Повелитель событий

                                                            Роман

Пролог. Лондон, начало XVIII века

Капитан Джордж Элиот — Великий Мастер масонской ложи — стоял с фонарем в руке посреди хранилища, где находился главный артефакт братства.

Пробравшись сюда с другим грабителем Теофилем Дезагюльэ, Элиот впервые пошел против братьев-масонов, зная, что наказание за подобное преступление — смерть.

Подняв фонарь над головой, Джордж увидел блеснувший серебром, подвешенный на цепях ковчег. Священный циркуль, символ Небесного свода, должен был лежать в нем.

С внешней стражей хранилища заговорщики справились благодаря непререкаемому авторитету Мастера. Клинки масонов, охраняющих циркуль, уперлись в грудь Элиота, как только незваные гости зашли, но твердое:

«Я — Великий Мастер!» привело братьев в замешательство. Охранники растерялись. Минутной заминки хватило, чтобы Элиот заколол двоих и эфесом сабли проломил висок третьему брату. Нелегко было убивать собственных учеников, но у главы лондонской ложи не осталось выбора.

Иначе артефакт, на который братья так уповали, свел бы в могилу их всех.

Расправившись с внешней стражей хранилища, Элиот и Теофиль забежали сюда — в круглое помещение с куполом. Теофиль вынужден был вернуться, услышав крик раненого. Джордж остался один.

Фонарь освещал ковчег, но своды и стены хранилища тонули в темноте. Загрохотала, приближаясь, тяжелая поступь.

— Теофиль!

Выставив перед собой саблю, Элиот знал, кого увидит. Ни один человек на земле не обладал столь массивным телом.

Создание с земляным лицом и кровью из перегонного куба вышагнуло из темноты, закрывая собой ковчег — главное сокровище масонов по эту сторону Ла-Манша. Двухметровый, кряжистый голем ударил грабителя раскрытой пятерней сверху вниз. Широкая ладонь опустилась с силой кузнечного молота. Джордж отпрянул, иначе клешня размозжила бы ему голову.

— Теофиль! Топор!

Несмотря на габариты, искусственный человек, легко развернувшись, вновь ринулся на гостя. Голему было все равно, кто перед ним: Великий Мастер или оборванец с Темзы. Любой проникший сюда нарушал запрет братства: ни при каких обстоятельствах не прикасаться к артефакту вне мистерий, и потому был обречен. Каменные кулаки должны были раздробить предателю грудную клетку, но Элиот в последний момент отскочил в сторону. Уходя, он рубанул клинком. Коричневое ухо с каменным стуком упало на пол. На плечо стража полилась голубая жидкость. Голем взревел.

— Теофиль! Сюда! Ко мне!

За спиной Великого Мастера распахнулась дверь. Теофиль, сдернув с шеи платок, стирал с лица и камзола кровь. В освещенном факелами коридоре лежали братья, охранник с проломленной головой полз к двери. Дрожащими руками Теофиль Дезагюльэ — придворный принца Уэльского, доктор права, — сжимал кинжал.

— Я не сумел, — произнес он бледный, как полотно. — Я попал не туда…

— Добей! — закричал Элиот. — Иначе нас схватят!

Дезагюльэ вернулся, приставил к груди умирающего кинжал и, отвернувшись, с криком нажал, навалился на рукоятку. Брызнула кровь.

Кружевные манжеты на рукавах рубашки Дезагюльэ стали алыми. До этого

Теофиль никогда не убивал людей.

Подпрыгнув, голем обрушился на Элиота землистой тушей. Сабля Великого Мастера вошла в вязкую грудь. Гигант дернулся, и она обломилась. Страж замер, покачнулся. У грабителей была секунда. На лету поймав брошенный Дезагюльэ топор, Джордж, что есть силы, опустил его на голову голема.

На этот раз верзиле с алхимической плотью и саблей в груди не хватило реакции. Искусственный человек застыл. Лезвие рассекло ему голову до зубов. Голем рухнул на спину. Землистая грудь, плечи, живот озарились голубым холодным сиянием.

— Не давайте ему расти, Мастер! — закричал Теофиль.

Несколькими ударами, прикрывая глаза от мертвенного болотного огня, Элиот отсек голему руки, а потом и ноги. Отрубленная правая рука на глазах увеличилась в несколько раз, сделавшись похожей на кривое поваленное дерево. Страж дернулся и затих.

— Артефакт наш. — Элиот тяжело дышал. — Он в ковчеге.

— Мы пробрались сюда точно воры, — произнес Дезагюльэ. — Мы… лишаем жизни… англичан. Это неправильно. Мы сгорим в геенне!

На вытянутом лице Теофиля бисером блестели капли пота. Великий Мастер в белом припудренном парике и высоком жабо словно превратился в глазах доктора права из главы ложи, которого Дезагюльэ привык видеть на троне во время мистерий, в преступника, при этом еще и одетого на легкомысленный французский манер.

— Поздно отступать, — сказал Элиот. — Мы избавим Англию от самого большого зла под солнцем. Иначе циркуль убьет тысячи, сотни тысяч, поверь мне.

Дезагюльэ верил. Еще верил. Великий Мастер был единственным из масонов, кто прошел мистерию Высшего посвящения, кто испытал действие артефакта на себе. Единственным, кому выпало счастье побывать на небесах еще при жизни.

— Я верен клятве, — сказал Теофиль. — Но вижу, что вернувшись с того света, вы очень сильно изменились.

— Сам Господь благословил меня на то, чтобы я уничтожил циркуль, — сказал Джордж. — Он направляет мою руку.

— Мне трудно понять: зачем?

— И понимать нечего! На небесах против того, чтобы масоны или кто бы то ни было вмешивался в божественные дела. — Элиот передал придворному фонарь. — Держите его, а я взломаю ковчег! Некогда дискутировать, Теофиль!

Догорающее масло фонаря осветило колоны, часть мозаичного пола и серебряный ковчег, подвешенный на четырех цепях, с золотой пирамидой и Всевидящим оком на крышке.

— Уничтожив артефакт, мы покинем Англию, — сказал Джордж, занося топор.

— Навсегда?

Вместо ответа Элиот рубанул по цепи, затем по другой, третьей. Серебряный ковчег с грохотом упал на пол. Великий Мастер сбил замок. Откинул крышку.

— Огня! Быстрее, у нас мало времени!

Теофиль поднял фонарь над раскрытым ковчегом. Фонарь дрожал. Дезагюльэ

впервые видел артефакт на расстоянии вытянутой руки.

— Ближе!

Циркуль — ключ, открывающий врата в мир горний, лежал на алом бархате, переливаясь древней бронзой, по преданию выплавленной еще в горнах халдеев. По другой легенде артефакт подняли с морского дна финикийцы, где они обнаружили его среди руин Атлантиды. Любой, кто владел циркулем, мог отправиться на небеса. А затем вернуться.

— Проклятье рода человеческого, — сказал Элиот.

— Но мы столько этого ждали?!

Происходящее не укладывалось у Дезагюльэ в голове. На протяжении стольких лет масоны Лондонской ложи старались приблизиться к сакральной реальности, где чертит свой план Великий Строитель Вселенной. Наконец с помощью циркуля им удалось приоткрыть полог тайны. Но первый же человек, ступивший в запредельность, стал… грабителем и убийцей.

— Неужели этого хотел Господь? — воскликнул Дезагюльэ. — Мастер вы вернулись другим. Мы оба сошли с ума!

Они разрушили голема, они запятнали себя братоубийством и хотели совершить непоправимое... А Элиот — лучший из масонов, бежал от «открывшихся врат», словно от чумы.

— Довольно болтовни. Возьми его, — приказал Мастер. — Бери!

Пространство над головами похитителей осветилось пламенем множества фонарей. Огонь озарил высокий свод хранилища. С верхних галерей вниз бежали вооруженные люди.

— Именем Великого Строителя Вселенной, — зазвучал голос. — Заклинаю вас — остановитесь! Бросьте оружие!

Элиот сунул циркуль в руку Теофиля.

— Бегите, брат! — закричал он, выхватывая из-за пояса пистолет. — Я их задержу!

Дезагюльэ не двигался с места.

— Вы дали клятву Теофиль! Вы клялись!

— Вы были на небесах. — Глаза масона сверкнули полубезумным огнем. — Я сделаю все, но скажите: что там?

— Господь, — сказал Джордж.— Бегите!

— Правду, Мастер!

Элиот был на небесах, но то, что он там увидел, не укладывалось в привычные картины загробной жизни. Там, куда ступила нога Джорджа, он не увидел ни рая, ни ада. Небесное существование людей лежало вне понятий католической церкви. Никто не направлял руку Элиота извне. Мастер солгал и, видимо, Дезагюльэ это почувствовал.

— Я должен знать, Мастер!

— Беги! — закричал Элиот, отбивая брошенную в него пику. — Уходи!

Теофиль побежал. У входа на него набросился масон. Замахнувшись, охранник на бегу ударил вора рапирой. Клинок лег плашмя. Дезагюльэ закрыл голову руками. Он все равно не смог бы больше никого убить.

Поскользнувшись на залитом кровью полу, его преследователь опрокинулся на спину. Масон вскочил на ноги, но уже было поздно: Теофиль выбежал из хранилища. На соседней улице его ждала карета.

— А Мастер? — спросил кучер.

— Капитан убит, — сказал молодой человек, впервые позволив назвать главу лондонской великой ложи «капитаном». — Мы больше его не увидим.

Гони!

Элиот ударил клинком в грудь нападавшего, но лишь рассек одежду. Под плащом брата оказался железный нагрудник. Капитан направил на охранника пистолет, спустил курок, но пистолет дал осечку. Зато кованая дубинка в руке масона осечку не дала. Оглушенный похититель артефакта рухнул на пол. За ноги Великого Мастера потащили к вскрытому ковчегу, который внимательно осматривал человек в маске. Человек повернулся к Элиоту.

— Куда направляется Теофиль? — спросил он. — Куда вы должны были доставить циркуль, во Францию?

Джордж дернулся, но его крепко держали несколько рук.

— Зачем вы это сделали, Мастер? — Масон в маске смотрел на отступника.

— Вы не только потеряли положение, друзей, титул, вы опозорили свое имя до конца времен! Вы — первый, прикоснувшийся к тайне. Зачем?

Элиот молчал.

В руках человека в маске появился раскаленный прут. По знаку подручные расстегнули на капитане дорожный сюртук, раскрыли, обрывая пуговицы, длинный жилет, задрали рубашку. Обнажилась грудь.

Масон в маске замер: кожа отступника потемнела, собралась уродливыми, отливающими жирным блеском складками, грудь Элиота сочилась гноем.

— Это ад? — Масон невольно отпрянул. — Тебя пытали демоны?

Гниющая плоть источала зловоние.

— Черная душа! — Голос человека в маске дрогнул. — Ты был в чистилище! И вернулся, чтобы мстить!

Элиот молчал.

— Куда едет Теофиль? — Алый, раскаленный конец прута опустился в одну из ран.

— Это молот, — захрипел Великий Мастер. — Плата за Дориана. Чистилище здесь!

В последнюю свою мистерию масоны принесли в жертву циркулю человека. Опустившегося лондонца, никчемного старика. Того, кто отдал артефакту свою жизнь, звали Дориан. Бродягу привели, дав перед этим стакан портвейна. Циркуль принял жертву, мистерия завершилась успехом: небеса легко открываются умершим. Вслед за мертвым попал в мир иной и Джордж Элиот.

— Ты обречен, но мы можем избавить тебя от демонов! — произнес масон в маске. — Только верните артефакт. Или, видит Господь, я отправлю тебя в ад этим прутом, не сходя с места!

Элиот рассмеялся. В бешенстве масон принялся чертить раскаленным концом по его обезображенной, гниющей груди.

— Где Теофиль? — кричал палач. — Кому он передаст циркуль?

Великий Мастер хрипел. На губах предателя вскипала кровавая пена, но он улыбался.

Он все сделал правильно. Братья обшарят порты, блокируют ведущие на побережье дороги, но им и в голову не придет, что Теофиль выскользнет из Лондона по…

— Что с ним? — спросил масон в маске.

— Не дышит. Вы убили его, принц.

Дезагюльэ мчался в Колбрукдейл. На железоделательный завод, принадлежавший третьему масону, состоявшему в заговоре — Аврааму Дерби.

Теофиль всматривался в темнеющие лондонские улицы, ожидая погони, но ее не было. Очутившись за городом, он зарядил кремневый пистолет и положил его рядом с собой.

«Мастер, мы выкрадем артефакт, но что потом?» — вспоминал Дезагюльэ разговор с Элиотом, состоявшийся перед тем, как они отправились в хранилище.

«Циркуль должен попасть туда, откуда он пришел», — ответил Мастер.

Прислушиваясь к стуку копыт, Элиот сжимал артефакт в руке.

Элиот наверняка мертв. Неизвестно, что будет с самим Теофилем. С другой стороны, люди никогда не прекратят попыток попасть на небо еще при жизни. Даже получив все мыслимые и немыслимые блага, они будут одержимы идеей, открыть именно эту дверь. Пусть все остальные двери цивилизация распахнет настежь. Теофиль не сомневался: люди победят расстояния, болезни, будут летать, словно птицы. Поля будут возделывать големы. Алхимики откроют философский камень. Но люди не успокоятся, пока в мире существует последняя истина, пока плата за нее — смерть.

«Поклянитесь, Дезагюльэ, что сделаете это, — говорил Великий Мастер. — Я болен. Я могу не успеть. Дайте клятву брата, что исполните все в точности».

Теофиль поклялся клятвой брата.

— Знай, — сказал тогда Мастер. — Любой, кто воспользуется артефактом, потеряет больше, чем взял.

Теофиль завернул циркуль в кусок шелковой материи, убрал в карман сюртука. Владелец завода в Колбрукдейле Авраам Дерби не знал, что везет ему заговорщик. Он должен проводить Дезагюльэ к домне, только и всего.

Или знал?

В этом случае, если Теофиль не сдержит слова, подручные Дерби найдут его и сделают, то, что должны сделать с нарушившим клятву масоном: зальют ему в рот расплавленный свинец. Затем отсекут руку, вырвут остатки языка и перережут горло. Повесят труп посреди обновленной ложи при посвящении нового брата.

— Господь — Великий Строитель Вселенной, ты любишь смиренных, — прошептал Дезагюльэ. — Прошу, может быть, в великой милости своей ты сам приоткроешь пред нами полог смерти. Аминь.

Теофиль достал из дорожного ящика запечатанный сургучом конверт, который он должен был, не вскрывая, передать Аврааму Дерби.

— Я исполню все в точности, Великий Мастер, — повторил Дезагюльэ. — Клянусь.

Теофиль надеялся, что его возьмет под свою защиту король, раз руку Мастера направлял всевышний.

Поднявшись в кабинет Элиота, принц Уэльский прислушался. Братья с шумом и треском обыскивали трехэтажный лондонский дом бывшего Великого Мастера, ломали стены в поисках тайника, переворачивали, потрошили ножами мебель. Принц велел слуге растопить камин.

Над поленьями поднялось пламя. Принц держал над ним руки, чуть не обжигая кончики пальцев, но все равно всем своим существом чувствовал, потусторонний, сгущающийся вокруг него холод. «Провидению было угодно, чтобы циркуль появился в Англии, — подумал масон. — Французы, будь они неладны, готовы отдать половину Нормандии, чтобы иметь при дворе Людовика XV хотя бы один подобный артефакт! Или Элиот вошел в сговор с Папой Климентом XI?»

Впрочем, зачем Джорджу Рим? Ключ на тот свет стоит десятка папских престолов. Кто владеет циркулем, тот... Это не Лютер со своими гвоздями и бумажками на дверях церкви. Артефакт обещал новую Реформацию, которая встряхнет Европу, развязав неслыханную доселе войну.

Похищенный циркуль нес с собой знание, перед которым блекло содержание всех европейских библиотек вкупе с греко-римским философским наследием. Артефакт должен был остаться в Англии.

Предатель! Принц смотрел на огонь. Масоны просто не успели опомниться после мистерии. Иначе выставили бы на охрану серебряного ковчега всех братьев, способных держать оружие. И кто бы мог подумать, что в спину ударит сам Мастер?

Принц с содроганием вспомнил гниющую грудь Элиота. Чего греха таить, следующим на тот свет намерен был отправиться он сам.

Во время проведения мистерии Джордж был совершено здоров. Неужели плата так высока?

Принц невольно вспомнил греческого героя и выклеванную печень. Цепь и скалу Прометея.

— Будем надеяться, что небо наказывает тех, кто крадет огонь, — произнес принц вслух. — А не тех, кто им потом пользуется.

Не удивительно, что Элиот выкрал артефакт. Попытка вернуть все на свои места. Прометей тоже бы, наверное, вернул украденный огонь, если бы не был прикован.

С силой ударили в дверь этажом ниже. Послышались возбужденные голоса.

«Надо же, убил единственного свидетеля, — скривился принц. — Иногда я такой неловкий». Пламя из камина жгло ему руки, но потусторонний холод только усилился.

— Нашли! — послышалось на лестнице. В комнату вбежал один из братьев. В руках он держал саквояж. — Не иначе собирался удрать на континент, хитрый черт!

Жестом принц велел масону убираться. Он не терпел распущенности в языке, даже если речь шла о врагах.

Раскрыв саквояж, принц выдернул из него белый кожаный фартук, гипсовую маску и бросил их в огонь. Затем в камин полетело, ярко вспыхнув, шелковое одеяние Великого Мастера. В руках принц держал камни: «дикий» природный камень и ограненный куб — символы необработанной людской природы и небесного совершенства.

На дне саквояжа лежала золотая шкатулка. В ней, свернутый в трубку, лист бумаги. Оказалось, Джордж Элиот оставил послание! И адресовано оно было не кому-нибудь, а папе Клименту XI.

Сломав печать, принц читал, не веря неожиданной удаче. Элиот подробно описывал «настоящие» небеса. Он предупреждал тех несчастных, кто рискнет и использует циркуль. Он обрисовывал Клименту XI некое существо — владельца напитанного кровью подземного сада. Впрочем, подземные сады были далеко не самым ужасным, от чего предостерегал Элиот.

— Сумасшедший.

Дочитав, принц некоторое время стоял в раздумьях. Он растерялся, он был потрясен. Если принимать письмо Мастера за чистую монету, а не ловкий ход, то что бы ни предпринимали англичане, да что они! — что бы ни делали все монархи Европы, христианскому миру было не устоять.

Границы государств изменятся. Падет, исчезнет само основание…

Положив письмо в шкатулку, щелкнув латунным замком крышки, принц решил, что Элиот намерено пугал главу Римской католической церкви, чтобы манипулировать им.

Вновь все предстояло проверять самому. Намерение отправиться туда, откуда возвратился только Джордж Элиот, в принце Уэльском лишь окрепло.

В камине стрельнуло полено, поднялось пламя. Изображенная на шкатулке пирамида с Оком Провидения — заключенным в треугольник глазом — вспыхнула золотым и алым.

«Теофилю не вывезти артефакт в одиночку, — решил принц. — Элиот не мог создать за столь короткое время отлаженную сеть заговорщиков, иначе зачем это послание?»

Низкие тучи, прозрачные в темноте, затянули пастбища и редкие крыши ферм. Но неожиданно небо расчистилось, проступили звезды, и циркуль в руках Теофиля сверкнул.

Молодой масон не удержался и вновь рассматривал артефакт. Циркуль блестел на сукне холодно и безучастно, а Дезагюльэ казалось: вот-вот он повернет коней и…

Когда еще представится такая возможность?

Дезагюльэ достиг Колбрукдейла в полной темноте. Плотину железоделательного завода скудно освещала пара фонарей. До цехов в отблесках доменного огня карету Теофиля сопровождал рабочий. Бежал впереди с масляным светильником в руках, иначе лошади переломали бы ноги.

Авраам Дерби приветствовал гостя, пожав ему руку на масонский манер: трижды коснувшись свободным пальцем ладони.

— Вы один? — Заводчик глянул на алые кружева рубашки гостя.

— Так сложились обстоятельства, — ответил Теофиль, передавая Дерби письмо Элиота. — Не беспокойтесь, артефакт у меня.

Вскрыв конверт, Авраам пробежал глазами содержание письма. Лицо его при этом оставалось непроницаемым.

— Теперь все зависит от нас, — сказал он. — Прошу вас, следуйте за мной.

В доменном цеху Теофиль и Дерби прошли по настилу к шахтной печи. В лицо масонам пахнуло сухим жаром, запахом сгоревшей окалины. В воздухе носилась, блестела взвесь. Через пару шагов на зубах заскрипел песок, дышать было нечем. Теофиль увидел перед собой приземистую каменную башню домны в железном почерневшем кожухе. Наверху из открытого устья печи вырывалось пламя. Чумазые рабочие в расстегнутых рубахах и рукавицах возились у кричного горна, в нем вблизи сопла плавились капля за каплей чугунные чушки.

— Мы на месте, — сказал Дерби.

— Да, — сказал Дезагюльэ. — Я готов.

Чувствуя, как моментально нагревается одежда, Теофиль, закрывая глаза от ярко полыхающего угля, бросил сверток в белесое сопло. Он вспыхнул пламенем и исчез. Дерби кивнул.

На обратном пути Теофиль торопился. Авраам передал Дезагюльэ документы, подтверждающие его право собственности на трехэтажный дом Великого Мастера на севере Лондона, а так же поместья.

— Последняя воля Мастера, — сказал он. — Теперь вы — состоятельный человек.

Теофиль просмотрел доставшиеся ему ценные бумаги. Львиную долю составляли акции компании, вывозящей с Ямайки рабов. Предел мечтаний среднего англичанина.

— Я могу дать вам за них… — Владелец завода назвал значительную сумму.

— Во Франции вам понадобятся деньги.

— Благодарю, — сказал Теофиль. — Я вынужден проститься.

— Вы не хотите знать о второй части письма? — спросил Дерби. — В ней много любопытного.

— Сделайте одолжение.

— Я должен убить вас, если артефакт не попадет в горн. Что у вас в правом кармане камзола?

Дезагюльэ побледнел. Он опустил руку в карман, сделал движение пальцами. Циркуль лежал там. В расплавленный металл полетел обломок каретной рессоры.

— Вы меня убьете?

— У вас есть покровители? — спросил Дерби.

— Принц Уэльский.

— Отправимся к нему прямо сейчас.

— Меня убьют?

— Напротив, — сказал Дерби. — Благодаря вам артефакт не был уничтожен и не попал на континент.

— Моя карета к вашим услугам, — сказал Дезагюльэ.

Двое полицейских вынесли из дверей дома Элиота носилки с телом. По вишневому рукаву стоявший в отдалении Теофиль узнал сюртук Великого Мастера. С головы Элиота был сбит парик, лицо — спокойно. Дезагюльэ отвернулся.

— Завтра весь Лондон узнает, что Великий Мастер погиб в своем доме от рук ночных грабителей, — сказал принц Уэльский. — Мы похороним Джорджа Элиота со всеми почестями.

                                                                   Часть первая

                                                        ВАМ СЮДА НЕЛЬЗЯ!

Глава 1

Журналист еженедельника «Городские вести» Илья Ремизов встал из-за стола, собираясь уходить, когда перед ним появилась заместитель редактора.

— В гостинице остановился англичанин, — сказала она.

— И что? — Ремизов изобразил на лице крайнюю занятость.

— Он масон. Из Англии.

— И что? — повторил Илья. — Я в школе немецкий учил. Приедет розенкрейцер или тевтонский рыцарь лиловой подвязки, тогда я пулей…

— Он без переводчика, значит, на ломаном русском говорит. Ты на ломаном русском пишешь, так что общий язык найдете. Готовь короткой новостью в номер, ну и на сайт.

— Масон. — Ремизов вытащил из стола фотоаппарат, проверил в кармане диктофон. — Не сидится им на Альбионе.

Непонятно было, что понадобилось англичанину в городе, хоть и на миллион жителей, но расположенном в зоне затяжной экологической катастрофы?

Через десять минут редакционный водитель подбросил Илью до самой респектабельной в городе высотной гостиницы, с неоновыми буквами сверху вниз: «HOTEL».

По наводке знакомого бармена Ремизов поднялся на третий этаж гостиницы. Номер апартаментов, в которых остановился масон, бармен не знал. Илья приготовился «брать языка» — стучать в первую попавшуюся дверь, когда заметил, что у номера в конце коридора столпилось несколько человек. Дама в деловом костюме, не иначе дежурная по этажу, выхватив из рук горничной ключи, налегала на замок. «Да он открыт! — говорила горничная. — Я как услышала гарь, сразу вас вызвала!»

Однако открытая дверь никак не хотела впускать дежурную по этажу в номер.

Осторожно приближаясь к злополучной двери, включая спрятанный в висевшей на груди сумке фотоаппарат, Илья втянул носом воздух. Пахло горелым, но не изоляцией, а чем-то печеным, точно на сковороде забыли перевернуть отбивную. Ремизов прибавил шагу. Чудаковатый масон, ради которого он приехал, мог и подождать пару минут.

— Эй! Вам сюда нельзя! — Навстречу Илье шагнул молодой парень в костюме. — Здесь идут следственные мероприятия.

Один из охранников надавил на дверь, ударил плечом, дверь поддалась, открылась на ширину ладони. В проеме над полом показался розовый затылок с седой прядью.

— Слышите! Посторонним нельзя!

Выдернув из сумки фотоаппарат с уже выдвинувшимся объективом, Илья сделал снимок затылка, но в момент, когда сработала вспышка, охранник выставил ладонь, так что на снимке осталась лишь нагло растопыренная пятерня.

— Журналистам тем более!

Охранник вновь налег плечом, но дверь встала, упершись в тело. Обладатель розового затылка не двигался. Секъюрити с досады ударил по двери носком ботинка. От чего она, отпружинив, вернулась обратно.

— Я подумала, что он там жарит? Стейки свои? — вдруг заплакала горничная, с силой оттягивая кулаками карманы фартука. — Стучу — не отвечает. А потом подгорело…

— Молодой человек, я же ясно выразился. Или вы не журналист? — Напирал на Илью парень в штатском. — Я следователь прокуратуры и…

— Такси заказывали? — спросила у следователя девушка, которую Илья видел за конторкой на первом этаже гостиницы. — Уже пятнадцать минут ждет.

Работник прокуратуры не успел ответить. «Давай вдвоем!» — Охранники с разбега ударили в дверь плечами, от чего обладателя седой головы отшвырнуло вглубь номера.

Дверь с табличкой «312» открылась.

— Открыть, а не выбить! — оторопел работник прокуратуры, глядя на такие «следственные мероприятия». — Никому не входить!

Головой к двери лежал старик с открытым ртом. Обожженная коричневая рука с запекшимися пальцами застыла над лицом. Губы сгорели, кожа вокруг рта безобразно вспухла.

— Лучше бы не приезжал, — заметила философски дежурная по этажу, после чего Илья понял, что попал именно в тот номер, в который хотел — в апартаменты англичанина.

Мертвец смотрел в потолок выпученными глазами, оскалившись, словно взбесившийся пес.

Горничная вскрикнула. Глядя на труп гостя, девушка еще раз помянула стейк. Охранник, втянув носом сладковатый запах горелого мяса, присвистнул.

— Владимир, ну ты где? — звонил кому-то следователь, загородив собой дверной проем. — Вот опять, — огорченно сказал он, складывая сотовый. — Остался без фотографа.

Ремизов уже видел покойника в подобной позе. Неделю назад в жилом доме полностью выгорела квартира. Хозяин, спасаясь от пламени, выбрался в коридор, но от жара железную дверь заклинило. Так бедняга и умер, задохнувшись от дыма, уткнувшись в раскаленную дверь головой и завалив собой вход. Напоминал он запекшийся анатомический муляж. Но там все было в огне, обгорели пол, потолок, стены. Что же толкало к двери любителя стейков, и где сам стейк?

— У меня к вам предложение, — обратился следователь к Ремизову. — Вы делаете для меня несколько снимков, один из них, я укажу какой, возьмете для газеты. Только обещайте не ставить фото трупа.

— Обещаю. — У Ильи загорелись глаза. — Никаких трупов! Я же понимаю.

Следователь пропустил Илью в номер и закрыл дверь, оставив всех остальных в коридоре.

Деревянная дверь номера даже не обгорела. Дымом несло, но не так чтобы человек мог задохнуться. Ремизов не заметил на стенах и потолке никаких разводов сажи. В глубине номера — заправленная кровать. Телевизор стоял выключенный, вилка с аккуратно сложенным проводом лежала рядом. Бледно горела в свете дня люстра без плафонов с вычурными энергосберегающими лампами.

— Как его звали? — Илья сделал снимок. — Не могу понять: чего он полз?

Нижняя часть лица англичанина, особенно подбородок, вздулась и запеклась под белесым стекловидным налетом, словно покрытая глазурью булочка. Кожа не шее лопнула, обнажились желтые волокна, наверное, сухожилия…

— И оскаленный? — продолжал пытать молчаливого работника прокуратуры Ремизов.

— Сними ковшик, — показал в угол следователь, где лежал отечественный алюминиевый ковш с пластмассовой ручкой, в каких домохозяйки обычно варят яйца. — Опрокинешь на себя расплавленный сахар, еще не так запоешь.

Илья наклонился над ковшом. Действительно, на дне застыла мутная сахарная корка. Ремизов ковырнул ее ногтем, но попробовать на вкус так и не решился. У кровати на маленьком складном столике лежали приготовленные формочки для заливки петушков на палочке — мишки, белочки, зайцы.

— А рубашка на груди тоже от зайчиков… — Ремизов не договорил. В коридоре, ведущем в ванную, бесшумно горела спиртовая горелка.

Поджег рубаху, затем опрокинул ковш… Прямо в горло плеснул.

— Приключения иностранцев в России, — без тени улыбки сказал следователь.

Штанина на правой ноге иностранца задралась. Из-под ее края выглядывала одноцветная выцветшая от времени татуировка. Пока оперативник осматривал спиртовку, снимал «пальчики», Илья быстро задрал штанину выше. На ноге англичанина красовалась пирамида с отсеченной верхушкой. Над пирамидой парил заключенный в треугольник глаз. Рисунок окружала надпись на латыни. Пирамида и глаз были знакомы Ремизову, где-то он их уже видел.

Сделав снимок, Илья опустил штанину обратно.

Следователь открыл дверь ванной. На внутренней ее стороне висел разноцветный метровый круг из фанеры — копия колеса рулетки. На полу — надписи мелом по-английски. Илья понял лишь одно: одна из них заканчивалась знаком вопроса. Вот если бы приехал розенкрейцер или тевтонский рыцарь, он бы пулей…

Следователь обернулся, его задумчивое лицо осветила вспышка фотоаппарата.

— Меня только не надо снимать.

— Я всего лишь… смотрите!

В ванной, набранной по щиколотку, плавали пачки долларов. Аккуратные пачки стодолларовых купюр в банковской упаковке. Некоторые из них сильно обгорели с краев. Тут же плавали остатки сгоревших банкнот другого номинала. На кафеле над ванной что-то было написано по-английски. Валялось одноразовое мыло, которым, видимо, и писали, когда закончился мел… Рядом с надписью — рисунок: египетская пирамида с открытым глазом на вершине.

— Деньги жег, — сказал Илья. Доллары были так близко, что протяни руку и вытаскивай из ванны. — А потом жалко стало.

Раковина оказалась полной мыльной воды, в которой плавала сбритая рыжая щетина.

— Тряпкой заткнул? — удивился следователь. — А еще англичанин. Голубая кровь!

