Alekchandro — Великий магистр Аламута

Историческая повесть

Посвящается Хасану ибн Саббаху —

великому магистру Аламута.

Ничто не истина, все дозволено.

Хасан ибн Саббах

___________________________________________________________________________

Глава 1. В Кермане — городе дервишей

Глава 2. Аль-Марик

Глава 3. Хасан ибн Саббах

Глава 4. Три великих султана суннитского толка

Глава 5. Взятие Аламута

Глава 6. Истории утренних туманов

___________________________________________________________________________

2010 —

____________________________________

Аннотация

Эта повесть рассказывает о первом шейхе исламитов-батинитов Хасане ибн Саббахе, времен средневековья в Исламе. Если вы прочтете эту повесть и будете опровергать в том что автор приводит наркотические домыслы то я Вас уверяю я пишу эту повесть с исторической точки зрения и только с нее. А Хасана ибн Саббаха я выбрал, потому что он вошел в историю Ислама, как великий куритель гашиша, этого пагубного наркотического средства. Ни У.С. Берроуз, ни другие битники известной психоделической революции Тимоти Лири не могут быть описаны в этой повести. Я, работая над этой повестью, описываю те события, что произошли в Средние века, ту деградацию и последующие действия Хасана ибн Саббаха глазами моего героя Аль-Марика. Повеcть будет сочетать в себе метод нарезки: нового языка, который хотел сделать У.С. Берроуз в своей трилогии «Города красной ночи».

____________________________________

Глава 1. В Кермане — городе дервишей

Полуденное солнце светило с такой силой, что нескольким дервишам становилось не по себе Пустыня, словно огромная минога, высасывала жидкость из их тел. Караван дервишей шел в Керман. Барханы, словно песчаные змеи, ползли куда-то вдаль. С приходом сумерек они были особенно красивы, жара спадала, и караван дервишей с облегчением продолжал свой путь.

В широких помещениях дервиши погружались в зикр, состояния созерцания Аллаха. Этого они достигали при помощи транса: крутящихся телодвижений каждый по своему кругу и музыкальному сопровождению. Затем в своих кельях они предавались ночным бдениям. Им снилось, как они сидели на небесном пиру у Аллаха и ходили по его роскошным садам, видели прекрасных дев гурий в райских садах, словом выполняли ряд всевозможных состояний: гостей, собеседников этих прекрасных дев. Проснувшись в реальности, они с грустью смотрели на окружающие их предметы. И только в мечтах такие состояния становились реальностью.

Город дервишей имел вид лабиринта глиняных улиц. В центре города стояла главная мечеть. Муэдзин своим пением по утрам созывал верующих на молитву.

Глава 2. Аль-Марик

«О, буран, ты словно демон песчаных бурь! Ты иссушаешь земли странствующие люди, словно скелеты после твоего прихода». Сказав это, он еще не знал своего будущего, что он станет таким же демоном песчаных бурь.

Аль-Марик был один дервишей, 30 лет отроду. Один раз, идя с караваном    по пустыне в Мекку, он был в белом одеянии и в сером колпаке цилиндрической формы. В своих мыслях он думал о возвышении и не любил шейха. Состояния зикра, которое делали обычно его соплеменники, его не вдохновляло. Он считал, что это слабое состояние созерцания Аллаха. С помощью наркотических средств он усиливал это состояние. Он был в постоянном наркотическом опьянении, и даже был замечен шейхом в хранении восточных наркотиков. С этого дня он не возлюбил шейха. Шейх постоянно твердил: «Еще раз я увижу, что ты употребляешь постоянно наркотики, уйдешь из монастыря с позором».

Вечно гонимый бурями пустыни дервиш Аль-Марик шел все, размышляя о своей жизни. Он вспоминал, что на арабском рынке в Багдаде он с жалостью просил о пропитании. Но его гнали отовсюду, зная, что у него нет денег. Дервиши Востока были, как неприкасаемые Индии! Он хотел есть, и пить, хоть воды и скудной пищи и он бы наелся. Солнце светило все ярче и ярче и никуда было от пылающего солнца деться. Но, вдруг, вдалеке возник город, Аль-Марик увидев его, с радостью побежал к нему, как дети бегут к своим родителям. Приблизившись к нему, дервиш хотел зайти, но город растворился. Это был мираж. Аль-Марик поднял руки к небу и воскликнул: «О, милостивый Аллах! Великий владыка неба! Я скитаюсь три дня по пустыне, голод терзает меня, словно паук своих жертв. Пускай на моем пути возникнет реальный город и чтобы в этом городе были люди, которые с сочувствием отнеслись бы ко мне. Внемли моим словам о, Аллах!»    

Началась эпоха крестовых походов, и союз с ассасинами Весть дошла до братства дервишей, где находился Аль-Марик. На совете дервишей выбор пал на него. Аль-Марик бы вне себя от радости. Причина была одна отправление в крестовый поход из-за употребления наркотиков. Он сделался воином против неверных.

Глава 3. Хасан ибн Саббах

Так зажглась звезда Аль-Марика, в новом военном свете и засияла новым блеском. Аль-Марику дали новое имя подстать его имени «несущий смерть». И стал с начала летописцем Хасана а после этого вторым лицом после Великого магистра будущей крепости Аламут. Конечно, предыстория его славы была печальна, а именно, идя по пустыне, он наконец-то увидел город в горных районах Западной Персии, где в то время укрывался от репрессий против исламистов Хасан ибн Саббах, бежавший из Каира. Аль-Марик очень хотел есть и очень сильно изнемог, но увидев город, он уже мысленно был там и почувствовал, что Аллах услышал его молитвы. Войдя в город, он очутился на городской площади, словно ползя плашмя. Жители города собрались на очередную проповедь Хасана ибн Саббаха. Некоторые обратили внимание на изнемогавшего Аль-Марика. Подбежав к нему, они отвели его в дом одной женщины, которая также присутствовала на проповеди.    

«Великий куритель гашиша Хасан ибн Саббах сидел среди своих приближенных подобно самому Аллаху на троне Черной Змеи. Батинит исламской веры, заключивший с гашишем-призраком пожизненный договор Семи черных Орхидей. Он вершил свой праведный суд, кто был против него Великий Старец Горы, служивший в свое время в канцелярии у султана Мелик-шаха, строил ин-триги против всех. Кто-то повторял: «…Хасан ибн Саббах…земной рай…сад наслаждений. Исламские убийцы…горную крепость Аламут». Это пресказание веков». Так записал великое видение будущих деяний Хасана ибн Саббаха новоиспеченный летописец Аль-Марик.

Выхоженный Аль-Марик присутствовал на очередной проповеди Хасана ибн Саббаха, который агитировал жителей города стать на сторону исламитов.

— Вы дети Аллаха, великого хозяина небес слушайте проповедь его наставника. Я, Хасан ибн Саббах, организатор ордена хашишинов, представитель шиитской ветви ислама исламитов-низаритов, батинит даю вам знать то, что против нас ополчились войска султана Мелик-шаха, которые как собаки не успакоются пока жив главарь их стаи. Прошу вас обеспечить помощь нам и сообщить об их приходе моим приближенным. Я вашу помощь никогда не забуду, о, великие дети Аллаха!

«Когда Хасан ибн Саббах был юнцом, и ему стало двадцать семь лет, на пути ему встретился седой старик. Хасан сказал: «Уйди, с моего пути, старик, или тебе несдобровать!». И Аль-Хасан хотел достать из ножен кинжал. Старик только рассмеялся. Аль-Хасан продолжил: «Что ты сме-ешься старик! Что я сказал тебе смешного». Старик промолвил: «В твоих словах нет ничего смешного. Просто твой дерзкий нрав меня рассмешил. С таким нравом ты возьмешь быстро Аламут, горную крепость возле Каспия» Эту встречу Аль-Марик услышал от Хасана, когда он, накурившись гашиша, стал рассказывать аналогичную историю тому, что услышал предсказателя.

«Через время…взгляд в средневековье…исламистской секты ассасинов…Хасан ибн Саббах сочиняет Гашиш-наме: «….Ты гашиш, король эфиров, нескончаемых туманных грез, ты сокровище мусульманских паладинов и рубины странных метаморфоз,…странные видения возникают вновь».

Хасану ибн Саббаху был нужен еще один человек, чтобы описывать его деяния. Высматрив из толпы, он приметил дервиша. Он сказал своим подчиненным, чтобы Аль-Марика привели к нему. Тем самым, Хасан ибн Саббах заметил Аль-Марика, и его привели к нему, одурманив сначала парами гашиша.

— Слушай, сын Аллаха, хочешь стать моим летописцем, хочешь путешествовать по городам Ислама, а не гнить в этом городе, как вонючая тряпка, есть и пить не скудную пищу, а то, что по-дадут на стол, я имею виду различные яства и напитки. Становись моим летописцем и за хорошую работу я тебя может, возвышу тебя.    

— Я очень рад такому приему. Да прибудет с тобой Аллах всегда о, великий. От такого предложения я не откажусь.

— Ты из каких краев и как звать тебя?

— Я из Кермана — города дервишей. А зовут меня Аль-Марик

Аль-Марика приодели теперь он выглядел не как дервиш, а как летописец великого батинита.

Обязанностью Аль-Марика было вести заметки для будущего труда, который впоследствии окажется в Аламутской библиотеки Саргузашт-и Саййидна Сергузешт-и сейидна — «Повествование о господине нашем», посвящённое деяниям Хассана ибн Саббаха. Изучая труды Джувейни, повествование о господине нашем, которое легло в его труд «Чингисхан. История завоевателя мира». Аль-Марик нашел о Хасане ибн Саббахе заметку. Она гласила: «Его имя было Хасан, сын Али, сына Мухаммеда, сына Джафара, сына Хусейна, сына Мухаммеда [сына] Саббаха Химиари — да будет он проклят Господом, ангелами и всем человечеством! В Сар-Гузаишт рассказывается, что люди из его приближенных составили его родословную и принесли ее ему, но из нежелания раскрывать правду о себе он не позволил ее обнародовать и смыл написанное со страниц водой.

Вот, что рассказывает этот проклятый Хасан: «Я следовал религии своих отцов, шиитов-дюженников. В Рейе был человек по имени Амир Зарраб, который был сторонником учения египетских батинистов. Мы постоян-но спорили, и он стремился разрушить мою веру. Я не поддался ему, однако, его слова запали мне в душу. Вскоре мною овладела опасная болезнь, и я подумал про себя: «Эта истинная вера и я из-за своего упрямства не хочу признавать это. И если не допустит этого Аллах, пробьет мой час, и так и умру, не постигнув истины». Случилось так, что я выздоровел. И там был другой батинит, которого звали Бу-Наджм Саррадж. И я спросил его об их религии. Он раскрыл ее мне во всех подробностях, и я узнал ее сокровенные тайны. И был другой по имени Муумин которому было поручено проповедовать Абд аль-Меликом, сыном Атташа [189]. Я просил его, меня посвятить и привясти меня к присяге. Он отвечал: «Твое звание, поскольку ты Хасан9, выше моего, поскольку я Ммумин. Как я могу привести тебя к присяге? То есть, как я могу просить тебя поклясться в верности имму?» Однако после долгих уго-воров с моей стороны он привел меня к присяге.

В 464/1071 — 2 году Абд аль-Меликом, сыном Атташа, который в то время был деем в Ираке, прибыл в Рей. Он отнесся ко мне с одобрением и сделал меня помощни-ком дея и сказал, что я должен поехать в Египет к его Ве-личеству, которым в то время был Мустансир

В 469/1076 — 1077 году по пути в Египет я прибыл в Исфахан (Откуда он отправился в Сирию через Азарбайджан, подвергнувшись опасностям, о которых подробно рассказано в той истории)

Наконец, в 471/ 1078 — 1079 году я прибыл в Египет. И, пробыв там почти полтора года, и в [190] мое пребывание там, хотя я не был допущен к нему, он знал обо мне и несколько раз отзывался обо мне с одобрением. А полновластным и единоличным правителем при нем был Амир аль-Джуюш, его главнокомандующий, тесть его младшего сына, которого своим вторым решением он сделал своим наследником. Следуя требованиям моей религии [191], я проповедовал от имени Низара (об этом сказано выше) По этой причине Амир аль-Джуюш невзлюбил меня и готовился напасть на меня, так что они были вынуждены отправить меня на корабле в Магриб вместе с несколькими франками.

Море было бурным, и корабль понесло к берегам Сирии, где со мною случилось чудо. Оттуда я направился в Алеппо, оттуда через Багдад и Хузистан в Исфахан в месяц зуль-хиджжа 473 года [май-июнь 1081]. Оттуда я проследовал в Керман и Йезад и некоторое время проповедовал там, после чего вернулся в Исфахан и второй раз отправился в Хузистан, а оттуда через пустыню в Фиррим и Шахриар-Кух.

[192] Три года провел я в Дамгане, откуда отправил деев в Анджидж-Руд и другие земли Аламута, чтоб обращать людей. И я был в Джурджане, Тарзе, Сархадде и Чинашке и вернулся оттуда.

[193] Низам аль-Мульк велел Бу-Музиму Рази, схватить меня и он прилагать большие усилия, чтобы меня разыскать. Поэтому я не мог прийти в Рей, хотя желал отправиться в Дайламан, куда я послал деев. Поэтому я отправился в Сари, откуда достиг Казвина, пройдя через Дунбаванди Хувар Рея, и так я миновал сам Рей.

Из Казвина я вновь послал дея в крепость Аламут, которая была владением Алида по имени Махди, пожалованным ему Мелик-шахом. А название Аламут происходит от слов alihamut, что означает «орлиное гнездо», там действительно было гнездо орла»

Глава 4. Три великих султана суннитского толка

Аль-Марик был в услужении у Хасана ибн Саббаха 5 лет. Однажды он наткнулся на секрет-ную информацию о трех великих султанах суннитского толка. Вот что он прочитал о них:

Известия о Тогрул-беке

Султан Рукн-ад-дин Абу-Талиб Тогрул-бек Мухаммед ибн Микаил ибн Сельджук начал править (Нишапуром) в 424 (= 1033) г. (Дата ошибочная, следует 429 (= 1037/1038) г.) Он пошел похвальным путем (настоящих) царей и выказал уменье править и (знание) обычаев царствования. . . Султан Тогрул-бек и все (сельджукские) султаны имели |98| (подходящих) везиров, хаджибов и сановников. Везиры его: Салар-и-Бужган Абу-л-Касим Кубани, (Ср. выше, стр. 271, прим. 1.) Аба-Ахмед (Так в тексте.) Дихистани Амрук и Амид-ал-мульк Абу-Наср ал-Кундури. Хаджибы его — хаджиб Абд-ар-рахман Ализан ал-Агаджи. Его печать (имела) изображение булавы. Продолжительность его царствования — 26 лет.

