Ирина Хотина — Загадки евангелий. Глава 3.

А теперь давайте приступим к составлению биографии Иисуса, взяв за основу евангелие от Матфея. И хотя, как мы уже говорили, по времени создания оно не самое раннее, и написано после труда Марка, однако, является наиболее полным по содержанию, что дает прекрасную возможность соотносить с ним описание тех или иных эпизодов другими евангелистами.

Итак, Матфей начинает свою благую весть верующим с самой главной, с его точки зрения, информации —— с родословной Иисуса, согласно которой тот по прямой линии происходит от царя Давида, а от него заодно и от праотца Авраама. Сочинение так и начинается: «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Аврамова» (Матфей 1:1).

В предыдущих главах нашего исследования ("Путеводная звезда" Глава 6), мы уже отмечали, что в самом тексте автором этого евангелия    достаточно подробно описаны драматические сцены, когда Иисус не может привести самого главнейшего, ключевого довода в пользу признания его мессией иудейским духовенством — своего происхождения из рода Давида. Но человек, которому традиция присвоила имя Матфей, как и другие евангелисты, в силу своей слепой веры, не понимал истинного смысла эпизодов, включенных им в свой рассказ. Просто составлял из них более или менее последовательную цепь событий, ради достижения одной единственной цели — доказательства прихода Иисуса как мессии. За неимением достоверных фактов, придумывал недостающее. И составленная евангелистом родословная прекрасная тому иллюстрация.

Читая ее, диву даешься, как изобретательно вплел автор в список библейских праотцов Авраама, Исаака, Иакова и хорошо известных иудейских царей Давида, Соломона, Равоама и других, никому не известного Иакова, который «родил Иосифа, мужа Марии, от которой родился Иисус, называемый Христос» (Матфей 1:16).

Правда, далее выясняется, что евангелистом проделан поистине сизифов труд, так как из его же рассказа следует, что Иосиф не имеет никакого отношения к рождению младенца. По той же логике и Иисус не имеет никакой родственной связи с царем Давидом.

Согласитесь, не самое удачное доказательство главного условия мессианского происхождения Иисуса. Евангелист явно не разобрался в ситуации.

Не знаю, был ли знаком Лука с благой вестью Матфея, скорее всего да. Может быть, поэтому в отличии от него, поместил составленную им родословную Иисуса лишь в третьей главе своего труда, после описания эпизода погружения того в воды Иордана, тем самым отдав приоритет начала своей благой вести рассказу о рождении Иоанна, с которого и начал свое повествование.

Но зато Лука значительно углубил генеалогическое древо Иисуса, приписав ему опять же через Иосифа родство с первым человеком Адамом, и с его создателем —— самим Богом. Но беда в том, что сделал это совершенно бесхитростно и, я бы сказала, безграмотно: просто перечислил известные ему библейские имена, не потрудившись соблюсти элементарный хронологический порядок. Так, царь Соломон в его списке стоит через несколько поколений от своего отца Давида, но не в сторону потомков, а в сторону предков.

Забегая вперед, скажу, что нам еще неоднократно представится возможность уличить Луку в незнании описываемого им предмета. С одной стороны, можно понять искреннее желание евангелиста убедить читателей в приходе Иисуса-мессии. Но с другой, читателям нужно осознавать свою собственную ответственность в принятии невежества за истину.

Но, вернувшись к тексту, хочется спросить Луку, зачем понадобилась вся эта нелепая сказка с непорочным зачатием Марией от Бога, если младенец по его версии и так Его прямой потомок? К тому же утверждение о божественном происхождении Иисуса находится в полном противоречии с пророчествами по поводу появления Мессии, согласно которым тот должен быть земным человеком из рода Давидова, но никак не божественной особой, рожденной сверхъестественным образом.

В связи с этим хочется заострить внимание на том факте, что остальные евангелисты, Марк и Иоанн, не уделяют рождению Иисуса вообще никакого внимания. Марк, по причине того, что не располагает никакими сведеньями о рождении и ранних годах своего кумира. Четвертый евангелист — от части по той же причине, от части потому что Иисус для него изначально явленный "сын божий".

Но давайте продолжим чтение евангелия от Матфея. «Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее» (Матфей 1:18-19).

Что-то в этих строках режет слух. Если Иосиф и Мария только обручились, и дальнейшие события происходят «прежде нежели сочетались они», то почему Иосиф называется мужем Марии?