— Варвары, — согласился Ремизов, с удивлением глядя на самодельную пробку, а потом на содержимое ванны. — Сколько здесь, миллион? Или больше?

Следователь вопросительно посмотрел на репортера.

— Я просто так спросил, — пожал тот плечами. — Интересно же.

Он сделал несколько снимков. Во входную дверь постучали.

— Господин Голованов! — кричала дежурная по этажу. — К вам Владимир приехал!

— Я открою. — Ремизов сразу же сообразил, чем чреват для него приезд фотографа-криминалиста.

В номер вошли еще двое в штатском, с ними милиционер в форме. Не дожидаясь вопросов и требований отдать флеш-карту со снимками, Илья, молча обойдя труп, выскользнул из номера.

Перед глазами стояла картина: милиционер опускает руку в ванную, выуживает из воды распухшую пачку и…

Быстрым шагом удаляясь от номера масона, Ремизов готов был кусать от обиды гостиничный линолеум: почему другим так невероятно везет? Прямо на работе? Почему у других работа именно в этом и состоит? В сладостных моментах.

— Так мне что, такси отпускать? — остановила Илью девушка с первого этажа.

— Какое такси?

— Англичанин заказывал в Григорьевку, — сказала она. — У меня все записано: Григорьевка, улица Лесная, 57. Машина ждет.

— Как звали англичанина? — спросил в свою очередь Ремизов. — Давно он приехал?

Девушка с сомнением посмотрела на Илью.

— Так вы не из милиции?

— Лейтэнант… старшой я.

Не оценив шутки, служащая гостиницы напряглась. Теперь из нее и под пыткой слово не вытянешь. Ремизову очень хотелось поговорить с горничной, которая убирались в номере масона, но он кожей чувствовал: надо рвать когти. Спустившись в холл, он направился к администратору:

— Добрый день. Не подскажите, как фамилия господина, который жил в номере триста двенадцать?

— Извините, мы не даем информацию о наших клиентах.

И дежурная улыбка. Сучка.

Вздохнув, Ремизов поехал в редакцию.

По дороге настроение Илье испортила хозяйка однокомнатной квартиры, которую они снимали с Еленой. Хозяйка поднимала цену. Она звонила уже третий раз.

— Я понимаю — кризис, всем трудно. Вы в состоянии платить?

— Да, мы в состоянии, — сказал Илья. — Мы остаемся.

Елена училась на дневном отделении, на последнем курсе института. Она давно хотела познакомить Ремизова с родителями. Они приезжали через пару недель, а тут эта жадная выдра! Илья не мог допустить, чтобы знакомство прошло в комнате общежития. Хорош будущий муж! Нищий!

Ремизов прикидывал, от чего еще ему придется отказаться, чтоб расплатиться с хозяйкой квартиры, а перед глазами стояла ванна с залитыми водой долларами.

Достаточно было одной пачки, чтобы решить проблему с жильем на год вперед, чтобы выдра больше не звонила. Он же журналист, а найти правильные, подходящие к случаю слова не умеет. Стоило намекнуть следователю, мол, кто хватится нескольких тысяч? Полоумный старик все равно пытался их сжечь. Тогда что мы сидим, господин Голованов? Не проводим действия.

Машина остановилась перед светофором. С тополиной аллеи справа облетала листва. Заканчивался сентябрь. Ветви тополей застыли в прозрачном воздухе, словно вырезанные, очерченные скальпелем. Чугунные решетки ограды выглядели в холодном осеннем свете невесомыми.

С присущей лишь сентябрю иррациональной ясностью Ремизов еще раз остро ощутил фундаментальный факт: нужны деньги. Илья смотрел на свои пальцы, на которых застыл золотой солнечный зайчик. Ремизов сжал пальцы, зайчик выскользнул.

«Если я не разбогатею, мне конец», — пришла спокойная мысль.

К мысли присоединился образ отца Елены — сурового замдиректора автосервиса, который всего добился исключительно собственным умом и упорством.

«И свадьбе конец».

Редактор — кряжистый, похожий на бывшего тяжелоатлета мужчина сорока двух лет в темном шерстяном пиджаке, ходил по квадратному кабинету, слушая рассказ Ремизова, который описывал посещение гостиницы, и прихлебывал из кружки кофе. Редактор до конца сжимал зубы, чтобы не выдать улыбки, но под конец бухнулся в кресло и, запрокинув голову, разразился хохотом:

— Попросил не ставить труп?! Впервые о таком сыскаре слышу! И слово с тебя взял? И ты… гы-гы-гы… честное репортерское!

— Да, — сказал Илья.

— Так, масона — на обложку! Фоторепортаж на разворот! — Редактор хлопнул ладонью по столу. — Невероятно! Значит, убежал?

— Ушел.

— Леденцы, сахар в горле, круг рулетки в ванной, все? — спросил редактор, отсмеявшись. — Больше ничего необычного?

— Вроде, нет, — ответил Илья.

Молчать о долларах в ванной было глупо. Завтра все равно о них узнают, но Ремизов почему-то, неожиданно для себя самого, промолчал. Не упомянул он и о татуировке англичанина.

— Зачем масону рулетка? — соображал редактор. — И тем более, петушки на палочке?

— Сумасшедший. Ясно же.

— Не исключено, — согласился редактор. — Оказаться у нас за шесть тысяч километров, имея лондонскую прописку. Если он игрок, то ему бы в Калининград или Краснодар.

Редактор поднялся из-за стола:

— Пойдем, гляну на фотографии.

— Я на обед. С утра голодом.

— Ладно, заслужил. Одна нога здесь, другая там.

Зайдя в квартиру, Илья, не снимая кроссовок, уселся за компьютер. Раскрытая пятерня охранника, розовый затылок в проеме двери, скрюченная, обожженная рука… Ремизов добрался до снимка с ванной.

Под водой зеленели доллары. Отлично просматривался Франклин в овале.

Ремизов скачал из Интернета фото стодолларовой купюры. Ссылки выпали и на купюры достоинством в 20 долларов, в доллар.

На купюре в доллар Илья увидел знакомую усеченную пирамиду. Скопировав ее изображение в максимальном из предложенных разрешений, Ремизов увеличил левую половину банкноты.

Пирамида, глаз в треугольнике. Оказалось, это не что иное, как Всевидящее Око. Один из знаков масонства. Подумать только, «зелень» украшали масонские символы! Тем более, зачем было их жечь?

В сети предлагалось несколько вариантов перевода латинской надписи вокруг пирамиды: «Новый порядок эпохи», «Новый порядок навеки» или знакомый по фильмам о нацистах «Новый мировой порядок».

Ремизов смотрел на фото с формочками — зайчики, мишки, белочки — и ничего не понимал: петушки на палочке и новый порядок эпохи? Какая связь? Подобные сладости за десятку продавали бабки у парка культуры и отдыха. Они что — тайные агенты масонства?

Фото масона. Обожженное, оскаленное лицо старика даже после смерти выражало крайнюю степень ужаса. В последние мгновения жизни пожилому англичанину было очень больно. Шок… Сердце и не выдержало.

«А что бы на моем месте сделал Зорин? — подумал Илья о своем друге с детских лет. — Леха уж точно бы не стал сопли жевать!»

Позвонив Алексею — владельцу небольшого магазина «Планета фэн-шуй», Ремизов неожиданно впал в ступор.

— Алло, Илья. Что молчишь?

Ремизов очнулся.

— Выдра звонила, — сказал он. — Задрала за хату на треть. Папик Елены в октябре приезжает, пробу с меня снимать. А Ленка все еще на руках стирает, и холодильник у нас хозяйский, да и вообще…

— Ремизов, я тебя не первый год знаю. Зачем звонил? Выкладывай.

— Да нечего выкладывать. Выдра беснуется.

— Насчет родительского благословения не беспокойся. Даст, никуда не денется, — сказал Алексей. — Сегодня заскочу вечерком, решим твои проблемы.

Илья проверил электронную почту, прошелся по сайтам изданий-конкурентов — никто не дал о смерти в гостинице «HOTEL» ни строчки.

«Смотаться под каким-нибудь предлогом на редакционной машине до Григорьевки? Нет, лучше на рейсовом автобусе». — Ремизов откинулся на спинку стула, глядя на стодолларовую купюру, которую он сделал заставкой рабочего стола.

Нет, опасно. О доме №57 на улице Лесная знает и господин Голованов. Опустошив ванну в гостиничном номере, он сегодня же смотается в Григорьевку и опустошит ванну там. Через неделю смелый опер заедет в новенькую «двушку» в престижном районе, а репортер Илья Ремизов так и будет сидеть в раздолбанной квартире с облезлыми обоями и захватанными выключателями!

Что делать?

Перекусив сытной до рвотных спазмов, богатой полезными витаминами и минералами гречкой, Ремизов вернулся в редакцию. Глядя в монитор отсутствующим взглядом, он напечатал: «В гостинице убит иностранный миллионер».

«Пока ты здесь прохлаждаешься, там бабки лежат! — говорил ему внутренний голос. — Сумасшедший масон раскидал тысячи, где ни попадя! Первый, кто не стормозит, вернется из Григорьевки обеспеченным человеком!»

«Да, там, может, и нет ничего», — продолжил внутренний диалог Ремизов.

«Узнаешь, когда Голованов справит новоселье! Ему рапортов до конца рабочего дня писать, не переписать! У тебя целая ночь! Рви когти! Давай, сделай в своей жизни что-то путное! Если что, скажешь: по заданию редакции! Хоть какая-то польза от профессии. Ну, ты же журналист!»

В разгар мозгового штурма на внерабочую тему позвонила Елена. Они договорились встретиться в супермаркете недалеко от дома, в котором снимали квартиру.

Елена ходила между рядами с продуктовой корзиной. Ремизов пришел раньше ее, но не спешил подходить. Он смотрел на Елену со стороны, не замеченный, и в который уже раз ощутил, как сильно он ее любит.

Елена была из тех редких женщин, рядом с которыми мужчины чувствуют себя способными на многое — рыцарями, завоевателями, победителями.

Спокойная красота, скрытая страстность, они проступали в каждом движении Елены, в ее взоре, походке, даже в том, как она брала сейчас с полки банку томатной пасты. Острота этого чувства со временем не ослабевала. С первой их встречи прошло полгода, а Илья хотел одного: быть достойным любви этой женщины. Он постоянно ловил себя на мысли, что с Еленой ему неслыханно повезло, чего нельзя было сказать о профессии или о родителях будущей невесты.

Елена поставила в корзину банку маринованных огурцов. Подумала и вернула ее на полку. Сделала она это без всякого напряжения, лишь немного помедлив.

Ремизова словно хлестнули по щеке. Влепили пощечину. Всякий раз, заходя в супермаркет, он говорил себе, что обязательно наступит день, когда он и Елена смогут взять с полок все, что пожелают. Это было унизительно для взрослых людей — ограничивать себя в супермаркете.

Елена никогда не говорила с Ильей о его зарплате, никогда не попрекала, он ни разу не слышал жалоб, когда им приходилось неделями варить гречку. Но сейчас это унижение стало непереносимым.

«Видишь, ничтожество! — Лицо Ремизова горело. — Рви когти в Григорьевку! Пока не поздно!»

«Это будет воровство, — резонно заметил сам себе Илья. — Старик мертв, но есть родственники…»

«Ты сам-то себя слышишь: родственники?! Шесть тысяч километров! Прямо и вижу заголовок на первой странице: «Уральские милиционеры вернули в Англию миллион долларов!»

«Без резких движений, — сказал себе Ремизов. — Это статья 158 УК РФ — «кража с незаконным проникновением в жилище». До пяти лет общего режима».

Вечером они сидели с Еленой на кухне с гремящим и время от времени трясущимся холодильником «Полюс» и ели куриный суп. У Ремизова зазвонил телефон.

Через пару минут Алексей Зорин, одетый в отлично сидевший на его подтянутой фигуре пиджак тонкой кожи, разувался в прихожей со вспухшими обоями.

— Да уж, тяжелый случай! — сделал вывод мастер фэн-шуй, глядя на отсыревшее зеркало в темных пятнах. — Но поправимый. — Алексей держал в руках полный полиэтиленовый пакет. — Моргнуть не успеете, как превратитесь в… превратитесь в…

Алексей опустил в пакет руку. При этом на лице его появилось выражение особой значимости момента и приближения неизбежной тайны. Все это с купе с широкой услужливой улыбкой.

— Ну не начинай, Лешь, — поморщился Илья. — Мы же не в магазине.

Из пакета показалась коробка с иероглифом, перевязанная голубой лентой, которую должна была развязать только хозяйка квартиры.

На ладони Елены появилась жаба из отполированного до блеска желтого металла. Трехногая с крупными бородавками, она держала во рту монету с квадратным отверстием. Жаба смотрела на Ремизова выпуклыми золотыми глазами, иероглифы на монете почему-то напомнили ему липкую слякоть, вонь и смешанный говор вещевого рынка.

— Посади ее спиной к двери, словно она только что запрыгнула в ваш дом, — сказал Алексей. — Нет-нет, в спальню ее нельзя, она уснет! И в ванную ни в коем случае! Куда? В туалете она насмотрится, наберется дурного иньского духа! В кухне ей будет душно и жарко.

— Куда тогда? — растерялась Елена.

Не выдержав, Илья плюнул и пошел доедать суп.

— Стой! Тебе деньги нужны или нет? — крикнул ему Зорин. — Ремизов, блин!

Наконец жабу поместили на столе в гостиной слева от двери в «углу силы». Елена кончиками пальцев гладила волшебные бородавки, а Алексей в полголоса, чтобы не раздражать стучавшего на кухне ложкой друга, объяснял владелице талисмана, как его активировать.

— Сделайте все так, как я сказал, — закончил Зорин инструктаж. — И действие жабы, ее сила возрастут в несколько раз. Финансовый взрыв! Один из моих клиентов сразу машину купил.

— Все? — спросил Илья, когда они зашли на кухню.

— Еще нет. Тебе обязательно надо найти преуспевающего состоятельного человека, чтобы он подарил тебе веточку комнатного растения или горсточку земли из горшка. Давай, попроси меня, чтобы я пригласил тебя в гости.

— Зачем это я должен тебя просить?

— Потому что так заведено, — ответил Алексей. — Это же ритуал.

В пакете мастера фэн-шуя оказались металлические и деревянные ветра.

Ремизов молча тронул поющий ветер, который они повесили на гардину. По комнате поплыл прозрачный тонкий, удивительно нежный звук. Словно тронулся, разгоняясь, гоночный автомобиль его личного богатства.

Елена убирала со стола. Друзья стояли в гостиной перед окном.

— Сколько ты будешь так жить? — Алексей показал глазами в сторону кухни, где находилась Елена. — Нет, ты послушай. Я понимаю, что ты еще хочешь сделать в журналистике нечто такое… Укрепить демократические институты и так далее. Укрепишь, если с голоду не умрешь. Пойдешь ко мне продавцом?

— Нет.

— Зря. Ладно, держи, — Зорин сунул Илье пачку пятисоток. — Бери.

Позовешь меня на свадьбу без подарка.

— Куда столько?

— Дают — бери, Илюха. Чтобы полгода выдра тебя не трогала. Поднимешься, сочтемся. Мы же с тобой как братья. У брата не зазорно взять.

Ремизов убрал деньги в карман. Может быть, слишком поспешно, но у него словно гора с плеч свалилась.

— А насчет продавца подумай. Со временем свой магазин откроешь.

Илья думал о Елене. Поставленная обратно на полку банка огурцов в супермаркете. А деньги на свадьбу? Платье, костюм, эскорт. Но все его существо противилось перспективе превращения в продавца.

Металлические трубочки звякнули вновь. Ванна, полная долларов...

— Жить полноценной жизнью, иметь дом, семью, — хлопнул его по плечу Зорин. — Часики-то тикают.

— У меня другое предложение, — сказал Ремизов. — Пошли за пивом. Есть разговор.

Елена смотрела телевизор, друзья сидели на кухне. Вокруг тарелки с сушеными кальмарами, нарезанным ломтями хлебом и колбасой стояли пивные банки. Ремизов рассказал о своем визите в гостиницу.

— Ты уверен, что ванне были доллары?

— Слушай, я видел их вот как тебя, — сказал Илья. — Надо ехать и забирать!

— Ты что думаешь, у него по каждому адресу ванна с деньгами стоит?

Ремизов многозначительно поводил пальцем в воздухе. Он так не думал. Но старик был странный, с колесом от рулетки. Самоубийца-сладкоежка. От такого всего можно ждать, тем более так далеко от Лондона.

— Так ты едешь? — спросил он.

Зорин сделал из банки хороший глоток.

— Менты тоже до Григорьевки доберутся, если уже не добрались. Это ведь не прогулка в деревню к деду, а кража имущества с незаконным проникновением в жилище. В особо крупном, да еще по предварительному сговору группой лиц. Лишение свободы по самые не балуйся…

— Знаю, знаю, затараторил, — перебил Илья. — И ехать надо прямо сейчас.

— Нет, я же выпил? — Алексей готов был помочь другу упорядочить финансовый хаос, но чтоб так круто...

— Подумаешь — банка! К ночи проветришься. Поедем как работники газеты, ты — как фотокресп… фотокор-р-с… тьфу, фотокор!

— А машина?

— Возьмем твою. Или ты хочешь на троих делить?

Алексей не хотел.

— Да я уверен, нет там ничего! Бабка какая-нибудь живет, у которой англичанин икону хотел купить, — Он вскочил, заходил по кухне. —

Редкий вид резных наличников, твою мать!

— Стодолларовыми купюрами больше миллиона выйдет, — сказал Илья. — Менты пока еще раскачаются. А мы подъедем часа в четыре утра, перед тем, как рассветет. В это время даже собаки спят. Тихо зайдем. — Глаза Ремизова заблестели. — Редактор подтвердит, что отправил нас на задание.

Алексей замер, словно пробуя на вкус слово «стодолларовые».

— А… поехали!

— Наш человек! — Ремизов с хрустом смял в руке пустую банку. — Если выорит, я жабу твою золотую поцелую.

Присев перед шкафом, Елена вынимала кастрюли.

— После двенадцати заедет Зорин, мы смотаемся до утра в одно место, — сказал Илья, как можно беспечней. — Командировка от «Городских вестей».

— Ночью?

— Ну, помнишь, мы с гаишниками уже ловили лихачей, и тоже ночью.

Редактор как с цепи сорвался, экшен ему подавай.

— Нужна самая большая, — сказала Елена. Налив в кастрюлю воды, она опустила туда золотую жабу. — Засеки время.

— И долго ей там сидеть?

— Сутки. Потом промоем под краном. Нужно не реже двух раз в неделю.

— Зачем? Ах да, стихия воды… в зоне удачи.

Глава 2

Без пяти час Алексей сбросил SMS: «Выходи!». Елена спала. Ремизов нетерпеливо расхаживал в коридоре. У тумбочки на полу в прихожей лежал хозяйский молоток. Это было его обычное место, так на всякий случай. Взяв молоток, взвесив его в руке, Илья положил орудие на место. Репортеры на задание с молотками не ездят. Тем более, в кармане куртки журналиста уже лежал грибной складной нож. С прилипшей к лезвию сухой травой.

Взглянув на спящую Елену, на жабу в кастрюле, Илья тихо притворил входную дверь и вышел на лестничную клетку. Спускаясь, Ремизов вспомнил, что оставил дома диктофон, но возвращаться было плохой приметой. Илья лишь поправил на плече ремень синей спортивной сумки, из которой в целях конспирации он не стал убирать спортивные трусы, кроссовки, полотенце. Мол, какие доллары? Забыл сумку в машине после тренировки…

На улице было прохладно. Алексей мигнул фарами новенького ВМW. Открылся багажник. Опуская в него сумку, Илья увидел пару пустых клетчатых баулов — с подобными бегают по рынку челноки, рукоятку бейсбольной биты и металлические, соединенные шнуром нунчаки.

— Где ты их взял? Убирай нафиг!

— Куда я их уберу?

Подниматься в квартиру было нельзя. Если их «примут», менты первым делом наведаются домой к журналисту и фотокору.

— На обочину выбрасывай!

Зорин медлил. Илья выбросил биту и нунчаки в палисадник, стал нагребать на них листья ногой. Потом, задрав голову, осмотрел темные окна пятиэтажки. На втором этаже горело окно кухни. Кому-то не спится.

А если его видели? Не успели они отъехать от дома, а уже засветились по полной!

— Ты «Nikon» свой взял? Фотограф!

Алексей кивнул. Они выехали из двора в ночном безмолвии, хрустя шинами по невесть откуда взявшейся на асфальте щебенке.

На пустых перекрестках мигали желтые глазки светофоров. Проплыл мимо каркас строящегося торгово-развлекательного центра. Тонированная черная BMW выехала из города. В темноте потянулись свежеубранные поля, гребни смерзшейся земли.

Через полтора часа пути справа на холме показался поселок Григорьевка. Проезжая через бетонный речной мост, Ремизов подумал, что лишь сумасшедшие масоны способны гонять такси в такую даль.

Посреди деревянных улиц поднималось несколько многоэтажных панельных домов.

— Блин, а если это не частный сектор, а квартира на пятом этаже? — произнес Зорин. — Нам что, дверь вышибать?

К счастью, улица Лесная оказалась сплошь застроена избами. Алексей сбавил скорость. С выключенными фарами иномарка тихо скользила вверх по улице. Слева залаял, загремел цепью, кидаясь на ворота, пес. Ему ответили с соседней улицы, но как-то вяло.

Дом №57 смотрел на дорогу тремя темными окнами без занавесок, одно окно было разбито и снизу заклеено бумагой. Бревна дома почернели, ворота осели и накренились вперед. В палисаднике поднимался бурьян. Дом выглядел заброшенным. С края крыши сполз шифер, вниз смотрели почерневшие доски.

— Как он выглядел, этот англичанин? — спросил Алексей, останавливая машину.

— Как глазированная оскаленная булочка.

— Я не об этом. Он точно англичанин? Может, вырос здесь. Босой мальчишка впервые после войны попробовал петушок и…

Они сидели в салоне посреди пустой улицы, в двадцати метрах от странного дома, и не хотели выходить. Из-за забора стоявшего напротив кирпичного коттеджа залаял пес. Ему ответили еще несколько собак. Заливисто и звонко. Из-за накренившихся ворот дома №57 не раздалось ни звука.

— Не живет там никто, — сказал Зорин. — Окна грязные. Зря, что ли ехали.

— Пошли.

Подойдя к воротам, Алексей дернул за кольцо — заперто. Ремизов постучал костяшками пальцев, ударил кулаком, затем саданул ногой:

— Есть кто? Газета «Городские вести»! Откройте!

— Тише ты! Сдурел? — опешил Зорин. — Сейчас сюда вся улица сбежится.

— А если там менты дежурят? Будем придерживаться легенды.

Вновь залаял пес в коттедже напротив, но дом №57 по улице Лесной словно вымер. Отворив калитку в палисадник, Илья прошел к крайнему окну, постучал. Приблизив лицо, приложив ладони к стеклу, заглянул внутрь.

— Пятна какие-то белые.

Продираясь через сырые кусты, почерневшие заросли сорняков, вымахавших за лето в человеческий рост, друзья обошли дом и очутились у бокового окна. От дороги их заслонял широкий куст сирени.

— Все тихо. — Алексей топтался на месте, глядя то на окно, то на участок дороги и соседний забор.

Обернув кулак рукавом свитера, Ремизов ударил в стекло. Посыпались осколки. Ловко подцепив и подняв шпингалет, Илья открыл створки окна.

— Подтолкни!

Подпрыгнув, Ремизов шлепнулся животом на подоконник и вполз внутрь. В комнате никого не было. На столе что-то белело. Несколько мгновений, показавшихся Илье вечностью, окно стояло распахнутое и пустое, так что журналист даже присел, но потом появилась голова Алексея.

— Что застрял? Лезь!

Говорил Ремизов хоть и шепотом, но, как казалось Илье, на всю улицу. С выбитым стеклом в палисаднике стало, как будто, светлей. И собаки залаяли гуще. Илье было страшно до дрожи в коленях, но профессия журналиста его кое-чему научила. Например, ловить удачный момент.

Слушая бухающее в груди сердце, Зорин взгромоздился, упираясь ногами в стену, на подоконник.

— Живее. — Ремизов втащил друга в дом и закрыл окно. — Что ж ты такой живот отрастил?

Отсвечивал полировкой старый шкаф. На нем стояли пыльные пустые банки и переломленный пополам кирзовый сапог. Вплотную к стене была придвинута железная кровать, закинутая ватным одеялом. Над ней — ковер с оленями и бахромой.

И тут Илья взглянул под ноги. Вот так пол! Вернее, дорожка на дощатом крашеном полу. Кто-то выложил ее черным и белым мрамором. Квадраты располагались в шахматном порядке. Дорожка блестела — вычищенная, словно ее только что обработали моющим средством. Из соседней комнаты на мрамор вышла худая рыжая кошка. Села, наглаживая лапой мордочку, отражаясь в черном квадрате, словно в воде.

Мраморная дорожка вела к круглому столу, поверхность которого обили черным бархатом. На столе стояли два медных столба, высотой с бутылку и белая то ли гипсовая, то ли костяная пирамида с выемками, похожими на подставку для ручек. Посредине одной из граней был изображен глаз.

— Такую же пирамиду я видел на полу в ванной в номере старика, — прошептал Илья. — А еще у него на ноге и на долларе.

Подойдя к столу, он попробовал сдвинуть медные столбики, заканчивающиеся, словно римские колонны орнаментом, но те были прикреплены к поверхности намертво. На одном столбе лежал обычный камень, на другом — тщательно отшлифованный каменный куб.

— Это для какого-то масонского обряда, — сказал Ремизов.

— Обошелся англичанину в копеечку, — заметил Зорин.

В комнате был еще один, отличающийся от общего запыленного фона, предмет — часы. Новенькие, они показывали точное время, Ремизов сверил со своими.

Скрипнула дверца шкафа. Оказывается, пока Илья занимался стрелками, Алексей извлек из шкафа чемодан дорогой желтой кожи с двумя железными замками и барабаном кода. Вспоров бок чемодана ножом, Зорин вытянул из него один за другим два кожаных фартука, в каких обычно работают кузнецы, но белых и сшитых словно не для грубой работы, а для показа мод.

Под ногами у Ильи крутилась кошка. Голодная, она начала громко и протяжно мяукать.

— Не ори! Пошла! — Ремизов поддел кошку ногой, чтобы забросить подальше, но животное соскользнуло. — Замолкни, скотина… Что там?

Алексей бросил на дорожку гипсовую маску, смахивающую на посмертную, но небесно-голубую и с прорезями для глаз. Черный платок, расшитый крупными бусинами, похожими на жемчуг, Зорин принялся запихивать за пазуху.

— Ну? — сглотнул Ремизов. — Валюта есть?

— Видишь, ищу. Дыра узкая. Темно.

На пол полетела вторая маска, запаянная в полиэтилен пара лайковых перчаток, сложенная вчетверо топографическая карта, пачка стеариновых свечей. Ни одного доллара.

В раздражении Алексей вытряхнул оставшееся содержимое чемодана на мраморную дорожку. Со звоном повалилась металлическая мелочь — гвозди, строительные скребки, шпатели. Пара английских журналов с изображением рулетки на обложках, видимо, для профессиональных игроков в казино. По ноге Алексея ударила массивная золотая шкатулка с выпуклой крышкой и латунным замком.

— Стой, — произнес Илья, протягивая к шкатулке руку.

На крышке была изображена все та же пирамида с застывшим над ней Оком Провидения.

— Вот это да! — Зорин выдохнул. Он по-своему оценил находку. — Похоже, из чистого золота!

Алексей пытался открыть шкатулку, вертел ее в руках, нажимая на выпуклости и малейшие выступы. Ковырял ножом, налегая на рукоятку. Крышка не поднималась. Вновь заорала кошка.

— Заткнись! — Илья подхватил с мраморной дорожки массивный циркуль и хотел было запустить им в животное, но одумался. Предмет оказался старинным, бронзовым, с выбитой на нем буквой «С» и алым камнем у основания ручки.

— Надо дать ей что-нибудь пожевать, — сказал Ремизов. — А то всю деревню разбудит.

— Что я ей дам? — Зорин все еще пыхтел над шкатулкой. — Лучше еще раз загляни в шкаф!

— Пусто.

— Ладно, давай сумку.

С полукилограммовым куском золота в руках Зорин понял по лицу друга, что все сумки остались в багажнике. Схватив с кровати подушку, он обнаружил, что та без наволочки.

— Твою мать!

— Да хрен с ним. Суй в чемодан, и валим! — Илья думал, что они и так взяли достаточно.

Алексей пропустил слова Ремизова мимо ушей. Деловая хватка. Его не радовала добыча, скорее огорчало, что где-то рядом спрятано нечто более стоящее. Только вот где?

— Не спеши, — произнес он. — Не гони лошадей. Такой шанс раз в жизни выпадает. Пальчиками пока лучше займись.

Илья достал платок, вытер столбик на столе, к которому прикасался, затем дверцу шкафа. Надев перчатки из чемодана англичанина, он прошелся платком по подоконнику окна, в которое они влезли, машинально промокнул вспотевший лоб.

— Где вы мои милые? — Зорин осматривал комнату, время от времени щелкая зажигалкой.

Машинально раздвигая и сдвигая циркуль, Илья подошел к столу. Пирамида в центре стола была очень старой — оказалось, ее облицовывали костяные пластины. По краям выпуклого глаза находились две выемки. Поставив концы циркуля в них, Илья услышал щелчок. Пирамида зафиксировала циркуль.

— Что это? — насторожился Зорин. — Что щелкнуло?

— Понятия не имею. — Ремизов попытался вынуть циркуль или оторвать его от стола вместе с пирамидой, но у него ничего не получалось. — Вот ведь заклинило!

— Да, брось ты хренью всякой заниматься, лучше деньги ищи.

— Часы остановились, — сказал Илья.

Зорин осветил огнем зажигалки циферблат. Секундная стрелка застыла.

— Только что смотрел на них, и они шли, — сказал Ремизов, дергая за циркуль и чувствуя, как сдвигается весь стол. — А как вставил циркуль — остановились. Ты чего?

— Не нравится мне это, — произнес Алексей приседая. — Не нужно тебе было никуда ничего вставлять и вообще ничего трогать. Я, дурак, просмотрел. Знал же, что к масонам идем.

— И что из того, что к масонам?

— А то. Серьезные ребята. Это тебе не жабу в кастрюлю посадить.

Алексей вдруг выпрямился, надел на себя белый кожаный фартук.

Торопливо завязал за спиной. Закрыл лицо голубой маской.

— Зорин! — Брови Ильи поползли вверх. — Зорин, ты меня слышишь? Ты чего творишь?

— Я пытаюсь понять ритуал, — ответил Алексей. — Понять их логику.

— Погнали отсюда к чертовой матери, пока еще что-нибудь не остановилось!

Зорин его слова проигнорировал.

— Здесь явная последовательность действий, направленных на определенный результат. Я такого повидал, поверь мне.

Илья смотрел, как друг осторожно вышагивает по мраморным квадратам, нажимая на них ногой, словно от нажатия могла открыться некая дверка или тайник. Выпасть из потайного ящика стола мешок с золотыми фунтами или еще что…

— Старик спятил, — произнес Ремизов. — Ты повторяешь действия сумасшедшего!

Зорин приложил палец к губам маски.

Вытащив из кармана грибной нож, Илья принялся выковыривать лезвием драгоценный камень из циркуля.