Когда утвердилось его владычество и слава его стала увеличиваться день— |99| ото-дня, слух (о том) дошел до Мас'уда (газневидского). Мас'уд лично выступил из Газны с войском при полном снаряжении и через Буст и Тегина-бад |1 00| пришел в Хорасан, чтобы отомстить (за поражение) войска. В это время отделившийся от брата Тогрул-бек находился в Тусе. Султан Мас'уд намеревался произвести нападение (на Тогрул-бека) и не допустить того, чтобы братья успели соединиться. Когда наступила ночь, он сел на быстроходную слониху и с летучим отрядом (конницы) устремился в Тус. (До Туса) было 25 фарсахов расстояния. На спине у слонихи он заснул. Никто не осмелился разбудить его, и (боялись) гнать слона быстро. Когда наступило утро, пришло известие, что Тогрул-бек ускользнул и соединился с братом Чагры-беком. Султан казнил вожака слона.

Возвратившись оттуда, Мас'уд дал сражение, померявшись силами с Сельджуками в пустыне, которая находится между Серахсом и Мервом. В этой пустыне в нескольких местах была вода. Сельджуки удалили воду и засыпали колод-цы. . . Солдаты Мас'уда и лошади обессилили от жажды, [354] не могли выдержать натиска неприятелей и под конец повернули спину.

|101| Увидев себя в одиночестве, Мас'уд (также) повернул тыл. Он сел на слона, так как лошадь тащила его с трудом, и обратился в бегство. Казна, обоз, тяжести и все военное снаряжение остались на месте, а он поскакал. . . Когда султан Мас'уд двигался, убегая, несколько (отрядов) туркмен гнались за ним следом. Мас'уд со слона пересел на лошадь и сделал атаку. Он ударил булавою но голове одного всадника и самого всадника, и лошадь его уложил на месте, разбив вдребезги. Каждый отряд (туркмен), который подходил и видел этот удар, уже обходил то место.

|102| Когда Сельджуки выиграли сражение, они сразу забрали силу. Войска, (дотоле) рассеянные по окраинам Хорасана, присоединились к ним. Люди исполнились уважением к ним, царство утвердилось за ними, мир покорился им, и они достойным образом правили миром. . . После того оба брата, Чагры-бек и Тогрул-бек, их дядя Муса ибн Сельджук, которого называли Ябгу Калян (Ябгу старший), дети дяди, вельможи-родственники и воины из войска сели (для совета) вместе и заключили договор согласия друг с другом. Я слыхал, что Тогрул-бек дал одну стрелу брату и сказал: «Сломай». Последнему ничего не стоило сломать ее. Тогрул положил две вместе — тот сделал то же самое. Дал три — сломал с трудом. Когда дошло до четырех, сломать оказался не в состоянии. Тогрул-бек сказал: «Такая же история и с нами: пока мы будем разделены, всякое ничтожество сможет одолеть нас, а (если) мы будем вместе, никто не одержит победы над нами. Если между (нами) появится разногласие, мир не покорится нам, враг возьмет верх над нами, и царство уйдет из наших рук. . .»

После того они вместе написали по разумным соображениям и в соответствии (с обстоятельствами) письмо эмиру правоверных (халифу) ал-Каиму.

|103| «Мы, слуги, — род Сельджуков, были племенем всегда покорным и сторонниками его святейшества. Мы постоянно старались вести войну с неверными и неизменно посещали великую ка'бу. У нас был один дядя, почитаемый (нами) и наш предводитель, Исраил ибн Сельджук. Ямин-ад-даула Махмуд ибн Себуктегин полонил его без всякой вины и проступка и отправил в Хиндустан в кре-пость Каланджар. Семь лет Махмуд держал (его) в оковах, пока он не умер. Многих из наших родственников и близких нам Махмуд держал по крепостям. Когда Махмуд умер, на его месте сел сын его Мас'уд. Он занимался не делами государства, а забавами и развлечениями. Поэтому сановники и вельможи Хорасана попросили нас, чтобы мы встали на их защиту. Против нас выступило его войско. У нас были наступления и отступления, поражения и победы. Наконец, счастье улыбнулось нам, и в последний раз Мас'уд собственной персоной направился на нас с огромным войском. С божией помощью мы победили, и разбитый Мас'уд повернул тыл и с позором и опущенным зна-менем оставил нам государство. Благодарные за этот (божественный) удар и признательные за эту помощь, мы разостлали (ковер) правосудия и справедливости. Мы уклонились от пути несправедливости и притеснения и хотим, чтобы это дело (шло) дорогою религии и по приказу эмира правоверных»

|104| Это письмо они послали через доверенное лицо — Абу-Исхака ал-Фукка'и. В то время везиром, главным управителем и руководителем всех дел был Салар-и-Бужган. Когда это письмо было отправлено, Сельджуки поделили область. Каждый из предводителей получил на-значение в одну из сторон. Чагры-бек, который был старшим братом, (своею) столицей сделал Мерв и большую часть Хорасана взял в свое ведение. Муса Ябгу Калян был назначен в область Буста, Герата и Сеистана с их пределами, насколько он сможет захватить. Кавард, старший сын Чагры-бека (получил) область Табаса и страну Керман, Тогрул-бек пошел в Ирак, а Ибрахим Йинал, который был его братом по матери, племянник эмир Якути и сын его дяди, [355] Кутулмыш, были (зачислены) на службу к Тог-рул-беку. Когда Тогрул-бек завоевал Рей и сделал его своей столицей, он послал Ибрахима Йинала в Хамадан, эмира Якути в Абхар, Зенган и пределы Азербайджана, а Кутулмыша в область Гургана и Дамгана.

[Когда послание сельджукских предводителей прибыло в столицу |105| халифата, эмир правоверных (халиф) ал-Каим отправил к Тогрул-беку в Рей в качестве посла Хиба-таллаха ибн Мухаммеда ал-Мамуни. Посол находился у Тогрул-бека в течение 3 лет. В 437 (= 1045/1046) г. эмир правоверных отдал распоряжение читать хутбу с именем Тогрул-бека, выбивать его имя на монете и величать титулом: султан Рукн-ад-даула Абу-Талиб Тогрул-бек Мухам-мед ибн Микаил Ямин-эмир-ал-муминин. В дальнейшем |106-114| описываются последующие успехи султана Тогрул-бека: овладение обоими Ираками и Кухистаном, войны с мятежным, выступившим против халифа, сипехсала-ром Басасири (449 = 1057), возвращение халифу Багдада (451 = = 1059) и под конец среди беспрерывных походов смерть Тогрул-бека от кровотечения из носу, вследствие сильной жары в Рее, перед его женитьбой на сестре халифа (455 = 1063).]

[В 535 (= 1141) г. султан Санджар был разбит каракитаями под |173| Самаркандом и едва спасся от плена. Ему удалось пробиться через неприятельские ряды и ускакать в пустыню. Из отряда в 300 человек у него осталось только 15. Он пришел в Термез, взяв туркменского проводника. Во время |174| его отступления хорезмшах Атсыз восстал против своего сюзерена, разграбил Мерв и Нишапур и взял боль-шую добычу.]

* Восстание гузов против султана Санджара

В конце 548 (= начало 1154) г. произошло восстание гузов. Гузы были |177| племенем (хейль) из туркмен. Местожительство и пастбища их были в Хутталане, одном из окру-гов, (подвластных) Балху. Давать ежегодно на султанскую кухню 24 000 баранов было (их) повинностью. (Все) это собиралось у хансалара (стольника) и взимать ходил его человек. Подобно тому, как бывают притеснения и насилия от султанской челяди, этот человек, который ходил от хансалара, производил над ними насилие. При отборе ба-ранов он предъявлял такие требования, которые превосходили всякую меру. Языком же болтал глупости. Между ними были великие эмиры и богатые люди со средствами. Он домогался взять с них взятку. . . Они взятки не давали и не могли стерпеть (этой) низости. Тайно этого человека они убили. (Хафиз-и-Абру (рукопись Гос. Публичной Библиотеки Вост. 290, л. 208б), пользовавшийся тем же источ-ником, что и Равенди (недошедшим до нас сочинением Захир-ад-дина Нишапури, составленным в конце XII века — «Сельджук-намэ»), пишет: «Гузы были многочисленным народом, но два племени из них были самыми большими. Одно из этих племен называлось учук (***), у них эмиром в то время был Абу-Шуджа Тути ибн Исхак, другое племя называлось ясарак (***, очевидно бузук); их эмира звали Коргут (*** чит. ***) ибн Абд-ал-хамид. Их повинностью (вазифа) было 24 000 баранов каждый год, которых они представляли для кухни султана Санджара. Собирал их хансалар и для взимания этого был назначен и ездил (к ним) сборщик от хансалара. Наглые притеснения из-за султанского скота перешли границы. Этот сборщик при-теснял их: каждого барана, которого к нему приводили, он не одобрял и говорил: “должен быть больше и жирнее". Он совершал по отношению к ним много безрассудных выходок и бесчестил их старшин, а между ними были эмиры и они имели большое богатство. Переносить это унижение было им тяжело и они подговорили одного человека, чтобы он тайно убил этого сборщика. ..») Когда он в свое время не вернулся назад и про это узнал хансалар, то последний не осмелился доложить султану. Хансалар сам внес то, что следует и доставлял полагающееся на (султанскую) кухню. Но вот эмир сипехсалар Кумач, который был правителем Балха, прибыл к султану [356] в столицу Мерв. Султанская челядь и хансалар рассказали ему об этом (случае). Кумач сказал султану. «Гузы забрали силу и находятся близко от моей области. Если государь пожалует мне пост шихне (Ср. выше, стр. 314.) над ними, я усмирю их и отправлю на султанскую кухню полагающиеся 30 000 баранов».

Султан дал им согласие. Кумач послал к ним (гузам) шихне и |178| потребовал пеню за убийство (расм-и-джинаят). Они не захотели подчиниться и не согласились (принять) шихне, сказав: «Мы личные подданные (ра'ийят-и-хасс) султана и не пойдем под власть кого-либо другого». Ших-не же они прогнали с позором. Эмир Кумач и сын его Ала-ад-дин Мелик-ал-машрик отправились напасть на гузов со всем (своим) войском. Гузы пришли в боевом порядке и в сражении убили Кумача и его сына.

Когда известие об этом было получено султаном, эмиры государства закипели (гневом) и сказали: «Невозможно потакать подобным поступкам. Если их не посадить на свое место, то нахальство их увеличится. Государю (лично) следует тряхнуть (стременем), так как дело с ними не должно считать пустячным делом».

Получив сведения о выступлении султана, гузы испугались и отправили послов, сказав: «Мы, слуги, были постоянно покорны (государю) и не нарушали его повелений. Когда Кумач хотел напасть на наши жилища, мы сража-лись по необходимости ради (наших) детей и жен. У нас не было намерения убить его и его сына. Мы дадим 100 000 динаров и тысячу тюркских рабов, лишь бы падишах простил нам наш грех, а каждый слуга, которого выдвинет султан, будет Кумачом».

Султан был согласен принять выражение их покорности. Но эмиры настаивали на этом и принудили его выступить в их страну. (Войска) |179| оставили (за собою) 7 рек по не удобопроходимым дорогам и приняли на себя эти тягости. Когда султан добрался до гузов, они вывели вперед своих жен и малых детей и приблизились со смирением, прося о помиловании. Они были согласны дать 7 манов серебра с каждой палатки. Султану стало жалко их, и он хотел возвратиться назад. Эмир Муайид Бузург, (Вероятно, тождествен с Муайидом Ай-аба.) Яранкаш и Омар Аджами остановили султана и сказали: «Возвращаться назад нет ника-кой выгоды». Муайид не позволил вернуться султану. Большая часть войска была нерасположена к Муайиду — во время сражения воевали неохотно. Так как гузы потеряли надежду на милость султана, то они бились за жизнь и за сохранение (своего) достояния, и не прошло много времени, как войско султана было разбито и бросилось бежать. Гузы пустились за ними в погоню, и много народу потонуло в тех реках и было убито. Они окружили султана, почтительно взяли его и привели в столицу Мерв. Они назначили от себя свиту и слуг и сменяли (их) каждую не-делю.

|180| Гузы 3 дня без перерыва грабили Мерв, который был столицею со времен Чагры-бека и столько времени наполнялся запасами, кладами, сокровищами царей и эмиров государства. В первый день они грабили золотые, серебряные и шелковые предметы; на второй — бронзовые, мед-ные и железные. На третий день растаскивали подушки и постели, глиняные кувшины и бочки, двери и деревянные предметы. Большинство жителей города взяли в плен. После грабежей подвергали (жителей) пыткам, пока они не открывали спрятанное. Они не оставили ничего ни на земле, ни под землей. Затем гузы отправились в Нишапур и (там) к ним присоединились (люди), следующие за войском, (Повидимому, речь идет о мародерах.) которых было в три раза больше, чем их самих. Жители Нишапура сперва старались дать им отпор и некоторых из них [357] убили в городе; когда (гузы) узнали об этом, они привели ополчение (хашар). (Хашар — ополчение. Термином этим в источниках часто обозначается население завоеванных мест, мобилизованное на вспомогательные работы по осаде городов. В таком значении этот термин встречается в источ-никах монгольской эпохи. В настоящее время имеет значение помочи, коллективной работы при уборке полей.) Большинство женщин, мужчин и детей укрылось в неприступную соборную мечеть. Гузы обнажили сабли и перебили в мечети столько народу, что убитые потерялись в море крови. . . Около базара была одна мечеть, которую называли Масджид-и-мутарраз, большая мечеть, вмещавшая 2000 молящихся. Она имела высокий купол, убранный разрисованным деревом, все (ее) колонны были расписа-ны. Когда наступила ночь, гузы подожгли ее. Пламя так высоко поднималось к (небу), что во всем городе стало светло. При этом свете они грабили и ловили в плен до на-ступления |181| дня. Гузы несколько дней оставались под городом и каждый день с рассветом входили (в него). Когда снаружи уже ничего не осталось, они (стали искать) в тайниках домов, продырявливали стены, разрушали здания. Пленников же подвергали пыткам и набивали им рот землей, пока они не открывали то, что ими было спрятано, или же не умирали. Жители с наступлением дня бежали в колодцы, в ямы, в старые и разрушенные каналы. . . Когда же около времени вечернего намаза гузы выходили из города, жители возвращались вновь, чтобы посмотреть, что наделали гузы и что утащили. Невозможно и сосчитать сколько тысяч народу было погублено за эти несколько дней. Там, где в пытках убивали шейха Мухаммеда Аккафа, наставника и предводителя шейхов, потомка рода праведных, или таких, как Мухаммед-и-Яхью, главу имамов Ирака и Хорасана, предводителя улемов, где совершали такие вещи с устами, которые столько лет были родником наук шариата и источником богословских догм, (можно представить), чему подвергали других . .