Но оказывается, в настоящих строках Матфей не погрешил против истины. По еврейскому законодательству, женщина считается замужней с момента обручения, то есть передачи ей кольца в присутствии двух свидетелей. Но в дом мужа не переходит, а до назначенного срока свадьбы остается в доме родителей.

На самом деле, глубокое противоречие скрыто в словах евангелиста «будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее».

И в чем же оно, недоуменно спросит не только христианин. Иосиф — благородный человек, не хотел опозорить несчастную девушку, наверное, согрешившую с кем-то.

Если придерживаться такого взгляда на Иосифа, то евангелист так и должен был написать: «будучи благороден, хотел тайно отпустить ее». Но Матфей акцентирует наше внимание на праведности жениха-мужа, понимая под праведностью приверженность Закону, т.е. Торе. В этом случае, отпустить Марию тайно Иосиф никак не мог. Он просто обязан был ее «огласить». Ибо, согласно всем представлениям иудаизма о праведности, сокрытие греха —— то же самое, что соучастие в нем.

Проблема всех евангелистов в том, что из-за страстного желания придать образу Иисуса мессианские черты, в своих рассказах о реально живших людях они все время входят в противоречие с той средой, которую описывают. Иногда по незнанию, иногда по недомыслию, а иногда намеренно. Вслед за ними все последующие христиане не могут понять и принять ту очевидную истину, что самой главной особенностью страны, где появился человек, с именем которого связана их религия — это подчинение всех сторон жизни людей Закону. Исключения не могло быть сделано ни для самого Иисуса, ни для его родителей.

Закон же, как известно, возникает не на пустом месте, а там, где требуется регулирование спорных моментов. Вот и в данном случае, если жених, заключивший брачный договор, обнаруживает, что его невеста лишена невинности, Тора оговаривает определенный порядок действий. Вследствие чего никак не мог неправедный еврей, и уж тем более праведный, тайно отпустить официально объявленную женой девушку, не исполнив при этом всех предписанных Законом для подобного инцидента действий. Ибо речь идет о денежной сумме, оговоренной в брачном договоре. Будь Мария, в самом деле, грешна, Иосиф поступил бы в соответствии с Законом. И никакие сказки про «святой дух» не помогли бы!

В голове Иосифа просто не могла родиться такая мысль. Как не мог ему присниться описываемый Матфеем сон. «Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго» (Матфей 1:20).

Что-что? «Иосиф, сын Давидов»? С какой стати? Разве не сказано несколькими строками ранее «Иаков родил Иосифа, мужа Марии»? Перепутал что-то ангел.

И еще один крайне важный вопрос, вы никогда не задумывались, на каком языке говорила бы с Иосифом эта трансцендентная сущность, если бы сон имел место? Или на разговорном языке иудеев того времени, арамейском, или языке святых Писаний иврите — других вариантов нет. Тогда ни о каком зачатии от «Духа Святаго» ангел не мог оповестить, по той простой причине, что на обоих языках слово «дух» —— существительное женского рода. Согласитесь, что для обманутого мужа подобные объяснения выглядели бы, мягко говоря, не убедительными. Но не станем взваливать ответственность за весь этот абсурд на ни в чем не повинного ангела.

И еще один немаловажный нюанс хотелось бы прояснить — посланцем какого бога является описанный Матфеем ангел? Если, допустим, любого греческого или римского, что большой разницы не имеет, то рассказ о соблазнении этим богом земной женщины, выглядит вполне заурядным. Но вся суть в том, что евангелист имеет в виду иудейского Бога, напрочь забывая, что главная его сила в высокой нравственности.    У иудея не могло возникнуть даже намека на мысль об интимной связи его Бога с земной женщиной. Ни в одном из многочисленных сюжетов Ветхого Завета не найдется ни одного эпизода, ни строчки, ни слова, ни полслова о сексуальных домогательствах иудейского Бога.

Ох, и досталось бы этому ангелу, не иначе как посланцу языческого бога соблазнителя, от еврея-праведника Иосифа!

Однако, в вопросе идентификации ангела Лука пошел дальше Матфея, называя даже его имя: «В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами» (Лука 1:26-28).

Временной указатель «в шестой месяц» относится к беременности Елисаветы, матери Иоанна, которого Лука для верности связал и родственными узами с Иисусом. По его версии ангел явился к Марии, а не к Иосифу. Да и вообще разговор происходил наяву, а не во сне.

