Homoscribens — Один день из жизни

Утро. 6:20. Звонит будильник. Сигнал по нарастающей. Музыка такая приятная, легкая…

«Черт бы побрал эти будильники!» — Волков нажимает кнопку. Ощущение, будто только лег, только успел провалиться в глубокий, безо всяких картинок сон, и тут же надо вставать. Да так и есть — он лег в половине пятого утра. Приехал с места ДТП с междугородным автобусом, рухнул и тут же — будильник.

Встал, потянулся, почесал затылок.

Жена повернулась на другой бок и продолжает сладенько спать.

В душ? В душ. От нестерпимо горячих потоков до пробирающего до костей ледяного дождя.

Кофе. Сколько он пьет его? Знал бы Борисыч! Он уж лет пять как запретил вообще к этому напитку приближаться. Черт с ним, с Борисычем. Если кофе мешает дружбе, на кой такая дружба?

Вроде, проснулся. Повеселел даже. День сегодня, конечно, паршивый предстоит: взять хотя бы историю с этим автобусом-перевертышем, а еще в Управление ехать. Это означает, что надо при всем параде быть. Куда он запихал свой «авианосец»? «Авианосец» — это полковничья фуражка. С такими размерами на нее самолеты садиться могут. Будь Волков ростом поменьше (сам он — за метр восемьдесят), смотрелся бы с этой фуражкой как Филиппок. Вон Володькин, начальник Управления внутренних дел, каждый раз бесится, как ее примеряет — Наполеончик, не меньше.

Так, нашел. Теперь на работу.

— Ира, я уехал!

Завтра у жены день рождения. Надо что-то такое эдакое придумать. Только вот когда? Но все равно надо. Как Ирка умудряется ему подарки покупать да в масть каждый раз? Вот только подумает он, чего не хватает, а жена тут как тут — несет. Хоть здесь Волкову по жизни свезло. Не ошибся он с женой. А вот она с ним, наверно, ошиблась…

Пока до Управления ехал да до кабинета шел, на восемь звонков ответить успел. Телефон — второй самый ненавидимый после будильника предмет. Нет, первый! Будильник хоть отключить можно, а вот телефон начальнику областного Управления ГАИ отключать нельзя. 24 часа в сутки он работать должен. Хорошо — знаком номер только тем, кому положено его знать. Для друзей да близких — вообще другой номер, и тот приходится менять раз в квартал. Иначе жизни никакой не будет.

— Вера, кофейку бы! — виновато улыбается Волков секретарю. Знает, что той сейчас некогда: разбирает корреспонденцию, готовит документы на подпись. Рано он сегодня приехал.

— Сделаю, Сергей Владимирович! — Вера откладывает бумаги, достает из шкафчика кофе, засыпает в кофе-машину... Хорошая секретарша — половина успеха. Они с Волковым хорошо уживаются.

Вообще подчиненные начальника своего уважают. Не все любят, но уважают все. Он — мужик нормальный и в хозяйстве своем ого-го как ориентируется! Не то, что до него человек сидел: «балалайка» — одно слово.

Волков — адекватный, не «труселябра» — где нужным посчитает за Управление свое побороться, за подчиненного любого, за дело какое нужное — встанет в стойку, упрется, и не свернешь его. Бывает, конечно, и психанет Волков на подчиненных своих, но это его завести надо как следует. А уж тогда… И потому приклеилось к нему в Управлении прозвище — Горыныч.

… Торопливо глотая обжигающе горячий кофе, Волков просмотрел оперативные сводки, потом принялся за "документы на подпись". Где посчитал нужным — подписался, часть бумаг отложил на потом — так сразу не вникнешь. А «подмахнешь», не глядя, — тут же вляпаешься. А там уж вОроны налетят, заклюют моментом. На должность начальника областной ГАИ желающих — пруд пруди. Хоть первого зама возьми: тот бы сейчас начальником и был, если б Волкова сюда не перевели. Потому с замом — Валерием Палычем — у Волкова отношения особые. Тут ни одной промашки не должно быть. И уволить он его не может. Не может, и все тут. Много в жизни у Волкова компромиссных вариантов, много всякого разного — голова кругом. Главное — не расслабляться. И все помнить.

