Солнце вставало из кристальной глади океана. Редкие пушистые облачка пробегали по лазурному небосводу. Хлопали под порывами ветра паруса... Всё предвещало отличный день. "Эсперанта", огромный сорокапушечный трофейный испанский галеон, так и летела по волнам, слушаясь каждого движения штурвала. Молодой капитан стоял на мостике и смотрел вдаль. Ветер раздувал его белую рубашку, играл тёмными прядями волос. Он был счастлив... Счастлив потому, что стоял здесь, на палубе "Эсперанты", самого большого, самого быстроходного, самого лучшего во всех отношениях судна в Карибском море, потому, что удача была на его стороне, потому, наконец, что он был Владимиром Корфом, Хозяином Морей, самым известным пиратом в этих водах...
"Испанцы! Испанцы по правому борту!" — закричал вперёдсмотрящий, юнга Джек. "Сколько?" — зычным голосом прокричал Корф. "Бриг, всего один бриг", — ответил мальчик. "Свистать всех наверх! — распорядился капитан, и тотчас из кубрика начали выскакивать и полуголые разбойники и выстраиваться в шеренги на палубе. —Слушать мою команду! Зарифить грот, спустить фок! Канониры — к пушкам! Абордажная команда — по местам! Мы идём в бой. Покажем испанцам, кто здесь хозяин!" "Ура! Ура Корфу! Ура Кровавому Барону!" — заорали ребята и бросились по местам.
Испанец, видимо, заметил угрожающую ему опасность и быстро начал менять галс, стремясь как можно скорее курсом полный бакштаг уйти от преследования, но тщетно. Не сошло ещё со сходней то судно, которое ушло бы от "Эсперанты". Птицей летела она по волнам, неумолимо нагоняя бриг. В подзорную трубу Владимир, улыбаясь, наблюдал за паникой, царящей на борту "Красотки", такое имя носило преследуемое судно. Там поспешно спускались паруса, команда готовилась к обороне... Первый же залп из восемнадцати пушек левого борта смёл половину команды "Красотки" с палубы, а когда пороховой дым рассеялся, испанцы с ужасом увидели, что галеон уже подошёл на опасно близкое расстояние. Ещё миг — и доски заскрипели под воткнувшимися в них стальными абордажными крючьями, а на палубу посыпалась толпа головорезов, возглавляемая капитаном со шпагой в одной руке и кривой турецкой саблей в другой...
В считанные минуты всё было кончено. "Пленных не брать!" — прогремел приказ, и десяток уцелевших каким-то чудом в резне офицеров был безжалостно отправлен за борт. "Мишель, а ну-ка, проверь, что у них там в трюме", — приказал капитан своему первому помощнику, Михаилу Репнину. Тот прищёлкнул каблуками и скрылся в недрах судна. Через пару минут он вернулся: "Ну, Барон, всё даже лучше, чем мы предполагали. Золото, пряности, красное дерево... А ещё..." — и с этими словами он вытолкнул вперёд девушку.
Владимир пристально посмотрел на неё. Совсем ещё девочка, лет девятнадцати, не больше... Худая, измождённая, в грязном изорванном платье, с копной спутанных золотистых кудрей, падавших на лицо, она всё же была прекрасна... Прекрасна, чёрт побери! "Как ты сюда попала?" — голос барона прозвучал неожиданно глухо. Она подняла голову. Огромные карие глаза засияли на бледном личике, полыхнули каким-то внутренним огнём... "Корабль, на котором я плыла... Испанцы потопили его... — ответила она хриплым голосом, а потом взмолилась. — Пить... Умоляю, воды..." Владимир отстегнул всегда висящую у него на поясе флягу с этой живительной влагой и протянул незнакомке. Она схватила её обеими руками и пила, жадно пила до тех пор, пока не выпила всё до капли, а потом вернула пустую посудину хозяину. "Спасибо..." — её голос прозвучал совсем по-иному, словно серебряный колокольчик зазвенел.
"Кто ты?" — спросил Корф, осторожно приподнимая её лицо за подбородок. На её чуть припухших губах до сих пор блестели крошечные капельки... "Что за чёрт? Что это с тобой, Барон?" — оборвал он себя, заставляя не так пристально разглядывать красотку. "А... Арабэль..." — чуть поколебавшись, ответила она, не в силах отвести взгляда от его лица. "Арабэль... А дальше? " — продолжал спрашивать он. "Арабэль. Просто Арабэль", — ответила она уже поувереннее. "Ну что ж, тогда добро пожаловать на борт "Эсперанты", мадемуазель Арабэль. Да, позвольте представиться, Владимир Корф", —склонился он в изящном поклоне.
А девушка побледнела пуще прежнего и медленно подняла глаза вверх. На верхушке грот-мачты "Эсперанты" гордо реял "Весёлый Роджер". "Боже мой, пираты..." — только и смогла прошептать она, падая без чувств.
Владимир подхватил её на руки и, тяжело вздохнув, перешагнул на борт своего флагмана, через плечо бросив Мишелю, чтоб он отобрал пять человек из команды задраить пробоины в бортах брига и отвести его домой, в Чёрную Бухту. Распахнув ногой дверь, он внёс девушку в свою каюту, уложил на широкую постель, укрыл одеялом... Не удержался от соблазна, и заправил непослушный локон за изящное ушко, скользнув кончиками пальцев по нежной щёчке... А потом, с трудом заставив себя подняться, сел за стол, стоящий в углу каюты, и принялся разбирать карты и бумаги.
Да, ну и задачку задал ему старик Филипп де Санси, у которого он учился пиратскому делу. Наследство-то любимому ученику оставил, а вот как пользоваться им — не научил, вернее, не успел, слишком быстро дьявол забрал его душу в ад... Ну где же ты спрятал своё сокровище, где? Чёрная Бухта, отправная точка поисков, место известное, а вот Слоновий Хребет и Королевский Водопад вместе с Жемчужным островом, на котором они находятся — места, о которых никто и никогда не слышал. Где же ты нашёл их, Филипп? В каком плавании? Только и сказано, что к северу от Чёрной Бухты... Так островов-то там много... А какой из них Жемчужный? Одному Филиппу известно.
Но сосредоточиться на решении этой загадки Владимир не мог. Все мысли волей-неволей возвращались к спасённой им девушке. Какими чудовищами надо быть, чтобы запереть такую красавицу в трюме без еды и воды? Конечно, Кровавый Барон совсем не зря получил такое прозвище, с врагами он не церемонился, но вот с женщинами... С женщинами он превращался в самого галантного кавалера, оставляя далеко позади даже Мишеля, известного дамского угодника. Не счесть женщин, побывавших в объятиях Хозяина Морей — и по своей воле, и под влиянием его дьявольского обаяния... Но эта девушка, что лежит сейчас в его постели — нечто особенное. Даже имя у неё особенное — Арабэль... Никогда не слыхал такого... Вот Люсьен, или Матильда, или Изабелла, на худой конец, но чтоб Арабэль?.. Таинственное имя... И совсем подстать хозяйке... Её бы причесать да приодеть — и получится не барышня, а картинка. Благо, здесь, в каюте, до сих пор пылится сундук, набитый доверху дамским платьем, наследие Кристины, его бывшей возлюбленной...
Нет, ужасная была идея притащить портовую шлюху на корабль. Он же вытащил её из пьяной драки в таверне на Тель-Керрате, крохотном островке на окраине Архипелага, к берегам которого его раз прибило штормом... Ну не бросать же было там красотку-креолку! Он и забрал, исполнял все её прихоти, наряжал, как куклу, дарил дорогие безделушки. А она в один прекрасный день просто сбежала с французским капитаном, оставив после себя лишь одно слово в записке: "Прощай..." Правда, вещи Кристины вряд ли придутся по нраву этой девушке, уж больно смелые наряды та любила, а эта, напротив, производит впечатление скромницы... Ну что ж, тем интереснее будет добиваться своего, а он своего добьётся, не будь он Хозяин Морей...
Так Владимир, отложив в сторону перо, изучал девушку, не догадываясь о том, что в этот самый момент она из-под опущенных ресниц изучает его. Она пришла в себя минут пять назад и сразу же вспомнила все подробности и своего заточения, и спасения ослепительным красавцем, который оказался тем самым Кровавым Бароном, ужасом всех честных мореплавателей Карибского моря... Она осторожно приоткрыла глаза и тут же увидела его. Он сидел напротив и, не отрываясь, смотрел на неё. "Господи, что же будет-то? — запаниковала девушка. — Судя по всему, я у него на корабле, в его каюте, в его власти... Боже мой... Хотя... Он же думает, что я сплю. Вот и пусть думает дальше. Всё, спокойно... Ой, а как же меня зовут-то? Какое имя я назвала? — вновь паника овладела ею. — Кажется тоже что-то на А... А... Арабэль, точно! Ну и имя! Откуда я его только взяла? Вычитала где-то, наверно... Но всё же лучше так, чем сказать, кто я на самом деле. Если бы он узнал моё настоящее имя, ещё неизвестно, разделила бы я участь испанцев или болталась бы на рее... Ну что ж, пора просыпаться, Арабэль! Тебя ждут новые приключения!" — и с этой мыслью она зевнула и села в постели.
«Ты проснулась?» — спросил Барон и мило улыбнулся. Девушка ответила на улыбку. «Ты, наверно, голодна. Вот, поешь, — указал он на стоящий на столе графин с вином и блюдо с хлебом, мясом и фруктами. — Да ещё переоденься, подыщи там что-нибудь, — махнул он рукой в сторону огромного окованного железом сундука. — Не буду тебе мешать», — и он вышел из комнаты, краем глаза увидев, как жадно девушка накинулась на еду.
Поднявшись на палубу, Владимир тут же наткнулся на Мишеля, вернувшегося с «Красотки», уже переименованной в «Мечту», с ухмылкой глядящего на него. «Ну как?» — спросил первый помощник. «Всё отлично, просто отлично», — хлопнул Барон лучшего друга по плечу. И они вдвоём поднялись на мостик, пустившись в обсуждение добычи и планирование новых набегов.
За этой увлекательной беседой полчаса пролетели незаметно. Вдруг Мишель присвистнул и уставился куда-то за спину друга: «Нет, ты только посмотри…» Владимир обернулся и обомлел. На корме корабля стояла и с улыбкой смотрела на него ОНА… Как же она преобразилась! Струящиеся по плечам золотистые волосы засверкали в сотню раз ярче, тёмные глаза горели задорным огнём… Самое скромное, а потому самое нелюбимое, платье Кристины удивительно шло ей, делало её чертовски притягательной, чертовски соблазнительной. Нежно-голубой шёлк обтягивал тонкую талию и высокую грудь, глубокое декольте открывало белую шею… Неудивительно, что полкоманды, разинув рты, не сводили с неё глаз.
Через три секунды Барон уже подбежал к ней, схватил за плечи, грубо встряхнул и закричал: «Какого чёрта ты здесь делаешь?» «Вышла подышать свежим воздухом. Там, внизу, ужасно душно…» — смело подняла на него глаза Арабэль. «Никогда, слышишь, никогда не смей делать это без моего разрешения!» — Владимир так и сверлил её взглядом своих потемневших от гнева и ревности глаз. «А по какому праву Вы мне приказываете?» — тоже закричала девушка и скинула его руки со своих плеч. «А по такому, милая моя, что ты находишься на борту моего корабля, где я = царь и Бог. И ты будешь меня слушаться во всём…» — усмехнулся он. «Да… А я и забыла, с кем разговариваю… С вором и пиратом!» = судя по всему, грозный вид Корфа ничуть не испугал её. «Да, помни об этом всегда. А если забудешь, то я тебе напомню…» — капитан сделал шаг к ней. Теперь они стояли почти вплотную. Казалось, стоит прислушаться, и услышишь, как бьётся его сердце… Но Арабэль прогнала прочь эту мысль и смело посмотрела ему в лицо: «Напомнишь? И как, интересно знать?» «А вот так!» — и с этими словами Владимир грубо привлёк её к себе и начал целовать, целовать жадно, страстно, со всей силой уже давно бурлившего в нём желания, не обращая внимания на довольные смешки и улюлюканье столпившихся вокруг матросов.