Гузы ушли. Между жителями города по причине различия в |182| религиозных толках еще со старинных времен была взаимная вражда. Каждую ночь какая-нибудь партия созывала из какого-нибудь квартала ополчение (хашар), поджи-гала кварталы противников, и то, что оставалось еще от гузов, уничтожалось. К этому присоединились голод и эпидемия, так что те, которые спаслись от меча и пыток, умерли в страданиях. Несколько алидов и главарей толпы шахристана отстроили цитадель и поставили на башни метательные машины, дав у себя убежище остатку слабых. Муайид Айаба отстроил Шадьях, бывший (прежде) двор-цом султана и эмиров и обладавший старинными стенами. Материалы из кирпича и дерева, уцелевшие в городе, они перевезли туда. 2 — 3 года спустя Нишапур, этот богатый и прекрасный город, стал таким, что ни один человек не узнавал своего квартала. . . В (этом) городе, каков был Нишапур, там, где были собрания друзей, школы (медресе) наук и местопребывание лучших людей, паслись стада, (рыскали) дикие звери и (ползали) гады.

Со всеми городами Хорасана гузы проделали то же самое, за |183| исключением г. Герата, который имел крепкие стены и которого они не могли взять. Султан Санджар оставался среди них 2 года. Случилось (однажды), что они по-дошли к Балху. Некоторые из приближенных (султана) — Муайид, Ай-аба и другие — пришли к нему для приветствования. Однако без присутствия гузских эмиров Коркуда и Тути-бека они не осмеливались ходить к султану. Муай-ид Ай-аба подкупил один гузский отряд и обещал ему от султана вознаграждение. Однажды этому отряду пришла очередь (держать караул) при султане. Сели (на лошадей), чтобы развлечься охотой с соколами и поехали прямо к берегу Джейхуна напротив Термеза. Корабль подготовили заранее. Когда время возвращаться султану прошло, гузские эмиры пошли следом за пим. Достигнув берега реки и увидев, что те [358] переправились через реку, они потеряли надежду (воротить их). Султан же пришел в крепость Термез. Когда слух (об этом) распространился окрест, эмиры и хорасанские солдаты стали приходить по одному, по два, и султан, заручившись войском, отправился в Мерв, остановился во дворце (даулет-хане) Андарабы и занялся исправлением расстроенного и собиранием раз-бросанного.

Прошло 2 — 3 месяца. Султаном овладело горестное раздумье, так как |184| он видел казну пустою, государство разрушенным, подданных разбежавшимися со страха и войско непослушным. Тревоги и заботы о себе в соедине-нии с человеческой слабостью закончились болезнью, в результате которой в 551 (= 1156) г. он умер. (Год смерти султана Санджара — 552 (= 1157), а не 551.) Его похоронили во дворце, который сооружен в Мерве.

|185| Султан родился в Сирии, в г. Санджар, (Город Санд-жар находился не в Сирии, а в Джезире (Мосульский ви-лайет).) в 479 ( = 1086) г. Жил он 72 года и несколько ме-сяцев, продолжительность царствования его — 61 год: 20 лет управлял Хорасаном и 41 год всей империей.

Известия о Алп Арслане.

И правил Халебом после него сын его Алп Арслан, которого прозвали бессловесным. А было ему 16 лет, и мать его была дочерью Ягысьяна, правителя Антиохии. Речь его отличалась медлительностью и несвязностью, и поэтому его так прозвали. Он был необузданным, неболь-шого ума; отменил те незаконные поборы и налоги с жителей Халеба, которые восстановил его отец.

И схватил он своих братьев — Малик-шаха и Мубарака, а Мубарак был от рабыни, а Малик-шах — от его матери — и убил их. То же самое сделал и его отец Ридван со своими братьями — обрати внимание на это странное сов-падение! И схватил некоторых приближенных (хавасс) своего отца и убил одних из них и отобрал имущество у других.

А управляющим его делами был евнух его отца, которого звали Лулу ал-Иайа, и это он соорудил ханака ал-Балат в Халебе. А до перехода к Ридвану /168/ он служил у Тадж ар-Руаса ибн ал-Хилала и таил в своей душе злокозненные замыслы.

А положение батинитов в Халебе при его отце укрепилось. К их толку примкнуло много народу, ища у них убежища; каждый, кто желал уберечь себя от гибели или обиды, приходил к ним.

А во время смерти Ридвана в Халебе находился Хусам ад-дин [141] ибн Дамладж, а с ним пришли проповедники [его сторонники, в том числе] перс Ибрахим — один из его помощников в деле охраны крепости за Балисом (?).

Борьба с батинитами. И написал [султан] Мухаммад ибн Малик-шах Алп Арслану: «Твой родитель противился мне [в борьбе] с батинитами, а ты, сын его, должен стараться перебить их». И начал раис Ибн Бади, предводи-тель ахдас, переговоры с Алп Арсланом по поводу этого, и было решено обрушиться на них с местью и поддерживать друг друга в этом.

И был схвачен Абу Тахир ас-Саиг и убит и убит даи Исмаил /169/, и брат ал-Хакима-астролога, и знатные люди этого толка в Халебе, и было схвачено их около 200 человек.

И заточил [Алп Арслан] некоторых из них в тюрьму и забрал все их имущество. Одних из них он потом отпустил, Других сбросил с вершины крепости, третьих перебил. Кое-кому из них удалось бежать, и они рассеялись по стране. И бежал дай Ибрахим из крепости (?) в Шейзар, а Хусам ад-Даула ибн Дамладж ускользнул от заключения и умер в ар-Ракке.

А франки потребовали у Алп Арслана подать, которая лежала на Халебе, и он уплатил ее из своих средств, и ни один из жителей Халеба не был обременен каким-либо на-логом для этой цели.

Атабек Тугтегин

Затем Алп Арслан нашел, что страна нуждается в лучшем управлении, и его слуги и соратники посоветовали ему написать атабеку Тугтегину, эмиру Дамаска. И он (Алп Арс-лан) стал искать поддержки его (Тугтегина) и просил его прибыть для управления Халебом и войском и действовать в интересах его (Алп Арслана) государства. И Тугтегин ответил ему и принял его предложение, ибо он (Алп Арслан) был юношей; его не страшили неверные, и он не думал об этом.

И стали провозглашать его (Алп Арслана) имя с мимбаров Дамаска после упоминания имени султана и чеканить монеты с его именем, и это происходило в месяце рамадане (507 г. х. = 9 февраля — 10 марта 1114 г.). И в подтвержде-ние всего этого Алп Арслан вышел сам со своею свитой, /170/ а атабек направился в Дамаск для встречи с ним, и соглашение, [заключенное] между ними, упрочилось. И встретил его атабек [на расстоянии] двух переходов, и приветствовал его, и прибыл с ним, и поместил его в кре-пости Дамаска. И был чрезмерен в своей приветливости и услужливости (букв. «стоял на своей голове»). И передал ему (Алп Арслану) золотой сосуд, и птицу, унизанную драгоценными камнями, и несколько кусков дорогих [материй], и нескольких коней и приветствовал также его спутников.

И находился он (Алп Арслан) в Дамаске несколько дней, а в [142] начале шаввала (507 г. х. = 11 марта — 8 апреля 1114 г.) отправился обратно в Халеб, а с ним атабек и его войско. И наводился он при атабеке (Тугтегине) некоторое время. И разжаловал Кумуштегина ал-Баалбаки, коман-дующего войском, которого его приближенные посовето-вали ему схватить. И он (Алп Арслан) так и сделал и схва-тил [также] нескольких знатных лиц из своего войска и ве-зира Абу-л-Фадля ибн ал-Мавсула. А атабек выпросил у него Кумуштегина, и он подарил ему его.

И заключил он [в темницу] раиса Халеба Сада ибн Бади, который был важной персоной при его отце Ридване. Его долго мучили, а потом отняли имущество, так что он (Сад)“ желая гибели, ударил себя в тюрьме ножом. Затем, после отнятия имущества, он был отпущен и ушел со своими людьми из Халеба, направляясь в крепость Джабар к Малику ибн Саламу.

/171/ Возвышение ал-Фурати. И был передан пост раиса в Халебе Ибрахиму ал-Фурати, и он упрочил [свое положе-ние], получив титул, и его имя стали восхвалять. И это к нему восходит [название] площади Ибн Фурати вблизи иракских ворот Халеба.

А атабек (Тугтегин) увидел злоупотребления и вред, наносимые управлению из-за умаления своих прав и противодействия своим указаниям, и это он нашел неприемлемым для себя и вернулся из Халеба в Дамаск. С ним ушла и мать Малика Ридвана, бежавшая от своего внука.

А образ жизни Алп Арслана был дурным. Он всецело предался греху, насилию над женщинами и убийствам. И дошло до того, что он однажды отправился в Айн Муба-рак, сад [для гулянья], и взял с собою 40 рабынь, и разбил там шатер, и совершил прелюбодеяние с каждой из них.

Лулу ал-Йайа. А Лулу ал-Йайа стал вершить дела, и отнял имущество у некоторых должностных лиц, и возвратил везират Абу-л-Фадлю ибн ал-Мавсулу. А Алп Арслан собрал нескольких эмиров и привел их в один из покоев дворца, подобный подземелью, чтобы они осмотрели его, и, когда они туда вошли, сказал им: «А что вы скажете, если я всем отрублю здесь головы?» И ответили они: «Мы — твои рабы и в твоей власти». И устремились они к выходу оттуда и умоляли его (Алп Арслана), пока он их не выпустил.

И был в их числе Малик ибн Салам, правитель крепости Джабар; выйдя оттуда, он ушел /172/ из Халеба — покинул его, опасаясь за свою жизнь.

Убийство Алп Арслана. А Лулу ал-Иайа опасался его (Алп Арслана) и убил его на его ложе, в [одном из помещений] крепости Халеба, в раби I 508 года (5 августа—3 сентября 1114 г.), и помогали ему в этом Караджа ат-Турки и дру-гие. [143]

Правление Султан-шаха

И оставался Лулу ал-Йайа в крепости Халеба, а Шамс ал-Хавасс — в войске. И Лулу облек [властью] его (Алп Арс-лана) младшего брата, а было ему шесть лет, и его звали Султан-шах ибн Ридван. А Лулу управлял делами его го-сударства, и управление это было плохим.

Действия Лулу. Лулу и военачальники Халеба писали ата-беку Тугтегину и другим [эмирам], призывая их в Халеб для отражения франков, но ни один из них не отозвался на это. И удивительно, что из произносящих хутбу на имя правителей Халеба не находилось никого, кто желал бы направиться туда /173/ и защищать его от франков. А причина была в том, что эти военачальники желали, чтобы франки оставались там, [где были], чтобы упрочить свое положение.

И уменьшились пастбища в области Халеба, ибо большей ее частью овладели франки, и [люди] страшились за оставшееся. И уменьшились поступления, а они были нужны для раздачи войску. И Лулу продал многие деревни в об-ласти Халеба, а распродажей ведал Абу Ганам Мухаммад ибн Хибат Аллах ибн Абу Джарада, кадий Халеба. А Лулу ведал расходованием вырученных за них средств на нужды дворца, войска и города. И схватил Лулу везира Абу-л-Фадля ибн ал-Мавсула и отнял имущество его. А сам от-правился в крепость и оставался там вместе с Маликом ибн Саламом. А везиром назначил на некоторое время Абу-р-Раджа ибн ас-Сартана ар-Рахби, затем отнял у него имуще-ство и бил его. И вызвал он (Лулу) Абу-л-Фадля ибн ал-Мавсула и сделал его вновь везиром Халеба.

А в ночь на воскресенье 28 джумада II (50)8 года (10 декабря 1114 г.) произошло сильное землетрясение в Халебе, Харране, Антиохии, Мараше и на границах Сирии. И упали башни северных ворот Антиохии и некоторые приле-гающие дома, и погибло несколько [человек]. И оказалась разрушена крепость Азаз, а командующий ею бежал в Халеб, а между ним и Лулу была вражда. И когда командую-щий прибыл в Халеб, [Лулу] убил его, а в Азаз послал мастеров для возведения [города] и восстановления крепости.

Были небольшие разрушения и в крепости Халеба. И разрушена была большая часть крепости ал-Асариб и Зардана. И говорили, что муэззин мечети Азаза был стражем крепости. И когда он сторожил, то заснул на башне мечети в крепости. А когда началось землетрясение, он упал на край рва /174/ и продолжал спать, не зная о случившемся. И проходили мимо него люди и подумали, что он мертв, и накрыли его. А он проснулся и стал их спрашивать, а они рассказали ему, что произошло.

И сделался Шамс ал-Хавасс предводителем войска Халеба (аскар) и управляющим икта джунда, и поведение его в то время было праведным. А в начале своего правления Лулу был в крепости Халеба и давал распоряжения, не спускаясь оттуда. [144]

В это время он писал султану, давая неискренние обещания сдать ему Халеб вместе с сокровищами, которые оставили Ридван и его наследник Алл Арслан, и потребовал направить к нему войска. И по приказу султана в Халеб прибыли Бурсук ибн Бурсук, предводитель войск, и Бакар-басан, и другие эмиры султана в 509 году (1115/16г.). Но намерения евнуха Лулу сравнительно с тем, что он писал султану, изменились, и он обратился к атабеку Тугтегину, призывая его на помощь и обещая сдать ему Халеб, если Тугтегин даст ему взамен [какую-либо] из областей Дамаска. И [Тугтегин] опередил [в этом деле] султана, ибо при-был в Халеб, когда султанские войска, направлявшиеся туда же, находились еще в Балисе. Оттуда они достигли ал-Маарры и лишь там узнали, что в этот день атабек при-был в Халеб. И они отказались [идти в] Халеб, а направи-лись к Хаме и взяли ее. И отняли Рафанийю у детей Али Курда и передали ее Хаир-Хану ибн Карадже. А Тугтегин начал опасаться, что войска султана направятся в Дамаск, и он взял войска Халеба, Шамс ал-Хавасса и Иль-Гази ибн Артука и стал просить помощи у правителя Антиохии Рожера и других франкских государей, и все они расположи-лись лагерем в Афамии.

