onemen — "Танго обречённых" часть 7

    …..Олег защищался, как мог. И, следует признать, делал это довольно умело — ни секунды не стоял на месте, постоянно менял направление движения, резко нырял вниз или уклонялся в сторону, заставляя чугунные кулаки Бойкова бить по защите или со свистом пронзать пустоту. Лишь изредка он позволял себе ответить коротким джебом, направленным в набыченную голову соперника. Любого другого боксёра этот жёсткий, прекрасно поставленный удар давно отучил бы от безоглядных, яростных атак, но Бойков и не думал останавливаться, и только больше сатанел от обидных промахов и болезненных тычков в лицо, от которых сбивался прицел и из глаз сыпались разноцветные искры.

       Между тем пошла вторая минута боя. Каждая новая атака отнимала у Бойкова уйму сил, но тот и не помышлял сбавлять обороты, словно в его груди билось не сердце обычного человека, а работал мощный дизельный двигатель от могучего "Кировца". Бойков напоминал изголодавшегося хищного зверя, опьянённого запахом крови и упорно преследующего раненую добычу. В предчувствии близкой, неотвратимой победы, он всё продолжал и продолжал наращивать мощь своих атак. Теперь Олегу, чтобы не пропустить шальной удар, которые по-прежнему продолжали сыпаться на него со всех сторон, пришлось уйти в глухую защиту. Его согнутые в локтях и плотно прижатые к телу руки немели от принятых ударов. Олега мотало по рингу, словно тростинку на ветру, и он не падал только потому, что имел на редкость сильные, тренированные ноги. Сквозь узкую щель, оставшуюся между прикрывающими голову перчатками, он видел злой, сосредоточенный взгляд Бойкова — холодный, расчётливый взгляд садиста за работой, — но страха в его душе не было, потому он уже понял, что сумеет выстоять, и теперь только ждал своего часа.

    Тем временем за всем происходящим на ринге внимательно следил из своего угла Олегов дед. Молодые глаза немолодого седовласого мужчины были полны неподдельной тревоги. Как тренер и секундант, он был полностью согласен с тем, что в этот раз Олег отказался вести открытый бой и почти сразу ушёл в глухую оборону. Слишком силён и опасен был его нынешний соперник, и в сложившейся ситуации любая, даже небольшая оплошность, которой при иных обстоятельствах, возможно, никто бы и не заметил, могла привести не только к нокдауну или нокауту, но и к тяжёлой физической травме. Тревога была — как не быть, когда видишь такую страшную «рубку», граничащую с откровенным избиением. Благо, Олег умел защищаться и пока не пропустил ни одного мало-мальски серьёзного удара, — но вперемежку с надеждой. Потому что в отличие от многих зрителей в зале, заметно приунывших за первые две минуты поединка и успевших смириться с мыслью о том, что под таким мощным напором молодому парню долго не выстоять, Пётр Крутояров знал, на что в действительности способен его внук. Не взирая на очевидную молодость, Олег был настоящий, закалённый боец и вполне мог победить даже такого сильного и агрессивно настроенного соперника, как Руслан Бойков. Но полной уверенности в том, что Олег выдержит непрерывный шквал атак, когда за одним мощным ударом следует другой, не менее мощный удар, и не знаешь, откуда ждать следующего коварного удара, конечно же, не было и быть не могло. Поэтому за две минуты, прошедшие с начала поединка, легендарный чемпион успел не раз пожалеть о том, что настоял на участии внука в этом престижном турнире. Неужели я ошибся, и Олегу ещё рано бороться на равных со взрослыми мужчинами, — вновь и вновь терзал себя сомнениями ветеран бокса. — Но ведь он побеждал не менее сильных соперников и побеждал вполне убедительно… Давай! давай, парень, не сдавайся! Потерпи ещё немного. Главное, выдержать первый раунд… — будто заклинание твердил он сквозь сомкнутые зубы и, словно сам в этот момент находился на ринге, раскачивался из стороны в сторону и наносил атакующему сопернику короткие встречные удары. — Встречай его, вот так… вот так… Как я тебя учил…

    Вместе с тем, при всём немыслимом накале страстей Пётр Крутояров не терял головы и оставался предельно внимательным. Он прекрасно понимал, что здоровье внука дороже любых, даже самых высоких спортивных наград. Поэтому в его руке было зажато мокрое полотенце, которое жгло ему ладонь и которое он был готов в любую секунду выбросить на центр ринга, и тем самым положить предел жестокому поединку.

