imansonwolf — Первый том. Автор Татьяна Матвеева.

ГЛАВА 1

Ягоды таяли во рту: спелые, сочные, сладкие…

Юлька осторожно пробиралась между живой изгородью. Кусты больно царапались, но мелькавшие на дальних ветках плоды манили и обещали «райское наслаждение».

Взгляд скользил, выискивая рясные гроздья. Заросли малины подходили вплотную к дому. Из полуоткрытого окна она услышала мамин смех, негромкий, игривый, чуточку дерзкий, как будто она хотела сказать: «Попробуй, догони!» Отчим, то ли отвечал, то ли дышал — натужно, со стоном. Приблизившись, Юля украдкой заглянула в окно. Кровать располагалась посредине. Порыв ветра, услужливо откинув тюль, открыл взору два обнажённых тела.

Мама, выгнувшись кошкой, лежала сверху.

Как зачарованная, Юля остановилась и стала наблюдать как отчим ритмично приподнимает и опускает мамино тело. Вращая бёдрами, она то наклонялась, то откидывалась назад. Стараясь не дышать, Юля потихоньку отошла в сторону. Глухой и протяжный стон заставил обернуться .

Лицо мужчины исказила усмешка, а пристальный взгляд, раздел девочку донага.

***

Юля долго бродила по улице, ей было стыдно. А вдруг дядя Витя рассказал, что она смотрела в окно? Юля понимала, что то, что она увидела, совершенно не было предназначено для её глаз. Ей недавно исполнилось семь, и в силу малого возраста, интимные отношения её пока не интересовали, но ведь мама может подумать, что она специально подглядывала.

***

Несколько месяцев назад, переехав из посёлка в райцентр, они поселились у молодого одинокого мужчины. Юля обратила внимание, что мама стала следить за собой гораздо тщательнее. Яркий макияж, модные вещи…, но, тем не менее, нечто неуловимое, выдавало истинный возраст. К сорока годам, как бы женщина не старалась, кожа теряет эластичность, а грудь становится более мягкой. Сгущающиеся сумерки заставили вернуться.

Мама колдовала на кухне, Юля вспомнила, что сегодня, кроме малины, ничего не ела. — Ты где весь день пропадаешь? Иди мой руки и садись ужинать. Наваристые щи пахли божественно, Юлька уплетала за обе щёки. Отчим сидел напротив, и неторопливо отхлёбывая, пристально и беззастенчиво рассматривал её худенькое тело.

***

— Красавица, ты просто красавица! Вот так и сиди. И не нужно складывать крылышки, они, самое красивое, что у тебя есть. Юля, поставив банку перед собой, внимательно разглядывала пойманную бабочку. — Сиди и не двигайся, будь умницей, а я буду писать твой портрет. Обычная «капустница» не блистала красотой, но, как и все бабочки, отличалась необыкновенной грацией. Она то складывала, то расправляла с чёрным узором крылышки, осторожно водя усиками по стеклу. Похоже, обилие разномастных цветов в банке, её нисколько не радовало. Больше всего Юля любила рисовать простым карандашом. Он давал неожиданные оттенки от чёрного, до светло-серого. Бабочка на альбомном листе, оживая с каждым штрихом, приобретала близкие к оригиналу очертания. —Можешь лететь, милая. Стоя на крыльце, Юля держала открытую банку и ждала, но бабочка не спешила. Видимо, она решила, что это её новый дом. Тот дом, в котором и должны жить бабочки, пока не превратятся в куколок. — Ну же! Пленница, словно очнувшись, высоко взмыла вверх. —Мать дома? Юля вздрогнула, она даже не заметила, когда отчим успел вернуться. Стоя возле калитки, он внимательно наблюдал за её манипуляциями. — Развлекаешься? Юля молчала, будто её застали за чем-то предосудительным. В памяти всплыло вчерашнее утро… вечер... Чувство стыда и унижения, превратили её в гномика, некий сказочный персонаж, маленький и беззащитный. — Ну-ну, развлекайся. Отчим прошёл в дом.

До маминого прихода оставалось ещё часа три. Ничего страшного, можно погулять на улице, тем более, лето — не зима, можно гулять сколь угодно.

***

Забежав после работы в супермаркет, Ирина купила необходимые продукты, и чуть поколебавшись, захватила бутылку вина. Виктор любил посидеть за чаркой, и не одной, Ира частенько составляла ему компанию, в состоянии лёгкого подпития, он становился ненасытным и горячим, таким горячим, что на следующий день, на попу было больно садиться.

Наскоро соорудив ужин, она поставила бутылку на стол и лукаво улыбнулась. В сенях хлопнула входная дверь. Ирина недовольно передёрнула плечами: «Ну да ладно, пусть привыкает, большая уже. Мамке тоже нужно когда-то устраивать личную жизнь. Не век же куковать с мужем-рохлей, алкашом и импотентом».

Чуть затуманенным взором, Ира смотрела на Виктора –хорош, чертовски хорош, а уж в постели... — Есть будешь? Иди, налью. Она легонько подтолкнула Юлю на кухню и плотно прикрыла дверь. — Поешь, займёшься своими делами, нам не мешай. Юля кивнула, она уже давно привыкла заниматься «своими делами». Достав альбом, она попыталась раскрасить утреннюю бабочку, но получилось только хуже. Попытавшись воспроизвести рисунок по памяти, Юля испортила последний альбомный лист. Завтра можно будет нарисовать другую. Одна проблема — альбом закончился. Нужно купить новый. Юля встала и побежала в зал, может быть, она ещё успеет сгонять в магазин. Ни мамы, ни отчима в комнате не было. «Неужели спят?». Юля осторожно прокралась к двери спальной. Слава богу, кажется, нет, она нажала ручку. Нечто удержало её от последнего шага. Придерживая спадавшую на лицо прядь, мама делала то, от чего Юльку чуть не стошнило. Зажав рот, она кинулась на улицу и выскочив в сени, наклонилась и выплеснула содержимое желудка. Придя в себя и немного успокоившись, Юля вытерла пол и вышла на улицу. Тошнота прошла, но картинка в памяти осталась — гадкое, до чего же гадкое зрелище!

Виктор, краем глаза уловив движение за дверью, и услышав быстро удаляющийся топот босых ног, понял, что маленькая засранка снова подглядывала: «Ну, сучка, ты у меня дождёшься!»

***

В понедельник с утра зарядил дождь. Бабочки не ловились, их попросту не было. Юля представила, как они сидят, укрывшись в домиках, интересно, что они из себя представляют? Полураскрытый бутон, лист клёна, или шляпку подсолнуха, должны же бабочки где-то жить? Они такие хрупкие, маленькие и ранимые, без домика им нельзя.

А дождь всё лил и лил… Земля, не в силах впитать огромное количество влаги, отторгала излишки, образовав грязный ручей. Он с жадностью хватал всё: бутылки, ветки, прочий хлам… «Как хорошо, что у меня есть дом» — думалось Юльке, —«Поток мне не страшен. Он берёт лишь то, что ему отдают, или то, что бесхозно валяется под ногами».

ГЛАВА 2

Вечером, собираясь на ночное дежурство, Ирина погрозила сожителю пальцем, мол, смотри, не вздумай куда-нибудь свинтить.