— Не трогай! — закричал Зорин. — Убери руки!

Рубин зажегся, вспыхнул тревожным алым сиянием, словно крохотная колючая лампочка. Комнату осветил кровавый всполох. Ремизов в страхе отшатнулся так резко, что чуть не упал.

Алый глазок потух.

— Убери нож! — прошептал Алексей. — Надень фартук, маску!

На стол вскочила кошка. Приблизила морду к циркулю, обнюхивая его.

Стоило животному приблизиться, камень вспыхнул вновь.

— Оглох? Убери нож!

— Да не трогаю я его!

Илья соображал. Сейчас он понимал одно: никаких проводов к столу не проведено. Откуда свет?

— Я его не трогал, — повторил он. — Оно само…

Зорин шагнул к столу, сбросил кошку на пол. Рубин потух.

— Он реагирует на… живое тепло, — сказал Алексей. — А ну-ка Мурка…

Зорин вернул кошку на стол. По голубой маске вновь заструились алые тени.

Фигуры, лица друзей были словно экраном, на который бронзовый циркуль проецировал тревожную завораживающую своими переливами игру света.

Несколько мгновений Илья и Алексей провели в странном оцепенении, словно забыли, зачем сюда пришли и сколько у них времени для того, чтобы унести ноги. За окном остервенело залаяли собаки. Кто-нибудь из разбуженных лаем жителей Григорьевки мог наведаться в заброшенный дом, озаряемый изнутри странными всполохами, и обнаружить непрошенных гостей. Или вызвать милицию.

— Застыла. — Алексей попытался отодвинуть кошку от рубинового глазка.

— Чертовщина! — Илья смотрел на алый льющийся свет. — И ведь не орет, хотя голодная.

В следующее мгновение кошка оглушительно заорала, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Алый камень мигнул, свет пошел веером, накрыл кошку, и вдруг животное разорвало. Меленькое тело буквально вывернуло наизнанку. Брызнули, разлетелись в стороны куски плоти. Хлопка не было, все произошло в полнейшем безмолвии.

С появлением алого светового веера Ремизов зажмурился. Когда он открыл глаза, кошки на столе не было. Только остатки шкуры и кишок. Фартук на Алексее был заляпан кровью.

— Куда она делась? — Илья провел рукой по груди, ладонь стала алой.

— У тебя все лицо в крови, — сказал Зорин. — Говорил же: маску надень.

— Куда она провалилась?

Алексей не знал, он тоже зажмурился.

— Валим отсюда, — прошептал Ремизов, прислушиваясь и цепенея. В соседней комнате кто-то был. Скрипнула кровать. Илья надеялся, что это ему послышалось.

Скрип в соседней комнате повторился. Что-то упало, покатилось по полу. Алексей подхватил чемодан.

Послышались тяжелые шаги. В проеме двери возник взлохмаченный седой старик с выцветшими глазами, в порванной на плече тельняшке, в трико и обрезанных валенках на босу ногу. В руках старик держал новенькое охотничье ружье с оптическим прицелом, и по тому, как оно тряслось, видно было, что сторож с глубокого бодуна.

— Что это вы здесь… делаете? — Дуло ружья смотрело на Илью. — Васька где?

— Где-то здесь бегает. — Стоявший в заляпанном кровью фартуке Зорин повел рукой. Он бы развел обе руки, но в правой сжимал ручку чемодана.

— Мы случайно… мы… пойдем. — Алексей попятился, наткнулся спиной на раскрытую дверцу шкафа.

— Что вы здесь зажгли? — Старик не опускал ружья. — Кис… кис… Васька!

Дуло ружья переместилось с Ильи на Алексея. Ремизов с облегчением утер нос кулаком, в котором был зажат нож.

— Ты, клоун… ик… — Старика замутило. Шагнув вперед, он вынужден был опереться на стол.

— Мы все вернем и возместим, — сказал Алексей, снимая маску. — Сколько вы здесь зарабатываете?

— Кис… кис… — позвал старик, тяжело переводя дух, и так медленно выговаривая позывные, что откликнуться на них мог только очень голодный кот. — Кис… кис… Пи… до… расы.

— В машине есть упаковка пива, — продолжал Алексей. — Я могу принести.

Комнату осветил алый тревожный всполох. Оказывается, поехавшая по бархату ладонь старика приблизилась к циркулю. Сторож обернулся на свет.

— Вам лучше отойти от стола, — предупредил Илья.

Он еще что-то хотел сказать, но застыл с открытым ртом. Свет рубина усилился, озаряя пол, потолок, стены. Фигуры людей стали прозрачными, зыбкими. Ремизов чувствовал себя беззащитным и слабым, как бумажная фигурка на краю огненной бездны.

Комнату словно отрезали от внешнего мира, а затем выдвинули в некий манящий и в тоже время напряженный, голодный свет. Океан голодного сияния.

На обтянутом черным бархатом столе мерцал камень размером с пятикопеечную монету, но люди не могли сдвинуться с места.

Илья забыл про направленное на него ружье. На его лице появилась плотоядная, неприятная улыбка. Глаза лихорадочно блестели. У Алексея возникло ощущение, что их вывели декабрьской ночью под небо, и в небе этом безудержно полыхает единственная звезда. Чемодан с золотой шкатулкой упал на пол. Зорин сделал шаг к столу.

Циркуль сиял пронзительно и одиноко, обещая нечто провальное и прекрасное одновременно, нечто невыразимое словами.

Ствол ружья опустился.

— Ты тоже это видишь? — спросил Зорин. — Звезду.

Илья увидел на краю стола оторванное ухо кота.

— Стойте! — закричал Ремизов. — Назад! Он нас сожрет!

Старик почти навалился на циркуль, словно всматриваясь в дымчатую даль, загораживая собой полный алых теней колодец. Илья схватил Алексея за локоть.

— Не надо, — отвел тот руку друга. — Ты мне мешаешь.

Ремизов закрыл лицо Зорина маской.

Из груди сторожа неожиданно вырвался не то стон, не то крик, полный такого ужаса и отчаяния, что кровь стыла в жилах. Ружье упало на пол.

Тело старика взорвалось. Разлетелось. Бесшумно, с нездешней легкостью, словно сдули мясной одуванчик. Словно в замедленной съемке во все стороны полетели кровавые ошметки.

На этот раз Илья и Алексей видели все своими глазами. Человека втянуло в щель между мирами, рассекло, вывернуло наизнанку, растворив в гулкой тьме. Окровавленная голова старика подкатилась к ногам Ильи, он попытался ее оттолкнуть носком туфли, но она не поддавалась, приросла, словно чугунная… И тогда он заехал по ней ногой, что есть силы.

Циркуль потух, застучали на стене часы.

— Илья?! — Зорин тряс застывшего посреди комнаты Ремизова. — Я ее убрал! Слышишь? Ее больше нет. Укатилась!

— Кажется, я сломал ему нос, — произнес Илья, прикрывая глаза. — И я видел число.

— Какое еще число? Уходим! — Алексей сдирал с себя маску и фартук. — Здесь было убийство! Быстрей!

Он запихивал в чемодан все, что попадалось под руку.

— Я видел число.

— Илья, ты меня слышишь? Черт, говорил тебе: надевай маску. Давай, братан, ему уже не помочь, да никто и не поверит. Раздербанило матросика. Блин, да ты весь в крови!

Алексей сдернул с друга куртку и запихнул в чемодан. Ремизов двинулся к столу, словно сомнамбула.

— Что ты там забыл? Не прикасайся к этой штуке!

Илья легко вынул из пирамиды погасший циркуль. Алексей ударил друга по щеке, но тот ловко перехватил его ладонь, сжал в пальцах.

— Пусти! — вскрикнул Зорин. — Ты мне руку сломаешь!

Ремизов разжал пальцы. С циркулем он направился к окну.

— Мы вернемся сюда и заберем остальное, — сказал он.

— Конечно, заберем, — Зорин не спорил. — Закажем грузовик.

С него было достаточно. В чемодане лежала увесистая золотая шкатулка, но только что на его глазах странное устройство из пирамиды и циркуля разорвало человека, а его лучший друг тронулся рассудком. Лучше было сидеть в своем магазине и никуда не соваться…

Илья с шумом, не стесняясь, лез в окно. Алексей бросил ему чемодан:

— Держи. Я сейчас!

Зорин забежал в комнату, откуда вышел старик, увидел засаленный диван, сбитое одеяло, пустую бутылку из-под портвейна, полную окурков пепельницу на полу. У печи стоял внушительных размеров бак из нержавейки. Зорин сорвал с него крышку — вода. Бак был полон. Помня о ванне с долларами, Алексей, встав перед баком на колени, запустил в него руку, ощупывая дно.

Ничего…

Взгляд упал на крышку подпола. Возможно, там. Нет, у них не было времени. Выругавшись, Зорин бросился к окну.

Илья ждал его у машины. Подозрительно спокойный и невозмутимый. С останками кота и деда в засохших волосах. Чемодан он поставил у заднего колеса.

Алексей возблагодарил одного своего знакомого — оптового продавца поющих ветров, который в свое время надоумил его «на всякий случай» затонировать стекла BMW. Гаишники штрафовали Зорина пару раз, но теперь, спасибо коллеге, он мог возить в салоне монстров.

— Вроде ничего не забыли. — Алексей нажал педаль газа, глядя, как в одном из домов зажигаются окна.

Иномарка вылетела из села, пронеслась по бетонному речному мосту. Через десяток километров Зорин свернул с трассы на проселочную дорогу.

— Куда мы едем? — спросил Илья.

Зорин взглянул на спокойное лицо друга.

— В Диснейленд! — не выдержал он. — А куда же еще? Посмотри на себя.

Ты по уши в кровище этого алкоголика. Ты выглядишь, как чемпион мира по забою скота руками!

Брюки, туфли Ильи, воротник рубашки — все было в крови. Салон был в крови. Зорин матерился, но это не приносило облегчения. Предательски дрожали на оплетке руля руки. Левая была в крови, а правая, которой он ловил в баке доллары, наполовину отмылась. И ни одного бумажного полотенца с собой!

— Дай там, в бардачке, таблетки, — попросил он. — И запить.

Бутылка минералки плясала в руках, а поданный Ремизовым пузырек просыпался на колени.

— Нас посадят! — завопил Зорин. — Никто не поверит, что старик исчез сам!

Да, первым делом опера опросят жителей близлежащих домов. Обязательно найдется тот, кто видел машину, запомнил время въезда-выезда, а то и номера.

— Где тело? — продолжал Алексей. — Они перероют огород и решат самое очевидное: в желтом чемодане! Выходили странные парни без чемодана, а вернулись с ним. Убили. Расчленили. Где спрятали? Где мы его спрятали, а? Я не хочу сидеть за какого-то алкаша, как убийца-сектант. Тем более, мы никого не убивали! Мотать срок!

— Нет, — сказал Илья. — Теперь нас не посадят.

— Договоримся так, — произнес Зорин, пропуская мимо ушей нехорошее «теперь», имеющее некоторую ценность разве что для психотерапевта. —

Мы постучали, старик открыл. Мы зашли в ворота. Запоминай последовательность, это важно. Старик сказал, что его ограбили, пока он спал пьяным. Мы говорили ему, что англичанин закончил жизнь самоубийством, но он не слушал, был напуган, заряжал ружье. Мы ушли, а он был жив, но до смерти напуган. Потому и отдал нам чемодан англичанина. Все время говорил, что воры разбили окно, перерыли дом, но главного не нашли, потому могут вернуться...

— Выходит, — сказал Илья, — старик велел передать чемодан покойнику?

В бешенстве Зорин ударил по поющему ветру, что висел у него на зеркале. Затем оторвал трубочки и выбросил в окно.

— Зря ты это сделал.

— Что? — не понял Алексей.

— Не паникуй, — сказал Илья. — Тюрьма — это теперь не про нас. Никто им не позволит.

— Кто не позволит? Ты в своем уме? О чем ты твердишь?! Не сегодня, так завтра оперативники наведаются по адресу Лесная, 57. Господи, мы же на всю Григорьевку прокричали, что мы из «Городских вестей!» Где эта медная хреновина! Зачем ты ее взял? Дай сюда!

— Бронзовая. Следи за дорогой.

— Это же она старика и кота наизнанку вывернула! Илья, послушай, это

ведь они его… искромсали. Хоть бы мне все это померещилось!

Ремизов смотрел перед собой и о чем-то напряжено думал.

— Что ты молчишь? Что ты смотришь, как сомнамбула?!

— Я увидел число, — ответил Илья. — Ты прав, здесь присутствует явная последовательность действий, направленных на результат.

— О, господи…

Через двадцать минут Зорин въехал в ворота собственной дачи — кирпичного двухэтажного дома с бассейном, лужайкой и молодым яблоневым садом. Створки ворот сомкнулись. Алексей и Илья выбрались из машины. Поднявшись на крыльцо, Зорин открыл дом, но заходить не спешил.

— Раздеваемся. — Алексей стал лихорадочно скидывать одежду. — Быстрее!

Илья последовал его примеру.

Они стояли босиком на мощеном плиткой дворе. Алексей голый, Ремизов — в плавках.

— Плавки тоже снимай, — сказал Зорин. — Могут остаться микрочастицы.

Он слышал это слово в одном из сериалов, где, разоблачая преступников, эксперты-криминалисты дотошно исследовали чешуйки кожи, волосы, отпечатки, слюну…

— Земля, блин, ледяная! — Подпрыгивая, Алексей сбегал в баню, притащил оттуда эмалированный таз, скидал в него одежду, свою и Ильи. Через несколько минут из трубы на крыше бани повалил дым.

— Сейчас вымоемся, отшоркаемся, — сказал Зорин, открывая дверцы машины и снимая с сидений чехлы. — А ты что? Давай на полок! У меня такая система: вода в баке мигом закипит.

Илья не отвечал. Он стоял спиной к машине, лицом к воротам, голый, бледный в отличие от загоревшего до черноты Зорина, который успел дважды за этот год слетать в Турцию, и держал перед собой на вытянутой руке раскрытый циркуль.

Алексей бросил ему пару банных шлепанцев. Илья стоял как столб.

— Может, водки тяпнешь?

Зорин принялся драить салон BМW, оттирая с кресел кровь, протирая пазы, и думая о том, что еще вчера он был счастливым человеком. Возможно, самым счастливым…

Рядом лежала приготовленная для Ремизова тряпка, но что было спрашивать с человека, который помимо безмолвной мясорубки увидел в придачу какое-то число?

— Ты бы пожил здесь недельку, а? — предложил Зорин. — Продуктов я привезу. Больничный оформим. Ну что ты на него уставился? Говорил тебе, надевай экипировку.

Илья сдвинулся с места, сунул ноги в тапочки, кашлянул и слегка ссутулился: вместо статуи Алексей вновь увидел взъерошенного, замерзшего журналиста.

— Надо жить, как жили, — произнес Ремизов. — Если исчезну, будет слишком подозрительно.

Зорин достал из багажника чемодан. Вытряхнув его содержимое, стал сортировать трофеи: антиквариат в черный полиэтиленовый мешок, маски, перчатки и фартуки — отдельно, железный угольник, шпатель и другую мелочь непонятного оккультного назначения — обратно в чемодан.

Подошел Илья положил в полиэтиленовый мешок циркуль.

— Фартуки, угольник, маски тоже возьмем, — сказал он.

— Они-то нам на кой ляд сдались?

Ремизов принялся тряпкой отирать от одного из фартуков бурое пятно:

— Пригодятся.

Покачав головой, Зорин с полиэтиленовым мешком в одной руке и с лопатой в другой ушел в зону природной релаксации, которой он так гордился, в свой разбитый по всем правилам фэн-шуя плодовый сад, и закопал мешок под одной из яблонь.

Чемодан и прочее он закопал в парнике.

В бане, сидя на полке, Илья резво обмахивался веником, очень тщательно тер себя мочалкой. От его нездоровой задумчивости не осталось и следа. Циркуль лежал в земле, и Зорин немного успокоился. Его друг шутил, они вместе выпили пива.

— Шкатулка неплохо потянет, — сказал Алексей. — Есть у меня один знакомый ювелир, я ему зону любви оборудовал, а то жены уходили одна за другой.

— Умирали?

— Если бы! Каждая оттяпала у старика половину имущества. — Алексей помолчал. — Хорошо, что все кончилось, — сказал он. — Всю жизнь в магии и никогда не думал, что может быть вот так… Может, все же

перекантуешься?

— Я обещал Елене вернуться, — сказал Ремизов.

После бани друзья поехали в город. На все доводы, что необходимо залечь, уехать на недельку в Турцию или Египет, тем более что теперь он может себе позволить отдых за границей, Илья отмалчивался.

— Хорошо, уговорил, — сказал он наконец, когда Зорин исчерпал все аргументы. — Возьму неделю за свой счет.

Впереди идущая иномарка мигнула задними фонарями. Алексей сбросил скорость, а метров через триста поток машин замедлился настолько, что возникла пробка.

Алексей первым увидел стоящий посреди дороги «Камаз». Грузовик вылетел на полосу встречного движения и ударил «девятку». Легковушку на полкорпуса занесло под кабину грузовика, смяв крышу. Объезжая место столкновения, Зорин присвистнул.

— Не повезло.

Парень из службы спасения резал стойку. От диска фонтаном сыпались искры. На месте водителя было месиво. На пассажирском сидении сидел человек без головы. Вернее, половина черепа лежала у покойника на плече.

Фары позади идущей машины осветили «девятку», и Илья узнал мертвое лицо. Лоб был срезан по диагонали, правый глаз вырвало, но на Ремизова глянул следователь. Молодой парень, который впустил его сделать фотографии в номере англичанина.

— Что ты там увидел? — спросил Зорин. — У тебя лицо стало…

— Ничего, — ответил Илья.

«Тюрьма — это теперь не про нас, — вспомнил он собственные слова. — Никто им не позволит».

Зорин довез Ремизова до подъезда, закинул в багажник нунчаки и биту из палисадника и уехал.

Илья поднялся к себе. Не раздеваясь, лег на диван рядом с Еленой. Расстегнул ремень. Джинсы Алексея были ему немного узки. Елена в полусне стиснула его руку, прижала к своей теплой со сна груди.

Илья закрыл глаза. Под веки словно насыпали песка. И тут число проступило перед его внутренним взором.

Пискнул сотовый. «Любые заявления только в присутствии адвоката!» — пришла от Зорина SMS.

Число. Лежащая на плече половина головы следователя. Алый пронзительный свет. Огонь циркуля. Единственная звезда посреди ночного неба.

Ремизов поднялся, отыскал ручку и вывел прямо на обоях:

«18»-красное.

Глава 3

Илья проснулся на диване, накрытый пледом. Елена, сидя на табурете и поставив зеркало на подоконник, подводила глаза.

Поднявшись, она сняла халат и стала надевать чулки. Откинув плед, Илья сел.

— На тебе чужая одежда, — сказала Елена, не глядя на Ремизова.

— Заехали с Алексеем в болото, пришлось вытаскивать. Перемазались все. Мои вещи у него, он дал свои.

Елена собралась и, не сказав больше ни слова, ушла. В кармане чужих тесных джинсов зазвенел телефон.

— Я навел справки, — послышался возбужденный голос Алексея. — Мы столкнулись с масонскими символами. С оккультным обрядом вольных каменщиков!

— Я тебя сам наберу. Мне надо…

— Погоди, все в порядке? Илья? Как ты себя чувствуешь? С этим шутки плохи.

Ремизов прервал соединение.

Он и без Зорина знал, кто такие масоны. Пирамида, фартуки, ложи, обработанный идеальный и дикий камни. В отличие, от серебряного медалиста и эксперта в магии Зорина, Ремизов учился в школе не так блестяще, но по истории у него всегда было не ниже «четверки».

Илья смотрел на парящую чашку кофе на подоконнике. Елена к ней даже не притронулась. Он позвонил ей, отправил SMS, но она не ответила.

На стекле выступил конденсат. Запотевшее пятнышко таяло, и Илье казалось, что так же тает и исчезает его прежняя жизнь.

Включив ноутбук, Ремизов набрал в поисковой системе: «Жертвоприношения масонов». Нашлось 49 тысяч страниц.

«Надо сказать, что жертвоприношения масону так же чужды, как любому взятому члену общества. А может, и более: в масонство сектанты не принимаются, а в обществе последние как раз встречаются, — прочитал Илья в одной из ссылок. — Так что процентное соотношение любителей прирезать курицу или козла или, чем черт не шутит, юную девственницу среди масонов пониже, чем среди профанов».

«Карл Маркс и Фридрих Энгельс были масонами 31-ой степени, — сообщал другой автор. — Керенский — 32-й». На «масоны России» в поисковике выпало 1 миллион 200 тысяч страниц.

Илья вывел на листке записной книжки «18»-красное» и подчеркнул.

Вскоре он понял: все эти ссылки на книги, статьи в сборниках, фильмы, оккультные сайты — все это было пластилином, грубо намазанным на некий угрожающий и таинственный лик.

Ремизов подошел к окну. На мгновение весь мир за окном представился ему поделкой, скроенной из крашеного картона, подслеповатых акварелей, что закрывали некий грандиозный потусторонний ландшафт.

Ремизов положил листочек с «числом» на стекло.

Ни один автор, пишущий о масонах, ни словом не обмолвился о той энергии, той гипнотической силе, прилив которой он, Илья, испытал, стоя голышом посреди двора на даче Зорина, сжимая в руке медный циркуль.

Это было необъяснимо. «18»-красное».

«Я знал много чисел, — подумал Илья. — Но только одно это пришло извне».

Ремизов заставил себя вернуться к ноутбуку. Он провел за ним еще полтора часа. Илья следовал по ссылкам, читал, копировал кусочки текста, пытаясь найти намек, на то, что они пережили с Алексеем в Григорьевке, пусть невнятный, пусть между строк… Намека не было.

Смысл трудов в сотни страниц сводился к вере масонов в то, что потусторонний мир населяют небесные строители, которые обрабатывают души людей, словно камни. Сказкой исчерпывалось все. С чувством разочарования Илья закрыл ноутбук.

Выйдя на улицу, он всматривался в очертания домов, облетающих крон. Глядя на идущих по дорожке к булочной людей, Ремизов ловил себя на мысли, что мир вокруг все так же прекрасен, но лишен главного — энергии.

Какой? Оставалось загадкой.

На краю пустой детской песочницы сидел кот.

— Кис-кис-кис, — направился к нему Ремизов. Можно было набить полный багажник котов и отправиться в Григорьевку, в дом №57 на улице Лесной. — Вася, Вася, Васька…

«Черт, надо было взять колбасы!» — Приближаясь, Илья приготовился схватить кота. Испугавшись, животное бросилось наутек.

Ремизов позвонил Зорину, но тот находился вне зоны доступа.

В редакции Илья написал заявление на внеочередной неоплачиваемый отпуск.

— Две недели не дам, от силы — неделю, — сказал редактор. — Сдашь номер и гуляй. Англичанина написал?

— Нет, — сказал Ремизов. — Мне нужно с сегодняшнего дня. Я все равно работать не смогу. Плохо себя чувствую.

— По тебе не скажешь. — Редактор смерил журналиста взглядом. — Ладно, в Григорьевку поедет Валентина. — Редактор открыл дверь кабинета и позвал: — Валя! Отправляешься после обеда, к двум машина освободится.

Илья остолбенел: «Откуда они узнали про Григорьевку?»

В коридоре появилась высокая полноватая девушка, острая на язык и перо, но добродушная по характеру.

— Плохо работаете, — редактор повернулся к Ремизову. — Англичанин твой перед смертью такси на Лесную заказывал. Поедете вместе с Валентиной, в случае чего мужская сила ей не помешает.

Илья слышал и не слышал редактора. Валентина стояла перед ним. Высокая, крупная.

— Ремизов! Эй, снимайся с ручника! Я еще заявление не подписал.

В девушке было в полтора раза больше массы, чем в погибшем стороже.

— Что с тобой? — спросил редактор. — Вальку не узнал?

— Узнал. — Илья быстрыми шагами вышел из редакции на улицу.

Стоя у крыльца, он хватал открытым ртом холодный сентябрьский воздух.

«Что это со мной? — руки Ремизова дрожали. — Я же не убийца».

— Здорово, Илюха!

Илья вздрогнул. На крыльцо поднялся редакционный водитель.

— Что грустишь? Это мне плакать надо.

— А что… — Ремизов спрятал ладони в карманы куртки. — Что случилось?

— Накрылась коробка передач. Наелась, — сказал водитель. — И надо же одновременно диск сцепления полетел. Кто бы сказал, что так бывает, не поверил бы.

Поездку в Григорьевку отложили до лучших времен. Покачав головой, редактор отпустил «лодыря и симулянта» на неделю.

Илья бродил по улицам без определенной цели. Зайдя в супермаркет за бутылкой минералки, он столкнулся на выходе с автоматом мгновенной лотереи. Из панелей тянулись кольцами ленты сыгравших билетов.

Множество их валялось под ногами. Подвыпивший мужчина в грязных джинах, с засаленными торчащими из-под шапки волосами, отделившись от группы таких же потрепанных алкоголем господ неопределенного возраста, разменял в аппарате полтинник и стал быстро вставлять в принимающую щель грохочущие пятачки. Рядом выползала змейка билетов. Траурным ногтем мужчина стирал с них защитный слой, под которым, видимо, значилось одно и то же: «без выигрыша».

Сплюнув, игрок пнул автомат. Сидевшие на корточках у входа в супермаркет приятели длинноволосого загоготали.

В руке Илья сжимал сдачу — мелочь, которую ему просто не хотелось опускать в карман, и без того полный мелкими монетами. На глазах игрока в шапочке и его приятелей Ремизов опустил в автомат пять рублей.

Выполз одинокий билетик, послышался смех.

Илья удалил защитный слой: «50 рублей». Ремизов опустил выигравший билетик в автомат — посыпались монеты. Илья бросил в щель еще пять рублей. Выигрыш: полтинник! Стук монет и вытянувшиеся лица синяков.

— Эй, дружище! Как ты это делаешь? — Длинноволосый скреб щеку растопыренной густо татуированной клешней. — Ты че — Нострадамус?

Улыбаясь темным ртом, «дружище» протянул руку. Обойдя клешню, тем самым демонстративно избежав рукопожатия, Илья двинулся прочь.

— Стой мужик! — закричали вдогонку. — В чем фишка? Ты че, фраер? Эй, стой, понял! Ну ты, бык!

Ускоряя шаг, Ремизов мешал пальцами в кармане месиво из монет и действительно ничего не понимал. Он никогда не играл на автоматах. Пройдя пару кварталов, Илья остановился на перекрестке. Справа стоял с вывеской на пол-улицы клуб «Эльдорадо». После перевода игорного бизнеса в специально отведенные зоны, ближайшая из которых находилась в двух тысячах километров, клуб «Эльдорадо» благополучно перешел на спортивную лотерею и покер.

Спустившись в полуподвальное помещение, Ремизов увидел дородного чоповца в камуфляже и женщину в белой рубашке со значком на груди: «администратор». За ее спиной, мигая разноцветными экранами, рядами выстроились автоматы.

— Мне нужно сыграть, — обратился к ней Илья. — Как это сделать?

— Вы можете купить у нас канцелярские принадлежности, — показала та на стенд, где одиноко висели карандаш, шариковая ручка и тетрадь в клетку. — В качестве бесплатного приза вы получаете возможность сыграть на лотерейном автомате.

За одним из автоматов остервенело лупил по клавишам усатый мужчина в кепке — участник лотереи. Спортсмен. Яблоки, сундуки и помидоры упорно не желали выстраиваться в линию.

Карандаш стоил 50 рублей, пластмассовая ручка 100, а тетрадь 250 рублей.

— Мне, пожалуйста, карандаш.

Взгромоздившись на круглое сидение со спинкой перед экраном из трех видеобарабанов, Илья почувствовал, как взмокла ладонь. Оказалось, больше не надо опускать в автомат монеты или купюры. Администратор сама выставила сумму, на которую он мог сыграть — полтинник. Минимальная ставка в ходе игры 10 рублей. При выпадении трех вишенок ставка возрастала в пятьдесят раз.

— Нажимайте, не бойтесь, — сказала администратор, указывая на кнопку справа.

— Нажимать?

— Да. Смелее.

Илья увеличил ставку до 50 рублей и вдавил кнопку в панель.

Барабаны провернулись, заиграла музыка. Три вишенки выстроились по горизонтали. Выигрыш: две с половиной тысячи рублей!

Усатый игрок застыл, занеся руку над кнопкой. На лице администратора отразился испуг, затем она улыбнулась:

— Коллектив клуба «Эльдорадо» поздравляет вас с выигрышем, вместе с этим вы получаете пятнадцать призовых игр! У вас легкая рука!

— Я хотел бы получить свои деньги.

Они отсчитали ему выигрыш. Выйдя из клуба и свернув за угол, Илья набрал номер Зорина.

— Я все время выигрываю! — закричал он в трубку. — Понимаешь, ставлю и

— выигрываю! В лотерею. Автоматы, с первого раза! Я никогда не играл! А тут полный карман!

— Ты где? — спросил Алексей, подозревая, что с другом твориться что-то неладное. — Больше не играй, слышишь! Уноси оттуда ноги!

— Уже унес.

— Тогда стой, где стоишь, я сейчас приеду. Не заходи больше ни в какое «Эльдорадо»!

Через несколько минут черная BMW подъехала к клубу.

— Зачем ты полез играть? — Выскочив из иномарки, Алексей осмотрел Ремизова.

— Ни одного проигрыша, — сказал тот, вынимая из кармана пачку сторублевок. — Вот, три вишенки в ряд! Только что.

— Как ни одного? Такого быть не может!

— Я что, две с половиной штуки на дороге нашел?

— Три барабана по двадцать символов. — Зорин быстро посчитал на калькуляторе. — Это восемь тысяч комбинаций и только десяток из них выигрышные! Невероятно! А кто тебя надоумил сыграть?

— Никто, — ответил Ремизов. — От скуки решил потратить пятак.

— А я что говорил! — просиял Алексей. — Теперь не два, а три раза в неделю жабу под струей воды надо держать!

Илья смотрел на друга и думал, что тот шутит. Нет, Зорин говорил серьезно, он действительно думал, что посаженое в «угол силы» волшебное изделие китайского ширпотреба с бородавками счастья на спине способно раскрутить благосостояние отдельного человека.

— Ленка молодец, — продолжал мастер фэн-шуй. — Сделала все, как я сказал. И вот результат! Никаких осечек. Ты чего?

— А ну пошли! — Илья за рукав потащил друга в «Эльдорадо».

— Надо дать ей отдохнуть! — упирался тот. — Перегрузим талисман…

Очутившись в зале, они встретили улыбающихся администратора, охранника и директора заведения. Работники клуба не сомневались, что счастливчик вернется. То, что он притащил с собой еще одного «спортсмена», их тоже не удивило. Все, рано или поздно, возвращались в «Эльдорадо».

Шагнув к Ремизову, директор пожал ему руку:

— Вы впервые играли у нас?

— Я вообще впервые сыграл в игровые автоматы, — сказал Илья. — Мне нужны две тетради.

Ремизов видел, что до Алексея так ничего и не дошло, поэтому за однорукого бандита он посадил Зорина. Тот лупил по кнопкам, крутились барабаны. Через непродолжительное время мастер фэн-шуй проиграл 500 рублей.

— Понял? — спросил Илья.

Глядя на вишенки и арбузы, Алексей выдохнул. Пару раз он был близок к победе, но…

— Сколько у тебя золотых свиней, жаб, божков везде понатолкано? Во всех углах силы и счастья? Десятки? Сотни?