Мария по началу оказалась более осторожна, чем Иосиф у Матфея: «Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие» (Лука 1:29). Но ангел ее успокоил: «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус» (Лука 1:30-31)

И замечательно! Почему бы не порадоваться этим словам? Ангел обещает ей, «обрученной мужу, именем Иосиф», скорое зачатие. А что такое беременность в представлении еврейской женщины, как в те далекие времена, так и нынче, как не «благодать у Бога»?

Но ангела вдруг «понесло»: «Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лука 1: 32-33).

Явно перепутал Лука или, может быть, невежественный компилятор, называя ангела Гавриилом. Не могло быть у ангела Габриэля, ближайшего к Богу (имя Габриэль означает «божий человек»), в голове такой сумятицы: назвать будущего младенца «Сыном Всевышнего» и одновременно обещать ему «престол Давида, отца его», реально жившего человека. Так и хочется сказать: «Уважаемый, вы сначала определитесь!»

Не менее странно в изложении евангелиста ведет себя и Мария. Она иудейка, хорошо знающая Закон, не даром же засомневалась в словах ангела, да и в курсе того, что царь Давид давно умер и никак не может быть отцом ее ребенка, к тому же обрученная невеста, почему-то наивно спрашивает: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лука 1:34).

Но евангелист устами странного ангела обещает ей очередную несуразицу —— зачатие через женскую сущность: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лука 1:35), ссылаясь почему-то на Елисавету: «Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц» (Лука 1:36). Пример явно неудачный — Елисавета родила Иоанна от своего законного мужа Захарии.

Но давайте вернемся к рассказу о Марии и Иосифе. Во 2-м веке христиане поняли нелепость мифа о царском происхождении плотника Иосифа, не имевшего по версии евангелистов к рождению мальчика никакого отношения. И тогда    была создана еще одна благая весть, получившее название «Протоевангелие от Иакова», в котором автор взял на себя смелость утверждать, что к роду царя Давида принадлежит Мария, посчитав, таким образом, снятыми все противоречия.

В разряд канонических этот текст не вошел в силу наличия деталей, противоречащих общепринятым Евангелиям, да и количество исторических ляпов в нем переваливает все разумные пределы. Тем не менее, оно породило массу новых легенд о святом семействе и стало основанием для ряда Богородичных праздников, как-то: Рождество Богородицы и Введение Богородицы во Храм.

Если кто не знает содержание этого апокрифа, кратко перескажу. Будущие родители Марии — Иоаким, еврей одного из двенадцати колен Израиля, «очень богатый человек» и Анна, имевшая головную повязку со знаком царственности, которую она почему-то подарила своей служанке —— страдали из-за своей бездетности, что во все времена считается карой божьей. И вот Анна в мольбах к Богу дает обет: «Господь Бог мой! если я рожу дитя мужского или женского пола, отдам его в дар Господу моему, и оно будет служить Ему всю жизнь». В ответ на ее слова «Господь заключил чрево ее». Самое интересное, что Иаким в это время предавался своему горю в другом месте, и только от ангела узнал, что Анна ждет ребенка.

Автор этого текста пытается внушить читателям, что в семье Иисуса зачатие с помощью сверхъестественных сил, является семейной традицией.

Далее мы узнаем, что в возрасте трех лет Марию отводят в Иерусалимский Храм для воспитания и служения Богу. Проживая в Святая Святых Храма, она питается особой пищей, которую ей приносит ангел. По достижении двенадцатилетнего возраста, жрецы по велению ангела созывают старцев, чтобы вручить одному из них Марию для опеки.

Согласно Протоевангелию, когда «посох взял Иосиф, тут голубица вылетела из посоха и взлетела Иосифу во славу». Но Иосиф стал возражать: «У меня уже есть сыновья, и я стар, а она молода, не хочу быть посмешищем у сынов Израиля». Но его принудили, пообещав в противном случае кару Господню. Когда беременность Марии обнаружилась, первосвященник вызвал Иосифа и Марию на суд и стал обличать их в грехе. «Мария, что же ты совершила? Зачем опорочила душу свою и забыла о Господе Боге своем? Жившая в Святая святых, пищу принимавшая от ангела, слушавшая пение из уст его, радовавшаяся перед ним, зачем ты это сделала?» Мария и Иосиф доказывают свою невиновность, т.е., отсутствие интимной близости, с помощью «воды обличения перед Господом».

