Саша Ску — Дядя Печаль

Тьма имеет самые безупречно мягкие лапки, иначе б вы точно услышали, как она наступает.

Эта простая, в сущности, история приключилась в одном уютном дворике, пропахнувшем свежескошенной травой. Дни стояли не по ожиданиям знойные, и зной этот вносил свои поправки в распорядок жизни дворовых. А именно: все от мала до велика стали торчать на лавочках и газонах весь световой день и даже более того. Коротали время за слушанием полувоображаемых соловьев, развешиванием свежего, как бриз, белья; иные по старинке стучали в домино, горланили «Катюшу» или просто лузгали семечки, наблюдая за резвыми детьми. Те, как и положено малым, играли в войну и пленных не щадили. Словом, все были заняты делом и совсем не на чеку. Потому-то и проворонили момент, когда появилась красная вывеска.

Она была кумачовой, с аршинными буквами, белыми и яркими. Совсем маленькие обитатели двора никак не понимали слово на красном, оно выглядело для них как зашифрованная анаграмма.

Другие не спешили объяснять крошкам значение символов, мгновенно ставших волшебными. Они лишь не без интереса вглядывались в занавешенные окна, прямо у вывески, и молча жевали.

Вскоре все окна были обклеены фотографиями, пояснявшими значение сакрального слова. И дети поняли, что «ТАТУ» — это драконы и змеи, нарисованные фломастерами на плечах и руках. Или что похуже. Ну, уж во всяком случае, они разобрались.

Взрослые же недоумевали: почему под такой дорогущей вывеской, в которую ещё кто-то и лампочки яркие вкрутил, была маленькая надпись «Временная». К чему было все это баловство, эта вызывающая расточительность? Не внесло ясности и появление на горизонте Дяди Печаля.

Вообще, факт связи возникновения вывески и Дяди Печаля считался историческим, но никто этот факт не мог доказать, равно как и оспорить.

С Дядей Печалью с самого начала все было непросто. Даже описывали его все по-разному: для кого-то он был высоким, для других — низким и щуплым, как карликовая березка; иногда он казался молодым, а порою — и древним стариком, Однако всегда отмечали его гладкий и широкий лоб и трагедию рта. Рот его был преисполнен скорбей, оттого и прозвали его Дядя Печаль.

Дядя Печаль, разумеется, ходил сплошь в черном и белел из этой черноты, как хрупкая лилия. Мужчины пробовали здороваться с ним за руку, разговаривать, даже пивом угощали. Отвечал он им голосом, поначалу казавшимся магнетическим, а затем и приторно-вкрадчивым и замогильным. Отвечал всегда вежливо, до крайности учтиво, даже живо. И пиво принимал. Словом, вел себя он так, как мужики не ожидали и никак не могли понять, потому перестали жать его сухую и бледную ладонь, а просто чинно кивали при встрече.

Женщины отмечали его манеры с восторгом. Но и их Дядя Печаль пугал своей оральной трагедией. Хоть и говорили с ним, но мало и все как-то вскользь. Между тем, у многих после таких бесед блестели глаза и пушились волосы. Единого мнения о нем собрать было и здесь нелегко.

Ввиду сложившихся обстоятельств, детям просто запретили приближаться к Дяде Печалю. По иронии судьбы, для них-то он как раз и был самой привлекательной фигурой двора. Загадка Дядя Печаля никак не хотела разгадываться. Его черные одежды напоминали о ночи, беспросветной и полной ужасов, а мягкий взор обещал какой-то немыслимый, послеполуденный покой.

Ещё ребетня откуда-то прознала о способности Дяди Печаля рассказывать небылицы столь искусно, что от них мурашки бегали до самого сна. И иногда, тайком от остальных, какие-нибудь особенно смелые сорванцы подбегали к хрупенькому Дяде Печалю и наперебой просили о сказке. Он рассаживал их кругом себя, кого — на лавках, кого — на траве, и начинал свое повествование.

Иногда на нем была и шляпа, закрывавшая весь широкий и гладкий лоб его. И он использовал эту шляпу в своих историях, как веер знатной дамы или как огромного одинокого ворона, или как заходящее солнце, почерневшее за день.

Дети почти не боялись его, а со временем совсем перестали робеть, и число сказко-слушателей все росло и росло. Главное, что все это происходило, ускользая от внимания бдительных взрослых. Будто и ребетня, и Дядя Печаль становились невидимыми, когда собирались вместе.

В один из дней двор был особенно полон слушателей, было среди них и много маленьких. Дядя Печаль вновь был в шляпе. И рассказывал что-то безумно удивительное, ибо присутствующие там не смели и пошевелиться, а некоторые — даже дышать без особой надобности. Они все превратились в слух и внимали мягкому голосу Дяди Печаля.

«Он распростер свои крылья и метнулся на землю, рассекая воздух, оставляя позади себя мертвые петли и пепел. И вот он налетел на беззащитного ангелочка и схватил его за плечи», — дабы проиллюстрировать эти слова, Дядя Печаль снял свою шляпу и усадил туда маленького ребенка, белокурую девчушечку, чумазенькую от дворовых игр. Остальные глядели на всё, как завороженные.

Когда рассказ был окончен, дети нервно хихикали и кричали «Круто!», кто-то даже хлопал в ладоши. Дядя Печаль раскланялся, отправил несколько воздушных поцелуев детворе, и удалился восвояси.

И только спустя время, когда не досчитались одной головы за вечерней трапезой, хватились чумазенькой девчушки. Ее искали и кликали по всему двору и в других дворах. Перепуганные малыши помнили, что она все время была с ними; как и другие, она слушала сказку Дяди Печаля, а потом как сквозь землю провалилась.

Наконец, заявили в милицию-полицию. Органы правопорядка опросили всех взрослых и дееспособных, но толком ничего добиться не сумели.

Говорили и с Дядей Печалью. Здесь, однако, выяснилось, что на день пропажи чумазенькой у него имелось странное алиби: он был в командировке в Нидерландах, что подкреплялось документально и фактически. Алиби было безумно безупречным: имелись даже фотографии с тех самых Нидерландов с датой съемки, чеки из тех магазинов, и проча.

Поначалу, крепкие мужчины в форме все же подозревали в Дяде Печале дурное и пытались подкопать под него, однако под действием неоспоримых фактов, сместили свое недоверие в сторону детей. Мало ли что может показаться карапузам.

Так и осталась эта загадка нерешенной, а ребенок — пропавшим без вести. Чего нельзя сказать о Дяде Печали.

Вскоре после этих событий он собрал идеально черные чемоданы и уехал. Наверное, в свои Нидерланды. Чуть погодя куда-то делась и провокационная вывеска. Однако, спрос на его сказки не упал ни на грамм. Несмотря на все подозрения, вплоть до самого отъезда Дядя Печаль по-прежнему собирал аншлаги во дворе. К нему так же тянулись дети и особо впечатлительные женщины. Ничто не пугало оных настолько, чтобы отказаться от бархата его голоса.

Впрочем, когда он уехал, все быстро забыли о нем и предпочитали не вспоминать. А те немногие, кто все же помнили его, содрогались от необъяснимого ужаса.