— Ты чего завелся так?

Илья стоял посреди автоматов, чувствуя, что готов к наглядной демонстрации.

— Мне одну ручку, — сказал он.

Администратор аж подпрыгнула. Директор, охранник, посетители — все с интересом смотрели на счастливчика.

— Можете заказать напитки для себя и вашего друга, — сказала администратор. — Соки, пиво, минеральная вода. Вам — за счет клуба.

— Нет, спасибо. Я без напитков.

Илья сел за автомат с пятью видеобарабанами. Девять дорожек. Дельфины, жемчужины, сундуки с пиастрами.

— Сколько я могу выиграть?

Илья уже и сам видел ответ в правом нижнем углу экрана. При выпадении пяти жемчужин ставка умножалась на 500!

Поставив на кон сотню, Ремизов поднял руку и сделал всего одно нажатие. Барабаны прокрутились. Перед Ильей выстроились открытые раковины. В каждой горел жемчуг. Раковин было пять. Пятьдесят тысяч рублей!

С одного нажатия. В «Эльдорадо» стало тихо, словно в аптеке.

— Я хотел бы получить выигрыш, — сказал Илья, поднимаясь.

Зорин тер переносицу. Он все понял. Ощупывая пальцами лицо, Алексей словно вспомнил прикосновение, давление маски. Зачем он тогда ее надел? Картонный круг рулетки на двери ванной в номере англичанина, про который упоминал Илья. Пирамида на долларе и на ноге. Масон был игроком…

Ремизов пихал банкноты другу в карманы куртки, потому что его собственные были полные.

— Пошли. Да, пошли уже!

— А может… еще разок? — прошептал Алексей. — Я покупаю один карандаш!

Охранник и администратор переглянулись. Счастливчик играл на разных автоматах, каким-то образом ему удалось их перенастроить. Пора было звонить в милицию и сообщать о банде мошенников.

— К сожалению, клуб закрывается на технический перерыв, — сказала администратор. — Приносим свои извинения. Приходите завтра.

Илья потянул за ручку двери.

— Можно узнать имя победителя? — спросил директор. — В конце каждого месяца мы проводим специальную акцию. Разыгрывается игровая приставка.

— Орландо, — ответил за Илью Зорин. — Орландо Блум.

Они вышли на улицу, смеясь. За стеклянной дверью с той стороны над табличкой возникло круглое лицо охранника, табличка перевернулась: «Закрыто».

BМW сорвалась с места.

— Я не могу поверить! — ликовал Зорин. — Как такое возможно? Нет, ты молодец! Дал им! «Мне нужна одна ручка!» Видел бы ты рожи этих лохотронщиков! Перенастроили автоматы на минималку, а тут ты!

«Вот тебе и Григорьевка». Илья ощупывал карманы, набитые купюрами. Алексей остановил машину у ресторана кавказской кухни.

— Пойдем, перетрем, — сказал он. — Заодно и отпразднуем, здесь отличный шашлык.

Черноглазая официанта с усиками над верхней губой принесла заказ. Лагман, шурпа, большие грузинские пельмени, название которых Илья забыл. Они откупорили вино за две с половиной тысячи рублей, разлили по бокалам.

— За удачу! — произнес Алексей.

— Это не совсем удача, — сказал Илья, выпивая и ставя пустой бокал на стол. — Следователь из гостиницы, о котором я тебе говорил, погиб.

Зорин наколол на вилку ломтик ветчины и так застыл.

— Откуда знаешь? Когда?

— А мы его видели, — сказал Илья. — Той же ночью.

— «Девятка» под грузовиком? — Алексей отложил вилку. — И ты молчал?

— Ты и без этого смотрел на меня, как на сумасшедшего.

Зорин должен был согласиться.

— Ты вообще что-нибудь понимаешь? — спросил он. — Я нет. Погоди-ка, вероятность выпадения пяти жемчужин — один к миллиону. А если учесть, что не прошло и получаса после того, как выпали три вишни, то к десяти миллионам.

— У меня такое чувство, что все здесь пластично, — сказал Ремизов. —

Что все здесь можно лепить, события например.

— События — лепить? — не понял Алексей.

— Ну, или мозаика, пазлы событий. — Илья не знал, как объяснить. — Из редакции в Григорьевку тоже ехать собирались. Не вышло. Коробка и диск

сцепления полетели.

— Что — сразу?

— Именно.

Да, чьи-то уверенные жесткие пальцы лепили события этого мира, как им заблагорассудится.

— А кто это делает? — спросил Зорин. Посмотрев по сторонам, он подался вперед, заехав манжетой рубашки в алый соус. — Или что?

— Циркуль, — сказал Илья.

Некоторое время они молча ели, не чувствуя вкуса.

— Что будем делать? — спросил Ремизов. — Если существует подобная штука, то ее наверняка хватятся.

Алексей налил в бокал вина, жадно выпил.

— Что делать, что делать? — повторил он. — Деньги зарабатывать!

Косить бабло. Тем более что уголовной ответственности, они, похоже, избежали.

— Я не об этом, — сказал Илья.

— Ты же ему кричал: отойди от стола, — сказал Зорин. — Пьяный баран. На его месте мог и я оказаться. Старика не ты, а циркуль сожрал. И хватит — нечего об этом больше говорить.

Алексей отправил в рот лист салата.

— Знаешь, во всех мистических практиках, культах, мистериях антураж может быть различным, но смысл всегда один: принести жертву, — продолжал он. — Даже фэн-шуй требует жертв. Правда, материальных. Я не призываю красавиц на заклание в Григорьевку возить, что мы на древнем Крите что ли. Заедем на выставку-распродажу кошек, набьем полный багажник, циркулю-то какая разница, железка не разбирает. Мертвое мясо можно попробовать, как греческие весталки, например.

Илья кивнул, с мертвым мясом зарабатывать деньги было бы проще.

— Жертву приносят, когда страстно чего-то хотят, — сказал Алексей. — Отвести от племени войну, прекратить мор, дать вождю наследника, навести порчу на врага. Обычно все остальные средства к этому времени уже исчерпаны, и человек находится в полном отчаянии. Ну, а сейчас народ цивилизованный, все денег хотят. Вот мы — о чем мы думали, отправляясь в Григорьевку? Вот именно. Ванна, полная долларов! Ее и считал циркуль с твоего лица.

В бутылке оставалось меньше половины.

— Хорош, Леша, — остановил друга Илья. — Ты же за рулем.

В глазах Зорина блеснул холодный, резкий блеск.

— Чертова маска, ну почему… почему я ее не снял, а?

Илья не знал, что ответить.

— У тебя и так все есть, — сказал он.

— Не знаешь ты, что это такое, когда действительно есть все, — сказал Алексей. — Я имею тот минимум, который в нашей стране почему-то считается богатством.

Зорин сокрушенно повесил голову.

— Мне просто повезло, — сказал Илья. — Если и дальше так пойдет, будем работать вместе.

Ремизов протянул руку. Зорин ее пожал.

— Хотел тебя спросить, — Илья улыбнулся. — Почему в «Эльдорадо» назвал меня Орландо Блум?

— Не знаю, — засмеялся Алексей. — Смазливый красавчик, у которого все сказочно легко получается!

Илья был сыт, но на столе оставалось еще несколько нетронутых блюд.

— Что, хочется домой унести? — прищурился Алексей. По глазам Ремизова он видел, что угадал. — Отвыкай, теперь у тебя другая жизнь начинается, брат.

Что ни говори, необычно и приятно было сидеть за богато накрытым, обильным столом, пить настоящее вино и не считать рубли. Он, нищий репортер, по-хозяйски сидел в этом чужом месте. Мило улыбались официантки.

— Весь мир может стать тебе родным домом, — сказал Зорин. — Нужны только мани. Понимаешь?

Да, Илья понимал: теперь весь мир с его мегаполисами, континентами, странами, океаническими и личными лайнерами станет ему родным домом, где все тебе будут услужливо улыбаться.

— Сколько нужно денег? — спросил Ремизов.

— Для начала хватит миллиона долларов, — ответил Алексей. — Загородный дом, пара машин, небольшой бизнес, счет в банке. Дальше — больше.

«Объездить с Еленой весь мир. Дать детям хорошее образование», — журналист Ремизов улыбался.

— Все забываю спросить, что за число тебе в Григорьевке померещилось?

Илья назвал. На глазах лицо Алексея просветлело, от недавней удрученности не осталось и следа.

— Рулетка! — завопил он. — Это рулетка!

— Нам надо сыграть в американскую рулетку, — продолжал Зорин. — Там на одно поле больше, а значит и выигрыш выше. Илюха, у нас есть число!

Соображаешь?!

— Поставим всю сумму сразу?

— Рискованно. Лучше подряд несколько ставок на «восемнадцать». Хотя ты же с первого раза выигрываешь. Выплаты тридцать пять к одному. Если поставим двести пятьдесят тысяч, то получим…

Зорин присвистнул.

— Плюс билеты и гостиница в Калининграде или Краснодаре, — сказал Илья.

— А никуда лететь и не нужно. — Алексей надел темные очки и подозвал официанта.

Зорин закурил, впервые за пять лет.

— С подпольными казино я связываться не собираюсь, — сказал Илья. — Не заплатят, да и голову оторвут. Лучше автоматы бомбить.

— Сейчас все играют в онлайн-казино, — сказал Алексей, поднимаясь из-за стола. — Никаких бандюганов, и денежки придут максимум в течение суток. А теперь подумаем, как нам сколотить первоначальные четверть миллиона.

В супермаркете, куда они зашли вечером, Илья взял из рук Елены продуктовую корзинку и поставил перед ней тележку.

— Не отказывай себе ни в чем, — сказал он.

— Тебя повысили?

— Можно и так сказать. — Илья толкнул тележку. — Приступай!

В этот раз они взяли кусок дорогого нежно-желтого сыра с большими дырами, который всегда хотели попробовать, много телячьей и свиной вырезки, несколько плиток шоколада. Сервелат — тот, который хотели, апельсиновый сок, именно сок, а не нектар или напиток, полкило окорока, красную рыбу, много различных вкусных мелочей — сушенные кальмары, оливки, красную икру, киви, сливы, орехи, курагу, конфеты.

— Люди подумают, что мы с ума сошли! Что мы с голодного острова, — улыбалась Елена, когда Ремизов небрежно кинул в корзину банку икры. — У нас холодильник лопнет!

А Илья смотрел, как она подкатывает полную тележку к кассе, и чувствовал то же, что и в ресторане: «я дома». Супермаркеты всегда были чужим, унижающим его достоинство местом. Теперь он здесь распоряжался по-хозяйски.

Холодильник не лопнул, хотя подобным нагрузкам он не подвергался и под Новый год.

— На эти деньги мы могли бы… — Елена смотрела на продуктовое великолепие. — Я хочу сказать…

— Мы больше не будем сидеть на макаронах, курином супе и каше, — сказал Ремизов. — Хватит считать копейки.

— Тебя сделали редактором?

— Нет, — сказал Илья. — Ты только выслушай меня спокойно, ладно?

Он вынул из банки маринованный огурчик, захрустел.

— Я ходил в зал игровых автоматов. — Ремизов, как ни старался не смог сдержать расплывающуюся на лице глупую улыбку. — Срубил десять тысяч рублей.

Он не мог сказать ей, что унес из «Эльдорадо» в пять раз больше. Елена ни за что не одобрила бы предстоящую игру в онлайн-казино, а рассказать ей обо всем, произошедшем в Григорьевке, Ремизов не мог. Он решил открыться Елене, когда на руках будет результат: пара-тройка миллионов.

— И давно ты играешь?

Елену не вдохновило то, что он за полчаса заработал две третьих своей зарплаты.

— Впервые.

— Я не хочу, чтобы ты больше играл, — сказала она. — Это так на тебя не похоже. Обещай мне.

Она была бы тысячу раз права, если бы он был обычный игроман, мечтающий о легких деньгах. Казино, лотереи, автоматы придуманы для того, чтобы лишать население денег, и нужно быть очень жадным человеком, чтобы тебе изменил здравый смысл или просто дураком, чтобы добровольно отдавать заработанное. Но его, Ильи Ремизова, случай был из ряда вон.

— Можно подумать, что у меня из вены шприц торчит, и я предлагаю тебе ширнуться, — сказал Илья. — Не могу я тебе этого обещать!

Он мог говорить все что угодно, но это уже произошло: в глазах своей женщины он упал. Она больше не говорила об этом, не настаивала, ни словом не обмолвилась о выигрыше, словно этих «десяти тысяч» и не было.

Купленные деликатесы, приготовленное Еленой мясо не лезли Илье в горло. Елена была напряжена. Она тоже съела немного.

Он решил рассказать ей все, после того, как выиграет, поставив на «восемнадцать». Вечером он подсел к Елене на диван.

— Ты права, — сказал Илья. — Я сделал глупость. Но дуракам везет. Видишь, я устроил для нас маленький праздник.

Она обняла его, прижалась. Потерлась носом о щеку. За это Илья и любил ее: без упреков, криков. Сильная и нуждающаяся в защите одновременно. Настоящая женщина.

— Больше не играю, — сказал он.

Будь Ремизов обычным игроком, он бы бросил это дело без колебаний. Как бросил до этого алкоголь, сигареты и много других мелких, но не менее глупых привычек. Но сейчас приходилось врать.

Засыпал Илья с радостным чувством, что у Зорина, например, такой женщины нет, и ни у кого нет. Елена была в жизни Ильи тем случаем, когда слова «единственная и неповторимая» были не просто надписью на свадебной открытке. Слова действительно означали то, для чего были введены в лексикон. Никогда прежде он подобных женщин не встречал и не думал, что когда-нибудь встретит.

На следующий день Ремизов и Зорин, прихватив полиэтиленовые пакеты, отправились бомбить игровые заведения города. Их выставили из «Эльдорадо» вежливо, но настойчиво. Охранник перегородил Илье дорогу, узнав о цели визита. Появилась администратор и предложила уйти. Ремизов даже не успел переступить порог зала.

Все правильно, заведение частное. Вам могут отказать и без объяснения причин. Правила в рамке под стеклом висели на стене.

— А мне, мне-то можно? — спрашивал Зорин. — Я же проиграл? Что и проигрывать уже нельзя!

Уходя от «Эльдорадо» Алексей со смехом послал фигурам в камуфляже воздушный поцелуй. Улыбка сползла с его лица, когда друзьям отказали в «Золотом драконе», «Червонце» и зале спортивного покера «Джокер».

— Черт знает что! — возмущался он. — Порука круговая нездоровая! Не в областной же центр рвать?

До областного было сто двадцать километров.

— Можно и туда. — Илья готов был бомбить хоть столицу. — Едем или нет?

— Побережем бензин, — сказал Зорин. — Сыграем по-крупному сегодня же.

— Но…

— Ну, подымем мы там тысяч сто, сто пятьдесят, а потом сработает корпоративная система оповещения. Хозяин-то, наверное, один. За нами ребят вышлют. Пулемета в машине у меня нет.

Риск нарваться на братков был стопроцентный. Удар кастетом по зубам, экспроприация выигрыша, проколотые колеса и пожелание «больше никогда не приезжать». При этом они рисковали истратить силу циркуля по мелочам. Сила артефакта могла иссякнуть, после чего пришлось бы искать новую жертву, чтобы вновь…

Короче говоря, новые владельцы артефакта не хотели решать проблему с очередным «сторожем». Они вообще больше не хотели крови, разве что швырнуть в алый луч пару живых куриц.

— В онлайн-казино никто никого не знает, — сказал Зорин. — И кидалова там не в пример меньше.

Деньги друзья положили на открытый банковский счет, пользоваться которым могли они оба. Ремизов положил 50 тысяч и столько же Зорин. Войти в виртуальное казино с ноутбука не рискнули, требовалась более устойчивая связь. Устроились в магазине-салоне Алексея «Планета фэн-шуй», в его кабинете, где стояла «выделенка».

— Можешь пока кофе себе приготовить, — сказал Зорин. Он вошел на сайт русскоязычного онлайн-казино и скачивал программу, чтобы принять участие в игре. — Да не нервничай так. Вот ведь люди, что не могут руками потрогать, в то уже не верят!

— А если они не выплатят выигрыш?

— Спокойно, я уже регистрируюсь. Смотри, предлагают сыграть на интерес. Нет, мы только на деньги! Ты думаешь, я совсем лопух, выброшу на ветер пятьдесят кусков? На паре форумов об этом казино очень даже положительно отзывались. Особенно покермены. В сторону, ребяты.

Заработали, дайте и нам урвать!

Алексей ввел почтовые адреса.

— Деньги-то виртуальные, а хакеры? — спросил Илья. — Обчистят нас.

— Чисто теоретически такое возможно, — ответил Алексей. — Но вот практически… Мы играем в солидном казино, в котором наличные переводит компания, специализирующаяся на переводах через Интернет. Тем более, наш счет застрахован на случай взлома. Нужен ник, желательно не дебильный.

— Рэмбо, — сказал Ремизов, которому не хотелось быть Орландо Блумом.

— Уже есть.

Пришлось прибавить «XXL».

— Тогда я «Зорро-XXL», — сказал Зорин. — Все. Еще немного, и мы в игре.

Илья никогда раньше не видел ни самого колеса, ни стола рулетки с нанесенной на нем сеткой чисел. Слева на экране монитора в металлической тарелочке дымилась виртуальная сигара, стоял стаканчик с напитком. На колесе располагались числа от 1 до 36 и зеро — 0. Это был европейский вариант рулетки, сдвоенное зеро отсутствовало.

— За одним столом играют до четырех человек, — комментировал Алексей.

— В онлайн-казино таких столов может быть и сто и двести. Представляешь, сколько они гребут наличности. Сколько зарабатывают на этих дураках, работая круглые сутки!

У Рэмбо и Зорро было сто фишек по тысяче рублей.

— Может несколько раз на «восемнадцать»? — Алексей в последний момент дрогнул.

Ремизов не отвечал, он как завороженный смотрел на лакированный темно-вишневый круг колеса. Возможно, у них только одна попытка. Одно жертвоприношение — одна невероятная запредельная возможность стать выше слепой игры, выше случайных чисел, ударить точно в яблочко, в одну блуждающую точку.

— Что ты видел там, когда… точнее, что ты… — Алексей не мог подобрать слово. «Чувствовал», «ощущал» казались ему неубедительными. — Ну, когда разодрало сторожа.

Ремизов понял, о чем говорит Зорин. Он все отлично помнил. Немой хлопок, кровь, и продолжительное мгновение, когда они стояли, словно…

— Как будто небо закрыли слепым куполом, — ответил Рембо-XXL, — а потом весь свет пропустили через одно отверстие.

Илья объяснил, как мог.

— Круто. Ставь, — произнес Алексей, сглотнув.

Они прошли тогда через одно и то же. Это не могло быть обманом, наваждением, болезненной галлюцинацией. Зорин тоже видел «звезду».

Золотая лопаточка крупье двинула стопку фишек на число «восемнадцать».

Нужно было подтвердить выбранное поле.

Колесо рулетки завертелось по часовой стрелке. Против часовой побежал, брошенный рукой в белой перчатке шарик.

— Ставь!

Сто тысяч рублей. Онлайн-казино выплачивало выигрыш 1 к 35-ти. По справедливости стоило бы платить 1 к 37-ми, по числу играющих чисел, но казино запускало руку в карман не только проигравших, но и победителей.

Илья поставил. Он боялся, что они превысили максимальный размер разовой ставки. Что им попросту не дадут столько поставить.

«Ставки сделаны» — мигнуло объявление. Сработало! Есть! Казино проглотило наживку!

Шарик бежал по кругу, замедляясь. Илья поймал себя на мысли, что молится. Шевелил губами и Алексей.

Их выигрыш равнялся трем с половиной миллионам рублей.

Выпало «десять». «Черное».

На выигравшее поле опустился маячок. Рэмбо и Зорро лишились ста тысяч рублей. Они не могли поверить, что проиграли. Алексей проверил их электронный кошелек. Он был пуст.

— Нужно отработать! Вернуть все на автоматах, слышишь?! Вернуть назад! — закричал Зорин. — Боже, кретин! Какой я редкостный идиот! Швыряться такими деньгами! Это невозможно! Проклятое казино!

— Здесь, что-то не так, — произнес Илья. — Этого не должно было произойти… ошибка.

Ремизова замутило, словно он был с похмелья. В теле разлилась неприятная слабость.

— Я, наверное, пойду, — сказал он осевшим голосом.

— Завтра же выезжаем, — тряс его Алексей. — Мы все вернем! Я за тобой заеду.

Конечно, они все вернут. «Они нас обманули, — вертелось у Рэмбо в голове, — они подменили выигрышные номера».

Выпало «восемнадцать». Оно не могло не выпасть. Те, кто стоял за циркулем, они управляли событиями, играли, жонглировали людскими жизнями, не то, что шариком на лакированной тарелке с числами. Они подготовил все, и это случилось, но казино просто обмануло Илью с Алексеем.

В следующий раз Рэмбо и Зорро должны увидеть все своими глазами.

— Больше они меня не облапошат, — сказал Илья.

— Следующего раза не будет, — заявил Зорин. — Все, больше никаких казино!

С утра друзья рванули на машине Алексея в областной центр. Всю дорогу Зорин нервно курил. Кашлял, тушил окурок в полной пепельнице и прикуривал вновь. Илья жмурился от сизого дыма, но молчал.

— Постарайся, — сказал Зорин, когда они зашли в обшитое когда-то белым сайдингом, а теперь заляпанное грязью и потемневшее от дорожной копоти одноэтажное здание лотерейного клуба «Золотой глобус». — Мне товар для «Планеты фэн-шуй» не на что закупать.

Девушка в помятой жилетке клуба выставила им на игровом автомате минимальную сумму в сто рублей. Достав пачку купюр, Алексей переломил ее с краю, на бензин. Он передал девушке еще несколько сотен, осторожно увеличив ставку до пятисот.

После ночной игры в онлайн-казино Илья с опаской смотрел на барабаны игрового автомата. Девять дорожек, на каждой более десятка символов, вероятность выпадения пяти символов — один к двум миллионам.

— Давай, соберись. — Алесей сделал шаг назад от автомата, чтобы не мешать другу. — Как в прежние времена. Врежь им! Ты сможешь. Ты — самый лучший!

Администратор хихикнула в ладонь. Оставалось только звонко надавать Илье по щекам и дать понюхать нашатыря.

Зорину было не до смеха. Кровь из носу, нужно было вернуть прежние времена. Удача не могла покинуть их так быстро. От момента жертвоприношения прошло чуть больше суток.

Господи, да они привезут в Григорьевку слона, гиппопотама, только…

Илья ударил по кнопке так, что уборщица со шваброй на другом конце блестящего ряда автоматов разогнулась и грозно взглянула в их сторону.

Барабаны провернулись. Не только не выпало пяти вишенок, но и двум не суждено было случиться.

Друзья поставили еще три сотни — тот же результат. Они просадили две тысячи и еще двести рублей из отведенных на бензин, получив лишь пятнадцать бесплатных игровых минут.

Выйдя из «Золотого глобуса», Илья и Алексей остановились у придорожного киоска. Вчерашние победители жевали всухомятку десятирублевые липкие пирожки с картошкой.

— Предлагала нам вчера официантка взять с собой, — сказал Илья.

Зорин понял, что Ремизов говорит про грузинские пельмени и шашлык.

— Кто только ест такую дрянь? — сказал он, выбрасывая остаток пирожка.

— Гадость!

Все происходящее было, словно наказание за Григорьевку: растравили и обчистили!

— А ты еще на жаб моих наезжал! — сказал Зорин.

Глава 4

Елена ушла в институт. Включив ноутбук, Илья рассматривал снимки, сделанные им в номере старика-англичанина. Доллары, темные, запекшиеся коркой щеки. Обнаженный оскал.

«Во что мы влезли?»

Илья встал из-за стола, достал лист бумаги, набросал расположение чисел на колесе рулетки, сверяясь с фото из Интернета. Круг получился помятым. Ремизов взял второй листок, циркуль, перенес рисунок более аккуратно.

Сидя на диване, он вертел листок в руках.

Шансы. Шансы. Шансы…

Бешеный старт в «Эльдорадо», онлайн-жулики, провал, и напоследок — позорная концовка в «Золотом глобусе». Поднявшись, Илья нервно заходил кругами по комнате.

Шли новости. Что-то вновь не поделили арабы с палестинцами, в Сочи соорудили vip-город для участников олимпиады. Илья смотрел на колесо рулетки на листе, уже бездумно, в неком отчаянии вспоминая виртуальную пепельницу и сигару.

Экран перечеркнули помехи. Трансляция прервалась. На черном фоне возникла надпись: «Сигнал отсутствует». Картинка ожила на пару секунд и остановилась вновь. Илья смотрел на зависший кадр: угол многоэтажки, улицу, деревья. На углу дома табличка с названием улицы и номер «34». Черный фон. «Сигнал отсутствует» и… вновь пошли новости.

«Тридцать четыре», «черное»!

Зачеркнув на колесе рулетки поле «34», Ремизов набрал Алексея.

— Другое! — говорил он. — Нам дали другое!

— Что другое? Да объясни толком!

— Число. Новое число. Нам надо сыграть еще раз, — сказал Ремизов. — В реальном казино! «Тридцать четыре», «черное». Я его видел, только что!

— Погоди. — На том конце трубки вздохнули. — Ты разве не на работе? Ах, да у тебя неделя… Ты уверен, что это именно число, равносильное первому? Хотя и первое обошлось нам… Почему ты решил, что…

— Это именно то число! — перебил Илья. — Ты мне нужен. Да никто не гонит тебя в Григорьевку! Кошки больше не понадобятся! Дарят просто так! Я крутил листок рулетки и в это время остановился кадр с номером дома.

— Осторожней с подобными подаркам, — сказал Зорин. — Лучше забудь о нем. Хватит с нас Рэмбо и Зорро. Попробовали и забыли.

— Забыли? У нас есть число!

— Прекрасно, — произнес Алексей. — Сколько ты носишься с рисунком рулетки? Полдня? И сколько в новостях мелькает цифр. Ты об этом подумал? Ничего удивительного, что совпало. Слушай, сейчас у меня много дел, я позвоню тебе вечером.

— Ты с ума сошел! — Ремизов закричал в трубку так, что, наверное, услышали соседи. — Это деньги!

Зорин не понимал, а Илья кожей чувствовал, что число извне. Пробитое ночное небо...

— Если ты насчет кредита с моей стороны, то не рассчитывай, — сказал Алексей. — Я еще онлайн-казино полгода расхлебывать буду. Лучше подумай, чем выдре за квартиру платить. Я бы на твоем месте не рисковал.

Ремизов слушал друга и не понимал, о чем тот говорит.

— Подыскиваю покупателя на масонские штучки, — продолжал Зорин. — Сначала дребедень — фартуки, маски, мастерки, потом шкатулку. Документ там на английском древний, тоже ценный. Завтра оценщик придет.

— Ты не станешь продавать циркуль, — сказал Илья.

— Почему бы и нет? — сказал Алексей. — Маги за него много дадут.

Получишь половину. Мы все равно не знаем, как с этой штукой обращаться.

— Ты не станешь его продавать.

— Мы проиграли по пятьдесят тысяч, забыл?

Илья чуть не раздавил трубку в кулаке.

— Деньги я достану сам, — сказал он.

— Где?

— Не важно. От тебя требуется только найти подпольное казино. У тебя же был одноклассник, кажется Пика, позвони ему.

— Я с бандитами никогда дел не имел и не собираюсь.

— Поставим двадцать тысяч, выигрыш — семьсот, — продолжал Ремизов. — Делим пополам. Ты не вкладываешься и получаешь триста пятьдесят тысяч.

— Илья сделал паузу. — Триста пятьдесят тысяч рублей, — произнес он с нажимом.

Треть миллиона. В трубке молчали.

— Смеешься? — В голосе Зорина промелькнула неуверенная нотка. — Нас же уроют.

— Пика, если не сидит, точно есть в одноклассниках. Отстегнем ему за услуги тысяч двадцать. Сначала десять, остальные потом. Завтра-послезавтра провернем дело, пока у меня отпуск не кончился.

Алексей размышлял.

— Не пойдет, — сказал он. — Тухлая затея.

— Не хочешь так, — произнес Илья, — давай на реальные деньги. Из своей доли от продажи шкатулки уступаю тебе половину. Это в добавление к тем деньгам, которые мы унесем с рулетки. Папирус на староанглийском можешь себе забрать.

— Какой еще папирус. Обычная бумага, только толстая. Элиот какой-то. Джордж. Я вообще немецкий учил.

— Ну, так что?

В трубке сопели.

— Ладно, постараюсь разыскать Пику, — сказал Зорин. — Но в последний раз, когда я видел мать Пики, она была вся в слезах.

— Моя мать тоже вечно в слезах, — сказал Ремизов. — Но это не значит, что я в тюрьме, скорее наоборот.

После разговора с другом, на Илью накатила неприятная слабость. На всякий случай он пощелкал «лентяйкой», перебирая телевизионные каналы.

Не завис ни один.

Илья позвонил в кредитный отдел банка, на карточку которого ему переводили зарплату. Нечего было и надеяться, что с двумя непогашенными кредитами он получит сорок тысяч. Двадцать — на ставку, двадцать — Пике. Ремизов попросил десять, ему сказали, что он может претендовать только на пять, да и то эта вероятность исчезающе мала.

«Подходите, заполните анкету. Мы сможем принять вас через неделю».

— У вас там что — очередь? — Илья был взбешен. — Пять тысяч и «вероятность исчезающе мала»?! Что вы можете знать про вероятности!

Ремизов бросил трубку. Злой, как черт, он сидел на диване и соображал. Порывшись в ворохе газет бесплатных объявлений, которые накопились в коридоре, Илья нашел номер посвежее. «Быстрый кредит за 30 минут, — гласило объявление. — До 500 тысяч в рублях и валюте. Никита». Илья набрал номер. Трубку долго не брали.

— Никита?

— Гы…

— Здравствуйте, я бы хотел взять сорок тысяч рублей на полгода. Какие нужны документы?

Никита, видимо, что-то обдумывал.

— Вэзы паспорт. Дам пятдэсят.

— Я приеду прямо сейчас, где вы находитесь? — Илья записал адрес. — Но мне не нужно столько, мне…

Трубку бросили. Да, Илье не нужны были пятьдесят, тем более «пятдэсят», но он торопился.

На пороге его встретила вошедшая Елена.

— Тебя уже отпустили? — Она протянула ему пакет с продуктами.

— Извини, убегаю, — Илья набросил куртку. — Срочный вызов на репортаж.

— Зонт возьми, на улице дождь.

Ремизов уже бежал вниз по лестнице. Моросило. Холодные капли кололи разгоряченное лицо. Сжимая в руке бумажку с адресом, Ремизов нетерпеливо топтался на запруженной зонтами автобусной остановке, затем побежал вверх по улице, перемахивая через лужи.

Никита обитал в офисе, переделанном из двухкомнатной квартиры на первом этаже «хрущевки». Зайдя в комнату, Илья увидел за столом грузного широколицего человека лет пятидесяти с черной, как смоль щетиной и черной с проседью, крупной головой. Брюнет медленно тыкал толстым пальцем в клавишу двухкассетного «Панасоника». Хозяин магнитофона сидел на табурете, набросив на голову капюшон.

— Заедает. Дам двэсти, болше нэ проси.

Парень сгреб деньги и быстро вышел. Похоже, что магнитофон был краденный.

