близость распада

Племя подкараулило отряд черных воронов в лесу, на небольшой поляне и напало на них ночью. Все как обычно. Темень и мрак, нарушаемый лишь всполохами огня, наполненный криками раненных.

При вспышках молний №8 улавливала отдельные сцены: обезумевший Роса с перекошенным от злости лицом. Аметистовое Солнце и ее лезвия, на каждом из которых висело по хрипящему черному ворону, а третий корчился у ее ног. Земляная Мышь, мелькающая там и сям. Смеющийся с истеричным хохотом и занесенной Долгой Болью, прыгнувший на Айяха и сразу отлетевший в сторону, прокатившись по земле и остановившись у ног Марта. Если бы он не отвернулся, Смеющийся бы не выжил. С тех пор все пошло наперекосяк. Где-то взвизгнула Семнадцатилетняя — с тех пор ее никто не видел. №8 застыла в небе, изумленная. Кричащий на Луне первый понял, что ничего не видно и что их перережут как цыплят. Он сделал единственное, что мог — отдался своим эмоциям. Он стоял прямо, подняв голову к небу, ветер шевелил его волосы, и сияние исходило от него.Йорх немного приглушила его, чтобы все не ослепли, и осталась рядом — он нужен был живым.

Племени приходилось туго. Черные осмелели. Мертвый был окружен плотным кольцом черных воронов и стоял, напрягшись и огрызаясь, не желая вырываться из окружения путем кровавого месива. Роса стоял, прижавшись спиной к дереву, не имея оружия — ему нужен был физический контакт с врагом. Каменный Кулак схватил Земляную Мышь за плечо и зашвырнул себе за спину, в круг, образуемый Пурпурным, Чешуйчатокрылым и Ветром. №8 приземлилась неподалеку от Росы, рядом с Аметистовым Солнцем и молнией спасла Росе жизнь.

Племя сбивалось в кучки, пытаясь выжить. Психопат ломился, дико крича и размахивая цепом, на выручку к Смеющемуся. Дохлый Номер и Стремительная Стрела прикрывали отступление младших жрецов и наемников, в чем им помогала Ртуть, сидевшая в центре битвы. Вокруг этой маленькой девочки катались, сцепившись, по земле Палач и Айях. Рядом стояла Урх, прикрыв Ртуть собой. Желтая Трава стояла, взявшись за руки с Плачущей Птицей, а вокруг падали обезвоженные вороны. Натиск на них сдерживали трое — Глава, Рука и Скала. Коготь Дракона и Без Домный были неподалеку, окруженные воронами и делали попытки от них отбиться. Рассыпающийся в Прах пытался их вызволить. Рубиновый Палец, Холодноглазый, Ядовитый и Падающая Капля пытались уберечь Слезу, раненную в крыло, и вывести в безопасное место. Быстроногий отшвыривал с их пути воронов.

Племени надо было, им было просто необходимо уйти.

Огненный Дождь пыталась пробиться сквозь заслон из черных воронов к Психопату, который хотел помочь Смеющемуся,буквально загнанному в угол, а он не мог долго орудовать Долгой Болью, тем более когда был приказ «Не убивать до первой крови».

Какое там! Три-четыре убитых ворона — обычная норма. Никто из Племени не мог понять, что заставило черных воронов во главе с Айяхом начать огрызаться. Вскоре стало ясно, что к ним идет подмога. Вся поляна была усеяна наемниками и младшими жрецами — они убили свою же молодежь.

Йорх была в ярости. И они еще и смеют называть себя цивилизованными воронами, расой! Они тыкали в Мертвого остриями своих копий, так, как тыкают палками в медведя, сидящего в клетке на ярмарке! Они были готовы убить безоружного Росу и искромсать на куски девчонку! Кто они после этого?

