М.С. — 'Заведение'

        — Отдохнуть ?

           Возникший в дверях швейцар церемонно поклонился. Он заметил меня, похоже, давно и спустился    из холла. На улице у дверей я стоял уже несколько минут, силясь вспомнить, было ли светившееся над ними название тем самым в моем потерянном направлении, “CHANCONNETTE” ?

           Улица, несомненно, была та — Малая Миладора. Утром я машинально обратил на         это внимание. Странная улица запомнилась еще тогда , когда я заучивал план города. Получая задание и последние инструкции, я был так окрылен, так горд и счастлив, что взглянул в протянутый Старшим Управляющим листок только мельком. Мое первое задание. Еще немного и я смогу выйти в люди.

            А вот название заведения, черт подери, мне теперь ничего не говорило. Как и номер дома. …«CHANCONNETTE» , Малая Миладора, 12.

           — Стесняетесь ? — Зря.

Швейцар заговорщицки улыбнулся.

            — А пообедать ?

В конце концов, он прав. Перекусить мне бы сейчас не помешало. Это было бы даже вполне законно: на часах скоро полдень. Горячий куриный бульон, бифштекс, крепкий кофе. Расслабиться. Еще немного напрячь память и, может быть, мне повезет. Память меня редко подводила, впрочем, как и врожденная способность к счету. Может, впрочем, статься, что это слишком дорогое заведение для того, чтобы оставить в нем солидную долю еще не отработанного аванса, но…

Вернуться в офис к 15.00 и под недоуменно-насмешливыми взглядами десятка генетических соперников — недавних, как и я, выпускников налоговых школ, но совсем еще молодых и городских доложить, что я все эти несколько часов ходил взад-вперед, нет, что я метался туда сюда, бегал вверх-вниз по улице Малая Миладора…

Бегал, силясь вспомнить номер дома и название заведения, которое я должен был в первый день испытательного срока    посетить с внеплановой проверкой.

Потому что листок с адресом и всем мне необходимым, по-видимому, так и остался лежать на столе.

Крутящиеся двери пропустили меня внутрь. Швейцар, вы очень любезны.

Возможность получить эту работу после месяца практики    была у меня такая же, как и у всех, один к трем. Каждый из нас должен оставить позади двоих. Только один из троих стажеров попадет в штат. Для одного из троих через месяц белая рубашка и галстук станут униформой, только один из троих через месяц сможет сказать, что был рожден, в общем-то, не зря.

Говорят, в старину наивные приезжие и неотесанные провинциалы имели бесспорное преимущество перед изнеженными, потерявшими интерес ко всему коренными горожанами. И недаром процветали именно те города, поток искателей счастья в которые не иссякал.

Дело    было только в том, что сейчас сюда в город за удачей из всей группы приехал лишь я один.    При этом    я единственный был и клеточным, а клеточные потому и редко живут в мегаполисах, что нам найти здесь место под солнцем очень непросто.

Десять домов на четной стороне, десять на — нечетной. Один мой шанс к трем в офисе, помноженный на один к двадцати на этой улице.

А если это должна была бы быть… Большая…, Большая Миладора ? Пропади она пропадом, я уже начинаю бредить… Малая, все-таки Малая…Я зайду, пообедаю, попробую приглядеться со стороны и займусь проверкой, чем бы это заведение ни оказалось.

От швейцара разило бутербродами. Смешно, но это настроило меня на деловой лад. Едва ли    и швейцар был генетическим.

В сочетании с зашарпанным полом полутемного зала вслед за холлом и полинявшими шторами, запах простой недорогой колбасы, как ни странно, меня успокоил. Нет, это не тот фатальный тип заведений, где царствовали ДНК-менеджеры, и нечего было бы делать всему налоговому ведомству. Здесь должна быть работа.

Пес почуял дичь, оставалось взять след.

Какая разница, дом 12, 13, или дом 15… Уверено и бодро, с улыбкой. Изящно и с достоинством…… Удивленное лицо — как, как не тот адрес ? Но, позвольте… Опытный инспектор везде найдет себе работу, много работы. Завтра, господа, туда следует послать специальную комиссию. Да, да, много нарушений. Очень. … Я удивлен, что подобное еще существуют, в наши-то дни. Я не мог пропустить это заведение, даже рискуя потерять время в первый день испытательного срока. Да, я зашел туда ненадолго, перекусить. Собраться с мыслями… Сделать кое-какие расчеты… И, представьте себе… Я не мог потерять этот шанс, — это же был Случай , господа !