Он почувствовал, как напряглась девушка, ощутив его губы на своих губах, как упёрлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть… Но Владимир лишь сильнее прижал её к себе, лишая возможности сопротивляться, схватил за волосы… Его язык коснулся её губ, и в тот же миг они раскрылись ему навстречу… Приглашение не пришлось повторять дважды. Теперь поцелуй стал другим — медленным, страстным, пробуждающим чувственность, разжигающим желание… Напряжение, овладевшее девушкой, схлынуло, и она крепко уцепилась за Барона. Ноги подкашивались, темнота была со всех сторон… А он уже стягивал с её плеч платье, скользил ладонями по атласной коже, ничуть не заботясь о том, что на них смотрит с дюжину людей…
Прогревший вдали пушечный выстрел вернул девушке способность соображать. Вырвавшись из железных объятий капитана, она отбежала к леерам и, тяжело переводя дух, выпалила: «Никогда, слышишь, никогда не смей этого делать! А то я… а то я брошусь в море!» Освещаемая лучами заходящего солнца, она была просто великолепна, похожа на прекрасную королевну из заморской страны, на фею из сказки… Владимир, прищурившись, глядел на неё, и вдруг словно яркая вспышка полыхнула в мозгу, он вспомнил, где, кажется, видел раньше это личико, это золото волос, этот взгляд… Но это значит… Ну и в переделку ты попал, Кровавый Барон!
«Капитан, у нас проблема!» — голос Репнина вывел Корфа из задумчивости. «Ну что там ещё, Мишель?» — резко спросил он. «До входа в Чёрную Бухту осталось всего-ничего, — ответил первый помощник, — а вон тот испанский барк, как мне кажется, следит за нами. Мы же не можем войти в бухту у него на глазах?» «Ну конечно нет! — воскликнул капитан. — Дождёмся темноты, а потом подадим ребятам на берегу знак зажечь сигнальные огни». «Нет, Корф, — покачал Репнин головой. — Ветер меняется. А под норд-остом нам в жизни не пройти тем фарватером, если мы, конечно, не рискнём посадить «Эсперанту» на мель или напороться на риф». «Твоя правда, — кивнул Владимир. –Ну что ж, значит, не судьба нам ночевать сегодня на земле. Вы слышите, сударыня? Придётся Вам провести эту ночь в моей каюте». Девушка подняла на него горящие гневом глаза, готовая сказать очередную колкость, но он предвосхитил это: «Не волнуйся, я проведу ночь здесь. Всегда любил вести корабль по звёздам». Барышня лишь хмыкнула и, гордо пройдя сквозь расступившиеся ряды матросов, спустилась вниз.
А там, в каюте, полночи пролежала без сна на широкой постели, глядя в иллюминатор на такое близкое и такое далёкое звёздное небо, вспоминая сегодняшний день, до сих пор чувствуя вкус поцелуев Владимира на своих губах…
А утром Арабэль разбудили глухие удары волн о борт. Судно нещадно качало. С трудом сохраняя равновесие, она оделась и, уцепившись за поручни трапа, выбралась наверх,, а палубу… Море было затянуто молочно-белым туманом, куда ни глянь — везде простирались его густые клубы… Даже форштевень «Эсперанты» и тот виднелся с трудом. Девушка огляделась и тут же увидела капитана. Он стоял у штурвала и, пристально вглядываясь вдаль, вёл судно. Преодолевая нахлынувшее вдруг смущение, она поднялась к нему. «Арабэль? — Владимир несказанно удивился, увидев девушку тут в такую погоду, да ещё и после того, как он обошёлся с ней вчера. — Лучше бы ты вернулась в каюту. Тут опасно оставаться». «А я не боюсь шторма, — улыбнулась девушка, и сердце Барона предательски забилось в груди, когда подошла ближе. — Это далеко не первая буря, в которую я попадаю». «Не в стихии дело, — покачал головой Корф. — А в испанской эскадре, которая уже совсем близко». «Но… Как же Вы… Откуда Вы это знаете? — Арабэль изумлённо переводила взгляд с Владимира на стоящего рядом с ним и поддакивавшего Михаила. — Туман же вокруг, ничего не видно…» «Зато слышно, — улыбнулся Репнин. — Прислушайся — и услышишь, как они сигнализируют друг другу». Девушка навострила ушки — и правда где-то далеко звенели корабельные колокола. «И… И что же теперь делать?» — спросила она. «Ничего. Только ждать. Может быть, в тумане нам удастся ускользнуть от них. А если нет… Что ж…» — пожал плечами Барон. «Я надеюсь, Вы, Владимир, не собираетесь сдаваться!» — вопросительно приподняла бровь Арабэль. «Нет, Барон, ты только посмотри, какую девушку забросила Судьба к нам на корабль!» — рассмеялся Мишель. «На твоём месте, Миша, я бы так не веселился, — тихо ответил Корф. — Мне кажется, что всё это не случайно. Я думаю, они знают, кто у нас на борту…»
Репнин изумлённо уставился на друга, но Владимир, не удостоив его ответом, вновь погрузился в управление судном, а Арабэль, тщетно прислушивавшаяся к их разговору, демонстративно повернулась к ним спиной и уже в который раз постаралась разглядеть хоть что-то за пеленой тумана…
Целый час прошёл в этой игре в жмурки с испанской эскадрой, а когда пелена тумана, наконец, рассеялась, зрелище для команды «Эсперанты» открылось весьма неутешительное. Штормовой ветер прибил судно к берегу, впереди была лишь небольшая бухта, а позади — испанцы. Вопль ужаса вырвался из глоток закалённых в боях морских волков. «Похоже, мы обречены… Выхода нет, придётся принять бой, — сказал Владимир, обращаясь к девушке. — Мне жаль, сударыня, что всё так вышло. Видимо, океан — роковое для Вас место…»
А Арабэль озиралась по сторонам. Вроде бы она была здесь давным-давно, ещё совсем маленькой… Да… Вон тот огромный белый валун… Редко где встретишь такой, а это значит, что совсем рядом… «Поворот оверштаг! — скомандовал Барон. — Мы принимаем бой. Да спасёт Господь наши души». «Владимир, нет, постойте! Не делайте этого! — взмолилась девушка. — Нужно идти дальше. Только в этом наше спасение!»
Корф предостерегающе поднял руку, и все матросы бросившиеся исполнять приказ , замерли на местах. «Но нам нельзя делать этого. Это безумие. Мы окажемся в ловушке. А так у нас остаётся ещё шанс на спасение», — Владимир испытующе посмотрел ей в глаза, а она всплеснула руками: «Господи, Владимир, ну послушай же меня! Я знаю путь. Там есть проход среди скал…» «Где?» — капитан устремил взгляд туда, куда указывала девушка, но не увидел ничего, лишь волны пенились, разбиваясь о скалистые утёсы. «Но там же ничего нет», — развёл руками Барон. «Нет, есть, есть! — девушка всё крепче и крепче сжимала тонкими пальчиками его руки чуть выше локтя, заглядывала ему в лицо полными слёз глазами. — Я умоляю тебя, поверь мне… Пожалуйста, поверь…» Кристальная слезинка упала с пушистых ресниц и заскользила вниз по румяно щёчке. А за ней другая, третья…
«Ну хорошо. Идём дальше! — прокричал Барон, а потом тихо добавил. — Ты только не плачь, смотреть на твои слёзы нет сил…» «Владимир, ты сошёл с ума! Слушаешь какую-то девчонку!» — пытался протестовать Мишель, но одного грозного взгляда было достаточно, чтобы он замолчал.
А «Эсперанта» под всеми парусами летела вперёд, всё ближе и ближе, прямо к скалам… Руки Владимира всё крепче и крепче сжимали штурвал. Неужели она ошиблась, неужели обманула? Но зачем?.. Вот нос корабля уже разрезал белоснежную пену волн у самых скал, и в тот же миг они расступились, словно по волшебству, открыв проход. Если не знать, что он здесь, ни за что его не найти. Издалека кажется, что скала сплошная, но это лишь игра воображения…
Вся команда ахнула как один человек. А судно всё шло и шло дальше по проходу, такому узкому, что иногда можно было дотронуться рукой до гранита его стен прямо с палубы. Но вот вдалеке забрезжил свет, и через пару мгновений «Эсперанта» уже скользила по прозрачным, как стёклышко, водам внутреннего залива, такого огромного, что берега его с трудом различались вдали.
«Ура! Ура капитану!» — закричали матросы, но Владимир одним движением руки заставил их замолчать. «Благодарите не меня, благодарите её», — сказал он, приобнимая девушку за плечи, а потом тихо прошептал: «Как ты узнала об этом проходе?» «Я была тут с отцом, давным-давно, когда была ещё совсем маленькой… — так же тихо ответила она, а потом вдруг воскликнула. — Господи, Владимир, посмотри… Как красиво…» Он посмотрел туда, куда она указывала. Там, вдалеке, из водной глади поднимался островок. Небольшой, но такой красивый. Весь утопающий в зелени, со скалистой грядой, пересекающей его поперёк… И такой правильной округлой формы… Словно жемчужина…
А остров был всё ближе и ближе… И вот уже нос «Эсперанты» зарылся в белоснежный песок. «Мечта» не отставала и ткнулась в берег рядом. Нет, что ни говори, не остров, а рай… По крайней мере, с первого взгляда. Не успела Арабэль и ахнуть, как Владимир уже подхватил её на руки и понёс вниз, на берег, по шаткому трапу, услужливо поставленному матросами. Вот уже и песок заскрипел под его ботфортами, но девушку опускать на землю он похоже, не собирался… «Владимир, а Вы ничего не забыли?» — спросила она, поудобнее устраивая голову у него на плече. «А о чём я должен был помнить?» — улыбнулся он. «Ну, например, о том, чтобы поставить меня на ноги. Я, наверно, очень тяжёлая…» — невинно заявила она. «Ты? Да ты лёгкая, как пёрышко! — рассмеялся Корф. — А на землю я тебя поставлю только тогда, когда кончится песок. Ты тут и шагу не сможешь ступить», — добавил он украдкой бросая взгляд на виднеющиеся из-под платья её маленькие ножки в изящных башмачках на высоких каблучках — обувь для бала, а не для дикого песчаного пляжа. «Ну что ж, тогда я целиком и полностью полагаюсь на Вас, Барон…» — промурлыкала девушка, блаженно прикрывая глаза. Как же хорошо быть в его объятиях, прижиматься к его широкой груди, чувствовать, как он дышит, слушать, как стучит его сердце… И сразу так легко становится… Кажется, всё бы отдала, лишь бы этот миг не кончался…
Но этот сладостный миг закончился, закончился тогда, когда Барон опустил девушку на землю под сенью огромной пальмы. «Владимир, и что мы теперь будем делать?» — задала Арабэль вопрос уже собравшемуся было уходить капитану. «Мы? — Владимир удивлённо приподнял бровь. — Лично я отправляюсь с ребятами обследовать этот райский уголок, а ты… Ты останешься тут под присмотром Мишеля, поможешь устроить лагерь». «Но я не хочу! — девушка даже притопнула ножкой. — Ну почему вы, мужчины, все такие? Всё самое интересное — себе, а нам достаётся участь незавидная — дома сидеть, да рассказы ваши восторженные о подвигах слушать! Нет, нет и ещё раз нет! Кто, скажите мне пожалуйста, вообще указал путь сюда?» — и Арабэль смело посмотрела в лицо Владимиру.
А он улыбался, глядя на неё. Ну надо же, какая! Всего вторые сутки на корабле, а уже командует, чертовка! И что самое удивительное — команда о неё без ума, даже позабыли, кажется, старую присказку о том, что женщина на корабле — к несчастью… И даже он, он, бесстрашный корсар, Кровавый Барон, не может устоять против взгляда этих тёмных глаз… «Так ты хочешь пойти с нами? — нарушил он наконец, повисшее молчание и, дождавшись её кивка, продолжил. — Ну что ж, тогда пошли. Только потом не жалуйся, что испортила туфли и платье». «И не подумаю!» — ответила Арабэль, гордо вскинув подбородок и, решительно раздвинув кусты, шагнула в чащу. Владимиру ничего не оставалось, кроме как, свистнув матросов, отправиться за ней.
То ли случайно, то ли нарочно, только как-то так вышло, что вскоре дюжина бравых молодцов осталась где-то в стороне, а Владимир с Арабэль продолжали свой путь одни среди густых деревьев с изумрудной листвой, с ветвей которых свешивались огромные, с ладонь, пряно пахнущие цветы, где-то в кустах пели на разные голоса диковинные птицы… Но девушка, казалось, не обращала внимания на всю эту красоту, она уверенно шла вперёд, а если и озиралась по сторонам, то для того лишь, чтобы подыскать тропинку поудобней.
Чем дальше они углублялись в чащу, тем отчётливей становился слышен рокот воды, словно волны разбивались о прибрежные скалы. Неужели другой берег этого островка — лишь сплошные скалистые утёсы? Но Владимир не успел это обдумать, как восторженный вздох Арабэль, скрывшейся за высокими кустами, прервал его размышления. Он осторожно раздвинул гибкие ветви и замер, поражённый. Его взору открылась та самая скалистая гряда, поросшая вековыми деревьями, у подножия её раскинулось в каменистых берегах кристально чистое озеро, а с вершины скалы срывался вниз и с тем самым рокотом обрушивался в озеро водопад.
