Евгений Чекомасов — Побочный эффект

— Так нет у человека хвоста! — попробовал парировать новый сотрудник лаборатории. — Потому и не отрастает хвост, что человек его не… ик!… не терял.

— Не валяй дурака! — Игорь предостерегающе замотал указательным пальцем прямо перед носом молодого коллеги и стороны в сторону. Выпитый алкоголь нарушал работу мозжечка, и поэтому вместе с пальцем двигалась вся рука старшего лаборанта. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Дело не в хвосте! Дело — в принципе. Почему у человека не отрастают оторванные пальцы, ампутированные ноги. Почему?

— Ну так… Игорь Ва… ик! …Василич, у ящерицы оторванная нога тоже не вырастет заново. Только хвост. Зато у Вас обрезанные ногти и волосы отрастают. Ик!

— Да Бог с ней, с этой ящерицей. Давай возьмем в пример кузнечика, или… о! Гидру! Вот это организм! Гидры, эти прос… простейшие, размером один-два миллиметра, обладают поистине невероятной восстановительной силой. Ранения, даже самые тяжелые, у нее заживают. Разрежь ее на две части, и каждая из них отрастит себе недостающую — получится две гидры. Что-то ты заикал! Давай выпьем!

Максиму ничего не оставалось делать, как согласиться. За столом, кроме них, не осталось никого. Небольшой коллектив лаборатории разошелся по домам уже давно. Максим и сам с удовольствием оказался бы сейчас в своей собственной постели, но покидать мероприятие, организованное им самим по причине получения первой зарплаты на новом месте, не наведя порядок, было как то неудобно. Закусив водку затерявшимся в большом контейнере кусочком селедки и глотнув апельсинового сока, он поднялся и стал собирать разбросанные по столу одноразовые тарелки с остатками закуски, пластиковые вилки и стаканчики. Старший лаборант, опорожнив свой стакан, сидел молча и, казалось, не видел ничего вокруг.

Сложив весь мусор в полиэтиленовый пакет, Максим протер стол и посмотрел на Игоря. Тот по-прежнему сидел без движения, глядя куда-то сквозь окружающие предметы.

— Игорь Василич, — позвал Максим, — вы домой пойдете? Вам в какую сторону? Просто, я думаю, может такси вызвать…

— Да-да… Пора домой, а то Зинка опять ругаться будет, — взгляд старшего лаборанта прояснился, и он поднялся из-за стола. — А такси не надо. Мне тут пешком идти не больше пятнадцати минут.

— Так поздно уже, мало ли что…

— Не переживай, Максим. Тут спокойный район. Хулиганы по ночам не шастают. А мне будет полезно прогуляться перед сном — может, хмель немного выветрится. Так что вызывай только себе.

— Да мне, в принципе, тоже не надо. Мне тоже недалеко — дойду пешком. А завтра — суббота, выходной, можно и подольше поспать.

Уже, выходя из здания, Игорь протянул Максиму руку:

— Максим, ты — хороший парень. Я рад, что ты пришел к нам. И не обижайся, пожалуйста, что я тебя сегодня замучил со своими разговорами о ящерицах и гидрах.

***

На следующий день Максим, не смотря на выходной, с самого утра и до позднего вечера провел в лаборатории. В воскресенье институт был закрыт, лишь только поэтому Максим не пришел на работу и в воскресенье. Следующую субботу он снова работал в лаборатории, и потом еще субботу, и потом… Недели шли за неделями, складывались в месяцы, вот уже и год прошел с того момента, как Максим устроился лаборантом в НИИ. И весь год Максим тратил свое свободное время на идею, которая не отпускала его ни на минуту, на идею, семена которой в нем посеял тот самый "пьяный" разговор со старшим лаборантом Игорем — "почему у ящерицы отрастает хвост, а у человека нет?".

А потом Максим потратил еще год. И еще. И еще…

***

— Игорь Василич, — Максим, казалось, весь светился от переполнявшего его счастья, — дело есть. Хочу посоветоваться.

— В чем дело? Ба! Да ты просто сияешь! Ты решил, наконец, жениться? Я тебе давно говорю — пора, брат, пора!

— Нет, пока не решил. Зайдешь ко мне после работы? Хочу показать тебе кое-что.

— Ну, брат, ты умеешь заинтриговать! Пиво брать?

— Скорее уж, шампанское! — рассмеялся Максим.

***

— Вот, посмотри на эту крысу. — Максим открыл бутылку пива и протянул Игорю, затем открыл себе. — Что ты о ней можешь сказать?

— Максим, что можно сказать об обычной крысе? Крыса как крыса. Альбинос. Весьма активная, видимо, хочет жрать. — Игорь отхлебнул пива из бутылки и посмотрел на этикетку. — Вот, и это пиво испортилось. Вообще нормального пива в магазинах не осталось — суррогаты одни. Так что не так с этой крысой?

— За прошедший год, я ампутировал этой крысе лапу переднюю, заднюю, одно легкое — дважды, и одну почку — трижды.

— Погоди-погоди, — Игорь чуть не поперхнулся, — ты сказал: "одно легкое — дважды, и одну почку — трижды"? Ты ничего не путаешь? У крысы всего две почки и два легких! То есть она сейчас должна не иметь легких и "минус" одну почку? Да и лапы, вроде, у нее все на месте. Максим, ты себя хорошо чувствуешь?

