Жемчужная — Ведьмочки, глава 4

— Ну-ка, ты! — очнулась девушка и попыталась заслонить своим субтильным тельцем пышную Галиночку. Которую, без всякого сомнения, Человек со шрамом принял за Ларисочку и вот сейчас, сейчас, прямо сейчас...

— А ну не трооожь! — что было силы завопила девушка, стараясь защитить подругу.

Галиночка в этот момент думала о том же. Вернее, об опасности, которая угрожает её подружке — Ларисочке. И самоотверженно старалась, в свою очередь, заслонить собой её. Пока девицы пихали друг дружку, их опасный гость озадаченно переводил взгляд с одной на другую и явно о чём-то думал.

Когда девчонки утомились заслонять друг друга от опасности и, наконец, обратили внимание на её источник, тот потерянным голосом спросил:

— Ты ведь не она, а она не ты?

Блондинки дружно закивали головами, напоминая в этот момент китайских балванчиков. Узкоглазый гость по инерции закивал вместе с ними. Поймав себя на этом, он сконфузился, почесал макушку и попятился к выходу. Вернее, к дыре в стене, которая там появилась благодаря его вторжению.

— Стояяяяять! — раздался писклявый рык со стороны кухни. В проёме появилась мелкая копия то ли Ларисочки, то ли Галиночки. — Куда направился? А ну забирай свою кралю. А то у меня сил не осталось выносить твои причитания! Бери её, раз нашёл!

— Но мама! — плаксиво заскулил узкоглазый. — Она в другом теле, тощая стала. Мне такую не надо, я прежнюю хочууу!

— А чем тебя её подружка не устраивает? — деловито осведомилась мелкая псевдоларисочка.

— Да ты только посмотри на выражение её лица! Оно ж у неё ехидноеееееее, — вконец разрыдался страшный дядька.

Девчонки озадаченно переглянулись, затем Галиночка изобразила зверскую улыбочку, а Ларисочка постаралась последовать её примеру. Не получилось.

Их манипуляции не ускользнули от внимания мелкой вредины.

— Забирай свою тощую Лариску. Откормим! — скомандовала она, махнула рукой и испарилась.

Следом исчез и Плаксивый мужик со шрамом. Облегчённо вздохнув, Галиночка повернулась к Ларисочке, чтобы поделиться впечатлениями и поняла, что подруга тоже пропала. Не стало Ларисочки, не стало книги, Пират так вообще второй день уже не появлялся. Если б не квартира, которую девушки снимали и любовно обставляли мебелью, можно было бы решить, что Галиночке вообще всё примерещилось.

Так размышляла девушки, прогуливаясь по улицам города и стараясь чётким уравновешенным шагом привести в равновесие свои эмоции и мысли. Получалось плохо. Ситуация не только не желала гармонично укладываться в голове, но и даже в этой самой голове помещаться.

«Абсурд какой-то!» — пришла Галиночке единственно правильная мысль. И утомившись от быстрой ходьбы и ещё больше — от жары, пухлая блондинка решила вернуться в родной психклуб.

Подъезд тот, этаж тот, номер квартиры тот, а дверь... Дверь не та!

Галиночка оторопело рассматривала ярко-желтую, вырвиглазовскую обивку на двери их съемной квартиры и решительно ничего не понимала.

Вдруг дверь скрипнула и в щель высунулась заспанная и злая женская голова в бигудях.

— Ну чо тут встала? Уехал сын, в армии он! Господи, что ж делается. Уж полгода как служит, а они всё ходют и ходют.

— Ххходют? — от удивления Галиночка стала заикаться.

— Ходют, ходют, — покивала голова и спряталась за дверью. Та захлопнулась с громким стуком. А ошарашенная блондиночка пошла к выходу.

— Ходют-ходют-ходют, — бормотала себе девушка под нос, семеня полными ножками и опустив озадаченную до крайности голову вниз. Галиночка решительно ничего не понимала, не знала, что ей делать, и поэтому просто шла. Считая шаги и повторяя до бесконечности последнее услышанное ею слово.

Её скороговорку внезапно прервала рука, опустившаяся на правое плечико. Неуклюже повернувшись, блондинка уткнулась пышной грудью в живот огромному волосатому мужику. Тот глубо улыбался, разглядывая макушку красавицы.

— У тебя это, — прогромыхал он и снял с девичьей головки... лягушонка. Галиночка всегда до ужаса боялась всяких гадов — как ползающих, так и прыгающих. Поэтому не нашла ничего лучшего, как отчаянно завизжать.

— Тихо, глупая! — гигант зажал ей ручищей рот. — Я тебе помочь хочу. Только это тайна!