«Мамочки, как красиво…» — вздохнула Арабэль и с лёгкостью горной козочки принялась карабкаться по валунам, стремясь подобраться к воде. «Осторожней!» — предостерегающе крикнул Владимир, следуя её примеру и ступая на гладкие камни, но куда там… Девушка его даже не услышала. А он не зря её предупреждал. Тонкий каблучок соскользнул с гладкой поверхности камня, и не успел Владимир подхватить её, как Арабэль. Взмахнув руками, упала в озеро…
Но на её счастье, там оказалось совсем не глубоко, всего по колено, да и дно было песчаным. «С тобой всё в порядке? — озабоченно спросил Владимир, усаживаясь на валун у самой кромки воды. — Давай руку». Но Арабэль лишь покачала головой, разулась, поставила башмачки сушиться на берег и, промолвив: «Мне терять нечего!» — отправилась по воде к центру озера. «Осторожней! — крикнул её вслед Владимир. — Там могут быть ямы». «Не бойтесь, Барон, — улыбнулась она. — Если это и так, то я обернусь русалкой…» И девушка отправилась дальше, к водопаду. Подошла к стене падающей воды, подставила ладошки под струи и замерла, любуясь игрой солнечных лучиков в каплях…
А Владимир по-прежнему смотрел на неё. Какая же она всё-таки красивая… Какая стройная, какая гибкая, словно тростинка… И эти завитки золотистых волос на плечах… И правда — словно русалка… Маленькая русалочка по имени Арабэль… И ему было всё равно, что он, кажется, нашёл тот самый Жемчужный остров, тот самый водопад. Всё равно не ясно, что делать дальше. Филипп не сказал ни слова… Если что-то и есть на этом острове, то ребята отыщут это непременно. А он пока посидит здесь, наслаждаясь жизнью.
Арабэль, продолжавшая любоваться водопадом, вдруг обернулась и позвала: «Владимир, иди сюда!» Он тотчас же откликнулся на призыв и ступил в озеро. Неудивительно, что она решила не выходить — вода и впрямь чудесная, тёплая-претёплая… Вот бы поплавать тут вместе с русалкой…
Корф подошёл к девушке и, не говоря ни слова, привлёк её к себе. Она подняла на него свои тёмные глаза, и словно искра пробежала между ними… Лицо Владимира было всё ближе и ближе, Арабэль уже чувствовала его горячее дыхание на своих губах, и в этот самый миг произошло то, чего она сама не ожидала — девушка приподнялась на цыпочки и сама коснулась губами его губ. Её руки обняли его за шею, её губы раскрылись навстречу его бешеному натиску… И вновь, совсем как тогда, на палубе, мир закружился, земля ушла из-под ног, всё стало неважно… И то, что желание, охватившее капитана, растёт с каждой секундой, и то, что середина озера — не самое подходящее место для поцелуев, и то, что платье вновь поползло с плеча… Пальцы Барона медленно скользили по шейке девушки, по точёному плечику, спустились по самому краю кружев , прикрывающих глубокий вырез и, задержавшись там на мгновение, скользнули внутрь, коснувшись девичьей груди. Он услышал, как сдавленно ахнула девушка, как ещё сильнее прижалась к нему, и от этого пьянящее вино страсти ещё больше ударило в голову. Рука продолжала столь сладостную ласку, а губы уже стремились по её следам, прокладывая дорожку из поцелуев туда, в манящие глубины платья…
«Владимир, Владимир, постой… — откуда-то издалека долетел до него шёпот девушки. Она отстранилась, отступила на пару шагов, поправила платье, пригладила волосы и только тогда подняла на него глаза. — Я не за этим тебя позвала». «А за чем же?» — хрипло спросил с трудом переводящий дух Корф, из последних сил борющийся с отчаянным желанием схватить девушку в охапку, вынести из этого треклятого озера и продолжить начатое. «А вот зачем, — Арабэль вновь повернулась к водопаду, пряча пылающее от смущения лицо. –Взгляни, тебе не кажется, что вон те уступы на скале напоминают лестницу?»
Владимир всмотрелся. И правда… То ли это игра воображения, причуда света и тени, то ли действительно те уступы специально предназначены для того, чтобы вести идущего по ним… Но куда? Этого он не знал. «Тебе что же, не интересно?» — тихо прошептала Арабэль, робко касаясь его плеча. Он обернулся, долго-долго смотрел ей в глаза. А потом протянул руку: «Ну что ж, идём?»
Её пальчики доверчиво скользнули в его большую ладонь, и они вместе ступили под струи водопада… Всего десятка два ступеней, и они, мокрые с головы до ног, но зато счастливые и довольные, оказались в небольшой пещерке в скале, снизу совершенно незаметной. Если бы не зоркие глаза девушки, он и бы так и прошёл мимо, не догадавшись о том, что, похоже. Вот оно, то самое место, которое он безуспешно разыскивал последние полгода…
«Какой ты… смешной…» — улыбнулась Арабэль, любуясь Бароном. Хоть с его роскошной тёмной шевелюры т текли потоки воды, придавая ему немного комичный и жалкий вид, но белая рубашка, намокнув и став почти прозрачной, как влитая облегала его мускулистые руки, так крепко прижимавшие её к себе всего пару мгновений назад, его широкую грудь, к которой она так доверчиво льнула, его… «Ой!» — вскрикнула девушка. Разглядывая украдкой Владимира, она совсем забыла о том, что доставала шпильки из причёски, и пребольно уколола себе палец. «Какая же ты неловкая! — улыбнулся Корф. — Дай помогу!» И, не дожидаясь позволения, сам вытащил оставшиеся заколки, запустил пальцы в пышные волосы и бережно выжал их. Арабэль стояла не дыша, ожидая, что за этим последует, но… К сожалению, а может, и к счастью, не произошло ничего. Он просто вновь подал ей руку и повёл вглубь пещеры.
Чем дальше они шли, тем темнее и темнее становилось вокруг, лишь тонкие лучики солнца, проникая сквозь редкие щели в камне, прорезали мрак тонкими золотыми полосками. Несколько поворотов коридора, и внезапно проход расширился, стал таким, что стену нельзя было нащупать руками, а вокруг по-прежнему была темнота. «Я боюсь…» — прошептала Арабэль, крепко сжимая руку Барона. «Ничего не бойся, я с тобой…— так же тихо ответил Корф.— Просто держись рядом». Но девушка не послушалась, окончательно утратив способность ориентироваться, она сделала шаг в сторону и внезапно наткнулась на что-то большое и холодное. «Мамочки!!!!» — закричала она, отпрянула назад, наткнулась в темноте на Владимира, которого по-прежнему держала за руку, и он, не удержав равновесия, начал падать, пребольно ударившись спиной о гранит стены. Арабэль упала вслед за ним, попав как раз в его объятия… И вновь жаркая волна обдала девушку с ног до головы, на сей раз всего лишь от легчайшего прикосновения его рук к своим плечам, от едва уловимого запаха табака и коньяка, исходившего от него… Её сердце часто-пречасто забилось в груди, и она почувствовала, как и его сердце подхватило тот же бешеный ритм, объятия стали крепче… Её руки скользнули вниз по его плечам, и в этот миг она услышала его тихий стон и ругательство сквозь зубы. «Что с тобой?» — отстранившись, спросила девушка, попытавшись хоть что-то разглядеть во мраке. «Да руку, похоже, ссадил… — ответил Владимир, вставая. — Ничего, заживёт. И не такое со мной бывало. Осторожней, а то опять на камень наткнёшься». «Да нет, это не камень был, — ответила девушка. — Это было что-то другое, какой-то металл». «Металл? Где?» — заинтересованно спросил барон, и в тот же миг сам чертыхнулся, наткнувшись на тот самый предмет. Это было что-то большое, овальное, с гладкой поверхностью и ещё, к тому же, вращалось… «Вот я болван! Последний ум растерял!» — хлопнул себя по лбу Барон, и в следующий миг гробовую тишину грота нарушили скрип и скрежет, а потом вдруг стало светло, как днём. Арабэль лишь ахнула. То, на что она наткнулась в темноте, оказалось огромным зеркалом. Владимир повернул его, поймал луч солнца, проникающий сквозь щель в потолке, и эта тонкая полоска света отразилась в ещё пяти таких же зеркалах, стоящих по стенам пещеры, озарив её ярким светом, и сразу стал виден возвышающийся посередине огромный гранитный монолит, на котором под алым бархатным балдахином стоял небольшой такой сундучок, окованный железом…
«Господи, что это?» — прошептала девушка. «То, что я так долго искал…» —ответил Барон, зачарованно глядя на пьедестал. — И ты помогла мне найти его…» «Но что там, Владимир?» — осторожно спросила девушка. «Пойдём, посмотрим», — ответил он и решительно направился в центр зала.
Как и следовало ожидать, сундук был заперт. «У тебя есть что-нибудь острое? Какая-нибудь шпилька, заколка? Что угодно…» — обернулся капитан к девушке, застывшей за его спиной и боящейся лишний раз вздохнуть. «Вот, держи…» — протянула она ему последнюю из оставшихся шпилек, уцелевшую и под потоками воды, и после падения. «Сойдёт. Спасибо», — ответил Барон и, засучив рукава, принялся за работу. Видимо, зря его прозвали только Хозяином Морей… Казалось, ему подчиняется всё, а не только стихия… Даже хитрый замок сопротивлялся всего пару минут. А потом, щёлкнув, открылся.
Владимир отступил на шаг, любуясь делом рук своих. «Ну… Чего же ты медлишь?» — спросила девушка. Владимир обернулся к ней, бережно взял за плечи, заглянул в бездонные карие глаза: «Ты всегда такая нетерпеливая?..» «Н…нет… Мне просто интересно, что там…» — еле слышно ответила девушка. От его близости мысли путались, сбивались в какие-то клубки, которые никак не хотели распутываться, и заставить себя произнести хоть пару слов было величайшим подвигом, а если учесть, что для этого нужно было отвести взгляд от его лица, становилось и вовсе невыполнимой задачей…
«Тогда вперёд, — улыбнулся Кровавый Барон, отпуская плечи девушки и легонько подталкивая её к сундуку. — Я хочу, чтобы ты сделала это первой». Арабэль осторожно дотронулась кончиками пальцев до резной крышки, набрав в лёгкие побольше воздуха, одним резким движением откинула её и тут же зажмурилась… Её ослепило сияние…
Глаза она открыла, лишь только услышав громкий вздох Владимира. Она взглянула туда. Чего там только не было!!!! Целые горы золотых монет, нити жемчуга, перстни, серьги, браслеты, россыпи драгоценных камней… Барон оглядывал всё это, не в силах произнести ни слова от восторга. Поистине, такого несметного количества богатств найти он не ожидал…
«Владимир…» — осторожно позвала Арабэль, решившись прервать его занятие. «Что?» — нехотя поднял он голову. «Пойдём… Мне страшно… Да нас и потерять могут. Мишель наверняка решит, что с нами случится что-то ужасное …» — робко проговорила она. «Да , ты права. Нам пора, — ответил Корф, закрывая сундук и взваливая его к себе на плечи. — Ну что, тогда в путь, кладоискательница!» И они покинули пещеру.
Обратный путь занял гораздо меньше времени, всего пара сотен шагов — и вот впереди забрезжил свет и засверкали струи водопада. Владимир, поглощённый в свои мысли, шёл вперёд, а девушка покорно следовала за ним следом. Выйдя из озера, Кровавый Барон громко свистнул, и тотчас же со всех сторон начали сбегаться его головорезы, уже изрядно встревоженные столь долгим отсутствием капитана. Конечно, Корф исчез не один, а в компании с красивой девушкой, что позволяло предположить, что время он проводит неплохо, но, с другой стороны, их капитан за свою недолгую карьеру успел нажить себе достаточно врагов, что позволяло предположить и худшие из возможных вариантов развития событий… Но, как бы то ни было, всё обошлось, вот их горячо любимый Хозяин, живой и невредимый, да к тому же и с сундуком на плечах.
«Владимир, где тебя черти носили?» — подлетел к нему первый помощник. «Угомонись Мишель! — расхохотался Корф. — Ты лучше погляди на это! Вот что я нашёл, пока вы по острову гуляли». Барон распахнул крышку сундука, и вся команда ахнула, как один человек. Все сразу же поняли, что это и есть то самое сокровище капитана Филиппа, то самое наследство, которое он оставил Корфу после смерти, а тот в день своего провозглашения вожаком пиратской шайки поклялся поделить по совести между всеми членами команды. Вот почему троекратное «ура» нарушило покой сонного острова, вспугнув сотни чаек, мирно дремавших на скалах, напугав волнистых попугайчиков в чаще, отразившись от гранитных уступов.
