Сергей тимшин — Девяносто три

Зашёл в магазин на послеобеденном опустевшем станичном рынке. Прохладно и пусто было в здании в первый летний палящий день, а из посетителей — только я и маленький сгорбленный старичок с тросточкой. Пока он всматривался в ассортимент конфет на стеллаже за прилавком, я попросил продавщицу-девушку взвесить мне зефира и "пряников к чаю" (пряники — по заказу матери).

    Увидев на весах белые яблоки зефира, старичок заинтересовался:

    — Это конфеты? — обратился он ко мне очень молодым голосом.

    «Вероятно, слаб глазами», — подумал я, очень удивившись несоответствию его ровной чистой речи преклонному возрасту и плохому зрению. И поспешил ответить:

    — Нет, дедуля, это зефир, сладость такая.

    — Что? — подался ухом ко мне старичок.

    — Это не конфеты, — наклонился я к нему, сообразив, что старый человек ещё и плохо слышит.

    — А-а… А мне конфеты надо, — проговорил он простодушно.

    — Так покупайте, я после вас куплю, — предложил я, отодвигаясь от прилавка и осматривая старичка.

    Чистая рубашка с коротким рукавом и простенькие, но поглаженные брючки говорили об аккуратности его и о том, что старичок не одинок. Но сухое лицо с коричневой от многочисленных июней кожей, и особенно тёмно-багровые кисти рук с высыхающими синими венами показывали очень глубокий возраст станичника.

    — Сколько же Вам лет, — наклонился я к уху старичка, поняв, что моего предложения пропустить его вперед себя, он не услышал.

    Визави посмотрел на меня выцветшими серыми глазами и вдруг весело спросил:

    — А сколько дашь, сынок?

    — Ну… года 83, — ответил я с растяжкой, зная, что собеседник старше, может, лет на пять. Ведь моей маме пошёл уже 80-й, и в определении возраста я ошибиться мог ненамного. Сказал так, чтоб просто сделать старому человеку приятное.

    — Немножко не угадал, — ответил он с той же с улыбкой.

    — Так сколько? — переспросил я громко, и взглянул на продавщицу, которая уже тоже с любопытством смотрела на престарелого покупателя.

    — 93.

    — 93! — искренне воскликнул я и панибратски протянул ладонь долгожителю. — Можно, отец, пожать Вам руку за это!

    И, взяв его руку — лёгкую по-детски и прохладную по-старчески, — пожелал:

    — Вам совсем немножко до 100 осталось. А лучше — живите до 103, а то и 113!

    — Ну, это как Бог даст, — ответил старичок. И вежливо выразил отказ на вторичное предложение пропустить его отовариться прежде меня.

    — Вам, молодым, всё спешить надо. А нам спешить некуда. Покупайте, я — после вас.

    … «Вам, молодым…», — приятно думал я, шагая 55 июнем своей жизни и представляя, как приду домой и расскажу старенькой маме об этом замечательном долгожителе с таким молодым голосом и с такой молодой улыбкой. И пошучу, что в сравнении с этим дедушкой она — мама моя — совсем девчонка…

    01.06.2014, Краснодарский край