Выдрина Эльвира Александ — Завоеватель пустынь (версия 2)

Там, где течет синий Нил, там, где ночью звезды на небе сверкают, как алмазы на черном бархате, там, где и сейчас царит тайна египетских пирамид, — так далеко от души своей скитался Дашир, сын суровых стихий, огня и ветра.

Когда-то он отрекся от власти повелителя Марокканской земли и оставил свое государство, где не было места ни прощению, ни состраданию.

Все, что считал он недостойным воина, отвергало его гордое сердце: презирал он трусость, несправедливость и хитрость людей.

Срывал он прекрасные цветы для каждой новой жены своей. Но не сберег ни одной из них потому, что каждая новая невеста его не могла прожить и трех дней рядом с ним, утрачивая напрасный счастливый смех, потому, что не любил Дашир ни одну из своих невест. И красота их, палимая его злым и надменным взглядом, блекла так быстро, как цветок под солнцем пустынь!

   И сказывали легенды от Ирана до Заира, что странствует по египетским землям непобедимый всадник на черном скакуне, Дашир. Брови всадника — как крылья летящего ястреба, глаза его горят, как глаза ядовитой змеи, воля его — как смерч, не щадящий никого!

И все боялись больше смерти дороги, что вела к Марокко.

Донеслась эта легенда и до Сирийского царства.

Много было там смелых и сильных воинов, но ни один из них не отважился бы бросить вызов Даширу и за все сокровища мира! А у сирийской принцессы было смелое сердце. Хотела она встретить завоевателя арабских пустынь, хотела понять, что заставило его отречься от трона и превратиться в жестокого воина. И, может быть, только поэтому отправилась она на его поиски опасной дорогой?

Полюбила принцесса бесстрашного воина. Но никто так и не узнал истинную причину этого путешествия:

— Строптивая девчонка, — тайно поговаривала молва. — Она хочет доказать падишаху, что она достойна трона! Но за свою строптивость она никогда не найдет в жизни счастья!

И сбылось предсказание простых людей очень скоро…

И через бескрайнюю пустыню, из Сирии в Марокко, тянулся царский караван двадцать дней и двадцать ночей. Время проходило незаметно… Прохладная ночь сменяла знойный день, а знойный день — прохладную ночь. Половина дороги была уже позади, но до сих пор никого не встречали путники! Провожатые принцессы Амилии очень радовались тому, что все так удачно складывается, и, может быть, непобедимый черный всадник — всего лишь миф?

А принцесса с каждым днем становилась все печальней и печальней, улыбаясь только из уважения к своим подчиненным.

Но бесстрашный завоеватель все же существовал, мятежный дух его странствовал по этим пустыням в поисках врагов и сокровищ, войны и победы.

… Встретил он царский караван на заходе солнца двадцать первого дня опасного путешествия: на песчаном холме игриво переступал его конь, черный плащ всадника развевался по ветру.

Но в лице непобедимого завоевателя Амилия увидела жестокого и злого поработителя.

Дашир знаком приказал каравану остановиться и подозвал к себе главного проводника. Принцесса очень возмутилась на это и окликнула слугу, но…

— Не ты ли гостья на этих землях?! — грозно крикнул Дашир издали. — И не должна ли ты подчиниться их хозяину? — еще громче крикнул он и рассмеялся.

— Вольный человек, чего ты хочешь? Если ты не успел спросить у моего слуги, то знай: я — сирийская принцесса! Никто не вправе приказывать мне! Уйди прочь с моей дороги, иначе ты заплатишь за свою дерзость смертью!

Задели ядовитые слова, сказанные женщиной, гордость Дашира. Тщеславен был Дашир! Слеп был Дашир! Никто прежде не смел так унизить его, лучшего наездника здешних земель, и остаться при этом не наказанным острым мечом его!

— Глупая женщина! Власть в твоем государстве затмила твой слабый рассудок! Оглянись: сейчас ты на моей земле, которую я отвоевал у тысячи тысяч бедуинов вот этим мечом! И все, что здесь есть, принадлежит мне! И ты — в моем плену отныне!