— Нет, Нюра, человек человеком, а песни — песнями. Они сами по себе… Человек — это… так, пустяк. Кто ? Никто. Спел, сплясал, и нет его. А иного лучше бы и вовсе не было.

Швейцар виновато пожал плечами — слышимость.

        — Не человек своих песен хозяин. Сегодня одна песня, завтра — другая. А откуда песни приходят, не нам знать. Да и не наше дело. Как и гости, какая нам разница, откуда они приходят и куда потом спешат?

            Швейцар снова пожал плечами, как бы извиняясь, принял мой плащ и сдул с него воображаемые пылинки:

        —    Как вас представить, сударь ?

           — Представить ? Представьте — Джузеппе Саннадзаро. Но… кому ?

    —    Джузеппе, Джузеппе, — повторил швейцар, — О ! — Уголки его рта расплылись в уважительной улыбке:

        — Композитор ?!... Простите, великодушно… Мореплаватель …? …Увы, не все помнят древнюю историю на пять с плюсом. Ваша Клетка, безусловно, заслуживает всякого уважения. Но… Изобретатель? — сделал он третью попытку. — — Кто вы ? Издалека ? Должно быть, по делу ? — Швейцар сделал строгое лицо.

   — Простое и забытого итальянское имя, не больше… Прихоть кого-то из лаборатории, — тут настала моя очередь улыбнуться, — Гражданин прошлого, скажем так. Интересуюсь, знаете ли, делопроизводством и люблю поесть…

        — Не скромничайте…Судя по имени, вы из последних ласточек, родившихся до перехода к Программе Целевого Воспроизводства. Дитя Федерального Центра Репродукции, а он очень тщательно подбирал генофонд. В семье не без урода, конечно. Я имею ввиду, разумеется, себя… С такой родословной и — открываю и закрываю двери, подаю шляпы и трости, а ведь в моих генах течет королевская кровь…

    Тут я вспомнил, что я где-то видел этот приплюснутый профиль:

— Людовик, — вскричал я, — Шестнадцатый…, о , простите, Семнадцатый !

— О да, сударь, Клетки нашего рода , известны многим… Увы, после запрета на историческое клонирование, репродуцирование династии было прервано…

Широко открыв двери, он пригласил меня в зал.

               — Те, кто заканчивают школу сейчас — все уже дети пробирки и только... Дети генной инженерии. Никаких случайностей. Окончательное «нет» наследственным болезням, расстройствам психики, рецидивам средневековья и многому другому, чем мы обязаны нашим великим Клеткам…. Четырнадцатый, только четырнадцатый…

— Да, увы… Мы — последние поколения поисков гармонии в веках, — Я не мог не согласиться, — Жаль, впрочем, но именно моде на клонирование властителей и реформаторов мы оказались во многом обязаны попыткам увести человечество в прошлое уже в новую эпоху. За клеточными нужен глаз да глаз !

                                Швейцар хмыкнул.

       — Да, жаль… Никто из прошлого в сущности ничем не прославился в настоящем. Я имею ввиду в первую очередь себя, конечно. Будьте любезны, — Людовик жестом показал на накрытый темным бархатом стол у зашторенного окна.

        Скинув фуражку и ливрею в гардеробной, он преобразился в заправского официанта.

— Желаете отобедать ? — Улыбка Людовика была самим гостеприимством. — С чего начнем ?

— Кофе, черный кофе, — сказал я, подойдя к столику у окна в углу,    — И…, и где у вас тут… кассовый аппарат ?

       — Кофе, кофе ! — Вдруг истошно закричали где-то, — Фаня, кофе !

                        Я удивленно скосил взгляд в сторону. Мое появление не осталось без внимания.

        — Желание клиента для нас закон…, — начал было Людовик, но тут с той стороны, которая мне представлялась перегороженной большой ширмой, появилась голубоглазая блондинка, в фартучке и коротенькой узкой юбке.

— Жанна…, — кокетливо представилась блондинка. В руках она держала кассовый аппарат, давно вышедшей из обихода модели, довольно тяжелый, что , впрочем, не помешало ей, подойдя к столику, сделать реверанс. — Кофе сейчас подадут, варится.

        Было похоже, что звала Фаню именно она. И что, кофе действительно скоро будет.

           — Знаете ли… — Я подозвал короля, — я буду вам очень признателен, если вы пока немного ознакомите меня со всеми сторонами деятельности вашего замечательного заведения. И. извините за любопытство, это может показаться странным — меня всегда чрезвычайно интересует баланс.