Все пустились в обратный путь на берег. Шествие возглавляли двое матросов, тащивших сундук, рядом с ними шёл Владимир и, смеясь и отпуская весёлые шуточки, рассказывал о том, как он нашёл клад, как благодаря логике и интуиции распутал хитроумную загадку капитана де Санси, и, наконец, получил обозримое подтверждение правильности своей догадки. И команда верила каждому его слову, слушала, разинув рты, и никому и дела никакого не было до печальной девушки, замыкавшей это торжественное шествие. Никто не обратил на неё внимания и тогда, когда все вернулись на «Эсперанту», где тут же были откупорены бочонки с ромом и подняты бокалы за здоровье храброго капитана…
А Арабэль тихо ускользнула с палубы, спустилась вниз, в свою каюту, которая, впрочем, тоже принадлежала не ей, опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Слёзы подступали к глазам, ком стоял в горле, казалось, ещё мгновение, и она разрыдается… Но девушка взяла себя в руки, отбросила с лица упавшую на лоб светлую прядь, стукнула кулаком по столу. Нет, вы только подумайте! Каков наглец! Хорохорится так, что тошно делается… Он что, Господом Богом себя возомнил? Великим и всемогущим? А она-то думала, что он совсем не такой… Чуткий, нежный… Таким он был там, в озере, когда целовал её, когда дарил сказочные ощущения, когда она была готова пойти за ним на край света… А он оказался таким же, как все они, таким же, как все мужчины. Гордым, заносчивым, думающим только о себе… Нет, она вовсе не хотела отнять у него радость триумфа, приписать находку сокровища себе, хотя, если честно, именно так дело и обстояло на самом деле… Она просто хотела, чтобы он обратил на неё хоть чуть-чуть внимания, сказал хоть пару слов, хоть улыбнулся… Но нет, она была для него пустым местом. Он забыл о её существовании, едва лишь столь желанное сокровище оказалось в его руках, даже не заметил, что она покинула палубу, так и не осушив бокал в его честь… Ну что ж, Барон, ты сам всё решил…
Решение было принято. Арабэль вздохнула, поднялась с кресла и поняла, что больше не может сделать ни шагу. В дверях стоял и смотрел на неё пристальным взглядом своих стальных глаз Владимир Корф…
Замерев на месте, не в силах перевести дух, девушка смотрела, как он медленно приближается к ней с грацией дикой кошки, казалось, просто парит над дощатым полом каюты. Он подошёл к ней вплотную, поднял лицо за подбородок, заглянул в тёмные глаза, в глубине которых сверкали непролитые слёзы. «Ты почему сбежала?» — тихо спросил он. «А ты заметил, ну неужели!» — воскликнула Арабэль, отстраняясь от Барона. «Что случилось? Тебя кто-то обидел?» — недоумённо спросил Корф, вновь следуя за ней. «Да, представь себе. Ты!» — с вызовом воскликнула девушка, сверкнув глазами. «И чем же? Чем я тебя обидел? Что сделал не так? — развёл он руками. — Или это из-за того, что я позволил себе в озере?» «Нет, что ты… — покачала головой девушка. — Хотя да… Тогда ты был совсем другим, а прошло всего лишь мгновение — и ты изменился. Стал таким чёрствым, таким холодным. Ты, кажется, вообще забыл о моём существовании… Я не понимаю тебя, Владимир… Не понимаю и боюсь. Ты каждый раз разный. Со мной ты один, с Мишелем другой, с командой третий… А какой из этих трёх настоящий? Какой, скажи мне…» «А ты сама как думаешь?» — тихо спросил Барон, вновь дотрагиваясь до её плеча. «Я уже не знаю, что и думать… Я боюсь тебя…» — девушка вновь опустила глаза, в уголках которых засверкали бриллианты слезинок.
«Девочка моя, ну что ты… Вот только плакать не надо…» — Владимир бережно привлёк её к себе, она зарылась лицом в его рубашку и разрыдалась , по-настоящему разрыдалась, наверно первый раз за всю свою жизнь, Даже когда пропала мама, она так не плакала… Грустно, конечно, было, но чтоб слёзы нескончаемыми потоками текли по щекам, такого не было. Она была сильной, смогла загнать боль на самое дно души, а тут все попытки сделать это снова были бесполезны. А Владимир продолжал гладить её по волосам, тихо шепча на ушко какие-то слова утешения, которые она, впрочем, не слышала. Главное, что он был рядом, он прижимал её к себе, она чувствовала исходящий от него жар, слышала, как размеренно стучит в груди его сердце…
«Ну всё, всё, хватит… — прошептал он, почувствовав, что девушка немного расслабилась, да и плечи в судорожных рыданиях стали вздрагивать реже. — Посмотри, что я тебе принёс…» Девушка, утирая последние слезинки, подняла глаза, не отпустив, впрочем, рук , которыми обняла Барона за пояс. Владимир на ладони протягивал ей кольцо, перстень с огромным синим камнем, ярко сверкавшим в лучах заходящего солнца. «Что это?» — только и смогла сказать она. «Дай руку…» — тихо ответил Корф. Она послушно протянула ладошку, но он надел ей кольцо на тонкий пальчик, не удержавшись, прильнул на мгновение губами к запястью и прошептал: «Это твоя доля сокровищ…» «Но… как можно? — девушка захотела снять кольцо, но он не позволил ей этого. — Владимир, но оно же безумно дорогое… Разве можно? А как же… как же команда? Что они скажут? Они же не захотят, чтобы уменьшилась их доля добычи. Нет, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности…» — пыталась протестовать девушка. «Да не нужны мне эти сокровища! Если хотят, пусть забирают себе всё, я плакать не буду! — в сердцах махнул Барон рукой. — Мне плевать на золото, я уже нашёл своё сокровище, которое мне дороже всех богатств мира». «И где оно?» — недоумённо спросила девушка. «Тут, — улыбнулся Владимир. — Ты дороже мне всех на свете. Ты — моё сокровище…» «Правда?» — тихо спросила девушка. «Правда…» — кивнул он в ответ. «Тогда… тогда спасибо тебе…» — она приподнялась на цыпочки и, пристально глядя в глаза Владимиру, поцеловала его в губы. Отстранилась на миг, приложив палец к губам Корфа, пресекла его попытку поцеловать её по-настоящему, и, не отрывая взгляда от его лица, наблюдая за его реакцией, принялась дрожащими пальцами расстёгивать мелкие пуговицы на его рубашке. Одну за одной, одну за одной…
Сердце бешено колотилось в груди, лоб покрылся испариной, но Арабэль продолжала свой бой с крошечными непослушными пуговками, и всё-таки одержала победу в этой битве, одержала для того, чтобы потом вновь проиграть… И вот уже горячие ладошки скользнули под шёлк рубашки и коснулись груди Барона. Владимир почувствовал, как вновь закипает кровь, как начинает разгораться пожар желания, но он из последних сил сдерживал себя, не будучи до конца уверенным в намерениях девушки, не желая напугать её ещё больше… Она и так пережила достаточно, не хватало ещё, чтобы она вновь почувствовала себя жертвой. Лучше сдержаться, смирить страсти…
Но девушка не останавливалась. Её руки скользнули вверх по груди Корфа, замерли на мгновение, едва она услышала его тихий полустон, а потом уверенно потянули с плеч рубашку, превратив её лишь в гору белоснежного шёлка на полу каюты. Владимир привлёк девушку к себе, заглянул в ясные глаза и хрипло прошептал: «Что ты делаешь, девочка? Что ты со мной делаешь?..» «Ничего… — прошептала она, ещё теснее прижимаясь к нему, запуская пальцы в тёмную гриву его волос. — Я просто хочу узнать, какой ты на самом деле…» «И ты это узнаешь, клянусь тебе», — ответил Владимир и, преодолев слабое сопротивление, подхватил её на руки, впившись жарким поцелуем в сладкие губы.
Арабэль обвила руками его шею, всё теснее и теснее прижималась к нему, прогибалась назад, подставляя шею и плечи его жарким губкам и языку. Она ахнула, когда он прикусил мочку её уха, стягивая с плеч платье, заставляя девушку провалиться в какую-то вязкую темноту. И вот её руки уже были освобождены из плена рукавов, шнурки корсажа ослаблены, шёлковая нижняя рубашка стянута с плеч, и жадные губы Барона сомкнулись вокруг её затвердевшего вдруг соска, исторгнув из груди девушки стон восторга. А Владимир не останавливался. Он так долго этого ждал, так мечтал об этом, что заставить его сейчас остановиться мог лишь конец света…
Пара решительных движений, и вот платье уже упало к ногам Арабэль, а сам Корф опустился пред нею на колени, покрывая поцелуями плоский животик и незаметно стягивая со стройных ножек атласные чулки и крошечные башмачки. Поднявшись, вновь припал к зовущим губам, продолжая осторожно изучать самые потаённые уголки её тела, заставляя девушку чуть ли не терять сознание от остроты ощущений… Поняв, что она уже готова ко всему, да и не имея сил больше сдерживаться самому, Владимир, вздохнув, подхватил её на руки и бережно опустил на атласные простыни роскошной постели, поспешно освобождаясь от остатков одежды…
Он склонился над ней, опираясь на руки, провёл ладонью по щеке, заправил за ухо белокурую прядь… «Ты точно хочешь этого? Ты не станешь жалеть?» — спросил он, а девушка вместо ответа лишь обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала. Он подхватил её порыв, вложив в поцелуй всю силу своей страсти и достигшего апогея желания, не прерывая поцелуя, бережно развёл ей ноги и осторожно вошёл в неё, тут же натолкнувшись на преграду. Он постарался как можно осторожней преодолеть её, не причинив замершей под ним девушке боли, но всё тщетно. Мысленно проклиная всё на свете, Владимир чуть шевельнулся, устраиваясь поудобнее, и, прошептав в маленькое ушко: «Прости меня, девочка моя, прости…» — одним мощным рывком проник в неё. Он ожидал крика, слёз, борьбы, всего, что угодно, но ничего этого не произошло. Она лишь широко-широко раскрыла полные слёз глаза и тихо прошептала: «Теперь я твоя, Володя… Твоя навеки…»
Этот горячечный шёпот заставил Барона окончательно потерять голову, и вскоре безумное пламя страсти поглотило их, унося к вершинам неземного блаженства…
Огненный шар солнца медленно вставал из пучины океана. Его живительный свет озарял мир, находящийся под очарованием ночи, пробуждал к жизни, заставлял вспомнить о том, что было позабыто в объятиях тьмы… Робкие лучики прокрались в окошко капитанской каюты, пробежались по доскам пола, забрались по резным ножкам кровати, запрыгали на белоснежной простыне и легонько пощекотали носик прекрасной девушки, сладко спавшей в объятиях темноволосого красавца. Она вздохнула и открыла светло-карие глаза, удивлённо озираясь вокруг. «Проснулась, моя красавица?» — раздался шёпот прямо у неё над ухом. Она лениво повернула голову. Владимир смотрел на неё и улыбался. Она покраснела и прикрыла глаза. «Ну, что такое? — он легонько поцеловал её в волосы. — Не нужно смущаться…» «А я и не смущаюсь! — девушка тут же смело посмотрела ему в лицо, и её глаза озорно сверкнули. — Я просто спать хочу…» «Ну так спи, нам торопиться некуда…» — Владимир покрепче обнял её, поудобнее устраивая её белокурую головку на своей широкой груди.
Так прошло полчаса, но девушка так и не уснула. Её не оставляла одна назойливая мысль и, наконец, она решилась сделать то, что, наверно, должна была сделать уже давно, но всё никак не решалась… «Милый, я солгала тебе… — тихо сказала она, выводя пальчиком какие-то одной только ей ведомые узоры на смуглой груди Барона. — Я никакая не Арабэль…» — и замерла, ожидая его реакции. «Я знаю, любимая, я всё знаю, — Владимир вновь поцеловал её. — Я всё понял уже давным-давно. Ты — Анна Олмак, дочь губернатора Ямайки». «Но как?... Как ты догадался?» — девушка приподнялась на локте и заглянула в смеющиеся синие глаза мужчины. «Просто ты удивительно похожа на свою мать», — ответил Корф, накрывая её губы своими.
