Алена Сулевич — О НЕМ...

За окном идет сильный снег. Будильник показывает 6.15 утра. Всю ночь я не могла уснуть, да и не особо старалась. Подушка насквозь мокрая от слез. Я точно знала, что он позвонит сегодня. Он мог не звонить и не писать месяц, два и даже больше, но в этот день он всегда звонил. Наверное, именно тот факт, что он помнит разные мелочи, касающиеся меня, — день нашего знакомства, кто мой любимый писатель, во что я была одета при первой встрече, мой день рождения, — не давал надежде в моем сердце окончательно погаснуть, и не позволял мне поставить точку. Я цеплялась за эту ниточку как за весомое доказательство того, что я ему дорога, что я, Арина Широкова, все-таки еще что-то для него значу.

В шкафу висит свадебное платье. Как же оно уже меня раздражает…

Я пыталась читать, но строчки расплывались и категорически отказывались складываться в связную мысль. Пыталась смотреть телевизор, но бросила, когда поняла, что около пятнадцати минут слушаю какую-то политическую болтовню на татарском языке. В конце концов, решила включить хотя бы радио, но сразу же его выключила. Ничего не имею против Ирины Дубцовой, но эту песню я ненавижу.

Собираю наши встречи, наши дни как на нитку — это так долго.

Я пытаюсь позабыть, но новая попытка колет иголкой.

Расставляю все мечты по местам –

Крепче нервы, меньше веры, день за днем. Да гори оно огнем!

Только мысли все о нем и о нем, о нем и о нем...

***

…Мы познакомились ровно 8 лет назад, под Новый Год. Глупая наивная 18-летняя девчонка впервые увидела Москву. Я училась на первом курсе педагогического университета и приехала погостить на Новогодние каникулы к двоюродной сестре. Столица произвела на меня, выросшую в маленьком тихом сибирском городке, очень сильное впечатление. Ее бешенный ритм я ощутила едва сделав первые шаги по перрону железнодорожного вокзала.

Катька не теряя ни минуты начала таскать меня по достопримечательностям. А в тот вечер она решила показать мне ночную жизнь города. Я изо всех сил сопротивлялась, но пришлось сдаться, поскольку сестренка пообещала отвести меня на концерт малоизвестного белорусского музыканта с совершенно фантастическими вокальными данными. «Ничего подобного с тобой никогда не происходило и не произойдет. Стоит один раз услышать этот голос, и крышу сносит конкретно» — уверяла она. Заманчивое предложение. И ведь не обманула…

Когда на сцену маленького уютного ночного клуба вышел Женя, сел на высокий барный стул у микрофона, и я впервые услышала его голос, который до конца дней будет звучать в моей голове — звонкий, как горный хрусталь, и чистый, как только что пробившийся из-под земли родник, заполняющий собой каждую клеточку пространства этого зала и всей планеты… Сказать, что в меня ударила молния, наверное, пошло и банально, но более подходящие слова подобрать сложно. Женя чем-то напоминал архангела, какими их обычно рисуют в детских Библиях: большие, немного печальные голубые глаза, длинные светлые волосы, одежда только вполне земная — светло-голубые джины и светлая футболка с коротким рукавом. От макушки до пят он излучал яркий свет, который ну никак не мог родиться на нашей грешной планете. Я это точно видела!

Я не знаю, сколько длился концерт — два-три часа, может больше. Все это время я просидела, полностью потеряв связь с реальностью, не видя и не слыша ничего вокруг себя, кроме Жени, не смея отвести взгляд от этого прекрасного видения, боясь, что оно в любой момент растает в воздухе. Он поселился в моем сердце, намертво забетонировав изнутри все входы и выходы, окна, двери и даже форточки… Очнулась я от того, что Катька теребила меня за плечо. Как оказалось, она знакома с музыкантами, и мы приглашены на закрытую вечеринку… Там я и познакомилась с надеждой белорусской эстрады Евгением Гриневым, 25-летним начинающим, но уже громко о себе заявившем вокалисте…

Я пыталась спрятаться в диванных подушках, но безрезультатно. Он неожиданно подошел ко мне и пригласил танцевать. Абсолютно растерявшись, к сожалению или к счастью, я согласилась…

Я к нему поднимусь в небо,

Я за ним упаду в пропасть.