Из другого апокрифа, от псевдо-Матфея, можно узнать другой вариант обстоятельств, при которых Мария досталась Иосифу. Первосвященнику, когда тот    вошел в Святая Святых Храма в день двенадцатилетия Марии, явился ангел с известием: «Захария, иди, позови всех вдовцов в твоем народе, и пусть каждый из них возьмет палку, и на кого Господь укажет, тот и будет мужем Марии». Палки поручили собирать Иосифу. Посохи    были    сложены на хранение в Святая Святых. Возвращая их через какое-то время, первосвященник забыл палку самого Иосифа, так как она была короче других и осталась незамеченной. Когда все вдовцы разобрали свои палки, никакого знака не последовало. Иосиф же не просил своей назад, так как ему и в голову не приходило, что он может стать избранником. Но тут снова появился ангел и велел вернуть забытую короткую палку. Когда первосвященник передавал ее Иосифу, белый голубь слетел с нее и сел на голову плотника. Иосиф женился на Марии, но относился к ней как к ребенку, ведь он был отцом взрослых сыновей, а Мария была младше даже его внуков.

Странные рассказы. Кто-то назовет их красивыми. Но одного у них не отнимешь — многим художникам они послужили вдохновением для создания поистине шедевров. Наверное, христианам они казались правдоподобными, так как в ткань повествования вплетены конкретные детали, указывающие на то, что все происходило в Иудее: двенадцатилетний возраст девочки, Святая Святых Храма, первосвященник, испытание неверной жены водой обличения. На самом деле — это всего лишь нелепые сказки.

Начнем с истории родителей Марии. В списке библейских легенд рассказ о бездетности родителей героев занимает одно из почетных первых мест. Но этот —— достаточно грубый слепок с ветхозаветного сюжета о пророке Самуиле, родители которого Анна и Елкана страдали бесплодием, по поводу чего Анна скорбела и молилась.

Умиляет, что автор Протоевангелия даже не изменил женского имени. В своем горе Анна, будущая мать пророка Самуила, также обращается к Богу и дает обет в случае положительного решения ее просьбы: «Господи (Всемогущий Боже) Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей, и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей, и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола, то я отдала его Господу (в дар) на все дни жизни его, и вина и сикера не будет он пить, и бритва не коснется головы его» (1 Цар.1:11) «Господь заключил чрево ее» (1 Цар.1:15).

Обратите внимание, женщина дает Богу обет только в случае рождения мальчика!

Теперь поговорим о посвящении девочки Богу. У иудеев не было монастырей, где бы воспитывались «божьи невесты». Тем более не был для этой цели предназначен Храм, куда автор «поселил» Марию. Согласно иудейскому мировоззрению, главное назначение женщины — продолжение рода человеческого во исполнение первой заповеди Бога, данной Адаму и Еве — «плодитесь и размножайтесь». Поэтому в еврейской среде, а именно в ней родилась и воспитывалась Мария, обет посвящения девочки Богу лишен всякого смысла и потому не мог быть дан.

К сожалению, невежественные и наивные представления первых христиан дали толчок к появлению в христианской традиции женских монастырей, уход куда, на самом деле, является величайшим грехом.

Другое дело мальчики. Обратимся еще раз к ветхозаветному первоисточнику, где Анна, мать пророка Самуила, просила о рождении «дитя мужеского пола». Упоминание в ее молитве о запрете на стрижку волос мальчика и употребление вина и сикеры, говорит о том, что ребенку еще до рождения была предопределена судьба назарея. О назируте, обете особой святости перед Богом, мы будем подробно говорить в связи с указанием евангелистов на то, что и Иисус и Иоанн были назореями.

Рассказ о пище, приносимой Марии ангелом, интересен с той точки зрения, что за ним стоит представление христиан-гностиков об особом теле и особой телесной жизни Иисуса и его матери. «Автор перенес на Марию те идеи, которые разрабатывались в христианских кругах II века применительно к образу Христа. Так, гностик Валентин, по данным Климента Александрийского, утверждал, что Иисус ел и пил особенным образом, не отдавая пищи, то есть ее не перерабатывал; сила воздержания в Нем была такова, что пища в Нем не разлагалась, ибо Он сам не подлежал разложению». Так разъясняет этот нонсенс Р. Хазарзар.

Указание на двенадцатилетний возраст Марии говорит о том, что авторам было известно об этой важной дате в жизни каждой иудейской девочки. Но это совсем не означает, что в этом возрасте ее отдают замуж. Глубочайший смысл определения Законом этой вехи состоит в том, что с этого возраста она сама становится ответственной за свои поступки перед Богом. Обычно в иудейских семьях это событие отмечается торжественно и пышно, как одно из самых важных в судьбе ребенка, позволю себе заметить, и по сей день. Вполне возможно, что в этот день в доме родителей Марии среди гостей были и священники, которые «держали совет о будущем девочки».

