Лидия Ермилова —

Народ гуляет по улицам города. Там праздник. Скоро Новый год. Народ бурный, неописуемый, пьяный. Жизнь им казалось лучше, чем мед или месяц Май, когда цветет сирень. И…. Красота вокруг — трогательная, вызывающая, нарядная.

Но среди толпы… бродит милая и ранимая девушка, звали ее Лада. Она была Грустная и Печальная. Она была капелька народа. Грусть и Печаль навеял ей Демон. Звали его Прохор. Демон был наполовину согнутый, угрюмый, роста в два метра 04 сантиметра, ворчливый старик. Он был самолюбивым, циничным и неморальным к женской половине. Он был гадким существом в мире. Он до ужаса любил распутство подростков и порно-забавы для женщин. Демон и его недруги в упор разглядывали, искали несчастного человечка, чтобы еще больше пронзить своей неизлечимой болезнью.

Прохор тоже бродил по улице, стучал в сердце некоторых людей. Это был самый страшный враг народа — Демоническое недобро! Перестукивал в души человечков Демон, а так же его друзья представители Ада. Он был невидимый для всех, но делал народу самую скверную нелепость: кидал деньги грубым и отвратительным самозванцев, которые у рабочего люда выкрадывали тайком деньги и агрессивно и нелюбящим брезговали ими. Прохор народ называл — НИКТО! Демон еще сотворил олигархов и правительство страны, чтобы они купались в золоте и брильянтах. А простых людей: рабочий, добрый учителей благородный врачей, почтительный ученый ставил на колени, чтобы они падали им в ноги.

Демон шел под ручку с недругами народа, но вернее, его друзьями, а именно с Болью и Тоскою. Те вглядывались и помогали искать тех подростков в глазах, которых выражались Грусть и Печаль от их бессмысленной жизни….

Жаль, но в этих молодых людей было столько добра! Они так долго разглядывали и в упор искали несчастного человечка, чтобы еще больше пронзить своей неизлечимой болезнью. Людей так много и так они похожи на кучу муравьев в холмике в лесу! У человечков глаза были солнечные, нет ни грусти, ни печали, открытые для умиления жизни, они радовались празднику! У них было безоблачное и шальное счастье!

Боль была чахлая, тонкая, похожая на трость у старушки, но это была юная девушку, звали ее Танька. Она постоянно брала Зло у Демона, была счастлива этим, затем легко бросала недобро в глаза любому человеку, пусть тот мучается и страдает, а та подло, тайно хихикала. У Боли были продольные глаза, которыми она ничего не видит, без ушей, которыми она ничего не слышит. Клочьями висели серые волосы, то была лень, которую дарила тем же людям в кого вливала Боль. И Танька была ну, очень неприятная особа. На ней болталось длинное серое пальто до земли, тусклая поникшая шляпа, закрывающая вечно мрачные глаза и постоянно висел на худой шеи, укутанный и по всему телу длинный предлинный шарф, волочащей неземной тканью по воздуху, чтоб утащить людей к Демону. Фу-у! Если бы вы ее увидели!? … То навсегда бы отвернулись от Катьки. Но зато Боль была покрыта сладостной грубостью, цинизмом и жестокостью, чтоб ее…. Не чувствовали люди и не узнали ее внешность.

            — Танька, можно, я попробую счастье, все-таки сегодня Новый год. И в 24 часа будет фейерверк, танцы, песни. Мне так хочется с людьми покружится в сладкой Тоске, мм!

            — Аноним, ты захотел испытать радость и довольство? Ты забыл, кто ты есть?

Аноним парень, — это Тоска. Он был безумный, неукротимый, тревожный. Тоска ничем не отличался в одежде от Боли, та вся в сером, а он — в черном. Он был не человеком, там отсутствовало все, но только длинный был, как жираф. На Анониме было черное пальто, черная шляпа, черные брюки, черные очки потому, что у него не было глаз. Плохо то, что он тоже вливал людям в душу Тоску. Аноним ловил черным длинным галстуком, забрасывая на людей и…. пронизывал Тоскою, потом тянул к Демону. Это еще хуже, чем Боль. Там был постоянный и смертельный яд, тот мог и убит человека. О! Людям, в которых вливали Боль и Тоску — так плохо жилось….

            — Ладно, Танька, работаем дальше, а не то я позову подругу Киру — Ярость, с ней мне куда лучше, — но Боль сладостно пристроилась к плечу Тоски, прижимаясь, и щемящее шепчет ему, но нет, нет, не в ухо, а в пустоту:

            — Ты не должен впадать в Тоску. Ах, это Ярость! Я сама ей впущу Боль, пусть Кира скрючивается от глупости. Давай лучше от Прохора избавится, он мне надоел, как старая развалина черепаха.