В кабинет Волкова зашел Норкин — второй зам. Того Волков с собой притащил — надежный он парень, дельный.

— Приветствую, Сергей Владимирович! Разбор полетов провел.

— Молодца. Я сам вчера шороху навел. Думаю, вот, — не переборщил ли?

Норкин в усы усмехнулся. С утра только и разговоров что о вчерашнем «шорохе» от Горыныча.

Звонок.

— Николаич, ты сядь пока… Да, Волков… А, Витя, привет. Ты чего — номер сменил? Не определился у меня… Если хочешь заехать, то давай часикам к двум. Я буду здесь еще минут сорок, потом в УВД поеду по шапке получать… Ага, такая вот жизнь…. У тебя срочное чего? Ну, давай, жду. Салют.

Норкин по второму разу изучал сводку.

— Чего там по автобусу?

— Нарушение режима труда и отдыха. Пусть УГАДН разбирается теперь.

— Ну. Что еще в хозяйстве стряслось?

— Круговую развязку предлагают на Ленина-Московском.

— Проект на согласование пришел?

— Да. Только там они каких-то наворотов понаделали. Фри-райты какие-то.

— Покажи новенькому этому парнишке… Ну, который в Швеции учился. Зря, что ли, брали? А потом вместе с ним — ко мне. Часиков в шесть. Посмотрю тоже.

— Как бы нам потом не влетело опять за нововведения эти.

— Влетит. Можешь не сомневаться даже. Традиционно влетит.

Волков подмигнул Норкину и спросил:

— Чую, что это не все… Говори, что ли?

Норкин поколебался немного, потом выдавил:

— Снимать тебя будут, Вовкович.

Волков отложил очередной документ, впился взглядом в зама и, запихнув все свои мысли по этому поводу далеко-далеко, философски изрек:

— Ну, будут — так будут. Откель информация?

— Саня вчера сказал.

— Кого метят?

— Ростоцкого хотят.

— Ладно, спасибо, Дима. Когда вражеские планы знаешь, однозначно легче. Но пока… Пока я тут командир, а потому вечером жду тебя с развязкой этой.

Телефон не смолкал:

— Да. Волков… Светоотражатели привезли? Хорошо, везите к нам. Ну, а куда их еще? Сдайте Полежаеву. В сентябре по школам раздадим: что тут осталось-то — месяц всего… Спасибо.

— Волков… Да, Семен Андреич. Так точно. Буду к десяти.

— Да. Слушаю… Кто дал номер? А, Брагин… Да, вспомнил — дислокация дорожных знаков… Хорошо. Давайте завтра во второй половине дня. — сказал Волков, а сам подумал: «Если завтра не снимут».

Все, надо выезжать уже, а то еще, чего доброго, к начальству опоздаешь. Пробки. Сколько они бьются с этими чертовыми пробками. И все ГАИ виновата. А то, что уличная сеть рассчитана на восемьдесят автомобилей на тысячу жителей, а имеем все двести пятьдесят? А то, что пропускная способность за интенсивностью не поспевает? А то, что в день по области фиксируется по тысяче нарушений ПДД? Да что там…

Служебный автомобиль выруливал на главную дорогу. Внезапно под колеса буквально выпал пешеход. По тормозам… Видимость здесь на повороте не очень, кусты. Каждый год ругань по этому поводу с «ответственной» организацией.

— Мужик, ты как? Ты чего из кустов скачешь? — еле-еле сдержался, чтоб не выругаться.

Мужичонка был пьяный. Посмотрел своими мутными глазками на Волкова и, покачиваясь, пошел дальше. Горыныч схватил его за рубашку и потащил на тротуар:

— Куда? Нашинкуют ведь на колеса!