Виктор усмехнулся: «Надо же, жена выискалась…» По телеку ничего путного не было. Пощёлкав пультом, он нашёл канал с эротикой, и принялся с удовольствием разглядывать тёлок, жадно вылизывающих друг другу киски. Девочки, поочерёдно, с наслаждением и стонами, ласкали язычками то, что оставалось за кадром. Дружок зашевелился, и стал наливаться силой. Поласкав член рукой, он вспомнил глаза маленькой шалавки, таращившейся в открытое окно. «Интересно, чем эта дрянь занимается?» Он встал и прошёл в Иркину комнату. «Опять рисует, художница хренова». Поколебавшись, он постучал пальцами по косяку. Юля вздрогнула. Ей снова захотелось иметь шапку-невидимку, чтоб стать ничем, пустым местом, раствориться без следа. —Поди, сюда. — Зачем? — За чечиком. Делай, что говорят. Юля встала и прошла в зал. — В спину вступило, потопчись ногами по пояснице, может, пройдёт. Он скинул футболку и лёг. Юля, ступая по крепкому мужскому торсу, недоумевала, где у него может болеть? — Теперь сделай массаж. — Я не умею. — А тут и уметь нечего. Погладь, помни, постучи ребром ладони… Хватит, теперь, я тебе. — Но у меня спина не болит! — А это и не обязательно. Массаж для профилактики делают. Ловко сдёрнув халатик, он положил её лицом вниз. — Расслабься. Юлю парализовал ужас. Ей вспомнилось недавнее утро, мамины стоны, взгляд… Она понимала, что происходит то, что не должно происходить, ей хотелось плакать, чтоб он, наконец, прекратил постыдные движения. Ей не было больно, скорей, противно. Всё закончилось неожиданно. Отчим застонал, и спустя минуту, Юля почувствовала между ног что-то тёплое. «Наверное, пописал» — подумала она, сгорая от стыда.

Уходя, он бросил: — Не вздумай сказать матери. Убью!

***

Утром, придя с дежурства, и даже не отдохнув, мама засобиралась по делам, предварительно договорившись по телефону. Из обрывочных фраз Юля поняла, что она собирается что-то покупать, какую-то комнату в бараке под снос. Цена её вполне устроила, осталось заняться оформлением документов. Насчёт «массажа» она, конечно, ничего не сказала. Во-первых, было страшно, во-вторых, не хотелось огорчать маму, и в третьих — Юля надеялась, что этого больше не повториться.

***

Детская психика имеет замечательное свойство –восстанавливаться. Одно то, что отчима нет дома, делало Юльку счастливой. Сегодня натурщиком был шмель. Как она исхитрилась его поймать — отдельная тема. Он был неуклюж и неповоротлив. Оказавшись в банке, шмель громко жужжал и бешено вращал крыльями. — Не психуй, нарисую и отпущу. Разверещался… Или тебя дома голодные детки ждут? Тогда извини, я быстренько… Чёткими движениями, набросав эскиз, Юля сверила с оригиналом — сходство оказалось разительным. Лобастая голова и мощные лапы, скорей указывали на то, что это мальчик, и вылетел он, вероятнее всего, в поисках подружки, или для того, чтобы полакомиться нектаром. — Какой же ты громкий и злой! Ну, лети уже. В отличие от бабочки, шмеля уговаривать не пришлось. Разукрасив мохнатую шубку жёлтыми полосами, Юля удовлетворённо вздохнула и убрала рисунок в папку.

Скрип калитки вывел её из приятного забытья. Мечты, словно потревоженные птахи, мгновенно снялись и улетели. Маленькое сердечко стукнуло и заметалось: «Кто, кто там?» —Виктор ещё не пришёл? Поставив сумки, мама не спеша разулась. — Чёртова жара! Она прошла в зал и устало прилегла на диван. — Ну вот, скоро у нас будет свой угол. Пусть в бараке, но это ненадолго, когда-нибудь, его да снесут, а нам дадут квартиру. Свой, есть свой, а то смотрю, Витюшка что-то последнее время морду воротит, может моложе присмотрел. Мужики, они такие, с ними ухо нужно держать востро. Юля мало что понимала из сказанного, но охотно поддакивала. Но основную мысль она уловила чётко: «У них будет жильё!»

Тяжело вздохнув, Ирина спустила отёкшие ноги, и пошла разбирать сумки. Поколебавшись, она убрала бутылку вина подальше. Иногда, ей становилось неловко, что Юлька наблюдает ежевечерние, ставшие почти традицией, посиделки. Но Виктору её забота нравилась. Правда, последнее время, и это не срабатывало. Уставать частенько стал, отчего-то. Раздражённо выложив картофель в раковину, она смахнула подступившие слёзы. — Иришка! Ира радостно встрепенулась. — «Пришёл!»

Поначалу, когда они только сошлись, он частенько называл её уменьшительно-ласкательными именами. Ира ощущала себя на двадцать. Молодой, крепкий, красивый… как же ей повезло!

Сполоснув руки, Ирина выбежала в прихожую. Виктор явился изрядно навеселе. — Помоги снять туфли. Встав на колени, она развязала шнурки. Виктор, чуть пошатываясь, прошёл и, не раздеваясь, рухнул на диван.

«Ночь удалась!» Ира развернулась, и пошла чистить картошку.

***

До школы оставался месяц. Юля уже давно выучила буквы, и не просто выучила, она легко складывала их в слоги и читала незамысловатые детские сказки. В них всё было ясно и понятно, добро побеждало зло, справедливость торжествовала, а несчастная принцесса, наконец-то становилась счастливой.

Когда она была чуть младше, то думала, что сказочное королевство непременно существует, пусть не в их городе, и даже не их стране, но ведь мир столь велик, поэтому, где-то, всё равно, должен быть и дворец, и прекрасный принц, и добрый волшебник. Не может не быть, иначе... какой смысл жить в этом мире? Юля сидела в комнате и мечтательно смотрела в окно. Взор падал на грядки с луком, морковью, капустой…

«Когда вырасту, куплю большой красивый дом, и весь участок засажу цветами!» Фантазия у неё работала отменно, миг, и вот она уже хозяйка уютного дома. Вместо грядок — клумбы, а на месте капусты — яблоньки.

— Что рот разинула, важнее дел нет? Юля от испуга вздрогнула. — Посуду лучше вымой. До блеска натерев тарелки, Юля составила их в сушилку и постаралась незаметно выскользнуть из кухни. — Поди сюда. Да не бойся… не съем. Юля стояла, ни жива, ни мертва. Если бы у неё был выбор, то, пожалуй, она бы предпочла последнее. — Запомни, маленькая мокрощелка, массаж — твоя святая обязанность, а посуду, я и сам вымою. Раздевайся. Да не трясись ты так, мамке-то твоей вон как нравится, сама, небось, не один раз наблюдала. Приподняв, он положил её на подушку. —А вот это — Виктор усмехнулся — ты должна снимать сама, заранее. Сжав ей руки, чтоб не сопротивлялась, он легко сдёрнул тонкие трусики. Юля, стараясь вырваться, крутилась ужом, била по наглым рукам и плакала навзрыд. — Заткнись, дрянь, пока не придушил. От крепкой пощёчины, её голова впечаталась в подушку. Юля закрыла глаза, и тихонько всхлипывая, почувствовала, как что-то влажное и горячее скользит по её животу, спускаясь ниже и ниже. Язык проникал всюду. Отчим, словно бешеное животное, рычал и стонал, пока так же, как и в прошлый раз, не облил её чем-то липким. — Эх, было бы тебе лет десять, можно было б драть во все лопатки. Торопливо надевая плавки, Юля с ужасом думала — как хорошо, что она маленькая, а то бы ещё и ремнём выдрал по спине.