Теперь один из самых важных моментов — Святая Святых Храма. Мы уже знаем, что жизнь в Иудее регулировалась Законом, а уж все, что касается Храма в Торе оговорено до мельчайших подробностей. Не могла Мария проживать там, не могла даже близко находиться с этим помещением, так как Закон предписывал еврейским девушкам и женщинам приближаться к зданию Храма только в пределах двора для женщин. И уж тем более, никак не мог первосвященник позволить хранить в этом помещении какие-то посохи. Это не просто глупость. Это глупость в тысячной, миллионной степени.

Иерусалимский Храм. Даже разрушенный он остался могучим остовом иудаизма. Что же говорить о том времени, когда он существовал? Вся территория, прилегающая к Храму и обнесенная стеной, обладала    особой    святостью. Заповедь Торы запрещает восходить на Храмовую гору с палкой или с запыленными ногами, вносить на территорию Храма любые предметы, не    относящиеся    к богослужению    или жертвоприношению. Оговорен и такой момент как запрет восхождения на Храмовую гору с кошельком денег. (Ваикра 19:30, Левит 19:30). А нам рассказывают сказки о нескольких возах посохов. Кстати, и в канонических Евангелиях допущено множество ошибок, связанных с посещением Иисусом Храма, о чем мы будем говорить в соответствующей главе.

О Храме, истории его строительства, разрушении и повторного восстановлении, его архитектуре, убранстве, а главное, значении для иудаизма, написано огромное количество литературы. Мне же хочется привлечь внимание читателей к некоторым деталям его обустройства и храмового порядка, необходимых для понимания некоторых эпизодов из Евангелий.

Прежде чем попасть в Святая Святых нужно было пройти несколько помещений и одно из них «Святое». Здесь, по имеющимся описаниям, слева стоял золотой стол для хлебов предложения, справа менора, а прямо, перед завесой — золотой жертвенник для воскурений. Честь возжигать благовония на этом жертвеннике, доставалась священнику по жребию всего один раз в жизни, после этого он уже никогда больше не имел права претендовать на такое служение. Запомнили эту подробность? Мы еще вернемся к разговору о ней, когда будем читать строки Луки об отце Иоанна, священнике Захарии.

За завесой и находилось помещение, носящее название Святая Святых. Само название говорит о его исключительности. Никто не мог войти туда кроме первосвященника. Но и он имел на это право только один раз в году, в Йом кипур — Судный день, день раскаяния и искупления грехов. Перед тем он должен был пройти сложный обряд ритуального очищения для достижения полной чистоты. Если очищение было неполным, первосвященник мог умереть на месте! На этот случай к его ноге привязывали золотую цепь, за которую другие священнослужители могли вытащить его, не заходя внутрь Дебира.

Думаете про цепочку для красного словца сказано? Нет. В Торе рассказывается, как «Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли пред Господом огонь чуждый, которого Он не велел им. И вышел огонь от Господа, и сжег их, и умерли они    пред    лицом    Господним» (Левит,    10:1-2). А они, всего навсего, взяли огонь из не освященного светильника.

Захотел осмотреть это место и Помпей после взятия им Иерусалима, о чем свидетельствует Иосиф Флавий: «Сильное поругание постигло тогда и святилище, которое до этого было закрыто и невидимо. Дело в том, что туда проникли Помпей и немалое число его товарищей и узрели то, что не было разрешено видеть никому, кроме первосвященников».

А вот как представляет случившееся А. Мень: «Переступить запретный порог толкало римлян неудержимое любопытство: ведь о религии иудеев ходили самые фантастические слухи. Одни рассказывали, что в Дебире находится золотое изображение ослиной головы, другие уверяли, что там прячут человека, обреченного на заклание. Что же скрывается в нем на самом деле? Каких только сюрпризов не подносил загадочный Восток людям Запада! В напряженной тишине отодвинута завеса... И что же? Удивлению Помпея и его офицеров не было границ. Они ожидали увидеть нечто необыкновенное, по крайней мере какой-то образ —— прекрасный или отталкивающий. Но там было... пусто. Там обитало Незримое... Со странным чувством, к которому примешивался суеверный страх, покинули римляне Храм, не прикоснувшись ни к чему».

Да, Святая Святых никак не могла быть местом проживания в течение десяти лет маленькой девочки или хранения палок несостоявшихся женихов.