/175/ Известие о франках. А армии султана находились тогда в области Шейзара. Атабек же удерживал франков от столкновения с противником, опасаясь, что франки разобьют султанское войско и захватят всю Сирию или потер-пят поражение, и тогда султанские войска лишат его всех его владений. И франки [также] испытывали беспокойство, а эмиры султанского войска почувствовали усталость от стольких перенесенные тягот. И двинулись войска султана, и расположились лагерем у Хисн ал-Акрад, и приготови-лись к взятию его. Но атабек и франки пришли к соглаше-нию о возвращении обеих сторон в их владения, и они так и сделали.

Шамс ал-Хавасс. И направился атабек в Дамаск, а халебское войско и Шамс ал-Хавасс возвратились в Халеб, и схватил его евнух Лулу и заточил. А войска султана в то время вернулись из Хисн ал-Акрад, и направились в Ка-фартаб, и осадили крепость, в которую франки превратили мечеть этого города, возведя там укрепления. И взяли ее [войска султана], и перебили тех, кто находился в ней, и направились в Мааррат ан-Нуман. И тюрки были теперь в безопасности и распространились по области ал-Маарры, предаваясь питию и грабежу, и в войске начался разлад. И прибыл посланец из Бузаа от Шамс ал-Хавасса, прося послать кого-либо, чтобы объявить ему о подчинении Бузаа, и сообщил, что /176/ евнух Лулу заточил Шамс ал-Хавасса [в этой крепости]. А Лулу был осведомлен о действиях войск [султана] и давал знать об этом франкам. И отправились Бурсук и Джамдар, правитель ар-Рахбы, в Данис, предполагая затем двинуться к Халебу; Джамдар остановился в одном из селений. [145]

Поражение мусульман. И Бурсук с войском прибыл в Данис утром 23-го месяца раби II (4 сентября 1116 г.). Франки ежечасно получали известия о них, и настигли их, и расположили свое войско в области Джабал Суммак, а войско [мусульман] находилось в описанном нами положении — было рассеяно и разбросано, и не было у них силы против франков, и разбиты были они [на равнине] от Даниса до Телль ас-Султана.

А люди из войска скрывались в селах, и феллахи грабили их и отпускали. Жители сел захватывали в несметном количестве то, что они бросили во время поражения. И не-возможно описать, чего только не брали эти нечестивцы: провизию, оружие, шатры, вьючных животных, различные орудия и предметы, которые невозможно счесть.

[У франков в этот день] не погибло ни одного командующего или какого-либо другого значительного лица. А у мусульман было убито около 500 человек и примерно столь-ко же взято в плен. И собрались [бежавшие мусульмане] у Телль ас-Султана, и направились они в ан-Нукру, не выполнившие своего долга и в раздоре между собою, и расположились там лагерем. А Аванба уже ввел в крепость Бузаа гарнизон, который вышел навстречу основному вой-ску и, достигнув его, слился с ним.

Тогда все эти войска вернулись к султану и в свои владения. И вышел Тугтегин /177/ из Дамаска и взял Рафанийю, гарнизон которой ему сдался.

И отпустил Лулу из заточения Шамс ал-Хавасса, который вернул ему то, что получил ранее в икта,—Бузаа и прочее, и направился к Тугтегину. Атабек дал ему Рафанийю и вернулся в Дамаск, взяв его с собой.

Убийство Лулу. А что касается евнуха Лулу, то он после постоянного пребывания в крепости Халеба стал временами выезжать оттуда верхом. И случилось так, что он на-правился в 510 году (1116/17 г.) с войском Халеба и чи-новниками в Балис под видом охоты. А когда он прибыл в крепость Надир, воины убили его.

Ак-Сункур. Мнения о цели выезда Лулу из Халеба были различны. Одни говорили, что он оставил свои деньги в крепости Даусар, поручив их там Ибн Малику, и поехал туда, желая вернуть их себе и возвратиться в Халеб. А сул-тан уже пожаловал Халеб и ар-Рахбу Ак-Сункуру ал-Бурсуки. И некоторые сторонники Ак-Сункура, сговорившись между собой, сделали вид, что ушли от него и посту-пили на службу к Лулу; они сблизились с его свитой и склоняли ее к убийству Лулу. И, стремясь угодить Ак-Сункуру, который надеялся в случае гибели Лулу стать правителем Халеба, они убили Лулу.

Затем некоторые из них направились в ар-Рахбу и сообщили [Ак-Сункуру] о происшедшем; Ак-Сункур ал-Бурсуки поспешил прибыть из ар-Рахбы в Халеб. Но часть его вои-нов объединилась с оставшимися из тех, кто убил Лулу, желая заполучить Халеб для себя. И направились они туда, а их опередил [146] евнух Ярукташ, один из слуг Малика Ридвана, и первым вошел в Халеб.

/178/ А другие говорили, что страх побудил Лулу бежать, захватив с собой казну, в какую-то восточную страну для сохранения этого богатства. А когда [Лулу] прибыл в кре-пость Надир, Сункур ал-Джакармаши, увидя его, оказал: «Разве оставите вы безнаказанным того, кто убил Тадж ад-Даула, захватил его казну и бежал!» И закричал по-тюркски: «На зайца! На зайца!» И при этих словах воины Ак-Сункура пустили в Лулу стрелы и убили его.

Ярукташ. А что касается Халеба, то [после ухода Лулу] его крепость в течение двух дней находилась в руках Ами-нат Хатун, дочери Ридвана, пока евнух Ярукташ не опере-дил всех, и не вошел в Халеб, и не расположился во двор-це. И вывел [людей] из войска Халеба, и обрушился на тех, кто убил Лулу, и вернул то, что у него (Лулу) взяли некоторые воины Халеба. А кое-кто из стражников бежал и встретил Ак-Сункура в Балисе в начале мухаррама 511 го-да (5 мая — 3 июня 1117 г.).

Нелегко было Бурсуки осуществить задуманное и переписываться с жителями Халеба и прочими, в нем находящи-мися, о сдаче его ему. Ему на это не отвечали. /179/ И на-писал евнух Ярукташ Наджм ад-дину Иль-Гази ибн Арту-ку, чтобы он прибыл из Мардина и заставил отступить Ак-Сункура; и писал также Рожеру, правителю Антиохии, и тот вступил в область Халеба и занял то, что было в его силах, из ее восточных земель.

А в это время Бурсуки пришел в отчаяние из-за Халеба и прибыл из области Балиса в Химс, и правитель его Хаир-Хан принял его с почетом и направился вместе с ним к Тугтегину в Дамаск. И тот (Тугтегин) принял его (Ак-Сункура ал-Бурсуки) с почетом и обещал ему помочь [в отношении] Халеба.

А Ярукташ заключил перемирие с правителем Антиохии Рожером, и вручил ему дань, и сдал крепость ал-Кубба. И упорядочил движение караванов из Халеба на юг, и стал получать полагающуюся с них пошлину. Затем Ярукташ подошел к крепости Халеба и намеревался совершить хитрость: напасть на нее с предводителями и овладеть ею, подобно тому как это сделал Лулу. Но стражи крепости схва-тили его по приказу дочерей Ридвана после месяца его правления (Халебом) и изгнали его. А крепостью стал править один из слуг Ридвана.

И были возвращены опека над Султан-шахом, и командование войском, и управление делами смотрителю войска ал-Амиду Абу-л-Маали ибн ал-Малаххи, и он вел дела и управлял. И обеднел [в это время] Халеб, и уменьшились его доходы, и пришли в упадок его окрестности. [147]

/180/ Известия об Иль-Гази ибн Артуке

И прибыл Иль-Гази ибн Артук в Халеб, и поместили его в крепости шарифа, не дав обосноваться в большой крепости. И он приступил к управлению делами и воспитанию Султан-шаха в 511 году (1117/18 г.). И были переданы ему Балис и ал-Кулиа. И был схвачен Абу-л-Маали ибн ал-Малаххи, и уменьшились поступления Халеба, в которых нуждались Иль-Гази и [прибывшие] с ним туркмены, и ему не удалось поправить дела.

И родилась в нем неприязнь к жителям Халеба и его войску, и он ушел из него в Мардин. Но Балис и ал-Кулиа оставались в его руках. А Ибн ал-Малаххи вышел из заклю-чения и вернулся к управлению делами. Войско, находив-шееся в Балисе, причиняло вред окрестностям Халеба, и [его жители] призвали франков. И выступила часть войска Халеба вместе с отрядом франков, и осадили они его (Халеб). И прибыл туда Иль-Гази со всеми своими туркмена-ми, а войско Халеба и франки ушли из Балиса и продали его Ибн Малику, и он (Иль-Гази) вернулся в Мардин. А Тимурташ оставил своего сына заложником в Халебе.

И прибыли в этом году (511 г. х.= 1117/18 г.) атабек Тугтегин и Ак-Сункур ал-Бурсуки в Халеб, и писали жителям его, предлагая сдаться, но те отказались отвечать на это, заявив:

«Мы не /181/ хотим никого с Востока». И они направили [послание] и призвали франков из Антиохии для отражения их, и Ак-Сункур вернулся в ар-Рахбу, а атабек — в Дамаск.

Возвышение Караджи. И усилилась дороговизна в Антиохии и Халебе, ибо губительный воздух [воздействовал] на корни растений при их созревании и они погибали, и кре-стьяне бежали, страшась этого.

А жители Халеба призвали Ибн Караджу из Химса, а он управлял его делами и укрепил его. И направился он в Халеб и обосновался во дворце, страшась Иль-Гази из-за то-го, что произошло между ними.

И направился атабек в Химс, и разграбил его окрестности, и рассеялись по ним [его воины], и находился там некоторое время, и вернулся в Дамаск ввиду движения франков.

А из Халеба в Дамаск вышел караван с купцами и другими людьми, и они везли сокровища и имущество, принадлежащие жителям Халеба. И когда прибыли они в ал-Куббу, напали на них франки и взяли с них незаконный налог [и ушли], а затем вернулись и схватили их и все то, что было с ними, и повели их на ал-Куббу. А после этого доставили мужчин и женщин в Афамию и Мааррат ан-Нуман и держали их там, чтобы обложить их податью.

И переписывался с ними (франками) Абу-л-Маали ибн ал-Малаххи, и убеждал их не нарушать соглашения и не рас-торгать договора, и передал правителю Антиохии деньги и дары. [148] И тот вернул им (мусульманам) поклажу, дра-гоценности , и прочее, и все оказалось в сохранности.

Набеги франков. И усилилось стремление франков овладеть Халебом из-за его слабости и отсутствия помощи. И совершили они вероломство, и нарушили перемирие, и произвели набег в область Халеба, и взяли столько имущества, что счесть его не мог никто, кроме Аллаха. А жители Халеба попросили помощи у атабека Тугтегина, и он обещал им ее, но его разбил Жослен с войсками франков. И [тогда] они обратились /182/ той же просьбой] к правителю Мосула, но у того положение было непрочным после его возвращения из Багдада.

И расположились франки [вблизи Халеба] после победоносной битвы с атабеком при Азазе, и оттеснили их (жителей Халеба), и приготовились взять его. И оборвались сердца жителей Халеба, ибо Халебу неоткуда было более ждать помощи, кроме как из Азаза и его области. А об-ласть Халеба оставалась в руках франков, и восточная часть ее была разорена и не обрабатывалась, и провианта в Халебе было довольно мало, и маккук пшеницы стоил ди-нар, и при этом [маккук] не равнялся и половине маккука Халеба в наше время, и все прочее — соответственно.

/84/ Известие о Малик-шахе

И прибыл Ибн Джахир, везир ал-Каима, для передачи ему Дийарбакра [Ибн Марваном], а с ним войско, посланное Малик-шахом. А Ибн Джахир был некогда везиром у Си-мала ибн Салиха, затем у Ибн Марвана, затем у ал-Каима. И прибыл Ибн Марван к Шараф ад-Даула и просил у него помощи [против Ибн Джахира], и она была ему оказана. И противники встретились у Амида; Ибн Джахир одержал победу, и взял имущество Шараф ад-Даула, и пленил его соратников, и отпустил [за выкуп] тех, кого взял в плен из Бану Укайл.

Встреча Шараф ад-Даула с султаном. Затем Ибн Джахир послал свои отряды во владения Шараф ад-Даула, и бесчинствовали они в его стране и грабили, и это в (4)77 году (1084/ 85 г.). И доставили [Шараф ад-Даула] деньги из Халеба, и он усилился благодаря этому и направился в ар-Рахбу, а своего дядю /85/ Мукбила ибн Бадрана он направил послом в Египет, требуя помощи себе, и она была обещана. И написал Шараф ад-Даула султану Малик-шаху, напоминая ему о своей службе и повиновении и о том, что сделал ему Ибн Джахир.

И когда узнал об этом Малик-шах и об отправлении [Шараф ад-Даула] своего дяди в Египет, то направился в Мосул, а с ним Низам ал-Мульк; а Низам ал-Мульк был бла-госклонен к Шараф ад-Даула и великодушен. И написал везир Низам ал-Мульк Шараф ад-Даула, советуя ему прибыть к султану и обещая ему хороший прием. И [Шараф ад-Даула] направился к нему из ар-Рахбы. И встретил его Низам ал-Мульк в нескольких переходах от Мосула. И Шараф ад-Даула вышел из паланкина и поцеловал его руку, а он был в паланкине из-за болезни, мешавшей ему [ехать верхом], и приказал ему Низам ал-Мульк продол-жать путь верхом и сказал: «Не страшись, возрадуйся, и да исполнится твоя надежда». А он (Шараф ад-Даула) взял с собой все, что мог, из оставшихся у него сокровищ, [106] и имущества, и коней — после этого большого поражения.

И прибыл он к султану, и тот оказал ему почет, и был добр к нему, и соглашался на все, что тот просил у него. И простил ему лежавший на нем остаток подати с Сирии, и подтвердил ему акт {пожалования] областей Сирии и Джази-ры и всего, чем он владел. И разрешил ему взять с собой своего сына /86/ Мухаммада, чтобы он находился в его войске.

И писал [Малик-шах] своему брату Тадж ад-Даула, чтобы не чинил он ему (Шараф ад-Даула) препятствий в [управлении] его областью, куда он (Тутуш) направлялся. А Абу-л-Изз ибн Садака отправился в Халеб для оказания Шараф ад-Даула помощи против Ибн Джахира. Но, узнав о выхо-де войск из Египта, вернулся, [дойдя лишь до] Латмина.

Сулайман и Рум

И в 477 году (1084/85 г.) начал Сулайман ибн Кутулмыш действия против Антиохии, стремясь овладеть ею, и добился желаемого. И вышел он ночью из Никеи со своим войском, прошел ущелья, опасаясь, что Филарет задержит его у себя. И ускорил движение, пока не достиг ночью Антиохии, перебив всех жителей селения ал-Имранийа, чтобы они не дали знать о нем (Филарету).

