MelleniUm — Спасибо тебе, Прометей.

***

«…Стоп! Нажмите кто-нибудь на паузу! ... Как я устал от этой музыки. Она пронизала мне все жилки. Забрала в себя все чувства. Музыка холодного ветра. Бездонная пустота. Смотрю вниз, что там у нас ? Аа-а все та же бездна. Родная моя, безысходно приветная тьма. Ну, ничего, скоро я в нее спрыгну. Надо только немного согреться. Не вежливо умирать, когда чувствуешь себя не комфортно. И черт бы побрал эту экспедицию, обещали ведь красочные горы, незабываемые пейзажи. Писателю всегда нужно подкармливать музу, вот я и попался. А теперь что? Теперь я один. Хотя не совсем один, у меня ведь есть огонь и раздробленный в щепки вертолет. Отличное общество, если бы только не чертов ветер. Я разрыл снег, поставил палатку. Кто-то ведь должен меня искать.

«Нельзя терять надежду», — неужели я сказал это вслух? Ну, вот вам и «Старик и море». Никогда не думал, что буду сравнивать себя с Хэмингуевским персонажем, а что поделать, не со снегом же разговаривать. Снег слишком скучен, а ветер явно не настроен на дружескую беседу. Остаюсь только я и огонь. Начнем с себя. Вот чего не говори, а все произведения приходят из жизни.

«Десять часов — не так уж много», — некоторых особей спасали и дольше. Не смотря ни на что надо думать о лучшем.

— Хотел бы я быть черепахой, они живут гораздо дольше людей и никогда не отправляются в горные экспедиции,— А тем временем небо начинало затягиваться чем-то серым. Раньше мне не приходилось бывать в горной местности, но гены далеких предков кричали, что наступает ночь. Они, конечно же, были правы. От беспощадного холода лицо совсем занемело, а руки я не осмеливался достать из перчаток. Боясь увидеть то, что я чувствовал уже второй час. Через обрывки костюма, начала просачиваться кровь. Странно, что я только теперь заметил эту рану, наверное, правая нога уже совсем оставила меня. Надо бы ее хорошенько запеленать. Палатка спасала от холода не сильно, но мне, от ее присутствия, было не так страшно. Главное не спать, что крайне трудно делать на адском холоде. Зато теперь я понимаю, почему деревья «засыпают» зимой.

-Ну что ты смотришь на меня? Да знаю, извини, что забыл поблагодарить. Спасибо тебе огонь, ты хорошо меня выручаешь,— Надо бы по возвращению написать «Оду огню», — а ты любишь ночь? А дождь? Я люблю дождь, теплый летний дождь. Хотя дождь ты скорее ненавидишь. Он тебя убивает, как и меня сейчас убивает этот ветер. Но ты не бойся, тебя я хорошо пристроил, тем более нам очень повезло, что канистра с бензином уцелела.

Ночь длилась очень долго, так долго, что каждая минута походила на час, а часы на дни. Чтобы не спать, я говорил, говорил сам с собой, говорил со своим телом, с огнем. А что остается делать в моем положении? Ног я уже совсем не чувствовал. Резкая, колющая боль в спине, под утро замолчала. Перчатки намертво слились с кожей, клеем для этого поработала кровь. Утром ветер затих, через серые тучи стали проходить солнечные лучи. Как же я ругал себя за то, что выжил. Лучше бы я ударился головой при падении и в беспамятстве канул в мир, где меня давно уже ждали дорогие мне люди, некогда покинувшие меня. От потери крови я часто терял сознание. Вся ночь прошла в борьбе со сном. Иногда он брал верх и те пятнадцать минут беспамятства, были для меня как глоток горячего чая. Потеряв надежду на спасение, я достал из рюкзака блокнот, в котором собирался описывать пейзажи гор, для нового рассказа. Но теперь тут будет несколько другая история… Как же я ругал себя за то, что не спрыгнул вниз. Больше я не буду себя ругать, нужно только набраться сил. Пусть эта запись останется с тобой огонь, надеюсь мы еще встретимся…»