— Я вам только что звонил, — сказал Илья.

— Садысь. — Взгляд широколицего был тяжел. — Я — Мансур.

Ремизов сел. Потом кивнул. Хотел спросить, где Никита, но передумал. Какая разница? За спиной Ремизова возник крепкий парень в кожанке и протянул руку. Документы такому отдавать не хотелось. Ремизов почувствовал себя улетающей в Турцию на заработки студенткой, которой пообещали место няни.

— Жена, дэти есть? — Мансур листал паспорт Ремизова.

Илья думал, что его спросят о машине, недвижимости, а тут сразу о детях.

— Только жена.

— Красывая?

— Да, — сказал Илья. — То есть, нет. Не очень.

— Хорошо. — Мансур пододвинул к Ремизову чистый лист. — Дам тэбе пятьдэсят… Молчи. Я много процэнта не возьму. Ладно, возьмешь сорок. Вернешь тридцать через два, — Мансур сделал пальцами, словно Черчилль «V», — месяца. Через месяц — еще столько же. Пиши расписку.

Илья написал. Парень в кожанке сделал ксерокопии первых страниц его паспорта, листа с печатью прописки.

Мансур отсчитал Ремизову сорок тысяч рублей.

— Тэхника нужна? — спросил он. — Нет? Тогда иды.

По дороге домой Илья позвонил Зорину.

— Пика в городе, — сказал Алексей. — Я назвал ему твою сумму. Но, по-моему, он не перезвонит.

— Он проведет нас в казино, — сказал Ремизов. — Сорок кусков у меня в кармане.

— Илья, надеюсь, ты соображаешь, что делаешь?

— Я знаю, что делаю. Главное, чтобы ты меня не подвел.

Алексей перезвонил, когда Ремизов пил чай на кухне. Пришлось отправиться в ванную и включить воду, чтоб Елена не слышала разговор.

— Пика согласен, — сказал Зорин. — Казино в десяти минутах езды. Поселок Северка. Завтра мы должны приехать туда к девяти вечера.

— Отлично.

Зорин молчал.

— Ты мой друг и я еду с тобой, — сказал он. — Но обещай мне, что когда мы отработаем второе число, при любом результате это будет последняя наша игра. Мы играем в последний раз, а потом продаем циркуль и все остальное и завязываем с магией.

— Я не могу тебе этого обещать.

— Я хочу спокойно вести свой бизнес, — с горечью сказал Зорин. — Забыть обо всей этой мистической хреноте и спать спокойно. Мы видели в Григорьевке то, что мы видели. С меня довольно!

— Да мы видели то, что мы видели, — сказал Илья. — И я…

— Хорошо, — перебил Алексей. — Обещай, что это будет наша последняя совместная игра.

— Сделаем дело, и можешь завязывать, — сказал Ремизов. — Циркуль я у тебя выкуплю. Не переживай.

Илья рассчитывал, что Зорин заедет за ним на ВМW, но Ольга — жена Алексея — взяла машину, укатив к родственникам. Пришлось отправиться в Северку на такси. В восемь вечера друзья выехали из города. По обочинам потянулись облетающие тополя, вдали пламенел багряными верхушками березовый лес. Илья и Алексей молчали. Оба сосредоточено смотрели на дорогу, словно это они вели машину.

— Что, деньги ляжку жгут? — спросил у сидевшего на переднем сидении Ремизова таксист.

— Ничего не жгут. С чего вы взяли?

— Это я вас туда вожу молчаливых и целеустремленных, — сказал таксист.

— А обратно пьяных, избитых и очень разговорчивых, прям до слез. А один аж с порванным ртом домой ехал, не знаю, что с ним там делали.

Алексей и Илья невольно переглянулись.

— Я считаю, что больше того, что тебе по судьбе написано, ты не выиграешь. А если выиграешь, еще больше потеряешь, потому что не заслужил.

— Неужели никто не выигрывал? — спросил Зорин.

Таксист не ответил.

— Как-то оставили в салоне фотоаппарат, — сказал он после некоторого молчания. — Я посмотрел: дорогой, японский, ну и прибрал.

Ремизов ждал продолжения.

— В первые же выходные часы с руки на рыбалке соскользнули — о борт лодки и на дно. — Водитель усмехнулся. — Двадцать лет таскал и ничего, а тут браслет лопнул. Сколько нырял — не нашел: провалились в ил. Так и не порыбачил толком, собрал удочки и домой. Потом нашел владельца фотоаппарата по объявлению, ну отдал, значит. Он мне деньги предлагал, только я не взял. Приехали.

— Может, вы и адрес казино знаете? — спросил Илья. — А то мы впервые.

— Пошли, Пика уже здесь, — ткнул его в плечо Зорин, показывая на «десятку», стоящую в метрах двадцати от них. — Видишь, мигает.

«Десятка» продолжала сигналить фарами, но из машины никто не выходил. Илья расплатился, таксист уехал. Друзья подошли к глухо, до черноты тонированной «десятке», откуда доносилась дробная, бьющая по мозгам клубная музыка, которая могла доставить удовольствие разве что под амфетамином.

Со стороны водителя наполовину опустилось стекло. Скуластый, коротко стриженый Пика, выглядевший старше Алексея минимум лет на десять, с косым шрамом через бровь, выбросил на дорогу окурок.

— Деньги принесли?

Илья отсчитал из пачки, а Алексей передал Пике десять тысяч.

— Ясная шестнадцать, после девяти.

Стекло поднялось, «десятка» дернулась с места и, набирая скорость, скрылась в направлении города.

— Не могу поверить… — Алексей оцепенел, Илья дернулся было за машиной, но на своих двоих догонять было бесполезно. — Он нас кинул?

Они стояли посреди пустой улицы, в наползающих на избы, сгущающихся сумерках. Горели окна домов, становилось прохладно.

— Может, ну его… — Алексей поежился, спрятал ладони в рукава куртки. — Домой, а?

— Адрес-то он назвал, — сказал Илья. — Улица Ясная. В чем проблема?

Они стояли на улице Дзержинского.

— В поселке много адресов, — сказал Алексей. — Даже, если это тот самый адрес, то кто нас проведет, порекомендует? Мы идем в подпольное казино!

— Вот кто. — Ремизов хлопнул по внутреннему карману с тугой пачкой пятисоток. — Я говорил, что поставлю двадцать, так вот ставим тридцать тысяч, твоя доля с рулетки естественно возрастает до… — Илья посчитал. — …Пятисот тысяч.

Алексей с удовольствием вызвал бы сейчас такси или поймал на трасе частника, он бы с удовольствием побежал прочь из Северки.

— Думаешь, я того, — произнес Илья. — Тронулся?

— Нет, пока не думаю, — сказал Зорин. — Но ты обещал, что это в последний раз.

— Тогда пошли.

Улица Ясная была сплошь застроена двух— и трехэтажными коттеджами. С башенками, высокими воротами, камерами слежения на стенах. Здесь даже ограды были выложены из кирпича и представляли собой двухметровые стены.

— Будьте добры, скажите, — обратился Илья к проходящей мимо закутанной в шаль старушке. — В каком доме больше всех шумят, пьют и дерутся?

— К какому больше всех приезжает машин? — вставил Алексей.

— Да, везде, — сказала пенсионерка, не останавливаясь. — Сволочи…

— Ты же журналист, акула пера, — сказал Зорин Илье. — Ну, так проведи расследование, сбор информации, как это у вас делается. Только не ори на всю улицу, что мы из «Городских вестей».

Дом под номером шестнадцать оказался трехэтажным. Фасадные окна на всех трех этажах закрывали жалюзи. Из-за ворот не раздавалось ни звука.

Илья присел. Земля у ворот была густо залита машинным маслом.

— Знаете, где еще я видел подобные пятна, Ватсон? — произнес он. — В цыганском поселке. Только там клиенты приезжали за героином. В эти ворота… — Он поднялся. — Не один десяток машин…

Домофон отсутствовал. Ремизов постучал костяшками пальцев в ворота, точнее, в дверь сбоку. Негромко, но настойчиво.

— Кто?

Голос был хриплый. Тотчас залаяла собака.

— Мы играем в спортивный покер, — сказал Илья. — В лотерею.

— Проваливайте.

— Мы друзья Пики, он сейчас подойдет, — сказал Алексей. — Мы только что из «Эльдорадо», вот решили догнаться!

— Нам сказали, что здесь можно сыграть, — добавил Ремизов бодро.

— Да, — раздалось из-за стальной двери. — В ящик.

Разговор не клеился.

— У нас есть деньги, — сказал Илья. — Мы приехали сделать серьезную ставку.

Ответа не последовало. Друзья переглянулись.

— Встаньте под камеру, — раздалось из-за ворот.

Пришлось сделать шаг назад и повернуть лица к глазку. Площадка перед воротами была отлично освещена.

— Проваливайте. Здесь не играют.

Илья достал пятисотрублевую купюру просунул в щель под дверью. Подмигнул Зорину. Дверь распахнулась, Ремизова втащили внутрь. Дверь захлопнулась. Алексею ничего не оставалось, как постучать вновь.

Ему открыли. Коренастый кавказец в черной шапочке и спортивной куртке.

В следующее мгновение сноп искр разорвался у Алексея в голове, а земля вылетела из-под ног. Его подхватили и поволокли куда-то вглубь двора, затем вверх по лестнице. Бросили на пол в небольшом помещении.

Илья лежал тут же с разбитыми губами. У стола с дубинкой в руке возвышался человек в камуфляже, еще двое, напоминавших фигурами профессиональных борцов, стояли у входа. Мускулистый парень в майке, с густо татуированными руками и грудью сидел на диване в штанах цвета хаки. Носком высокого армейского ботинка он ткнул голову Ремизова.

— Очухался? Вставай!

Илья поднялся на четвереньки, от хорошего удара по зубам его мутило.

В комнату вошел грузный мужчина с жирной шеей и необъятным животом, затянутым в синий халат с дельфинами. Шаркая тапочками, жмурясь от яркого света, он уставился на Ремизова.

— Извините, что разбудили, Антон Владимирович, — татуированный в майке сразу же встал с дивана и надел куртку. — Эти ломились в дом. — Вот. —

Он протянул купюру. — Просунули под дверь.

Толстяк потер виски, рассматривая пятисотку.

— Вы что, менты, совсем оборзели?! — рявкнул он. — Вы что —новенькие?

— Антон Владимирович бумажка без состава, — сказал татуированный, который, видимо, был здесь начальником охраны. — Мы проверили.

— Значит, номера переписали!

Илью и Алексея поставили на ноги.

— Что вы здесь ищете? — уставился на них толстяк. — Наркотики, оружие не нашли, теперь вот казино?! Что вы все вынюхиваете, словно я Бен Ладен!

— Антон Владимирович, похоже это… — татуированный мялся. — Не мусора.

— Машину проверили? Не мусора… Я их за версту чую.

— Без машины они.

— А их самих проверили? — не унимался толстяк.

Парни бросились обыскивать «оборзевших оперативников».

Из внутреннего кармана Ремизова достали пачку купюр. Сидя на диване, Антон Владимирович пересчитал деньги.

— Двадцать девять пятьсот, — заплывшие глазки хозяина дома зло блеснули. — Наркоту на меня хотели повесить?

— Мы приехали играть, — сказал Илья. — Мы…

— Есть! — один из охранников стиснул ногу Алексея, так что тот вскрикнул.

— На стол его!

Зорина не то, что положили, — ударили спиной об стол, так что он на какое-то время не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Татуированный засучил штанину на правой ноге Алексея. Чуть ниже икры двумя полосками скотча был прикреплен к ноге кухонный нож. На самой икре была наколота поднимающаяся для броска кобра.

Привстав с дивана, Антон Владимирович рассматривал нож. Татуированный рванул за рукоятку, отодрав хлеборез от ноги вместе со скотчем. Зорин вскрикнул.

— Нет, это не менты, — произнес босс, и тут он захохотал так, что брызнули слезы. — Это отряд «Кобра»!

Хохотали все, смех разобрал даже Ремизова.

— А ты чего ржешь, клоун? — сказал татуированный. — У тебя тоже, может, поварешка заныкана.

— Мы хотим сыграть, — сказал Илья.

— Во что? — искренне удивился Антон Владимирович. — У меня дома даже шашек нет! А вы ворвались, переполошили всех. За беспокойство вы должны мне десять кусков, остальное возвращаю. — Он отсчитал «свое», сунул оставшиеся деньги Ремизову в карман. — Честно говоря, впервые вижу таких идиотов. Удачи и пошли вон. Выбросите их, — сказал он охране. — Только без грубостей.

Дверь распахнулась. Вбежала разгоряченная, взлохмаченная брюнетка в вечернем платье, с шикарным бюстом, с ниткой жемчуга в глубоком декольте, с ослепительной улыбкой.

— Пупсик! Я выиграла! — Сияя от счастья, красавица взвизгнула, протянула Антону Владимировичу пригоршню фишек. — Я выиграла!    

— Ты потеряла туфель, — босс окинул взглядом ноги девушки. — Обе туфли.

— Ой! — Она только сейчас поняла, что прибежала сюда босиком. Пьяная, разгоряченная, с влажным блеском продолговатых темных глаз. Девушка смотрела на сидящего на столе Зорина с парой красных полос на ноге, на

Ремизова с разбитыми губами. — Я…

— Выиграла в шашки, — сказал Илья.

— Заткнись! — обернулся к Ремизову хозяин дома. — Милая, нам надо закончить разговор с двумя… господами. Я сейчас вернусь, только подбери туфли. Люди злоупотребили моим гостеприимством и рискуют…

— Мы не уйдем отсюда, пока не сделаем ставку, — сказал Илья.

— Ставку? — удивился Антон Владимирович. — Да при вашей редкостной дебильности вы уже спустя пять минут уйдете отсюда голые!

— Согласен, мы уйдем отсюда голыми, если проиграем. — Илья взглянул на девушку с фишками в руках. — Думаю, что это развеселит ваших гостей.

— Нет, — сказал босс. — Им весело и без ваших задниц.

— Ну, Антоша, я хочу посмотреть на остальные татуировки, — протянула красавица. — Все равно никто не ставит. Половина зала уснула.

— Я… — начал Илья.

Хозяин дома сделал нетерпеливый жест ладонью, словно отгоняя от себя назойливую муху. Охрана подхватила незваных игроков под руки.

— Я сделаю всего лишь одну ставку! — закричал Ремизов. — Всего одну! Сразу на всю сумму! А потом мы с моим другом голыми убежим по дороге!

— Стойте, — произнес Антон Владимирович. — Ты сказал, одну ставку?

— Одну ставку.

— Пять тысяч с каждого стоит вход в казино, итого ты ставишь на кон десять.

— Думаю, это будет первая в истории Северки столь крупная ставка.

— Да, здесь не Лас-Вегас. — Антон Владимирович поправил халат. — Ставят мизер, всякую дрянь: чет-нечет, красное-черное — смотреть противно.

— Есть легенда, что раз в год в одно из крупнейших казино Лас-Вегаса входит человек, — сказал Илья. — Он ни с кем не разговаривает, а молча ставит на кон рулетки чемодан денег. Уходит он всегда с двумя чемоданами.

— Хочешь повторить это в Северке?

— Почему бы и нет?

— Чертовски трудная, скажу я тебе, задача, — произнес Антон Владимирович. — Хорошо, несите брюки!

Он скинул халат с дельфинами, под которым оказались белая рубашка и трусы.

— Где вы взяли наличность? — спросил он, натягивая штаны.

— Занял под проценты, — сказал Илья.

Новый приступ хохота не дал хозяину казино застегнуть ширинку. Он пытался, но брюхо колыхалось, он сам почти присел.

— Да, занял под проценты, — повторил Ремизов. — Сорок тысяч у Мансура.

— Куда спустил десятку?

— Заплатил за ваш адрес.

— Хм… однако сколько это, оказывается, стоит. Как ты говоришь, Мансур? Неужели тот самый! Валет, ты слышал, этот штырь стал ростовщиком. Финансирует легенду!

— Да босс, — ответил татуированный. — Только вряд ли эта гнида так поднялась. Хотя можно проверить. — Он обернулся к Илье. — Давай телефон.

Ремизов протянул обрывок газетной страницы.

— Алло, Мансур! — Набрав номер, Валет прикрыл трубку рукой. Взгляд у него стал насмешливо-ошалевший. — Да, босс, это он! — прошептал Валет в сторону. — Здоровеньки булы, ойрам-байрам маллекум джихат! Спасибо, что подогнал деньжат. Кто, кто? Золотой фаллос! Здесь некто… — Валет уставился на Илью, прошептал: «Как твоя фамилия?» — Здесь некто Ремизов ставит на кон десять кусков. Так сейчас в Лас-Вегасе крутые пацаны делают. Ага, легенды. Так вот встречай его и его дружка, они голыми прибегут к тебе за баблом. Ты уж не откажи! Есть жена? Страшная, наверное, ты лучше их самих трахни. Ха-ха-ха! — Довольный собственными шутками Валет откинулся на спинку дивана. — Бросил трубку, скотина.

— А туфли можно надеть?

— Что? — Валет не понял, кто задал вопрос.

— Туфли можно надеть? — повторил Алексей, до этого он не проронил ни слова. — Ну, когда домой пойдем.

— Ты в баню ходишь? — спросил Валет. — Ты когда голый моешься, туфли надеваешь, а кобра? Вот, видишь. Не фарт тебе.

В комнату вошел человек в смокинге и в маске медведя:

— Изменения в программе, Антон Владимирович? Эльвира сказала, что у вас сюрприз. Кстати, ее туфли нашлись.

— Валет, объясни Михайло, что сейчас будет. — Босс натянул на себя маску льва.

Валет вышел и, гыкая, объяснил «медведю», как все надо преподать и обставить.

— Фраера опозорятся по полной! — с глумливой улыбкой говорил он. — В этом мулька.

— Все слишком быстро произойдет, — засомневался конферансье. — Больше болтовни.

— А ты подумай, как затянуть. Что ж нам от Штатов отставать? Давай, Винни Пух, шевели опилом.

— Пусть тогда двадцать поставят это солидней как-то. Семьсот тысяч выигрыша! — Конферансье понимал, что деньги никто «гостям» отдавать не собирается, так почему бы и не увеличить ставку?

— Треть миллиона тебе мало? — удивился Валет. — Не, пусть будет десятка. Иначе игроки заподозрят неладное. Какой дурак сразу будет столько ставить?

Первым в подвал по широкой лестнице спускался Антон Владимирович в маске льва под руку с хмельной от шампанского и выигрыша красавицей Эльвирой. Валет и два охранника в масках волков то и дело бросали на ее бедра жадные взгляды. За отворотом пиджака одного из «волков» Илья заметил рифленую рукоять пистолета, торчащую из кобуры.

Илья и Алексей шли с открытыми лицами: игрокам казино маски были не положены.

Над двухстворчатой дверью, которую открыл заяц в смокинге, горели буквы из отполированной латуни: «Золотой фаллос». Вся компания оказалась на полукруглой сцене. Оттуда в небольшое продолговатое помещение казино с крашенными кирпичными стенами, видимо, переделанное из двух секций подземного гаража, спускались ступени. Еще один заяц ходил зигзагами с заставленным рюмками и бокалами подносом: от стола, за которым играли в покер, к игровым автоматам и к столу рулетки. Его смокинг вспыхивал серебристой пылью. Вообще было много света и зеркал, что создавало иллюзию увеличения пространства.

За вращением колеса рулетки следила пестрая компания. Обдавая себя дымом сигареты, делал ставки молодой, но истаскавшийся парень, явно из золотой молодежи. Рядом что-то записывал в блокнот одетый с иголочки то ли кореец, то ли китаец. Его пытался оттолкнуть пьяный господин со съехавшим на сторону галстуком.

Молодой игрок приложился к ополовиненной бутылке виски, а невозмутимого корейца даже сигаретный дым облетал стороной. Крайне сосредоточенный, он анализировал. Илья читал о таких в Интернете. Системы ставок на основе математических формул. Выдержка, дисциплина, холодный расчет. Не игра, а война. Еще пара кавказцев сидела за игровыми автоматами. И только у покерного стола было не протолкнуться.

Царь зверей с волками спустились в зал. Эльвира сразу же очутилась в компании двух молодых девушек и их друзей, но кроме этой пестрой стайки никто не обращал внимания на застывших у входа двух новичков.

— Дамы и… кхэ господа! — Конферансье откашлялся. — Мы приготовили для вас… кхе… да что такое…

К сцене подбежал вспыхивающий искрами заяц. Ведущий, не снимая обрезанной снизу маски, опрокинул в себя рюмку водки, запил шампанским.

— Дамы и господа! — зычно произнес он хорошо поставленным голосом.

Эльвира и дамы рядом захлопали.

— В Соединенных штатах живет человек-легенда, — продолжал ведущий. — Никто до сих пор не знает его имени. Раз в год в один и тот же день он отправляется в Вегас. С чемоданом денег он заходит в самое крупное казино. Молча ставит на кон миллион долларов и… уходит из казино с двумя чемоданами. Подобный человек живет и в России, господа! Сегодня

он бросает вызов «Золотому фаллосу»!

Казино загудело. Повернул голову к сцене один из игроков в покер.

— Сейчас он поставит на кон десять тысяч рублей! Он собирается положить в карман треть миллиона! В противном случае человек-легенда покинет казино без штанов! В буквальном смысле, господа, то есть голым! Кто сильней?! Встречайте! — Винни Пух вытолкнул Илью перед собой. — Как вас представить, а, кореша? — прошептал он, а выслушав ответ, ухмыльнулся. — «Золотому фаллосу» бросают вызов, — конферансье сделал паузу. — Рэ-э-э-м-б-о-о и З-о-р-р-о-о-о!

Услышав условия противостояния человека и казино и сумму ставки, китаец около рулетки на секунду оторвался от блокнота, но затем невозмутимо вернулся к записям. Молодой повеса продолжал стремительно напиваться и так же стремительно проигрывать. За игровыми автоматами один из кавказцев улыбнулся, сверкнув золотыми зубами.

— Подстава! — крикнул высокий, с волнистой шевелюрой, игрок в покер. — Дайте нормально сыграть, не морочьте голову! Нудисты…

Неожиданно из-за карточного стола поднялся человек.

— Зорька?! — завопил он, разводя руки и округляя глаза. — Зорька! Ты?! Голым! — Человек подбежал к конферансье и, вытащив из кармана брюк телефон, щелкнул Алексея на камеру. — Это же наша самая главная заучка! Отличник! Паинька! Я с ним в одном классе от звонка до звонка!

Алексей побагровел, потом побледнел.

— Кто это? — схватил его за руку Илья.

— Друг детства, — ответил Зорин. — Ужасная сволочь.

— Не повезло тебе с одноклассниками.

— Ребята ахнут! — «Друг детства» сделал еще кадр и тут же отправил его во всемирную информационную сеть. Его переполняли эмоции. — Голенькая попка Зорьки! Жесть!

Вскоре все казино узнало, что «Зорька» — Алексей Зорин — бизнесмен, обеспеченный человек, семьянин, эксперт по фэн-шую, серебряный медалист и гордость школы.

— Подстава! Подстава! — передразнивал скептиков одноклассник Зорина. —

У вас-то самих есть собственный магазин, новенькая BМW и коттедж в Прилуково?

Его сосед по карточному столу вынужден был признать, что ни особняка, ни иномарки, ни магазина у него нет. Он как раз и намерен заработать себе на счастливую жизнь за покерным столом.

— А если бы это все у вас было, оголили вы бы свою, пардон, попу перед нами?

Игрок в покер опять же должен был признать, что Зорину, как уважаемому и известному человеку прямая дорога в депутаты Городской думы. При этом демонстрировать в «Золотом фаллосе» свою задницу, было совсем не обязательно.

— Вот именно! А то — подстава!

Интрига назрела сама собой.

Илью и Алексея окружили игроки с мобильниками в руках. На какое-то время «Зорька» заслонил собой саму легенду, «наш ответ Вегасу!», как отрекомендовал его ведущий. Затмил человека, который, собственно, и делал ставку. Но это продолжалось недолго.

Илья шагнул к колесу рулетки. Ранее он видел рулеточный стол и лопаточку, сгребающую фишки, только на фотографиях да в известном фильме с Робертом Де Ниро. Выполненное из темного пластика рулеточное колесо с числами блестело, словно полированное.

— Ты знаешь, сколько я сегодня проиграл, а? — Молодой повеса протянул Илье бутылку виски. — На…

— Сыграй лучше в покер, Рэмбо!

— Лучше сразу разденься, кросафчег!

Рулеточный стол окружили игроки. В центре возвышался широченный Антон Владимирович с животом, на котором так и хотелось разместить пару пивных кружек, орешки, да еще место под пепельницу осталось бы.

— Не дрейф, Зорька! Школа тобой гордится!

— Может, уйдем? — шептал Алексей. — Оставим деньги и уйдем, а? С Мансуром я помогу расплатиться.

— Не тот контингент, — ответил Илья тихо. — Знаешь, что они делают с теми, кто толкает фуфло? Лучше уйти голым, чем без яиц.

Перед Ильей были тридцать семь полей. Крупье разменял десять тысяч на фишки. На нем была маска не то орка, которому разнесли полбашки, так что кровью и мозгами залило лицо, не то восставшего из могилы полусгнившего упыря.

Ремизов стал выстраивать аккуратный столбик на поле «34».

— Мертво. Я уже два раза ставил, — заявил пьяный молодой человек. — Только что.

На поле «34» вырос небольшой небоскреб.

— Я хочу, чтобы сюда вынесли триста пятьдесят тысяч, — объявил громко Илья. — Мой зад при мне, а денег я не вижу.

— Выиграешь, увидишь, — произнес Антон Владимирович. — «Золотой фаллос» — честное казино. Моего слова достаточно.

— Не сомневаюсь. — Илья окинул взглядом с десяток поднятых вертикально телефонов. — Но идет запись, и зрители хотят не только слышать, но и видеть.

Эльвира что-то прошептала боссу на ухо. После некоторой заминки один из волков — судя по густо татуированным пальцам, Валет — принес и поставил на рулеточный стол коробку с банкнотами в пачках. Он брал пачки и клал на стол, пока не выстроил из них небольшую пирамиду.

— Делайте ваши ставки! — Кровавый орк в смокинге крутанул рулетку и бросил шарик.

Молодой парень лихорадочно выворачивал карманы, но не нашел ни рубля. За вечер куда-то уплыли пятнадцать тысяч.

— Ставки сделаны.

Илья смотрел на бегущий навстречу движению колеса шарик. Наматывая круги, шарик покрывал расстояние в несколько десятков метров, при этом размер ячейки, куда он должен был попасть, составлял два с половиной сантиметра.

Застывшее на экране телевизора число могло быть простым совпадением. Шуткой судьбы. Плодом возбужденного воображения.

До этого момента, несмотря на разгоряченную атмосферу казино, Ремизов мыслил холодно и отвлеченно, но как только поставил фишки, уверенности не стало. На самом деле, они с Зориным могли надышаться в доме №57 по улице Лесная паров неизвестного им психотропного вещества, отравиться газом до галлюцинаций. Кто знает, существовал ли на самом деле сторож-пьяница, принесенный циркулю в жертву?

У Ильи два кредита, подскочившая квартплата, а главное — долг Мансуру в шестьдесят тысяч.

Хотелось оказаться дома, быть рядом с Еленой. Господи, как он ей скажет? Им еще предстоит бежать без одежды по поселку. До трассы. Без туфлей.

Глядя на колесо рулетки, Ремизов понимал, что каждый человек верит в то, во что ему хочется верить. Все, пришедшие сегодня в «Золотой фаллос», верили в свою удачу, но маленький шарик, брошенный мертвецом, шарик к которому были прикованы сейчас взоры всего казино, играл судьбами, планами, ожиданиями…

Чем он, Ремизов, лучше других? Илья решил не закрывать глаз. Не зажмуриваться. Так делают трусы — отводят взгляд. Тем более, в глубине души, в самом дальнем от логики и здравого смысла колодце, вопреки всему жила, крепла с силой нарастающей лавины вера в то, что он, Илья Ремизов, Рэмбо-XXL, сейчас выиграет. Иного и быть не может. Он видел тьму, пробитую светом, а остальные нет. Он чувствовал власть над потоком событий, а другие не имели об этом ни малейшего понятия. Он…

Перепрыгнув пару делений внутреннего круга колеса рулетки, шарик упал в ячейку напротив числа… «34». Крупье превратился в каменную глыбу. В соляной столб.

Застыли лев, волки, медведь. Выронил блокнот кореец.

С первого раза…

Оглушительно завизжала Эльвира, а потом закричали все, стоявшие вокруг стола. Игроки «Золотого фаллоса» вскрикнули, дико взревели как один человек. Антон Владимирович шагнул к рулетке, не веря глазам. Шарик лежал там, где лежал. Не обращая на съемку внимания, Валет впервые за полугодовую практику сдернул маску и стоял, опустив руки, переводя растерянный взгляд с ошеломленного босса на деньги и обратно.

Зорин орал. Упав на колени, он пополз, затем сел, задрал лицо кверху и заревел как зверь, сжимая кулаки. Его обнимал его одноклассник, тыча в лицо Алексею телефон-раскладушку:

— Треть миллиона! Зорро, пару слов пользователям инета!

Илья стоял посреди гвалта в недоступной другим тишине. Чуть разведя руки, победитель смотрел на триста пятьдесят тысяч, которые теперь принадлежали ему. И тут все бросились к Рэмбо. Его обнимали, его поздравляли. Девушки, игроки в покер, кавказцы; взволновано тряс руку кореец. И все улыбались, у многих слезы выступили на глазах. Лица просветлели. В казино словно добавили света — оставшуюся половину ламп. Люди были счастливы. А шарик лежал на столе беспомощный, жалкий.

— Как вам это удалось? — спрашивал высокий скуластый бизнесмен и в восхищении хлопал Ремизова по плечу. — Как вы это сделали? Вы… вы подарили нам надежду! Дали шанс, понимаете?!

Ремизов молчал, как и полагалось человеку-легенде.

Очухавшийся крупье поставил на выигрышное поле метку. Выстроенный Рэмбо пластмассовый столбик из фишек… Сейчас он казался выше и монументальнее Монблана. Крупье-орка тут же сменили на носорога. Никто не расходился, никто не садился за карты. Все ждали продолжения.

Илья сгребал деньги в коробку.

— Давай Рэмбо! Сыграй на треть миллиона!

— Добей фаллос, бродяга!

— Пусть сами раздеваются!

— Я ставлю, — вышел к столу представитель золотой молодежи, судя по стеклянным глазам возбужденный до состояния транса. — Ставлю машину.

Собрав выигрыш, Илья молча бросил храбрецу пачку банкнот, молча выпил предложенный им бокал минеральной воды. На подносе стояло все, включая коньяк, но легенда предпочел воду, черкнул автограф в блокнот корейцу на странице с вычислениями и формулами, и направился к выходу.

Опустошив пару фужеров так и не поняв с чем, Зорин последовал за ним.

— Рэмбо! Рэмбо! Рэмбо!

Казино ревело. Наверное, они перебудили всю Северку. Они хотели продолжения, они смотрели на него, как на мессию, что покажет им путь к безграничным деньгам. Даст ключ к невероятной удаче, наделит невиданными возможностями.

Обернувшись, Алексей приложил палец к губам: «Т-с-с».

И стало тихо.

— Вы забыли легенду о Вегасе, — сказал Зорин. — Никто не знает его имени, откуда он и кто он. Он приходит, ставит на кон чемодан денег. А потом… — Алексей сделал таинственнее лицо. — Исчезает.