И повесили веревки на копьях на выступах стен, и поднялись [его воины] почти до Баб ал-Фарс. И в то время /87/ как [одни] из них подошли к стене, остальные бросились к воротам и открыли их. И вошли он и его войско в ворота и заперли их, и было их 280 человек, и это происходило в воскресенье 10 шабана, а другие говорили, что в пятницу 8-го (10 или 12 декабря 1084 г.), и до утра жители города не подозревали об этом. А тюрки издали громкий вопль, и жители Антиохии подумали, что войско Филарета билось с ними (тюрками) и они разбиты, а когда [жители] поняли, что город подвергся нападению, некоторые из них устремились в крепость, а некоторые бросились со стены и спаслись.

А Сулайман нашел свое войско недостаточным, и прибыл к нему [по его просьбе] Ибн Мунджак с 300 всадниками, и не переставало его (Сулаймана) войско увеличиваться и усиливаться. И он успокоил жителей (Антиохии), и вернул их в их дома, и освободил большую часть пленных. И мо-лились мусульмане в пятницу 15 шабана в ал-Касиане, и было призвано в нее (т. е. крепость Касиан) на молитву в этот день (17 декабря 1084 г.) 110 муэззинов и множество народа из жителей Сирии. И был день ее (Антиохии) завоевания первым днем декабря, а завоевание ее румийцами произошло в первую ночь января, тринадцатую из остав-шихся ночей зул-хиджжа 358 года (16 октября — 13 ноября 969 г.).

И обнаружена была надпись одного из астрологов, сына [107] сестры ас-Саби, на обороте книги, [принадлежащей] кадию Абу-л-Фадлю ибн Абу Джарада, говорившая: «На-поминает знающий о взятии румийцами города Антиохии в такое-то время ночи (969 г.). И она будет оставаться в руках румийцев 119 лет». /88/ И смотрел на эту надпись Махмуд ибн Наср ибн Салих и говорил в своем совете: «Я предполагаю, что надпись была сделана во время стоянки ал-Афшина ат-Турки под Антиохией». Махмуд боялся, что он (Сулайман ибн Кутулмыш) овладеет Антиохией, и страшился этого предсказания. Но дело обстояло так, как предсказал астролог, и завоевал ее Сулаиман ибн Кутул-мыш в определенное им (астрологом) время.

А Сулайман ибн Кутулмыш осаждал крепость Антиохию до 12-го [дня] месяца рамадана [477] года (т. е. до 12 января 1085 г.) и завоевал ее, дав жителям гарантию безопасности, но учинил резню и захватил пленных. А грабежи тю-рок в Антиохии были бессчетны и превосходят всякое описание.

И расположил в городе Сулайман свое войско и завоевал крепости, соседние с ним; некоторые [сдались] добровольно, другие [были завоеваны с применением] хитрости. И направился Сулайман из Никеи в Триполи и овладел по-граничными сирийскими крепостями, и шла о нем добрая слава в его джунде и аскар; он привлекал людей щедростью в раздаче денег. И когда он завоевал Антиохию, то наградил Шараф ад-Даула из добычи хорошим подарком.

И когда упрочились отношения Шараф ад-Даула с Малик-шахом и отряды [султана] вернулись в ал-Кадисийю, то выдал он джунду его содержание, уменьшив его; тогда большая часть джунда направилась к Сулайману, покинув его (Шараф ад-Даула). И тот (Сулаиман) наделил их икта и был добр к ним, выдав им содержание, удовлетворявшее их. А некоторые сторонники Мирдасидов опасались Шараф ад-Даула; их отряды направлялись к нему (Сулайману), рассеявшись по стране. /89/ И было в Антиохии и ее областях несколько селений, которыми овладели Махмуд [ибн Наср ибн Салих] и тюрки; они отняли их у румийцев из-за слабости последних. И направился Сулаиман в об-ласть Халеба, и захватил ее, и раздал в икта ее, а также другие из областей, расположенных по соседству с Антиохией.

А шариф Хасан ал-Хутайти, раис Халеба, и другие сподвижники Шараф ад-Даула опасались его (Шараф ад-Даула); когда упрочились его отношения с султаном и был заключен мир с Ибн Кутулмышем, то он принялся за них, и схватил их, и отобрал их имущество, но им удавалось [все же] причинять вред тем жителям Сирии, которые пришли в их лагерь для того, чтобы служить Шараф ад-Даула.

И поступала к Абу-л-Мукараму подать с Антиохии; доставляли ему ее румийцы; и он стремился [взимать ее] и с Сулаймана, но тот не согласился на это и сказал: «Эта джизия берется с румийцев, чтобы отвратить их от священной войны; а я взял на себя обязанность джихада, и Антиохия сделалась мусульманской [108] — почему же я должен уплачивать тебе с нее джизию?» И между ними возникла распря из-за этого.

И направились Шабиб ибн Махмуд и Мансур ибн ад-Дух и некоторые бану килаб в Антиохию, и прибыли они к Су-лайману и дали взаимное обещание не враждовать друг с другом. И взяли они подать (катиа) с его (Сулаймана) вой-ска и ушли в [направлении] области Шараф ад-Даула, где стали бесчинствовать. Затем они, убоявшись его, бежали в Асфуну. /90/ Походы против мусульман. И постоянно совершались походы в области Халеба, Сармина и Бузаа. И схватил Шараф ад-Даула своего везира Абу-л-Изза ибн Садака, и конфисковал его имущество, и заточил его. И направил Ибн Хазлуна в Халеб для управления делами [ города], и тот прибыл в Халеб и вел переписку с Сулайма-ном о мире.

И схвачен был Али ибн Курайш по приказу Шараф ад-Даула, (брата своего). И было у него (Али ибн Курайша) конфисковано 10 тысяч динаров, и отобран был у него Манбидж, бывший его икта. Но при этом усилилась не-приязнь шарифа и других, которые были очевидцами дей-ствий [Муслима ибн Курайша]. И так же он (Шараф ад-Даула?) относился к своим соратникам, и поэтому его положение ухудшилось. А что касается его подданных (раййа), то он относился к ним наилучшим образом и был к ним добр.

И когда Шараф ад-Даула убедился в опустошениях Халеба и его окрестностей походами Сулаймана, то собрал свое войско, и присоединил к нему некоторых тюрок, и прибыл в Азаз в сафаре 478 года (29 мая—26 июня 1085 г.). И со-ветовали ему выйти к Халебу и начать переписку с Сулай-маном о мире, а он отказался и призвал бану килаб, и при-была группа их с их знатью (аййаны) и всадниками. /91/ И отправился он (Шараф ад-Даула) и остановился на реке Африн, в месте, называемом Курзахил.

И прибыл Сулайман из Антиохии с четырьмя тысячами всадников, а у Шараф ад-Даула было более шести тысяч, но его отношение к ним не было искренним. И привез Ша-раф ад-Даула арбузы, и уселись он и некоторые из его двоюродных братьев и ели их. И сказал его двоюродный брат:

Съели мы эти плоды. А того, кто останется жив, Встретит его семья.

А того, кто будет мертв, встретит Аллах,

А он — с большим животом!

И сказал Шараф ад-Даула:

Когда нас убьют, пошлем тебя [к Аллаху],

О сын моего дяди!

Убийство Шараф ад-Даула. И встреча [войск] произошла в конце дня в субботу, шестой из оставшихся [дней] сафа-ра 478 года (21 июня 1085 г.). Солнце [светило] в лицо войску Шараф ад-Даула; встреча была внезапной, не в то время, о котором думали, и войско Шараф ад-Даула было разбито, и настиг [109] [Шараф ад-Даула] удар [копьем], и он был убит. И когда ударили /92/ его, он сказал: «О зловещая Сирия!» — он подозревал в своем убийстве одного из своих соратников.

Произошло небольшое столкновение между двумя сторонами, ибо соратники Шараф ад-Даула не проявили мужества [в бою] из-за плохого мнения их о нем. И Сулайман ушел [с поля боя], и остановился за Халебом, и вынес Ша-раф ад-Даула, и оставил его у ворот Халеба, и он был там похоронен.

И стал единолично править Халебом шариф Абу Али ал-Хасан ибн Хибат Аллах ал-Хашими, известный как ал-Хутайти, а [его] крепостью — Салам ибн Малик ал-Укайли. И был кадием в Халебе в дни Шараф ад-Даула Хосрой ибн Абд ал-Карим ибн Хосрой, и был он назначен на судейство в Халебе в 442 году (1050/51 г.). И умер он в дни Абу-л-Мукарама Муслима ибн Курайша. И [тогда] был определен на должность судьи Абу-л-Фадль Хибат Аллах ибн Ахмад ибн Абу Джарада, а он — сын дочери упомянутого Хосроя и сын кадия Абу-л-Хасана, предшественника Хосроя. И Абу-л-Мукарам Шараф ад-Даула обращался к нему как к сыну своего дяди, принадлежавшего к Укайлидам: кадий Укайли. Из стихов Абу-л-Мукарама ибн Курайша:

Если ударит всадник ногою,

То сотрясается воздух

И содрогается Саид в Египте.

И еще из стихов его:

Два дня у века: один — спокойный, другой — опасный.

И воды два вида: чистая и мутная.

/93-95/ ХАЛЕБ В ПРАВЛЕНИЕ СУЛТАНА АБУ-Л-ФАТХА МАЛИК-ШАХА

Известие о Сулаймане ибн Кутулмыше

А что касается Сулаймана ибн Кутулмыша, то он некоторое время осаждал Халеб, затем вел переговоры с жителями Халеба по поводу его сдачи, и дело завершилось перемирием на некоторое время.

И послал Сулайман ибн Кутулмыш отряд из своего войска преследовать бедуинов, которые были с Шараф ад-Даула; бедуины были разбиты и обратились в бегство. [Тюрки] их преследовали, и было тягостным для них это движение по пустыне в июне. И направился Сулайман к Мааррат ан-Нуман и Кафартабу и добился их сдачи, затем пошел к Шейзару, и напал на него, и добился, чтобы [Шейзар] уплатил ему дань. И взял Латмин, и поместил в нем свой гар-низон, а сподвижники его в Сирии стремились возместить тот ущерб, который был причинен [жителям] арабами. В Маарру прибыл Хасан ибн Тахир, везир Сулаймана, в половине джумада II (25 августа—23 сентября 1085 г.); [110] его призвали сподвижники [Сулаймана], имея на то при-чины, но в городе началась смута, и его выдворили из города. И он вышел из него вовремя, ибо началась резня, и в битве погибли некоторые жители. А западной части [города] и тем, кто в ней оставался, была дана гарантия безо-пасности, и город был обложен податью в 10 тысяч динаров (Смысл фразы не вполне ясен.—Примеч. пер.).

А что касается областей, наводившихся под властью Шараф ад-Даула, то после его смерти ими овладел его брат Ибрахим [ибн Курайш], кроме Халеба, а те, кто был в Ха-лебе, писали ему, предлагая сдать ему город, но это извес-тие не дошло до него.

Шариф ал-Хутайти. А что касается шарифа ал-Хутайти, то он был предводителем ахдас и их раисом. И возвел он для себя в сафаре /96/ (4)78 года (29 мая—26 июня 1085 г.) крепость, высокую и окруженную стеною, и стена и ров отделяли ее от города: он страшился за себя, боясь, что жители Халеба выдадут его [врагу], ибо они ненавидели его и не желали его власти над ними. И решили шариф и Салам ибн Малик, командующий большой крепостью, об-ратиться к султану Малик-шаху, предлагая сдать ему Ха-леб и побуждая его прибыть [самому] или прислать под-крепление для отражения Сулаймана ибн Кутулмыша.

И соорудил Сулайман ибн Кутулмыш крепость в Киннасрине,. и утвердился в ней, и женился на Маниате, дочери Махмуда ибн Салиха, вдове Муслима ибн Курайша. И вступил в Халеб шариф Хасан (ал-Хутайти) и долго ожи-дал прибытия помощи от султана. И объединились они с Мубараком ибн Шиблом» эмиром бану килаб, и решили, что Мубарак ибн Шибл отправится к Тадж ад-Даула Ту-тушу и призовет его, чтобы сдать. ему Халеб.

И он (Мубарак ибн Шибл) сообщил ему (Тутушу), что бы-ло решено им с шарифом ал-Хутайти о сдаче Халеба и об их общем желании [войти] в его (Тутуша) государство. И он (Тутуш) обрадовался этому, и собрал войско, и напра-вился из Дамаска в мухарраме 479 года (18 апреля—17 мая 1086 г.) в Халеб, и осадил [по пути] крепость Сулаймана ибн Кутулмыша в Киннасрине. И прибыла к Тадж ад-Даула группа бану килаб, и направились они в ан-Науру, полагаясь на послание шарифа Хасана, что он передаст власть ему (Тутушу), а в-противном случае [решили] вернуться.

И поспешил Сулайман — а он находился в своем войске — в Халеб, /97/ но у Айн Сайлам путь ему был прегражден, оба войска увидели друг друга. А Артук командовал вой-ском Тадж ад-Даула лучше, [чем Сулайман своим], и они встретились, и войско Сулаймана было разбито. [111]

Известие о Тадж ад-Даула Тутуше

Гибель Сулаймана. И был убит Сулайман, и взяты в плен его везир ал-Хасан ибн Тахир и многие воины в среду 18 сафара (479 г. х.=5 июня 1086 г.). А Тадж ад-Даула отпустил везира и тех, кто попал в плен, и разграбили воины Ту-туша и бедуины, находившиеся с ним, все то, что было в войске [Сулаймана].

И разошлись мнения о гибели Сулаймана. Одни говорили: преградил ему путь конь из коней Тадж ад-Даула, и сбро-сил его виском на стрелу, и убил его. И говорили [другие]: воистину он, когда отчаялся [в возможности] победы, со-шел со своего коня и поразил себя спрятанным у него кинжалом. И говорили, что те, кто стремился овладеть имуществом убитого, захватили кольчугу, унизанную драгоценным яхонтом и золотом. И дошла весть об этом до Тадж ад-Даула, и доставили ему :[ кольчугу], и он сказал: «Это действительно царская добыча». И пришел на место, политое кровью [Сулаймана], и сказал:

«Похоже, что это [убийство] произошло здесь». И сказал им (тюркам): «Вы не объяснили мне, как отличили его в груде убитых». И спросили его: «Как ты узнал об этом?» И ответил юн: «Его рост подобен моему и росту [других] Сельджукидов тоже». /98/ Затем сказал на своем языке: «Мы недовольны вами, отдаляем вас и погубим!»