Позвонил:

— Валера, есть поблизости патруль? Я в ста метрах от управления, на примыкании. Мужик мне какой-то под колеса свалился. Нет, не наехал. Не надо никаких протоколов. Он пьяный в дупель. Заберите его, пока он еще кому-нибудь настроение не испортил. Да побыстрей, а то в УВД опаздываю.

Ребята приехали, забрали. В голове куча мыслей разных: не подстроено ли все? Сколько таких случаев с его коллегами уже устраивали? В соседнем регионе Пашку так и сняли. Подстава была однозначная: тут же откуда ни возьмись — репортеры набежали, Пашку — на первую полосу. Потому реакция у тебя, Волков, отработана, скоростной режим ты соблюдаешь, пристегиваешься даже, чего среди твоих коллег отродясь не случалось.

На кой тебе такая должность, где каждый день можешь в спину нож схлопотать? При чем, не исключено, что от своих же.

В УВД суета сует. Готовятся к приезду Самого. Еще месяц целый, а вишь — как бегают! У Волкова та же картина. Приезд «верхушки» — хуже войны.

Волков по ступеням взбежал, под карие очи начальника своего непосредственного явился. Володькин, начальник УВД области, — чисто Мюллер из «Семнадцати мгновений весны». Маленький, плотненький, на язык острый. Глазки умные насквозь пронизывают –сканируют.

— Садись, Сереж. Обожди. — Семен Андреевич на стул указывает, а сам по телефону договаривает:

— Денис Петрович, дорогуша моя, это что еще за эксзерсисы ты тут выворачиваешь? Ты моих людей не тронь! Ну, а я, понятное дело, твоих… Хочешь поговорить — давай, только вот этих прыжков мне не надо всяких... Прямо как неродные… Ага. Бывай.

Переключился на Волкова:

— Ну, Сережа, давай, рассказывай, что там за ДТП на всю область отгремело? Только ты давай по-человечьи. Не надо мне сводок твоих. В двух словах давай.

— Рейсовый автобус— перевертыш. Водитель за рулем заснул.

— Ездил туда?

— Да, был.

— Не спал, значит. Вижу, вижу. Морда у тебя… Ну, перекинули все на УГАДН?

— Перекинули.

— Шестеро погибли?

— Да, и еще один в реанимации — парень двенадцати лет.

— Хреново… Ну, ладно… Разберите там все, чтоб чисто. Так, новости для тебя: есть деньги резервные, можешь пустить на видеофиксацию — Карпов рад-то как будет заказу! Зайди к Татьяне Николавне, обсуди… Ладно, я тебя чего вызвал-то… Чего у тебя там с подготовкой к приезду? Ладно, не смотри на меня так — понял: все нормально будет. Да… Да, да… Чего я тебя вызвал… Короче, есть предложение тебя снять.

Сказал Володькин и реакцию подчиненного изучает.

— Наслышан уже. — у Волкова ни один лицевой нерв не дрогнул.

— О как! Ну, тем лучше.

— Заявление каким числом подписывать? Или меня формулировкой «освобожден от должности» уведомят?

— Разбежался! Я сказал — «Есть предложение», но не говорил, что я его принял. Ты мне, Сереженька, скажи, где и кому ты ноги оттоптал?

На рабочих местах Волков с Володькиным не откровенничали.

— Поди— вспомни теперь. Все в одном общественном транспорте ездим.

— Ты мне не крути! Ты вспоминай. Ты у меня на своем месте сидишь — и сиди. Мне перестановки сейчас не нужны никакие. А ситуация пакостливая. Сверху давят.

Сложил Волков ладони у переносицы, задумался, вздохнул тяжело. Володькин ждать не стал:

— Давай, Сережа, так с тобой поступим: ты идешь, думаешь, потом мне звяк-бряк. Ежели я разрулить смогу эту твою бяку, работай дальше. Не смогу — значит, Володькин слабак стал. А потому — иди и работай. А впредь — просчитывай шаги свои. Да… В субботу на дачу приезжай с женой, посидим — поговорим. Наталья соскучилась уже по вам да подарков из Барселоны привезла каких-то.

