ней подружиться».
Так... а это что такое? От кого? Подарков оказалось больше, чем гостей, даже если посчитать бабушку с ее свитером. Что-то тяжелое, прямоугольное, холодное на ощупь. Мальчик нетерпеливо надорвал край золотой фольги и выдохнул от разочарования — книга! Скучно-то как... Разве что ужастики про монстров, хотя ему и монстры надоели. Ростик развернул книжку полностью. Нет, не ужастики. По обложке витыми готическими буквами струилась надпись — «Пряничный домик», а под ней красовался дворец с облитой шоколадом крышей и сосульками-леденцами на карнизах. Вроде бы «Пряничный домик» сказка не длинная, так что, наверное, сборник, но Ростик уже окончательно потерял интерес к книге, потому что к тыльной стороне обложки оказался скотчем приклеен диск с компьютерной игрой. Баловаться на компьютере мальчику разрешали, правда, с оговоркой, что перед этим он должен сделать уроки, но сегодня — его праздник, так что уроки подождут.
Ростик прошел в детскую, поворошил учебники на письменном столе. С неудовольствием вспомнил, что назавтра нужно выучить стихотворение и бормоча себе под нос «невеселая дорога... эй, садись ко мне дружок...», уселся перед раскрытым ноутом. Компьютер заурчал, проглатывая диск, веселенькая заставка на экране — кадр из мультфильма «Шрек» — сменилась картинкой того же самого дворца, что и на обложке сборника сказок.
«Добро пожаловать в игру «Пряничный домик», — пригласил компьютер и осведомился. — Кем ты хочешь быть, Гензелем или Гретель?» Не без труда вспомнив, кто из персонажей мальчик, а кто девочка, Ростик нажал на «Гензель». Зазвучала музыка, двери сказочного дворца приветливо распахнулись, и новоиспеченный Гензель вступил в виртуальный мир.
«Пряничный домик» оказался вовсе не домиком, а целым городом, и не только пряничным, но и шоколадно-вафельно-мармеладным. Обочины тротуаров блестели влажным заварным кремом, шоколадные зайцы и белочки резвились на марципановых лужайках, лимонадные фонтаны били прямо в усыпанное яркими сахарными звездочками небо. Сложенные из батончиков «Баунти» скамейки отливали нежно голубым. У Ростика заныло под ложечкой и во рту скопилась слюна. Он сбегал в гостиную и принес себе кусок торта на блюдце, поставил рядом с ноутом и снова углубился в игру. Теперь он мог не только видеть «пряничный город», но и ощущать на вкус.
Ростик бродил по улочкам, передвигая джойстиком свою фигурку, до удивления похожую на него самого — вертлявую и худенькую, с буйными черными вихрами, которые выбивались из-под синей бейсбольной кепочки. Точь в точь такую родители купили ему в начале лета. Игра оказалась онлайновая, населенная не компьютерными симулякрами, а реальными мальчиками и девочками. С ними можно было переговариваться, набирая текст реплики в правом верхнем углу, в специальной рамке, и возле головы фигурки в белом облачке высвечивался ответ. Ростик двигался осторожно, опасаясь наткнуться на какого-нибудь монстра, и с любопытством осматривался по сторонам. Но вдруг... кто это? Рыжие косички, солнечная челка на глаза, от мгновенного чувства узнавания у Ростика отчаянно заколотилось сердце.
— Привет! — он приблизился к девочке и, покраснев от смущения — как хорошо, что она не может увидеть — робко отстучал. — Лиза?
Тут же обругал себя: ну, как можно быть таким глупым. Конечно, это не она, мало ли, кого напоминает компьютерная картинка. Но фигурка на экране остановилась, словно замерла от неожиданности.
— Ростик? — и еще раз, с тремя восклицательными знаками. — Ростик!!!
— Лиза Ларина, из 35-й школы? Третий «б»?!
— Да! Да!!!
— Вот так встреча!
— Ага!
— Классная игра! А что здесь нужно делать?
«Как хорошо!», — ликовал Ростик. Он больше не чувствовал ни робости, ни стеснения, все получилось естественно и просто, как будто они в Лизой остановились поболтать на переменке.
Девочка приветливо поманила его рукой, увлекая вглубь переулка, и через пару шагов они очутились на набережной. Вдоль широкого променада горели леденцовые фонари, а внизу, по узкому вафельному руслу, перекатывался вязкий темно-малиновый поток. Сладко запахло клубничным сиропом. Это на кухне мама варила конфетюр.
— Смотри. Здесь можно зарабатывать таллеры и покупать одежду и мебель. Ты видел свою квартиру?
