Anastasia — "Испытания любви"

А он смотрел на неё и не верил свои глазам — она здесь, рядом, так близко… «Протяни руку — и дотронься до неё!» — кричал кто-то внутри него, но тело не слушалось, разум требовал продолжения, требовал дальше любоваться ею…

А она остановилась перед ним, тяжело дыша, пристально глядя на него. Он не выдержал этого ледяного взора, отвёл глаза… Но она была так близко… Он ощущал тепло, исходящее от неё, чувствовал лёгкий цветочный аромат духов, видел плавные изгибы тела под прозрачными одеяниями… Неужели эта рабыня страсти, пылкая восточная красавица и есть та милая девочка, которую он полюбил, которая так пленила его своей наивностью и простотой, заворожила невинной робостью и бесхитростной грацией? Неужели это она? Какая разительная перемена… Перед ним стояла совсем другая, доселе неизвестная ему женщина… Вот только лишь глаза… Даже сквозь ледяную пелену проступали безграничная доброта и всепрощение… И вдруг на мгновение ему показалось, что она любит его несмотря ни на что, несмотря на боль и унижения, разделявшие их, казалось, навечно… Иначе бы не пришла, иначе бы не стояла сейчас перед ним, иначе бы не согласилась на этот позор… Но она была здесь…

Повинуясь безумному порыву, не думая о последствиях, он притянул её к себе, начал жарко целовать её прекрасное тело… А она стояла ни жива, ни мертва. Страсть жаркой волной накатывала на неё. В мечтах она столько раз отдавалась во власть его сильных рук… Как ей хотелось ответить ему… Мечта оживала на глазах. Но она чувствовала, что уже не та, та жизнь закончилась, едва она переступила порог этой комнаты… Теперь это была уже не её мечта. Ещё вчера она была готова на всё, а сегодня ледяная стена выросла между ними. Казалось, какая-то частица её души умерла навсегда… А он из светлого рыцаря её девичьих грёз превратился в жестокого Хозяина… «Повелитель…» — она сама не заметила, как это холодное слово сорвалось с её губ.

А его словно плетью ударило. Одно лишь слово изменило всё. Это была не та девушка, которую он так мечтал целовать… Всё заволокло мраком. Он понял, что сегодняшним поступком ранил её в самое сердце, она никогда не будет прежней, и он виновен в этом… Его безмерная гордыня сгубила любовь. Она не была нужна ему такой, дышащей могильным холодом ненависти… Он понял, что она была права — хозяин, жестокий повелитель, растоптавший их так и не родившиеся чувства…

Всё было кончено. Он оттолкнул прильнувшую к нему девушку и выкрикнул: «Убирайся! Пошла вон!!!» Ей было больно, мучительно больно и она, не видя ничего вокруг, выбежала из залы.

Она ушла, он остался один, совсем один в пустой комнате… Находиться здесь было невыносимо, всё напоминало о ней, терзало и без того измученную душу… Он пошёл к себе в спальню, чтобы в компании графина с бренди хоть как-то забыться, забыть этот вечер, забыть то унижение, ту боль, что он причинил ей… Но что это? Темноту коридора прорезал тонкий лучик света, пробивавшийся из-за приоткрытой двери. Он двинулся на огонёк, как затерявшийся в море корабль плывёт нас свет далёкого маяка… Он заглянул в комнату. Она… Там была она…

В роскошном наряде Саломеи она стояла у большого зеркала, вцепившись руками в резную раму и пристально глядя на своё отражение. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу!!!» — вскричала она. И он понял, что она ненавидит себя, ненавидит за то, что совершила сегодня, что согласилась… Что вообще зашла в эту комнату, что не сбежала за тридевять земель отсюда. А ведь это он всему виной, это он принудил её, не оставил выбора… Это его она должна ненавидеть лютой ненавистью. Но нет, она стоит, глядя в глаза своему отражению, и проклинает саму себя, проклинает за то, что существует, за то, что вообще родилась на свет… Он больше не мог смотреть на это. Бедная моя девочка, это я всему виною, только я…