— Тайна! Тайна! Тайна! — загуляло эхо среди высотных зданий двора-колодца.

«Помочь, помочь, помочь», — застучали спасительные слова в воспалённом от множества событий и удушающей жары мозгу девушки. Из белокурой головки мигом выскочили материнские наставления о том, что нельзя знакомиться на улице с мужчинами, опасно вступать с ними в разговор и, тем более, куда-то идти. Обрадованная до крайности вовремя подоспевшей помощью, Галиночка безропотно пошла следом за волосатым мужиком. Они прошли какие-то дворы, вышли на уединённую аллею и присели на скамейку.

— Тут всё просто, я тебе сейчас объясню. Только помни, что всё, что я тебе скажу — это тайна! — оглушительным шёпотом зарокотал гигант, так что листва на соседнем дереве задрожала. После чего из густой зелени вылезла антрацитовая голова кота. Если бы девушка и её спутник подняли голову вверх и присмотрелись к коту, они бы смогли заметить белую манишку на его груди. Совсем как у пропавшего Пирата. Но тем было не до деревьев, они громко секретничали. Причём, обоим было невдомёк, что их громкое шушуканье прекрасно было слышно на расстоянии нескольких метров...

А тем временем Ларисочка тихонечко скулила от страха и обиды, сидя в большущей комнате без окон и дверей. Как она там очутилась, Ларисочка толком не поняла. Помнила, как в глазах что-то вспыхнуло, после чего она обнаружила себя сидящей на широкой постели. Над ней висел вульгарный балдахин, расшитый золотом и серебром. На стене висел огромный экран телевизора. На широком столике у кровати находился огромный поднос, под завязку уставленный бутербродами, жаренным мясом, тортиками, пирожеными, рулетами, печеньем, мороженым. Словом, не еда, а сплошная калорийная бомба!

Тут же лежал пульт от телевизора.

Первым делом Ларисочка нервически пощелкала каналы, остановилась на мыльной опере и, пригорюнившись, стала смотреть на чужие страсти, заедая своё неустроенное женское счастье пироженым да мороженым.

— Любовь моя! Ты поразила меня в самое сердце! Ты моя жизнь! Моё счастье! Моя радость! — страдальчески закатывал глаза в телефонную трубку экранный герой. Холодная красавица недовольно выслушивала его изливания, недоверчиво качала головой и ехидно покусывала коралловую губку.

— Не верюююю! — прервала она монолог загорелого красавца и бросила трубку на подушку. Мачо зарыдал и кинулся со скалы, на которой он, оказывается, стоял.

— Ну что ж ты за зараза такая! — стукнула кулачком по подушке возмущенная Ларисочка. После чего чуть не поперхнулась кусочком шоколадного тортика, потому что в этот самый момент стены комнаты развинулись и в проеме показалась фигура страшного дядьки со шрамом.

Не дав опомниться обалдевшей блондинке, он кинулся на колени, мученически заломил руки и тонким охрипшим голоском (совсем как волк, который в сказке щемился к семерым козлятам — подумалось девушке) стал умолять её простить его.

— Это все от любви! От моей огромной любви к вам, прекрасная леди! Только вы! Только я! Только мы! Не могу без тебя! Ты будешь моей! — его монолог перешел в глухое рычание.

Сграбастав в охапку Ларисочку, он крепко прижал её к своей мощной груди и ойкнул, уколовшись об острый девичий локоток.

— Ты покушай, покушай, не скучай. Я не буду тебя пока беспокоить. Пока! — быстро отпустил он красавицу, скомканно распрощался и исчез за стеной, которая тут же схлопнулась.

Ларисочка поняла, что диалог с убийцей ее двойников предстоит после того, как ее телеса снова обретут пышность и мягкость. С ненавистью бросив взгляд на калорийное изобилие, она решительно переключила телевизор на музыкальный канал и занялась аэробикой. Почувствовав голод, Ларисочка собрала волю в кулак, сбросила пищу в скатерть, связала все узлом и положила у стены.

— Хочу салат и фрукты! — громко крикнула она, глядя на обои. И, утомившись от переживаний, легла спать.

Спит Ларисочка и видит удивительный сон. Будто в самом центре ее родного города, за высоким деревянным забором, совсем не стройка строится. А находится там, внутри, еще один город. Старинный, древний даже, можно сказать. Времен существования Советского Союза.

Волшебным образом она оказалась по ту сторону забора (а собственно, во сне почему бы и не быть этому самому волшебному образу), и, естественно, направилась исследовать необычные строения. А что ей еще оставалось делать? Забор оказался глухим и с обратной стороны, наружу не выберешься.