— Нет, а где? Я пока не разобрался.
— Тут каждому дают квартиру, ты можешь сам выбрать, потом покажу, как. Она пустая, ее надо самому обставить.
— Интересно...
— А еще можно переходить на другой уровень. Сейчас мы на первом, самом низком.
— А сколько их?
— Не знаю. Слышала только про второй — взрослый. У нас здесь в фонтанах мягкое мороженое, фанта и лимонад, а у них — шампанское и коньяк.
— Ой!
Ростик, конечно, знал, что детям нельзя пить алкоголь, но если шампанское виртуальное — то почему бы и нет? И мало ли что там еще, на «взрослом» уровне?
Для этого надо ловить желтых бабочек, — сказала Лиза. — За каждую бабочку получаешь повышение и сто таллеров впридачу.
— Но где они? — Ростик с недоумением огляделся. — Я до сих пор не видел ни одной.
— Желтые бабочки — очень редкие. Их мало, — прочел он Лизин ответ. — Но если встретишь — смотри, не упусти. Как увидишь, сразу вцепляйся — и не отпускай.
Стихотворение Ростик так и не выучил, более того, совсем про него забыл. Не вспомнил и вечером, ложась спать, потому что в мыслях крутилось совсем другое: сказочный городок, пряники и леденцы, обрывки разговора с Лизой и ее тонкие рыжие косички, которыми она так смешно встряхивала. Не в игре, в школе. Каждый раз, выходя к доске, девочка задорно вскидывала голову, словно хотела показать, что ей все нипочем. Косички подпрыгивали на плечах, а пушистая челка просеивала солнечный свет, окропляя золотыми брызгами первые парты... Как Ростик жалел, что сидит в третьем ряду!
Но ведь это та же самая Лиза. В голове у Ростика все смешалось. Мальчик заснул только после полуночи, но и во сне его пальцы продолжали дергаться, словно надавливая на кнопки джойстика.
В «пряничном городе» можно было ходить в кафе и магазины, играть, соревноваться, покупать и продавать. Постепенно Ростик научился зарабатывать таллеры: варил мармелад на кондитерской фабрике, строил дом из брусочков пастилы, вскапывал клумбы в городском парке. Он трудился в поте лица, до судорог в среднем и указательном пальцах, уставших от однообразных, точных движений.
Лиза все время была рядом с ним, помогала, объясняла. На первую зарплату Ростик купил ей огромный букет красных марципановых роз.
— Ростик, ты уроки сделал?
— Бабуль, я отдохну немного. Мне только слова переписать в словарик... И природоведение. Я быстро.
— А по-математике? — продолжала наседать бабушка. — Ростислав, ты меня слышишь? Математика!
Он не слышал. Слабое чувство вины шевельнулось назойливым червячком и тут же сникло.
«Спасибо! Мои любимые цветы, — поблагодарила девочка и надкусила темно-зеленый стебелек. — Хочешь, Ростик?»
«Это — тебе», — ответил он великодушно и, вслепую пошарив рукой по столу, положил в рот сочный ломтик яблока. Мальчик каждый раз ставил рядом с компьютером тарелку с чем-нибудь вкусным. Впрочем, и без того, стоило на экране появиться знакомой заставке с дворцом, как на языке сама собой растекалась клейкая сладость.
«У меня осталось два таллера, — отстучал он, дивясь собственной смелости. В игре все гораздо проще, чем в жизни. — Давай потанцуем сегодня?»
Тонкая фигурка Лизы застыла с недоеденным букетом в протянутой руке. Ростик нетерпеливо поерзал на стуле и низко склонился к монитору, ожидая ответа. Сделает он уроки. Потом.
«Скоро праздник, — возразила девочка. — На балах и на праздниках можно танцевать бесплатно.»
У Ростика загорелись глаза. Праздник в «пряничном городе»! Бал!
Он предвкушал красивое и необычное зрелище, музыку, конфеты и конфетти, медленный танец с Лизой... вдвоем... в полутьме огромного зала, в окружении свечей и зеркал.
«Ух ты! Когда?»
«Через три недели.»
Ничего себе скоро! В виртуале три недели равны целой жизни. Но Ростик не хотел показаться навязчивым, если надо ждать — он будет ждать.
