Ирина Хотина — Путеводная звезда. Глава 14.

После продолжительного исторического экскурса давайте вернемся к чтению Пятикнижия, где встречаем важную информацию о личных особенностях Моисея: «И сказал Моисей Господу: о, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен» (Исход 4:10).

Согласитесь, странное признание. Ведь до этого Библия, осветившая уже значительный период жизни Моисея, ни разу не обмолвилась о столь важном его дефекте. Может быть, Моисей боится своего косноязычия от незнания иврита? Его страшит, что его слова не будут для евреев столь убедительны, как ему хотелось бы?

Признаюсь, мне самой эта версия долгое время импонировала. Но если вдуматься, народ, проживший четыреста с лишним лет в Египте, должен свободно говорить на языке этой страны. Египетский язык родной как для Моисея, так и для евреев-рабов. Тогда, что же? Неужели Моисеем овладел страх перед будущим и неуверенность в своих силах до такой степени, что он готов отказаться от намеченной цели, и потому обращается к Богу с просьбой: «Господи! пошли другого, кого можешь послать» (Исход 4:13)?

Но Бог не принимает возражений Моисея: «возгорелся гнев Господень на Моисея, и Он сказал: разве нет у тебя Аарона брата, Левитянина? Я знаю, что он может говорить, и вот, он выйдет навстречу тебе, и, увидев тебя, возрадуется в сердце своем» (Исход 4:14).

Итак, в Торе появляется новый персонаж, Аарон, которого иудейская традиция считает братом Моисея. Авторы Торы даже создают их родословную, где называются имена их отца и матери: «Амрам взял Иохаведу, тетку свою, себе в жену, и она родила ему Аарона и Моисея» (Исход 6:20). Хотя в самом начале рассказа о Моисее имя родителей Моисея было покрыто мраком: «Некто из племени Левиина пошел и взял себе жену из того же племени. Жена зачала и родила сына и, видя, что он очень красив, скрывала его три месяца; но не могши долее скрывать его, взяла корзинку из тростника и осмолила ее асфальтом и смолою и, положив в нее младенца, поставила в тростнике у берега реки» (Исход 2:1-3).

Даже невооруженным глазом видны те белые нитки, которыми сшито родство этих двух людей, вполне возможно даже не знавших в реальности друг друга. Но жрецам, придумавшим косноязычие Моисея, в оправдание появления в рассказе Аарона, почему-то необходимо показать его важную роль в освобождении евреев, предначертанную самим Богом.

Обращает на себя внимание тот факт, что в начале рассказа об Аароне кажется, что по своему уровню он почти приближен к Моисею, которого Бог уведомляет: «Я буду при устах твоих и при устах его и буду учить вас, что вам делать» (Исход 4:15). Правда, далее следует уточнение: «И будет говорить он вместо тебя к народу; итак он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога» (Исход 4:16).

Что явилось причиной столь важной компиляции, мы поговорим позже.

Далее Библия рассказывает, что Моисей все еще сомневается в правильности своего решения — возвращения в Египет. И тогда Бог приводит ему последний довод: «Пойди, возвратись в Египет, ибо умерли все, искавшие души твоей» (Исход 4:19).

Итак, все решено! Путь свободен! Преступление Моисея за давностью лет должно быть забыто.

«И взял Моисей жену свою и сыновей своих, посадил их на осла и отправился в землю Египетскую» (Исход 4:20).

Но по дороге с ними что-то случается. Авторы Торы, которых иногда можно упрекнуть в излишней детализации, описывают возникшую ситуацию до странности скупо, ограничиваясь мало вразумительной фразой: «Дорогою на ночлеге случилось, что встретил его Господь и хотел умертвить его» (Исход 4:24).

Кого «его» хотел умертвить Всевышний? Не понятно. Как правило, Библия не скупиться на уточнения, повторяя по нескольку раз имя человека, о котором идет речь. Вроде бы в следующих двух стихах даются разъяснения происшедшему: «Тогда Сепфора (жена Моисея), взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: ты жених крови у меня. И отошел от него Господь. Тогда сказала она: жених крови — по обрезанию» (Исход 4:25-26).

Обычно исследователи комментируют этот эпизод, как наказание Моисея за то, что его сын не был обрезан, считая, что «Господь хотел умертвить его», то есть Моисея. Другие видят в этой детали дополнительное подтверждение не еврейского происхождения основоположника иудаизма.