***

Ирина, уставшая после дежурства, шла со смены по-бабски мечтая, как любимый встретит у калитки, возьмёт тяжёлую сумку и спросит: «Как прошёл день?». Еле доковыляв, Ира зашла в дом.

Виктор лежал на диване и смотрел футбол, на её приветствие, он даже не повернул голову, сделав вид, что не слышит. На кухне, раскладывая продукты по шкафам, она наткнулась на купленную прошлый раз бутылку вина. Открыв пробку, Ира налила пол стакана и залпом выпила. Посидев, ещё налила, и снова выпила. На душе стало легче. «Надо же, лечит…» Она наполнила стакан… Допив остатки, Ира положила голову на стол, и заплакала горькими пьяными слезами. Юлька со страхом смотрела на мать. Такой, она никогда её не видела. —Юль, ты не знаешь, дядя Витя не приводит на ночь девок? —Нет. Юля смотрела на пьяную мать и думала: «Зачем ему какие-то девки, когда у него есть я?»

ГЛАВА 3

Голова раскалывалась. Выпив таблетку, Ира попыталась восстановить события прошлого вечера. Она не помнила, чем занималась, о чём говорила, как уснула… Виктор, так и спал на диване, без постельного белья, укрывшись пледом. Похмелье, наложенное на отвратительное настроение, рисовало прошедший вечер в не слишком радужных тонах. Таблетка не помогла, Ира встала, и прошла на кухню, она помнила, что помимо вина, у них ещё где-то оставалось пиво. Какое счастье — бутылки стояли в нижнем шкафу! Она наполнила стакан, озноб прошёл: «Да, пожалуй, это будет получше цитрамона».

***

Виктор слышал, как Ирка вошкалась на кухне, чем-то гремела, что-то наливала, пила… Раздражение усилилось. «Какие же бабы дуры! Ну, неужели она всерьёз думает, что я на ней женюсь? Молодых баб, хоть пруд пруди... Зря он уступил коллеге, когда та попросила его приютить знакомую на несколько месяцев».

Легкомысленно пообещав, он не смог отказать, когда воочию увидел даму. «Да и чёрт с ней, пусть поживёт, спать-то с ней, меня никто не заставляет». Незаметно его мысли переключились на соседку. Почти восемнадцать, поступила заочно, значит, обузой не будет. Последнее время, девчонка активно проявляла интерес и без обиняков спрашивала: «Кем приходится ему женщина, проживающая в его доме?» Конечно, он представил Ирину, как дальнюю родственницу, но, всё равно… проблему нужно было решать и желательно, поскорей.

***

Юля жила надеждой. Мама сказала, что документы уже оформлены и, возможно, скоро они переедут в свою комнату.

Если мать была на работе, Юля старалась в дом не заходить. Она уходила на край посёлка, в сосновый бор, и до вечера наблюдала за юркими белками, снующими в поисках пропитания.

Земля, усеянная хвоей и шишками, местами вздымалась буграми. Мощные, переплетённые корни, выглядели, будто змеи. Одни лежали — причудливо свернувшись в кольца, другие — вытянув гибкое тело, третьи — почти полностью погрузившись в землю. Заинтригованная, Юля уходила всё дальше и дальше… Деревья становились толще, трава гуще, солнечный свет слабо проникал сквозь кроны, а августовское тепло отдавало осенней сыростью. Поражённая внезапной переменой, Юля остановилась. Некоторые деревья были выкорчеваны из земли полностью. Какая неведомая сила могла такое сотворить?! Было понятно, что они давно мертвы. Засохшие, с пожелтевшей хвоей, ветки больно стегали ноги, казалось, они спрашивали: «Глупая девочка, куда держишь путь?» Услышав негромкий шорох, Юля подняла взгляд. Прямо перед ней, всего в нескольких метрах, стояла собака, огромная, серая, с мощной грудью. Собака смотрела не мигая. Жёлтые глаза не выражали ни жалости, ни злости. Пёс просто смотрел, может, разве, с чуть лёгким укором. Такого умного взгляда Юля ещё не встречала. Она протянула руку и спокойно сказала: «Ну, иди же ко мне… ты, наверное, заблудился?» Собака, отойдя в сторону, продолжала внимательно наблюдать. Намереваясь обойти её с противоположной стороны, Юля заметила, как морда пса напряглась. Оскал обнажил огромные клыки. Она попятилась и, развернувшись, побежала прочь.

Волк смотрел вслед, вернее не волк, а волчица. У неё тоже были детки, которых она любила и оберегала от всевозможных невзгод. Волчица была старой и мудрой, и знала, что маленьким детям одним в лесу делать нечего. Глупая девочка, неужели она не понимает, что собаки в лесу, так же, как и бабочки, не живут.

Выбежав на поляну, Юля обернулась. Сзади никого не было. Солнце клонилось к закату. Горизонт, окрашенный ярко-малиновым цветом, являл потрясающее зрелище. Юля пожалела, что не захватила акварели, можно было бы нарисовать вечерний пейзаж. Удивительно алый цвет, что же он ей напоминает? Малину? Ту, утреннюю, постыдную, дразнящую обилием плодов.

***

Облокотившись на забор, Виктор наблюдал за соседкой. Вика поливала грядки в купальнике. — А у меня не хочешь полить? Она кокетливо передёрнула плечами: — У тебя есть кому поливать. — Да брось… приходи сегодня. Она оценивающе окинула потенциального кавалера. — Может, и приду, но только не сегодня. А твоя родственница не будет против? — С какой стати? На днях она съедет, заходи. Осознавая свою неотразимость, девушка качнула полуобнажёнными бёдрами и вошла в дом. Поглаживая пах, Виктор пожалел, что Ирка ушла в ночную смену. Воздержание давало о себе знать.

***

После пережитого кошмара, Юля торопилась домой. Конечно, она знала, что собаки не едят людей, но ведь она могла её покусать. Юля слышала, что некоторые животные болеют бешенством, и горе тому, кого укусит такая собака.

Слава богу, самое страшное, осталось позади. О том, что мама сегодня работает в ночь, она просто забыла.

— Ну, наконец-то! Иди, ешь, да поживей. Сегодня нас ждут великие дела. Юля метнулась обратно, но крепкая мужская рука, сдавив запястье, уже уводила её в комнату. — Как вижу, ты не голодна, тогда в койку! От смачного подзатыльника Юля чуть не упала. — Распустила сопли, смотри-ка, святоша выискалась. Как подглядывать, так она тут как тут, а как отвечать, так сразу сырость развела. Бросив её поперёк кровати, он встал коленями на пол и развёл крепко сжатые детские ноги. — Что разнылась-то, никто не собирается тебя дрючить. Была охота сидеть. Не ори, не хрен было смотреть. –и добавил, почти ласково — Немножко поласкаю, и отпущу.

ГЛАВА 4

День подходил к концу. Наблюдая за уходящим солнцем, Юля пыталась восстановить в памяти вчерашний закат. Она стояла и наслаждалась прекрасным вечером. Солнышко не слепило, не обжигало кожу. Где оно живёт, может там же, где и бабочки, где всё иначе, и нет снега, и реки не замерзают ... Что это за страна, в которой всегда лето?