Разгневалась принцесса, возненавидела злого всадника, тревожность за которого привела ее навстречу неизвестной опасности, и крикнула в ответ сгоряча:

— Вот еще! Убирайся прочь!!! — и приказала страже убить черного всадника.

Но в этой борьбе победителем был Дашир: пали под ударами его оружия все слуги принцессы Сирии. Не осталось вокруг нее никого, кто смог бы защитить ее.

Посмотрела принцесса на своего завоевателя холодными глазами, полными гнева и осуждения, и, небрежно махнув тонкой белой рукой в его сторону, произнесла:

— Никогда я не буду ничьей рабыней! Никогда! Пусть заклюет меня черный стервятник в этих пустынях! Пусть никогда теперь мне одной не добраться до Марокканской земли! Я не покорюсь тебе, злой варвар! — сказала это Амилия, гордо подняла голову, опустив большие грустные глаза, и сложила руки на груди, ожидая неминуемой расплаты за резкие слова, смело брошенные мужчине, у которого в руках был окровавленный меч.

Помрачнел Дашир, глаза его засверкали недобрым блеском.

Сирийская принцесса очень испугалась гнева черного всадника, как испугалась бы любая на ее месте, но осталась неподвижна, не сделав ни шага в сторону.

Тогда глаза всадника стали печальными, и уже не ярость сверкала в них стальным блеском, а слезы, умоляющие о милости.

Схватил он мешок, который был привязан к седлу его коня, и рассыпал у ног пленницы все добытые им за годы мучительных странствий алмазы. За каждый камешек было заплачено по капле крови и слез Дашира.

Но и теперь принцесса не проронила ни слова.

Отчаялся бесстрашный воин, покоритель пустынь, обида больно хлестнула его. Сжал губы Дашир, побледнел, помедлил секунду в оцепенении, съедаемый солоной слез, которыми плакало его сердце, но взметнул полами черного кафтана по ветру, вскочил на бешенного коня своего, занес меч свой над своей головой, трижды покружил вокруг принцессы, расхохотался злым смехом и умчался прочь за горизонт, рассекая горячий воздух.

Скрылся Дашир, как смертельная стихия, и лишь клубы пыли и песка вдоль его пути указывали на недавнее присутствие наездника.

Упала на колени несчастная принцесса, горько-горько заплакала на драгоценном ковре. И слезы ее становились сапфирами, а кровь, сочившаяся из пораненных о драгоценности ладоней, — рубинами.

Наступила ночь. Прохладный ветер осушил слезы и усыпил ее. Она позабыла о своем горе, о том, что любит Дашира больше жизни, о том, что ненавидит его пуще смерти, неукротимой силой забирающей все на своем пути. Но и во сне горели раны, съедаемые солоной слез, которыми плакало ее сердце.

Горько закончилась жизнь Дашира. В бессмысленной борьбе с бедуинами предательский кинжал разбойника Альмеба, главаря шайки дикарей, пронзил больное сердце непобедимого воина.

Красиво упал с коня Дашир, широко распахнул глаза в небо и умер. Верный черный конь его, черный, как ночь, склонился над хозяином и сказал человеческим голосом:

— Никогда не забуду тебя, хозяин, буду вечно предан тебе.

И выполнил верный конь Дашира свое обещание: хотел предатель Альмеб оседлать ярного скакуна, но на дыбы поднялся черный конь и насмерть затоптал того, кто убил его хозяина.

Амилия сразу узнала, что погибает ее возлюбленный: откуда-то прилетел нежданный чужеземный ветер и будто бы арабской вязью писал ей письмена на раскаленном песке, письма-стихи, письма-слова, не сказанные им, завоевателем пустынь, письма-пепел, уничтожаемые ветром, письма-проклятья, несбыточные обещания, убивающие своей искренностью и обманом.

Превратилась тогда Амилия в лазурный ручеек и побежала искать Дашира, чтобы приласкать, зацеловать его потрескавшееся от зноя и ветра лицо, что не позволила ей царская гордость при встрече. Огненно-медные и перламутровые рыбки плескались в том ручейке. И теперь смелый путник на вороном коне, искавший счастье в бескрайних пустынях и бросивший вызов непокорным стихиям, огню и ветру, мог спастись от жажды, когда уже не оставалось надежд на спасение.

***