Уже на выходе остановил Волкова:

— Сереж, знаешь, почему я тебя с должности не сниму?

— Не могу знать, товарищ генерал.

— Фуражка тебе идет. Вот мне она, зараза, никак не идет, а на тебе — как влитая.

Отлегло. Не кинет его Володькин. Не того плана мужик. Только вот где же Волков зарвался? Кому да в чем отказал, что теперь начальник УВД вмешиваться должен? Именно отказал — по этой статье основные проблемы начинаются. «Нет» говорить тем сложней, чем выше ты по карьерной лестнице забрался, а не наоборот, как другие думают.

…Угадать тебе, Сережа, сложно будет, ибо эпизоды эти в памяти твоей не зацепились. У замгубернатора дочку ты на дороге некрасиво подрезал (на совещание торопился), а она номерок твой запомнила. В другой раз — прав ее лишили, а ты в ее деле не поспособствовал, в восстановлении прав отказал. Вроде — мелочь, и не подумаешь, что последствия от этого какие могут быть. А вот ведь сверху, по вертикали, потихонечку недовольство спускалось, да вот и вылилось. Разве ж вспомнишь ты об этом, когда у тебя каждый день похожих ситуаций — десятки? Всем добреньким не будешь, иначе уважать перестанут. Хороший человек — не профессия. Об этом еще учитель твой, Ломакин, говаривал.

Так, сколько времени? Без двадцати одиннадцать. Нормально. Можно сказать — отлично. Обычно в УВД не меньше двух часов проторчишь, а кпд?

Телефон:

— Да, Миша… Буду минут через пятнадцать. Пусть подождет.

…

— Доброго денька, Андрей Захарыч! Куда приглашают? Нет, какая мне Швеция? Невыездной я. Последний раз года три назад был в Финляндии на семинаре дорожной полиции… С тех пор начальство тему расчухало, само катается… Спасибо, Андрей Захарыч, но не смогу… Всего доброго.

— Лерочка! Водительское удостоверение? Когда заканчивается? Ну, так подъезжай на следующей недельке — к Семенову Виталию Евгеньевичу в 13 кабинет. Я ему звякну… Счастливо.

С двенадцати до часу по четвергам у Волкова прием граждан. Фильтры, конечно, есть — «чумачечих» к начальнику не допускают, но подчас граждане с такими вопросами приходят, что… Тяжко, в общем. Как-то надо этот час продержаться.

В час, по идее, у нормальных людей обед. Но кто сказал, что Волков— из этой категории? В самый интересный момент обязательно кто-нибудь придет. А сегодня пришла Елена Дмитриевна — Леночка — начальник отдела пропаганды. Солнце, а не женщина! Сколько на ней всего: дети-школы, телевизионная программа на местном канале, алкаши за рулем. Динамика положительная во всем Управлении — только у нее.

— Сергей Владимирович, я на минуту буквально.

— Заходи, Лен! Ну, как там у тебя? Передачу завтра выпускаете?

— Да, с передачей все хорошо. Я по другому вопросу. Увольняться я собралась…

Эк ниже пояса-то! Лена, Лена! Кем же тебя заменить? Десять лет ты начальник отдела, десять лет спокойствия и уверенности на этом фронте: и у прежнего начальника Управления, и у Волкова. И знал ведь, что рано или поздно уйдет Светличная: подполковника ей дали, пенсия в ведомстве — ранняя. Да еще дочка едет в Питер поступать. Все к тому шло. И все же до последнего даже думать боялся. А теперь всё. Приплыли.

Смотрит она на него, а в глазах — вина. Понимает все, а по-другому не может.

На всякий случай спросить надо:

— Может, еще годик поработаешь? Я хоть…

— Не могу, Сереж. Я уже рассказывала тебе все.

— Да, говорила.

Обхватил руками лицо, локтями в стол уперся. Потер лоб, взял первое попавшее на столе — ручку, покрутил. Потянулся к пачке сигарет. Тьфу, зараза… Бросил же.

Вздохнул.