Я за ним, извини, гордость.

Я за ним одним, я к нему одному…

Женя предложил мне прогуляться на следующий день, уже без Кати. Я не смогла отказаться, совсем растаяв от его взгляда и прикосновений.

Мы много разговаривали. Оказалось, он уже несколько месяцев женат… Боже упаси, только не стоит думать, что это очередная скучная банальщина про блондинистую вертихвостку, пытающуюся разрушить чью-то крепкую счастливую семью. Отношения Натальи и Жени ни у одного здравомыслящего человека язык не повернется назвать «семьей». Это скорее слаженный творческий тандем. Он — молодой перспективный талантливый артист, она — успешный опытный продюсер, занимающийся его раскруткой. При этом она старше него на 26 лет… Друг без друга они никто, а вместе… Вместе, объединив талант Жени, опыт, связи и организаторские способности Натальи, они могли заниматься любимым делом, причем зарабатывая при этом хорошие деньги.

Наталья очень мудрая женщина. Естественно, она никогда не тешила себя иллюзией, что Женя будет ей верен. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что многое не сможет дать молодому мужчине в самом рассвете сил, и закрывала глаза на его мимолетные интрижки. Единственное, чего она не предусмотрела, это то, что в один прекрасный день в его жизни появится одна смазливая наивная провинциалка, и эти отношения будут значить для него нечто большее, чем просто «мимолетная интрижка».

«Когда наступает момент, что становится нечем дышать и надоедает весь мир, я знаю, куда мне бежать. Ты мой персональный лучик солнца, который греет и светит мне, хоть и находится очень далеко...» — Женя постоянно повторял мне эти слова.

Через несколько дней после Нового Года я вернулась в Томск, оставив ему адрес электронной почты, номер мобильного телефона и свое сердце…

***

Женя сначала звонил часто и писал длинные письма. Следующим летом он опять приезжал в Москву записывать новый альбом, и пригласил меня провести с ним две недели. Я долго не могла прийти в себя от такого откровенного предложения. Однако, терять мне уже было нечего. Соврав родителям, что еду на студенческую конференцию, я села в поезд, не зная, что меня ждет на конечной остановке.

Это были самые счастливые дни в моей жизни. Я просто наслаждалась тем, что Женя был рядом, каждым его взглядом, каждым его поцелуем, каждым прикосновением, не думая о том, что будет завтра. Мы жили в шикарной гостинице, много гуляли по городу, он брал меня с собой в студию, где они записывались, не стесняясь друзей.

А потом вдруг сказка закончилась… Женя посадил меня в обратный поезд, и я поняла, что даже не знаю, увижу ли его еще когда-нибудь.

Так все и началось. Примерно раза два в год мы встречались в Москве. Я приезжала из Томска, он из Минска, проводили вместе неделю или две, и возвращались к своей обычной жизни. Я любила Женю. Каждая минута, проведенная с ним, была для меня счастьем, а о том, что будет после, я категорически отказывалась думать. По возвращении мне оставалось только слушать его голос в наушниках, с которыми я теперь практически не расставалась, и строчить длинные электронные письма, а потом очень подолгу ждать ответа. Он же вспоминал обо мне примерно раз в месяц, писал на электронную почту, иногда звонит. Звонить сама из-за Натальи я не могла.

Понемногу я начинала трезветь и понимать, что такие отношения ни к чему хорошему не приведут, что рано или поздно я ему наскучу. Неопределенность угнетала все сильней и сильней. И тогда я стала каждый день молиться святой Матроне о ребенке. Я думала, что тогда смогу набраться сил и послать Женю ко всем чертям. И моя молитва была услышана. Год назад я забеременела. Беременность протекала прекрасно, я чувствовала, как во мне зарождается новая жизнь и уже в полной мере начала ощущать себя матерью.