Ну, а сам брак между Марией и Иосифом в том виде, как он описан в Протоевангелие, и как представляется большинству христиан, мог состояться? Оказывается, тоже нет. Тора категорически запрещает брак, если он не предполагает потомства. Брак может быть заключен только во исполнение заповеди (мы уже о ней говорили): «И благословил их Бог (первых мужчину и женщину) и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею...»    (Бытие, 1:28). Ни один иудейский священник не заключил бы фиктивный брак. И уж тем более не стал бы обвинять законных мужа и жену в зачатии ребенка. И если брак состоялся, значит, Иосиф не был немощным, престарелым мужчиной, относившемся к молодой жене только лишь как попечитель.

Вернемся же к тексту Матфея и продолжим чтение, где странный ангел обещает Иосифу: Мария «родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (Матфей 1:21).

Христианские теологи не видят в этом заявлении ни тени сомнения: конечно же, младенец был наречен Иисусом. Специалисты более осторожны, мол, считается, что был так назван. Знатоки иудаизма высказывают очень интересное мнение: не мог младенец получить этого имени. Почему? Потому что согласно бытовавшим в то время традициям, в еврейских семьях мальчику-первенцу давали имя деда по отцовской линии.

О том, что у евреев существовал определенный обычай в наречении первых сыновей, указывает и Лука, излагая историю рождения Иоанна: «В восьмой день пришли обрезать младенца и хотели назвать его, по имени отца его, Захариею. На это мать его сказала: нет, а назвать его Иоанном» (Лука 1:59-60).

Лука, плохо знакомый с еврейскими обычаями, не мог придумать эту подробность. Скорее всего, в его распоряжении оказалось описание эпизода, которое он счел нужным внести в ход повествования, не понимая, насколько грубая ошибка присутствует в нем. Неудивительно, что Елисавета категорически отказалась назвать сына Захарией, именем его отца.

Далее евангелист утверждает, будто Захария и Елизавета нарушили традицию, на что им указали окружавшие их люди: «И сказали ей: никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем. И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его. Он потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему. И все удивились. И тотчас разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословляя Бога» (Лука 1:61-64). Напомню, что до этого момента Захария, не поверивший в беременность своей престарелой жены, по велению ангела сделался немым.

Но принять изложенную в Евангелии версию мешает то существенное обстоятельство, что Захария — храмовый жрец, свято чтящий Закон и традиции. Да и зачем ему, глубоко верующему еврею, их нарушать, если рождение столь долгожданного сына считает Божьим благоволением?

Безусловно, истинный автор этого эпизода хотел придать появлению на свет Иоанна не менее важное значение, чем рождение Иисуса. Но пошел в этом направлении значительно дальше, сделав родителей Иоанна якобы сознательными оппозиционерами существующим еврейским законам, сгустив до предела краски: «был страх на всех живущих вокруг них; и рассказывали обо всем этом по всей нагорной стране Иудейской. Все слышавшие положили это на сердце своем и говорили: что будет младенец сей?» (Лука 1:65-66).

Но оказывается, сам того не подозревая, Лука сохранил в своем повествовании разгадку всего эпизода. Давайте еще раз вернемся к тем строкам, где Елизавете, почему-то желающей назвать сына только Иоанном, странные люди говорят: «никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем», как будто бы они не евреи и не знают, что имена родственников Елизаветы в данном случае не имеют никакого значения. Но как только спросили «знаками у отца его», тот сразу же определился — Иоанн, как если бы это имя носил его отец, а теперь по традиции оно переходит к сыну.

Непонятно только, почему спросили знаками — ангел сделал Захарию немым, но не глухим. Такая грубая неточность, дающая возможность предположить, что рассказ существовал в разных вариантах, подтверждает надуманность эпизода. Но вместе с тем дает полную картину того, какое значение придавали современники Иисуса традиции наречения мальчиков-первенцев.

Вооруженные знаниями исторических реалий, давайте уточним, как звали отца Иосифа? Матфей утверждает, что имя ему было Иаков. «Иаков родил Иосифа, мужа Марии» (Матфей 1:16). По версии Луки Иосиф был сыном Илии: «Иисус…был, как думали, Сын Иосифов, Илиев» (Лука 3:23). Двое других авторов имени отца Иосифа вообще не упоминают.

За то известно, что одного из братьев Иисуса звали Иаков. Он фигурирует и в новозаветной литературе и в исторических хрониках того времени.

Тогда получается, что Иисус не первенец. Но Лука подробно рассказывает, что за него, как за первенца был уплачен выкуп. А может быть, правы евангелисты по своей сути, и Иосиф не отец младенца?