Когда этот чувственный поцелуй, длящийся целую вечность, наконец закончился, Арабэль, а вернее, Анна, ибо именно это имя было дано ей при рождении, с трудом переводя дух, спросила: «Но как?... Откуда ты знаешь мою маму? Она пропала очень давно, когда я была совсем маленькой девочкой. Её забрали с собой пираты во время набега, банда Чёрного Маркиза де Санси…» «Нет, Анна, нет… Ты ошибаешься… — Владимир бережно привлёк её к себе. — Её никто не крал. Она ушла по своей воле. Она любила Филиппа де Санси всем сердцем, она полюбила его, будучи ещё совсем юной, но он не пришёлся по сердцу её родителям, и они поспешили выдать свою дочь замуж за богатого плантатора, а молодого офицера де Санси сослать в дальний форт. Тогда-то он и стал пиратом. А через пять лет, заслужив себе славу и сколотив состояние, вернулся на Ямайку за своей любимой, с которой поддерживал тайную переписку, и она, не колеблясь, уехала с ним…»
«Боже мой… А как же я? — глаза девушки наполнились слезами. — Я-то всю свою жизнь считала маму чуть ли не святой, а она просто бросила меня, да?» «Нет, любимая, нет… — Владимир гладил плечи девушки, уткнувшейся ему в грудь, стараясь успокоить. — Мадам Камилла очень любила тебя. Она бы забрала тебя с собой, но её служанка подняла тревогу, в её спальню уже ломился барон Олмак, и ей пришлось бежать через окно. Она хотела вернуться за тобой, но не вышло. Твой отец утроил охрану загородного дома, поставил кордоны на входе в бухту… Пробиться было невозможно. Твоя мать навсегда рассталась с тобой. Но она не забыла тебя, до самого последнего дня вспоминала о тебе… Часто рассказывала мне о своей дочери…» «Рассказывала? Тебе? Но как?» — вновь всхлипнула Анна. «Я с самого раннего детства воспитывался в доме де Санси. Моя мать была его троюродной сестрой. После смерти моего отца, барона Корфа, она уехала из России к брату на Ямайку, где и умерла вскоре. Филипп воспитал меня как родной отец, научил всему, что умел сам. И мадам Камилла ему в этом помогала. Жаль, что и её Господь призвал к себе так рано…» «Она… она умерла?» — спросила Анна дрожащим голосом. «Да, умерла… Семь лет назад. Мы похоронили её на холме в Чёрной бухте, недалеко от нашего тайного убежища», — ответил Владимир. «Я хочу увидеть её могилу, хочу, слышишь!» — закричала девушка, вцепившись в плечи Корфа. «Тише, тише, успокойся… — уже в который раз Владимир постарался привести возлюбленную в чувство.— Слышишь, поднимают якоря. Вчера вечером я велел по полной воде уходить отсюда и возвращаться в Чёрную бухту. К вечеру мы будем там». «Спасибо…» — прошептала девушка, опуская голову на плечо барону и блаженно прикрывая глаза. «Спи, моя хорошая, спи… — прошептал он. — А я буду охранять твой сон, Анна Олмак, моя названная сестра, девушка, которую я полюбил по рассказам твоей матери… полюбил всем сердцем и навсегда…»
Когда Анна, наконец, проснулась, солнце уже стояло высоко, почти в зените. Она потянулась и нехотя встала с ложа, подарившего ей столько восторгов прошлой ночью и, накинув лёгкое платье, подошла к иллюминатору. Море расстилалось вокруг. Значит, пока она спала, «Эсперанта» и «Мечта» вышли-таки из внутреннего залива, а это значит, что испанцы потеряли их и ушли ни с чем. Ну и слава Богу! Теперь их путь лежит к таинственной Чёрной Бухте, о которой столько легенд ходит не только среди пиратов, но и среди честных людей… Наконец-то она увидит то место, где жила её мать…
Услышав шум открываемой двери, Анна отпрянула от окна и нервно пригладила волосы. В каюту вошёл Владимир, неся в руках поднос, уставленный самыми диковинными кушаньями: «Вот, поешь… И я с тобой», — добавил он, поймав её укоризненный взгляд.
Трапеза прошла в молчании. Владимир молча любовался девушкой, а она молча поглощала кусочек за кусочком, чувствуя, как предательский румянец заливает щёки. Не могла она оставаться спокойной в его присутствии, под пристальным взглядом его голубых глаз… Память тут же услужливо воскрешала воспоминания о всех словах любви, которые он шептал ей на ухо в порыве страсти, о всех тех смелых ласках, которые он позволял себе, а она покорно принимала, то уносясь душой в заоблачные выси, то камнем падая в бездонную пропасть….
«Что с тобой? Ты почему такая задумчивая?» — прервал, наконец, тишину Барон. «Нет, ничего, так просто…» — ответила она, отводя глаза. «Ну не хочешь — как хочешь… — Владимир отложил салфетку и поднялся, собираясь уходить, когда вдруг резко обернулся и вновь опустился на стул. — Да, Аня, я забыл спросить — а как ты, дочь губернатора Ямайки, оказалась в трюме испанского корабля?» Анна нервно сглотнула. Да, она ждала этого вопроса, ждала и страшилась предстоящего объяснения… Но делать нечего. Рано или поздно он всё узнает. И лучше, если он узнает это от неё, потому что её общество для него просто опасно… Давно надо было раскрыть карты, давно… Не тянуть, не позволять зайти так далеко… Но с собой не поспоришь. К чему думать об этом сейчас, когда всё уже сделано? Осталось лишь сказать правду…
«Я сбежала из дома, — выпалила Анна. — Сбежала и уплыла из порта Ямайки на корабле своего друга. Но не успели мы покинуть здешние воды, как на нас налетели испанцы. Наш корабль был потоплен, всю команду отправили за борт, а меня… Меня испанцы забрали к себе, видимо, надеясь получить за меня выкуп…» Ужасные картины битвы и жестокой расправы вновь престали пред нею, и девушка закрыла лицо руками. «Вот черти… — процедил сквозь зубы Корф. — Так, значит, я ещё мягко с ними обошёлся… Их всех на куски порубить надо было!.. Но почему ты всё-таки сбежала из дома?» — вернул он разговор в прежнее русло. «Из-за отца, всё из-за него, — глухо ответила девушка. — Я любила его больше жизни, а он… Он так со мной обошёлся…» «Как?» — спросил Корф. «А так! — воскликнула Аня. — Он решил выдать меня замуж, а когда я наотрез отказалась, пригрозил, что сошлёт в монастырь. Тогда-то я и сбежала… Володя, он, наверно, уже снарядил весь флот здешних морей на мои поиски! Если он найдёт меня на твоём корабле, он вздёрнет тебя на рее!!! Я не хочу этого, слышишь, не хочу! Нам надо расстаться!!!»
«А я не хочу с тобой расставаться! — барон подошёл к девушке, помог ей подняться со стула и привлёк к себе. — Никто не отнимет тебя у меня. Я никому тебя не отдам, слышишь?» «Правда?» — подняла на него полные слёз глаза девушка. «Правда, — кивнул Владимир. — К тому же никто не знает, где находится Чёрная Бухта». «Но отец знает о существовании того залива, где мы прятались от испанцев, это с ним я была там… Может быть, ему известно и о Чёрной Бухте?» «Нет, не думаю… — покачал головой Корф. — Он бы тогда давным-давно пришёл туда за женой». «Наверное, ты прав, любимый…» — прошептала девушка, блаженно прикрывая глаза.
Как и предрекал Барон, уже к вечеру на горизонте замаячили скалы, за которыми и скрывалось таинственное убежище пиратов. Мишель, самый опытный лоцман, как свои пять пальцев знавший узкий фарватер, с лёгкостью провёл «Эсперанту» среди рифов и подводных скал. «Мечта» , управляемая Хьюгом, не менее опытным моряком, долгие годы верой и правдой служившим Филиппу де Санси и его приёмному сыну, проследовала за нею, и вот уже оба корабля бросали якоря посреди Чёрной бухты. Недаром она заслужила такое название… С содроганием Анна, стоя на палубе, смотрела на чёрные гранитные скалы, окружающие её со всех сторон, на огромный каменный дом на одном из двух холмов… А на другом холме, словно в насмешку над окружающей мрачной природой, возвышалась легкая беседка из белоснежного мрамора…
Владимир, вышедший на палубу вслед за девушкой, перехватил её взгляд. «Они похоронены там, на южном холме… Твоя мать и мой приёмный отец…» — тихо сказал он. «Я хочу туда… Пожалуйста!» — взмолилась Аня. «Ну конечно, я же обещал, — ответил Корф. — Каждый раз, возвращаясь домой из плавания, я первым делом иду туда, на их могилу…» «А теперь мы пойдём вместе…» — прошептала девушка.
Повинуясь приказу капитана, матросы спустили шлюпку и сели на вёсла, и не успела Анна оглянуться, как уже оказалась на берегу, у подножия того самого холма. Несколько минут подъёма по узкой тропинке, змейкой вьющейся по склону, и они с Владимиром уже ступали под крышу на резных столбиках. А там, в благодатной тени, цвёл целый ковёр диковинных цветов, покрывая разноцветным покрывалом два холмика, увенчанных белыми мраморными крестами.
Анна опустилась на колени подле одного из них, на котором было выбито «Княгиня Камилла Олмак» «Здравствуй, мама… — прошептала девушка, не в силах унять слёз, ручьями катившихся по щекам. — Это я, Анна, твоя маленькая дочка… Видишь, какой я стала… Я не знаю, гордилась ли бы ты мной или нет, но я стала такой, какой стала… Я старалась быть похожей на тебя, вот только не знаю, удалось ли это мне… Знай, я тебя никогда не забывала, я буду помнить о тебе всегда. Я тебя всегда любила, я до сих пор люблю тебя, мамочка… Помоги мне, наставь на путь истинный, дай мне сил… Помоги мне, защити меня от зла, помоги сберечь любовь и обрести счастье…»
А Владимир стоял неподалёку, опершись на мраморный столбик, поддерживающий крышу, и смотрел, как Анна что-то тихо шепчет, стоя на коленях у могилы своей матери. Казалось, что она возносит молитву к Небесам, а так оно и было, только молилась она не Всевышнему, а своей матери, светлому ангелу из своих детских снов… Наконец, девушка поднялась, утёрла слёзы и, грустно улыбнувшись подошла к нему: «Пойдём…» Владимир, не говоря ни слова, обнял её за талию и повёл прочь отсюда, повёл на северный холм, в свой дом…
Распахнулись дубовые двери, и Анна ступила в прохладу огромного дома, сделала несколько шагов по полутёмному коридору, оказалась в огромном зале и замерла, поражённая. С противоположной стены с огромного портрета на неё смотрела прекрасная белокурая женщина в алом платье, в чертах которой прослеживалось удивительное сходство с её собственными… «Это она…» — тихо вымолвила девушка. «Да, это Камилла, твоя мать», — кивнул в ответ Корф. Анна подошла к портрету, робко коснулась холста рукой. «Мама… Значит, я до мелочей сохранила твой образ в памяти… Именно такой ты была в тот день, когда держала меня на коленях в последний раз», — прошептала девушка.
«Анна, а теперь скажи мне, что ты намерена делать дальше?» — спросил Владимир, обнимая её. Аня только повернулась к нему, чтобы ответить, как вздрогнула и замерла на месте, услышав прозвучавший за спиной зычный голос: «А на этот вопрос, Барон, могу ответить я. Она вернётся домой и выйдет замуж, как должна была это сделать уже давно!!!»
Анна медленно обернулась, молясь, чтоб ей это только причудилось, чтоб этот голос оказался лишь игрой воображения, слуховой галлюцинацией, чьей-то жестокой шуткой… Но нет, все её мольбы не были услышаны Небесами — в дверях дома стоял и, нахмурясь, смотрел на неё высокий седовласый старик — князь Питер Олмак, её отец. А рядом с ним она, к неменьшему, а может быть, и даже большему ужасу, увидела зеленоглазого молодого человека с целой шапкой белокурых кудрей — графа Андре де Лансере, того самого человека, из-под венца с которым она и сбежала…
«Кто вы такие и по какому праву вторгаетесь в мой дом?» — прогремел под каменными сводами голос Барона. «По праву отца и супруга», — ответил за обоих Питер. «Что-то я не помню, папа, чтобы я была обвенчана с графом», — храбро глядя прямо в глаза разгневанному мужчине, ответила Анна. «Молчи, дрянь! — прикрикнул князь. — Я не с тобой разговариваю. С тобой мы разберёмся потом, и ты ещё пожалеешь о своём глупом поступке!» «Я попросил бы выбирать выражения!!! — вскипел Владимир, выступая вперёд и заслоняя Анну собой. — Не забывайте, стоит мне только свистнуть, и комната тут же наполнится моими ребятами. А они очень не любят тратить время на пустую болтовню». «А я бы хотел предупредить Вас, Барон, — вступил, наконец, в беседу Андре. — Если Вы будете настолько глупы, что сделаете это, то тотчас же Ваш прекрасный остров будет обстрелян с четырёх линейных кораблей, что стоят сейчас на рейде у входа в бухту. Если не верите — удостоверьтесь сами!» — и с этими словами он протянул капитану украшенную серебряными узорами подзорную трубу.