Когда дверь за друзьями закрылась, первым очнулся Антон Владимирович.

— Не надо на меня так смотреть, господа, — озираясь, заговорил он. — Рэмбо выиграл. Это его деньги и казино платит, как и должно быть.

Казино не может заставить его играть дальше. Казино… — он подбирал слово. — Поздравляет!

«Золотой фаллос» поздравляет!

— Проводите их, — прошептал Антон Владимирович, указывая глазами Валету на дверь. — Ты меня понял? И надень маску, кретин!

Волки бросились за победителями. Вслед за ними синхронно, как намагниченные, потянулись игроки.

— Господа! — вскричал конферансье. — «Золотой фаллос» продолжает работу! Ловите удачу! Сегодня она совсем близко!

Посетители казино, не сговариваясь, сгрудились вокруг рулетки, разменивая у крупье-носорога фишки.

— Одновременно играют не более четырех человек, господа! — кричал тот.

— Господа, пропустите дам! Делайте ставки! Не все сразу, господа!

Илья и Алексей выбежали из казино во двор, словно из бани. Студеный воздух обжог разгоряченные лица. Над воротами чернело небо. Они даже не представляли, сколько прошло времени. Судя по пробирающему холодку, было за полночь. Ремизов прижимал коробку с деньгами к себе.

Перемахнуть через высокие железные ворота не смог бы и профессиональный гимнаст. Открывались они автоматически.

Алексей дернул ручку железной двери, через которую они сюда зашли, вернее, через которую их втащили одного за другим.

— Заперли, гады.

Из подвала казино поднялся Валет.

— Антон Владимирович приглашает вас к столу, — сказал он.

— Благодарим за гостеприимство, — сказал Зорин. — Но мы спешим по делам. Откройте дверь, пожалуйста.

— На ночь глядя? — Валет смотрел на Илью и коробку сквозь прорези маски. Из картонной пасти вырывался пар. — Вы наши гости и потом, вы честно заработали эти деньги. Мы же не звери. Антон Владимирович не любит, когда ему отказывают. Да и на чем вы поедете?

Илья только сейчас вспомнил, что куртки, а в них сотовые, остались в помещении для охраны, они не могли даже вызвать такси.

Можно было заявить, что в ста метрах от дома припаркован внедорожник, но подопечные владельца «Золотого фаллоса» наверняка прочесали местность. Если бы внедорожник там и стоял, то он давно бы уже сломался.

— Можно попросить вас об услуге, — произнес Илья. — Вынести наши вещи и, если можно, пакет. В гости к Антону Владимировичу мы обязательно зайдем, но в другой раз. Нам по душе честная игра.

— Попрошу вас ни о чем нас не просить. — Снимая маску, Валет сделал шаг вперед. — А то костей не соберете!

— Полегче, Валет. — Из казино вышел Антон Владимирович. — Это мои гости, а значит, друзья. Никто не смеет выказывать неуважение к моим друзьям. Прошу в дом, ребята.

Антон Владимирович никогда не повторял просьбы, потому что ему никогда не отказывали.

Илья и Алексей прошли за боссом на крыльцо, уселись в гостиной на кожаный диван, перед накрытым столом, что был уставлен холодными закусками, водкой и коньяком. От горящих в камине дров шло тепло, на стенах висели заключенные в рамку фото подводной охоты и сафари.

— Хочу выпить за ваш успех, — сказал Антон Владимирович, поднимая рюмку. — Признаться, я впервые вижу, чтобы кто-то так лихо играл. Знаете, надоели недоумки горбоносые: доктора наук, доценты, аналитики.

С блокнотами, калькуляторами, считают, пишут, вычисляют. А как доходит до дела — фук! Пустой карман! Целыми днями толпятся в «Золотом фаллосе», приличным людям отдыхать не дают. Вы не такие. У вас-то точно есть своя система, как сделать казино.

— Никакой системы нет, — сказал Алексей, который неожиданно легко освоился в гостиной босса, наверное, потому что его собственная гостиная была не намного меньше. Да и вообще, владелец «Планеты фэн-шуй» много повидал гостиных — и по работе, и тусуясь на различных пати, которым эта гостиная и в подметки не годилась. — Нам просто повезло.

— Повезло. — Антон Владимирович взял в руку неразрезанный кусок ветчины и стал кусать его, словно яблоко. — Повезло, — повторил он, с набитым ртом, опрокидывая в себя очередную рюмку, которая в его огромной лапе, казалась крохотной. — Почему мне так никогда не везет?

В гостиную втащили человека, в котором, когда ему запрокинули голову, Илья узнал крупье, что бросал шарик. С его кошмарной маски орка капала кровь. В следующее мгновение Ремизов понял, что маска с крупье снята.

Его собственное лицо превратилось в грязное кроваво-алое месиво. Передние зубы были выбиты, глаза утонули во вспухших ранах. Удивительно, как можно было так избить человека за столь короткое время.

— Валет, ты не видишь, у меня серьезный разговор.

— Извините, Антон Владимирович, но этот кусок говна хочет вам что-то сказать.

Крупье встряхнули. Он вскрикнул и открыл правый глаз. Ребра, бедняге, видимо, тоже переломали.

— Я… — крупье выдохнул, — с ними… дого… ворился…

У Алексея задрожали руки, и он спрятал их под стол. В глазах Зорина стоял ужас. Ремизов чувствовал себя не лучше.

— Клянусь тебе, — зашептал он Алексею. — Это подстава. Я с ним незнаком.

— Зато он с вами знаком, — сказал Антон Владимирович, вытирая пальцы и губы, бросая салфетку прямо в блюдо с красной рыбой. — Вот и весь секрет везения.

Избитого увели. Хозяин «Золотого фаллоса» в упор смотрел на «легенду» и его бледного как полотно спутника.

— Ни один крупье не смог бы бросить шарик так точно, — произнес Алексей дрожащим голосом. — Разве что в определенный сектор…

— Вы знаете, господа, что в казино делают с мошенниками? — спросил босс.

— Мы вернем деньги, — сказал Зорин, видя, что Илья хочет, что-то сказать.

— Это само собой, — произнес Антон Владимирович. — Так вот, обычно шулерам ломают пальцы. Ворующих со стола фишки заставляют их сожрать. А вам я отрежу уши.

— Впервые слышу про уши, — сказал Алексей. — А можно мы их купим? Двадцать пять тысяч? Вполне приемлемая цена.

— С каждого.

— Человека?

— Уха, кретин.

В гостиной вновь появился избитый, повисший на руках охранников, капающий на ковер кровью крупье.

— Извините, босс, но нам его отсюда не вытащить. Клиенты все высыпали во двор, — виновато сказал Валет. — Они не расходятся. Они хотят сфотографироваться с…

И тут Илья и Алексей услышали нарастающие, доносящееся с улицы:

— Рэмбо! Рэмбо! Рэмбо!

— Так пригласите их обратно в казино! — не выдержал Антон Владимирович. — Загоните их туда пинками, если потребуется! За что я вам плачу?

— Там… Эльвира, — просипел Валет. — Она тоже…

— Ладно, пять минут на фото-сессию, — раздраженно сказал босс. — И обратно.

— Без денег я не выйду, — сказал Илья. — Они хотят видеть победителя, а какой победитель без выигрыша. Или сразу покажите им вероломного крупье, который кинул «Золотой фаллос» на треть миллиона.

— Валет, иди вместе с ними, — распорядился Антон Владимирович. — Подержишь коробку.

Во дворе собрались игроки. Покачиваясь, с бутылкой, в которой на дне плескалось виски, стоял парень, которого Рэмбо одарил пачкой банкнот. Он рвался вперед, но его отпихивали. Колени и рукав пиджака парня были в грязи, видимо, он уже не раз падал, но поднимался, или его поднимали.

Каким-то чудом он подбежал к вышедшему Илье первым. Ремизов расписался на сторублевке, и они сфотографировались втроем: парень, победитель и хмурый Валет.

— Завтра… сыграю завтра, — говорил парень сам себе. — А теперь — домой. До-мой.

— Добросите до города? — тихо спросил Илья. — Когда будете выезжать, оставьте двери открытыми.

Парень приложился к горлышку бутылки, порция алкоголя сделала свое дело. Илья видел, как взгляд молодого человека пусть ненадолго, но прояснился, и он понимающе кивнул.

Игроки один за другим фотографировались с легендой. Теперь по бокам Рэмбо стояли ослепительно улыбающаяся Эльвира и ее не менее эффектная подруга. Четвертым стоял Валет.

— Передайте мне, пожалуйста, мою коробку, — попросил у Эльвиры Илья. — Этот чурбан все равно в кадр не войдет.

Смеясь, та передала Ремизову треть миллиона рублей. Улыбаясь «вылетающей птичке», Илья чувствовал, как бешено, почти выпрыгивая из груди, колотится сердце.

Валет занервничал. Осветив компанию фарами, во дворе появился мощный словно танк немецкий внедорожник. Илья сделал Алексею жест: «Садимся!»

Ворота оставались закрытыми, водитель внедорожника просигналил, створки пошли в стороны.

С коробкой под мышкой бросившись к машине, Илья рванул дверцу на себя и оказался в салоне. Зорин уже был на заднем сидении. Валет вцепился Зорро в ногу, но второй ногой Алексей со всей силы заехал охраннику каблуком в лоб:

— Пошел шавка!

— Гони! — заорал Илья.

Пьяный мажор за рулем встряхнулся. Машина двигалась рывками, чудо, что парень вообще попал в ворота, потому что, если он их и видел, то качающимися и сквозь туман. Никакого личного водителя… сам.

Выехав на улицу, джип круто развернулся и полетел мимо кирпичных особняков. Алексей на заднем сидении засмеялся, потом запел. Трехэтажный бастион Антона Владимировича на улице Ясная, где тот волен был отрезать уши и кормить игральными фишками гостей, удалялся с приличной скоростью. Погони не было, но Илья не сомневался — она будет, как только охранники загонят публику в казино.

Джип резко затормозил. Алексей врезался лбом в сидение водителя.

— Зачем встал? — глаза Зорина округлились. — Эй, ты чего?!

Парень уткнулся лбом в руль и захрапел.

— Смени его! — не спуская глаз с бокового зеркальца, скомандовал Ремизов. — Не видишь, перепил, плохо ему. Быстрей!

— Не… н… до! — Парень дернулся, замотал головой. — Щас… уско… римся.

В пальцах у него появился пакетик с белым порошком. Он нанес дорожку на тыльную сторону ладони, просыпав часть на оплетку руля.

Обалдевшие Рэмбо и Зорро смотрели, как он вначале водит носом по руке, потом по баранке, откидывает голову и закатывает глаза.

— Подскажешь адресок автошколы? — Зорин боялся, что парень повторит, но тот убрал пакетик в карман.

Из ворот дома Антона Владимировича выезжала машина. Самих ворот видно не было, но дорогу перечеркнул свет фар.

— Ускорился? Давай родной! — Подскочил на переднем сидении, как на раскаленной сковороде, Илья. — Жми, твою мать!

— Эти парни с нас скальп снимут. И с тебя тоже, не сомневайся! — кричал Зорин. — Они ни за что не расстанутся с баблом.

— Плевать, — произнес молодой человек таким тоном, что пассажиры поняли: ему действительно наплевать. Вот такой им попался крутой перец.

Джип сорвался с места, стрелка спидометра качнулась, ушла вправо. Кокаин, амфетамин, героин или что там было в водительском пакетике, подействовало. Машина пролетела через спящую Северку и вылетела на пустынную трассу. Стрелка спидометра перемахнула через отметку «сто», дошла до «ста двадцати» и замерла.

Позади на дороге возникла иномарка, она стремительно приближалась.

— Быстрее! Быстрее можешь? — кричал Илья.

Стрелка спидометра оторвалась от ста двадцати, джип вильнул.

— Он же обдолбанный! — вопил Алексей. — Он нас похоронит!

Внедорожник был тяжел. Преследующая их спортивная «Тойота» легко нагоняла. Когда между иномаркой и джипом оставалось метров двадцать, послышались гудки. Беглецам велели остановиться.

Продолжая сигналить, «Тойота» пошла на обгон. Расстояние между машинами сократилось до нескольких метров. Преследователи старались обойти джип, но внедорожник отчаянно вилял, не давая совершить обгон. В этом плане он был неуязвим, преследователям при всем старании не удалось бы спихнуть на обочину махину в две тонны.

Из окна высунулся Валет. В руке «шавка» сжимал пистолет. У Зорина душа ушла в пятки.

— У тебя есть оружие? — спросил Илья. — Любое оружие!

Водитель выдернул из-под кресла завернутый в тряпку револьвер.

— Держи! — Илья кинул его Зорину.

— Что мне с ним делать?

— Отстреливайся! Он же высунулся, ну и ты пугани.

Опустив стекло справа, Зорин высунул руку и помахал ей, чувствуя, как из взмокшей ладони чуть не выскользнул тяжелый револьвер.

— Валет с другой стороны!

— Знаю!

Джип ушел вправо, потом влево. Раздался хлопок. «Шавка» выстрелил! По ним стреляли! Неизвестно было, куда попала пуля. Ошалевший Илья лихорадочно осматривал себя и водителя:

— Ты цел? Цел, говорю!

— Что ты заладил, — щупал себя Зорин. — Этот уж точно ничего не

почувствует!

— А ты чего ждешь? Стреляй! Убей его к чертовой матери!

Высунувшись, Алексей выстрелил в колесо «Тойоты», затем пальнул еще несколько раз. Он не мог промазать, расстояние было слишком незначительным.

— Попал?!

Алексей высыпал в ладонь оставшиеся в барабане револьвера два патрона.

Оружие было газовым.

Пока они возились, парень за рулем вновь что-то закинул в рот.

— Опять принял! — Бросив коробку под ноги, Ремизов готов был убить молодого наркомана. — Выплюнь, сука! Кому говорят!

— Дай мне! — кричал Зорин.

На заднее сидение полетел пакетик с наркотиком. Снаружи заухали выстрелы.

— Достал! — Парень врубил музыку и затанцевал, насколько это возможно сделать, находясь на водительском сидении. Он извивался и притоптывал на скорости сто тридцать километров в час. Джип мотало по дороге в такт его движениям.

— Кокс! — заключил Зорин, радостно тряся пакетиком. — Рэмбо, там еще осталось.

Верхняя часть заднего стекла осыпалась. В салон ворвался холодный воздух. Сигналы «Тойоты» стали оглушительными, а Зорин сидел на фоне дыры в сетке трещин, и нос его был словно в снегу. До Ильи дошло, что придурок сунул его в кокаин.

Валет что-то орал, орал Зорин, орал Ремизов, но в грохоте музыки танцующего мальчика-торчка, его пассажиры лишь немо открывали рты.

Ударом кулака Илья разбил магнитолу. Панель погасла.

— Номер! — Вот что, оказывается, кричал Зорин. В его подогретую коксом голову пришла идея. — Говори номер Мансура!

Ремизов понял, что тот задумал, но телефон бандита, с которым у Антона Владимировича, видимо, в прошлом были какие-то разногласия, остался в особняке.

Что-то хлопнуло под машиной. Джип дернулся, точно провалился в яму,

заходил на трассе, словно на льду. Валет прострелил им заднее колесо. Еще пара выстрелов и они потеряют управление.

— Говори! — пригнувшись, вжимаясь в сидение, Алексей приготовился набирать.

Илья не помнил последовательность последних двух цифр. Он сказал наугад. Потянулись гудки. Зорин набрал в другой последовательности.

— Мансур слушаэт.

Илья проорал в трубку, что они выиграли в «Золотом фаллосе» треть миллиона, но хозяин не хочет платить, за ними гонятся.

— Деньги у тебя? — спросил Мансур. — Где находытэсь?

Ремизов сказал где. Мансур просил за спасение половину. Валет пробил второе колесо. Джип дернуло, понесло к обочине, водитель каким-то чудом, благодаря принятому психостимулятору не дал внедорожнику на бешеной скорости слететь в кювет.

— Быстрее сюда! — Алексей вырвал у Ильи телефон. Теперь не только нос, но и половина его лица — щека, бровь, лоб — были в кокаине. — Собери все свои автоматы и пулеметы! Всю братву! Не то нас сейчас грохнут! Бог воздаст тебе в сто раз, слышишь?! Ты не понимаешь, кого ты спасаешь! Потом поймешь! Все твои апельсины и мандарины будут покупать! По любой цене! Всегда! Только вытащи нас! Ты понял?

Алексей продолжал орать в телефон, но Мансур не дослушав, отключился.

— Какие мандарины? — схватился за голову Илья. — Это не хозяин торговой палатки!

На лобовом стекле вспухла дыра в белесой паутине трещин, рядом с ней — вторая. Стекло посыпалось Ремизову на грудь и колени.

На спущенных колесах резко упала скорость, «Тойота» некоторое время шла параллельно, затем стала подрезать. В руках Валета появился автомат.

— Тормози, — сказал Ремизов водителю. — Тормози! Приехали.

Тормозить было, по сути дела, нечем, заскользив по асфальту, внедорожник сел на брюхо в кювете.

«Тойота» остановилась. Из нее выскочили Валет с двумя парнями.

Деньги лежали под ногами. Илья лихорадочно стал запихивать пачки за пазуху, но понял, что не успеет. Валет разбил прикладом стекло двери, приставил к голове Ремизова ствол:

— Выходи, чемпион.

По тону Валета, Илья понял, что «шавка» с лиловым синяком на лбу сейчас с превеликим удовольствием выстрелит. Разнесет череп ему, а заодно и водителю.

— Ого, ствол? — удивился парень за рулем. — Стреляй!

Валет с щелчком передернул затвор, заслав патрон в патронник:

— Ах ты, сука…

На дороге впереди возникли два джипа. Остановились на обочине. Из машин стали выходить на дорогу люди. У Зорина зазвонил телефон:

— Мы здэсь, — сказал Мансур. — Пусть Валэт подойдет.

— Мансур просит вас подойти, — сказал Алексей.

Валет матюгнулся, убрал ствол автомата от виска Ремизова, перевел на приближающихся братков.

Со стороны города по трассе шли человек восемь во главе с Мансуром.

— Эй! Это мои люди, — сказал Мансур. — Они чэстные игроки.

— Мы тоже не беспредельщики, — сказал Валет, сжимая автомат. — Эти двое спелись с крупье. Крупье их сдал. Если есть, что сказать, говори.

— С тобой мне не о чэм говорыт.

Валет направил автомат на Мансура. Люди Мансура не остались в долгу, выхватив оружие. Два охранника «Золотого фаллоса» подняли пистолеты, используя в качестве укрытия внедорожник, в котором сидели молодой наркоман, Илья и Алексей.

Две вооруженные банды готовы были открыть стрельбу.

— У тебя есть запись? — тихо спросил Ремизов Алексея.

— Если только он… — Зорин глазами указал на водителя.

Оказалось, что парень снимал.

— У нас есть съемка игры! — прокричал в окно Илья.

Трубку с записью передали Мансуру. Съемка велась неверной рукой, но понять смысл происходящего было можно. Главное, был заснят момент попадания шарика в ячейку напротив числа «34». С первого раза.

— Если бы у Антона дэствительно был такой крупье, — сказал Мансур, — он бы целовал его в зад, а нэ поднимал шум из-за копеек.

Валет и сам понимал, что бросить шарик с такой точностью невозможно.

— Конец вам, — тихо сказал он Ремизову, отходя от разбитого внедорожника. — Мы вас найдем. Из-под земли достанем. — Зрачки Валета сузились. — Кровью умоетесь.

Глава 5

Мансур привез всех троих на съемную квартиру. Отсчитал из коробки с деньгами свою половину «за крышу». Сказал: «Здесь вас никто нэ тронэт», — и уехал.

На кухонном столе лежал пакет с продуктами. Илья и Алексей уснули мертвым сном на продавленном диване. Если бы у них и были силы подняться, то вряд ли они были способны сейчас что-нибудь проглотить.

За окном светало.

Молодой наркоман ходил от дивана к окну и обратно. В его крови еще не улеглась наркота вперемешку с алкоголем.

Первым очнулся Илья. Обнаружил, что лежит, сжимая коробку с деньгами в руках.

— Возьми. На ремонт, на эвакуатор. — Запустив руку в коробку, Ремизов протянул ему пару пачек.

— Проколет, — сказал Зорин, открывая глаза. — Или спустит в казино за вечер. Я бы пересчитал наличность.

При упоминании казино, у торчка загорелись глаза.

— Научите меня играть, а?

— Лучше брось нюхать всякую дрянь, — сказал Ремизов. — Тачка отцовская?

Парень кивнул. Хищная, неприятная улыбка скользнула по его губам. Ему было на все плевать, и в этом была заключена невероятная по интенсивности агрессия.

— Научите играть в рулетку, — повторил он.

— Как тебя звать-то? — спросил Илья.

— Максим.

— Ты и так в нее каждый день играешь, Максим, — сказал Ремизов. — С

каждой дозой.

Илья и Алексей смотрели на своего невольного спасителя, как смотрели бы на мертвеца, пытаясь угадать, о чем тот думает, а вернее, на что надеется.

— Моему отцу, когда он завод банкротил, предсказали, что все уйдет, словно в решето, — сказал наркоман.

— Он-то для семьи старался, — сказал Зорин. — Тем более не понятно, почему ты себя так ведешь?

— Фамилия моего дилера Решетников, — сказал Максим.

— Да он все еще под кайфом, — догадался Алексей. — Давай, вали! Кому

говорят, вали отсюда!

Максим ушел. Хлопнула дверь.

— Что за ночка, точнее утро, — выдохнул Зорин. — По-моему, и нам надо рвать отсюда.

Но Илья уже спал, приоткрыв рот. Зорин набросил на него покрывало, сам поставил на кухне чайник. Затем вернулся к коробке и стал пересчитывать наличность. То ли от кокаина, то ли от всего перенесенного за неполные сутки болело сердце, тянуло левую сторону груди.

У Рэмбо и Зорро выходило немногим более семидесяти тысяч рублей на каждого. Не густо! Алексей проверил замки на дверях. Закипел чайник.

Телефон в куртке Ильи залился трелью.

Открыв Ремизову дверь квартиры, Елена ушла в комнату. Илья, не разуваясь, зашел на кухню, налил и выпил залпом стакан воды. Стрелки на часах показывали десять утра. Елена лежала на диване, отвернувшись к стене.

— Где ты был?

— Рейд только закончился, — сказал Ремизов.

— Я звонила в редакцию, — сказала она. — И давно ты в отпуске?

Ремизов положил пачки банкнот на подушку:

— Вот, выиграл в казино.

Елена даже не повернулась.

Включив ноутбук, Илья зашел на сайт одноклассников, нашел страничку «ужасной сволочи», который сидел от «заучки» Зорина через парту, а в

«Золотом фаллосе» обнимал его, не в силах сдержать слез восторга.

— Узнаешь? — сказал Илья, разворачивая Елену к экрану. — Это мы.

Через минуту Елена увлеченно рассматривала фотографии из казино. Выложить видео «ужасная волочь», видимо, еще не успел.

— А почему они в масках?

— Казино подпольное, — объяснил Илья. — Смотри, раз — и точно в цель!

Жаль, что звука нет, там, словно бомба взорвалась.

— Хозяйка опять звонила.

— Мы переезжаем из этой дыры, — сказал Ремизов. — Забей на учебу, сегодня я поведу тебя в одно место.

Позавтракав, они вышли из дома. Закрывая дверь, Илья подумал, что все — им больше не придется жить среди облезлых полов и обоев, захватанных выключателей.

Утром в рабочий день в салоне для новобрачных было пустынно. Илья повел Елену к самым дорогим моделям свадебных платьев.

— Выбирай любое, — сказал он. — Не стесняйся.

И она вышла к нему, с открытой грудью и плечами, облитая белым переливающимся шелком, словно чистейшим перламутром, лучезарная, улыбающаяся и прекрасная.

Ремизов подобрал себе костюм-тройку. Затем они зашли в ювелирный магазин. Илья купил любимой бриллиантовое кольцо.

— Я всегда хотел и не мог этого сделать, — сказал он. — Ты всегда будешь в моем сердце. Теперь у тебя будет все, что только пожелаешь.

С покупками они ездили по городу на такси и по объявлениям в газете выбирали квартиру. Объехав несколько адресов, сняли двухкомнатные апартаменты в одной из элитных высоток в центре. Ремизов заплатил за два месяца вперед.

Хозяйка смотрела на двух влюбленных молодых людей и не могла сдержать улыбки:

— Живите на здоровье!

Квартира была недавно отремонтирована, обставлена новой мебелью. Ванна и туалет выложены кафелем. Илья прошел в гостиную, затем в спальню. Широкая кровать! Шкаф-купе. На кухне — новая плита, двухсекционный холодильник до потолка.

Свадебное платье и костюм лежали на кресле с ярлычками.

— Снимем ресторан на сорок-пятьдесят персон, — сказал Илья. — Закажем

лимузин.

Вместе они вышли на балкон двенадцатого этажа. Прежде их окна выходили в заросший палисадник. Сейчас перед ними раскинулись кварталы новостроек. Жилищные комплексы поднимались в прозрачном осеннем воздухе, четкие, строгие, упрямые. Супермаркеты — облитые солнцем мини-айсберги из стекла и металла. Дышалось легко.

«Дома», — почувствовал Ремизов. И как он раньше не понимал: мир полная чаша, только бери! Черпай полными пригоршнями!

Позвонил Зорин.

— Весь город на ушах! — волновался он. — Ты не представляешь…

— Так уж и весь?

— Пришел, поставил и унес! — отчеканил Алексей. — Видео выложили в Интернет. Ты — легенда! Антон Владимирович спалился, несмотря на маскарад. Но думаю, выкрутится, с ментами он давно в доле, а вот тебя ему будет труднее тронуть, все знают…

— Тише ты! — Илья прикрыл рукой трубку. — Приезжай. — Он назвал адрес.

— Поможешь вещи перевести.

Оказавшись в новых апартаментах Ремизова, Алексей развел руками.

— Уже лучше! — улыбнулся он. — Тараканы за шиворот не падают! Растем. Не подвела моя жаба, а, Лен?

Они заказали суши, пару греческих салатов, морепродукты.

— Поющие ветра не забудь. — Зорин закрутил головой, привычно препарируя квартиру на зоны любви, удачи, творчества, здоровья. — А кормилицу — на сутки в кастрюлю.

Илья лишь улыбнулся. Елена поднялась из-за стола, ушла садить золотую жабу в воду.

— Рассказал о казино? — Зорин ловко ухватил палочками суши.

— В общих чертах.

— У меня к тебе серьезное предложение, — сказал Алексей. — Нужно обсудить с глазу на глаз. Здесь рядом есть бар…

— Я на мели. — Илья показал на покупки, вытянул из-под стола ногу в лакированной туфле.

— Быстро ты.

Илья не успел что-либо ответить, зазвонил телефон. Редактор сообщал ему, что заболела сотрудница и надо выйти на работу.

— Скажи, что ты в Монте-Карло! Ха-ха!

Ремизов махнул на друга рукой.

— Пусть идет лесом, — не унимался тот. — Теперь ты — свободный человек. Не обязан тянуть лямку за копейки!

Илья положил трубку в карман пиджака.

— Что ты ему сказал? — спросил Зорин.

— Неважно. Что за предложение? Насчет… Григорьевки?

Алексей кивнул. Они поняли друг друга с полуслова. Бизнес надо расширять.

— В доме остались масонские столбы, пирамида, она — приемник для циркуля, — понизил голос Зорин. — В совокупности предметы культа стоят гораздо больше. Ну, и…

— Ты, наверное, думаешь о том же что и я? — спросил Илья.

— Примерно, — сказал Зорин. — Мертвой свинины я купил четыре кило, осталось только…

Вошла Елена, и друзья принялись громко обсуждать новый костюм Ремизова.

Открытая банка с кошачьей едой стояла в парке на краю тротуара. Илья побрызгал вокруг валерьянкой и вернулся на скамейку.

Выйдя из-за куста, тощий рыжий кот осторожно подкрался к банке. Рыболовным сачком на длинной ручке Зорин накрыл животное, зачерпнул с асфальта, словно ложкой. Запутавшись в мелкой сетке, кот задергался, дико вереща. С полным сачком наперевес Алексей добежал до машины у парковой ограды. Орущего кота пересадили в одну из пластмассовых корзин для перевозки кошек. Теперь в багажнике стояло четыре таких контейнера, все — полные.

— В среднем кот весит килограмма четыре. — Зорин захлопнул багажник. — Итого шестнадцать. Не густо, если учесть, что кошки легче.

— Я им что, Куклачев? — рассматривал исцарапанные руки Илья. — И нет, чтобы черные, все рыжие попадаются!

— Нужно килограмм сто, — сказал Алексей.

Зорин прикинул: двадцать контейнеров по двадцать долларов… Он присвистнул. Да и багажник не резиновый.

Кто-то из пленных котов протяжно заорал, остальные заметались в контейнерах.

— Мало, мало массы собрали, — почесал затылок Алексей. — Вдруг число не дадут?

— Свинины подбросим — дадут, — неуверенно сказал Илья. — Мне второе число просто так пришло — по телевизору.

— Почему же сейчас не приходит? — спросил Зорин.

Ремизов пожал плечами.

— А ничего, что мы в Григорьевку днем?

— А ты хочешь ночью с таким оркестром? — Илья хлопнул по багажнику. —

Разведка боем, поехали!

— Чего орете, как резанные?

— А, пускай! Рамштайн врубим.

Зорин вел машину. Ремизов был сосредоточен. Перед ними под музыку разворачивались улицы.

— Следи за номерами домов, вдруг выскочит, — сказал Алексей. — Ты же говорил, что сразу чувствуешь, извне число или просто фуфло.

Говорил… Илья и без напоминаний пристально всматривался в каждый мелькающий угол дома. Он ждал, когда одно из чисел засияет, откроется, словно колодец.

— Едешь слишком быстро, — сказал он. — Не успеваю сосредоточиться.

— Ладно, не напрягай глаза, масоны серьезные ребята, — сказал Алексей.

— Просто так, на халяву, у них ничего не происходит.

Ремизов подозревал, что Зорин прав. Второе число пришло мигом, но не исключено, что числа приходят парами.

— Я здесь почитал кое-что о вольных каменщиках, — сказал Алексей.

— Не ты один.

— Нет, я все понимаю, но пытаться вывести формулу непостижимого существования — это круто! — продолжал Алексей. — Такого современной логикой не объяснить. И сдается мне, масоны ее вывели. Все, кто смотрел видео из «Золотого фаллоса», обалдели, и никто ничего не понимает.

— Я сам ничего не понимаю, — признался Илья.

— Можно, конечно, изучить древний иврит, а потом проштудировать

каббалу, создать на кухне пару-тройку искусственных людей из глины, спичечной серы и копыт единорога, затем вывести формулу философского камня, — Зорин был серьезен. — Но времени в обрез. Масоны-алхимики шли к этому веками, а что у нас? Пара выходных.

«Зачем мы едем в Григорьевку с кошками? — задумался Илья. — Нет, по большому счету... К чему мы в итоге придем?»

Дело было даже не в угрозах Валета и долге Мансуру.

— Ты меня, похоже, не слушаешь, — сказал Алексей.

— Хотя бы намекнули, что будет дальше, — сказал Илья.

— Ты о ком?

— О хозяевах циркуля, — ответил Ремизов. — Кто-то же за этим стоит.