И тут как назло Стремительная Стрела понял, что Семнадцатилетней просто не видно. Семнадцатилетней не было! Она не сражалась! И он заорал, пытаясь вырваться из рук Дохлого Номера и попасть обратно на поле боя, чтобы убивать, убивать и убивать. Он открыл воронам глаза на то, что Племя отступает и выводит наиболее слабых с поля боя. Но его можно было понять. Семнадцатилетняя была его самым слабым местом.

Подкрепление воронов разделилось на два отряда и один из них двинулся в ту сторону, где были сбившиеся в кучку младшие жрецы и перепуганные наемницы. Дохлый Номер сделал единственное, что можно было сделать: он отдал приказ бежать и спасаться, каждый в свою сторону, отличную от чужой, через лес, подальше, и встретится в ставке. Клич «К колодцу!» был принят на ура.

— Соберись! — тряс Дохлый Номер обезумевшего Стремительную Стрелу.

— Она жива! Ты видел ее труп?

Тот мотал головой, рыдая от горя.

-Тряпка! Очнись! Ну! — рявкнул Дохлый Номер и закатил Стреле пощечину. Его голова мотнулась, но реветь он перестал. — Ты должен сражаться! Слышишь? Должен! Ради мести хотя бы! — заорал Дохлый Номер, занося руку для очередной пощечины. Стрела перехватил его руку.

— Да понял я, понял! — и, перехватив лук поудобнее, полез на дерево, бормоча себе под нос: — Нашел на ком срывать зло за все свои затрещины.

Дохлый Номер приземлился позади Рубинового Пальца и, выхватив свои серпы, крикнул:

-Уходите!

И в этот момент Огненный Дождь кинулась на черного ворона, который собирался прикончить перемазанную грязью Пернатую Тварь. Он смотрел в сторону шума, напряженно всматриваясь в трясущееся дерево, на которое взбирался Стремительная Стрела. Он смотрел в сторону, но рефлекторно ткнул копьем. Шум боя прорезал крик выгнувшейся дугой Огненного Дождя, проткнутой насквозь. В следующее мгновение ворон упал со стрелой в глазу, а Пернатую Тварь Мертвый, прорвавшийся сквозь оборону, вышвырнул за пределы поляны. С того момента для него не было правил. С лязгом на предплечье появилась Цыпочка, а Секач начал крутиться в правой руке, натужно свистя. Айях хотел воткнуть кинжал в горло полу задушенному расцарапанному Палачу, но стрела пронзила ему руку. Палач вырвался и, примкнув к Смеющемуся, достал свою Пилу. Пернатые Твари достали свое оружие. Они поняли вдруг, что все их правила, все их попытки уберечь себя от насмешек, ударов и обмана были бесполезны. Пора было взять дело в свои руки. Урх одним прыжком подскочила к Айяху и, схватив его за плечи, заорала ему в лицо:

-Прикажи отступать! Быстро!

Он отшвырнул ее в сторону. Урх упала. Айях, стоя над ней, сказал:

-Я пощажу двоих. И только.

И, подхватив Ртуть на руки, передал ее Росе. Тот взмыл вверх и скрылся из виду. За это Урх вынесла ему третье предупреждение.

Следующие полчаса были как в аду. Танцующий со смертью Смеющийся за полчаса вырезал половину первого отряда черных воронов, пришедших на выручку. Серпы Дохлого Номера и стрелы Стремительной Стрелы помогли вывести Чешуйчатокрылого и Слезу с поля боя. Перевес был опять на стороне черных воронов, тем более что Быстроногий, Глава, Аметистовое Солнце, Ветер и Пурпурный отправились в лес, вылавливать ведущих охоту на младших жрецов черных воронов. Надо ли говорить, что из леса не вернулся ни один из них? Урх приказала отступать. И на поляне оставалось уже пятеро, когда кто-то перерезал горло Стальной Змее. И тогда Рука достал свой Янтарь. Из всех этих черных воронов выжило всего ничего. Стоящая рядом с Кричащим на Луне Йорх вдруг упала как подкошенная. Кричащий на Луне взмыл в небо и скрылся из виду.

