В Невский — Проходя, пройдешь

Класс явно не дружный, это сразу бросается в глаза. Отдельные стайки, разные интересы. Столкнулись в одном месте, соперничают, и даже враждуют, доказывая свою состоятельность и право на лидерство. Следует воссоединить их. Так самим станет и интереснее, и легче. Вот только как?

Силой тут ничего не добьешься. Наоборот, усугубишь и навредишь.

Хитростью? Не справедливо это.

Необходимо найти такие слова, которые способны затронуть струнки их неокрепших душ. Только где их найти, эти самые слова? Смотри, они все такие разные. У каждого свой характер, свое воспитание. Мировоззрение и жизненные ценности. Нельзя подогнать абсолютно всех под один шаблон. Ну и да ладно. Не мое это дело, по большому счету. Я тут только на неделю. И мои «битвы» еще все впереди. После окончания института.

Задача заданна. Зашелестели тетрадки. Двадцать девять пар опустились, перестали держать меня в паутине пристального внимания. Так, Отстой, кажется, и не собирается приступать к решению. Ага, все-таки встретился с моим взглядом, и склонился над партой. Не всё потерянно, и не всё так страшно. Нет, что-то он уж больно быстро пишет, вряд ли решение задачки. Пойду-ка я по рядам, посмотрю. А может, не стоит? Пусть идет, как идет! Зачем мне это надо? Зачем творить бурю в стакане? Я пришла на мгновение, и должна остаться в их памяти им же! Не запоминающимся мгновением! Раз — пришла, два — нет меня, три — забыли совсем. Да что это я, ударилась в философские размышления? Как же долго длится мой первый урок. Скорей бы звонок. Пересохло в горле, сейчас бы глоток минералки. Пятиминутный отдых, и проверка тетрадей. Интересно посмотреть на работу Отстоя. Не, не Отстоя, а Саши Иванова. Именно так! И только так! Не стоит опускаться до примитивного уровня. Иначе рано или поздно почувствую угрызение совести, и возможно потеряю самоуважение. А это, пожалуй, самое страшное в жизни.

Так. Тетрадь Иванова. Посмотрим. Хм! Очень интересно решение. Шаржи на меня. Смешные рожицы в профиль и анфас. И главное, очень похожи. Он уловил главное: нос «картошкой», восточный разрез глаз и привычку при волнении прикусывать уголок губы. Молодец, хотя это и был урок математики, а не рисования. Кстати, как раз сегодня четвёртым уроком у нас — изобразительное искусство. Что им такое задать? Может быть, портрет любимого человека? Точно! Посмотрим, кого нарисует Иванов? Мать? Отца? Нет, пожалуй, это не удачное задание. Не стоит, вдруг, это лишний раз травмирует его. Господи, ну почему я зациклилась на нем? Как будто в классе больше никого нет. Еще двадцать восемь человек, и у каждого своя «трагедия». И пусть не такие очевидные, но они есть. Попрошу я лучше нарисовать портрет друга. По рисункам уж точно можно сказать: чем живет этот маленький человечек в огромном мире. Только обязательно надо будет прочитать небольшую лекцию о дружбе. Кстати, может, это поможет им пересмотреть отношения в классе. Было бы не плохо. Можно будет пригласить их всех классом к себе домой. Посмотрим видеомагнитофон, диснеевские мультики. Или тот фильм о дружбе и взаимовыручки. В субботу, выходной день. Мама меня поддержит, напечет печенье на всю ораву. А после просмотра можно провести небольшое собеседование. Господи, ну и размечталась. Зачем мне все это? Вспомнила свои годы. Да только время было совсем иное. Другие цели, другие идеи. Жили мы как-то дружно и весело, даже обижали без злобы. Жаль. Как жаль, что это время ушло.

Рисование я поставила третьим уроком, чтобы на четвертом каждый мог рассказать о своем рисунке и друге. Все-таки интересно узнать. Дети иногда выдают такие рассуждения, которым позавидует любой философ. Класс рисует. Почти абсолютная тишина. Хорошо. А чего хорошего? Если мне так нравится тишина, то получается, что я зря выбрала профессию школьного учителя. Да еще и младших классов. А ребятишки просто не привыкли ко мне, стесняются и ведут себя тихо. Интересно, а что рисует Иванов? Кажется мне, что в этих, еще детских, глазах светится уже жизненная мудрость. И поступки его — не от испорченности. Это вызов обществу. Реакция на несправедливость. Он не знает иных способов защититься и доказать свою правоту. Вот и выбрал для себя стереотип хулигана, и свято держится за него. Еще не понимает, как это неправильно и опасно. Он может так сжиться с этой ролью. Что потеряет грань между маскарадом и реальной жизнью. Затянет болото, и не будет спасения. Пока не поздно просто необходимо протянуть ему руку. И я могу это сделать! Я обязана!