— Хорошо. Пиши заявление. Кого вместо себя предлагаешь?

— Варенцова Гришу. Он уже и передачу ведет, и во все дела вник.

— Гриша так Гриша.

Еще одна эпоха завершилась. Эпоха Светличной, все везде успевавшей, со всеми общий язык находившей, острые углы сглаживавшей. Одна она из всего Управления к взбешенному Волкову заходить не боялась. Одна она (кроме жены) и встряхнуть его могла, когда надо, и наоборот зверя в нем усмирить.

— Ты на обед идешь, Лен?

— Нет, позже пойду. Дел сегодня еще много.

— Ну, добро. Давай.

Ушла. Семь лет знает она Волкова. Семь лет безответное чувство в ней живет. Он или не догадывается, или специально не замечает. Все. Пора заканчивать с этим: нет уже сил никаких у Елены.

В столовку, что ли, сходить? До Комиссии по безопасности еще полтора часа.

Телефон:

-Да, Вить... Ну, заезжай, раз в моем районе. Куда? Добро. Как раз обедать собирался.

Ну, вот, вопрос с обедом решил. Поедет Волков в ресторанчик кореша своего — Витьки Васильева, гендиректора регионального отделения нефтяной компании.

— Здорово!

— Привет, черт старый! Куда ты, Серый, пропал? Когда и виделись-то в последнее время?

— На дне рождения Сашкином.

— Ишь, вспомнил!

Заказали по борщу да треску по-северному.

— Давай, выкладывай, Вить, что у тебя там?

— Новую любовницу купил — Hyundai Equus.

— Тебе, Вить, делать нечего и денег девать некуда.

— Это зависть, Серега.

— Хрен с тобой. Пусть будет зависть. Чего еще у тебя интересного?

— Идея есть.

— Господи, опять… Мне каждая твоя идея как серпом по… Ну?

— У ж/д вокзала местечко есть хорошее, статусное.

— И?

Волков тарелку отставил в сторону и с ужасом начал понимать, к чему Виктор клонит.

— И надо его занять чем-то хорошим.

— Например, АЗС-кой твоей, да? И не думай даже.

— Ты не горячись, Серый. Ты сначала подумай! Мы там такой проект отгрохаем: ж/д вокзал — ворота города, символ города — корабль. Мы там арт-объект…

— Витюша, ты это… Короче, забудь.

Помолчали немного. Васильев надулся. Сидит — хомяк такой. Жует.

— Вот вечно ты…

— И не начинай! Я и так верчусь как вошь на гребешке, а тут ты со своими арт-объектами! У меня весь тот узел встанет! И арт-объект твой в историю войдет вместе с тобой как… Не хочется тебя обижать, короче. Соображаешь ты, вольный художник? Не отработает твоя АЗС-ка там ни фига. А ради статусности одной… Иди ты, ей Богу! И начальство твое потом тебе по загривку даст. Ну, помашете флажочками месяц-другой перед всем городом, а потом автомобилисты тебя и компанию вашу клясть по чем свет начнут.

— Серый…

— Всё. Закрыли тему. Я не такая глупая, как ты выглядишь.

Еще помолчали. Нет, не Витькин сегодня день.

— Слушай, Серый, а ты чего с замгубернатора бодаешься?

— Кто? Я? С чего ты взял? — едва не поперхнулся Волков.

— Ну, как же! Он спит и видит тебя снять. Вчера вон только у Рохлина на шашлыках тебя опять обсасывали. Чего ты там с ним не поделил?

— А чего мне с ним делить?

Так вот, значит, кто копает! Вот откуда заказ на освобождение от должности! Только это опять ничего не объясняет. Задумался Волков…

— А подробностей не знаешь?

— Подробности ты сам знать должен! Все-таки можно запомнить, где ты с замгубером на дороге не разошелся.

«На дороге не разошелся…». Где же не разошелся? Стоп! Дочь замгубернатора. Лишена прав на полгода. В восстановлении отказано: пусть девочка подумает, осознает. Ей же лучше. Потом «спасибо» скажет… Вот и сказала.