Тоска свирепо похохотала и стали они вдвоем выделывать несуетные шаги в разные стороны, Демон лишь успевает за ними, но… Заметив что-то неприятное, рассердился, схватил их цепкими костлявыми пальцами за горло:

            — Задушу! Задушу! Вы разве не знаете меня!? Я Циник! Я Миллионер! Я строю золотую пирамиду для вас! Я главный в Гламуре! Я робот Ада! Вы будете пылать в огне!

Но Танька и Аноним были молоды, им не до Прохора. Они веселились в тоске и боли, бегали, прыгали, заглядывали людям в глаза, испытывать огонек от злобного яда Демона! Им было хорошо.

И…. Прохор им так надоел — до чертиков, которые мелькают перед глазами пьяных людей. Тогда Танька и Аноним положили на Демона тихонечко ладони, произнесли волшебное заклятие. Тот пригнулся, весь согнулся, высох и упал на землю. Конечно, он чуть-чуть полежит и снова оживет, мы же не может избавиться от Зла. Боль и Тоска, бросив его на дороге, сами довольные пошли по улице в праздничном разгаре.

Вот им навстречу идет девушка… Ах, какая она была жалкая! В одном платье, босиком, без головного убора. И на улице холодно-прехолодно, лютый ветер и заметающий снег. Тоска заглянул в ее глаза… И обрадовался! Девушка была в слепящей и безысходной Печали. Танька радостно захлопала в ладоши:

        — Вот одна нам и попалась. Аноним, — это тебе не компьютер? Она — наша!

Они вмиг прикоснулись к ней. Лада почувствовала, что «Кто-то» по груди поднимается вверх, по всей ее ширена, все дальше и выше. По самое горло. Ладе вдруг стало ноюще, непереносимо и тревожно. Та, опустив руки, поникла головой, но безумно и так тихо закричала:

        — Кто вы? Я не хочу вас? Я хочу к людям в царство радости и веселье…. Уходите от меня? — и ни один человек не услышит ее голоса.

        — Хм! А ты позови к себе людей? Подойдут ли они к тебе? А-ха-ха! Нужна ли ты им? — удивился надежной Лады Тоска. От ненужных забот девушки, сладко позевывая, лениво похлопывая ладонью и дальше сплевывая ей, яд в душу, хихикал.

Танька от изумления пыталась сделать более круглые, но ее продольные глаза так и оставались щелью, они вечно были покрыты холодом и мраком и та щекочущи захохотала:

        — Давай попробуй, зови людей! Знаешь, люди не любят Боль и Тоску, они к тебе не придут. Зови их!

Девушка встала на перекрестке улицы, стала звать, кричать, но звук был неясный, рыдающий и крика нет, он был безмолвный. А люди идут мимо, едут на машинах, автобусах, их так много вокруг. Они все беспечные, болтливые, довольные. Идут, смеются, хохочут….. Но Свету… Ни один человек просто не хочет видеть. Людям… хорошо.

            — Я здесь, люди! Забери у меня Боль и Тоску. Люди, скорее ко мне…. Люди…. — ее трепетный голос… вмиг пропал, его забрали Танька с Анонимом. Тогда Лада встала на колени, протянула руки к живущим существам, они ее должны увидеть!!! И снова открыла рот, хоть и беззвучный, но она же — на коленях….

Но… люди не желают, проходят равнодушно просто — не увидели ее и все. Им хорошо только с собою.

        — Помогите, помогите мне, люди. Возьмите от меня Боль и Тоску…. — Нет, ее не замечали, у людей был праздник. Люди от плохой жизни стали равнодушны.

Она устала. Она одна. Рядом стоит Боль и Тоску. К ней подходит Прохор. Но зачем им человечек? Люди ходят купаться в счастье и наслаждении. Они проходят мимо... пряча глаза.

Девушка стоит среди близкий и скоро портящий созданий. …

У Таньки и Анонима снова появились счастье и довольство, им хорошо. Лада принадлежит им.

У девушки….. Из ее зовущих, отрешенных глаз капает скребущая Боль и беспросветная Тоска. Кругом молчание.

Та тихо встала и пошла среди многолюдной толпы в заснеженный, холодный лес, там ее ждал Лед.

            — А-ха-ха! В лесу, кроме Смерти ничего нет. Ты не боишься? — весело подскочил и схватил ее под ручку Тоска.

            — Мне там будет хорошо. Я люблю лес.

            — Чтобы замерзнуть, да? А люди!? Люди тебя не видят? Ты им, что? Больше не нужна? А-ха-ха! Эх, народ, народ! Где вы! Ах, да? Они гуляют, пьют, песни поют, а сами своих… не замечают!? А-ха-ха!

