Александр Шипицын — Кот в фуражке

Особенно прославился в этом арте замкомэска третьей, Евгений Иванович. Стоило зазеваться и оставить свою фуражку без присмотра, как в ней немедленно появлялся котяра наимер-зейшего вида. Свой головной убор он хранил как оборо-носпособность социалис-тического отечества. Обладал Евгений Иванович лысиной, которой позави-довал бы сам вождь мирового пролетариата. Почему и но-сил подпольную кличку Вождь.

Как-то летом, в самую жару, полк готовился к учениям. Один из прапорщиков под наблюдением Вождя раскрашивал схему действий эскадрильи. Заботливый Евгений Иванович держал свою девственную, в смысле котов, фуражку в сейфе. Дверца надежного хранилища была открыта, чтобы доставать оттуда карандаши и фломастеры. Кто-то на секунду вызвал Вождя. Он, придерживая дверь ногой, выглянул в коридор и с кем-то недолго поговорил. Этого хватило ушлому прапорщику, чтобы поточить химический карандаш в фуражку шефа.

Вернувшись, Вождь покосился на художника, заглянул в сейф и, ничего не обнаружив, продолжил работу. Тут позвонил командир полка и приказал построить эскадрилью, так как кто-то где-то уже безобразия нарушил.

Евгений Иванович, надев фуражку, вышел под палящее солнце. Разморенная эскадрилья не соответствовала предстоящим задачам. Евгению Ивановичу пришлось даже покричать на расслабившихся воинов. При этом его знатная лысина покрылась потом. Он провел ладонью по голове и лицу. Когда он отнял руку от лица, по нестройным рядам прокатилось радостное: «Бру-га-га!»

Одной половиной лица он теперь напоминал сердитого полосатого кота. Не понимая, в чем дело, он еще раз провел ладонью под фуражкой. Теперь и другая половина лица приобрела кошачью внешность. Эскадрилья чуть животики не надорвала. Выглянувший на шум командир положил веселью конец. Он отправил Евгения Ивановича умываться. А уж как смывается химический карандаш, старое поколение знает. Одаренного прапорщика догнать так и не удалось.

Так вот, купил себе Евгений Иванович новую фуражку и берег ее еще пуще зеницы ока. Но вот как-то начальник политотдела собрал в лекционном зале вечернего университета марксизма-ленинизма (это там, где столы) актив всех частей дивизии. Пригласили туда и Евгения Ивановича. Фуражки у всех, ну, и у него тоже, в столах лежат.

Тут его то ли пригласили, то ли у самого что накипело, выступить. Он и про фуражку забыл. Но мстительные владельцы оскверненных его котами фуражек не дремлют. Пока он за кафедрой руками размахивал, фуражечку его вытащили и ромбик из дерматина, который в каждой фуражке имеется и на котором наш майор свою фамилию написал, аккуратно, бритвочкой выпороли. А когда Евгений Иванович весь пафос на аудиторию излил, некий доброхот, дождавшись, когда Евгений Иванович несколько после пламенных речей успокоится, ему его же фуражку и подсунул. Дескать, гляди, Евгений Иванович, — целка! Евгений Иванович даже заржал, да так чувственно, как жеребец, которому свежую кобылку привели. И от полноты чувств очень художественно наимерзейшего котяру с огромными гениталиями, в своей собственной фуражке изобразил.

Доброхот фуражечку назад забрал, а когда наш анималист опять в прениях выступил, фуражку ему назад в стол положил. И группе товарищей о своем злодеянии рассказал.

То-то смеху было, когда Евгений Иванович после собрания актива перед Домом офицеров недоуменно свою фуражку рассматривал. И кот — собственноручный, и фуражка его. Доброхот не позабыл ромбик дерматиновый обратно в фуражку под пружину засунуть. Понимает, что провели его. А кто ему фуражку подсунул, он в горячке прений и не запомнил. Так и ходил потом с котярой, которого сам же себе и нарисовал.