        — Безусловно, сударь. Мы рады такому клиенту как вы и ознакомим немедленно.

        — Рады, рады, еще как рады, — на два голоса напевно заголосили все с той же стороны. — Но…., увы, человек приходит и уходит…, и что от него остается ?

        — Меню ! — Людовик оглушительно хлопнул в ладоши. — Десерт ! Вина ! …Цветы ! — В его облике определенно начинало проступать что-то царственное. Глядя на него, я задумался.

    Появление клеточных было естественным шагом в развитии человечества. Стихийный протест, начавшийся в развитых странах еще в ХХ веке против устаревших методов само-воспроизводства и взаимоотношения полов, хотя и привел к необходимому сокращению населения планеты, требовал альтернативы.

Идеи радикалов о введении нормы спаривания с 17 лет и закрепления принуждения в Конституции провалились на первом же референдуме. Люди отказывались идти голосовать против    Природы, даже несмотря на раздуваемые басни о мифической угрозе вымирания homo sapiens.

       С появлением лабораторных методов Программа воспроизводства, наконец, была упорядочена, и все встало на свои места.

        Тем временем хлопки Людовика дали результат. От стены отделились еще три    дамы и предстали в обеденной зале. В руках каждая держала меню. Горячее, десерты, вина.

       Одеты они были так, что по сравнению с ними стоящую с кассовым аппаратом в руках Жанну можно было считать одетой в деловой костюм. Все это становилось очень странным.

        Я молча взял протянутые карты и углубился в чтение.

            — Клео, Аня и Катя, — прокомментировал их появление Людовик, — Прошу любить и жаловать. С Аней мы, можно сказать, в родстве…

            — Джузеппе Бальтазаро Кастильоне Саннадзаро, — пробормотал я не отрываясь от изучения меню. Выбор явно превосходил любые ожидания. Впрочем, цены напротив наименований блюд и напитков отсутствовали. — Что… !?

            Только тут до меня донеслось сказанное Людовиком, — Анна Австрийская ?

           — Клеопатра и Катти Сарк, — добавил король.

        Девушки по очереди сделали реверанс. Жанна нажала на какие-то кнопки и в кассе зашелестела лента.

Отсутствие фиксированных цен в поданных посетителю меню уже было серьезным нарушением. В этой ситуации я мог уже смело приступать к своим обязанностям, требовать всю документацию и накладывать арест.

           Но я решил подождать. Заведение, эти дамы, все это    напоминало что-то, давно забытое, и мне очень хотелось в первую очередь выяснить, что. Я снова задумался.

Федеральный Центр потратил немало времени на поиски генетического материала и воспроизводство мало-мальски заметных людей истории

Я впервые встречал одного из Людовиков, но даже мой скромный опыт общения с видными людьми прошлого лишний раз убеждал в правильности корректировки Программы Воспроизводства.

Потомки Клеток, к которым, впрочем, принадлежал и я, все же во многом уступали новому поколению — полностью ДНК-синтезированным современных людям. Я хорошо это понимал. Но, должно быть, как и у каждого клеточного, и у меня были свои странности — мне очень хотелось найти свое место под солнцем…

— А кофе то убежал, — донеслось из-за ширмы. — Придется сразу — … покушать… Подавать ?

           — Подавать,— ответила за меня не то Катя, не то Клео.

           — Но позвольте, — возмутился я, — Я еще ничего не заказал!

           — За счет заведения, — внес ясность Людовик, — Дорогому гостю. Налогами не облагается. Представительские….

    Из-за ширмы вынырнула совсем уже обнаженная девица с овальным блюдом в руке на уровне головы. Что-то мне подсказывало, что это и была упустившая кофе Фаня. На блюде лежала тонко нарезанная колбаса и ломтики хлеба.

            — Причесывалась…, — оправдываясь, улыбнулась Фаня, — Спешила.

            — Ешьте, — посоветовал Людовик, — Ничего другого все равно нет. Утро еще. Ах, да… — мадмуазель Каплан…

Вслед за Фаней выпорхнули еще две, в вечерних платьях. Одна держала в руках флейту, а вторая там-там. Не сказав ни слова, они заиграли.

               — Наши таланты, — пояснил Людовик,— скромные… Гита и Нури. Сестры.

Рекомендую. Остальные, извините, еще не проснулись.

В руках Жанны опять заурчала касса . Катя, Анна и Клео ритмично задвигались.

            — А вы, господин Саннадзаро, пойте.

            — Что, что мне делать? — переспросил я.