Она машинально водила карандашом по листу, воссоздавая сухие потрескавшиеся корни. Словно злой великан, разбушевавшись, вырвал деревья из земли и разбросал в стороны. Мрачный путь был усеян сотнями, тысячами стволов, а он всё шёл и шёл, оставляя позади хаос.

Беспорядочно чиркая на листе, Юля не понимала — где сон, где явь: корни, корни, корни…

***

Ирина, помешивая на сковороде обжарку, подливала в бокал пиво, вновь и вновь прокручивая события последних дней. Виктор разительно изменился. Хоть он и раньше не был джентльменом, но последнее время, хамство перешло мыслимые границы. «Ну ладно, голубчик, выведу я тебя на чистую воду!»

Выйдя из дома, она пошла в сторону остановки: «Пусть думает, что я ушла в ночную смену. Хватит из меня дуру делать! Вернусь вечерком и посмотрю, от кого это он так устаёт ночами». Свернув в проулок, Ира присела у чужого дома и достала бутылку пива. Вчера, когда сожитель взял плед, и по устоявшейся традиции, постелил себе на диване, ей в голову пришла умная мысль, проверить его на предмет верности.

Она не понимала, что даст ей созерцание того, о чём она и так догадалась. Какая разница «кто?», не всё ли равно? Она вспоминала первые месяцы совместного проживания. Он и тогда не выказывал особой любви и уважения, мог не прийти ночевать, или явиться под утро. «Не жена!» Ира и не рассчитывала, что они всю жизнь будут вместе, но зачем же так, уж совсем-то по-хамски?

Её порядком развезло, ноги налились свинцовой тяжестью. С трудом поднявшись, она постояла, и пошла в сторону дома.

Смеркалось, во многих окнах зажёгся свет. Не торопясь, она шла по знакомой улице. Ноги шли, а душа противилась. Разум шептал: «Вернись, ну зачем тебе это?»

Потихоньку открыв калитку, Ирина вошла во двор и, украдкой проскользнув в сад, подошла к окну спальной. Шторы были плотно задёрнуты, в комнате горел свет. «Там кто-то есть!» Осторожно, чтоб не спугнуть, она зашла с другого боку. Узкая полоска между стеной и шторой, открыла то, о чём она и так знала. На кровати, в обнимку, абсолютно голые, лежали два тела. Одно из них принадлежало Витюшке, а другое соседской девчонке, забегавшей то за сахаром, то за солью, а может ещё за чем…

Ира, обойдя дом, тихонько постучала в окно своей комнаты. Юлька подскочила моментально, будто и вовсе не спала. Ира попросила подать стул, чтобы не заходить через дверь. Кое-как вскарабкавшись, она спустилась с подоконника, легла на кровать и заплакала. Не выдержав, Юля тоже начала всхлипывать. Обнявшись, они лежали и плакали, каждая о своём. Ира о том, что так нелепо закончилась её семейная жизнь, а Юлька от счастья, что теперь, наконец, они съедут из этого ада.

ГЛАВА 5

Что ещё могла купить мама на зарплату старшей медсестры? Царские хоромы? Юля обвела растерянным взглядом «удобства», и грустно вздохнула. — Не переживай, Юль, это ненадолго. На этом участке дома предназначены под снос. Год, от силы, два, и нам дадут квартиру. Потерпи. Разбросанные бутылки, коробки, пачки из под сигарет… у Юли было ощущение, что они находятся на помойке. Вокруг ни цветочка, ни травинки… загаженная, утоптанная, мёртвая зона. Даже не верилось, что здесь живут люди. Ряд облупившихся дверей с навесными замками, свидетельствовал о том, что хозяев нет дома. Их дверь мало чем отличалась от остальных, такого же грязно-коричневого цвета, с таким же замком, ключ от которого лежал под ковриком.

В кухне, помимо допотопной кирпичной печки, вряд ли могло вместиться что-то ещё, если только обеденный столик, да один стул. Грязные окна и паутина по углам, наводили тоску. Юльке хотелось уйти и никогда не возвращаться. Абсолютно лысая и худая девочка, судя по всему, старше Юли года на три, с любопытством разглядывала новых соседей. Она подошла, и на правах хозяйки, протянула грязную руку. —Тебя как зовут?

— Юля.

— А меня Кристина. Вы теперь будете тут жить?

— Похоже так. А вы здесь давно живёте?

— Всегда.

— Говорят, что барак скоро снесут?

— Мало ли что говорят, мы это уже много лет слышим, а он всё стоит и стоит… Место неудобное, ничего не построишь. Сама видишь, рядом железная дорога, грохот, пыль… Да и большой дом не поместится. Напуганная подобной перспективой, Юля зашла в комнату и со слезами на глазах, стала помогать маме разбирать вещи. — Мам, а на чём мы будем спать?

— Сегодня расстелем одеяло и поспим на полу, а завтра я схожу и возьму мебель в кредит. Не переживай, прорвёмся.

***

Первое сентября выдался тёплым и солнечным. Школа находилась недалеко от барака. Нужно было пройти лишь через погреба, спустится с насыпи и буквально через десять минут оказаться за оградой огромной четырёхэтажной школы. Мир разделился на «до» и «после». «До линии» улицы были покрыты асфальтом и чисто выметены. На клумбах росли цветы, пестрели рекламой магазины, ходили автобусы, трамваи и дорогие авто, а «после», за железнодорожным ограждением, начинался мир наоборот — мир убожества и нищеты.

После переклички дети с родителями столпились у кабинета педиатра. Врач, открыв личное дело, пробегала взглядом по волосам, и делала отметку в карте. Взглянув в Юлину карточку, врач встала и внимательно осмотрела её волосы, меж пальцами, а потом, тщательно вымыла руки. С некоторыми дворовыми ребятишками Юля успела подружиться. Ту девочку, которая подошла к ней в день переезда, она старалась обходить стороной. Дети, с которыми Юля проводила время, предупредили, что она заразная, у неё — вши. Мать Кристины, даже по местным меркам, была пропащей пьяницей. Дома, кроме пустых бутылок, ничего не приживалось. Кристина, несмотря на возраст, не ходила в школу. Денег ни на форму, ни тем более учебники, катастрофически не хватало — только на водку. После ремонта и покупки новой мебели, их комната выглядела вполне прилично. Её рабочий уголок занимал не много места, диван они на день собирали, шкаф, журнальный столик и два кресла, тоже как-то определили, даже постелили палас. На фоне всеобщей нищеты, их семья выглядела зажиточно.

Им бы ещё новое жильё, тогда б Юлька точно могла считать себя счастливой. Юля была маленькой и глупой, она верила, что если сильно захотеть, то всё сбудется, всё, о чём мечтаешь. Она не задумывалась, отчего соседи живут бедно и грязно, почему не поют песен, не слушают музыку, а только ругаются и пьют горькую. Иногда, придя со школы, Юля не заставала матери дома. Она стала замечать, что по вечерам, её всё чаще тянет в гости, и не куда-нибудь, а к родителям Кристины. Юля не понимала, что у них может быть общего? Утром, с трудом встав с постели, мать долго чистила зубы и чем-то полоскала рот, тщетно пытаясь запудрить мешки под глазами. Мало-мальски приведя себя в порядок, она шла на работу, а вечером, сценарий повторялся. Что случилось, почему из доброй, заботливой мамы, она превратилась в чужую безразличную женщину? Юля пыталась искать причину в себе, может, она недостаточно послушна, может, огорчает чем? Она не могла понять, кто забирает маму? Почему, уходя, она улыбается, а возвращаясь, злобно матерится и смотрит так, словно перед ней не Юлька, а чужая гадкая девочка? В такие моменты, она напоминала ей сказочного великана, крушившего на своём пути всё. Юля брала альбомный лист, садилась, и рисовала: корни, корни, корни…

Что происходит в доме, где не живёт любовь? Что за адские сущности наливают людям водку, визжат, кричат, дерутся и сквернословят?