    Между тем первый раунд постепенно подходил к концу. Тонкая, длинная стрелка на судейском секундомере, время на котором, казалось, застыло навсегда, пусть нехотя — точно избалованная, капризная девица, которая выполняет свои служебные обязанности так, словно делает кому-то одолжение, — но пересекла контрольную отметку и так же не спеша отправилась на третий круг. К этому моменту темп боя заметно снизился. Бойков, рассчитывавший покончить с молодым соперником на первой минуте, просчитался и теперь выглядел откровенно уставшим. Его всё ещё бесило то, что соперник так и не уступил ему центр ринга и не согласился боксировать «вторым номером», и он по-прежнему продолжал взрываться яростными атаками, но делал это всё реже, и его удары уже утратили былую скорость и мощь.

    Во время одной из таких атак Олег и провёл свой «коронный» удар, которым до этого не раз отправлял соперников на пол. Слегка качнувшись влево от запущенного Бойковым прямого правого в голову, он дождался пока рядом с его ухом пушечным ядром просвистит рука в боксёрской перчатке и, крутанувшись вокруг своей оси, словно тугая скрученная пружина, которую резко отпустили, нанёс сопернику короткий крюк правой по печени.

    Этот красивый и почти экзотический из-за сложности выполнения удар отрабатывают на тренировках многие спортсмены, но успешно применить его в реальном поединке способны считанные единицы. Его особенность в том, что это контратакующий удар, который готовится и наносится непосредственно перед и в момент атаки соперника. И главное условие его успешного исполнения — спортсмен должен быть смелым, решительным человеком и не должен бояться удара соперника. В противном случае, если спортсмен не уверен в себе или, хуже того, в его душе поселился липкий животный страх, ему следует сосредоточить внимание на защите и, вряд ли, стоит помышлять о дерзкой и рискованной контратаке. Но одной безоглядной смелости, как бы та высоко не ценилась, всё равно, не достаточно. — Иначе боксёры, среди которых немало по-настоящему смелых, решительных людей, нещадно «крошили» бы друг друга на ринге, и бои продолжались бы считанные секунды, до первой опрометчивой атаки и, как следствие, короткой «убийственной» контратаки… — Кроме того спортсмену необходимы такие весьма важные «профессиональные» качества, как наличие жёсткого, акцентированного удара, великолепная реакция и умение видеть и контролировать каждое движение оппонента, поскольку нанести его следует не раньше и не позже, а именно в тот краткий миг, когда стальная броня брюшных мышц соперника на мгновение расслабится, чтобы изменить направление движения бьющей руки, и станет мягкой и податливой, как дрожжевое тесто. Все эти качества вкупе встречаются в одном человеке крайне редко… Поэтому, когда Олег внезапно провёл свой «коронный» удар, зал дружно ахнул, и в воздухе повисла гробовая тишина. Сидевшие на трибунах люди не поверили своим глазам, когда увидели, как Бойков, перед этим яростно атаковавший соперника, неожиданно встрепенулся, схватился руками за живот, словно человек, получивший пулю, и рухнул на пол, едва не подмяв под себя Олега.

    Рефери в ринге, пожилой седовласый мужчина с приплюснутым «боксёрским» носом, удивился не меньше других и поэтому замешкался и не сразу открыл счёт. Возможно, именно эта короткая непредумышленная заминка в две-три секунды, которую, впрочем, никто не заметил, и спасла Бойкова от неминуемого поражения нокаутом. По боксёрским меркам Руслан приходил в себя очень медленно. Его мутило, перед глазами плыли радужные круги, и каждое движение отдавалось тупой ноющей болью в правом боку. При счёте «шесть» он с трудом удерживал равновесие, стоя на одном колене и прижимая правую руку к ушибленной печени. Он вовсе не был уверен, что до конца счёта сможет твёрдо встать на ноги. Но ему повезло, как, вероятно, в своё время повезло многим боксёрам, оказавшимся в такой же напряжённой, драматической ситуации — едва он поднялся, стиснув зубами резиновую капу и, точно пьяный, покачиваясь из стороны в строну, и сказал, что готов продолжать бой — что вызывало большие сомнения и при иной ситуации наверняка привело бы к остановке поединка, — прозвучал спасительный гонг, возвестивший об окончании первого раунда, и судьба щедро подарила ему целую минуту — не просто минуту, которую люди, как правило, не замечают и тысячи, миллионы таких же минут бездарно тратят на всякие глупости, а драгоценные шестьдесят секунд плюс маленький хвостик, если удастся немного затянуть время: встать со стула последним и только после команды и не спешить выходить на центр ринга, предоставив сопернику возможность преодолеть расстояние в несколько лишних шагов… — на то, чтобы немного прийти в себя и попытаться осмыслить суть произошедшего.