Корф нехотя принял её из рук графа, подошёл к распахнутому окну, как раз выходящему на вход в бухту, поднёс оптический прибор к глазам и тихо чертыхнулся сквозь зубы. Действительно, там, вдалеке, у самого горизонта, белели паруса… Это каким же дураком надо быть, чтобы не заметить преследователей… Если только они не заранее знали о планах Барона, о том, куда он отправится, и уже ждали его здесь…
Андре всё понял без слов и подтвердил худшие подозрения Владимира: «Да, барон, чего только не сделают испанцы за деньги! Если надо, и английский корабль на дно пустят, и девушку украдут… Но и ошибки свои они исправлять умеют, умеют загонять жертву в ловушку. А куда вы отправитесь после всех своих «подвигов», мы и не сомневались — конечно же в своё тайное логово». «Так это ты… Это ты… — Анна, побледневшая, как смерть, вышла из-за спины Владимира и почти вплотную подошла к графу. — Это ты приказал так со мной обойтись… А ты хоть знал, что они запрут меня в трюм и будут двое суток держать без пищи и воды? Знал… Ты всё знал… — промолвила она ,увидев, как прекрасное лицо Андре скривилось в ухмылке. — И ты думаешь, что после всего этого я соглашусь стать твоей женой? Да ни за какие богатства мира! Я лучше умру! Я ненавижу тебя, подонок!» — вскричала Аня, и в порыве ненависти плюнула прямо в лицо виновнику всех своих бед.
«Ах ты тварь!!!» — вскричал тот и, размахнувшись, отвесил девушке звонкую пощёчину, от которой она отлетела к противоположной стене и бессильно сползла по ней на пол. «Ты этим подписал себе смертный приговор!!! — взревел Владимир, подлетая к Андре и хватая его за ворот рубашки, безжалостно сминая кружева. — Но я не хочу марать о тебя руки, просто придушив тебя, хотя, видит Бог, я мечтаю об этом. Но нет… Мы будем драться! Причём немедленно!!!!» «Я согласен. И тот, кто победит, заберёт девку себе!» — ответил граф, мечтая лишь о том, чтобы барон ослабил, наконец, свою железную хватку. Владимир лишь кивнул и отцепил от пояса шпагу: «Только не здесь. Идём на пляж».
«Господа, вы не посмеете… Вы не посмеете решать вопрос о судьбе моей дочери так, словно она вещь бессловесная!» — пытался вмешаться Питер Олмак, но мужчины его просто не услышали. Тогда князю ничего не осталось, кроме как проследовать за ними. А Анна, почти полумёртвая от ужаса, потирая щёку, на которой уже начал проступать синяк, подхватив юбки, из последних сил побежала следом…
Молодые люди прошли сквозь толпу сбежавшихся к дому пиратов, уже почуявших неладное, скрылись от их встревоженных взоров за грядой скал и ступили на белоснежный песок пляжа. Там, у самой кромки воды, барон наконец-то остановился, отцепил шпагу от пояса, достал клинок из ножен, полюбовался игрой света на его гранях, а потом, бережно положив оружие на песок, скинул чёрный сюртук и закатал по самый локоть рукава белоснежной шёлковой рубашки. Андре проделал то же самое. А тут как раз и Репнин подоспел, которому плачущая Анна сумела-таки объяснить, что стряслось. «А, Мишель…— протянул Владимир. — Как ты вовремя! Нам как раз нужен свидетель, чтобы потом не говорили, что один из нас просто убил другого со спины». «Ты же знаешь, что на меня всегда можно положиться, — кивнул первый помощник и лучший друг капитана. — Думаю, граф, Вам не нужно объяснять правила поединка…» «Хватит, Мишель! — оборвал его Корф. — Я думаю, месье де Лансере прекрасно знает, что тут этих правил просто нет, есть лишь кое-какие условности». Тот кивнул в ответ. «Ну что ж, приступайте!» — зычным голосом крикнул Репнин, боковым зрением увидев, как на гребне гряды появилась растрёпанная Анна, следом за которой, прихрамывая, спешил её отец.
Едва прозвучал призыв Михаила, как двое соперников тут же скрестили шпаги. И вот тишину острова уже нарушали звон скрещивающихся клинков, редкие вскрики противников да всхлипывания прекрасной девушки, забывшей все обиды и рыдающей на плече отца… Что ни говори, а силы были равны. Пусть техника фехтования Андре де Лансере, приобретённая годами упорных занятий с лучшими учителями фехтования в Европе, и была безупречна во всех отношениях, но Владимир брал своё силой, упорством и настойчивостью. К тому же, ярость придавала ему сил, он защищал любимую девушку, вступался за её честь, боролся за своё с ней будущее, за их, пусть и такое призрачное, счастье…
То один теснил другого, то они менялись ролями…Постепенно бой с песка переместился в воду. Изредка волны захлёстывали в сапоги, ноги словно наливались свинцом, что очень мешало, лишало нужного проворства, но останавливаться было нельзя… Постепенно Андре всё больше и больше теснил Владимира в океан, вода уже была тому выше колен да и солнце било прямо в глаза, мешая следить за всеми хитрыми выпадами противника, за всеми финтами, которые он проделывал с завидной ловкостью и сноровкой. Поняв, что нужно что-то делать, если он хочет быть скормлен рыбам или ещё до захода солнца болтаться на рее, Владимир усилил натиск , усилил из последних сил. И, кажется, эта его затея увенчалась успехом. Андре начал отступать, пятиться назад, на сушу… Вот уже вода снова доходит до колена, вот она уже по щиколотку…
Одним мощным ударом Корф выбил шпагу из рук Андре, и клинок, сверкнув в лучах солнца, со звоном улетел на песок . Но граф и не собирался сдаваться, он бросился на барона врукопашную. Владимир отшвырнул шпагу и принялся защищаться. Анна с замиранием сердца смотрела, как мужчины награждают друг друга удар за ударом, вот Андре вцепился Владимиру в плечи, притянул к себе, барон обхватил его обеими руками, пытаясь придушить, заставить просить пощады… Но что это? Что это сверкнуло между двумя тесно прижавшимися друг к другу телами? Что это блеснуло в ладони Андре? Неужели… «Нож!!! У него нож!!!! Владимир….» — наполненный ужасом голос Анны разнёсся, казалось, над всем островом.
А Корф и сам уже это понял. Одним сильным ударом в челюсть он свалил Андре с ног, навалился на поверженного противника всем весом, отобрал нож и поднёс острый клинок из дамасской стали к горлу графа. «Ну?... Чего медлишь? Прикончи меня и всё…» — прохрипел тот. «Володя, не надо! Не делай этого, не уподобляйся ему!» — закричала девушка, бегущая со всех ног к ним. «Я не хочу марать о тебя руки, — сказал Владимир, убирая клинок. — Убирайся отсюда, и чтоб ноги твоей возле Анны не было. Узнаю — убью! Понял?» Андре лишь кивнул и, волком взглянув на барона, тяжело поднялся и побрёл прочь.
«Володя, милый, с тобой всё в порядке?» — Анна бросилась ему на шею, осыпая его лицо поцелуями. «Да, да всё хорошо…» — отвечал он между поцелуями, а потом отстранился, не убрав, впрочем, своей руки с талии девушки, и посмотрел на подошедшего к ним нахмурившегося губернатора Олмака.»А теперь, Анна, тебе пора… Отец ждёт тебя», — вздохнул Корф, легонько отталкивая девушку от себя.
Девушка изумлённо смотрела на Корфа. Что это, мираж, галлюцинация, ей что, это всё причудилось или действительно Владимир отсылает её, гонит прочь после всего, что между ними было, после того, как только что выиграл поединок, призом которого была она сама… «Ты прогоняешь меня?» — дрожащим голосом спросила Анна. «Нет, что ты, девочка… — Владимир привлёк её к себе. — Просто так будет лучше… Будет лучше, если ты сейчас уедешь и забудешь это всё как страшный сон… Начнёшь новую жизнь… Простой пират не пара для дочери губернатора». «А ты сможешь меня забыть?» — спросила Аня, глядя в бездонные глаза Владимира. «Нет, что ты… — покачал тот головой. — До конца жизни я, закрывая глаза, буду видеть перед собой твой образ, слышать твой голос… А когда буду умирать, я умру с твоим именем на губах!» «И я так же…— прошептала девушка, пряча своё лицо у него на груди. — Я не смогу… не смогу уехать, слышишь? Не смогу оставить тебя…» — шептала она, а потом обернулась к отцу и закричала: «Уплывай! Уходи, папа! Я не вернусь с тобой, не вернусь никогда!»
«Анна, дочка! — губернатор Олмак сделал пару шагов, но не осмелился подойти вплотную к молодым людям — уж больно грозно смотрели на него пираты, готовые до последней капли крови защищать своего капитана и его прекрасную спутницу, которую они уже успели искренне полюбить. — Анна… Как же ты… как ты останешься? Как ты будешь тут жить?» «Ничего, отец, смогу, — ответила дочь. — Ты же сам учил меня быть сильной и смелой, принимать решения самой. И вот моё решение. Я люблю Владимира и хочу остаться с ним. А эта жизнь меня ничуть не страшит. Я смогу жить тут, мама же смогла… Или ты хочешь, чтобы я тоже однажды ночью сбежала из дома?» — спросила девушка, понимая, конечно, что наносит князю тяжёлый удар, но выбора у неё просто не было, иначе как она могла убедить отца принять её решение? При её последних словах Питер Олмак побледнел, и лоб его покрылся испариной. «Ну что ж… Ты так решила. Что ж, оставайся. А я уйду. Но знай, дочка, что ты всегда можешь вернуться домой…» — сказав это, князь повернулся и, прихрамывая, стал подниматься обратно по круче. «Папа! Папочка! — закричала Анна, подхватив юбки, подбежала к нему, обняла, поцеловала в щёку… — Спасибо… спасибо…» — шептала она сквозь слёзы. «Ну… ну… хватит плакать!.. Будь счастлива, девочка моя», — князь перекрестил дочь и стал медленно спускаться по противоположному склону туда, где его уже ждала шлюпка…
А Анна медленно шла назад, к Владимиру. «Назад мне пути уже нет, — сказала она. — Отныне мне судьба бороздить просторы морей. Но если ты не хочешь, чтобы я осталась здесь, с тобой, что ж… Отдай мне «Мечту» и человек пять команды, и я навсегда уплыву отсюда, уплыву к далёким берегам и странам». «Аня, Анечка… — Владимир привлёк её к себе. — Если хочешь, «Мечта» твоя. Но я прошу тебя об одном — останься здесь, со мною… Стань хозяйкой моего дома, стань моей спутницей во всех плаваниях, дели со мной печали и радости. Анна Олмак, я прошу тебя стать моей женой». «Я согласна, Владимир, я согласна…» — улыбаясь сквозь слёзы, ответила девушка, и самый нежный из всех поцелуев придал нерушимость её словам.
Через три дня на острове состоялась свадьба, благо, среди пиратской команды оказался и католический священник, полгода назад счастливо спасённый Владимиром из испанского плена и оставшийся среди пиратов спасать их заблудшие души. Он-то и совершал свадебный обряд у подножия возведённого на берегу у самой кромки прибоя алтаря, украшенного самыми диковинными цветами, какие только удалось отыскать в джунглях. Владимир так и светился счастьем, а Анна была прекрасна, прекрасна, как ангел… За эти дни с помощью ещё двух женщин, живших на острове, она сшила себе прекрасное белое платье из атласа, найденного среди немногих оставшихся после её матери вещей, которое теперь и надела, дополнив его бесценными украшениями из клада Филиппа де Санси, покрыв голову тончайшей вуалью, а причёску увенчав венком из традиционного флёрдоранжа…
Никогда скалистые берега таинственного пиратского острова не видели столь красивого действа, впервые среди этих мрачных утёсов свершалось столь священное таинство… Молодожёны были так счастливы, так увлечены друг другом, что ни один из них не обратил внимания на колючий взгляд чёрных глаз, казалось, пронизывающий их насквозь… В какой-то миг у Анны возникло смутное предчувствие беды, но она прогнала его прочь, списав на обычное волнение, свойственное любой невесте, и продолжила упиваться счастьем… Счастьем, которому было суждено быть столь недолгим…
Прошёл месяц… Месяц любви и счастья, месяц безумной страсти и неземного блаженства, месяц, за который Владимир и Анна по-настоящему узнали друг друга и ещё раз убедились в том, что они были рождены для того, чтобы быть вместе. Все нарадоваться не могли, глядя на них. Даже самые суровые морские волки не могли сдержать улыбки, глядя, как молодая чета прогуливается по пляжу, держась за руки, как молодые люди смотрят друг на друга, как ловят каждый взгляд, каждую улыбку, каждое слово… Целый месяц Владимир не выходил в море, лишь изредка отправлял на разведку Мишеля. Да в этом и не было большой необходимости. Кажется, специально для них в Карибском море наступили дни мира и согласия. Испанцы прекратили набеги на французские колонии, англичане больше не топили корабли под флагом испанской короны, а пиратские шайки прекратили свои распри… Но этот шаткий мир просуществовал недолго. Всё рухнуло в один миг…
В то утро, когда Владимир и Анна завтракали, сидя на веранде дома, к ним ворвался Мишель Репнин. «Простите, что нарушаю ваше уединение, — сказал он, подходя к столу. — Но тут, Владимир, такое дело… Том прислал записку, что испанцы снарядили свой «золотой караван», и сегодня вечером он войдёт в наши воды. А золота там столько, что десять лет безбедно жить хватит… Такой шанс упускать нельзя!» «Да, ты прав, Миша, ты как всегда прав, — ответил Владимир, поднимаясь со стула и бросая на стол салфетку. — Мы отплываем немедленно. Вели снарядить корабли». Репнин отсалютовал и ушёл. Тогда Владимир повернулся к жене: «Анечка, прости… Но я должен уйти в море. Я охотился за этим караваном больше года, но всё безуспешно. В самый последний миг он ускользал от меня. Я не могу упустить такой шанс».