Может быть, земля, где не растут цветы и не живут бабочки, проклята?

ГЛАВА 6

Восьмой класс Юля закончила хорошисткой. Учёба давалась легко. Правда, математика и физика были для неё сущим наказанием. Логическое мышление отсутствовало напрочь. Она не понимала законов и гармонии чисел, и уж тем более, не находила эти предметы увлекательными. Своей будущей специальностью она видела, пожалуй, медицину. Может, психиатрию, может, психоанализ, но только не экономику, как пророчила мама. Она твёрдо решила после окончания одиннадцати классов, поступать в мед. А хобби, что ж, пусть так и остаётся хобби, точнее –журавлём в небе.

Юля по-прежнему рисовала. Денег покупать холсты и масляные краски не было. Иногда она работала акварелью и пастелью, но в основном отдавала предпочтение графическому искусству. Графика привлекала возможностью воплощать любые фантазии. Юля брала грифельный карандаш, ватман, и ловкими, еле заметными штрихами, наносила контур. Это могло быть всё что угодно — портрет, натюрморт, пейзаж. Мог быть цветок, а могла и шляпка французской модницы, девятый вал, или просто затянутое тучами небо… Здесь уживалось всё, и чёткость линий, и размытость тона, скольжение и скрупулёзность. Неуловимо тонкие, воздушные наброски, оставляли место воображению.

***

Вначале, Юля не хотела идти на школьную дискотеку, она не чувствовала себя комфортно в школьной среде. Разница в социальном положении накладывала отпечаток на всё: и отношение учителей —снисходительно-жалостливое, и одноклассников —высокомерно-безразличное. Наверное, её можно было бы назвать замухрышкой, если бы не чистый и опрятный вид. Одежда, если и покупалась время от времени, то не в модных бутиках, как у одноклассниц, а на распродаже, или сэконд хэнде. Она не закатывала маме истерик, не просила и не топала, как капризный ребёнок, ножками. В свои четырнадцать, Юля многое понимала — мама опускалась, и никакие мольбы, просьбы и доводы не могли ничего изменить. Она стала чужой. Юля старалась реже попадаться ей на глаза, чтоб лишний раз не слышать пьяных придирок.

Дискотека была лишним поводом провести вечер вне дома.

Юлька с удовольствием наблюдала за девочками. «Здорово веселятся!» Сама она в танцах участия почти не принимала —не очень любила, да и не слишком умела. Собственно, никто и не настаивал. Её кажущаяся невзрачность и угловатость не имели успеха у противоположного пола. Более того, пацаны вообще не обращали на неё внимания, как, впрочем, и она на них. «Подумаешь, больно надо!» Медленные танцы у них не практиковались, а попрыгать в общем кругу, можно было и без взаимных симпатий.

В полутьме зала, в всполохах лазера, её глаза сияли то изумрудом, то ультрафиолетом, то вспыхивали молнией. Иногда, взгляд упирался во встречный взгляд —спокойный, глубокий, задумчивый. Она не видела себя со стороны: с разметавшимися белокурыми волосами, полуулыбкой… Но один человек наблюдал, и он не просто смотрел — он любовался.

Денис перешёл в одиннадцатый. Не по-мальчишечьи серьёзный и рассудительный, не по годам взрослый, он чётко спланировал будущее. Минимум — серебряная медаль и поступление в московский вуз. Родители уже могли им гордиться. Целеустремлённый, начитанный, он почти не обращал внимания на девчонок. Какие девочки! ему и на уроки-то времени едва хватало.

***

Дискотека закончилась засветло. Выйдя из школы, Юля не торопясь пошла в сторону парка. Домой не хотелось, она достала планшетку, с которой практически не расставалась, и закрепив альбомный лист, набросала контур. Подняв взгляд, Юля смущённо отвела глаза. Пацан, танцевавший рядом, сидел на противоположной лавочке и внимательно её разглядывал. Не обращая внимания, привычными движениями, Юля наносила штрихи. — Рисуешь?

Она равнодушно промолчала.

— Классно получается! Ёлка, как живая! В художественное будешь поступать?

— Нет, в мединститут.

— А почему? Юля пожала плечами. Что она могла ответить, рассказать о пьющей маме, и о том, что её некому содержать? Дойдя до конца парка, они попрощались, постояли… Денису, почему-то, совершенно не хотелось расставаться, и неожиданно для себя, он попросил номер её телефона.

***

Почти весь июнь прошёл в подготовке к зачётам. Иногда они с Денисом созванивались, иногда болтали в школе ни о чём. Случалось, когда было по пути, шли вместе. Но чаще, Юлька уходила из школы с одноклассницей. К некоторым зачётам нужно было готовиться основательно, а компьютера у неё не было. Родители Ани не имели ничего против совместных занятий, Юля им даже нравилась. Скромная, вежливая, стеснительная. "Трезвый папа, весёлая общительная мама, бывает же такое" — думала Юля. — "Счастливая Анька, даже не догадывается, как ей повезло!"

Втайне, Юле тоже хотелось иметь и комп, и интернет, но дома она даже не заикалась на эту тему, понимая, что мама на компьютер никогда не разориться, это же не водка, можно и обойтись.

***

По окончании учебного года, класс планировал пойти в парк отдыха. Зачёты Юля сдала на «хорошо» и «отлично». Остатки совести, видимо, хорошенько поднажав, заставили мать подарить ей тысячу. Это были огромные деньги! Было всё: и сладкая вата, и мороженое, и сок... Бешено вращаясь на "Фараоне", смеясь и визжа, Юля думала: "Нет, наверное, она меня всё-таки любит". Хорошая штука жизнь, особенно, когда у тебя есть деньги.

Денис был здесь же. Может, ещё и поэтому, сердце радостно и прытко стремилось вылететь из груди.

Много ли нужно в четырнадцать для счастья? Чтоб посмотрел чуть внимательнее, взял за руку, шепнул что-нибудь ласковое.

***

Они всё чаще созванивались, сидели в парке, просто гуляли по городу… Юля никому не рассказывала о возникших отношениях. Она, хоть и была ещё совсем юной девушкой, но уже понимала, что отношения — это нечто сокровенное. И что личное — не должно становиться предметом всеобщей гласности и обсуждения. "Что сказал он, что она ему ответила..." это глубоко интимные вещи, которые должны принадлежать лишь двоим. И что из того, что они ещё даже не целовались? В отношениях, есть нечто более важное, чем интимная близость, тот же взгляд, улыбка, прикосновение… Когда сердце замирает от телефонного звонка, и руки немеют, и пальцы, набирая вызов, не слушаются. Когда, находясь вдали друг от друга, ты чувствуешь дыхание родного человека, читаешь во взгляде то, что он хотел бы сказать вслух, и во сне, видишь только его лицо, с дорогими, любимыми чертами.