    Нетвёрдой, шаткой походкой Бойков вернулся в свой угол и тяжело опустился на услужливо подставленный табурет. Его по-прежнему мутило, и он почти не слушал торопливой скороговорки суетящихся вокруг него секундантов, которые, как и многие зрители в зале, были уверены, что в конце первого раунда с ним произошла досадная случайность и что его победа ещё впереди. В отличие от них Бойков прекрасно понимал, что никакой случайности не было, а имел место тонкий расчёт его молодого и, как выяснилось, очень опасного соперника. И ещё он знал, что второго такого удара «не переживёт», и поэтому всё для себя уже решил.

    Гулкий удар гонга возвестил о начале второго раунда. В зале, напоминавшем гудящий, растревоженный пчелиный улей, стихли жаркие споры, и зрители устремили взгляд на освещённый квадрат ринга, в ожидании продолжения увлекательного поединка. Но к неописуемому разочарованию публики, последний продлился совсем не долго. Уже в конце первой минуты второго раунда Олег получил сильнейшее рассечение правой брови. Врач осмотрел рану и категорически запретил ему продолжать поединок. Тёмно-красная струйка крови текла по лицу Олега, и никто: ни он сам, ни пожилой рефери в ринге, ни зрители в зале — не понимал, как могло произойти это досадное рассечение. Об этом знал только один человек в зале — Руслан Бойков. Но он стоял в своём углу, повернувшись спиной к Олегу, и равнодушно принимал поздравления секундантов.

    Опыт — важнейшая штука в жизни человека. Он приходит не сразу и не лежит посреди пустынной, протоптанной множеством ног дороги потёртым, брошенным чемоданом, наполненным странными и, на первый взгляд, совершенно бесполезными, ненужными вещами, а обретается постепенно, с годами, путём смелых, безрассудных поступков, досадных ошибок и, как следствие, неизбежных потерь. И поэтому вполне естественно, что Руслан Бойков оказался не только намного взрослее, но и гораздо опытнее своего молодого соперника.

    Во втором раунде Бойков кардинальным образом поменял тактику ведения поединка. Если прежде он, точно бульдозер, готовый смести всё на своём пути, шёл напролом, непрерывно нанося сопернику серии мощных размашистых ударов, то теперь стал целенаправленно навязывать тому неторопливый и вязкий ближний бой. Олега это не пугало. Он одинаково уверенно чувствовал себя как на средней, так и на короткой дистанции. Олег видел, что пропущенный удар не прошёл для Бойкова бесследно, но, в отличие от других боксёров, не спешил «добить» потрясённого нокдауном соперника. Несмотря на проведённый тяжёлый первый раунд, Олегу нравилось боксировать с таким серьёзным и опасным противником — только в боях с по-настоящему сильным и опытным соперником, — не раз говаривал его дед, выставляя против него спарринг-партнёра на два-три года старше, — молодой боец растёт и развивается. В противном случае, стремясь отыскать в спорте лёгкие пути, он неизбежно начинает деградировать… — и поэтому он охотно принял предложенную дистанцию. В ближнем бою он действовал так же смело и решительно и не спешил уходить в клинч, захватывая руки соперника, как нередко поступают неуверенные в своих силах боксёры. Качая «маятник» и умело подставляя под удары соперника локти и перчатки, он даже не догадывался о том, какую коварную западню готовит для него Бойков.

    Развязка наступила неожиданно. Когда Олег в очередной раз сошёлся с Бойковым в ближнем бою, тот изловчился, резко мотнул головой и нанёс ему короткий, точно выверенный удар в бровь. Всё было сделано настолько быстро и мастерски, если только такое позитивное, заслуживающее всяческого уважения слово применимо в отношении подлого, бесчестного поступка, что никому из присутствующих в зале даже в голову не пришло, что имело место умышленное нанесение травмы.

    В результате Олегу засчитали поражение, и по итогам соревнований присвоили звание «Кандидат в мастера спорта», а Руслан Бойков вскоре вновь стал чемпионом Москвы…

Глава 5

    Соловьиная трель ожившего сотового телефона прозвучала в начале второго ночи. Олег уже спал и поэтому не сразу понял, что произошло. Недовольно поморщившись, он повернулся на другую сторону и плотнее закутался в одеяло, но неугомонный телефон засвиристел вновь. Кому-то в ночи не терпелось поговорить. Не зажигая света, Олег пошарил рукой по прикроватной тумбочке и нащупал исходящий лихорадочной дрожью аппарат.    