Затем он вытер слезы, печалясь о его (Сулаймана) гибели. И пожалел его, и [приказал] принести дорогой саван, и завернули в него его (Сулаймана), и прочли над ним [молитву], и принесли его в Халеб, и похоронили рядом с Мус-лимом ибн Курайшем до того, как Муслим был перенесен в Самарру. И говорили: похоронили его с ним в одной мо-гиле.

И когда произошло то, что произошло [при гибели] Су-лаймана, и Тадж ад-Даула отправился в Халеб, то шариф Хасан ал-Хутайти отошел от того, о чем условились они с Мубараком ибн Шиблом, и отказался сдать Халеб Тадж ад-Даула; ему (шарифу) было необходимо получить письмо Малик-шаха о посылке к нему войска. И раздал Тадж ад-Даула в икта область Халеба с ее округами своему войску, а нескольким бедуинам, примкнувшим к нему, оставил те [владения], которые были у них ранее. Затем он отправил-ся в Мардж Дабик и пробыл там несколько дней.

Затем вернулся и расположился лагерем под Халебом. И появился человек из халебских купцов по имени Ибн Ба-руни Халебский; он написал Тадж ад-Даула о сдаче ему Халеба и поставил нескольких своих людей с веревками на некоторые башни стены. И помогали им люди из ахдас, и было провозглашено имя Тадж ад-Даула. И люди передавали об этом друг другу, и [новость] узнал весь город.

А это /99/ было в ночь на субботу 26 раби I этого года 99 (479 г. х.==11 июля 1086 г.). И бежал Хибат Аллах Абу-ш-шариф [112] Хасан из крепости своего сына в большую крепость к Саламу ибн Малику, и шариф Хасан оставался в своей новой крепости, а бывшие с ним люди из ахдас Ха-леба опасались его жителей и [поэтому] ушли из города, и остался шариф Хасан в своей крепости с малым числом людей. И потребовал он гарантию безопасности (аман), и Тадж ад-Даула дал ему ее через посредство Захир ад-дина Артука.

И вышел Артук, и направился к нему [шариф Хасан ал-Хутайти] со своим имуществом и людьми и передал кре-пость Тадж ад-Даула Тутушу. И отправил Артук его (шарифа Хасана) в Иерусалим с его имуществом, и он обосно-вался там.

А в большой крепости восстал Салам ибн Малик, ибо Шараф ад-Даула ибн Курайш, назначив его командующим ею, завещал не передавать крепость никому, кроме султана Малик-шаха, и Салам ибн Малик придерживался завеща-ния своего дяди и противился сдаче ее Тутушу. А Тутуш находился в Халебе, осаждая большую крепость до 27-го числа месяца раби I (479 г. х.=12 июля 1086 г.), и был милостив к его жителям и одарял их ахдас.

И дошла до него весть, что султан Малик-шах прибыл со своим войском в Нахр ал-Джуз, направляясь в Халеб. И в тот же день отправился Тадж ад-Даула в Дамаск, оставив под крепостью шарифа одного из своих соратников, а с ним орудия [осады] и некоторое число людей, [среди них] — ремесленники (?) из Халеба. И тот недолгое время замещал Тутуша, затем двинулся в путь и присоединился к [Тутушу] в Дамаске.

/100/ Малик-шах в Халебе

И прибыли войска Малик-шаха к Халебу с Бурсуком, Айязом и Бузаном и другими [эмирами]. Некоторые из них вступили в область, [принадлежавшую] румийцам и про-стиравшуюся между [областью Халеба] и Антиохией, другие же вошли в Халеб. И жители Халеба поспешили вместе с Саламом ибн Маликом и Мубараком ибн Шиблом подчиниться пришедшим [и объявить] о готовности служить им.

Султан же, шедший позади них, прибыл в ар-Руху, которую ему сдал Филарет, и она подчинилась ему. А оттуда направился в крепость Даусар, называемую [теперь] Джабар, которую он получил на своем пути от Джабара ибн Сабика ал-Кушайри, а его самого убил, узнав о совершаемом им зле и грабежах на дорогах. И он шел, пока не прибыл в Халеб 23 шабана 479 года (3 декабря 1086 г.).

/101/ И покорил он Халеб с его крепостью и другие крепости Сирии, и дал Саламу ибн Малику вместо крепости Халеба крепость Даусар, и пожаловал ему, кроме того, Ракку и несколько сел (дийа).

И направился султан к Антиохии, которую ему сдал ал-Хасан [113] ибн Тахир, везир Сулаймана ибн Кутулмыша, и назначил в Антиохию Ягысьяна ибн Алпа в войско, а Хасана ибн Тахира определил в ее диван. И завершил [свой поход] в Сувайдии. И молился он на [берегу] моря, вознося хвалу Аллаху за то, что он простер его власть от моря восточного до моря западного.

/102/ Касим ад-Даула Ак-Сункур

И вернулся он (Малик-шах) в Халеб и поставил в него [наместником] эмира Касим ад-Даула Ак-Сункура с войском, а Тадж ар-Руаса ибн ал-Хилал был им назначен сборщиком налогов. И прибыл к нему (Малик-шаху), когда он был в Халебе, шариф Хасан ал-Хутайти, желавший вернуться в Халеб, и рассказал о своих делах и о том, что с ним случилось, но на него жаловались жители Халеба, и султан не удовлетворил его просьбу.

И был этот султан (Малик-шах) из людей достойных и правителей справедливых, и никто не мог сказать, что кто-то превосходит его в войске в этом мире. А войско [его] определяли примерно в 400 тысяч [человек]. Он не взял у своих подданных силой ни одного дир,хема. И когда однажды сокольничий отнял в ал-Асарибе кур, чтобы кормить в дороге сокола, а он (Малик-шах) узнал об этом, то счел это позорным и пригрозил сокольничему, когда его увидел, и тот вернул их (кур) хозяину после своего возвращения из Антиохии. И отправлялся [Малик-шах] охотиться в окрестности Мааррат ан-Нуман и жил в селении в трех фарсахах от ал-Маарры. И покупали в ней его спутники все, что было нужно ему, за полную цену. И в этом году (479 г. х.= 1086/87 г.) отменил он незаконные налоги во всех своих областям, и не осталось в его государстве ничего, с чего они взимались бы.

/103/ Султан находился в Халебе до празднования дня окончания поста и укрепил управление им, назначив командующим его крепостью Нуха ат-Турки, а затем вернул-ся в Джазиру. Ему (Малик-шаху) сообщили о восстании Текеша в Термезе, и султан отправился туда, покрыв расстояние между Халебом и Нишапуром за десять дней. А вернувшись, направился в Джазиру, а правление Халебом возложил на Касим ад-Даула Ак-Сункура ат-Турки в 479 году и придал ему четыре тысячи всадников, упрочив тем [его положение]. И говорили, что [он] — приближенный мамлюк Малик-шаха, а имя отца его—ан-Нуман. И пере-дал [Малик-шах] управление всеми средствами дивана в Халебе Тадж ар-Руаса Абу Мансуру ибн ал-Хилалу ар-Рахби, о котором и о везире Ибн Калхасе халебский поэт сказал:

И точат, как ржа, жизнь люден [в Халебе]

Хилал и Наххас (Порча и Злополучие.— Л. С.). [113]

Касим ад-Даула улучшил положение в Халебе и хорошо правил, и установил порядок, /104/ уничтожил разбой на дорогах, преследовал злоумышленников во всех местах и прекратил их злодеяния. Халеб в его время стал многолюден из-за прибытия в него купцов и торговцев из разных мест.

И рассказывал мне мой отец — да будет милостив к нему Аллах! — что он (Касим ад-Даула Ак-Сункур) искоренил злоумышленников до такой степени, что в селениях и де-ревнях Халеба объявили, чтобы никто не запирал своих ворот и чтобы оставляли свои орудия для обработки земли на своих участках на ночь и на день. И однажды он (Касим ад-Даула) отправился на охоту и проходил мимо феллаха, который уже закончил свою работу и взял одно из своих земледельческих орудий домой, а (Касим ад-Даула) отделился от своих воинов и сказал ему: «Разве ты не слышал объявление Касима ад-Даула, чтобы ни один из жителей деревень не брал земледельческих орудий (домой)?» И сказал [тот]: «Да. И клянусь Аллахом — да хранит Аллах Касим ад-Даула! — что мы в его время в безопасности от злоумышленников и нарушителей спокойствия. А я взял его, боясь, что его испортят, ибо здесь водится животное, называемое шакал, и, если мы оставляем здесь наши орудия, он съедает находящуюся на них кожу».

И когда вернулся Касим ад-Даула, то приказал охотникам отправиться на охоту во все концы области Халеба и выловить там всех /105/ шакалов. И это было причиной их малочисленности в окрестностях Халеба до нашего време-ни в отличие от других городов.

А во времена Касим ад-Даула возобновилось строительство минарета в Халебе, существующего до нашего времени, и это произошло в 482 году (1089/90 г.).

И возникли несогласия между жителями Латмина и На-сром ибн Али ибн Мункызом в (4)81 году (1088/89 г.), и прибыл в Шейзар Ак-Сункур, и бились они, и было убито 130 человек из его (Шейзара) жителей. И он вернулся в Халеб после того, как разграбил его предместье, и был за-ключен мир между ним и Насром, правителем Шейзара.

А Ак-Сункур женился на Хатун Дайа ас-Султан Малик-шах. И сидел он с ней в один из дней в своем доме в Халебе, а в руке его был нож, и он в шутку замахнулся им на нее. И нож попал ей в сердце и нечаянно убил ее. И умерла она, а он сильно печалился о ней и горевал о потере ее. И понесли ее в гробу хоронить на восточном кладбище, а вышли из Халеба провожать ее гроб в начале джумада 11 (482 г. х.=11 августа — 8 сентября 1089 г.).

А в шабане 482 г. (9 октября—6 ноября 1089 г.) /106/ Ак-Сункур взял крепость Барзавию у армян, и она была по-следней крепостью, остававшейся в руках неверных в об-ласти Антиохии. И она была в его власти девять месяцев, и он разрушил ее в раби I (4)83 года (4 мая—2 июня 1090 г.). [115]

А наместники Сирии написали султану Малик-шаху, жа-луясь, что не вышли ему навстречу из-за того, что Халаф ибн Мулаиб, [правитель] Химса, чинит разбой и страх ца-рит на дорогах [по его вине]. И он (Малик-шах) написал Касим ад-Даула, Тадж ал-Даула, Ягысьяну и Бузану — правителю ар-Рухи. И они отправились со своими войска-ми, и осадили его (Химс), и поставили в трудное положе-ние, и завоевали. И отдал его (Химс) султан Тадж ад-Даула Тутушу.

А Касим ад-Даула спустился в Афамию и взял ее у Халаф ибн Мулаиба и пожаловал Насру ибн Мункызу. Затем сул-тан приказал пронести Ибн Мулаиба в железной клетке до Исфагана. И тот находился в заточении, пока не умер Ма-лик-шах; тогда [Ибн Мулаиб] направился в Египет, а [затем] вернулся в Сирию и после многих хитростей овладел Афамией. А когда был завоеван Химс, его передали Касим ад-Даула, пока не прибыло приказание султана передать его Тутушу.

Смерть Малик-шаха. Султан Малик-шах умер в Багдаде в ночь на 10 шаввала 485 года (19 ноября 1092 г.). Ак-Сункур вышел из Халеба и направлялся к нему (Малик-шаху), а когда дошло до него это известие, вернулся в Ха-леб и некоторое время провозглашал хутбу на имя Махму-да, сына (Малик-шаха). Затем после этого стали провозглашать хутбу с именем Тадж ад-Даула Тутуша, о чем еще будет речь.

/107/ И когда он (Ак-Сункур) вернулся в Халеб, то схватил Шибла ибн Джамиа, эмира килабитов, и его сына Мубара-ка и заточил их в крепость. А Тадж ад-Даула переписывал-ся с Касим ал-Даула, Ягысьяном и Бузаном, побуждая их подчиниться себе, чтобы всем вместе отправиться на за-воевание страны его [Тутуша] брата. И он стал правителем страны, а они примкнули к нему и провозглашали хутбу с его именем в своих областях.

И вышел он (Тутуш) в поход в начале (4)86 года (1093 г.), и примкнули к нему Касим ад-Даула, Ягысьян и Бузан, и доверился ему Ак-Сункур.

И завоевал Тадж ад-Даула Ракку и Нисибин, и собрал Ибрахим ибн Курайш свои силы и приготовился встречать Тадж ад-Даула. И встретились два войска в Дара, но [затем] каждый отряд вернулся на исходное место. И высту-пил эмир Касим ад-Даула и врезался в центр /108/ войска Ибрахима, и бедуины не устояли, а за ними последовало остальное войско и было убито около 10 тысяч.

И попали в плен Ибрахим ибн Курайш, его дядя Мукбил и другие. И Тадж ад-Даула беспощадно перебил их и взял в плен гарем, и некоторые красивейшие женщины-бедуинки убили себя [от страха]. А после этого приказал Тадж ад-Даула передать Махмуду ибн Шараф ад-Даула пленных воинов, окружавших его перед битвой (?), и дал ему в икта Нисибин.

Возвращение Тутуша. И возросло влияние Тадж ад-Даула после этой битвы, и писала ему вдова его брата, приглашая [116] его прибыть [к ней], и было решено, что он женится на ней, но это произошло после того, как он взял у Ибн Джахира Амид и Джазират ибн Умар и прибыл в Табриз. И отошли от него Касим ад-Даула Ак-Сункур, /109/ правитель Халеба, и Имад ад-дин Бузан и примкнули к Баркиа-руку, перейдя к нему на службу, и это произошло вблизи Рея. И была причиной отвращения Касим ад-Даула и Буза-на близость Тадж ад-Даула к Ягысьяну и симпатия его к нему. А другие говорили: дело в том, что он (Тутуш) не дал им в управление ни одной из областей, которые они завоевали.

И возвратился Тадж ад-Даула в Дийарбакр, и пополнил там свою армию, и отправился оттуда в Сарудж, и взял его, и назначил его наместником одного из своих верных лю-дей. И дошло до него известие о том, что Ак-Сункур и Бу-зан прибыли ко двору султана Баркиарука и что он (Бар-киарук) принял их с почетом. И они нашли, что его (султана) делами ведает его дядя [с материнской стороны], и убили его (дядю), а также некоторых эмиров.

И усилилось влияние Баркиарука, и упрочилось его положение, и Ак-Сункур и Бузан обратились к нему с предложением отправиться с ними в их города — Халеб, ар-Руху и Харран, чтобы у них не произошло какого-либо столкно-вения с Тадж ад-Даула при его возвращении. И они заве-рили его, что будут [посредниками] между ним и Тадж ад-Даула. И он отправился с ними в Рахбу, и был заключен клятвенный союз между ними и Али ибн Шараф ад-Даула.