ГЛАВА 7

Мать встретила на пороге — злая, и крепко навеселе. — Дома ни куска хлеба, а тебя где-то черти носят! Юля молча взяла лежащие на столе деньги и пошла в магазин. Проходя мимо распахнутой соседской двери, она увидела незнакомого мужика, разбирающего из коробок вещи. «Наверно, новый жилец, хоть бы не пьющий был… Как же вся эта алкашня надоела!»

Купив хлеб, Юля не застала матери дома. «Ну, слава богу, хоть отдохну от криков». Где-то звучала музыка — блатной шансон. «Наверное, новый сосед новоселье справляет». Прикрыв плотнее дверь, Юля разобрала диван и легла. Она давно просила мать купить раскладушку. Вдвоём было не то чтобы тесно, просто запах перегара невыносимо действовал на нервы. Юля пробовала спать на полу, но снизу так дуло, что пришлось отказаться от этой затеи. «Жаль, что мама никогда не берёт путёвку в лагерь. С каким бы удовольствием я там пожила». С этими мыслями она и уснула.

***

Утром позвонила Аня. После окончания зачётов, они не виделись. Последний год девочки сидели за одной партой. Хоть они и были абсолютно разными, но, как известно, противоположности притягиваются. Юля старалась ни с кем особо не сходиться, а Аня, напротив — дружила со всеми. Юля от её приглашений никогда не отказывалась. Великое благо и искушение цивилизации — интернет завораживал возможностью объять необъятное.

Она давно освоила компьютерные азы. В школе кабинет информатики был вполне прилично оснащён, плюс интернет-кафе, наконец, Аня… У Юльки был почтовый ящик на Mail, страничка ВКонтакте, только вот компьютера не было.

Дом Ани находился недалеко от школы. Две шестнадцатиэтажки, стоящие впритык друг другу, выгодно отличались от остальных. Они смотрелись клёво —современный стиль, внешний интерьер, подъездные лоджии оформленные цветами. Юля понимала, что квадратные метры в таком доме стоят дорого. Если их барак снесут, то квартиру они получат, скорей всего, в одном из спальных районов. Может быть, потом, когда она станет взрослой, она накопит денег и купит квартиру в одном из таких домов. Но это будет не скоро, очень не скоро.

Аня, особо не церемонясь, сразу потащила её завтракать. Юля стеснялась садиться за стол у чужих, тем более, одноклассников, но Аня была неумолима. Отец, чтоб не мешать девочкам хозяйничать, ушёл в свою комнату. Позавтракав, они закрылись в Аниной комнате и подключились к сети всемирной паутины. Аня, будучи активным пользователем, была зарегистрирована везде, или почти везде.

***

Днём от Дениса пришло СМС. Он пригласил в кафе!

Они ели мороженое, пили до ужаса вредную колу и разговаривали обо всём. Им нравилось общаться. Денис много читал, занимался восточными единоборствами, любил собак, но, к сожалению, времени хватало лишь на рыбок. Юльке с ним было легко и спокойно, как будто они знали друг друга всю жизнь. С ним она могла поделиться самым сокровенным — мечтой, но… не реальностью. Кому интересно слушать про пьяную маму, вечно ругающихся, а порой и дерущихся соседей, полчищах мерзких тварей ползающих по кухонному столу.

Денис никогда не провожал её до дома, они расставались в сквере, на той лавочке, где он впервые к ней подошёл. — Юль, я завтра уезжаю на юг к родственникам. Я езжу туда каждый год, куда деваться… море, воздух, фрукты… Ты не скучай, я буду писать, можем пообщаться по «скайпу», или ВКонтакте. В конце августа вернусь. Очень надеюсь, что ты меня дождёшься — Как знать, может, и нет. Вот возьму и выйду замуж за олигарха! — Если тебе какой-нибудь из них сделает предложение, то ты, прежде чем дать согласие, хорошо подумай. Юль, они же все старые и больные, ну зачем тебе такой муж? А лет через десять, я и сам стану олигархом. Буду возить тебя на «Лексусе», а может ещё круче… Главное –дождись.

Глядя на его серьёзную мину, Юля не выдержала, и расхохоталась, искренне и весело. — Ну и зря, я ведь серьёзно.

— Я так и поняла, кто бы сомневался. В сквере, он впервые взял в ладони её лицо, и нежно-нежно поцеловал в губы.

***

Юля ещё в коридоре догадалась, что у них гости. Слышался знакомый шансон и мамин смех. В доме было накурено так, что она чуть не задохнулась.

Юля быстро прошла в комнату, мечтая лишь об одном, чтоб гость поскорей ушёл. — Юлька, иди, познакомься с дядей Вовой.

Юля сделала вид, что спит.

— Ну, надо же, свинья невоспитанная! Несмотря на музыку и шум, Юля, полежав несколько минут, действительно уснула.

Ей снилось море, пустынный пляж и одинокая мальчишечья фигура. Ветер, поднимая тучи песка, вздымал буруны, трепал волосы… Мальчик сидел не шелохнувшись. «Кого он ждёт?» Юля тихо подошла и встала рядом. Он меня не замечает, или делает вид? Она стояла, настойчиво вглядываясь в его лицо, но он, почему-то, смотрел мимо. «Не поздоровался, ни улыбнулся… он что, слепой?» Присев рядом, она устало положила голову на его плечо и подумала: «Словно чужой».

Волны, подкатывая к ногам, сотрясали землю, а горячий колючий песок обжигал кожу.

Юля в испуге проснулась. Чьи-то руки шарили по её телу, трогали грудь, ноги… Она в ужасе закричала, мать завошкалась и пьяно забормотала. Юля лежала, прислушиваясь к каждому шороху — тишина. «Может, приснилось?» Она встала, включила свет… дверь была распахнута. Закрыв двери на шпингалет, Юля вернулась в постель, и уже засыпая, подумала: «Наверное, приснилось».

Милая девочка, если бы она только знала, как порой жестока и несправедлива бывает жизнь!

ГЛАВА 8

Мечтая и фантазируя, Юля провалялась в постели до обеда. Спешить было некуда. Она взяла со стола подаренный одноклассниками альбом с репродукциями, и неторопливо перелистывая, стала с наслаждением разглядывать: Куинджи, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Айвазовский... 6000 тысяч произведений! Умереть с кистью в руке… о такой смерти можно только мечтать. Медленно перелистывая страницы, она потрясённо разглядывала сцены изображающие буйство стихии: кораблекрушения, ураганы, шторм… «Чёрное море», «Девятый вал» — непостижимая власть природы, мощь, в сравнении с которой, жизнь человека —незначительный пустяк.

***

В прихожей на тумбочке лежали деньги и записка: "купить хлеб, гречку, килограмм лапши, подсолнечное масло…" Юля пересчитала деньги — даже на мороженое не оставалось. По пути она заскочила к Ане. Поболтали, попили кофе с пирожками, зашли в интернет… Юля аж взвизгнула от счастья — от Дениса письмо! «Здравствуй, Юлька. Долетел нормально, уже купаюсь и загораю. Вода класс! Как ты там, не скучаешь? Не сиди дома — сходи на пляж, погуляй в парке, поупражняйся с планшеткой. Я потом посмотрю, что ты без меня нарисовала. Ты же знаешь, что мне нравится твоё творчество, особенно пейзажи. Помнишь, что сказал Гоголь о пейзажном творчестве? "Я бы сцепил дерево с деревом, перепутал ветви, выбросил свет, где никто не ожидал его. Вот какие пейзажи надо писать!" Помни! Я бы не отказался и от собственного портрета, но это потом. Когда вернусь — буду тебе позировать. ))) Пиши, чем занимаешься, что читаешь, и вообще… мне о тебе интересно всё. Денис» У Юльки даже щёки запылали от удовольствия. Значит, думает и помнит! Она быстренько набрала ответ и счастливая пошла домой.