    — Алло, — сказал он осипшим спросонья голосом. Но зажатый в ладони телефон продолжал вибрировать и заливаться соловьём. Олег открыл глаза, внимательно посмотрел на светящуюся панель и только после этого догадался нажать кнопку подключения.

    — Алло!.. Алло!.. Вы слышите меня?.. Позовите, пожалуйста, Олега. — Голос в темноте принадлежал молодой девушке и показался Олегу знакомым.

    — Слушаю вас, — ответил Олег. Он окончательно проснулся и уже понял, что с ним говорит Ира, его крестница, которой он несколько дней назад, при расставании, оставил визитную карточку с номером своего сотового телефона. — Звони в любое время, по делу или просто так… — сказал он тогда, не подозревая о том, что та воспримет его слова как призыв к действию и станет названивать ему посреди ночи.

    — Олег, ты не смог бы забрать меня отсюда… — В голосе девушки отчётливо прозвучали нотки растерянности и отчаяния. Она была настолько взволнованна, что не представилась и забыла поздороваться. Впрочем, теперь это было не важно, поскольку Олег уже знал, с кем говорит.

    — Конечно могу… — ответил Олег спокойным, уверенным голосом. Он понял — произошло что-то из ряда вон выходящее. В противном случае такая воспитанная, интеллигентная девушка, как Ира, вряд ли решилась бы потревожить его в столь поздний час. Поэтому не тратя времени даром, сразу перешёл к делу. — Что случилось и где ты сейчас находишься?

    После этого голос в сотовом телефоне зазвучал намного увереннее, нежели в начале разговора. В нескольких коротких фразах, полных с трудом сдерживаемых эмоций, где сплелись воедино растерянность, гнев, возмущение, Ира поведала Олегу о том, что в данный момент находится в ночном клубе, где её удерживают какие-то незнакомые люди, которые перед этим остановили её на улице, силой усадили в машину и привезли в это место. — Это было ужасно! — Ире, которая, как всякий нормальный московский школьник, включая учеников начальных классов, знала немало кратких и чрезвычайно ёмких нецензурных выражений, на которые так богат великий и могучий русский язык, но отродясь не ругавшейся матом, не хватало приличных слов, чтобы выразить всю глубину переполнявших её чувств. — Понимаешь, я сопротивлялась, звала на помощь, мимо проходили люди — мужчины и женщины, и никто не подошёл и не поинтересовался, что происходит… Позже, примерно через час вынужденного общения, она смогла войти в доверие и немного притупить бдительность похитителей. В следствии чего, последние позволили ей отлучиться в туалет, где совершенно незнакомая девушка одолжила ей свой сотовый телефон. И теперь она боится, что они в любой момент могут войти в дамскую комнату, и их никто и ничто не остановит, поскольку, как она успела понять из разговоров её похитителей с охранниками и барменом, она оказалась в руках представителей криминальной группировки, контролирующей данный развлекательный центр…

    Комментарии были излишни. Олег всё понял. От услышанного ему стало немного не по себе. Он знал указанное ночное заведение. Последнее пользовалось дурной славой и, откровенно говоря, приличной девушке там было не место. Если воспользоваться машиной, прикинул он в уме, дорога до него займёт минут пятнадцать-двадцать, ночью и того меньше.

    — Не волнуйся, всё будет в хорошо. Возвращайся обратно в зал и постарайся вести себя как можно естественнее и непринуждённее. В крайнем случае, если они вдруг решат отвезти тебя в другое место, не соглашайся, устрой скандал и попытайся привлечь внимание окружающих. Для пущей уверенности можешь запустить стаканом или каким-нибудь другим тяжёлым предметом в зеркало или витрину… Главное, никуда не уходи и непременно дождись меня. Я скоро приеду… — всё тем же негромким, спокойным голосом сказал он, и, удостоверившись в том, что девушка его поняла, отключил телефон.

    Олег окончательно проснулся. Его мозг включился и заработал на полную мощность. Ещё во время телефонного разговора в его голове стали вырисовываться первоначальные и неясные пока контуры плана дальнейших действий. Он не знал и не мог знать всех деталей, и как всё оно там сложиться в итоге, но, являясь неплохим шахматистом, принялся по привычке прикидывать и просчитывать в уме возможные варианты.