«Конечно, милый! — Анна подошла к мужу. — А ты ничего не забыл?» «Забыл? Нет, не должен был…» — ответил Владимир, не понимая, что она имеет в виду. «А как же одно твоё обещание? — девушка лукаво улыбнулась. — Ты обещал, что мы никогда не будем расставаться и что я могу забрать себе «Мечту» и делать с ней всё, что угодно». «Да, я помню… Но к чему ты клонишь?» — Владимир пристально посмотрел на жену — глаза горят, губки сложились в таинственную улыбку… Что-то она задумала… «Я просто хочу сказать, Владимир, что пришло время исполнять свои обещания. И раз ты отдал «Мечту» мне, то я буду участвовать вместе с тобой в погоне за испанским золотом. И не перечь мне, — погрозила она пальчиком, увидев, как брови мужа недовольно сошлись у переносицы. — Я так решила, и спорить со мной бесполезно». «Да уж я знаю… — проговорил Барон, притягивая девушку к себе. — Храбрая моя девочка… Только прошу тебя — будь осторожна…»
Солнце стояло в зените, когда Владимир ступил на борт «Эсперанты». Стоя на мостике, он смотрел, как Анна поднимается по трапу на стоящую рядом на якоре «Мечту». Оказавшись на палубе, она улыбнулась ему и помахала рукой. Барон поднял руку и взмахнул белым платком, давая сигнал к отплытию. Белые паруса взметнулись на мачты, и два корабля, словно две большие белокрылые птицы, медленно вышли из гавани. Владимир смотрел на крошечную фигурку Анны на капитанском мостике «Мечты» и улыбался. Именно о таком он и мечтал всю жизнь… За жену он был спокоен — прекрасная команда, умелые моряки, и все преданы ей так же, как и ему самому. Да ещё и в последний момент к нему подошёл Жан Ольсен, один из лучших моряков в команде «Эсперанты», совсем недавно прибившийся к пиратам, но уже успевший заслужить себе громкую славу, и попросил перевести его на «Мечту», чтобы во всём помогать хозяйке. Владимир согласился не колеблясь — лучшего защитника для Анны был не сыскать. Так что за супругу можно быть спокойным, да девочка и сама сможет за себя постоять, недаром он весь месяц учил её всему, что знал сам…
А Анна стояла на капитанском мостике, подставив лицо порывам солёного ветра, и чувствовала себя бесконечно счастливой. Все её мечты сбылись, она обрела, наконец, своё счастье… «Какие будут распоряжения, мадам?» — раздалось у неё за спиной. Она обернулась и вздрогнула — уж больно тяжёлый взгляд был у обратившегося к ней смуглого красавца…
«Распоряжения? — Анна отчего-то вдруг смутилась. — Идём прежним курсом в кильватере «Эсперанты». Если произойдёт что-то, требующее нашего вмешательства, Барон подаст знак». «Слушаюсь!» — прищёлкнул каблуками молодой человек и покинул мостик. А Анна снова устремила взгляд вперёд, туда, где впереди гордо реял пиратский флаг на грот-мачте «Эсперанты», флагмана её мужа.
Ближе к закату на горизонте показались паруса той самой испанской флотилии. Тот самый караван, который столь долго искал Владимир, наконец-то был здесь, в пределах видимости. Велев трубить общий сбор и отсигналить на «Мечту» приказ готовиться к бою, Корф пристально изучал будущего противника в подзорную трубу. Что и говорить, позиция у испанцев явно выгодная, они стоят за ветром, прикрытые от огня пиратских пушек выдающейся глубоко в океан каменной грядой какого-то маленького необитаемого острова, у которого нет даже названия, да ещё огромной отмелью. Но ничего… И в худших ситуациях побеждали… План предстоящего сражения уже созрел в уме Барона и он призвал к себе Мишеля и Жана Ольсена с «Мечты», чтобы изложить его им во всех деталях.
И сражение началось. Как и планировалось заранее, пиратские суда принялись окружать эскадру противника с двух сторон, чтобы отрезать два брига, охраняющих грузовые корабли с золотом, друг от друга. «Эсперанта» заходила с левого фланга, оттуда, где опасность была наиболее велика и вероятна, а «Мечта» легко скользила по волнам вдоль самого берега, до последнего прикрытая от огня всё той же скалистой грядой. Флагман уже открыл огонь из всех орудий, а «Мечта» всё ещё не вступала в сражение. Анна стояла на палубе и в нетерпении постукивала каблучком по доскам. !Ну скорей же, скорей… — думала девушка. — Так и бой кончится, а мы даже и поучаствовать в нм не успеем. А я так хочу быть рядом с мужем! Боже, храни Владимира от огня и стали… Его и всю его команду…»
Пока Анна возносила молитвы к небесам, «Мечта» приближалась всё ближе и ближе к заветной цели. Оставалось миновать всего лишь узкий проход между той самой скалой с одной стороны и входом в небольшой залив с другой, оказавшись на какое-то мгновение невидимым для всех остальных.
Но почему-то вместо того, чтобы просто пройти по проходу, корабль неожиданно свернул и стал входить в залив. «Жан, в чём дело?» — закричала Анна стоящему у штурвала Ольсену. «Здесь слишком сильное течение, мадам, нас просто сносит!» — невозмутимо ответил он. «Течние? Откуда тут взяться сильному течению? Отродясь его тут не было!» — закричал проходивший мимо по палубе и услышавший обрывок разговора Питер, старый морской волк. «Как?» — только и успела спросить Аня, как старый моряк уже падал как подкошенный на палубу.
Пронзительный свист разлетелся по округе. Девушка огляделась. Со всех сторон к ним спешили небольшие, но хорошо вооружённые суда, прятавшиеся до этого в крошечных заливчиках в изрезанных берегах острова. Реющие на их мачтах алые знамёна с золотыми львами не оставляли сомнений — перед ними были испанцы. «Сопротивление бесполезно, мадам, Вы — наша пленница, — подошёл к Анне Жан, приставил остро заточенный кинжал к её горлу и волком посмотрел на команду. — Если кто-то только шевельнётся — ей конец, да и всем вам заодно. Думаю, дюжины ядер ниже ватерлинии будет достаточно для того, чтобы потопить эту посудину вместе со всеми вами. А если будете благоразумны, то сохраните жизни и себе, и ей. Более того, вы вернётесь к так горячо вами любимому Кровавому Барону и передадите ему от меня привет и вот это! «— с этими словами он достал из-за пазухи и кинул на палубу конверт, а потом подхватил девушку на руки и легко спрыгнул со своей ношей на палубу подошедшего вплотную к «Мечте» барка. «Счастливо оставаться!» — помахал Жан рукой, и барк скрылся за скалой.
Барон Корф, стоя на палубе своего флагмана, с удивлением смотрел, как два испанских брига, единственная защита каравана судов, подняв все паруса, улепётывает прочь. Хотя им только этого и надо было. Пираты мигом погрузились в шлюпки и через пару минут уже взбирались по канатам на палубы больших грузовых кораблей, сбрасывая в воду немногочисленных членов команды. Но что это? Отчего не слышно радостных криков команды, обычно сопровождающих получение богатой добычи? Отчего моряки поднимаются из трюмов и лишь изумлённо разводят руками? Ответ не заставил себя долго ждать. «Там пусто, барон! В трюмах пусто!» — закричал Репнин, первым взбираясь на борт «Эсперанты». «Как? Быть того не может!» — нахмурился Владимир. «Может, ещё как может», — закивал головой Старина Джеф, старый морской волк. — Своими глазами видел. Бочек полон трюм, а все пустые. Видимо, кто-то ловушку нам хотел устроить». «Ну, тогда нам повезло, что мы в неё не попали. Во всём плохом нужно учиться видеть хоть что-то хорошее!» — улыбнулся Владимир.
В этот самый миг из-за скал показалась «Мечта». «О, а мадам-то пропустила всё сражение! — улыбнулся Джеф, уже успевший полюбить Анну как дочь. — Достанется же Вашей милости за то, что Вы её не дождались…» «Ничего, переживу как-нибудь, —отмахнулся барон, силясь разглядеть в шлюпке, отчалившей от борта брига, хрупкую фигурку жены. — Да и не женское это дело — в баталиях морских участвовать». «Ну, наша барышня-то не чета остальным…» — мечтательно протянул Джеф. «Но-но! Поговори ещё у меня!» — притопнул каблуком ботфорты Владимир. А тут как раз шлюпка ударилась о борт «Эсперанты» и по верёвочному трапу на палубу поднялся Тони, ещё один из преданнейших товарищей Владимира.
«Ну, на бой вы уже опоздали… — поддел его Корф. — А где Анна? Неужели дуется на меня из-за этого?» «Нет, капитан, — покачал головой Тони. — Всё не так-то просто. Вот, возьмите», — и с этими словами он протянул конверт барону. Чем дольше Владимир читал послание, тем мрачнее становился. Наконец, он отшвырнул листок бумаги на палубу и устремил взгляд к горизонту. «Что там? Плохие вести?» — наконец решился нарушить тягостное молчание Репнин. «Да хуже не бывает, — мрачно ответил Владимир. — Испанский капитан Де Грасьен, мой давний приятель, ну, тот, с кем ещё у меня счёты со времён похода на Мэйн, захватил Анну в плен и требует моей немедленной сдачи испанским властям, иначе её завтра к заходу солнца отправят на съедение акулам. Он требует, чтобы я немедленно явился к нему на один из островов архипелага». «И… что ты намерен делать?» — спросил Мишель. «А что я могу сделать? Ничего… — развёл руками барон. — Миша, забирай большую часть людей, садись на «Мечту» и уходи куда угодно лишь бы подальше от этих вод. Мне будет достаточно пяти человек для того, чтобы довести «Эсперанту» до места встречи, а после доставить Анну отцу. Уходи, Миша! Ты слышишь?» «А как же ты?» — спросил Репнин.
«Я? А что я? — усмехнулся барон. — Я буду болтаться на рее. Видно, в этом моя судьба. Годом раньше годом позже… Какая, собственно, разница? Зато команде будет дана возможность начать новую жизнь без всяких преследований, да и Анна будет свободна. Уходи! Убирайся отсюда, если ты друг мне!» «Именно потому, что я твой друг, я уйду, Владимир. Но я не обещаю, что буду сидеть сложа руки и смотреть, как ты добровольно суёшь голову в петлю!» — ответил Репнин и отправился собирать команду.
Через час всё было кончено. «Мечта» под всеми парусами уходила вдаль, а Владимир, стоя на корме «Эсперанты», смотрел ей вслед. Его судьба казалась ему уже решённой…
Пока «Эсперанта» под всеми парусами летела к крошечному необитаемому островку, Анна сидела на песке на диком пляже, устреми взгляд на далёкие облака, и пыталась найти хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Радует то. что её вновь не заперли в трюме, что она вольна свободно передвигаться по острову, идти куда хочет. Но какой от этого толк? Вплавь отсюда не сбежишь, а все шлюпки предусмотрительно подняли на борт корабля, доставшего её сюда, и глаз с них не спускают. О том, чтобы просто сбежать и спрятаться в джунглях тоже и речи быть не может. Во-первых, остров совсем крохотный, её мигом найдут. А даже если и не найдут, то что она будет там делать без еды и воды? Как скоро Владимир, получив письмо, примется её искать и как скоро поиски заведут его сюда? Хотя, если верить тому, что сказал ей Жан, лучше бы барон вообще не предпринимал этих поисков, лучше бы просто-напросто забыл о её существовании…
Насколько она поняла из обрывков случайно подслушанных разговоров, Владимир должен будет явиться на соседний остров, который отделяют от этого лишь узкий пролив да стена коралловых рифов. Она слышала, как смеялись испанцы, попивая ром, над тем, как они будут пытать Кровавого Барона, как будут мучить и как наконец вздёрнут на рее, а голову пошлют в подарок испанскому королю… «Господи, да что же это? — ломала себе руки девушка. — Ну почем от меня всем только одни несчастья? Почему из-за меня страдают те, кого я люблю? Сначала мама, потом отец, а теперь и Владимир?..»