Как-то очень быстро в «пряничном домике» наступила зима. Листья из тонкого, прозрачного мармелада пожелтели и хрустящим печеньем осыпались с деревьев на марципановые газоны. Улицы городка укутались разноцветной сахарной ватой, сироп в реке замерз и превратился в клубничное мороженое, тротуары покрылись искристой корочкой карамели. Ростик и Лиза без устали катались на санках и коньках — вниз по горкам, по склонам, по залитой скользкой глазурью набережной. О желтых бабочках мальчик и думать забыл, да и в правду сказать, какие бабочки в мороз? Только иногда сквозь сладкое многоцветье, сквозь сказочную фееричность зимы проступало что-то другое, настоящее, темное, как подтаявший снег. Непредсказуемое и сложное, как будто все уровни разом вдруг становились видны, втиснутые друг в друга, подобно матрешкам.
Ростик купил себе дубленку за сто шестьдесят таллеров, теплую, на кроличьей подпушке, а Лиза связала ему длинный трехполосный шарф, который можно было обмотать три раза вокруг шеи, чтобы холодный ветер не задувал под воротник. В благодарность мальчик подарил ей красные рукавички, которые очень шли к ее махеровой шапочке и шубке из серебристой чернобурки. Дети гуляли по фантастическому городу, впитывая краски, запахи и звуки: тягучее благоухание карамели, удушливый аромат зефира и халвы, апельсиновый пожар заката, легкое позвякивание каблуков по леденцовым мостовым.
Мир игры разворачивался перед ними — яркий, тревожный и манящий. Его не хотелось покидать, в нем хотелось жить всегда, исследовать, радоваться, созидать.
Ростик очень много играет на компьютере, — вторгались в гармоничную реальность жесткие, злые голоса. Резкий, визгливый — мамы и кудахчущий — бабушки. — Надо его как-то ограничить... совсем школу запустил.
Ест плохо, похудел, осунулся... Не дозовешься его... все время думает о чем-то своем...
Об этой игре дурацкой. Откуда она, вообще, взялась?
Кто-то из ребят подарил, на день рождения...
Не в игре дело, — взял слово папа. — Все игры одинаковые, стрелялки, догонялки, они все вредно действуют на психику. У Ростислава компьютерная зависимость. Я поставлю специальную программу...
Ростик нагнулся — мокрая челка, выбившись из-под шапки, упала ему на глаза — зачерпнул в ладонь сахарной ваты и скатал зеленый снежок.
«Мадам, защищайтесь! Вызываю вас на поединок.»
«Вот как? Вызов принят! Берегитесь, сэр!»
Не успел он распрямиться, как фиолетовым снежком ему снесло с головы шапку, скулу словно ошпарило кипятком.
«Ой, Ростик! Извини, — девочка подбежала и принялась рукавичкой смахивать с его лица и волос острые кристаллики сахара. — Я не хотела.»
«Ерунда. Уже все прошло.»
Ростика беспокоили долетавшие из кухни обрывки разговора. Мама, папа, бабушка... они же ничего не понимают. Лезут в его жизнь, все время пытаются что-то запретить. Если их слушать и жить так, как они хотят — помрешь со скуки.
«Слушай, тебе предки тоже запрещают долго играть?»
«Не-а».
«Везет тебе».
«Ростик, догоняй!» — крикнула девочка и пустилась наутек, увязая по щиколотку в снегу. По сугробам, по разноцветным проталинам рассыпался ее серебристый смех...
Как ни странно, в школе они почти не разговаривали — им хватало прогулок по «пряничному городу» — только обменивались на уроках многозначительными взглядами. Но Ростик видел, что как только он входил в класс, Лизины глаза теплели, а лицо затуманивалось, окутываясь легким облачком тайны. «Мы знаем кое-что, чего не знают другие», — словно хотела она сказать, и мальчик благодарил ее чуть заметным кивком... и все. Не то, чтобы они что-то скрывали, а как будто копили силы, чтобы прийти домой, зашвырнуть в угол постылые ранцы, быстренько проглотить что-нибудь на кухне, под неодобрительное ворчание бабушек... и снова встретиться, по-настоящему. Болтать, играть в снежки, хохотать и резвиться до темноты, до первых фонарей, а потом брести, взявшись за руки, по уснувшему городу, сквозь печальный хоровод снежинок.
Ростик и не заметил, как пронеслись три недели. На покрытом сладким глянцем асфальте стали появляться черные проплешины. Днем с оттаявших деревьев капал кленовый сироп, такой приторный, что челюсти сводило и к горлу подкатывала тошнота. Но Лизе он почему-то нравился. Она останавливалась, запрокидывала голову и, крепко зажмурившись, высовывала язык... Липкая влага собиралась в трещинах и неровностях коры, стекала по веткам и срывалась вниз крупными сверкающими каплями.