Но давайте, подумаем. Жена Моисея из племени мадиамитян, племени, как мы уже говорили, потомков Авраама. Более того, ее отец мадиамский жрец. Да и сам Моисей, прожив среди этих людей несколько десятков лет, уже приобщился к их вере. Неужели, если бы в этом племени существовал обычай обрезания, он отказался от исполнения его? Сомневаюсь. Вывод напрашивается сам собой — в те времена завет обрезания не исполнялся потомками Авраама.

Так что же, Бог решил наказать одного Моисея за всех евреев? Тогда, кто пойдет в Египет освобождать страждущих? И почему Сепфора обрезала крайнюю плоть только одному сыну, когда в предыдущих строках говорится о нескольких сыновьях? Другие разве были обрезаны? Но что удивительно, Богу оказалось вполне достаточно лишения крайней плоти только у одного.

На самом деле, чтобы понять суть случившегося, нужно определить, с кем произошло несчастье. Редакторы Торы, а здесь однозначно поработала редакторская рука, очень хотели, чтобы верующие видели в этом эпизоде наказание Моисея за неисполнение одного из основных заветов. Для этого из рассказа изъяли подробности, кто же на самом деле заболел, да так остро и сильно, что «Господь хотел умертвить его».

Судя по тому, что обрезание было сделано одному из сыновей, он и заболел, не исключено, что самый младший, а совсем не Моисей. И заболевание это — фимоз, то есть сужение отверстия крайней плоти. У мальчиков до трех лет фимоз — физиологическое состояние, вызванное анатомическими особенностями. Но в случае образования плотных спаек происходит острая задержка мочи с резкой болью, а при присоединении инфекции — развивается воспаление с высоким подъемом температуры. В этом случае единственный метод лечения — удаление крайней плоти, что мать и сделала. При этом, бросив к ногам больного обрезанную плоть, произнесла принятое, наверное, в ее племени знахарское заклинание «ты жених крови у меня». Ничем другим эти слова объяснить невозможно. После произведенного «оперативного вмешательства» ребенку стало легче, и «отошел от него Господь».

По всей видимости, Моисей, его семья и все, кто слышал этот рассказ, восприняли происшедшее, как божье знамение, что в дальнейшем сыграло немаловажную роль в повторном придании обрезанию статуса завета.

Библия рассказывает, что впервые этот обряд совершил Авраам во время скитаний по Ханаану. Сейчас известно, что подобное действо встречается во всех частях света и существует у некоторых племен американских индейцев, у народов Австралии, Полинезии и Африки с незапамятных времен. Греческий историк Геродот считал, что в основе его лежит забота о личной гигиене, что вполне правдоподобно. Но что немаловажно, обрезанию подвергали себя и египетские жрецы. Вполне возможно, что евреи в подражание им, под воздействием идеи о своем союзе с Богом, сделали его важной частью религиозной символики.

Но вернемся к тексту, когда, наконец, после всех треволнений путники достигают желанной цели. В пустыне их встречает Аарон, после чего «братья» направляются к еврейским старейшинам. «И сделал Моисей знамения пред глазами народа, и поверил народ; и услышали, что Господь посетил сынов Израилевых и увидел страдание их, и преклонились они и поклонились» (Исход 4:30-31).

Нет сомнения в том, что Моисей поведал им о своем общении с Богом. Иначе до нас никогда бы не дошел этот интереснейший диалог. Скорее всего, он убедил собравшихся, что его Бог и есть истинный бог сынов Израилевых. А главное, его Бог обещает освободить евреев, если те в свою очередь помогут ему стать фараоном.

«После сего Моисей и Аарон пришли к фараону и сказали: так говорит Господь, Бог Израилев: отпусти народ Мой, чтоб он совершил Мне праздник в пустыне» (Исход 5:1).

Надо сказать, что для фараона Менефты это было тревожное время. Его, как приемника сильного правителя Рамсеса Второго, воинственные соседи стали не на шутку испытывать на прочность. Но из всех бесконечных схваток с опасными соседями Менефта выходил победителем, что говорит о его уме, воле и выдающихся организаторских способностях.

И тут в самом Египте объявляется Моисей, который, опираясь на племя евреев-рабов, хочет начать внутреннюю смуту. Менефта отнесся к этому спокойно, с презрением и надменностью, присущими фараонам. Как умный человек, и опытный правитель, он нашел простой способ лишить Моисея его ненадежных союзников. Для этого велел надсмотрщикам «дать им больше работы, чтоб они работали и не занимались пустыми речами» (Исход 5:9).