Сложив купленные продукты в стол, Юля удобно устроилась на диване, открыв предложенный Аней роман Суад «Сожжённая заживо». Повествование захватило. «Бедные женщины Востока, как же мужчины к ним строги и бессердечны!» Чтение так увлекло, что она даже не слышала, как пришла мать. Последнее время их отношения настолько разладились, что они почти не общались. Незначительные реплики, междометия, кивки, жесты… Юля не знала, о чём с ней говорить, казалось, что бы она ни сказала, матери всё будет неинтересно. Общительной мама становилась с друзьями, да с новым соседом, а с Юлькой… ну что дочка могла сказать интересного?

У матери вошло в привычку устраивать застолья дома. Новый друг был щедр и на выпивку, и на закуску. Как Юля поняла, он нигде не работал, но деньги были, и, судя по пустым бутылкам из под коньяка — немалые. Посиделки затянулись за полночь. Еле переставляя ноги и едва ворочая языком, мама поставила Юльку перед фактом, что сегодня дядя Вова будет спать у них: «По тому как время позднее, общественный транспорт не ходит, и до дома ему доехать не на чем». Она редко бывала в столь невменяемом состоянии. Юля встала и постелила себе на полу.

***

Летом пол не очень холодный. Ватное одеяло, свёрнутое вдвое, позволяло вполне сносно перекантоваться до утра.

Невзирая на пьяный храп, Юлька свернулась калачиком и задремала. Руки, всё те же руки — бесцеремонные, наглые... срывали сорочку, а жадный вонючий рот, дыша коньячным перегаром, слюнявил девичьи губы. Юля попыталась вырваться, но силы были столь неравны, что отчаявшись, она заплакала. Сжав горло, сосед прошептал: "Заткнись, придушу!" Одним рывком он разорвал плавки и раздвинул коленом ноги. Юля не видела, только чувствовала, как нечто, твёрдое и скользкое, проникает меж бёдер. Юля помнила, ЧТО это может быть, и понимала, что сегодня она по-настоящему станет женщиной. Вот так, вульгарно, грязно и пошло, с совершенно посторонним человеком. Боль пронзила каждую клеточку, не выдержав, Юля закричала. Мама, глубоко всхрапнув, смачно пукнула, приветствуя начало взрослой Юлькиной жизни.

ГЛАВА 9

Тело болело так, будто её всю ночь волочили по камням. О произошедшем думать не хотелось. Физическая боль, в сравнении с моральным увечьем, почти не ощущалась. Есть не хотелось, Юля периодически то засыпала, то просыпалась с желанием, чтоб прошлая ночь оказалось не более, чем кошмарным сном. Зеркало в стенном шкафу отражало знакомое лицо и тело, только взгляд был не её. На Юлю смотрели глаза взрослой, усталой женщины. Как мало нужно — растоптав тело —навеки испоганить душу. Её душа, словно маленький зверёк, трепетала в своей норке. Оказывается реальный мир это совсем не то, о чём пишут в книгах, но ведь бывает и по-другому, Юля понимала, что ей изначально не повезло. Почему? Именно на этот риторический вопрос и не было ответа.

***

Субботнее утро выдалось тёплым и солнечным. Впервые за неделю, она вышла на улицу. Мама с утра затеяла стирку, уборку… Развешивая на улице бельё, Юля втайне надеялась, что обычный субботний банкет не состоится. — Привет, красотка. Юля не слышала шагов. Хозяйский шлепок по попке вывел её из забытья. — Соскучилась? Могла б и в гости заглянуть на пару часиков… Дернувшись, Юля отскочила в сторону. Ненависть и презрение, сквозившее во взгляде, могло смутить кого угодно, то только не этого мужчину. Совесть он оставил на зоне, когда отбывал срок по самой позорной статье. Да и была ли она у него? Такие вещи раздаются не всем, видимо, в момент зачатия боженька что-то напутал, и по ошибке вложил в его душу двойную порцию подлости. — Да ладно, я не гордый, сам загляну.

Управившись с делами, Юля отпросилась погулять. Она шла и думала, что выход должен быть. Нужно хорошенько подумать и решение найдётся. Но как она не старалась, результат оставался нулевым. С матерью она не могла, да и не хотела обсуждать подобную тему, уверенно осознавая, что кроме упрёков, ей рассчитывать не на что. Не нужны маме лишние проблемы. Жара становилась нестерпимой, июльское солнце нагрело воздух градусов до тридцати. Юля набрала номер Ани, и оказалось, что девочка в городе, более того, одна дома.

В почте оказалось письмо от Дениса, пришедшее несколько дней назад. «Здравствуй, Юлька… Здравствуй Денис. У меня всё нормально, ты не переживай. Погода отличная, почти все дни провожу на речке, общаюсь с Аней, немного рисую и жду твоего возвращения…» Тепло и уют чужого дома настолько расслабили, что Юля почти забыла, что существует другая реальность, в которой её настойчиво ждут. Аня, словно о чём-то догадываясь, была деликатна и внимательна. Юля понимала, какой вопрос ей хочется задать, но чувство врождённого такта не позволяло подруге напрямую спросить, что происходит? Она ждала, когда Юля сама решит поделиться сокровенным. Не спрашивать же, как в американском фильме: «Ты хочешь об этом поговорить?» Не всегда есть смысл делиться болью. Что толку? В некоторых ситуациях проблема только усугубляется. Унижение легче пережить в одиночку, жалость в подобных ситуациях неуместна. Чем могла ей помочь Аня? Да ничем, не могли же её родители пригласить Юлю к себе жить. Она была рада и той малости, что они на даче и вернуться вечером следующего дня, а Аня будет не против, если она останется у неё ночевать. Позвонив маме и услышав в трубке знакомый нетрезвый голос, она сказала, что домой не придёт и отключила телефон. Два дня не прошли — пролетели. В воскресенье вечером вернулись родители, и Юля спешно засобиралась домой —некрасиво злоупотреблять гостеприимством.

***

В окне горел свет. Подойдя ближе, Юля услышала звуки шансона. Постояв в нерешительности, она повернулась и пошла прочь. Она дошла до Аниного дома, поднялась на самый верхний этаж, и присев на лестничные ступеньки ведущие на крышу, устало прикрыла глаза. Проститься у Ани на ночлег ей показалось неудобным. Ничего, сейчас лето, в подъезде тепло и совсем не страшно. Вряд ли кому взбредёт в голову подниматься ночью на крышу. Лежать на цементном полу было холодно, особенно под утро, озноб пробирал до костей. Пустой желудок возмущался и недовольно урчал, отсутствие туалета стало проблемой, гораздо более неприятной, чем голод. Утешало то, что из двух зол она выбрала наименьшее». В семь утра, подъезд начал просыпаться. Запах кофе и другие приятные ароматы, просачиваясь из-за дверей, усилили спазмы многократно. Она встала, вызвала лифт и в надежде, что самое страшное миновало, пошла домой. Мать была на работе. Гора грязной посуды и пустых бутылок, красноречиво свидетельствовали о том, что веселье шло с размахом, и возможно, в нём принимал участие некто третий.