Не зная, что сделать, чтобы остановить её, чтобы прекратить это самоистязание, повинуясь какому-то шестому чувству, он распахнул дверь, шагнул в комнату, взял её за плечи и развернул к себе лицом. Она подняла на него полные боли глаза. Вот он, её мучитель, виновник всех её бед, тот, кому она только что кричала «Ненавижу», уставившись себе в лицо. Тот, кого она ненавидела… Но не за то, что он подверг её унижению, а за то, что лишил покоя, за то, что завладел её сердцем… Даже тогда, стоя рядом с ним, ненавидя его лютой ненавистью, она не переставала любить… Теперь она ясно вспоминала всё, творящееся с ней тогда. Её кожа горела под его поцелуями, ей хотелось ещё жарких ласк… Но она понимала, что она для него — лишь игрушка, лишь очередная потеха. И от этого она ненавидела его ещё сильнее, отгораживалась ледяной стеной…

Так почему же сейчас, глядя ему в глаза, она не может выкрикнуть «Ненавижу», почему не может ненавидеть? Да потому, что она смотрит в его глаза, тонет в их синеве, погружается в безбрежный океан…

А он смотрел ей в глаза… Ему казалось, что там до сих пор вспыхивает и колеблется пламя свечей. Совсем как тогда, в полумраке гостиной…

Они смотрели в глаза друг другу… Вода и пламя, которые, казалось, должны были убить друг друга, напротив, становились всё сильнее. Бурные потоки воды мешались с огненными языками пламени… Они сделали шаг друг к другу. Они… Владимир и Анна… Две страдающие души… Два странника, заблудившиеся в пустыне… Два ребёнка, разучившиеся верить в сказку… Их губы встретились. Они даже не поняли, как это произошло, произошло, и всё тут. Ещё мгновение назад они были одиноки, а теперь их двое… Их двое… Жаркая волна накатила внезапно, затуманила разум, остались лишь чувства… И вот её руки уже стягивали с его плеч рубашку, скользили по обнажённой спине, губы покрывали его грудь быстрыми поцелуями… А для него это было сладкой пыткой… Наконец, безумная страсть одержала верх, он поднял её на руки, отнёс на постель, осторожно избавил от лёгкого одеяния и целовал, целовал, целовал… Целовал до самозабвения, до изнеможения… А она отвечала на его ласки, отвечала так, как будто от этого зависела вся её жизнь.

«Владимир, прошу тебя… Пожалуйста…» — простонала она. Он вздрогнул и отстранился. Господи, она хочет, чтобы он ушёл… Именно теперь… За что, за что ему эта пытка? Ещё бы мгновение, и… Но Анна вцепилась ему в плечи, глубоко впиваясь ногтями, но он не чувствовал боли, потому что она исступлённо шептала: «Не уходи… Не уходи… Прошу тебя…» Она сама молила его об этом. Она, его милая, любимая Аня… Он не заставил просить себя дважды. Всё, что должно было произойти, произошло. И волна неземного блаженства охватила обоих…

Анна медленно просыпалась… Господи, как хорошо-то! Давно она не просыпалась с таким ощущением безграничного счастья в душе! В окно заглядывает утреннее солнышко, отражается в зеркале, играет на полированной мебели… Рядом мирно спит Владимир… Господи, а он-то что тут делает?!! Анна от неожиданности даже села в постели. Боже мой… Окинула взглядом комнату, увидела разбросанную по полу одежду и вспомнила всё, произошедшее этой ночью… Как он пришёл, как целовал, как она молила о любви… Господи! Она зажала рот ладонями, сдерживая рвущийся из груди крик. Что же теперь делать? Сейчас он проснётся и рассмеётся ей в лицо… Да, рассмеётся. Потому что по-другому просто быть не может… Он всегда ненавидел её, всегда хотел унизить… А больше, чем прошлой ночью, унизить её уже нельзя… И она сама, сама молила его об этом… Что же делать? Бежать, бежать немедленно! Она вскочила, ничуть не стесняясь своей наготы, натянула на себя первое попавшееся под руку платье и побежала, побежала без оглядки…

Она бежала через лес. Ветки больно хлестали её по щекам, колючий кустарник рвал одежду, корни так и стремились подставить подножку, но ей было всё равно… Она бежала, не разбирая дороги. Наконец, деревья расступились, и она оказалась у обрыва. Внизу серебрилась водная гладь пруда. Анна замерла, глядя на своё отражение. Такая маленькая, такая несчастная… Ничего не исправить… Жизнь кончена… Владимиру она не нужна… Она ненавидела его за это. Он сломал ей жизнь… Жизнь кончена… Да, жизнь кончена… Зачем же тогда жить?.. Слёзы катились у неё по щекам, ветер тут же высушивал их, и лишь дорожки на щеках напоминали о том, что они были, они текли из этих грустных глаз… «Дядюшка, зачем Вы ставили меня? Зачем покинули? Я не могу без Вас… Ждите, я иду…» — мысленно обратилась она к своему опекуну, а потом раскинула руки и шагнула вперёд, вниз с обрыва…