Библия подробно описывает, как это было сделано — фараон приказал не давать евреям солому для выделки кирпича, но при этом норму работ оставить прежней. «Сами пойдите, берите себе солому, где найдете, а от работы вашей ничего не убавляется. И рассеялся народ по всей земле Египетской собирать жниво вместо соломы. Приставники же понуждали, говоря: выполняйте работу свою каждый день, как и тогда, когда была у вас солома» (Исход 5:11-13). При этом египетские надсмотрщики били надсмотрщиков из числа евреев за то, что у них плохо получается заставлять своих подчиненных выдавать положенную норму. А те в свою очередь нещадно били невольников.

Результат не замедлил сказаться. Евреи обвинили Моисея, а заодно и Аарона в значительном ухудшении своего положения: «Да видит и судит вам Господь за то, что вы сделали нас ненавистными в глазах фараона и рабов его и дали им меч в руки, чтобы убить нас» (Исход 5:21). Даже Моисей на какое-то время засомневался в Боге, который вел его: «С того времени, как я пришел к фараону и стал говорить именем Твоим, он начал хуже поступать с народом сим; избавить же, — Ты не избавил народа Твоего» (Исход 5:23).

Обратите внимание, как дистанцируется в этот момент Моисей от евреев, укоряя Бога, что Он не помог своему народу. И фараон «начал хуже поступать с народом сим». И «Ты не избавил народа Твоего», бросает он Богу. Будь Моисей евреем, как пытаются нас убедить жрецы, его слова в минуту горечи и разочарования выражали бы полное единение со своими сородичами. И местоимение «мой» применительно к еврейскому народу звучало бы как нельзя к месту.

А что же дальше? Опустить в бессилии руки, отвернувшись в обиде от духовного начала, обвиняя Его в слабости и неспособности выполнить Свои обещания? Вернуться к мадиамитянам и продолжить тихую спокойную жизнь, где ему гарантировано по смерти Иофора место мадиамитянского вождя? Поступи так Моисей, человечество еще долго бы не смогло подняться на новую ступень своего духовного развития.

Сильная, целеустремленная натура Моисея не смогла смириться с поражением, но что еще интереснее, он продолжил диалог с Богом: «И говорил Бог Моисею и сказал ему: Я Господь. Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем "Бог Всемогущий", а с именем Моим "Господь " не открылся им» (Исход 6:2-3).

Свершилось! Бог, наконец-то открыл ему свое имя. Вопрос, какое?

Не только читающим Библию в переводе трудно разобраться в этом эпизоде — ведь слова «Бог» и «Господь», на иврите «Яхве» и «Элохим», уже многократном вместе и порознь встречались в тексте. И все же давайте попробуем прояснить ситуацию, максимально приблизив русский перевод этой фразы к оригиналу, вставляя имена Бога, написанные в Библии на иврите. Получается, Моисей услышал: «Я Яхве. Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем «Эль Шаддай», а с именем Моим «Яхве» не открылся им».

Теперь понятно, когда Моисей впервые услышал имя Бога? Поэтому присутствие имени Яхве в предшествующих сюжетах, вне всякого сомнения, можно считать поздними компиляциями редакторов Торы.

В переводах тетраграмматон 'הוה звучит как «Господь». Связано это с расширенным толкованием жрецами заповеди о запрещении произносить имя Бога в суе, что при чтении Торы привело к замене «Элохим» на «Элоким», а «Яхве» на «Адонай», от ивритского «адон», что означает «господин».

На самом деле, Яхве — это, конечно же, имя собственное. Но откуда оно взялось? Знал ли его Моисей раньше?

Вы не забыли, что качество ответа с Другой стороны зависит от уровня знаний человека? Нет сомнений, Моисею это имя было известно, что подтверждается мнением ученых, считающих Яхве или племенным Богом мадианитян, или богом войны этого племени. Но почему именно сейчас? Разве у горы Хорив он не знал, с кем общается? А когда собирался в Египет или представлял посох-змею, подчиняющийся приказам, данным от имени Бога, разве не знал, какого Бога? Как ни странно, не знал. Так же как не знал Авраам имени Бога, с которым общался на протяжении десятилетий.

Для тех, кто серьезно занимается эзотерикой и выходит на канал общения со своим духовным Наставником, такая особенность не покажется странной. Как правило, Наставник открывает свое имя не сразу, а только удостоверившись в серьезности намерений ученика, в силе его преданности, после нескольких «проверок». Причем до этого момента имя Учителя ученику, как правило, хорошо известно среди имен других духовных личностей. Поэтому словам Моисея, что Бог открылся ему только сейчас вполне можно доверять.