— Я себя чувствую просто прекрасно! Ты помнишь наш разговор, когда я только-только пришел работать в институт? Ты возмущался несправедливостью природы, дескать, разрежь гидру пополам, и она не погибнет, а превратится в две гидры, а вот человек на такое не способен.

— Да? Может быть, может быть. Это было так давно, разве можно все разговоры упомнить? А это здесь при чем?

— Так вот я тот разговор помню хорошо. Ты тогда посеял в моем мозгу идею. И я, наконец, воплотил ее в жизнь. И эта крыса — реальное тому доказательство. Ко всему прочему, этой крысе уже пять лет.

— Пять лет? Случается, конечно, что крысы живут долго — три, четыре года, но пять это уже очень много. И выглядит она у тебя не старушкой. Вон резвая какая. Давай, рассказывай, что ты с ней сделал?

— Что я с ней сделал? Почку ей удалил третий раз, причем одну и ту же — правую. И последний раз удалил — вчера вечером.

Игорь присел на стул и отставил почти полную бутылку с пивом. А Максим сел рядом, достал из стола толстую тетрадь и положил ее перед собеседником.

— Что это?

— Журнал испытаний. Игорь, я изобрел эликсир вечной жизни, как сказали бы в древности. Может быть, конечно, не вечной, но очень долгой. А достигается этот эффект за счет невероятно быстрой регенерации тканей организма. Причем, регенерация идет, так сказать, с нуля, т.е. регенерирует даже орган целиком, а не только поврежденный участок. Конечно, из удаленной почки новая крыса не вырастает, и отделение головы ведет все же к летальному исходу, но…

— Погоди, Максим. Ты хочешь сказать, что изобрел средство, позволяющее высшим животным, а именно млекопитающим, заново отращивать себе утраченные конечности? И при этом твое средство делает этих животных практически бессмертными? Но ведь та же ящерица, хотя и может отрастить себе потерянный хвост, но бессмертной отнюдь не является.

— Я думаю, что у той же ящерицы или гидры, есть какие-то лимиты, ограничения на степень регенерации. Т.е. этот процесс затрагивает только органы, утраченные вследствие какого-то несчастного случая. Мой препарат способствует регенерации не только потерянных органов, но и состарившихся клеток. Вот такой вот "побочный эффект" — засмеялся Максим.

— Да уж, — Игорь выглядел задумчивым, — весьма малоприятный побочный эффект. Весьма.

— А что же в нем неприятного? Ведь это мечта любого человека — бессмертие!

— Бессмертие? А как твоя крыса относится к голодовке? Смерть от голода ей тоже не грозит?

— Ну, — Максим замялся, — не совсем бессмертие. От голода сдохнуть она может. Я проверял. Нет, я, конечно, до смерти не доводил, но исхудала она изрядно, причем даже быстрее, чем контрольный образец — крыса, которой препарат не вводился.

— Вполне логично — повышенная способность к регенерации требует ускоренного метаболизма. Значит, это не абсолютное бессмертие, так?

— Но разве это так важно?

— А ты представляешь, что будет с населением Земли, если людям начать вводить твой препарат? К чему приведет значительное увеличение продолжительности жизни? Ты в курсе, что даже без твоего препарата количество людей на планете увеличивается, практически, по экспоненциальной зависимости? В 1927 году нас было два миллиарда, в 1960 — три, в 1987 — пять, в 2000 — шесть, а в 2011 — уже семь! То есть даже при существующей продолжительности жизни, человечество "прибывает" со скоростью один миллиард в одиннадцать-тринадцать лет. Между 27-м и 60-м годами была Вторая Мировая Война, иначе, думаю, население уже сейчас перевалило бы за 10 миллиардов.

— А что плохого-то в приросте населения? — Максим непонимающе уставился на старшего товарища. — Нам что, места мало? Вон, Сибирь, практически не заселена!

— Место, конечно, тоже роль играет. Народ, что-то не шибко настроен перебираться за Урал. Все стремятся туда, где климат помягче, где жизнь комфортнее. Но не это является основной проблемой. Главной бедой станет всемирный голод. Уже сейчас в перенаселенных странах это неприятное явление имеет место быть. Планета просто не в силах будет нас прокормить.

— То есть, — Максим выглядел подавленным, — мое изобретение не имеет ценности для человечества?

— Я этого не говорил. Я просто сказал, что твой препарат имеет весьма неприятный побочный эффект. Собирайся, пойдем по домам, а, заодно, зайдем ко мне — я тебе кое-кого покажу.

***

— Знакомься Максим, это Зинка. Зинка, это Максим.

— Зинка это… это мышь? Та самая Зинка, к которой ты всегда торопишься, не то она ругаться будет, это мышь? Ты их всех называешь Зинками, или…

— "Или", Максим, "или". Мы оба где-то допустили одинаковую ошибку, при разработке "чудо-средства", и в результате у обоих получился один и тот же побочный эффект. Ты, правда, справился быстрее меня, мне потребовалось без малого десять лет, а последние лет восемь я пытаюсь найти способ устранить неконтролируемую регенерацию, но пока безуспешно. Так что нам еще в этом направлении предстоит немало работы.

— В крайнем случае, если уж потребуется очень много времени, — Максим заговорщески улыбнулся, — у нас в запасе есть бессмертие.