/110/ Баркиарук в Халебе. И вышел в путь Али ибн Курайш, а с ним отряд из бану укайл и отряд из войска султана Баркиарука [во главе] с Касим ад-Даула. И они достави-ли [Баркиарука] в Халеб, и вошли они в него в шаввале 486 года (25 октября — 22 ноября 1093 г.). Затем Бузан напра-вился в свою область и вернулся к султану с подкреплением. А что касается Тутуша, то он перешел Евфрат и направился в Антиохию и оставался там некоторое время с Ягысьяном; и поднялись там цены. Затем он прибыл в Дамаск в зул-када этого года (487 г. х.=12 ноября— 11 декабря 1094 г.).

А у Вассаба ибн Махмуда было в подчинении небольшое число килабитов, а Ак-Сункур после ухода Тутуша в Дамаск послал своих людей, чтобы сжечь крепость Асфуна и крепость ал-Кубба, и забрал икта Вассаба.

В (4)87 году (1094 г.) был схвачен везир Абу Наср Мухам-мад ибн ал-Хасан ибн Наххас благодаря воздействию ал-Маджанна Бараката ал-Фуваи на Касима ад-Даула. И он (везир) находился в заточении, пока не поступило прика-зание удушить его, и он был задушен в этом же году.

В раби I 487 года (21 марта — 19 апреля 1094 г.). Тадж ад-Даула Тутуш покинул Дамаск, а с ним много арабов. И встретил его Ягысьян с антиохийским войском около Хамы, и они простояли там несколько дней. А сын его Малик Ридван женился [117] на дочери Ягысьяна, и его отпустили на празднество в Дамаск. А Тадж ад-Даула вышел со своими войсками [из Хамы], и прибыл в Телль Маннас, и стоял там лагерем несколько дней. /111/ И дошла до него весть о прибытии Кирбуги, правителя Мосула, и Бузана, правителя ар-Рухи, и Иусуфа ибн Абака, правителя ар-Рахбы, с двумя с половиной тысячами всадников в Халеб на подкрепление Ак-Сункуру. Тогда Тадж ад-Даула отступил в ал-Ханвату, и прибыл в ан-Науру, и решился идти к ал-Вади, а оттуда — в область Антиохии, причем [его] войско забирало [у феллахов] скот и фураж.

Сражение Тутуша с Ак-Сункуром. И вышел Ак-Сункур с теми, кто прибыл к нему на помощь, и большим числом килабитов во главе с Шиблом ибн Джамиа и Мубараком ибн Шиблом — а их в этом году выпустили из заточе-ния,— и Мухаммадом ибн Заидом с его отрядом и отрядом из ахдас Халеба, а также с дейлемитами и хорасанцами. И численность его войска превысила 6 тысяч конников и пеших, отлично подготовленных и хорошо снаряженных. И выступило войско Малика Тадж ад-Даула [на битву] в суб-боту 9 джумада I этого года (487 г. х.=27 мая 1094 г.), и встретилось оно с семьюдесятью (?). И он (Тадж ад-Даула) был первым, перешедшим ручей, разделявший два войска, и выступил на битву с Ак-Сункуром, тогда как его войско находилось в боевом порядке. /112/ А войска Бузана и Кирбуги не имели возможности перейти ручей и напасть [на врага], а Ак-Сункур при этом не спрашивал совета у находившихся с ним арабов, боясь их склонности к Тадж ад-Даула. А войско Тадж ад-Даула также имело некоторое число арабов и пехотинцев, а тюрки у него были в мень-шинстве, ибо его (Тутуша) предводители и приближенные (хавасс) рассеялись по областям, которые они завоевали.

И выступило войско Тадж ад-Даула против войска Ак-Сункура, и не прошло и мгновения, как арабы Бузан и Кирбуга бежали в сторону Халеба и вступили в него. А Йусуф ибн Абак искал спасения у Тадж ад-Даула.

Гибель Ак-Сункура. И попали в плен Ак-Сункур, и часть его личного отряда, и его везир Абу-л-Касим ибн Бади; и он был доставлен пленным к Тадж ад-Даула и безжалостно убит. Тадж ад-Даула сказал ему: «Если бы ты меня побе-дил, то что бы ты сделал?» Сказал [Ак-Сункур]: «Я убил бы тебя». И сказал ему [Тутуш]: «Я приказываю сделать с тобою то, что ты приказал бы сделать со мной» — и убил его. И рассказывал Вассаб ибн Махмуд: «Сидел Тадж ад-Даула и потребовал Касим ад-Даула, и привели его с обнаженной головой, связанного. И встал Тадж ад-Даула и говорил ему многие слова, но не дождался ответа и отрубил ему голову своею рукой».

/113/ И отправили его голову в Халеб, а затем и в Дамаск, а тело его погребли под куполом у подножия горы Каран-бия, в западной [части] гробницы, возведенной для него в Каранбии. Сын его Зенги позже, когда завоевал Халеб, пе-ренес его [118] [останки] в медресе аз-Заджаджина и [дал ему] в вакф Шамар — селение в области Халеба, как написано на его могиле.

А Касим ад-Даула, исходя из гороскопа, хранившегося во дворце султана в Халебе, выбрал временем выступления на битву время сближения Сатурна и Марса в созвездии Льва. И выступил, приказав, чтобы за ним следовали с веревками за плечами (?). А Тадж ад-Даула стремился к тому, о чем было сказано (к победе над Ак-Сункуром), но гороскоп не принес победы (Ак-Сункуру), ибо Аллах всевышний побеждает, когда хочет, неотвратим приказ его, нет толкователя приказу его, непоколебимо царствие его. И попал в плен Шибл ибн Джамиа, эмир из килабитов, и подарил его Тадж ад-Даула его племяннику Вассабу ибн Махмуду

Сохранилась записка султана Малик-шаха Хасану ас-Саббаху и ответ последнего султану. Вероятно, эта записка была направлена Малик-шахом под давлением упорного врага исмаилитов и самого Хасана ас-Саббаха везира Ни-зам ал-Мулка. Содержание записки таково: «Ты, Хасан Саббах, создал новую религию и общину и, вводя народ в заблуждение, выступаешь против владыки над временем. Собрав вокруг себя некоторых невежественных горцев, ты говоришь им льстивые слова, и они побуждают народ взяться за оружие. Ты осмеиваешь дских халифов, которые являются халифами мусульман, опорой державы и народа и на которых покоится религия и государство. Тебе следует отказаться от этого заблуждения и стать истинным мусульманином. В противном случае я снаряжу войско, кото-рое должно будет привести тебя к истинному пути или дать тебе отпор. Берегись же, берегись! Сжалься над своей душой и душами своих последователей, не подвергай себя и их уничтожению. Не надейся на прочность своих крепостей и знай наверняка, что если твоя крепость, название коей Аламут, окажется даже на седьмом небе, я, с помощью всевышнего Аллаха, сотру ее с лица земли». Сделав копию письма Аль-Марик отдал оригинал Хасану ибн Саббаху.

Глава 5. Взятие Аламута

Взятие Аламута Аль-Марик описал так: «Из Казвина я вновь послал дея в крепость Аламут, которая была владением Алида по имени Махди, пожалованным ему Мелик-шахом22. А название Аламут происходит от слов alihamut, что означает «орлиное гнездо», там действительно было гнездо орла.

Некоторые жители Аламута были уже обращены деями, и они старались обратить Алида. Тот сделал вид, что поддался, но потом под каким-то предлогом отправил всех обращенных вниз, а сам закрыл ворота, сказав, что она принадлежит султану. После долгих переговоров он пустил их назад и после того они отказались спускаться вниз по его просьбе.

Из Казвина я направился в Дайламан, а потом в землю Ашкавар, а потом Андиж-руд, который прилегал к Аламуту, и там я пробыл некоторое время».

Из-за его чрезмерного аскетизма многие люди стали его жертвами и были обращены им. И в ночь на среду 6 раджаб 483 года [4сентября 1090], — а по странному совпадению буквы, составляющую название «Аламут», если сложить вместе их значения в абджаде23, показывают год, в которой он пришел в Аламут, — он был тайно доставлен в крепость. Какое-то время он жил там скромно, называясь именем Диххуда. Когда Аллид узнал о нем он был бесси-лен, что-либо сделать. Ему было позволено покинуть Аламут и Хасан написал расписку на имя правителя Гирдкуха и Дамгана раиса24 Музаффара Мустафи, по которой ему полагалось получить три тысячи золотых динаров в виде платы за крепость [195]. А Хасан, который из своего ве-ликого аскетизма в переписке был очень кратким, также немногословен был и в этой расписке, текст которой сводился к следующему: «Раису МЗ (да хранит его Аллах!) надлежит заплатить 3000 динаров цену Аламута Алиду Махди Благословен Богоизбранный Пророк и весь его род! «Достаточно нам Аллаха. Он — прекрасный доверенный»25.

Алид взял расписку и подумал про себя: «Раис Музаффар достойный человек и заместитель Амирдада Хабаши26, сына Алтун-Така. С чего бы ему платить мне что-то в обмен на записку?» Некоторое время спустя ему случилось быть в Дамгане, и, находясь в стесненных обстоятельствах, он решил проверить это и пришел с запиской к раису Музаффару. Тот поцеловал написанное и тут же отдал золото.

Прочно утвердившись в Аламуте и, получив над ним полную власть, Хасан ибн Саббах (да проклянет его Аллах!), разослал повсюду деев и посвятил все свое время распространению своего учения и совращению близору-ких. И таким было проводимое им преобразование их ереси27, которую после его смерти стали называть «новый призыв»28. Его предшественники основывали свое учение на иносказательном толковании Корана, особенно его трудных для понимания мест, на странных заключениях, которые они делали из хадисов и тому подобном; они говорили, что каждое откровение имеет скрытое значение и каждая [196] внешняя форма имеет внутренний смысл. Хасан ибн Саббах не признавал ничего кроме наставления и учения. Бога, говорил он, нельзя познать разумом и размышлением, а только через наставления имама, большая часть человечества обладает разумом, и у каждого свое понимание веры. Если бы одного разума было достаточно для познания Бога, тогда между членами разных сект не было споров, и все были бы равны при условии, что все обрели веру по средством размышлений. Но поскольку [люди] продолжали спорить и опровергать, а у кого-то была потребность подражать другим, это было не что иное, как вера, обретенная через наставления, то есть разума было недостаточно, но во все времена должен быть имам, чтобы люди могли получать наставления и обрести веру через его учение.

И он придумал несколько коротких фраз, которые он использовал для того, что бы заманить в капкан своей лжи и назвал их илзам29. Глупцы и чернь считали, что в этих немногословных выражениях заключается глубокий смысл. Одним из самых хитроумных было следующее. Противнику задавался вопрос достаточно одного разума или нет, и [если он отвечал] что одного разума достаточно, чтобы познать Всевышнего [это подразумевало что] по-скольку все обладают разумом, то никто не мог никому возражать. Если противник говорил, что одного разума недостаточно и помимо использование разума необходим учитель, это как раз совпадало с его учением.

И, задавая этот вопрос, то есть, достаточно ли разума или нет, он имел в виду, что его собственное учение, которое он пытался утвердить, заключалось в том, что наставление также необходимо как и разум, а вера противника утверждало, что в нем нет необходимости. А если наставление необязательно, оно может быть позволительным и помогать разуму, или оно может быть непозволительным и человек должен полагаться на разум [197] в противном случае познание Всевышнего невозможно. Это и есть две стороны дилеммы и Хасан посвятил себя опровержению второй и вскоре заявил, что он опроверг их учение. Но это не так ибо вера большей части человечества утверждает, что существование одного разума недостаточно и что он должен использоваться определенным образом, что одному обучение и наставление может помочь, другому, же в них нет нужды, однако никаких возражений в них нет. Поэтому они никаким образом не опровергли веру большинства.

А что до его утверждения в том, что наставление — это право одного человека, то это требует доказательств единственным представленным им доказательством являются его слова: «Я доказал [необходимость] наставления и поскольку кроме меня нет никого, кто говорил о настав-лениях, поэтому в решении этого дела нужно полагаться на мои слова». Но это была очевидная ложь. Это как если кто сказал: «Я утверждаю что такой-то и такой-то человек имам, и доказательством этого является то что я утверждаю». Если он говорит: «Согласное мнение мусульман является истиной, следовательно, если мои слова ложны и я опроверг слова остальных, тогда получается что мусульмане соглашаются с тем что ложно» — ответом ему может быть только согласное мнение большинства является истиной поскольку основано на Коране и хадисах и в его случае же это не так. Поэтому для него основывать свое учение на согласном мнении означает полагаться на слова своих врагов, что не даст ему никакой выгоды. Поэтому он не приводит никаких доказательств.

И вот еще он утверждает [198] что когда Пророк (мир ему!) сказал: «Мне было велено убеждать людей пока они не сказали: «Нет бога, кроме Аллаха» и он подразумевает, что они научились у него говорить: «Нет бога, кроме Аллаха» и это подвергает учение о наставлении. Ответом здесь может быть то что не соответствует рассказу о старой женщине, которая, когда ее спросили о боге показала бы на небо. И Пророк (мир ему!) сказал: «Оставьте ее, ибо она верует». И он также сказал: «Примите же веру старых женщин». Он не сказал женщине: «Ты не познала Бога через мое учение, ты не веруешь». И еще один бедуин спросил: «Разве Время — не Бог?» Пророк (мир ему!) ответил: «Оставьте его, ибо он сказал правильно». И можно привести другие примеры. Однако эта книга — не место для опровержения ложных учений и утверждение Истинной Веры; и я предпочел лучше вышесказанным. И таков был вздор, который он проповедовал, ибо внешняя его форма была капканом лжи, а внутренняя сущность — хитростями [199] Иблиса, а его целью было помешать использованию разума и приобретению знаний. «Наложил печать Аллах на сердца их и на слух, а на взорах их — завеса. Для них великое наказание!»

Хасан прилагал все усилия, чтобы захватить все прилегающие земли к Аламуту или находящиеся поблизости. Когда было возможно, он завоевал их с помощью своих проповедей, а если на них не действовали его льстивые речи, прибегал к убийствам, насилию, грабежам, кровопролитию и войнам.

Он захватил те крепости, которые сумел и повсюду ему, где попадалась подходящая скала, строил крепость.

Среди военачальников султана Мелик-шаха был эмир по имени Юрун-Таш и Аламут принадлежал ему на правах его владения. Он постоянно нападал на местность Аламута и убивал и грабил жителей которые были подданными Хасан ад-Дина, обращенным им в свою веру. Поскольку в Аламуте не было никаких запасов, жители терпели тяжелые лишения и не могли ничего поделать, а по-тому решили сдать крепость нескольким джарида, а самим уйти в другое место. Тогда Хасан ибн Саббах объявил что получил послание от своего имама Мустансира, в котором говорилось, чтобы они не покидали это место поскольку в нем их ждет удача. С помощью этого обмана он убедил своих последователей смириться с тяготами и остаться в Аламуте, который после этого был назван бала-дат-аль-икбал.