У Ильи возникло ощущение, что они беззащитны. К тому же — блуждают впотьмах. Ему вдруг захотелось, чтобы его… отпустили. Захотелось заорать, ударить кулаком в лобовое стекло, чтобы хозяева артефакта снизошли, проявили себя.

При переходе с одного трека на другой, стало слышно, как мяукают в багажнике кошки.

— Темно им там, — сказал Зорин. — Не орите, дуры, скоро остановка. Что с тобой?

— Ничего, — ответил Ремизов. — Так, минутная слабость.

Иномарка мчалась по трассе со скоростью сто двадцать километров в час.

— Я навел справки, — сказал Зорин. — Оказывается, Джордж Элиот, ну, автор письма из шкатулки, не кто иной, как первый Великий Мастер лондонской ложи.

— Сто тридцать идешь, — сказал Илья.

— А что? И мы крутые! Англичанин в восемнадцатом веке, тот же Элиот, о такой скорости и помыслить не мог! И толку, что Мастер! Что могли позволить себе масоны? В то время, а? Перелететь из Англии на континент, например, и то было фантастикой! Правда, циркуль у них имелся, на эмблеме, по крайней мере, присутствовал.

— Обошли они нас, — сказал Ремизов. — Еще триста лет назад. И сравнивать нечего.

— Да я не сравниваю, — Алексей понимал: перелет первым классом из Лондона в Париж и формула непостижимого существования — две большие разницы. — Обидно просто.

Въезжая в Григорьевку, Ремизов машинально цеплялся взглядом за номера домов, числа на рекламных щитах и даже на куртках ничего не подозревающих тинэйджеров.

Зорин свернул на улицу Лесная. Друзья сразу узнали тот самый дом, из которого они выбежали ошалевшие, в крови, с испуганными лицами. Иномарка остановилась в метрах пятидесяти от места, где пьяный сторож лишился тела.

— Не стоило приезжать сюда на той же самой машине, — произнес Алексей, выходя. — С теми же номерами.

Не стило. Илья надвинул на глаза спортивную кепку. Конечно, их оберегали извне, Ремизов вспомнил обезглавленного следователя, его расплющенную под грузовиком вазовскую «девятку», но зачем испытывать судьбу?

Друзья шли мимо открытых ворот перед покосившейся избой на три окна, мимо столпившихся людей, когда у ограды зарыдала женщина. Еще две старушки, причитая, вытирали платками глаза. Ремизов, а за ним и

Алексей прибавили шагу. Из ворот вынесли открытый гроб, поставили на табуретки.

— Голову хоронят, — сказал кто-то.

Илья остановился.

В гробу лежал тот самый сторож. Ремизов вспомнил, как с глухим стуком ударилась о доски, а затем покатилась ему под ноги оторванная голова, как он в ужасе отпихнул ее носком туфли, и она, словно чугунная все не хотела сдвигаться с места, приросла, прилипла, и тогда он ударил ее, и — как ему показалось — сломал сторожу нос…

Гроб опустили на табуретки бережно и очень аккуратно. Люди отошли. Покойник смотрел куда-то вверх и в то же время никуда. Илья всматривался в заострившиеся черты лица, в желтую, словно вылепленную из воска переносицу. Черные с проседью волосы старика, тогда спутанные, сейчас были расчесаны на пробор.

Две женщины в черных платках вывели под руки бабушку. Склонившись над гробом, она поцеловала мужа в лоб, затем осторожно приложила ладони к щекам покойника. Голова упала на бок, словно оторвалась от некой основы. Простынка отошла, и стало видно, что из ворота пиджака торчит кусок ватного одеяла и конец палки с проволокой. Костюм просто набили тряпьем. Вдова вскрикнула, повисла на руках женщин, ей поднесли под нос нашатырь.

Илья хотел и не мог уйти. Голову «Валеры», как здесь называли сторожа, укладывали на подушке, а она все падала. Соскальзывала с палки. Наконец ее установили.

Ремизов, сам того не замечая, все ближе подходил к гробу.

— Куда? Куда тебя несет! — шептал Алексей, дергая его за рукав, но

Илья не реагировал.

Ремизов смотрел на лицо старика, на положенное ему на лоб полотенце, и изгиб шитья напомнил ему тройку. Да это была тройка. На миг смолкли плачь и причитания. Знак на лбу покойника проступил в нездешнем безмолвии поверх мертвых закрытых глаз. Илья видел каждую ниточку, каждую строчку на полотенце, все остальное для него перестало существовать.

«Три». Следующее число.

Гроб закрыли крышкой и подняли, теперь он был между друзьями. Зорин отошел в сторону. Он с волнением смотрел на Илью, лицо которого, недавно растерянное, вдруг окаменело, и на нем возникла неуместная улыбка, неприятная, пугающая.

— Извините, а разве… тела… нет? — тихо спросил Алексей у стоявшей рядом старушки.

— Сам-то? — переспросила та. — Колдун забрал. Англичанин. Устроился

Валера сторожить к колдуну. Говорили ему, не ходи, пропадешь.

— А англичанину оно зачем?

— Поди, узнай, — вздохнула старушка. — У Шиловых в прошлый сентябрь пятого числа мальчишку забрал, собаки потом голову на дорогу выкатили, играться… Клавка из булочной увидела, в газету завернула, да под прилавок к себе унесла. — Старушка перекрестилась. — Из школы не дошел мальчик-то. Девять годков. Упаси, господи, его душу…

— Конфет, шоколада наберет и рыщет, — добавила ее соседка. — Потом мамки стали наказывать этот шоколад у колдуна не брать, так он, бес, чего удумал — повадился с леденцами к школе ходить. Петушков, зайчиков наберет полные карманы и идет…

— А милиция что?

— Следователь приезжал, да не доехал, ногу сломал. Потом Клавку в город вызвали, а у нее — припадок: смеется и остановиться не может.

— Горит! — закричал кто-то.

Над улицей протянулся черный шлейф дыма.

— Дом колдуна горит!

Илья бросился бегом к дому англичанина. Алексей — за ним. Он догнал друга уже перед пылающим фасадом. Огонь так же охватил крышу. Крайнее окно лопнуло, пламя с гудением вырвалось, широким языком стало лизать бревна. Запылал угол дома. Нестерпимый, колючий жар шел волною. Жег

Алексею лицо, не давая приблизиться.

Многочисленные зеваки смотрели, как стены охватывает пламя, и дом погружается в гигантский костер.

— Тушите! — закричал Илья. — Где пожарные?!

Не успел Алексей глазом моргнуть, Ремизов бросился к воротам, схватился за ручку двери. Позади ворот что-то лопнуло, возможно, бутылка с бензином, ранее переброшенная поджигателями. Пламя рванулось, поднялось из-за ворот огненной стеной.

— Илья, назад! Сгоришь!

Ремизов жал на ручку, пытаясь открыть дверь.

С хлопком горячего воздуха, вылетели оставшиеся стекла. Языки пламени вырвались наружу, словно кто-то выпустил из дома скрюченные алые пальцы.

Подбежав к Илье, Алексей с силой дернул его на себя, не оторвал, обхватил руками за пояс и рванул еще. Они упали. Над ними полыхали, трещали ворота, из щелей валил дым.

Какие-то мужики оттащили их за ноги, за руки от дома, а потом прижали к земле.

— Вяжи их! — кричал кто-то. — Английское отродье!

— Только этого?!

— Обоих!

— Да чего церемониться? Кинуть в дом!

Уткнувшись лицом в траву, Алексей почувствовал, что кто-то сильно нажал ему на плечо, заломил руку, потом другую, стянул веревкой запястья.

— Вставай, упырь!

Илья тоже был связан. Четверо или пятеро мужчин повели «городских» через дорогу, в один из домов. Через огороды, к приземистой баньке. А

Ремизов все останавливался, оглядывался, просил вызвать пожарных, дать ему ведро.

— Ишь, переживает, — заметил кто-то, — за свое логово.

— Эй, мужики, вы чего? — пробовал улыбнуться Алексей. — Мы мимо ехали, думали, может, есть в доме кто… может, кого спасти.

Их втолкнули в сырой темный предбанник, затем в саму баню и закрыли дверь. Зорин встал на колени, поднявшись, сел на полог, попробовал зубами развязать узел на запястьях Ремизова.

— Тьфу! — плюнул он. — Никак не подберешься.

Алексей озирался в поисках острых углов, не найдя ничего лучшего, стал тереть веревку о край доски, а потом об угол железного бака:

— Ты зачем ведро просил, дурында?

— Узнали они нас, — сказал Илья.

— Не думаю, иначе схватили бы прямо у гроба. Если бы ты не кинулся в огонь как полоумный, все было бы шито-крыто. Масона нашего здесь за колдуна держали. Дом подожгли, чтобы за Валеру отомстить, и на тебе: городские принялись в огонь прыгать! Машину еще разобьют, козлы. Ты зачем, вообще, туда бросился?

Илья сел.

— Число увидел, — сказал он.

— Что, прямо в доме? — Алексей перестал тереть веревки о край бака.

— На лбу, — сказал Ремизов. — У покойника.

Зорин присвистнул. Сидеть с числом взаперти, со связанными руками, было особенно обидно.

— Мы теперь пособники колдуна, — сказал Алексей. — И вся дубина народного гнева обрушится…

— Старик сам к циркулю шагнул. — Лицо Ильи помрачнело.

— Это мы с тобой знаем, — сказал Зорин. — И без Валеры англичанин здесь многого нехорошего натворил. Пятого сентября прошлого года мальчика девятилетнего в жертву принес. Продавщица голову на улице нашла. Я удивляюсь, почему колдуна еще год назад не сожгли? Это же надо заманивать детей конфетами, леденцами, а потом скармливать этому… мразь! Мы же тогда чуть сами под луч не попали, действовали на инстинктах, просто Валере не повезло. А ведь он в нас пальнул бы!

Точно пальнул, если бы не…

Дверь распахнулась. На пороге стоял, пригнувшись, с двустволкой в руках, рябой детина с налитыми кровью шальными глазами.

— Масон? — Рявкнул он в лицо Зорина. — Отвечай!

Ствол смотрел Алексею в грудь.

— Масон?

Подбородок пленника затрясся, он хотел, что-то сказать, но лишь мычал с перепугу.

— Стас, убери ствол! — кричали из-за спины рябого. Кто-то старался оттащить, развернуть бугая, но тот занял весь проем. — Стас! Менты уже едут! Стас! Еще завалишь на глушняк!

— К дочкам ты подходил? — Стас поднял ружье и прицелился. Он был пьян. Палец нажал на курок.

Ухнул выстрел, но в это мгновение Стаса дернули за воротник и за ремень несколько рук. По лбу Алексея потекла алая струйка крови. Он смотрел на застывших мужиков широко раскрытыми глазами, а струйка, спустившись с переносицы, обошла нос. Кровь растеклась по губе алыми усиками, закапала с подбородка на пол.

— Живой? — Один из мужиков бросился к Зорину. — Живой! — Он осмотрел голову пленника, затем поковырял в доске ногтем. — Восьмерка. Выше прошла. По макушке чиркнула! Сейчас менты приедут, — добавил он. — Разберутся, кто здесь масон, а кто нет.

Пленникам развязали руки, затем заставили вывернуть карманы. Забрав сотовые телефоны и ключи от машины, жители Григорьевки ушли.

Лицо Зорина было в крови. Чиркнула…

— Ты видел?! Людей мочат! Им человека убить, как два пальца! — закричал вдруг Алексей, из глаз брызнули слезы. — Ничего не стоит в человека! Менты! Пусть едут! Я им такое расскажу! Первый на нары пойдет! Стас долбанный! Девочек! И что теперь? В лицо каждому стрелять? Валера! Бахнул дробью! Не поморщился! Чего таких жалеть?!

Илья снял пиджак, свернул, положил на полок. Оторвал рукав от рубашки, перевязал Зорину рассеченную голову.

— Они что-то у нас искали, — всхлипывал Алексей, трясясь всем телом. — Заметил?

— Леденцы, — ответил Ремизов. — А что еще? Сам говорил, англичанин к детям с леденцами ходил. Сманивал, старый козел.

— Как там кожа? — волновался Зорин. — Сильно разъехалась? Стас этот мне всю пластику оплатит. И за моральный еще поллимона сниму.

Илья не ответил. Он вспомнил тонкую прозрачную корочку на алых обожженных щеках масона, открытый рот, застывший в горле сахар. Сам же и наелся…

— Значит, коты не катят, — сказал он задумчиво. — Ты свинину в багажник положил?

— Ну, да.

— Сейчас они все это найдут.

На ладонях Ремизова вздулись волдыри.

— Эй, стой! — Зорин поднялся. — Не трогай. Болит? Никто не заставлял тебя за ворота хвататься! Как бы заражение не началось. Давай, надо их помыть. — Он снял крышку с ведра в углу, но ведро оказалось пустое. — Может, мылом помазать? Для дезинфекции, а?

— Черт с ними с руками, — сказал Илья. — Я завязываю.

— Стоп-стоп-стоп, — встрепенулся Алексей. — У нас еще одно число! Забыл? Это поллимона! Миллион! Да хоть сколько! Смотря, что поставим. Я понимаю, мертвец, гроб, но дело-то уже сделано. Числа идут. Помнишь: пришел, поставил и унес! Всем нелегко. Сам видел, я только что сидел под градом пуль! Ну пусть дроби. Под пулями мы летели из «Золотого фаллоса» и не дрогнули!

— Может, под кокаином кто-то куда-то и летел, но я чуть в штаны не наложил, — произнес Илья. — Да и не в этом дело.

— А в чем? Давай обсудим! Только не молчи, не замыкайся. А то ты мне в последнее время не нравишься. То на ручку жмешь до волдырей, в огонь прыгаешь, то… пойми, так дела не делаются. Мы же компаньоны. Считай, что сейчас у нас оперативка.

— Англичанин с леденцами приезжал, а потом сахар у него в горле оказался, — сказал Илья.

— И что?

— Ничего. Мальчика он убил пятого, а сам умер какого?

— Пятого, — произнес Зорин. — Пятого сентября. Ну, совпадение...

— Совпадение, — повторил он. — Ну, просто старик наметил проводить жертвоприношения раз в год. Видимо, этого достаточно. Или думаешь, это местные мужики ему в горло сахар залили? Или мафия так не по-детски разобралась?

— Не мужики и не мафия, — сказал Ремизов с нажимом. — Номер изнутри закрыт был. Это не убийство. Никто его не убивал. Масон планировал на пятое, но не умирать, а дальше зарабатывать, совсем как мы с тобой. Но сердечко отказало, или поскользнулся с ковшиков в руке, я не знаю, только я завязываю.

— Что ты заладил как идиот! — не выдержал Алексей, он не понимал, к чему Ремизов клонит. — Не хочешь ставить, хочешь соскочить, я сам поставлю!

— Хрен ты поставишь!

— Впервые такого дебила вижу! Походил в костюме, в ботиночках! Все,

забудь! Завтра же в прежний клоповник съедешь! И о свадьбе с Еленой забудь.

— Ты пойми одну вещь, — сказал Илья. — Числа я не угадываю.

— Конечно, — согласился Зорин. — Угадать в рулетку невозможно.

— В том-то и дело, что мне приходит уже готовое число. Оттуда. —

Ремизов ткнул пальцем в потолок бани. — Это значит…

— Что?

— Что эти самые ребята — наши покровители, задолго до игры выстраивают события таким образом, чтобы именно это число и выпало! И оно выпадает! Куда ему деваться. Если бы это было не так, выигрышные номера приходили бы мне непосредственно в момент игры.

— Хочешь сказать, они моделируют ситуацию?

— Именно, — сказал Ремизов. — Иначе я мог бы играть и играть. Ставить и ставить. Но циркулю нужно время. Поэтому: пришел, поставил и унес, только так, а не иначе.

Зорин почесал в затылке.

— И что из того, что циркулю необходимо время? Почему мы должны отказываться от денег?

— Ты от дроби совсем ум потерял? Англичанин принес жертву, циркуль ее принял. Покровители артефакта выстроили события, но закончилось все не очередным мешком наличных, а кипением сахара в горле. Масон умирает день в день, когда принес в жертву мальчика, умирает очень символично, заметь. Вероятность подобного совпадения, что именно пятого сентября, да еще в момент приготовления леденцов, сердце и отказало, или рука дрогнула, да так, чтобы плеснуть себе в горло, вероятность такого совпадения…

— Ничтожна, — начал понимать Алексей.

— Да, такого просто не могло быть! — сказал Илья. — Не должно было случиться! Никогда. Один к ста миллионам. Совсем как наш выигрыш, понимаешь?

Зорин открыл и закрыл рот.

— Выходит, что смерть англичанина тоже кто-то… подготовил, — наконец произнес он. — Кто-то посильнее тех, кто стоит за циркулем.

— Да, вмешались. Резко, умело и конкретно. Гробы никому не нравятся,

тем более, детские.

Алексей задумался. Кто-то моделирует ситуацию «под деньги», а кто-то этому мешает. Он соображал, пытаясь найти выход. Но получать с циркуля наличные, при этом обходясь без оторванных голов, видимо, не представлялось возможным.

— Англичанина, конечно, за дело грохнули, — сказал он. — Но мы-то здесь причем? У нас почти самооборона. Сторож сам… Кошек и тех выпустим. Закончатся числа и хрен с ними — завяжем, но сейчас-то кто нам будет мешать воспользоваться?

— Да хоть, кто, — ответил Ремизов. — Конкуренты, например. Мы в магии без году неделя, место чье-то под солнцем занимаем. Не исключено, что англичанина сто раз предупреждали на чужую территорию не лезть, тем более, дети. Не понял — грохнули. А тут мы нарисовались — продолжатели дела. Ты, когда «Планету фэн-шуй» открывал, тоже, наверное, со всей поляной договаривался: с ментами, коммерсантами, городскими чиновниками.

— Наш артефакт, между прочим, далеко не слабенький, — заметил Зорин. — Вспомни следователя.

— Вот именно. Поганое это дело.

Послышались шаги, дверь распахнулась. На пороге стояли мужики, в руке одного было ружье, другой сжимал топор.

— Пошли ироды.

— Куда? — Алексей тронул перевязанную рукавом голову. — Вы же хотели… милицию.

— Вдова желает на вас взглянуть.

Алексея и Илью вывели из бани, а потом за ворота. «Нечистый» дом тлел. Рядом с остатками рухнувших ворот стояла пожарная машина. Один из пожарников держал рукав, другой водил распылителем, поливая фасад. Крыша провалилась внутрь, мешанина из обгоревших бревен дымилась и шипела на всю улицу. Над черными остатками стен клубами поднимался пар.

Пойманных масонов держали крепко и вели по одному с интервалом в несколько метров. Чувствуя под левой лопаткой ствол ружья, Ремизов понимал, что от дроби далеко не убежишь. В Зорина уже стреляли.

Со стороны могло показаться, что две компании мужиков ведут городских приятелей, у одного из которых немного оцарапана голова.

Им открыла старушка в черном платке, впустила в дом. Вдова сидела за столом. Посреди комнаты стоял стул с полукруглой на старый манер спинкой, но Илью и Алексея посадили на диван. В рамке над ним висело черно-белое фото с подрумяненными лицами. В скуластом женихе Илья с трудом узнал принесенного в жертву сторожа.

— Ну, говорите, сукины дети, ваших рук дело? — Один из мужиков ткнул топором Зорину в плечо. — Сейчас вам самим бошки поотрубаем!

— Тише, — старушка в платке кивнула на вдову, которая, приложив к уху сотовый, с кем-то говорила. — Сейчас матушку Пелагею пригласим, все о них скажет, масоны они или нет.

— А я что не вижу? Чистые масоны!

— Тише…

Вдова убрала телефон. Она только что вернулась с кладбища, где гроб с головой и набитым тряпьем телом опустили в землю. На столе перед женщиной стояла фотография мужа в рамке. Ремизов заметил, что вдова вовсе не старуха, только сгорбилась, потемнела лицом.

— Открой, Маруся, — произнесла она. — Знать, Пелагея стучит.

В дверь вошла кругленькая старушка в кроссовках, вязаной кофте и платке.

— Растопи воск, милая, — обратилась она к вдове. — Ты сама должна ковшичек поднести. Да не плачь так, не убивайся. Рядом со мной твой муж стоит, сыро ему, ноги промочил. Говорит, что легко ему сейчас, только неудобно, как в болоте. Не плачь, милая, довольно слез. А ты садись, сюда милый, — обратилась Пелагея к Зорину, показывая на стул посреди комнаты. — Не бойся, касатик.

На кухне что-то зашипело, запахло постным маслом, воском и еще чем-то, словно в церковной лавке. Вдова поставила на газ ковш, где плавился воск.

Зорин побледнел. История повторялась. Слова «ковшичек» и «воск» повергли его в ступор. Неужели, действительно… конкуренты?!

— П-ш-е-е-л! — Алексея ткнули двустволкой в бок. — Кому говорят!

— Вы не имеете права, — произнес Зорин, садясь на стул. — Мой друг собирает старинные вещи. Это самосуд!

— О всехвальный, святый великомученик и чудотворче Георгие! — зашептала у него за спиной, подняв над головой руки и закрыв глаза, матушка Пелагея. — Призри на скорою твоею помощию, и умоли Человеколюбца Бога, да не осудит нас, грешных, по беззакониям нашим, но да сотворит с нами по велицей Своей милости. Не презри моления нашего, но Георгие Победоносец, услышь рабу божию…

Пальцы Пелагеи в массивных кольцах изгибались, словно подчиняясь ритму ее плавного молитвенного шепота. К Зорину подошла вдова с шипящим ковшом в руках. На глазах Алексея выступили слезы, на скулах заиграли желваки. Сжав зубы, Зорин решил, что ни за что не откроет рот, пусть его нашпигуют дробью и изрубят топором.

— Как твое имя, касатик?

— Алексей.

— Раба божьего Алеши…

В руках Пелагеи появилась литровая банка с прозрачной жидкостью. Она держала ее над замотанной макушкой Зорина.

— В бога веруешь, Алешенька? Давай, милая, лей, пока не остыл.

Вдова наклонилась над Зориным с ковшом в руках. Мужик с ружьем навел

ствол на масона.

— Не надо! — закричал Алексей. — Прошу вас! Я ничего не сделал!

— Тише, милый. Ты только скажи, веруешь?

— Да! Семья у меня. Дети. Мальчик и девочка. Я… крест ношу!

Илья впервые слышал о детях Зорина. Мальчике и девочке. Вдова подняла шипевший ковш над головой «Алеши».

— Эй! Что вы делаете? — Ремизов попытался встать с дивана, но получил обухом топора под ребро.

— Лей, милая!

Вдова вылила расплавленный воск в банку. Попав в воду, тот ментально затвердел. Выловив ком из банки, Пелагея вертела его в пальцах, разглядывая выпуклости и наросты, показавшиеся Илье уродливыми.

— Опять пришел, стоит, — произнесла она. — Уйди! Нечего тебе здесь смотреть! Ты теперь небесный человек.

Ремизова понял, что старушка покрикивает на дух сторожа, которого она, якобы видит.

— Деньги любит. Копает в саду, — всматривалась в ком Пелагея. — Ребятишек нет пока. Хочет на виду быть. К жабам людей привязывает… но его колдовство на конце иглы.

Ком воска полетел в помойное ведро.

— Не он это, — сказала Пелагея. — Хотя рядом стоял. Рядом с убийцей.

Обмякшего Зорина подхватили и усадили на диван.

— Мужики, давай следующего!

Пелагея зашептала, спросила у Ремизова имя и вновь зашептала, обращаясь к различным святым. Затрещал на кухне воск, вдова приблизилась с ковшом к Ремизову.

— Лей, милая.

Илья закрыл глаза, прося у погибшего сторожа, у человека, чей раскрашенный, словно детскими карандашами портрет висел над диваном, прощения.

— Ясная головушка, милый, но стоишь по колено в огне, — старушка вынула из банки и теперь рассматривала остывший воск. — Ум с душой у тебя никак не поладят.

— Он? — не выдержал мужик с топором.

— Не убивал, — сказала Пелагея. — Не хотел, но подтолкнул… на тот свет. Рядом с убийцей стоял.

— Их что, трое было? — охотники за масонами оживились. — Смотри, бабка, кто убийца! По ним смотри!

Илья вскочил, но в следующий момент крепкие руки мужиков прижали его обратно к стулу. Кто-то накинул на шею веревку.

— Отпустите его, касатики, и раба божьего Алексея отпустите, — тихо сказала Пелагея. — А не то их грех на себя возьмете. Еще снег не выпадет, все в землю уйдете, милые.

— Да как так! В какую землю?! Ты думай, старая, что говоришь! Накаркаешь!

— Они Палыча извели! Ты скажи: кто убийца?

— Говорите ироды, кто с вами был?

— Нет его здесь, — произнесла Пелагея. — Не пытайте… Рабы они его.

Крепко к себе привязал. Крепче цепей. Ничего вам не скажут.

— Сейчас Стаса позовем, скажут, — произнес мужик с топором. — Всю свою масонскую кодлу сдадут!

— Делайте, что хотите, милые, — сказала старушка, — но деток своих сиротами оставите. И детки потом болеть будут… Пойду я, — сказала она вдове. — Ты не плачь, матушка, душа как голубка: и днем и ночью летает. Господь с вами, люди добрые. Все вы мои милые. Живите на белом свете хорошо.

— Плетет старая, сама не знает, что! Из ума выжила! Выводите их во двор. Мы с ними до ментов сами покалякаем!

Илью обступили, Алексею закрутили за спину и стали вязать руки, когда послышался сдавленный севший голос одного из «касатиков»:

— Погодите, мужики, что-то здесь нечисто…

Парень, который держал топор, отложил его в сторону и поднял с пола кусок воска «с Ильи». Пелагея бросила его мимо помойного ведра. Кусок напоминал шар. С наплывами, застывшими пузырями, уродливыми вздутиями.

Но вздутия наблюдались у всех окрестных мужиков, тем более, если они приходили лечиться у бабки Пелагеи с похмелья. После нескольких сеансов молитвенных шептаний опрокинутый в воду воск становился гладким, словно заговоры сглаживали его уродливые изгибы. Обычно у больного человека слепок редко был красив, но сейчас дело было совсем в другом.

Из слепка Ильи с краю выступал угол куба. Словно, кто-то вырезал его ножом. Ровный. Трехгранный.

— Что это, Пелагея? — Мужик провел пальцами по грани. — Что это значит?

Слепок переходил из ладони в ладонь. Еще теплый. Вдова вылила воск в

банку у всех на глазах. Подмены быть не могло. Да и зачем?

— Пойду я, милые, засиделась…

— Стой бабка, никуда ты не пойдешь! — Мужики загородили дорогу. —

Почему мы должны их отпустить?

— Говори, что за фигура такая? Забор завалится в огороде — даже не проси помочь!

— Что за кубик, ерш твою меть?

Старушка взяла воск в руки, но обратилась она не к мужикам, а, как ни странно, к Ремизову.

— Дорогу вы перешли, касатик, тем, кто в тысячи раз вас сильнее, — сказала она. — Посмотрели туда, куда взору смотреть не велят. На то, чего храбрый боится, а сильный стороной обходит.

Стало тихо.

— Что нам делать, бабушка? — спросил Илья тихо. — Уехать?

— Дорог таких нету, милый.

— Дак… мы это… что — в землю ляжем? — голос Алексея дрогнул, словно

надломился. — А цепи? Убийца?

Пелагея поклонилась и вышла, ничего не пояснив Зорину ни про цепи, ни про убийцу.

Больше «масонов» никто не держал.

— Забирайте свое. — Им протянули ключи от машины и мобильники. — Уезжайте. И чтобы духу вашего здесь больше не было!

Городских никто не толкал, не выпихивал, не провожал с проклятьями за ворота, не плевал пособникам убийцы вслед. После слов Пелагеи вокруг них моментально стало тихо и пусто. Словно и вправду незримая грязь-беда, ее невидимые бациллы могли налипнуть на лица, руки, ботинки находящихся рядом людей и утащить с собой.

До первого снега…

Алексей вскочил в BMW, завел мотор. Машина рванула с места, выбрасывая из-под задних колес фонтаны щебня.

— Съездили, называется! — Зорин жадно затянулся сигаретой. — Черт побери! Я так и думал! Проклятая голова! — Он содрал со лба рукав рубашки. — Так я и знал! — твердил он, глядя на дорогу дикими глазами.

— Ладно, хоть ноги унесли! Расплавленный воск на башку мне чуть не вылила! В землю ляжете, милые! Мракобесие полное!

Алексея трясло. Он прикурил от сигареты новую.

— Кто-то точно на нас вышел, — продолжал Зорин. — Белый или черный маг. Наверное, черный, черным разрешено людей мочить. У него тоже убойный артефакт имеется. И почему мы решили, что наш — единственный! Сунулись! Здесь блин, передел рынка идет! Борьба за сферы влияния! Ты-то что молчишь?

— Не гони так, — произнес Илья. — Пристегнись, не хватало нам…

— Кубик еще этот всплыл! — не слушал его Алексей. — Кубик-то откуда, мать его, взялся в банке с водой!? Кубик-блядь-рубик!

— Ты меня спрашиваешь?

— А что ты такой спокойный? Угол-то не у меня, у тебя вылез! Спокойный он… Если бы в тебя в упор пальнули, посмотрел бы я, какой бы ты был молодец! Снег не выпадет, все в землю ляжете, касатики! Может, ему денег дать? Магу этому? Как думаешь? Блин такой и не возьмет, нафига ему наши деньги. И ведь, если верить этой сумасшедшей, мы — по колени в цепях!

— В огне, — поправил Илья.

— Да хоть в говне!

— Если что, вернем циркуль, — сказал Ремизов.

— Со всем стальным, — кивнул Зорин. — И денег сверху.

«И прощения попросим, если понадобиться, — подумал он про себя. — В ногах будем ползать, умолять».

— Не паникуй, — сказал Ремизов. — Если бы он хотел нас убить, то убил бы, как англичанина. А так попугал мужиками.

— Считаешь, можно договориться? — спросил Алексей. — А что? Деловое предложение, как бизнесмен с бизнесменом. Вот только как мы его найдем?

— Но кто-то среди магов по любому шишку держит. Где-то они должны собираться?

— Должны. — Зорин нервно курил. — Банда убийц.

Было ясно, что маги газетных объявлений, экстрасенсы с телеэкрана со своими свечами, амулетами, ручными пауками и общением с духами, все они — пена, накипь на вершине такой мрачной бездны, что…

— И чего я полез, дурак?! Есть же фэн-шуй — скромно и со вкусом. Сиди, блин, не высовывайся! На иголке умещается. Простое, дешевое китайское чудо! Штамповка! А тебе, я смотрю, весело? Может, вернемся? В баньке посидим? Пусть в нас постреляют! Три дня прошло, а в нас только ленивый не выстрелил!

На самом деле, Илье было не до смеха. Обожженные ладони жгло. Но он дошел до такой степени нервного истощения, что ничего уже не чувствовал. События его опустошили, и Ремизов хотел одного: вернуться к Елене. Видеть ее. Поговорить с ней. Сейчас он с удовольствием вернулся бы и в облезлую съемную однокомнатную «хрущевку». Ему захотелось выйти на работу.

— Не гони, — сказал он. — Сбавь скорость!

— Не бойся. — Алексей ухмыльнулся. — Сегодня не то число.

— Наплевать на число, — сказал Илья. — Старика разорвало, так что моя и твоя смерть могут быть связаны с деформацией тела, с разрывом тканей. Авария — оптимальное условие.