На сроке 16 недель случился выкидыш. Без каких-либо на то причин. По крайней мере, врачи не смогли мне что-либо вразумительно объяснить. Единственное, что они сказали вполне уверенно — детей я больше иметь не смогу. Я долго не могла прийти в себя, я отчетливо чувствовала внутри разъедающую пустоту. В конце концов, я решила со всем этим покончить раз и навсегда, и выпила упаковку феназепама. Но очевидно, у Судьбы на мой счет были совсем иные планы. Хозяйке квартиры, которую я снимала, вздумалось заглянуть ко мне, хотя до дня, когда я должна была платить за квартиру, было еще далеко. Дверь я не открывала, но она, слыша, что громко играет музыка, открыла своим ключом, и, увидев меня без сознания, вызвала скорую. Меня откачали спустя сутки. Родители настояли, чтобы я прошла лечение в частной психиатрической клинике. Там я познакомилась с Маратом.

Марат Киримов в свои 35 лет владел крупной строительной фирмой, и помимо всего прочего был спонсором клиники, в которой я отбывала срок. Он еще в больнице начал оказывать мне недвусмысленные знаки внимания. Спустя пять недель меня выписали и мы начали встречаться, и теперь уже готовились к свадьбе, назначенной через месяц.

Марат очень надежный, заботливый, нежный, внимательный, с ним чувствуешь себя как за каменной стеной. Я ощущаю себя виноватой перед ним, потому что он достоин любви, а я не могу ее ему дать. Я старалась из последних сил, видит Бог, старалась, но просто однажды стало дико, когда вдруг осознала, что меня целуют НЕ ТЕ губы и обнимают НЕ ТЕ руки. Не знаю, как долго я смогу его обманывать. Марат этого не заслуживает. Женя как первым был, так единственным и остался.

Вот так прошли для меня эти восемь счастливых и мучительных лет. От Жени не было вестей уже полгода. Ни о ребенке, ни о выкидыше, ни о попытке суицида, я ему, естественно, ничего не рассказывала, и от его последнего приглашения приехать в Москву отказалась. Я должна начать новую жизнь, в которой Жене нет места…

***

… Около семи раздался требовательный пронзительный звонок. Я села на кровать, на которой валялся телефон, и так и просидела несколько минут, тупо уставившись на продолжавший трезвонить несчастный мобильный.

Я к нему поднимусь в небо,

Я за ним упаду в пропасть.

Я за ним, извини, гордость.

Я за ним одним, я к нему одному…

— Да… Ало… — в мыслях была абсолютная каша, но я все-таки решилась ответить.

— Привет... Не разбудил? — участливо поинтересовался на другом конце провода до боли знакомый, но почему-то немного осипший голос.

— А сам как думаешь? Суббота, у нас 7 утра…

— Извини, совсем забыл про эти идиотские часовые пояса… Просто очень захотелось услышать твой голос.

— Жень, я просила тебя больше мне не звонить. Я выхожу замуж, — я из последних сил старалась собраться с мыслями и подавить волнение.

— Я знаю. Просто… Арин, ты помнишь, какой сегодня день? — как бы невзначай спросил он.

— А что, сегодня какой-то особенный день?

— 22 декабря, ровно восемь лет назад мы познакомились...

— Ну да… Я совсем забыла… — я сама не понимала, зачем соврала.

— А вот я все прекрасно помню. И никогда не забуду, как я нагло подошел к трогательной растерянной девушке в легком белом платьице, которая пыталась ото всех спрятаться в диванных подушках, особенно от меня, и нагло пригласил танцевать… — в голосе Антона никогда не звучало столько нежности. — А она покраснела, словно я предложил что-то неприличное, но все-таки согласилась… Помнишь, что была за песня?

— Какая-то слезливая, про несчастную любовь… Что у тебя с голосом? Ты простудился?

— Да так, ерунда.

— Ты совсем себя не бережешь. Вот сейчас у вас глубокая ночь, а ты не спишь. Не высыпаешься, плохо питаешься… Один раз ты уже срывал голос. В следующий он может совсем не восстановиться, если ты не будешь заботиться о своем здоровье, — нравоучительно протараторила я. — И куда только твоя жена смотрит?

