Жемчужная — Свои. Утренник

— Правда ж мне идет этот фасон? И роза в прическе смотрится в тему? — обращается к подружкам.

Те с нескрываемой завистью смотрят на невесту и молча кивают, так как врать не хочется, а признать ее совершенство язык не поворачивается.

За окном слышен мужской голос и множество женских.

— Жених приехал, девочки! Смотрите, его соседки не пускают, требуют выкуп! — звонко кричит одна из подруг, выглядывая наружу.

Следом за ней к окну подбегают остальные. Хихикая, они комментируют происходящее на улице.

Невеста остается стоять у зеркала. Внезапно став серьезной, она внимательно рассматривает свое лицо.

Из задумчивости ее выводит стук в дверь. На пороге появляется Зинаида Степановна, будущая свекровь.

— Готова? — она цепко осматривает без пяти минут невестку. — садись за стол, сейчас будет выкуп.

— Мама не приехала? — тихо задает вопрос Людочка.

Жесткое лицо Зинаилы Степановны недовольно морщится:

— Не смогла она. Ты взрослая девочка, сама все понимаешь. Не думай об этом, сегодня — только радость!

Невеста на секунду опускает голову, затем, решительно вздернув подбородок, направляется к приготовленному столу. Усаживается в центре, по краям располагаются подружки. Только умостились — дверь распахивается и в комнату вваливается толпа людей во главе с женихом.

— А и кто у нас тут такой красивый? Где же вы такую невесту нашли? В сказочной стране из драконьих лап вырвали? Нашему жениху такая подойдет. Отдайте! — зашумела сваха, обращаясь к подружкам.

Те напора ничуть не испугались, стали торговаться и, лишь когда в их руках оказалось несколько сотен, согласились на выкуп.

Выпили, закусили, заставили молодых поцеловаться, собрались и направились в ЗАГС.

— Хляди-ка! Та это ж Людмилка с десятого классу. Ишь, нарядилась, точно кукла! — засудачили всезнающие бабули на скамейке у входа. — А хтой-то с ней? Неужто этот, как его? Ну учитель математики с нашей школы! Теперь понятно, за что его с работы выгнали. Ой, что делается. Куда мы катимся. Совсем с ума девки посходили, школы не окончили, а туда же — замуж!

Уличный шум и гомон гостей ничуть не заглушали нескромного обсуждения свадьбы. Услышали все — и молодые, и подруги, и родня, и свекровь. Лица виновников торжества окаменели. Зинаида Степановна злобно зыркнула в сторону говорливых старух, и те замолчали, поджав недовольно губы.

Дверь ЗАГСа распахнулась и внимание всех привлекла другая свадьба, уже оформившая официально свои отношения. Красиво расположившись на ступенях, участники позволили себя запечатлеть на фото и направились к машинам.

— Прошу вас! — гостеприимно пригласила ожидающих сотрудница.

Пока гости получали инструкцию, как им следует вести себя в зале регистрации, невеста и жених в другой комнате позировали фотографу. Шутками-прибаутками тому удалось их развеселить, так что неприятный момент у входа забылся, как мимолетный сон.

«Трам-там-тарарам-там-там-там-тарарам-тарарам», — заиграл вальс Мендельсона. Гости с умилением наблюдали, как молодые, волнуясь, давали клятвы верности другу другу, обменивались кольцами и ставили росписи.

— А что это за хитрые документы, на которых они расписывались? — спросил после регистрации фотограф у сотрудников.

— Это, дорогой товарищ, была не свадьба, а утренник. Невеста несовершеннолетняя, поэтому официальной регистрации быть не может. Подпись они ставили на открытках, а не в свидетельстве, — пояснили те.

— Фиктивная, выходит?

— Выходит так.

— Но зачем им это? — не унимался любопытный.

— А чтобы жениха не посадили. Вроде страховки. Через пару лет, если не передумают, распишутся по-настоящему уже.

Свадьба была уже в разгаре. Гости с упоением кричали «Горько», молодые целовались, официанты приносили-уносили подносы, свекровь зорко следила за порядком в банкетном зале.

В новом доме, приданном жениха, все было уже готово к первой брачной ночи. Новые обои, новое трюмо, новая кровать с новым постельным бельем. В доме свекрови, где и был выкуп невесты, царил беспорядок: на столе кот поедал остатки пищи, на полу валялись осколки разбитого «на счастье» бокала.

В родном доме невесты за столом сидела теща. Ангелина Васильевна пила горькую, качала головой и вспоминала, как 12-летняя дочь, устав от бесконечных пьяных скандалов матери, впервые ушла из дома.

— Попробуй только на меня руку поднять! — заявила тогда она.

Ушла, как оказалось, не просто так, а к мужчине. Ей потом злорадные соседки донесли. Пугали, что бабкой скоро станет. Это она-то — бабкой? Да она еще ого-го! Да у нее еще вся жизнь впереди! Вот бросит пить, выйдет замуж и заживет.

ругалась. Угрожала. Вернула дочь домой. Месяц спустя та снова ушла. Не нравится ей, видите ли, что к матери друзья приходят! А сама-то, сама! Шалава конченная. Так бы и продолжала таскаться с тем математиком, если бы родная мать не подсуетилась, не заставила его на ней жениться. А пусть теперь он о ней заботится, правильно. Не дочь она ей больше. Людка-то. Пьяницей мать называла, паскуда. Вот доживет до моих лет, посмотрим, что из нее получится. Из-за дочки, может, сама Ангелина Васильевна и пила, и не нужна была никому. А теперь начнется новая жизнь. Будет так жить, как ей хочется. И нечего этой сыкухе мать свою учить! Пусть со свекровью теперь воюет, узнает, почем фунт лиха.

Хлопнула решительно по столу, из-за слез не заметив, как расплющила ладонью таракана.