В 484/1091 — 1092 году он послал проповедовать в Кухистан Хусейна из Каина одного из своих деев. Ему удалось обратить множество людей, и они обосновались в одной из частей той страны. И тогда был назначен предста-витель Хасана ибн Саббаха, чтобы править ими от его имени и также как Хасан в Аламуте они стали насаждать свою веру и завоевывать соседние земли ложью и захватом крепостей.

Когда рассказы об его новой ереси распространились повсюду и слух об обидах причиненных мусульманам его сторонниками, стали широко известны султан Мелик-шах в начале 485/1092 года послал эмира Арслан-Таш с приказом изгнать и уничтожить Хасана ибн Саббаха и его последователей. Этот эмир пришел к Аламуту в джумада названного года [июнь — июль 1092]. В то время в Аламуте с Хасаном ибн Саббахом находились не более 60 — 70-ти человек и у них почти не было никаких припасов. Они обходились тем, что у них было, едва умирая с голоду и продолжали сражаться с осаждавшими. Один из деев Хасана ибн Саббаха по имени Дихдар Бу-Али, который прибыл из Зувара и Ардистана, поселился в Казвине, часть жителей которого были обращены им; в районе Талакана и Кух-и-Бара и в Рее многие люди также верили проповедям Саб-баха; все они собрались вокруг того человека который по-селился в Казвине. Тогда Хасан ибн Сабах обратился за помощью к Бу-Али Дихдару и он набрал множество людей в Кух-и-Баре и Талакане, а также послал им из Казвина оружие и военное снаряжение. Они ворвались в Аламут и с помощью гарнизона при поддержке части жителей Рудбара, которые были в союзе с ними, в одну из ночей в конце шаабана того же года [сентябрь — октябрь 1092]    неожиданно напали на войско Арслан-Таша. И в соответствии с высшим предопределением войско обратилось в бегство и, покинув Аламут, вернулось к Мелику-шаху.

Султан Мелик-шах был сильно огорчен этим поражением. Однако не оставлял мысли покончить с сектой. Но его жизнь приближалась к концу, а после его смерти о намерении уничтожить тех несчастных забыли, так что их сопротивление еще больше усилилось.

В 485/1092 году султан послал другого своего эмира по имени Гизил-Сариг изгнать еретиков из Кухистана и он приказал армиям Хорасана последовать за ним и оказать содействие Гизил-Сариг осадил их крепости. Дара, который Систану и подчиняется Муминаду вступил с ними бой, однако он не успел занять крепость, поскольку получил известие о смерти Мелик-шаха…»

Аль-Марик провел десять лет у Хасана ибн Саббаха и уже возвысился до генерала, потому что умел хорошо обходится с ножом и не раз был послан владыкой ассасинов убивать его врагов. Но один раз наткнулся на книгу Марко Поло «О разнообразии мира» и прочитал такое: «ГЛАВА XLI Здесь описывается горный старец и его асасины    В стране Мулект в старину жил горный старец. Мулект значит (жилище) арамов . Все, что Марко рассказывал, то и вам передам; а слышал он об этом от многих людей. Старец по ихнему назывался Ала один . Развел он большой, отличный сад в долине, между двух гор; такого и не видано было. Были там самые лучшие в свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов, таких и не видано было прежде; они были золоченые и самыми лучшими в свете вещами раскрашены. Провел он там каналы; в одних было вино, в других — молоко, в третьих — мед, а в иных — вода. Самые красивые в свете жены и девы были тут; умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен.

Сад этот, толковал старец своим людям, есть рай. Развел он его таким точно, как Мухаммед описывал сарацинам рай: кто в рай попадет, у того будет столько красивых жен, сколько пожелает, и найдет он там реки вина и молока, ме-ду и воды. Поэтому то старец развел сад точно так, как Мухаммед описывал рай сарацинам; и тамошние сарацины верили, что этот сад — рай. Входил в него только тот, кто пожелал сделаться асасином. При входе в сад стояла неприступная крепость; никто в свете не мог овладеть ею; а другого входа туда не было.

Содержал старец при своем дворе всех тамошних юношей от двенадцати до двадцати лет. Были они как бы его стражею и знали понаслышке, что Мухаммед, их пророк, опи-сывал рай точно так, как я вам рассказывал. И что еще вам сказать? Приказывал старец вводить в этот рай юношей, смотря по своему желанию, по четыре, по десяти, по двадцати, и вот как: сперва их напоят, сонными брали и вводили в сад; там их будили.

ГЛАВА XLII

Как горный старец воспитывает и делает послушными своих асасинов

Проснется юноша и, как увидит все то, что я вам описывал, поистине уверует, что находится в раю, а жены и девы во весь день с ним: играют, поют, забавляют его, всякое его желание исполняют; все, что захочет, у него есть; и не вышел бы оттуда по своей воле. Двор свой горный старец держит отлично, богато, живет прекрасно; простых горцев уверяет, что он пророк; и они этому поистине верят.

Захочет старец послать куда либо кого из своих убить ко-го нибудь, приказывает он напоить столько юношей, сколько пожелает, когда же они заснут, приказывает перенести их в свой дворец. Проснутся юноши во дворце, изумляются, но не радуются, оттого что из рая по своей воле они никогда не вышли бы. Идут они к старцу и, почитая его за пророка, смиренно ему кланяются; а старец их спрашивает, откуда они пришли. Из рая, отвечают юноши и описывают все, что там, словно как в раю, о котором их предкам говорил Мухаммед; а те, кто не был там, слышат все это, и им в рай хочется; готовы они и на смерть, лишь бы только попасть в рай; не дождутся дня, чтобы идти туда. Захочет старец убить кого либо из важных, прикажет испытать и выбрать самых лучших из своих асасинов; по-сылает он многих из них в недалекие страны с приказом убивать людей; они идут и приказ его исполняют; кто останется цел, тот возвращается ко двору; случается, что после смертоубийства они попадаются в плен и сами убиваются.

ГЛАВА XLIII

Как асасины научаются злодействовать

Вернутся к своему повелителю те, что спаслись, и рассказывают в точности, как дело сделали; а старец устраивает пир да веселье великое; смельчаков он хорошо знает; за каждым из посланных он отряжает особых людей, и они ему доносят, кто смел и ловок в душегубстве. Захочет старец убить кого либо из важных или вообще кого нибудь, выберет он из своих асасинов и, куда пожелает, туда и шлет его. А ему говорит, что хочет послать его в рай и шел бы он поэтому туда то и убил бы таких то, а коль сам будет убит, то тотчас же попадет в рай. Кому старец так прикажет, охотно делал все, что мог; шел и исполнял все, что старец ему приказывал. Кого горный старец порешил убить, тому не спастись. Скажу вам по правде, много царей и баронов из страха платили старцу дань и были с ним в дружбе.

Рассказал вам о делах горного старца и его асасинов, а теперь опишу, как и кем он был уничтожен.

Но вот что я позабыл и теперь доскажу: у старца таких, что повиновались ему и по его обычаю жили, было во всей стране — от Дамаска в одну сторону до Курдистана в другую.

Довольно об этом, расскажем о его погибели.

Это было в 1262 г . Алау*, царь восточных татар, узнал обо всех злых делах, что творил старец, и решил уничтожить его. Набрал он из своих князей и послал их с боль-шою ратью к той крепости ; три года осаждали они ее и не могли взять; будь там продовольствие, никогда бы не взять ее, но через три года нечего было там есть. Так то был взят и убит старец Ала один вместе со всеми своими; с тех пор и поныне нет более ни старца, ни асасинов. Кончились и владычество старца, и злые дела, что творил он в старину. Теперь оставим это и пойдем далее».

Аль-Марик уже понял сущность ассасинов, что под средством наркотических средств унич-тожается человек и политические убийства, кото-рые вел Хасан ибн Саббах ему стали ненавистны. Всю правду о Хасане ибн Саббахе он писал в дру-гом дневнике в виде блокнота, который всегда носил в кармане. Но он не подавал вида. Это были мысли в фоме нарезки: «Искусственный рай Хасана ибн Саббаха — сад наслаждений Тысячи Черных Змей, западня для правоверных мусульман…, гнездо тысячи ядовитых пауков…» — такие слова тайно в дневнике записывал Аль-Марик. О Хасане ибн Саббахе его мысли были такие: «Хасан ибн Саббах — Великий Змей Черной Розы…черный принц своей проклятой веры…»

Аль-Марик слушая, что Хасан ибн Саббах сочинил свой Гашиш-наме, летописец сочиняет свою поэму посвященному этому пагубно дейст-вующему наркотическому препарату: «Ты гашиш медленный убийца, будто ассасинов мощный строй, Хасана ибн Саббаха они дети, плетущие смерти сети. Обкурившись тут гашиша, странные видения возникают вновь, лучше попробовать изысканный вкус кишмиша и не пускать черных змей в    собственную кровь. Ты гашиш опьяняешь души ядом, ядом смерти тысячи пауков, ты окутываешь нас табачным смрадом и заключаешь в тысячи оков. Ты гашиш Востока черная сласть Ароматы, вдыхая тут твои, мусульмане любят по-пасть в объятия ночной темноты. О, Восток, ты чудный край! Только гашиш наркотик попробуешь раз и сразу как будто в рай, улетаешь в грез потоке. О, Восток, ты прельщаешь нас своею красотой, пустынь, барханов тут песчаных, как море разливаешься рекой в безмятежном тут потоке. Ты гашиш, мутное забвение! Блаженство радости и райских кущ безумное опьянение. Ты гашиш, король эфиров! Нескончаемых туманных грез, Ты, гашиш сокровище мусульманских паладинов! И рубины странных метаморфоз! Посмотрите на курителя гашиша, он весь черный, как ужаса змея, он кусает великого эмира и издает свои звуки, как ночная сова….». Эти откровенные строки быв-ший дервиш записал в своем блокноте, посвящен-ному запискам об истинном истоке этой организации.

Глава 6. Истории утренних туманов

История первая

…Какой-то скульптор увековечил в горе монумент портрета Старца горы Хасана ибн Саббаха. На одной из стен Аламута было выгравировано золотом великие слова Хасана ибн Саббаха, вошедшую в историю ассасинов: «Ничто не истина, все дозволено!»    

История вторая.

Рукн-ад-Дин не увидел предостережения о прибытии и отъезде послов и ельчи. В ответ на приказание Каана он лишь оставил пять цитаделей, не имевших запасов и плохо укрепленных, а в других снял ворота и разрушил зубчатые стены, думая, что хитростью и обманом и глупой ложью избежать того что предопределено. «Далеко, дале-ко то, что вам обещано».

Поэтому выступив из Хургана царь* стал готовиться для того, чтобы напасть на крепости и уничтожить убежища Рукн-ад-Дина** Он послал приказ войскам, находившимся в Ираке и других местах. После этого правый фланг под командованием Бука-Темура и Коке-Ильгея последовал через Мезендеран, а левый фланг под командование Тегудер-Огула и Кед-Буки — через Хувар и Самнан. Царевичи Балагай и Тутар выступили с иракскими войсками из Аламута, а сам царь выдвинулся с воинами, которые не чувствовали боли…Когда царский балдахин касающийся неба и покрывавший землю последовал через Фирузхун, они отправили назад ельчи и приступили к разру-шению стен и крепостных валов…Но теперь оби-татели крепости увидели, как люди, многочисленые, словно муравьи окружили крепость семью кольцами, словно змее, устроивщейся на ночлег на твердом камне…Рукн-ад-Дин спустившись…в недоумении и оцепенении, спотыкаясь «подобно тому, кого соблазнили шайтаны на земле и он расте-рян»…И поспешив вниз со своей семьей и слугами Рукн-ад-Дин искал спасения…

Кроме того что хранилось в сокровищнице Маймун-Диза у Рукн-ад-Дина не было ничего что он мог бы преподнести в дар царю, поскольку во время передвижения войск все его имущество было распределено. Царь раздал все это в виде вознаграждения и отдал это столпам государства и своим войскам. В остальные крепости долины он направил своих посыльных и чиновников в сопровождении ельчи ильхана с приказанием их разрушить…был послан Балагай которому было приказано осадить крепость. Балагай привел свое вой-ско к подножью Аламута и окружил его со всех сторон Защитники крепости…послали гонцам с просьбой о пощаде и умоляли о снисхождении. Рукн-ад-Дин вступился за них и царь простил их преступления. И в конце месяца зуль-каада того же года (декабрь 1256) все обитатели этой колыбели беззакония и гнезда Шайтана спустились вниз со всем своим добром и имуществом. Через тридня войско поднялось на крепость, и захватило то, что не смогди унести те люди. Они быстро подожгли все постройки и развеяли их по ветру метлой разрущения равняя их с землей… Рукн-ад-дина со всех его родственников мужского и женского рода он***(хан Хулагу) отправил в Казвин, который он назначил местом их проживания…И от этого рассадника ереси — Рубдара Аламута колыбели нечестивых последователей Хасана ибн Саббаха…не осталось камня на камне.

История третья.

….Некоторые из вас спросят меня, а куда делся после победного взятия Аламута великим ханом монгольских народов Хулагу Аль-Марик, летописец Хасана ибн Саббаха, генерал одной из его армии, и наконец, разоблачитель секты ассасинов? Я так и быть скажу вам! Бросив заниматься убийствами по приказу Хасана ибн Саббаха он сменил кинжал мусульманского террора на перо Передал свод о деяниях Хасана ибн Саббаха, хранившейся в библиотеке Аламута монголам и стаи их летописцем. Имя же свое сменил на Джувейни.

Post Scriptum

Заглянув в глубину веков выражаю благодарность монгольскому летописцу Джувейни и его трактату "Чингисхан. История Завоевателя мира" за образ Хассана ибн Саббаха и поход Хулагу-хана в крепости еретиков ассасинов, Также Абу-Бекр Ар-Ревенди Отохновение сердец и чудо радости за вставку в произведения жизни первого султана Толуг-бека, Камал ад-Дин ибн Ал-Адим Сливки истории Халеба за вставку жизни второго султана Алп Арслана и о третьего султана Мелик-шаха, у которого в услужении в канцелярии султана был Хасан ибн Саббах. Также Садр Ад-Дину Ал-Хусайни и его трактату Сообщения о Сельджуском Государстве... за вставку письма Мелик-шаха к Хассану ибн Саббаху.