            — О! Как я тебя люблю, Лада! Ты мое все! Тоска отстань, девушка моя, я ей первая впущу Боль, — Танька, подхватив ее за плечи, потащила в неприютный снежный лес.

Скоро часы пробью 12! Люди радуются Новому году…. Они все зыбком и мимолетном счастье. Они в обманчивом счастье. Там…. Дальше ждет всех Смерть.

Вот и последние дома…. Девушка входит в обнаженный, сребристый, голый лес.

И вокруг — ни… души. Даже звери спят зимою в норах.

И вот случайно… проходил парень со своими друзьями, он жил в самом последнем доме. Парня звали Ярослав. Он увидел девушку. Он увидел рядом с ней Тоску и Боль потому, что они приставали когда-то к нему. Ярик вспомнил их невыносимую встречу, остановился. Танька и Аноним, как всегда были в вечном беспокойстве и восторженном состоянии. Он вспомнил давнишний страх, которым они пеленали его.

           — Вы вся синяя. Вы раздетая. На улице зима. Где ваш дом? — Он схватил девушку за руку, та остановилась, не замечая его. Но Лада не слышит и ничего не чувствует. Боль и Тоска вырвали руку парня. Та снова покорно идет в лес.

           — Ярик, а Ярик, сейчас будет 12 часов! Скорее в дом! Опоздаем встретить Новый год! — тащат его друзья домой.

           — Нет. Идите одни. Я буду с девушкой. Пока.

           — Ну что у тебя девушек мало!? Они на каждом углу! Пошли, пошли в дом, скоро будет 12!

           — Девушка погибнет. Нельзя же ее бросать в пасть Смерти. До свидания. Идите домой, — И ни один парень не шелохнулся помочь ему. А тот схватил девушку и что есть силы, потащил в город.

И вот Лада немного пришла в себя.

           — Где твой дом? — та молчит, она не может понять, кто это такой?

Боль и Тоска пихают, щипают, кричат ей в ухо:

           — Толкни парня в сугроб! Пошли в лес! Там ждет тебя Лед! Там хорошо! Лед соскучился! Пошли, пошли!

В городе бьют 12! Везде крики, посвисты, салют! Все поздравляют друг друга с праздником…

            — Как они все мечтают встречи с нами! А-ха-ха! Видно мы им милы! После пьянки, — хохочут Танька с Аноним.

Ярослав поздравил девушку с Новым годом, отпихивает Боль и Тоску, тащит и тащит Свету в город. Снова спросил:

            — Где твой дом? Тебе надо убежать от Боли и тоски! Бежим!

Лада немного пришла в себя. Она показала пальцем на дом. И они побежали по жгучему, горячему снегу, чтоб с тела девушки сошла синева.

Вот и дом. Вошли. Он протер ее спиртом, который был у него в кармане, протер ей тело, но врачей не вызывал, в Новый год это все бесполезно. Уложил в кровать, укрыл теплым одеялом, сам сел на пол, положил голову на ее кровать, уснул.

Прошла ночь.

Утром они открывают глаза. А там…...

Пришла румяная и волнующая Весна. Она залетели в комнату к Ладе в упоительном, сладком ветре, рассыпаясь над кроватью и углами. И сам запах был тонкий, дурманящий и томительной, точно там распустились все деревья. Или вернее, из почек нежно выпустили таинственные и обнаженные листочки, и запах был такой обольстительный! Благозвучно и ликующе им подпевали птицы, те были так слаженны и звонки!

Но вот снова сюда вернулись Боль и Тоска, они желают взглянуть в глаза двоих.

           — Лада, встань и посмотри, к нам пришла Весна, — Ярик поднял ее и подвел к окну, а там было так обворожительно, что вмиг из нее вылетели и Боль и Тоска, они полетели дальше.

И сейчас влетели Добродетель и Бескорыстие, а за ними для радости пары разноцветные Элойки, — их прислала Любовь. У Добродетели было имя Майя, а у Бескорыстия имя Алина. Они были такие светлые — светлее, чем белый свет. У них были крылышки, как радуга и пушистые длинные волосы от Солнца, глаза от неба. Они были красивые и добрые. В руках у них были маленькие девочка и мальчик, — это подарок для Ярослава и Лады. И к ним сразу же подлетела Любовь. Та положила на их головы по ладони, Элойки кружатся кругом над их головой, а та читает им волшебное заклинание. И вмиг Лада и Ярик восторженно и искренне взглянули в глаза друг друга, заливисто, хрустально-чисто засмеялись….

К ним пришла…. Любовь.

И больше нет слов, описывать, что было дальше….

Я думаю, вы и так знаете.