Druid — Там, где кончается джаз.

— Убери руки от моего обеда. Хочешь жрать — иди и купи. От меня же ты ни кусочка не получишь, — Ребекка, как обычно, окинула меня равнодушным взглядом и резко подвинула банку консервов на свою сторону стола. Упрашивать ее не имело ни малейшего смысла: если перед ней будет умирать человек, то она, скорее всего, и глазом не моргнет.

— Да пошла ты, — Сегодня я в очередной раз остался без обеда в грязной, обшарпанной съемной квартире, больше похожей на трущобу. Новых поставок на продажу не предвидится еще неделю, а есть хочется все больше и больше. Желудок сводит так, что иногда вспоминаю: не проглотил ли я часом пару десятков игл? Однако больше, чем голод меня мучает ломка. В таком состоянии мне ничего не стоит продать почку, мать да и себя самого в придачу, лишь бы получить хотя бы одну дозу. Только одну! Неужели это так много?! Но этим ублюдкам плевать, что я не могу ни о чем думать, не могу даже просто спокойно сидеть на стуле: перед глазами этот чертов шприц. Создается впечатление, будто кто-то спрятал его где-то в самом укромном уголке этой вонючей однокомнатной квартиры, и надо хорошенько поискать, а точнее перевернуть все вокруг, чтобы получить желанное вознаграждение. Вы спросите: парень, как же ты до такого докатился? Хотя, я более чем уверен, что вам это абсолютно неинтересно, но все же отвечу...

Меня зовут Джеральд, и мне двадцать семь лет. Я продаю наркотики на дискотеках. Многие сейчас воскликнут: "Мерзавец, как ты смеешь травить людей? Гореть тебе в аду вечно!". Да-да, знаю и даже не пытаюсь отрицать, что совершаю далеко не самые благие поступки. Только вот в ад я не верю. Да и в рай тоже. Второе распространенное людское негодование: "Зачем ты это делаешь?!" Во-первых, наркоторговля — мой заработок, во-вторых, я ненавижу тупых подростков. А дискотеки и подавно: десятки молодых людей трясут своими филейными частями тела под надоедливые басы, зовущиеся музыкой, в надежде привлечь внимание противоположного пола и в итоге потрахаться в обсосанном туалете. Некоторым это дается сложнее, и тут появляюсь я — эдакая фея с волшебной пылью, дарующей радость, беззаботность, веселье — в общем, все, о чем только можно мечтать. Мне прекрасно известно, что потом несчастные хотят еще, не в силах остановиться. Ведь я сам влип в это дело точно так же. Сначала казалось — ерунда: просто побалуюсь да остановлюсь. Однако, оказалось слишком поздно завязывать: тормоза отказали. Бостон стал для меня своеобразной могилой. Как же все началось? Родился я в Портленде штат Орегон. Рос без отца с вечно работающей матерью, которая не в силах была уследить за сыном. В одиннадцать у меня начали появляться "дружки", которые дали мне первую банку пива, первую сигарету, первый раз показали, как правильно красть жвачки из магазина. Было много проблем, в том числе и с полицией, но к семнадцати годам все само собой как-то сошло на нет: сомнительные приятели остались в прошлом, я даже чудом сумел поступить в колледж на экономиста. Закончив его, проработал год, но позже променял перспективную карьеру на пьянки и женщин. С этого момента моя жизнь полетела к чертям. Люси... Как только я слышу, что на улице кто-либо неизвестный произносит это имя, то меня невольно начинает трясти. Мы познакомились на вечеринке у общего знакомого. Она с самого начала терлась около меня. Ну, разве мог я подумать, что этой дуре всего семнадцать лет? По статистике шестьдесят процентов случайных сексуальных связей происходит в состоянии алкогольного опьянения. Случай с Люси не являлся исключением. Опустив подробности, спустя месяц она позвонила и сообщила, что беременна. Учитывая, что мы фактически не были знакомы, я сбросил звонок, наивно пролагая таким способом отвязаться от надоедливой девушки и ее куска плаценты.

— Меня зовут Люси Мэнсон. Я невеста вашего сына. У нас будет ребенок, — После этих слов жизнь моей мамы обрела новый смысл. Не родившийся внук заменил ей религию, вязание и другие вещи, которыми старые женщины пытаются наполнить свое существование. Если бы я только мог предугадать, что эта малолетняя проститутка сможет вызнать мой адрес и явиться именно в тот момент, когда меня там не будет. Видите ли, ее родители — парочка фанатичных пуританцев — просто-напросто выгнали непутевую дочь на улицу: единственный выход, до которого Люси додумалась, — прийти ко мне домой да навешать моей маме лапши на уши. Да я бы с огромной радостью дал ей денег на аборт, даже оплатил бы ей месяц проживания в съемной комнате, только бы она оставила мою жизнь в покое. Однако маму расстраивать я не мог и вынужден был согласиться на присутствие Люси в своем доме. Эта малолетка напоминала мне клеща, который все глубже и глубже впивался в меня: требовала игрушки, одежду, мебель для будущего ребенка, а моя мать во всем ей поддакивала. Это стандартная ситуация. Я просто уверен — в жизни любого мужчины была ситуация, когда в нее совершенно случайно, словно торнадо посреди ясного дня, о котором Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях предупредить не успело, врывается женщина и со скандалом начинает ломать ее, раздирать в клочья, перемалывать в пыль. И вот, однажды, проснувшись утром, я понял, что больше не выдержу такой жизни. Дети, жена, семейное счастье — не для меня это все. Не мне познавать бессонные ночи, первые слова ребенка, совместные выезды на природу. Следующим утром я, сидя в комфортабельном кресле и почитывая какой-то глянцевый журнал, летел в Бостон.

