Кимберли — Млечный путь. Первая часть. 4 глава

Конечно, пока мы жили все вместе с отцом, мы друг о друге ничего толком и не знали. Она приходила с работы, кормила отца, проверяла дневник и уходила к компьютеру или же мы все вместе молча наблюдали за яркой и мигающей картинкой на телевизоре. На этом наш день и заканчивался. Никому не было интересно, кто как провел день. Папа только постоянно рассказывал, как вокруг него работают шуты и что какой — нибудь Вася Петров не вовремя подписал контракт, вследствие чего компания потеряла нереальные деньги. Неужели она была по — настоящему счастлива с ним? Так молчаливо и так рутинно жить все эти годы? Я не уверена. Пусть ее не интересовали особо мои увлечения, но она всегда меня в случае чего-то защищала от отца и вместо меня получала выговоры. Да и я всегда мечтала о дружной сплоченной семье, а не об этой пародии на семью. Как бы там не было — распада брака я не хотела.

Те 2 года, что мы жили без отца, без денег, без псевдо друзей невероятно нас с мамой сблизили. Мы спали вместе, всегда ели друг напротив друга, смотрели по ночам фильмы, все рассказывали друг другу и у нас не было никаких тайн. Она знала о моей бешенной любви к 22-х летнему молодому человеку, а я ее всегда верно и преданно ждала, когда она уходила в 2 часа ночи в одном нижнем белье и шубе. Мы не осуждали друг друга. Быть может внутри себя я ее ненавидела, так как матери непозволительно вести такой образ жизни, но я ее прекрасно понимала. Надо было как — то и на что — то жить. Я не предавала этому значения и всегда радовалась, когда она возвращалась под утро с букетом цветов и с восхищенными рассказами, какой же все таки Димочка милый. На тот момент, я была готова любого убить, кто посмеет ее обидеть. Наверное, из — за этого у меня было отвращение к отцу. Он ей сделал больно и не попросил даже банального прощения. Но мы с ней смогли все простить.

В ее внешности была какая — то изюминка, которую я так обнаружить и не смогла. Она была мишенью взглядов всех мужчин, и причиной для зависти у женщин. Изящности и утонченности в ней не было, но ей даже как — то особенно шла сигарета в руках.

Несмотря на этот священный союз, его все таки смогли разрушить. В наших жизнях появились другие люди, которых мы полюбили, хотя мы 2 года ни с кем друг друга не делили. В ее жизни появился мужчина, который стал моим отчимом, а в моей жизни появился тот, кто был мне больше, чем друг. Мы безумно ревновали друг друга. Это было видно и по конфликтам из-за мелочей, и по поведению, когда мы оставались вдруг одни в комнате, в разговорах, так как тем для обсуждений абсолютно отсутствовали. Так появилась ненависть. Моя — к ее мужчине, ее — к моему возлюбленному. И однажды на фоне разбушевавшегося конфликта, у моей матери случился сердечный приступ. Еще один день, еще один момент, который перевернул всю последующую жизнь вверх дном. На этот раз я в режиме настоящего времени понимала, что могу ее потерять и что виной этому являюсь только я.

Сидя возле ее лица, плача, я гладила ей по голове, в тот момент, как он почти задыхалась. Я умаляла ее простить меня, поклялась, что я изменюсь, что я смогу любить и уважать ее как раньше.. Но она сказала, делая паузы в словах:

— Мне..уже..все…равно.. ты..не..моя..дочь

Эти слова продолжали вибрировать в моем мозгу, снова и снова возобновляться в моих ушах, и я плакала еще сильнее, еще громче. Трясущимися руками я кое как вызвала скорую помощь, которая приехала сразу после моего звонка.

Я не спала всю ночь. Поражалась, как же моя мама смогла заснуть в такую тяжелую ночь. Мне хотелось бежать. Но не из дома, а из своего тела как можно дальше. Мне было невероятно противно от самой себя, и если бы я раздвоилась, мое второе «я» избило бы меня до изнеможения. За все те страдания, что я своим существованием могу подарить без вины виноватому человеку. Она пережила и так очень много за всю свою жизнь, так еще и собственный ребенок в ней убивает все оставшееся живое. ;

Ренессанс наших чувств наступил спустя неделю. Я стала больше внимания уделять дому, проводить как можно больше времени с мамой, дарить ей цветы и просто доставлять радость. Она не верила своим глазам, что возвращается та дочка, которую она так безумно любила. Мы вместе стали преодолевать возникшие трудности, и наладился контакт в общении с отчимом. Дома становилось с каждым днем все тепле. И это заставляло трепетать мою душу.

Но воспоминания не покидали меня ни по ночам, ни во время любого моего дела. Истинной причиной моей боязни выходить на улицу, разговаривать с людьми и постоянной мысли, что за мной кто-то следит…Долги. Финансовые долги вынудили меня жить с такими чувствами.

Живя с мамой тет-а-тет, у нас не было такой возможности отдавать деньги в нужные сроки. Ей постоянно звонили на телефон, угрожали, пугали и ждали возле подъезда, чтобы потребовать всю сумму сразу, так как мы очень долго не платили проценты. Кто — то даже пытался взломать нашу квартиру. Прошло несколько недель и про нее забыли. Но не про меня.

Меня начали ловить возле школы, говорили, что если она не отдаст деньги в нужный срок, то они могут лишить ее самого дорогого, то есть меня. Конечно же, я ничего не рассказывала ни ей, никому — то другому. В течение нескольких недель меня трижды пытались сбить на автомобиле. И все три раза были сокрушительно неудачны. Я либо отскакивала на один дюйм от несущейся на меня машины, либо просто машина лишь слегка задевала, что я просто падала и продолжала свой путь до дома. Однажды, мне пришлось познакомиться с настоящей угрозой.

Что обычно чувствует человек, когда у его лба находится дуло заряженного пистолета, в темное время суток и в безлюдном месте? Но я чувствовала именно не страх, а именно ненависть к этим людям, что стояли передо мной.

Мама даже про это случайное чувство ненависти и отсутствие страха не знала, и не могла догадываться. А я лишь целыми днями ничего не могла говорить, мои колени плясали в судорогах, когда я оказывалась на улице, и бежала со скоростью света, когда ко мне просто подходили прохожие, желающие узнать, который сейчас час. Однако, я была очень счастлива. Зато я была уверена, что с моим драгоценным человеком ничего не случится. Ведь они пообещали ее больше не трогать. Зато были блаженные дни, когда я чувствовала себя настоящим героем и защитником своего ближнего. Ведь герой — это не тот, кто кричит о своих поступках. Верно?