ГЛАВА 10

Юля с удовольствием потянулась, погладила мягкий ворс наволочки… Скользнув ладошкой по тёплой поверхности, она попыталась собрать непослушные солнечные лучики. Сознание ещё не проснулось. Будто кошачий ребёнок, оно забавлялось игрой света, вспоминало поцелуй в парке, смешные слова про олигарха. «Милый Денис, как же я по тебе соскучилась!» Юля взяла планшетку и по памяти набросала штрихи будущего портрета: « Так… короткий ёжик, почти прямой нос, несколько крупноват, но ничего, так даже солиднее. Волевой подбородок… всё правильно, таким он и должен быть у олигарха. Ироничная усмешка и глаза…» Рука замерла… его взгляд она почему-то не могла вспомнить, он получился размытым. «Ладно, дорисую потом. Лучше схожу сегодня на речку».

Вода, как и положено в июле, ласкала и нежила. Свободно раскинув руки, Юлька парила над многометровой толщей. Почти погрузив голову в воду, она не слышала ни криков отдыхающих, ни плеска волн, взгляд улетал в небо, бесконечно бездонное, голубое. На сердце было легко, словно волны, раскачивая в материнской колыбели, нашептывали радостно: «Всё будет хорошо». Плечи заметно обгорели. Юле, с её светлыми волосами и белой кожей, не стоило долго находиться под прямыми солнечными лучами. Искупавшись ещё раз, она надела шорты и пошла домой. День клонился к закату. Горизонт горел алым пламенем, Юлька где-то читала, что багровый закат к урагану. «Ну вот, только бури не хватало, может, примета не сработает?» Легкий ветер растрепал влажные волосы, обдал жаром плечи и, обгоняя неспешный шаг, улетел прочь.

***

На дисплее оставленного дома телефона, высветились два пропущенных вызова. Юля перезвонила. Мама просила купить хлеб и предупреждала, что напарница заболела, поэтому, она останется на дежурство в ночную смену.

Весело покачивая сумкой, Юля торопливо сбежала по ступенькам: «Нужно успеть до урагана». Ветер, поднимая тучи песка и пыли, был уже не столь безобиден. «Похоже, примета работает», подумала Юлька. Она не слышала, да и не могла слышать, как знакомый голос за окном произнёс: «Да куда ж она денется — вернётся».

Не поднимая голову и стараясь увернуться от свирепых порывов, Юля, поднимаясь по ступенькам, пыталась нащупать в сумке ключ. Дверь соседской квартиры бесшумно приоткрылась. — Ну, где же ты так долго? Юля не успела даже вскрикнуть, как сосед, схватив её за волосы, задёрнул в комнату и закрыл дверь на ключ. Юля испуганно осмотрелась по сторонам. Незнакомый мужчина сидел за столом, и лениво закидывая в рот орешки, разглядывал её с профессиональным интересом.

— Как раз, сойдёт за двенадцатилетнюю. Маленькая и тощая, самый смак. А ну ка, детка, сними трусики, мы посмотрим, что там у тебя. Юля, кинувшись к выходу, принялась кричать и стучать в двери, но ветер, предательский ветер, полностью заглушил её крик. Завывая, он то ли пробовал подражать, то ли оплакивал. Отбросив Юлю от двери, сосед грубо стянул с неё шорты и плавки. Заливаясь слезами, Юля бросила последний козырь: — Я расскажу маме! — Да сколь угодно. Думаешь, она задаром пила коньяк, вкусно ела и брала деньги без отдачи? Завтра, обязательно расскажешь, а сейчас утри сопли, и за дело. И давай-ка сбреем мочалку, в данном конкретном случае в таком виде ты никого не интересуешь. Попробуй только разинуть хайло, зашибу! Мужчина, не обращая внимания на происходящее, деловито настраивал профессиональную камеру. Юля часто видела похожие в новостях. «А это-то ещё зачем?» Менялись способы, позы, ракурс, но не менялось происходящее. Она не понимала, ночь ли, или всё ещё вечер, а может уже наступило утро. Казалось, ужас будет продолжаться вечно. Юля уже не ощущала ни боли, ни унижения — она стала куском плоти, вещью, грязной тварью, которую, как использованный мусорный пакет, только и осталось, что выбросить на помойку.

***

Юля не помнила, как оказалась дома. Ужасно хотелось пить. Она встала, налила воды из под крана, и снова легла. Больше всего ей хотелось уснуть и не проснуться.

Так кстати, на несколько дней зарядил дождь. Юлькино настроение совпало с ним в унисон. Она почти не вставала, просто лежала, или рассматривала незаконченный портрет. Как было бы замечательно, если бы у неё имелась фотография. Фото можно было бы класть под подушку, целовать на ночь, желать доброго утра, или просто смотреть и мысленно разговаривать. Ей всё сильней и сильней хотелось увидеть Дениса.

После дождя на улице посвежело, лужи подсохли, пахло травой. Вдыхая с наслаждением обновлённый воздух, Юля неторопливо шла к подруге. Душу грела мысль, что письмо, наверняка, её заждалось.

Ани дома не оказалось. Отец любезно пригласил подождать, сказав, что она должна вернуться с минуты на минуту. Юля прошла в комнату, он включил компьютер и пригласил её присоединиться. Взглянув на монитор, Юля потеряла дар речи. В памяти всплыла давно забытая картинка. Она не поняла, зачем отец Ани показывает эту мерзость. Для чего ей видеть, как какая-то совершенно голая, полностью выбритая девушка, трогает и ласкает ртом член, как той вульгарно раздвигают ноги и ставят в унизительную позу. Внизу видео мелькнуло название их города и надпись: «Юля любит погорячее». Брошенная фраза вывела её из оцепенения. — За деньги, или ради собственного удовольствия? И сколько же стоят твои услуги, киска? Думаю, что не очень дорого, и надо полагать, ты никому не отказываешь? Он скабрезно усмехнулся. Юля покраснела, и еле сдерживая слёзы, закрыла лицо руками. А он всё стегал и стегал обидными сравнениями и эпитетами. — Никогда, слышишь! Даже не вздумай ступить на порог нашего дома. Позорница, ты хоть понимаешь, что теперь на тебя вся школа будет показывать пальцем. Не представляю, как можно в четырнадцать лет опуститься до подобного скотства! Пошла вон! И чтоб больше я тебя рядом с Анькой не видел. Он подтолкнул её к выходу, выкинув следом босоножки. Юля обулась, и стала машинально подниматься вверх. Ей было невыносимо стыдно. Только теперь она осознала весь масштаб трагедии. Разве смеет она после такого позора являться в школу, и даже просто ходить по улицам, принимая каждый мужской взгляд за намёк. И сосед… он ведь не оставит её в покое. С каждой новой ступенькой приходило понимание и решение. Глупышка, всё так просто, как же она раньше об этом не подумала! В древние времена греки олицетворяли бабочку с душой умершего человека. Это так красиво, обернувшись бабочкой, подняться в небеса! Юлька ускорила шаг. Вот и последний пролёт, лестница, на которой она недавно заночевала. Теперь у неё будет другая постель, на белоснежном облаке. Юля вышла на крышу. С шестнадцатого этажа небо казалось ближе. Голубизна до боли, до слёз резала глаза. Юля подошла к парапету, перешагнула и, взглянув на чудесный мир, расправила крылышки и полетела. Туда, где живут бабочки.

© Copyright: Татьяна Матвеева, 2013 Свидетельство о публикации №213022101700