«Ростик, ты не забыл про бал? — напомнила Лиза, довольно облизываясь. — Завтра, в шесть, форма одежды — парадная».
«Парадная — это как?»
«Строгий костюм, галстук-бабочка... Будет лучшее общество. У тебя есть таллеры? У меня много, могу одолжить».
При слове «бабочка» Ростик почему-то вздрогнул, словно пестрокрылое насекомое тонким хоботком кольнуло его в сердце.
«Да, есть, — ответил он быстро. — Сделаю, как надо. То есть, хотел сказать... я приду.»
Бальный зал выглядел, как в его мечтах: витые свечи в серебряных канделябрах, зеркальные полы и высокие зеркала на стенах, глубокие и позеленевшие от времени, вычурные тени танцующих и смутный, как шелест ветра, рокот голосов. Ростик даже подумал, а не угодил ли он на второй уровень, потому что мальчики щеголяли во фраках, а девочки — в вечерних платьях. Красивее всех была Лиза, в чем-то светло-голубом, воздушном, отороченным кружевами и мехом, очень похожая на фею из доброй сказки. Распущенные и перевитые стебельками хмеля волосы густым медом стекали по белым обнаженным плечам. В огромных зрачках томно переливались отблески свечей.
Вот только «Пряничный домик» — сказка не добрая. Или..? Ростик забыл все сказки на свете. Хотел сделать девочке комплимент, но язык словно присох к гортани, шуршал и трепыхался во рту, как осенний лист. Пальцы онемели.
«Мои друзья, — представила Лиза молодых людей, стоящих с бокалами в руках у задернутого тяжелыми гардинами окна. — Это Хосе, он живет в Уругвае. Пауль, из Германии. А это Джейк из Лондона».
Удивительная все-таки вещь — интернет. Ростик, вытаращив глаза, уставился на иностранцев.
«Хосе, Пауль, Джейк, это — Ростислав. Мой одноклассник».
Последнюю фразу девочка произнесла громко, и по залу поземкой зашелестело: «Ростислав, ее избранник».
Ерунда какая-то... Она ведь сказала «одноклассник»!
Англичанин церемонно поклонился, а немец отсалютовал Ростику бокалом. Уругваец, тощий, с неряшливой копной курчавых волос и грязными манжетами, никак не отреагировал. Только все качал и качал головой, будто китайский болванчик.
«Давно ли вы знакомы с Хозяйкой? — спросил Пауль, и прежде, чем Ростик успел ответить, прежде, чем он успел хотя бы сообразить, о ком речь, добавил. — Вы будете красивой парой. Когда же мы, наконец...»
Лиза схватила Ростика за руку и выволокла на середину зала. Музыка стихла, танцующие пары замерли. Мгновенное замешательство, и публика разразилась шквалом приветствий.
«Ура Хозяйке Пряничного Домика!» — кричали гости.
Хозяйка, значит. Не Гретель, дочка бедного дровосека, отважная и находчивая сестра Гензеля, а сама Хозяйка? От блеска зеркал, шарканья туфель по паркету, переглядывания и перешептывания, и тяжелого аромата дамских духов у мальчика все сильнее кружилась голова.
«Когда мы, наконец, потанцуем на вашей свадьбе?» — закончил вопрос Пауль и хитро подмигнул Ростику.
Свадьба? Какая свадьба? Ах, да, в игре... но все равно, так не годится, это нехорошая игра. Ведь Ростик еще маленький, и Лиза — маленькая. Им надо учиться в школе.
Если только он чего-то не забыл... Ростик, как в полусне, вспоминал последний звонок и первоклашек с маленькими колокольчиками, выпускной бал, и как танцевал с Лизой... Только тогда на ней были розовая плиссерованная юбка и кофточка с вышивкой на груди, а волосы девушка собрала на затылке в тугой огненный хвост и завязала узлом.
— Ростик! Ростислав! — встревоженно звал откуда-то мамин голос. Мама... он хотел рвануться навстречу, но ступни как будто вросли в пол и пустили корни. Рука судорожно шарила в воздухе, натыкаясь только на гладкий шелк платья и никак... ну, никак не могла нащупать кнопку «escapе».
— Все, хватит!
Яркий свет ударил ему в глаза. С горохотом захлопнулась крышка ноута.
— Целыми днями играешь, ничего по дому не делаешь, учебу забросил...
Ростик виновато опустил голову.
— Никаких игр, — резко сказала мама. — Больше не будет никаких игр. Отключаю тебе интернет, и пока не возьмешься за ум — за компьютер не сядешь! Когда исправишься, разрешу, но не больше получаса в день.