Она не ощутила удара. Просто вдруг со всех сторон её стала обступать прозрачная зеленоватая вода, платье тут же намокло, потянуло вниз, на дно… А Аня и не сопротивлялась.. Воздуху не хватало… В глазах начало темнеть… Ей уже казалось, что она слышит голоса русалок, подводных красавиц, зовущих её: «Где же ты, Аня? Где же ты, сестрица?.. Иди к нам… Мы ждём тебя…» Тьма обступила её, и последнее, что предстало её взору, было улыбающееся лицо Владимира…

Лай собаки во дворе разбудил барона. Не открывая глаз, он потянулся и зевнул. Сегодня — самое счастливое утро в его жизни. Вчера Аня стала его. Без принуждения, без насилия… Она сама захотела этого… Если бы не лёгкая истома во всём теле, он бы не поверил, что это случилось с ним… «Анечка…» — прошептал он. Ответа не последовало. Неужели ещё спит? Он приоткрыл глаза. Пусто. Её нет рядом. Неужели вот так просто проснулась, встала и ушла? Быть этого не может… Но пришлось поверить. Он встал, оделся и вышел из комнаты. Интересно, где она? На кухне, у Варвары? Нет, пусто… В беседке, в саду? Тоже нет… Господи, да где же она? Куда она исчезла? Что пришло ей в голову на этот раз? Вдруг сердце кольнуло — беда! Владимир помчался в конюшню, вскочил на первого попавшегося коня, пустив его во весь опор, выехал за пределы усадьбы. Но куда ехать, куда? Конь прядал ушами, тяжело втягивал ноздрями воздух. Владимир бросил поводья, положившись на чутьё животного. И правильно сделал. Конь вынес его из леса в тот самый момент, когда Анна шагнула с обрыва.

Не колеблясь ни секунды, барон спрыгнул с коня и, разбежавшись, прыгнул следом. На всё ушло не более минуты. Но и этого было достаточно. Когда он вышел на берег, неся её на руках, она не дышала. Он положил её на песок, приложил ухо к груди. Сердце билось еле-еле, казалось, только дунь, и оно остановится навсегда. Анна была очень бледна, мокрые волосы прилипли к лицу и шее, она напоминала какую-то куклу… Ледяной холод охватил Владимира. А если она сейчас умрёт? Умрёт, так и не узнав, как сильно он её любит… Он ведь так и не сказал ей этого ночью, решив отложить объяснения до утра… И чего он добился? Она умирает, и даже не знает, как сильно он её любит… Если она умрёт, ему не жить… Он умрёт вместе с ней… Опустит её бездыханное тело на дно пруда, а сам устроится рядом… И этот пруд станет им могилой…

Нет, она пока жива! Надо бороться! «Аня, Анечка, прошу тебя, не умирай! Не умирай! Я люблю тебя!» — кричал он, тряся её за плечи и осыпая её лицо поцелуями. И случилось чудо — её ресницы задрожали, её глаза открылись…

Аня медленно приходила в себя. Темнота отступала прочь, уступала место слепящему свету. Над ней кто-то склонился… «Наверно, я уже на небесах, а это дядюшка…» — подумала она. Но туман рассеялся, и она увидела, что над ней склонился Владимир. Господи, что это с ним? Почему он весь мокрый, с волос капает, а из глаз текут слёзы? «Володя, что с тобой?..» — чуть слышно прошептала она. А он поднял её с земли и крепко-крепко прижал к груди: «Анечка, моя Анечка… Глупенькая… Что ты хотела с собой сделать? Я никому тебя не отдам, слышишь? Я люблю тебя. Я должен был давным-давно сказать тебе это… Мы будем вместе до конца наших дней, я никуда тебя не отпущу, никогда… Мы будем жить долго и счастливо, слышишь, Аня?» — он встряхнул её за плечи и заглянул в её глаза. «Слышу… Я тоже люблю тебя, Володя…» — прошептала она и заплакала у него на плече.