    О том, что можно позвонить 02 и попросить помощи у милиции, он даже не подумал. Точнее, подумал, но почти сразу отказался от этой затеи, как от малоэффективной. Всё не так просто, — размышлял он, — когда в деле замешаны представители организованной преступности. Если только пребывающая в шоке девушка ничего не перепутала и не приняла заурядных уличных хулиганов и насильников, постоянных посетителей этого ночного заведения и потому водящих знакомство с охранниками и персоналом, за членов сплочённой криминальной группировки. У настоящих «реальных пацанов», в начале девяностых заполонивших города и веси постперестроечной России, везде и всюду имелись свои люди, в том числе в правоохранительных органах. Как говорится, со всеми вытекающими последствиями. Но даже если некогда прославленная, а ныне неповоротливая и насквозь коррумпированная московская милиция начнёт действовать, всё это может затянуться на неопределённый срок. За это время предупреждённые по телефону о поступившем в Дежурную часть вызове — Олег вполне допускал такую возможность, — подонки могут сделать с девушкой всё, что угодно. Нет, надо отправляться туда самому и во всём разбираться на месте. Так она говорит, её опекают трое парней. Что ж, нормальный расклад, если действовать с умом. В крайнем случае, если что-то вдруг пойдёт не так, никогда не поздно всё переиграть и просто, без затей, вызвать «ментов»…

    Олег зажёг свет и встал с кровати. В свете ночника из разворошенной постели на него, прищурившись, смотрела молодая девушка. В её взгляде сквозила обеспокоенность, и в то же время ей, похоже, доставляло удовольствие видеть стройное мускулистое тело мужчины, спешно натягивающего на себя одежду.

    — Что-то случилось? — спросила девушка красивым, ласкающим слух голосом.

    — Не волнуйся, всё в порядке, — ответил Олег. — Просто я отъеду ненадолго и скоро вернусь.

    Закончив одеваться, он щёлкнул выключателем и вышел из комнаты.

    Он всё рассчитал верно. На дорогу у него ушло ровно двенадцать минут. Всё потому, что его «Нива» только внешне напоминала популярный российский внедорожник, а на деле являлась «заряженной» версией гоночной машины, которая в городских условиях легко могла потягаться в скорости и приёмистости с «крутыми» иномарками и которая оставалась вне конкуренции на пересечённой местности.

    Припарковав машину с включённым двигателем в тёмной подворотне, распложенной неподалёку от цели его путешествия, оставшийся путь Олег проделал пешком.

    Ночной клуб «Горилла» располагался в самом центре Москвы. Кривой и узкий как змея переулок тонул в сером ночном полумраке, рассеянном матовым светом уличных фонарей, напоминающих гигантские алюминиевые жёлуди, подвешенные на тросах-растяжках, натянутых меж пятиэтажными, красного кирпича домами, и казался уснувшим. Давно не мытые, покрытые ржавым налётом, местами с потрескавшимися, а то и вовсе выставленными стёклами окна старых корпусов некогда процветавшей, а ныне разорившейся прядильной фабрики были погашены и зияли чёрными крепостными бойницами, и только небольшая площадка перед входом в развлекательное заведение была залита ярким светом неоновых огней. В этом месте вдоль тротуаров теснилось целое стадо небрежно припаркованных иномарок.

    Олег прекрасно знал, сколько стоят такие автомобили и как «делают» деньги в современной, постперестроечной России. Поэтому проходя мимо новеньких, сверкающих полировкой иномарок, он в очередной раз подумал о том, что подобные заведения, как правило, посещают или «крутые бандюки», или, так называемые, «новые русские», или непутёвые отпрыски вороватых госчиновников, и, конечно же, молодые привлекательные женщины соответствующего лёгкого поведения…

    По всем, даже высоким западным, меркам Олег считался человеком вполне состоятельным. На его банковских счетах в Женеве, Лондоне и Нью-Йорке лежало примерно три с половиной миллиона долларов США. Кроме того он владел кое-какими акциями и имел недвижимость за границей. В частности, просторную двухкомнатную квартиру на Манхеттене, в которой он раз в несколько лет останавливался на месяц-другой, предпочитая в короткие и нечастые наезды в Нью-Йорк селиться в гостинице, и которая в прочее время сдавалась в аренду и, соответственно, также приносила определённый доход. Включая гонорары за книги и по контрактам за сценарии фильмов и после уплаты всех полагающихся налогов, он получал в год примерно шестьсот-восемьсот тысяч долларов, из которых десять процентов неизменно перечислял детским домам и приютам, находящимся в России. Естественно, он делал это всегда анонимно и никого в не посвящал в данную сферу своей деятельности. Из оставшейся суммы на собственные нужды и на родственников он тратил примерно двести-триста тысяч, остальное оседало на его банковских счетах.