Звонок, перемена, альбомы стопкой на столе. Просмотрю их на месте, не уходя в учительскую. Ребятишки расслабились, расшумелись. Отстой, отстой. Да, он в центре внимания. Не завидного внимания. Как клоун в цирке, только смех вызывает далеко не веселый. Не добрый смех. Даже страшно становится. Что же ты нарисовал, несчастливый человечек? Собака?! Я что-то такое и предполагала. Собака, не человек! Почему? Да всё ясно! Человек жесток, только он видит лопоухость и веснушки, только он способен осмеять недостатки. Только человек, почувствовав слабость другого, — добивает его. Только человек за добро — платит большую цену, а за зло — мстит, отвечая еще большим злом. И это зло почему-то хранится в памяти годами. Как несправедлив этот мир, как жалок человек в этом мире. Пожалуй, придется им все-таки устроить лекцию и доказать, что в жизни ценятся такие понятия, как Добро, Дружба и Честь!

— Иванов!

Молчание.

— Иванов! Саша! — Я пытаюсь достучаться до него. Не свожу глаз. И весь класс следом за мной оборачивается к последним партам.

— Отстой! — Окликнули его. Он вздрогнул и посмотрел на меня.

Он не откликается на свою фамилию!!! Боже мой! Куда мы катимся? Где наша человечность, если мы допускаем такое!

— Почему ты нарисовал своего друга с большой цепью? — Вполне безобидный вопрос. Собака и цепь — неотъемлемые понятия. Но почему-то вопрос вырвался, непроизвольно. Сама не знаю почему.

— Это чужая собака.

Я не позволила смеху разрастись. Прикрикнула. Вновь тишина, страшная, гробовая, угнетающая. Пусть лучше читают. Эти маленькие пираньи большой реки. Им не понять, что у Отстоя нет друга. Собака — чужой друг. Он только в желаниях и мечтах. Совсем рядом, но так не доступен. Неужели нельзя достучаться до их сердец? Как страшно. А куда смотрим мы, взрослые и учителя? Это же с нашего безмолвного согласия происходит то, что происходит. Стоит задать этот вопрос в учительской, когда там будет весь коллектив.

А дети склонились над книгами. Тишина, только шелест переворачиваемых страниц. Лишь Иванов смотрит в окно. В его позе обреченность. Кажется, он понял, что я — не такая, как все, и от этого еще горше и грустнее. Ведь я всего лишь на неделю, я лишь на мгновение. Как солнечный лучик, как капля росы. Как больно и грустно.

Кажется, что никогда не закончится этот мучительный день. Эта неделя. Уйти и забыть. Быстрее, быстрее. Думать о другом. О больной матери. О предстоящей сессии. О том, что с любимым поссорились из-за пустяка.

Звонок! Наконец-то!!! Класс опустел, и я чувствую полную опустошенность. Поднимаю глаза: Иванов. Один в пустом классе.

— Хочешь, я куплю тебе щенка?

— Не купите. — Качает он головой, покидая класс.

Ах, как же ты не прав!!!

--------------------------

Снова осень. Листопад. Только я не спешу сегодня в школу. Пенсионерка! Как быстро пролетела жизнь.

— Оксана Сергеевна!

Оборачиваюсь. Мужчина. Цветы.

— Это Вам.

— Мне? — Всматриваюсь в лицо. Не узнаю. Хотя раньше не замечала этого за собой. Я помню всех своих учеников.

— Иванов Саша.

Медленно, словно нехотя, выплывает в памяти моя недельная практика.

— Саша? Как я рада! Расскажи, как ты? Где?

— У меня все хорошо. Работаю в школе, учителем.

— Правда? Надо же. Что преподаешь?

— Добро.

— Добро?

— Если я гореть не буду,

Если ты гореть не будешь,

Если он гореть не будет,

Кто тогда развеет тьму?

Мы поняли друг друга. И солнце в тот миг пробилось сквозь толщу серых облаков.