Тьфу, хрень какая! И из-за этого он, Волков, может слететь с должности?

— Витя, спасибо!

— За что?

— За идею! Извини, побежал я. Вспомнил кое что. Созвонимся завтра.

Уже по дороге в Управление:

— Семен Андреевич, Волков беспокоит. Разобрался я насчет нашего с Вами вопроса… Да, понял из-за чего… Да. До связи.

Кофейку выпить, на Комиссию бежать. Сигаретку… Вот, зараза. Как тут бросишь?

Комиссия по безопасности дорожного движения — банка со скорпионами. Битва интересов. Площадка для межведомственных сражений. Совсем не то, чем она должна быть. Чаще — непримиримые стороны, пустые разговоры, одно-два и без того очевидных решения. Для Волкова — мука мученическая. Хуже — только вечный поиск денег. На новый транспорт, на обмундирование инспекторам, на дислокацию знаков, на установку светофора у школы, на светоотражатели для первоклашек, на все-все-все. Это его задачи и не его задачи. Если не он, то кто?

Но финансовые вопросы всегда имеют ответ: да, нет, позже. На Комиссии ответ можно не получить никогда.

Два с половиной часа скрытых и очевидных выпадов, перекидывания ответственности, принятия, наконец, одного разумного (Слава тебе, Господи!) решения в отношении организации движения у двадцать седьмой школы. Еще часть предложений отправлена на доработку, часть — никогда не будет реализована.

И все же не зря сходил. Поддержал Шорохова из мэрии, и вдвоем пробили тему по школе.

Взглянул на часы: пять пятнадцать. В шесть — зам с мальчишкой этим придет проект развязки круговой показывать. Согласовывать — не согласовывать? Черт, еще куча документов не отсмотренных — весь стол завален.

Кофе. Документы. Сигареты? Нет, бросил же.

Пришел Норкин. Привел парня, который в Швеции стажировку проходил по средствам организации движения. Крутили-вертели проект. Согласовали. Пусть делают.

Шесть сорок вечера.

— Сергей Владимирович, к Вам посетитель. Посетительница.

— А пошто так рано? Ну, давай ее сюда.

Вошла девчонка лет двадцати. Может, чуть старше.

— Сергей Владимирович, Вы извините. Меня Светличная к Вам направила. Хочу у Вас в отделе пропаганды работать. Елена Дмитриевна сказала, что с моим бэкграундом как раз.

— С чем? С чем твоим?

— Образованием.

— Ну-ка садись, бэкграунд. Тебе сколько годиков?

— Двадцать шесть. Закончила юридический, два года стажировалась в Финляндии в дорожной полиции…

— Можешь дальше не продолжать. Ты откуда такой сюрприз на мою голову? Ты чья?

— Пока ничейная, но если возьмете — Ваша буду.

Нахаленок какой-то, а не девчонка! Волкову аж даже интересно стало.

— Имя у тебя есть, бэкграунд?

— Славина я. Екатерина Романовна Славина.

— Ты Славину, замгубернатора, никем не приходишься, часом?

— Дочкой прихожусь, а что?

Вот те на! С дочерью одного замгубера ты, Волков, повздорил, дочь другого — работать к тебе просится. Чумачечий день.

— Так это о тебе, что ли, непокорной дочери, слухи по всей деревне нашей ходят? Ты поперек батюшкиной воли в иностранную полицию полезла?

— Ну, сначала поперек, а потом с одобрения. Сюда я тоже с согласия папенькиного пришла, если что.

Волкову смешно. Скажи кому — не поверят.

— А что ж он не позвонил мне?

— «Позвоночники» Ваши… Все у Вас по звонкам решается. А я-то думала. Про Вас одного только и говорят нормальное, а Вы — такой же…

— Ладно, давай это завтра все, на свежую голову, порешаем. Я сегодня уже на реакцию не быстр. Приходи в отдел кадров с документами, а потом ко мне. Часикам…скажем, к десяти.

— Спасибо, Сергей Владимирович.