            — Пойте ! — в один голос подтвердили все.

            У меня закружилась голова. Никогда я еще не чувствовал себя так нелепо. В накрахмаленной салфетке в руках Людовика очень некстати мелькнуло что-то никелировано блестящее и острое.

               — Черт побери, что здесь происходит ? — заорал я что было сил.

Кассовый аппарат со звоном полетел на пол, а державшая его Жанна в то же мгновение запрыгнула мне на колени.

               — Не бойся, я девственница, — зашептала она страстно. Все будет по-настоящему, как в первый раз…

               — Все по-настоящему, — подтвердил Людовик. — Желаете убедиться ? Кстати, есть сертификат.

Дамы закивали, а те, что музицировали, заиграли какие-то бойкие и торжественные синкопы.

— …Сертификат ?

— Сертификат соответствия,, — с достоинством произнес Людовик.

— Чего чему ? — пробормотал я с трудом отбиваясь от Жанны .

— Всего — всему. Баланс, как вы изволили сказать. Предлагаемых услуг пожеланиям клиента. Или, может быть предпочитаете взглянуть сразу на всю документацию ?

Что бы то ни было, я поймал себя на том, что перспектива заняться бумагами меня уже не радовала. Но я кивнул.

               — Подайте документацию… — начал было Людовик, — Кстати…Сделайте одолжение, вопрос:

—Вы какой системе передачи информации отдаете предпочтение ?

               — На одном полюсе пиктограмма, на другом — двоичная запись, единица-нуль. И в том, и в другом случае имеется возможность выразить все, почти все… Между ними — иероглиф, финикийское письмо, руны, первые алфавиты, старая азбука и современные буквы. Что вам ближе в этом ряду ? Выбирайте…

       — Что за бред… ? Никогда еще я не чувствовал себя так глупо.

       — Нет, можно проще, — засуетилась Фаня. — Что вы предпочтете — сирень, розу или гвоздику ? Совсем проще: предпочтете умирать от огня или воды ? Или…Родись вы, как рождались люди прежде, кого бы вы любили больше, папу или маму ?

    —    Выбирайте.

        От Жанны исходило какое-то удивительное тепло, моя рука скользила по ее                коленке и в эту минуту, мне стало очень отчетливо казаться , что что-то подобное уже    снилось мне во сне, и снилось не раз.

       — Так что вам ближе ? — настаивал Людовик.

       Больше всего на свете я сейчас хотел, чтобы он оставил меня в покое.

       — Я не знаю ! — опять что было сил закричал я, обнимая Жанну, силясь ее поцеловать.

        — Ближе…, мне ближе…— Жанна, — вдруг выпалил я.

Музыка смолкла, и все переглянулись.

           — Ответ принят, — прошептала Жанна.

В эту минуту мои губы коснулись ее губ. Это было очень странное ощущение. Я знал, что это было элементом этикета людей прошлого, не самым приятным, вдобавок послужившим одной из причин роковых для человечества эпидемий, но сейчас мне казалось, что во всем этом было нечто гораздо большее. И мне очень хотелось этого.

            Но, как я не пытался удержать поцелуй, у меня ничего не получалось. Губы Жанны оказывались неуловимы.

                — Нет, сначала спой, — капризничала она.

                            И это было уже совершенно неожиданно, но, забыв обо всем, я запел. Клянусь, я никогда прежде не слышал этой песни. Клянусь, никогда не увлекался этим древним бессмысленным хобби.

Мой миленький дружок,

Чудесная пастушка.

Не можно страсть скрывать,

Шепну тебе на ушко…

Мой голос выводил слово за словом, ноту за нотой.

                        — Еще, еще,— зааплодировали все.

Не узнавая себя , я продолжал петь.

О, прелестная графиня !

О, чудесная страна !

               Вашей Милости любезной

               Шлем приветствия сполна.

Пусть кудрявятся барашки,

               Пусть воркуют голубки,

Непрестанно расцветают

На полянах васильки !

Флейта и там-там зазвучали в унисон, музыканты покачивались в такт и, теперь уже казалось, что песни нет конца.

    Как в лесах и на озерах,

    И на стогнах, и в полях…

   Пастушки и трубадуры

   В пляс пустились

До утра…

Остальные продолжали хлопать, порой заглушая мой голос и подпевая. Одна лишь Фаня, то и дело исчезая за ширмой, занялась сервировкой стола, поднося    цветы и десерты.

И вдруг я почувствовал, как сильно, как дико я действительно проголодался сегодня.