«А ну вставай! — кто-то грубо схватил её за плечо. — Чего расселась? Капитан тебя зовёт!» Анна послушно поднялась и пошла вслед за посланником, прекрасно понимая, что ему лучше не перечить — уж больно много он выпил. Да и любопытно было посмотреть всё-таки на этого человека, злейшего врага своего мужа… Странно но девушка вовсе не чувствовала страха, лишь только любопытство и злость, злость, жарким огнём разгорающуюся в груди.
Испанец втолкнул её в огромный шатёр, разбитый на берегу. Когда глаза немного привыкли к полумраку, Анна смогла, наконец, разглядеть де Грасьена. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, почему этот человек, раньше бывший Владимиру лучшим другом, теперь стал злейшим врагом. Уж больно похожи они были. Шарль, а именно так звали барона де Грасьена, француза, переметнувшегося к испанцам, был такой же высокий такой же смуглый такой же темноволосый… Вот только его синие глаза смотрели по-другому — в них был только холод, и ничего иного.
Капитан поднялся с роскошного кресла, на котором восседал, и подошёл к девушке, провёл рукой по её щеке, заставив вздрогнуть от отвращения, а потом грубо схватил за волосы и запрокинул ей голову назад. «Так вот, значит, ты какая, Анна, баронесса Корф… — прошептал он. — Да, у Вольдемара по-прежнему хороший вкус… Теперь я понимаю, почему Андре де Лансере прибежал ко мне и умолял украсть тебя… Он хотел, чтобы ты всё-таки досталась ему… Глупец! Я не отпущу от себя такое сокровище…»
Анна дёрнулась и умудрилась каким-то чудом вырваться из его цепких рук. «Негодяй! Подлец! Мерзавец! — кричала она. — Да Владимир тебя в порошок сотрёт, мерзкая испанская крыса!» «вообще-то не испанская а французская, — невозмутимо исправил её барон, медленно приближаясь к девушке заставляя её отступать вглубь шатра. — А Корф, как я погляжу, уже выучил тебя ругаться. Браво! Мне нравится, когда женщина демонстрирует характер. Так что злись, злись сильнее… А я посмотрю, чему ещё тебя успел научить барон…»
Едва проговорив это, Шарль ринулся к девушке, повалил её на гору подушек, впился поцелуем в алые губки. Анна отчаянно вырывалась, вертела головой из стороны в сторону пыталась использовать все те приёмы, которым научил её Владимир, чтобы сбросить с себя француза, но всё было тщетно. Не зная что бы ещё предпринять, она цапнула острыми зубками Шарля за нижнюю губу, почувствовала солоноватый привкус его крови у себя во рту… Но это лишь ещё больше раззадорило де Грасьена, и, к своему ужасу, девушка услышала, как трещит под его руками шёлк юбок, и почувствовала его руку, медленно, но верно взбирающуюся по ноге всё выше и выше…
Ужас полностью завладел девушкой, сил сопротивляться больше не осталось, да это и было бесполезно — руки и ноги были плотно прижаты к ложу навалившимся на неё телом, а спазм, сдавивший горло, не давал возможности даже закричать… Аня зажмурилась, готовясь к худшему, как вдруг в шатре стало светло-светло, и громкий голос прокричал с порога: «А ну оставь её, слышишь?!»
От неожиданности де Грасьен действительно отпустил девушку на какой-то миг, но его было достаточно, чтобы Анна вывернулась из-под него и вскочила на ноги. Жмурясь от яркого света, она силилась разглядеть лицо своего избавителя. А он прошёл вглубь шатра, опустив полог, и, к своему удивлению и ужасу, Анна узнала в неё Андре де Лансере…
«Что, наш мальчик решил покомандовать?» — ухмыльнулся Шарль, вновь делая шаг к девушке. «Не подходи к ней! — закричал Андре, доставая шпагу из ножен. — А не то узнаешь, остёр ли мой клинок!» «Ба, да мы решили поиграть в благородство! — расхохотался де Грасьен. — Ну-ну… Не ты ли придумал этот гениальный план? Что, скажешь, не ты? Да не переживай, тут и на твою долю достанется. После меня забирай девку себе и делай с ней всё что хочешь». «Я хочу, чтобы ты оставил её в покое, —Андре подошёл и обнял вздрагивающую девушку. — Подумай своей пустой башкой — тебе ещё предъявлять её барону. Я больше чем уверен, что Корф потребует доказательств того, что с ней всё в порядке!»
«А ты, пожалуй, прав… — в задумчивости протянул капитан. — Тебе на этот раз повезло, крошка!» «Пойдём отсюда», — и Андре бережно повёл Анну к выходу. Едва оказавшись на воздухе, девушка тут же вырвалась из объятий бывшего жениха, отбежала к самой кромке воды и уселась там на бревне, пытаясь привести в порядок мысли. Честно говоря, такого благородного поступка от Андре она не ожидала, особенно если учесть, что это дерзкое предприятие было целиком и полностью им спланировано. Но почему он спас её, почему? По той причине, которую он привёл французу, или всё-таки в его душе есть какие-то чувства к ней, Анне? Боже мой… Даже если они и есть, это ещё раз подтверждает то, что испанцы не отпустят её в любом случае, а если Владимир поддастся на их уловку и действительно приплывёт на тот остров, то шансов на спасение у них обоих практически нет… Что ж…
«Корф! Корабль Корфа на горизонте!» — прокричал, пробегая по берегу, совсем молоденький солдат. «Господи… Он приехал… Он всё-таки приехал… — промелькнуло в мыслях Анны. — Он так и не понял, что это ловушка… А может быть и понял, да только захотел ещё раз побыть героем… Зачем, зачем, Володя?..» Она вскочила, намереваясь бежать на холм, чтобы хоть издали посмотреть на столь дорогие её сердцу паруса «Эсперанты», когда де Грасьен схватил её за плечо: «Стой, красавица. Отправляться пора. Сейчас ты увидишь своего ненаглядного. Последний раз в жизни!» — его зловещий смех разнёсся над побережьем, отразившись от скал…
Через полчаса их шлюпка зарылась носом в песок соседнего острова, ещё более крошечного, чем предыдущий. Едва ступив на берег, Анна тут же увидела высокую фигуру мужа, стоящего в окружении дюжины испанцев в сверкающих на солнце кирасах. Она была готова броситься ему навстречу, обнять, покрыть любимое лицо поцелуями, но Шарль, предвидя это, крепко держал её за талию. «Эй, Вольдемар! — зычно прокричал он. — Вот она, твоя птичка, в целости и сохранности. Если хочешь, чтобы она обрела свободу, сдавайся немедленно!»
«Володя, Володенька, любимый, не делай этого, умоляю! — истошно закричала Анна. — Это ловушка, они никогда не сдержат слова!!!!» «Ну отчего же? Сдержим, — ответил де Грасьен. — После того, как мы вздёрнем твоего мужа у тебя на глазах, ты обретёшь свободу. А иначе вы погибнете оба. Так что выбирай сама!» — усмехнулся он, отпуская её.
Едва Анна почувствовала свободу, как тут же бросилась к Владимиру, упала на колени у его ног и разразилась потоком слёз. «Милый, любимый, родной, не делай этого… — шептала она. — Без тебя я жить не смогу… Лучше умрём вместе…» «Аня, Анечка, что ты такое говоришь?.. — шептал Владимир, опустившийся на песок рядом с ней, прижимая к груди рыдающую девушку и осыпая её мокрые от слёз щёки поцелуями. — Ты должна жить… Должна, слышишь? Должна жить ради меня, ради того, чтоб воплотить в жизнь всё то, о чём мы мечтали… А теперь прости меня», — и с этими словами он резко поднялся, подошёл к де Грасьену, отцепил от пояса шпагу и бросил её к его ногам. В тот же миг двое испанских солдат подбежали к нему, крепко скрутили его руки за спиной и поволокли к испанскому бригу, подошедшему уже к самому берегу.
Де Грасьен подтолкнул рыдающую Анну в спину и поволок туда же. Девушка шла на ватных ногах, как заводная кукла, ничего не видя перед собой. Слёзы застилали глаза, всё юыло как в тумане. Она оступилась и чуть было не упала с шаткого трапа. И упала бы, если бы Андре де Лансере, поднимающийся следом, не подхватил её. И вот уже прогнившие доски палубы заскрипели под ногами. Анна подняла глаза и тут же их зажмурила — у подножия грот-мачты стоял её Владимир на шею которому здоровенный детина набрасывал петлю, переброшенную через рею. «Господи, Боже мой… Только не это… Нет… Пожалуйста… Пожалуйста…» — молилась девушка, когда услышала спокойный голос мужа: «Анна, открой глаза».
Она послушалась. Он стоял и с грустной улыбкой смотрел на неё. Наконец, он произнёс: «Я люблю тебя, девочка, и буду любить всегда. Помни это. Возвращайся на остров, Мишель отдаст тебе всё, причитающееся тебе по праву. А дальше живи так, как захочешь. Захочешь — останься там не захочешь — вернись к отцу. Лишь бы ты была счастлива…» «Что ты такое говоришь, Владимир?.. — отвечала Анна. — Без тебя я не смогу быть счастлива, я уже однажды говорила тебе это, повторю ещё раз…» «Ну-ну, только не плачь, — улыбнулся он. — Сил нет смотреть на твои слёзы, они лишают меня мужества». «Хорошо, я буду сильной… Ради тебя…» — ответила девушка утирая слёзы ручьями катящиеся по щекам.
«Хватит разглагольствовать! Пора дело делать!» — распорядился капитан. Здоровенный детина натянул канат, ноги Владимира начали медленно отрываться от палубы… Анна стояла и широко открытыми глазами смотрела на это запоминая это, каждой клеточкой своего тела вбирая в себя это зрелище, чтобы потом позволить разгореться пожару ненависти, пожару, который позволит отомстить…
Внезапно раздался какой-то странный звук, и в тот же миг корпус испанского судна содрогнулся. «Чёрт побери!» — ругнулся палач и от неожиданности выпустил канат из рук. «Кто это по нам стреляет?» — заорал де Грасьен. Анна обернулась и с трудом сдержала крик радости — вдалеке она увидела белые паруса с золотистой каймой, которые бы ни с чем не спутала — «Мечта», её «Мечта»… Репнин сдержал слово! Но постойте… Они ещё слишком далеко. Кто же тогда стрелял? Новое ядро попало точно в цель, и старый бриг угрожающе затрещал. Анна повернулась в другую сторону и обомлела. Из-за мыса выплывала величественная эскадра из семи кораблей, возглавлял которую «Святой Георг», флагман её отца.
Не прошло и пяти минут, как всё было кончено. Взятые в кольцо, испанцы предпочли добровольно сдаться. Мишель первым перепрыгнул на борт захваченного судна и одним ударом сабли рассёк верёвку, стягивающую горло Барона. Анна тут же бросилась к мужу, осыпая его лицо поцелуями, а он отвечал на них с таким пылом, словно они одни были на этом корабле. «А мне тут, похоже, никто не рад» — раздался за спиной у Анны голос Питера Олмака. Оставив мужа, девушка бросилась к отцу: «Папочка, милый, спасибо… — шептала она, заливаясь слезами. — Как ты узнал?.. Как нашёл меня?» «Благодари этого молодого человека, — кивнул губернатор в стороны Репнина. — это он среди ночи ворвался в наш дом, выдернул меня из постели и поведал всю эту историю. Я тут же начал готовить эскадру к походу а он уплыл к себе на остров за подмогой. Как видишь, мы пришли вовремя» «Да, это уж точно, — подошёл к ним Владимир. — Спасибо Вам». «Да не за что, сынок, — обнял его Олмак. — Теперь ты тоже часть моей семьи. И что вы намерены делать дальше?» — спросил он, переводя взгляд с Владимира на Анну.
Они переглянулись. «Снова уйдём в плавание, — ответила Анна. — Морям скоро станет скучно без своего Хозяина». «И без такой очаровательной Хозяйки», — добавил Владимир. «Ну что ж дети мои, Бог вам в помощь, — ответил Олмак. — Но помните о том что на Ямайке живёт один старик, который всегда молится о вас». «Мы этого никогда не забудем», — кивнул Владимир. «И будем часто-часто приплывать в гости» — добавила Анна.
Через четверть часа «Эсперанта», подняв паруса, уходила за горизонт, унося с собой Владимира и Анну навстречу новым приключениям….
: Ох, меня упрекают за то, что я до чайника придрался...а сам? А ты то чего до Виталика пристал?
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