— Не спасибо, а «так точно»!

— Так точно, товарищ полковник!

Все, хватит на сегодня с Волкова. Хотя, конечно позвонить надо Славину.

— Роман Алексеич, Волков беспокоит… Да, была… Я думал — шутка, может… Да, понимаю. Упёртая? Способная? Загублю я ее в этой конторе, все способности ее на нет сведу. У меня же тут солдафонство… Ну, пусть попробует… Да, да. Понял… В отдел пропаганды возьму, телевизионной звездой пусть становится… Да, Роман Алексеич… Нет, нет, никаких трупов, что Вы! На ДТП допускать не будем. Только административная работа. С детьми там… Да, да. Всего доброго.

Кошмар! Цирк-шапито.

С бумагами надо еще поразбираться. Завтра некогда. Опять тут подпишешь — там отложишь…

Секретарша уже давно ушла. А хочется чаю. Где тут чай-то у нее? Все прибрано, по полочкам разложено. Чистота! Аж противно. Волкову до такой эволюции ни в жисть… Женщины…

Мать их за ногу! День рождения у жены завтра! Вот на тебе — купил подарок! Даже не вспомнил! Сколько там на часах? Половина девятого. Нормально. Еще все успеет. Вопрос только: чего купить-то? Ох, муки нечеловеческие. Шопинги-шмопинги. Как женщины только ходят по этим магазинам?

Выехал с территории ГАИ, повернул в сторону центра. Задумался… Плетется под пятьдесят. На светофоре — зеленый, доехал до середины перекрестка и вдруг — боковой удар справа со всего лету…

Ремень заклинило. Где-то в бардачке нож был… Выбрался кое как. Народу уже набежало: центр города — смотрите, как в машину гаишника Лексус въехал!

Лексус всмятку. Пацан в машине пьяный — спиртным за версту несет. Лицо все в крови. Дверь не открыть. МЧС надо вызывать. Волков давай номера набирать. В голове пошумливает, но в принципе — ничего, нормально все. Повезло, что удар справа. И что город — скорости не те. Иначе бы — всё, привет.

…Полчаса на разборки. Это, можно сказать, сверх быстро. Только потому, что начальник ГАИ. Парня — на скорой в больницу, эвакуаторы уже автомобили растаскивают.

Волкову автомобиль служебный жаль. Спонсорский он. Рогачев презентовал. На чем теперь ездить? Форд у зама обратно забирать? Когда еще новый авто выбьешь, да пока пригонят. Или этот еще восстановят? Хотя, вряд ли…

На втором телефоне, который для родных, шесть звонков от жены. Он этот телефон не проверял даже сегодня. На вибрацию поставил да в бардачок убрал.

— Ир, привет… Еду… Не, нормально все. Да я телефон опять на виброзвонок поставил да забегался… Ага…

Ребята до дома довезут. Непривычно на заднем сидении. Взглядом все время зеркала боковые ищешь.

— Сергей Владимирович, к Вам завтра во сколько подъехать?

— Коля, давай в семь.

— Хорошо, товарищ полковник. До завтра.

— До завтра.

— Сережа! Что случилось?

— В смысле?

— В окно видела — тебя ДПС привез. А твоя где служебная?

— Сломалась чо-то… Ир, дай поесть чего-нибудь?

— Иди, на столе уж давно все. Аленка с Андрюшкой уже все вкусное подъели.

Телефон:

— Волков… Нет, нормально все… Нет, товарищ генерал… Сами понимаете… Да ей это и не надо… В новостях? Это Вы мне хорошо напомнили… Да… Хорошо, Семен Андреевич. До связи.

Смс: "Парень из Лексуса: ЧМТ, переломы. Состояние тяжелое, но стабильное."

— Ир, давай сегодня телек не будем включать? Голова болит. Убегался я сегодня. Не, не надо цитрамон. Полежи со мной… Давай завтра в обед в магазин сходим — подарок тебе выберем? Да… Я всегда легких путей ищу. Ну ты же все равно меня любишь, правда?