Бостон — столица штата Массачусетс. Город великолепных дворцов и прогнивших до основания трущоб, которые, как ни парадоксально, могут располагаться на разных сторонах одной улицы. Здесь никогда не перестает кипеть жизнь: вне зависимости от времени суток или дня недели. Мои обожаемые Мама и Люси твердо уверены, что уехал я, чтобы найти более-менее оплачиваемую работу, готовясь стать отцом. На деле же все обстояло немного иначе. В мои планы не входило искать работу, из кожи вон вылезая, трястись за каждый цент. Честно сказать, ни беременная малолетка, ни ребенок меня абсолютно не интересовали: я просто хотел отдыхать, веселиться да жить в свое удовольствие. Первое время Майк — мой старый приятель — любезно разрешил мне пожить у него. Однако "первое время" затянулось аж на месяц. Наверное, это был самый счастливый период в мой прожженной жизни: просмотр футбола с другом и баночкой пива, шикарные женщины на ночь каждую неделю, походы по знаменитым ирландским пабам Бостона. Только все закончилось тогда, когда Майк сменил замки на двери да уехал в неизвестном направлении, предварительно выставив мои вещи на лестницу. Представьте себе картину: ранняя осень, ночь, слегка моросит дождь. Тусклый свет фонарей слабо освещает мокрый асфальт. А теперь добавьте ко всему этому серую фигуру в конце улице, шагающую по лужам в рваных кедах. Ни денег, ни друзей, ни дома — только рюкзак за спиной.

Так я жил около трех недель, ночуя в подвалах и на чердаках, а днем подрабатывая грузчиком. Однако положение дел в очередной раз внезапно резко изменилось. Наркотики. В одном из притонов, где мне пришлось заночевать, "пожалели" дозой героина. Тогда все проблемы разом улетучились, стало настолько все равно, где я нахожусь: во дворце или сыром подвале, я забыл про беременную девчонку и полное отсутствие денег. Когда очнулся, то решил, что ничего страшного, но это было самой большой ошибкой в моей никчемной жизни. Все, что мне перепадало, что зарабатывал — уходило на наркоту. Как только стало совсем невмоготу: в кармане ни гроша, а ломка выворачивала наизнанку — пришла то ли удача, то ли смерть. Я уже не помню, как точно это было: надо мной опять сжалились, поставив ультиматум — торгуй да получай небольшой процент или плати. Я выбрал первое. Я выбрал торговлю смертью. Через некоторое время скопилась мизерная сумма, которой хватило лишь на квартиру в трущобах на окраине ирландского района. Я, конечно, знал — в ней уже живет один съемщик, но то, что это женщина меня слегка удивило.

Старое, обшарпанное здание на окраине города, где порядочным людям делать нечего, множество окон и балконов, на которых люди сушили плохо стиранное старое белье, и запах чего-то старого, грязного, витающий повсюду, — здесь мне предстояло жить.

— Привет! Что-то тут шумновато, — Может, это не самые лучшие слова для знакомства? Перешагнув порог, я оглядел мое новое пристанище: плесень на потолке, потрескавшаяся краска на стенах, минимум мебели. Лишь старый диван, небольшой стол в углу и грязный матрас на полу. Видимо, это и была моя кровать, притащенная с ближайшей свалки специально для меня. Единственное, что украшало это убогое место — раритетный граммофон, для которого специально была выделена тумба. Комнату заполняли звуки саксофона. Даже, не смотря на шипение, характерное для проигрывающих устройств того времени, музыка словно очищала это прокуренное помещение какой-то надеждой, гармонией, наполняла квартиру красотой.

— Если громко, то можешь заткнуть уши, — это единственный выход. — За столом сидела женщина. Я бы дал ей лет тридцать семь. Светлые волосы, вид которых портили уже прилично отросшие черные корни, небрежно падали на плечи, бледная кожа, выдающая человека либо больного, либо давно не бывавшего на улице, и невзрачные серые глаза, сливающиеся с ней, — оставалось только гадать, работает ли она в борделе или клиентов на дом водит? Женщина, не обращая на меня никакого внимания, читала газету, постукивая в ритм пальцем по пустой консервной банке-пепельнице. Ей словно было абсолютно все равно, кто подселился к ней жить, будто я вообще и не заходил в квартиру.

— Прости, что? — Мне было немного неловко, что меня так игнорируют, поэтому появилось желание повторить попытку познакомиться. — Мое имя Джеральд, и я буду снимать эту квартиру вместе с тобой. Не так давно прибыл из Портленда… — Она не дала мне закончить приветствие, все тем же ледяным голосом перебив:

— Ребекка, и меня не интересует, откуда или с какой целью ты приехал в Бостон. Твой матрас в углу, — Женщина аккуратно положила газету на край стола, а затем, откинувшись на спинку стула, достала из кармана пачку сигарет, спички и закурила. Вот тут-то я заметил, что она была очень худая. Лучше даже сказать тощая, а руки, усыпанные мелкими фиолетовыми пятнами — синяками и ссадинами, сильно дрожали. Что же могло такое произойти с человеком, чтобы так иссохнуть? С другой стороны, жизнь в трущобах при полной нищете не способствует хорошему самочувствию: это на моем примере видно. Я, не снимая ботинок, аккуратно прошел к своему месту, то есть матрасу, и бросил рюкзак на пол.

— Куда же привело тебя твое желание веселой, беззаботной жизни? — Предполагалось, что это был риторический вопрос, адресованный самому себе, но каким-то образом моя соседка умудрилась расслышать его, выделить в непрерывающейся мелодии саксофона, наполнившей комнату.

— В могилу, — Спокойным тоном ответила Ребекка. Что она имела в виду? Я не стал ничего спрашивать, а лишь улегся на свой матрас и быстро провалился в беспамятный сон.