    Как правило, Олег не оказывал материальную помощь частным лицам. И поступал так он вовсе не потому, что жалел денег. Просто у него имелся свой, философский, взгляд на роскошь и нищету, и на причины, которые их порождают. К тому же ему редко встречались люди, которые действительно нуждались в деньгах, а не в чём-то ином…

    Богатые люди также вызывали у Олега смешанные, противоречивые чувства. Можно сказать, что он не испытывал особой симпатии к состоятельным людям. В частности, ему не нравились те господа, которые кичаться наличием денег, выставляют напоказ свою состоятельность и полагают, что солидный счёт в банке, роскошный особняк в Подмосковье и шикарная иномарка дают им право относиться свысока к простым, малоимущим людям. Тем более, если деньги эти не заработаны честным трудом, а получены неправедным путём.

    Олег считал, что деньги, сами по себе, ещё никогда и никого не сделали лучше, но зато весьма способствуют развитию человеческих пороков. Он сам нередко покупал дорогие, качественные вещи, но никогда не гнался за внешней, показной роскошью, пологая, что скромность во всём лучше всяких слов говорит о наличии интеллекта и нравственной зрелости человека. К тому же он считал, что если человек не научился радоваться жизни, имея в кармане мелочь на кружку пива, то его вряд ли сделает счастливым всё золото мира…

    Олег водил знакомство со многими богатыми и очень богатыми людьми. В основном это были люди творческих профессий, но среди его знакомых встречались и представители деловых кругов. Почти все они жили на Западе, в странах с давними демократическими традициями и сильной, развитой экономикой. Никому не известно, когда и как именно зародились эти гигантские состояния — возможно, прадеды и деды нынешних магнатов торговали рабами на невольничьем рынке, совершали налёты на почтовые поезда или занимались контрабандой виски во время «сухого» закона, — но совершенно очевидно, что сами они являлись умными, образованными, законопослушными людьми, чурающимися показной роскоши, на которую так падки современные русские нувориши, и о которых можно было смело сказать, что они не только умеют зарабатывать много денег, но и достойны своего богатства.

    Вопреки досужим домыслам журналистов, среди которых каждый второй, если только не каждый первый, считает себя гениальным писателем, в чём, кстати, нет ничего предосудительного, поскольку многие выдающиеся литераторы начинали свой путь к признанию и славе именно с трудной и не очень престижной работы репортёром в газете, и в следствие чего многим из которых, как это не прискорбно, неудержимый полёт фантазии порой заменяет конкретные факты, Олег жил не на Западе, а в России. Поэтому он прекрасно знал, как сколачиваются гигантские состояния на его такой богатой и вместе с тем такой бедной родине. Он всё видел и всё понимал. Он понимал, что в России идёт пусть медленный и мучительный, но вполне естественный эволюционный процесс. Великая империя, гордо именуемая Союзом Советских Социалистических Республик, рухнула под тяжестью нерешённых социально-экономических проблем, подобно могучему колоссу на глиняных ногах, и на её развалинах начался дикий, «воровской» передел имущества, некогда принадлежащего всему народу, а теперь вдруг, в одночасье, оказавшегося в руках нескольких предприимчивых дельцов, — передел вне закона и совести, передел на крови. Творившиеся в период «перестройки» в России произвол и насилие напоминали ему старые «добрые» времена на Диком Западе, когда решительные парни «делали» свой первый миллион с кольтом в руке, не жалея при этом патронов и чужие жизни…

    Олег всё видел и всё понимал, но всё равно никак не мог привыкнуть к тому, что многие его соотечественники, которые прежде вели вполне пристойную жизнь, теперь были готовы пуститься во все тяжкие ради наживы. Он уже давно научился никого не осуждать, по крайней мере, вслух, — в конце концов каждый волен сам выбирать, какой дорогой ему идти по жизни, — но всё равно всякий раз, встречая таких людей, следил за ними с неподдельным интересом, как исследователь следит за повадками опасных диких зверей…

Продолжение следует. Поверьте, всё интересное впереди.

Никита Вашек