Когда Йорх пришла в себя, все поле было усеяно трупами черных воронов с явной печатью работы Янтаря, Секача и Долгой Боли. Айях подумал, что Урх просила пощады для себя — и он ошибался. Под слоем изувеченных тел черных воронов лежали тела в форме Племени. А также Стальная Змея с остекленевшим взглядом и красной полосой на горле. В том, что Янтарь взялся за дело, не было ничего удивительного — ведь Стальная Змея была для Руки как старшая сестра. Йорх постояла над ней, стараясь запомнить ее как можно лучше, и пошла дальше. По телам. До Огненного Дождя. Над ней, с искаженным лицом, с пальцами, вцепившимися в растущее из тела древко копья, и измазанными спекшейся кровью белыми крыльями, с желтыми рассыпавшимися волосами, Йорх стояла также долго.

«Как близки нам те, кого мы теряем».

Неподалеку паслась гнедая лошадь, а вдалеке рылся в трупах какой-то мародер неопределенной расы. Йорх он не заметил, зато ее заметил отряд варх’гонов. Когда мародер упал, захрипев, со стрелой в горле, Йорх обернулась и, по красному оперению узнав варх’гоновскую стрелу, быстро нагнулась и сняла серьгу у Огненного Дождя. Оглянулась на тело Стальной Змеи, оглянулась на лошадь. Сзади подступали варх’гоны. Йорх выбрала лошадь. Но погнала ее не в лес, а к Стальной Змее. Варх’гоны заметили ее и приготовились стрелять. Йорх ехала на верную смерть. Свесившись с коня почти до самой земли, она сняла вторую серьгу и умчалась галопом в противоположную сторону. Когда она приблизилась к кустарнику, лошадь перепрыгнула его так, как будто там кто-то был живой. А там сидела съежившаяся, полуживая от страха, перепачканная Пернатая Тварь.

Когда все кончилось, Семнадцатилетняя сидела под кустом. «Я струсила!» — повторяла она, а две легкие струйки соленых слез тем временем прокладывали новые дороги сквозь географию перепачканных грязью щек. — «Я — струсила!» — и Семнадцатилетняя сжалась в комок. –«Я струсила!» — в воображаемом мире вновь умирала Огненный Дождь. — «Я могла… я… я ничего не сделала! Я струсила! Струсила!!» — Семнадцатилетняя сжалась еще сильнее и зарыдала, ничуть не таясь. За закрытыми плотно веками разыгрывалась драма.

… вот она стоит, растерянно оглядываясь, а подвластный ей батальон в сорок одного наемника гибнет под резкими ударами стрел, мечей и жезлов черных воронов.

Семнадцатилетняя открыла глаза. В сознании мелькнуло вспышкой молнии, озарившей всю безнадежность ее нынешнего положения: «Струсила…». Вереницей нелепых карт промелькнула череда воспоминаний: Семнадцатилетняя как гений войны, Семнадцатилетняя как обожаемый военачальник, Семнадцатилетняя… Она вздрогнула и подняла взгляд. Перед ней стоял полукровка. Правая рука была протянута ей — как бы приглашая ухватиться за нее и встать на ноги. Он молчал; а Семнадцатилетней казалось, что это лицо с резкими, легкими чертами, со слегка напряженным сосредоточенным выражением, обрамленное иссиня-черными волосами, с, казалось бы, единственно живущими на этом бледном лице, черными провалами глаз, бездонными, как само небо, принадлежит какому-то богу. Он не разговаривал; но было ясно, что стоять так с протянутой в приглашающем жесте рукой он может долго.

Семнадцатилетняя подумала немного и ухватилась за его руку.

Много дней и ночей пространствовали они, по деревням и городам, странной, гротескной безумной парой.

Молодой полукровка со странной, пружинящей походкой, осторожной и подпрыгивающей, почти не оставляющий следов, и девушка, чуть младше и чуть выше его, в потрепанной, перемазанной грязью форме Пернатых Тварей.

