мери и домашняя зверушка тоже хотят любви и ласки

Все чаще Эахила охватывало острое желание схватиться за голову и завыть. А лучше нажраться.

Нет, ну как, скажите, как можно вообще планировать объединение обоих племен воронов в обстановке тотального безумия?!

Все началось с таверны. Таверна действительно оказалась на месте, после пробуждения с окорочком Эахил сходил туда, на ту поляну из сна, и, как вы думаете, что он там нашел? Правильно! Таверну "Пьяная Гусеница".

-Король не должен материться, король не должен материться— несколько минут уговаривал себя Эахил. Но темная сторона Эахила победила.

Весь обратный путь он отмахивался от летающих окорочков. Близость полигона для испытаний новых заклинаний быстро превращала лес в аномальную зону.

Чем ближе к лагерю, тем больше странностей встречалось Эахилу.

Ему начали попадаться обертки от шоколадок, крошки от пирожных и обглоданные кости. Он шел, и весь этот мусор, ровным слоем устилающий любезно проложенную кем-то дорогу от таверны до его лагеря— тайного лагеря!— хрустел под ногами. А потом он заметил ,что вдоль дороги растут странные грибы. сначала маленькие, но с каждым шагом ему начинало казаться, что они увеличиваются в размерах. Чуть позже до Эахила дошло, что эти грибы какие-то странные. А следом он наткнулся на странное зрелище, озадачившее его больше остальных.

В какой-то момент ему показалось, что на воронского Прорицателя напали. А потом он понял, что это не так. Нет, ну да, напали, но не совсем в этом смысле слова. Прорицатель, встрепанный более сильно, чем обычно, палкой пытался отогнать наседающий на него сельский туалет, возмущенно хлопающий дверцей с вырезанным в ней сердечком. Голубая сельская туалетная кабинка парила в воздухе и пыталась приласкаться к Прорицателю.

Челюсть Эахила достигла рекорда по отпаданию вниз. Но он довольно быстро пришел в себя.

"Думай о Джэй'офе"— напомнил он себе и в красках представил, что он с ним сделает, если тот притащит эту дрянь домой. Эта маленькая месть, пусть и в просто в виде мечты, предоставила Эахилу возможность прийти в себя. Но когда он сделал шаг, Прорицатель ткнул палкой в приставучий агрегат и попал прямо в окошко. Жалобно скрипнув дверцей, голубое сооруженьице обиженно удрало в кусты. Прорицатель перевел дух и поднял на Эахила глаза.

-аа... ээ...— Эахил попытался наладить дружественный контакт, но с удивлением обнаружил, что связно говорить у него не получается.

Прорицатель широко улыбнулся, состроил кавайную рожицу и сказал:

-А я к вам!

Челюсть Эахила громко щелкнула, вновь возвращаясь на свое место.

-Надеюсь, не жить?-мрачно издал он.

-А вот и нет!— жизнерадостно издал Прорицатель.

Рука Эахила вновь звучно встретилась с его же лбом.

Он еще не знал, что это не самое страшное в его жизни. Эахил даже и не подозревал, что день еще не закончен и список неприятностей еще нельзя закрывать.

Поэтому, когда он, все же умудрившись оторваться от приклеившегося, как банный лист, Прорицателя, добрался до границ своего лагеря, шок был излишне силен.

Дорога, выложенная фантиками, огрызками и крошками, упиралась в Джэй'офа. Увешанного пакетами, сидящего на любимом пледе Эахила и кормящего с рук фиолетовую дрянь со стрекозиными крыльями Джэй'офа.

Эахил понял, что ноги его больше не держат и предпочел прислониться к дереву. В этот момент Джэй'оф радостно обернулся и завизжал, тыча пальцем в притаившуюся зверюгу:

-Пушок! Пушок из твоего клада!

Глаза Эахила расширились, неимоверным усилием превозмогая границы физиологии.

Пушок раззявил свою пасть, усеянную тремя рядами острейших зубов, вывалил широченный язык, по форме напоминающий лопату, и в один присест слизал с колен зазевавшегося Джэй'офа коробку с пирожными. Стрекозиные крылышки затрепетали, пока Пушок с блаженной вытянутой вперед типично драконьей рожей, активно шевелил челюстями.

Эахил понял, что может говорить связно.

-А... а как? Как? КАК?!— тут Эахил осознал, что его трясет.

-Да не парься ты!— жизнерадостная причина всех несчастий короля белых воронов подскочила к нему, хлопнула по плечу и сказала с интонациями гордого папаши:

-Ты только посмотри, какой у него аппетит!

Пушок тем временем догрыз содержимое одного обширного пакета и принялся за второй. Как он умудрялся проделывать это, было великой загадкой, но его кислотно-розовой окраски брюхо было уже настолько раздувшимся, что коротенькие лапки, покрытые ярко-лиловой чешуей, не доставали до пледа.

"Плед придется выкинуть"— мелькнула в голове Эахила очень мелочная мыслишка.