Идет она по улице, удивляется странным надписям на вывесках: худлит, пивбар, техвуз, промдизайн... Домики все небольшие, двухэтажные. Дворы заросли густой зеленью. У подъездов разбиты цветочные клумбы. Большие, будто земля тут вообще не ценится, стоит сущие копейки.

Тихо-тихо в странном городе. Даже птицы не поют, машины не гудят. Впрочем, самих машин нигде и не видно. Вдруг блондинка увидела на скамеечке ветхую старушку. Та сидела очень прямо, с прямо-таки военной выправкой, и пристально смотрела на девушку. Причем, прищур у бабульки был какое-то смутно знакомый. Кажется, кто-то из древних политических деятелей так поглядывал на своих соратников.

Ларисочка остановилась и тоже стала смотреть на старуху. Та закивала головой и поманила к себе сухоньким пальчиком. А, была ни была! — махнула рукой красавица и направилась к бабке. «Ну не съест же она меня, в конце концов», — с некоторой опаской думала при этом про себя. — «И потом, во сне как-то глупо старушек бояться».

— Я скажу тебе тайну заветную. Тайну страшную, древнюю, важную, — жарким шёпотом говорила старуха в ларисочкино ухо.

— Ой, скажу, а ты ничего не бойся. Ты готовься к бою, ой, готовься, — вторил ей гигант, громыхая богатырским шепотом в галиночкино ухо. Девушки слушали, закрыв глаза — одна во сне, другая наяву. И понимали, что встряли они со своими приключениями по-крупному...

А дело было так. Жил в далекую-предалекую пору один капризный мальчишка. Все ему хотелось чего-нибудь особенного. То запеченную в розовом масле курицу, то живого человека в качестве игрушки, то дрессированного слоника, то еще что-нибудь эстраординарного. Был бы он из простой семьи, все его мечты оставались бы просто мечтами. Но так совпало, что его родительница оказалась самой могущественной царицей-государыней в стране, расстилавшейся на много миль с километрами да ярдами-футами. С такой мадам особо не поспоришь. Сделаешь все, о чем попросит. Даже волшебники не могли ей отказать в просьбах. К тому же, ничего особенного, в общем-то, она не просила. Ну, хотелось ей быть самой красивой в мире. Почему не подыграть такому женскому капризу? Ну желалось ей, чтобы сын ни в чем не получал отказа — да за ради бога! (Тем более, как откажешь такой раскрасавице?) Словом, было в том царстве-королевстве неплохо. Знать, по-крайней мере, на житье-бытье свое не жаловалась.

Но вот однажды... Однажды увидел разбалованный до крайности царевиц в окно своих дворцовых покоев, как въехала на дворцовую площадь бедная кибитка. Из нее вышли актеры — одни из тех, кто обычно выступает перед простым людом во время самого главного государственного праздника — дня рождения наследника престола. И была среди этих актеров одна яркая звездочка. В звездочке было около 80 килограммов живого весу. Причем, порядочная часть массы тела щедрая природа отдала под разные мягкие выпуклости, которые так украшают молодых и не очень девушек. А вдобавок, красавица оказалась еще и блондинкой... В общем, влюбился царевич, да так, что и сам этого не заметил. нырнул в свои чувства сразу, одним махом, с ушами и макушкой непоседливой.

А так как до той поры чувство это ему было неведомо, то решил царевич, что причиной внезапному томлению в его груди, временной остановке дыхания и прочим дискомфортным для тела признакам стала внезапная его антипатия к нищей актриске.

Не мудрствуя лукаво, повелел он актрису сжечь, а пепел развеять на площади, прелюдно, дабы другим неповадно было появляться перед его очами в таком вызывающе красивом образе.

Сказано — сделано. Схватили молодуху царевы слуги верные, потащили под белы рученьки на сено, вокруг столба набросанное. Привязали запястья нежные к грубому дереву. Облили бензином (ой, какой бензин в те времена!). Ничем не обливая, подпалили сено огнем злым. И пожрал он сено летнее, сушеное, столб неотесанный и тело девичье, сочное. Даже платьем ейным не подавился, паршивец!

— И развеялся прах девичий над площадью, и не стало красавицы во веки вечные. Поселились в черством сердце вредного царевича грусть-печаль-томленье пуще прежнего. Обещал награду самую бесценную он любому, кто вернет девицу целою, — завыла-заголосила ларисочкина собеседница. Девушка поёжилась зябко и спросила недовольно:

— Ну а я-то здесь причем, не пойму?!