Только через неделю жестокого, изматывающего пути, Семнадцатилетняя начала понимать, что ее проводник — совсем не сын бога, а просто безумен.

Тем временем в Племени:

-Я объявляю Жрецу Огня Росе третье предупреждение. Он покидает наше племя.

Голос Урх разносился по ставке, гулкий, громкий, подобный лавине, отражался от стен и проникал в самые отдаленные уголки. Племя молчало, Племя было подавлено, каждый инстинктивно чувствовал, что скоро всему придет конец. Время веселья кончилось.

И месяца не прошло:

Ночью Келис проснулась от странного шума. Эахил отсутствовал; она встала и осторожно вышла из палатки. Повсюду была суматоха. Келис осторожно пробиралась в темноте, но вдруг наткнулась на странно знакомую фигуру. Келис рассеянно и непонимающе огляделась, не понимая того, что происходит. Внезапная вспышка света осветила того, кто стоял впереди.

— Урх! Как я рада тебя видеть! И все наши здесь?!

Фигура покачала головой и подняла вверх руку, сжатую в кулак.

-Прости. Келис…

Буквально на следующий день:

Роса шел по лесу, даже не зная, куда ему податься теперь.

— Привет.— услышав это, он поднял голову. Из-за кустов вышла Урх. В ее светло-серых глазах не было больше былого дружелюбия; лишь жестокое холодное пламя. —Ты нас предал.

Роса остановился, отчетливо осознавая свое неустойчивое положение, словно по склону скатываясь навстречу собственной гибели. Он сглотнул и кивнул.

-Я знаю. Но я спасал Ртуть.

Урх молчала с минуту. Но вдруг на ее губах возникла безумная улыбка.

-Знаешь, что происходит при соединении воды и огня?

И пока она поднимала вверх руку, Роса прочитал в этих стальных глазах все, что только было возможно.

Пламя опалило его и это было последним, что он запомнил.

Он не помнил, сколько он так лежал. Он даже не почувствовал боли — настолько он был слаб. Первое, что он увидел, когда открыл глаза, это было лицо Айяха.

-Бедненький… Наверное, его из-за меня так…

Сил возмущаться или пытаться убить его просто не было. Роса мог только смотреть.

Наверное, это смешно выглядело со стороны: черный ворон, несущий на плече Пернатую Тварь.

С того самого дня у Айяха с Эахилом наметилась странная традиция подбирать недобитых Капитаном бывших Тварей. Надо ли упоминать, что когда Роса пришел в себя в воронском лазарете, он обнаружил на соседней койке Келис?

-Она рискует!

-Она всегда рискует.

«Хотя бы тем, что может свалиться на пол вместе со стулом в любой момент..» — ехидно подумала Йорх.

После налета на черных воронов — ими же и отбитого — остатки Племени собрались в главном зале.

-Это был не налет, это была бойня. — мрачно сказал Боевой Нож.

Во время собрания Урх устало оглядела остатки Племени.

-Да, мы понесли потери.. большие потери.

-Да просто огромные.. — прошептал Боевой Нож.

После переклички выяснилось, что осталось тридцать восемь наемников, пропали Семнадцатилетняя и Йорх, Огненный Дождь и Стальная Змея погибли. Места пропавших заняли наиболее способные из младших жрецов. Было решено, что Племя продолжит свое существование.

Боевой Нож прямо высказал свое мнение.

-Лучше разойтись в разные стороны. У нас больше не будет никаких удачных налетов.

Урх прищурилась и внимательно посмотрела на Боевого ножа.

-Первое предупреждение, военачальник резерва.

Все знали, что после третьего предупреждения предупрежденного больше никто не видел. Боевой Нож молча развернулся и взбежал по стене на свой ярус.

Месяц Урх не выходила из своей комнаты. Еще три месяца она получала странные депеши по вечерам и пропадала ночами и в полдень. Однажды ночью она собрала членов Племени и сказала:

-Мы выступаем. — и повела за собой.