Вечером того же дня Эахил срочно собрал всех воронов на поляне и произнес пламенную речь, которую подытожил одной емкой фразой:

— Нам нужно объединиться! — сказал Эахил, а стоящий рядом Айях молчал, скрестив на груди руки.

Вороны молчали.

— Разве вам не надоело терпеть рабство? Видеть, как мора’йвеки и варх’гоны разоряют деревни? Наши деревни?

Вороны молчали. Джей’оф ползал о полу.

— Тебе не кажется, что это бесполезно? — шепнул Эахилу Айях.

Эахил поморщился и переступил с ноги на ногу. В тот же момент раздался вопль:

— Ты убил мою гусеницу!

Эахил поморщился.

Иногда Джей’оф умудрялся переходить на ультразвук.

— Когда-нибудь я его удушу. — смачно сказал Эахил и глаза его засветились мрачным огнем.

Айях улыбнулся.

— Переименуй его в М’ьеру. А потом души.

— Заткнись! А то М’ьерой станешь ты. — сказал Эахил, плотоядно следя глазами за мелькающим Джей’офом.

Айях покосился на Эахила и промолчал.

Пушок рос не по дням, а по часам. Джэй'оф оказался очень заботливой мамочкой и кормил свое домашнее животное как на убой. За две недели Пушок вырос до такой степени, что сам мог объедать листья с нижних веток деревьев. Начавшие было голодать вороны вздохнули спокойнее. Они уже привыкли к Пушку, все, кроме Эахила, которого эта фиолетовая дрянь бесила неимоверно— из-за размера и прожорливости.

Вдобавок, посреди лагеря обосновался Прорицатель. Видимо, он скрывался от кого-то, почти не выходил на улицу и потому не доставлял Эахилу почти никаких проблем. Правда, однажды Эахил заметил перед его дверью очень качественно сделанную статую.

Целую неделю он ходил мимо этой статуи. Она выглядела прямо как настоящая. Чувство прекрасного у Эахила отдыхало при виде этой статуи. И он не мог не сказать Прорицателю о качестве работы, логично рассудив, что, раз эта статуя стоит перед его дверью, то ему и принадлежит. Поэтому Эахил долго и старательно караулил Прорицателя. А когда поймал его, то прямо сказал:

-Прорицатель, какая классная статуя!

-Какая статуя?— захлопал глазами Прорицатель.

-да вот эта! У тебя под дверью!— озадачился Эахил. Прорицатель посмотрел в сторону своего дома, побледнел и начал пятиться.

-а… Упс.. мне пора… у меня срочное дело…

Эахил абсолютно не понимал, что происходит. И тут статуя ожила. Повернулась к Прорицателю, откинула зеленую челку с лица, расправила стрекозиные крылышки и, раздвинув зеленые губы в широкой улыбке, низким голосом Стукнутого издала:

-Папа!

Челюсть у Эахила отпала в который раз за день.

В какой-то момент жизнерадостность Джэй'офа пошла на спад. Все чаще он начал ощущать себя эдакой ванилькой. И Пушок заметил это первым. Аккуратно похлопав передней коротенькой и тонкой лапкой Джэй'офа по плечу, он изобразил на своей морде широкую улыбку и выдал:

— Самки не хватает?

Это были первые слова Пушка. Но они очень много значили для Джэй'офа, вернув ему уверенность. Поэтому он сходил в таверну, взял пару уроков обольщения у пьяного местного поэта и пошел претворять их в жизнь. На его счастье, неподалеку от лагеря, буквально на первом же перекрестке он встретил жертву своего неудавшегося искусственного дыхания.

Сказать, что Костерок не обрадовалась— все равно что ничего не сказать.

-Я не могу без тебя жить!!! — патетично вскрикивал патлатый придурок, а из-за деревьев выглядывала тупая морда дракона. Джэй'оф однозначно не учитывал возможности своего голоса, но очень хорошо знал о всех преимуществах психологической атаки.

-Уйди, у меня от тебя голова болит… — простонала Костерок, сжимая пальцами виски.

—ты — любовь всей моей жизни!! Пушок, уйди отсюда! Ты мешаешь! Убери свою мерзкую морду с моего пути! Эй! Эй, ты куда! Куда ты, о прекрасная леди?!

— На поиски обезболивающего. — бросила Костерок через плечо и скрылась в лесу. Джей’оф повесил голову.

— Ну что, пошли искать другую дуру? — сказал дракон.

-ИДИОТ!!!!— завопил Джэй'оф. Над лесом большой стаей взлетели окорочка.

Стоящий на вышке Яр Хагель озадаченно опустил бинокль и задумчиво почесал затылок.

-Да что у них там творится?

Эахил действительно думал, что, если они быстро закончат эту войну, или хотя бы объединятся, то смогут покинуть эту аномальную зону. Он еще не знал, как сильно и глубоко он ошибался.

Потому что на следующий лень из леса вышли эти двое, и о войне он уже мог честно забыть.