Алексей сдвинул брови. Несколько минут он вел машину в глубокой задумчивости, видимо, что-то взвешивая, сопоставляя. Магический бизнес-план. Илья не мешал.

— Ничего, взбодримся в казино, — вдруг сказал Зорин. — Что-то мы скисли, запаниковали. Так дела не делаются.

— Сначала найдем мага.

— А до этого времени денег немерянно потеряем, — выдохнул Алексей. — А число? Того и гляди, протухнет! Раз циркуль спланировал и выдал, надо играть.

— Тебе, смотрю, полегчало. Кто только что тельняшку рвал?

— Старика уже не вернуть. Покровители работали, значит…

— Нет. Слишком опасно, — перебил Илья. — Наплевать на покровителей. Без поддержки колдуна не играем.

— Правильно бабка сказала, у тебя голова с чувствами не дружит.

— Зато ты цельный, — сказал Ремизов. — Мальчика и девочку воспитал. Примерный семьянин.

Зорин хотел ответить, но махнул рукой. Дальше ехали молча.

— Как ты думаешь, — спросил Илья. — Этот черный маг или кто он там, он англичанина за детей наказал?

— Не идеализируй, — ответил Алексей. — Бизнес он свой черный защищал. Мы треть миллиона за раз подняли, а сколько англичанин сорвал? Не зря макет колеса рулетки с собой таскал. Полванны долларов. Представляешь, если все, кому не лень, начнут событиями управлять? Тогда двадцатку миллиардеров каждую неделю придется переписывать.

— Мочканул бы тихонько и все, зачем так красочно?

— Чтобы другим неповадно было. Чтобы поняли, много сладкого — вредно! Чтобы в Лондоне от наших краев в очередной раз содрогнулись. А то приехал, понимаешь, — турист…

— Каждая мафия имеет свой фирменный знак, — продолжал Зорин. — Итальянская: мертвая рыба, пальцы в почтовых конвертах, свисающие из распоротой шеи языки, сицилийский галстук называется. — Зорин почесал взъерошенную окровавленную макушку. — Хотя, пальцы — это не итальянцы, это русский бренд. Наши, соколики милые, придумали. Блин, я забыл совсем!

Сбросив скорость, он остановил машину на обочине.

— Коты! — Алексей выскочил из салона. — Сволочи, хоть бы заорали!

Но коты не орали. Открытие багажника они восприняли на удивление спокойно. В нос Алексею ударил концентрированный запах кошачьей мочи и экскрементов.

— Обгадили все! — Отворачиваясь, морщась от нестерпимой вони, Зорин вытряхивал животных из загаженных контейнеров, вялых, мокрых. Коты умудрились испортить даже упакованную в полиэтилен свинину. Мясо плавало, словно в рассоле. Алексей в бешенстве захлопнул багажник. — Проклятая магия!

Через полчаса они въехали в город.

— Высади меня за квартал, — сказал Илья. — Пройдусь.

В его кармане зазвенел сотовый. Ремизов услышал голос Мансура. Тот что-то праздновал в ресторане «Узбекистан». Илья кивал головой, отвечая односложно. Убрал телефон в карман.

— Поехали в «Узбекистан», — сказал он. — Мансур хочет нас с братвой познакомить.

— Не сегодня, — сказал Алексей. — Я быстрей в мойку, да и в магазине полно дел.

— Мансур сказал: срочно.

Глава 6

Охранник Мансура встретил Ремизова и Зорина на ступенях ресторана. Перед тем, как пройти в зал, друзья спустились в туалет. Алексей намочил и расчесал волосы, набрал полные ладони холодной воды, плеснул в лицо.

— Мансур просто так на обед не приглашает, — сказал он. — Что будем делать?

— Посмотрим, — сказал Илья. — Думаешь, я сильно рад?

Мансур сидел за богато накрытым столом в отдельном зале, с тремя русскими парнями в кожанках. Блюдо с мясом и зеленью отодвинули в сторону. Мансур, улыбаясь, смотрел на экран открытого перед ним ноутбука, из которого доносился голос администратора «Золотого фаллоса», представляющего Рэмбо и Зорро.

Илья услышал рев игроков. Мансур с братвой смотрел выложенную в Интернет запись игры.

— Четко сработали, — сказал один из парней. — Помнишь, Буба, как ты за

ночь косарь зеленых спустил?

— Фуфло это, — ответил Буба. — Купленный крупье случайно попал.

— Включи еще раз, — сказал Мансур. — Садытесь, кушайте, — обратился он к Илье и Алексею. — Позже разговор будэт.

Алексей выпил водки, Илья равнодушно смотрел на блюда восточной кухни, ему кусок в горло не лез. Сам Мансур много с аппетитом ел, сочно причмокивая, брал руками сыр, мясо, жадно пил вино.

— Ребята ездыли в казино, договорились с Антоном Владымировичем, — сказал он. — Тэперь вы — наши. Сто тысяч просыл. Я отдал. Вы мнэ их нэ должны. — Неожиданно в глазах улыбающегося Мансура блеснул лед. — Это подарок.

Парни за столом с улыбками закивали головами. У Бубы казанки на кулаках были сбиты. Совсем свежие ссадины.

— Будэм играть по-крупному, — сказал Мансур. — Хватит мэлочиться.

Он самолично стал разливать вино по бокалам. Илья взял в руки свой.

— Мансур, послушай, мы больше не играем, — сказал он. — Мы завязываем.

Парни переглянулись, но босс, казалось, пропустил слова Ремизова мимо ушей.

— Почэму не кушаэшь? — спросил он. — Ты когда-нибудь басма кушал? Ешь.

К Илье подвинули блюдо. Куски мяса под слоями картофеля, капусты. Ремизов стал есть.

— Откуда кровь? — спросил Мансур, глядя на голову Зорина. — Кто на вас наэхал?

Алексей потупился.

— Говоритэ, я всех знаю. Ребята поедут, разбэрутся.

— Этих ты не знаешь, Мансур, — сказал Илья. — И с ними так просто не разобраться.

— С каждым можно разобраться, — сказал Буба. — Босс, похоже, их перекупили. Захаровские или менты.

— Это так? — Мансур задал вопрос и ждал ответа.

— Нам надо поговорить, — произнес Алексей. — Между собой, — прибавил он, поднимаясь. — Мой друг несколько возбужден, говорит, не подумав…

Мансур сделал короткий жест, жирные губы брезгливо скривились.

— Буба, проводи гостей до туалета, — сказал один из парней. — Пока на них еще кто-нибудь не напал. Пусть перетрут.

Оказавшись в туалете, выход из которого перегородил Буба, Алексей схватил Илью за лацканы пиджака:

— Ты соображаешь, что ты делаешь? Сто тысяч на нас повесят, плюс те шестьдесят, что ты занимал, а затем ребята из «Фаллоса» сделают с нами, что захотят!

— Я не буду играть. Сначала найдем мага, который на нас вышел.

— Сдался тебе этот маг! Последний раз, слышишь, поставим последний раз и все! — наседал Зорин. — Будем с бабками и хоть под какой-то защитой.

— Какой защитой? — Ремизов вспомнил корку сахара на лице старика-

англичанина. — О чем ты говоришь?

— На нас слишком многое свалилось. Возможно, мы раздули опасность.

Похороны головы, пятое сентября, пожар… Одна матушка Пелагея с «касатиками» кого хочешь с ума сведет. Мы слишком быстро выпустили из виду возможность простого совпадения. Я хочу сказать: не исключено, что англичанин загнулся сам. Подумай трезво, как атеист. Сам и все.

— Без магии?

— Без магии, — сказал Алексей.

Зорин вымыл руки, вытер бумажным полотенцем.

— Вся магия вилами по воде писана, а Валет рядом ходит, — сказал он. — Сыграем, а затем я найду этого мага, если тебе так уж хочется в него верить. У меня есть связи в кругах экстрасенсов, колдунов, жрецов Вуду. Договоримся. Не собираемся же мы, в самом деле, детей убивать?

В туалет заглянул Буба. Он прекрасно все слышал. Лицо Бубы оставалось непроницаемым, но по блеску в глазах Илья видел, что последняя фраза Алексея о том, что они не собираются убивать детей, подручного Мансура развеселила.

— Или скажи число мне, — произнес Зорин.

— Рожайте быстрее, — сказал Буба.

— Подумай о Елене. Сыграешь свадьбу по-человечески. Все как у людей. Тебе самому не надоело голодранцем ходить? Пусть Елена хоть раз в жизни себя королевой почувствует! Мужик ты или нет, в конце концов!

Илья смотрел перед собой пустым взором, сквозь разгоряченное лицо Алексея, насмешливое — Бубы, и видел лежащую на подушке голову мертвого сторожа, которого циркуль вывернул наизнанку.

Передел мистического рынка. Повелители событий… Число «3» на восковом лбу. На миллион или на десять миллионов рублей. В зависимости от того, какую сумму им даст Мансур. Без осечек.

«Рядом с убийцей стоял, милые…»

— Хорошо, — сказал Ремизов. — В последний раз.

— Ты все правильно сделал, — говорил Алексей, подъезжая к дому Ремизова и останавливаясь возле подъезда. — Здесь такой бизнес, что… ну ты меня понял.

— Будь осторожней, — сказал Илья.

Он поднялся на лифте на двенадцатый этаж, на котором теперь жил, мягко поворачивая ключ, открыл дверь. Включил в прихожей свет. Полка для обуви, вешалка были пусты. Еще в машине он набирал номер Елены, но абонент находился вне зоны действия сети. Побродив по пустым комнатам,

Ремизов отправился на прежний адрес.

Он должен был все ей объяснить.

Мелочи в карманах не хватало даже на маршрутку, не то, что на такси. Илья пошел пешком. Заморосил дождик, затягивая мелкой взвесью пустынный темнеющий проспект. Сквозь водяную мглу подслеповато желтыми пятнами светили фонари.

Подходя к знакомому подъезду, Ремизов боялся одного, что Елены не окажется и здесь. Слава богу, окна горели. Не представляя, что будет говорить, с чего начнет разговор, Илья поднялся на этаж и постучал в дверь.

Елена открыла и, не глядя на него, ушла в комнату. Работал телевизор. Она сидела на диване в синем мерцании, закутавшись в одеяло и подобрав под себя ноги.

— Поехали домой, — сказал Илья.

— Уезжай, сумка в коридоре, если ты не заметил. Я не собираюсь сидеть одна и ждать тебя целыми днями, пока ты носишься неизвестно где!

Действительно, большая спортивная сумка стояла в коридоре у стены.

— Наша новая квартира — для тебя, — сказал Ремизов. — И пропадаю я ради тебя. — Он присел на край дивана. — Без тебя я никуда не поеду.

Елена молчала.

— Ты очень изменился, — сказала она. — Я понимаю, что это деньги, но я не хочу, чтобы ты играл. И вообще откуда я знаю, чем вы там с Алексеем занимаетесь. Торгуете наркотой, а может, людей убиваете?

— Никто не убивает никаких людей, — произнес Илья. — Я стал выигрывать, я не знаю, как это получается, но я вижу числа, которые затем оказываются выигрышными номерами. Только и всего.

Он вынужден был врать, и это было омерзительно. Илья готов был отказался сейчас от циркуля, только бы эта разделяющая их полоса, некий буфер исчезли. Но не признаваться же Елене в невольном убийстве, на самом деле?

В Григорьевке шестого сентября словно был кто-то другой. Не в привычках Ильи Ремизова лазить в чужие окна и шарить по шкафам. Водить дружбу с уголовниками… Точнее, в гостиницу к англичанину, а затем в Григорьевку отправился он, но затем из-за долларов в ванной масона с репортером Ремизовым что-то такое случилось, — неожиданная и стремительная трансформация, так что теперь он сам себя не узнавал и дивился.

— Я хочу заработать, — сказал Илья. — Это не так просто, потому что к этому стремятся все. Я…

— А я не хочу гадать каждую минуту, жив ты или нет! — перебила Елена.

— И я хочу знать, в чем ты мне врешь.

— Знаешь, однажды я видел, как ты стояла у стеллажа с продуктами и… не могла себе позволить ну… элементарного… и тогда я решил… в общем, я не о том хочу сейчас сказать. Игра — это не выход. Просто надо сыграть еще раз. Последний. Завтра я выхожу на работу в редакцию. Буду писать…

— Илья взял Елену за руку. — Все, будет хорошо, поверь мне.

Она молчала. Илья действительно хотел только одного — чтобы они жили семьей, воспитывали детей, пусть на зарплату журналиста, пусть в бессилии перед изобилием торговых рядов, но если работать, стремиться... Нет, Ремизов был не в том возрасте, когда веришь в то, что упорный труд, в конце концов, приведет тебя к достойной жизни. Упорным трудом ты только сохранишь уважение к самому себе. Возможно, он ошибался, и можно было честно пробиться к благосостоянию, и выход был, но…

— Мне нужен начальный капитал, — сказал Ремизов. — Откроем свой магазин, как Зорин.

Ладонь Елены сжала его пальцы.

— А если тебя покалечат или убьют?

— Это казино, а не бои без правил, — сказал Илья. — Я сыграю в последний раз. Обещаю тебе.

Он приблизился к ней и поцеловал в губы медленно, чувствуя, как вся она подалась, словно потекла ему навстречу. Целуя ее, Илья представлял, как Елена кружится посреди зала в перламутровом свадебном платье. Будет много отраженного хрустального огня. Он, Ремизов, подхватит свою любимую. Он словно видел ее изящные, затянутые в белые перчатки руки.

В эту ночь Илья любил Елену то неспешно, выверяя каждое движение, прикосновение, ласку, то жадно, впиваясь губами в шею, плечи, груди, словно в приступах глубокой, сумбурно нахлынувшей нежности, и тогда они вместе падали в водоворот горячей томительной неги, торопливой и непреходящей одновременно.

Утром Илья пришел в редакцию первым. Сев за рабочий стол, он разложил по порядку записные книжки, ежедневник, протер спиртом клавиатуру. Пройдясь по новостным сайтам, наметил пару интересных тем.

— Привет, игрок! — Корреспондент Александр протянул Ремизову руку. —

Мы думали ты уже на Канарах! Костюмчик прикупил? В галстуке?

— Да, — сказал Илья. — Это дисциплинирует.

Во второй половине дня они обедали с Александром в кафе на втором этаже торгового центра. Сидели за столиком у стеклянной стены, выходившей на центральную площадь. Ремизов смотрел на здание городской администрации с часами и флагом, на выложенные плиткой тротуары, по которым шли люди. С остановки тронулось маршрутное такси.

— Ты почему не ешь? — Александр постучал вилкой по стакану. — Очнись, Рэмбо.

— Что? — Ремизов повернулся к коллеге.

Почему-то прохожие, люди на остановке казалось ему сейчас особенными, очень красивыми, что ли. Родными. На площади у фонтана сметал листья в кучу дворник, девушка протирала тряпкой на палке витрину бутика.

— Так и пропялишься в окно весь обед. — Александр принялся за котлету с картофелем. — Что ты там не видел?

Илья взял ложку, размешал в борще сметану и стал есть. Сейчас они пообедают, и он, Илья Ремизов, вновь вольется в ритм городской жизни. Редакционная машина нарасхват, так что он вместе с другими пассажирами, тоже куда-то поедет на маршрутке, займет место, купит билет. Ремизову захотелось перекинуться парой фраз с дворником, пусть ничего не значащих: о погоде или «свиньях» — мусорящей молодежи.

Они просто обедали в кафе, а Илья ощущал от происходящего тихую радость. Он ел водянистый борщ с куском свеклы и улыбался.

Лимонное солнце омывало здание мэрии, его облицованный гранитом фасад, и Ремизов впервые заметил, как грамотно оно спроектировано. В едином архитектурном ансамбле с площадью.

— Масло прогорклое. — Александр отодвинул тарелку с остатками котлеты.

— И чеснока не пожалели, чтобы душок отбить.

Илья продолжал улыбаться. Да, пустой алый борщ, но он был трогательно по-осеннему пуст.

— Тебе-то что, завтра будешь жарить стейки на берегу океана. — Александр понял молчание Рэмбо по-своему. — Рядом с виллой. Эх, валить надо отсюда!

Илья был согласен, но, окунувшись в атмосферу нормальной жизни, Ремизов ничего не мог с собой поделать: и булочка с глазурью в руке коллеги выглядела замечательной.

— Как ты это делаешь, Рэмбо?

— Слушай, не называй меня так, — сказал Илья. — Никогда, слышишь?

Александр усмехнулся, но кивнул.

— И все-таки, как ты выигрываешь? — спросил он, прежде чем встать из-за стола. — Я не хочу выпытывать ноу-хау, но…

— Мне просто повезло. — Илья смотрел на город. Люди жили обычной, привычной для них жизнью на протяжении тысяч лет, и ненужным, лишним было что-то менять, переставлять, жонглировать событиями. Приносить в жертву. — И тебе повезло.

— Это как?

— Везет всегда в чем-то одном.

— Не хочешь говорить, не надо. — Они вышли из торгового центра на улицу. Александр закурил. — Я бы не против, раз — и треть миллиона у тебя в кармане! По мановению волшебной палочки! Рэмбо… извини, Илья, я только хотел уточнить.

— Не нужно тебе никаких волшебных палочек, — сказал Ремизов серьезно.

— Поверь, лучше без них.

— А что нужно?

«Господь с вами люди добрые, — вспомнил Илья слова Пелагеи. — Все вы мои милые. Живите на белом свете хорошо».

— Просто жить, наверное. Не знаю.

Сделав пару затяжек, Александр выбросил сигарету. Не мог он поверить в подобную чушь. Они возвращались в редакцию молча.

Вечером Илья перевез оставшиеся вещи на новую квартиру. Елена вымыла окна, Ремизов повесил шторы. Они ужинали в большой комнате. Смотрели телевизор, поставив тарелки на журнальный столик. Позвонил Алексей.

— Скинь мне фотки из гостиничного номера англичанина, — сказал он. — Все до единой!

— Зачем? — спросил Илья, но он и сам уже понял, Зорин ищет вышедшего на их след колдуна. — Ты что-нибудь узнал?

— Есть ряд зацепок. Ты не представляешь, в каких брутальных кругах пришлось вращаться! Не по телефону. — Алексей отключился.

Ремизов смотрел фильм. Елена положила голову ему на плечо. Илья смотрел фильм, но думал о казино.

Мансур давал им сто тысяч рублей, в случае выигрыша они получали три с половиной миллиона. Половина — Мансуру и по восемьсот семьдесят пять тысяч получали Зорро и Рэмбо. Плюс продажа золотой шкатулки, масонских атрибутов и самого циркуля.

«Хватит, чтобы взять в ипотеку двухкомнатную квартиру, подобную той, которую мы сейчас снимаем», — размышлял Илья.

Но, если не платить Алексею пятьдесят процентов, а обойтись, например, тридцатью, что совсем немало, то можно было взять однокомнатную за наличку и не сидеть в кредитной петле годами. Тем более, что выигрышных чисел извне больше не будет. Собственно, за что Зорину столько отстегивать? У Алексея успешно развивается «Планета фэн-шуй», так почему нищий репортер должен с ним делиться?

«Ты точно рехнулся, — сказал самому себе Илья, обрывая подобные мысли.

— Мы же друзья. Зорин мне как брат!»

Деньги отдавать все равно не хотелось. Зазвонил сотовый. Ремизов прошел с трубкой в спальню.

— Ты один? — спросил Алексей. — Можешь говорить?

— Не один, но Елена в другой комнате.

Оказывается, Зорин битый час изучал присланные фотографии.

— Я узнал его имя, — произнес он. — Имя наехавшего на нас колдуна.

Стоя у окна, Илья смотрел на прямоугольную крышу булочной в темноте двора. Вдруг рядом с магазином, осветив край крыши и асфальт, зажегся фонарь.

— Геометр, — произнес Алексей. — Его имя Геометр.

Геометр. Совпадение дат смерти мальчика и англичанина: пятое сентября. Петушки детям, сахар в горле масона… Геометр. Словно пересеклись в бесконечности две параллельные прямые. При здравом рассмотрении такие линии никогда не пересекутся, стоило лишь вспомнить обычные рельсы, но они пересекались, когда речь шла о… геометрии. Имя — в точку.

— Откуда ты узнал?

— Умерший англичанин в гостинице. — Алексей откашлялся. — Помнишь надписи в ванной?

Илья кивнул.

— Да, на кафеле, — сказал он. — Мелом или мылом.

— Так вот, я перевел их со словарем, как мог, — сказал Зорин. — Получилось очень интересно.

Илья удивился, как ему самому не пришла в голову подобная мысль.

— Вот, послушай, что написал наш масон, заказав такси в Григорьевку. — Алексей зашелестел бумагой. — Я отдельно себе выписал.

— Не тяни!

— Возьми, что хочешь, все, что у меня есть, — читал Зорин. — Только избавь от Геометра.

Утром Илья перезвонил Зорину с работы.

— Я здесь подумал, — сказал Ремизов. — А кому он это писал?

— Ты о чем? А! — Алексей хохотнул. Он только что упорядочил зоны достатка и счастья богатой особе и находился в приподнятом настроении.

— Понятия не имею, к кому он обращался. Мол, избавь от Геометра и все.

— А ты не думал, что избавить от Геометра не так-то легко? Ты точно перевел «избавь»?

— Точней не бывает. Хочешь, посмотри в словаре. По-моему, ты делаешь слишком много чести Геометру. На каждую хитрую задницу найдется другой маг. Короче, извини, я за рулем.

Илья нашел фото с надписью в ванной масона. Глагол purge мог означать очистку желудка или кишечника, избавление от нежелательных лиц или оправдание по суду.

Возьми, что хочешь, только очисти Геометру кишечник? Оправдай Геометра по суду? Не удивительно, что Зорин остановился на «избавлении от нежелательных лиц».

В редакции никого не было, кроме сидевшего в отдельном кабинете редактора. Корреспонденты разбежались по заданиям.

Ремизов набрал в поисковике «Геометр». Нашлось 208 тысяч страниц. Толковый словарь русского языка Ушакова сообщал, что «геометр» — устаревшее слово, в древности так именовались специалисты по геометрии. Толковый словарь Ожегова давал сходное определение: Геометр — ученый, специалист по геометрии. В переводе с греческого — занимающийся геометрией.

Ремизов углублялся в ссылки. «Геометр», форма собственности — частная, год основания 2002, численность десять человек, основные виды деятельности: геодезические и картографические… Не то. Энциклопедия мистических терминов Васильева сообщала: «Великий Геометр — масонское название Творца Вселенной, отражающее идею разумности и гармоничности мирового устройства. Соответственно этому названию, атрибутами Творца служат циркуль и линейка, часто фигурирующие среди масонской символики».

«Что это за маг, который скромно взял себе имя Творца Вселенной?» — Илья встал и заходил от стола к стене и обратно.

Подойдя к доске, на которой заместитель редактора обычно чертила план номера, Ремизов взял линейку и фломастер. Начертив вертикальную линию, он поставил под ней «5», провел параллельную линию, и тоже поставил пятерку. Англичанин перегнул палку, и случилось непоправимое.

Ремизов провел пунктиры из концов линий, так что они пересеклись. В голове не укладывалось одно: масон знал о Геометре, он предчувствовал смертельную опасность, и, несмотря на это, отправился в Григорьевку именно 5 сентября?

Чтобы принести в жертву очередного ребенка, старый хрыч растопил сахар именно в этот день. Возможно, Геометр не так и крут, но перед Григорьевкой старик ползал в ванной с мылом в руке, умоляя тех, кто стоял за циркулем, избавить его от колдуна.

«Англичанин мог выехать днем раньше или позже, — смотрел на доску Илья, — и стал бы для Геометра недосягаем».

Он, Илья Ремизов, продумал дату игры заранее. Сторож Валерий погиб 6 сентября. С Мансуром они договорились на 12 октября. Дойной коровой станет казино «Фараон» в областном центре. Ремизов снимет с заведения три с половиной миллиона.

Подойдя к доске, Илья исправил «пятерку» на «шестерку» под левой линией, и с удовольствием вывел «12» под другой параллельной прямой. Стер пересекающиеся пунктиры.

Геометру до него не добраться! Они сорвут три с половиной миллиона. Заложив руки за голову, Ремизов раскачивался на стуле, глядя на доску.

— Чего сидишь? Работы нет? — появился редактор. — Ты что здесь начертил, задачку для третьего класса? С пожарными что?

Ремизов убрал руки из-за головы и сел прямо.

— Сводку обещали прислать, — сказал он.

— Что сводка? Ты в поле должен быть. В эпицентре трагедий!

Редактор хотел сказать «событий».

Нет, Илья не должен был бродить по полям, на языке журналистов «в поле» означало — вне стен редакции.

Илья вышел «в поле», но работать совершенно не хотелось. Тихая эйфория первых дней отказа от магии прошла. Оказывается, трудно ежедневно вкалывать за зарплату, если можешь за день взять чистыми восемьсот тысяч.

Денег было — кот наплакал, но Ремизов отправился обедать в дорогой бар в центре. Разменяв последнюю тысячную купюру, он заказал несколько блюд.

Сидя за угловым столиком в новом костюме, Илья допивал бутылку красного вина. Ремизов захмелел.

На экране телевизора под потолком мощный атлет рванул с помоста прогибающуюся под тяжестью блинов штангу, взгромоздил на грудь. Побагровев, с ревом толкнул снаряд вверх.

— Держать! — Илья сжал кулак. — Вот так!

Сейчас он был словно атлет-тяжеловес, только вместо штанги его ждала рулетка. Илью рассчитали, он позвонил Зорину:

— Можешь меня забрать?

— Ты чего так наклюкался посреди дня? — поинтересовался тот. — От страха?

— Брось, руки у него коротки, — сказал Ремизов. — Игра назначена на двенадцатое октября.

Алексей приехал минут через двадцать. Он не говорил об этом Илье, но у него дома висел календарь, где шестые числа каждого месяца были обведены красным и подчеркнуты.

— Какой Геометру вообще резон нас мочить? — сказал Зорин, отъезжая от бара. — Тратить магическую силу. Она ему тоже не просто так дается. Тем более, мы россияне.

— А гражданство тут при чем?

Алексей остановился на светофоре.

— Я поговорил с кое-какими людьми в этом бизнесе, — сказал он. — Есть информация, что Геометр — русский.

— Соотечественник?

— А что тебя удивляет? Английских магов на русской земле араб, что ли, будет гонять?

Все равно, представлять Геометра россиянином — парнем с соседней улицы, было дико.

— Никто ничего толком не знает, но биография нашего колдуна может быть довольно прозаичной: закончил школу, после службы в армии учился, затем работал чертежником в проектной фирме или конструкторском бюро. — Алексей закурил. — После дефолта с голодухи занялся прикладной магией, оккультизмом, артефактами, а что? Ты другого ожидал? Наши — они самые могущественные! Они, поди, и в мире шишку держат. Англичане, американцы, немцы им в подметки не годятся. Сунулись — получи фашист гранату! С нашим, российским колдуном, мы быстрее договоримся.

— Водочки выпьем, посидим… — сказал Илья. — Интересно, кому англичанин в ванне писал?

— Своему, то есть уже нашему духу.

— А с чего ты взял, что хозяин циркуля дух? — спросил Илья.

— А куда еще сторожа утянуло? — спросил в свою очередь Зорин. — К духам. Они его раздербанили.

Некоторое время друзья ехали молча.

— Тебя куда — на работу?

— Домой, — сказал Илья.

— Тьфу, опять не там свернул, — Алексей хлопнул себя по колену. — Все на старый адрес тебя везу.

Он высадил Илью у шестнадцатиэтажки.

— Ты повращайся среди магов еще. — Ремизова заметно шатало. — Пусть дадут Геометру знать, что мы ненадолго в его бизнесе, у нас другие ик… планы.

— Илья…

Ремизов обернулся. Зорин о чем-то хотел спросить. Для этого он даже вышел из машины.

— Я все хотел… — произнес Алексей. — Мы действительно завязываем?

Илья увидел в расширенных зрачках друга лихорадочный блеск и решимость. Твердую решимость играть дальше. Подобные глаза у Зорина были прошлым летом, когда он совершенно трезвый стоял на краю двадцатиметровой вышки, намереваясь прыгнуть с тарзанкой.

— Да, завязываем. И это не обсуждается.

— У меня предложение, — сказал Алексей. — Давай напишем тому, кто все это для нас организует.

— Мы играем в «Фараоне» и продаем артефакт какому-нибудь магу или антиквару. Все!

— Тише ты! — Зорин подошел ближе и зашептал, хотя вокруг никого не было. — Продать всегда успеем. Еще неизвестно, сколько он нам чисел без крови скинет. Да и на Геометра мы быстрее выйдем. Спросим у покровителя, кто это и где он находится.

— Так просто, — произнес Илья. — Возьмем и спросим?

— А что? — Алексей сглотнул. — Мела не найдем?

— После дроби у тебя мозги не в том направлении заработали, — ткнул ему пальцем в лоб Ремизов. — Англичанин написал «Возьми, что хочешь», забыл? Возьми «все». Именно все! Ты знаешь, что он захочет взять и что возьмет за услугу? Этот дух. Нет, не знаешь. Укажет на Геометра, а завтра у тебя магазин сгорит или жена ногу сломает. Или…

— Я понял.

— Ничего ты не понял! По мелочи с ним сыграть решил? А если не выйдет? — Илья вновь перешел на крик. — Ты что, ему потом претензию выскажешь? Своим сраным недописанным мелком! Когда «все» у тебя отберут!

— Я понял, — повторил Алексей. — Ситуация действительно сложная и непредсказуемая. Иное существо из потусторонней, можно сказать, реальности, и мы не знаем, как там дела делаются. Но ты не горячись, подумай, прикинь, как к этому безопасно подобраться. Можно попробовать, прощупать перспективу. Поднялся же Геометр, с чего-то он начинал? И ему было страшно, и он психовал. А теперь все духи вокруг него бесплатно пляшут. Ну не бесплатно, я хочу сказать…

— Очнись, Леша. — Ремизов не знал, как еще объяснить. — Англичанин покровителю, дух он там или нет, все, что у него есть, предлагал. И где он сейчас? Если циркуль своего ведомого не уберег, значит надо хватать, что можно, и сваливать! Без лишних потусторонних разговоров!

На лице Алексея отражалась внутренняя борьба. «Деньги любит, — услышал Илья голос бабки, что лила над их головами в банки расплавленный воск.

— Хочет на виду быть».

— Да, ты прав, — произнес Зорин. — Решим проблему своими силами.

— Вот именно.

Ремизов открыл дверь и зашел в подъезд. По стволу лифтовой шахты с гудением опускалась кабина.

«Геометр тоже с чего-то начинал, — думал Илья о доводах Алексея. — Да что мы о нем знаем? Может он алтайский шаман в третьем поколении или калининградский розенкрейцер в седьмом! А мы до пятнадцати лет среди атеистов воспитывались».

Зазвонил телефон.

— «Фараон» нас прымэт, как договарывались, — послышалось в трубке. — Только раньше.

— Когда? — обмер Ремизов.

— Шэстого. Готовься. Всо.

«Шестого октября!» — Илья задохнулся. Прежде чем он смог что-либо сказать, послышались гудки. Перед Ремизовым раскрылись створки лифтовой кабины, а он стоял словно громом пораженный. Створки закрылись. Пустая кабина ушла вверх.

«Как шестого?!» — не укладывалось у Ремизова в голове. Илья бросился из подъезда.

— Леха! — кричал он, распахивая дверь и вылетая на улицу. — Леха!

На асфальте изгибался сырой след протекторов.