— Да, — произнес Ростик дрожащим голосом. — Хорошо.
Время тянулось, скучное и пресное, как пережеванная жвачка, и нечем было его заполнить. Мальчик уныло приходил домой, слонялся из угла в угол, бросая тоскливые взгляды на мертвый ноут, потом нехотя садился за уроки... но сосредоточиться не мог, ответы в задачках не сходились, стихи не запоминались, мысли блуждали незнамо где.
Прошла неделя. Ростик снова начал гулять, учиться, нахваливать бабушкины обеды. Десять дней. Получил в школе первую — за два месяца — четверку. «Пряничный домик» забывался, как кошмарный сон. Только иногда на мальчика вдруг накатывала странная, болезненная грусть, и тогда он садился к компьютеру, смахивал пылинки с клавиатуры, осторожно гладил крышку, но включить не решался.
Тринадцать дней. На перемене он подошел, наконец, к Лизе, извинился:
Больше не могу выходить в интернет. Предки не дают.
Девочка подняла на него изумленные глаза:
— Что?
Трехминутного разговора оказалось достаточно, чтобы выяснить: Лиза слыхом не слыхала ни о каком «Пряничном домике». У нее и компьютера-то дома нет.
Ростик был ошеломлен. Если так, то кто же она такая, таинственная Хозяйка? — не находил он себе покоя. Незнакомая девочка? Кто-то из его класса? Мальчик перебирал в памяти всех, кто мог над ним подшутить.
Или все-таки компьютерный симулякр?
Дома Ростик первым делом перерыл все вещи в детской и, наконец, извлек на свет сборник сказок. «Пряничный домик», увесистая книга с дворцом на обложке, при одном только взгляде на который мальчика захлестнуло сладкое отвращение. Кто мог ее подсунуть, может быть, на титульной странице есть дарственная надпись? На самой первой, с аннотацией и годом издания, или на последней, где оглавление?
Надписи Ростик не обнаружил, оглавления тоже. Он сидел на диване и листал книгу, сначала рассеянно пробегая глазами по строчкам, потом все внимательнее и внимательнее вчитываясь в текст. Никакой это не сборник, и сказка братьев Гримм тут ни при чем. «Пряничный домик» оказался мрачной фантасмагорией, запутанным лабиринтом авторских ходов, сюжетных линий, аллюзий, метафор. Все это странным образом переплеталось и действовало, подобно гипнозу. После двухчасового чтения Ростику стало плохо. По стенам плавали разноцветные пятна, в голове клубился черный туман.
Медленно, очень медленно мальчик встал и двинулся к письменному столу. Он забыл про отключенный модем. Забыл о том, что его испугало. Забыл о запретах мамы, папы и бабушки... И включил компьютер.
«Добро пожаловать в игру «Пряничный домик», — торжествующе засветился экран. — Добро пожаловать, Гензель!»
«Нет, не хочу, — затрепыхалась в сознании отчаянная мысль. — Не хочу туда!» — но призывно распахнулись ворота сказочного дворца, и Ростика затянуло в картинку.
Он брел по длинной, полутемной аллее, под руку с виртуальной Лизой, а над их головами низко смыкались заснеженные кроны старых лип. Было жарко, так жарко, что мальчик едва дышал. Горячий пот заливал глаза.
Почему не тает бутафорский снег? — удивлялся Ростик. — А, ну да, это ведь сахар. Сахар от жары не тает.
— Так, и от кого ты хотел скрыться? — спросила Лиза неожиданно низким, грудным голосом, и мальчик вздрогнул.
— Я... не хотел, — растерянно забормотал он. — Это родители...
Смешное словечко «предки» застряло у него в горле. Со знатной дамой не пристало говорить на детском жаргоне.
— Какие еще родители? — презрительно засмеялась женщина. — Мы на втором уровне. Ты думал это игра, Ростик? — она сильно и зло стиснула его руку, чуть повыше локтя. — Нет, милый, это — жизнь.
Когда в комнату вошла бабушка, она увидела внука сидящим перед раскрытым ноутом. Лицо мальчика застыло, взляд остекленел, пальцы бессильно лежали на клавиатуре. Компьютер уже переключился в режим stand-by, и на экране мерцала заставка: о стекло монитора билась, пытаясь вырваться на свободу, желтая бабочка.
Глупая желтая бабочка.
© Copyright: Джон Маверик, 2010
: Ох, меня упрекают за то, что я до чайника придрался...а сам? А ты то чего до Виталика пристал?
: Все здесь были
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
(Но почему "избранник" и свадьба? Или я просто туплю?