— Арин, я знаю, что я полная сволочь, мучаю и тебя, и Наталью, и себя, но… Ты мне сейчас действительно нужна как воздух, Арин, — в его голосе звучала какая-то тревога.

— Жень, через месяц я выхожу замуж за прекрасного человека, — я старалась говорить как можно убедительнее. — То, что между нами происходит, нельзя назвать любовью. Вообще никак нельзя назвать. Я даже любовницей себя считать не могу. Так не могло долго продолжаться. Если ты хоть немного желаешь мне добра, забудь обо мне, пожалуйста. Я пытаюсь научиться жить без тебя…

— И как, получается?

— Как видишь. Я же сказала, что через месяц выхожу замуж за достойного человека.

— Это меня обнадеживает, — с легкой усмешкой ответил Женя.

— Что тебя обнадеживает? — растерялась я.

— Ты сказала «за достойного человека», а не «за любимого человека». Это оставляет мне надежду.

Я совсем опешила, мне нечего было ему на это сказать. Он читает мои мысли, он видит меня насквозь, даже на таком расстоянии. Он прекрасно понимает, что я по-прежнему целиком и полностью принадлежу только ему, несмотря ни на что…

— Кстати, Наталья мне недавно звонила, — сказала я спустя несколько мгновений, вновь обретя дар речи.

— Что она от тебя хотела? — обеспокоенно спросил он.

— Так, ничего. Поздравила со скорой свадьбой и с тем, что я наконец-то образумилась и оставила тебя в покое.

— Не обращай на нее внимание. Слушай, Арин, я ведь действительно хотел поговорить с тобой о чем-то важном, — его голос стал каким-то слишком серьезным.

— Говори, только у меня не очень много времени, — снова соврала я.

— В общем… Не знаю, как сказать… Неделю назад, на важном концерте я опять сорвал голос. Только теперь все действительно намного хуже. Врач сказал, что если я хочу хотя бы нормально говорить, мне нужно вообще молчать месяца три, а о вокале забыть минимум на год. И то, он не дает никаких гарантий. Ты знаешь, музыка — это моя жизнь. Арин, мне страшно. Ты даже представить себе не можешь, как ты мне сейчас нужна…

Я слушала Женю, и с каждой секундой страх в моей душе разрастался. Год не петь? Да для него это равносильно пытке. А если голос не восстановится? Боже, он не сможет этого пережить, все равно что перекрыть доступ кислорода. И жене своей он тоже будет не нужен…

— Я тебя знаю, Жень. Ты восстановишь голос, чего бы тебе это не стоило. Ты обязательно все преодолеешь. По другому и быть не может, — уверенно и твердо выговорила я. — Нужно только найти хорошего специалиста.

— Мне посоветовали одного фониатора, самого лучшего в России. Говорят, он творит чудеса. Через три дня я приеду в Москву к нему на лечение. Я очень хочу, чтобы ты была рядом, — произнес он с нескрываемой надеждой, словно от моего решения зависела его жизнь…

***

Ровно через три дня после звонка, каким-то чудом раздобыв билет, я тайком от всех села в поезд «Томск-Москва». Я по-прежнему не знаю, что меня там ждет и чем все это закончится. Вряд ли чем-то хорошим. Но мне по-прежнему все равно. Если будет нужно, я готова еще раз отмотать срок в психиатрической больнице. Я нужна Жене сейчас, и это главное. И я чувствую, что мне вдруг стало легче дышать.

Марату я оставила письмо, в котором постаралась все объяснить. Он мудрый человек, он все поймет. Так честнее по отношению к нему. Он обязательно встретит достойную девушку, которая окружит его любовью и заботой, как он того заслуживает.

А я… Я знаю вкус поцелуев любимого человека, и это уже не мало. Для большинства людей слово «любовь» так и остается навсегда пустой философской категорией. А я любила. Я люблю. Значит, в моей никчемной жизни все-таки есть какой-то смысл.

Да, иногда любовь превращается в изощренную пытку и при жизни проводит по всем кругам ада. И, тем не менее, если тебе не довелось через нее пройти — можно считать, что эта самая жизнь прожита зря. А из тех, кто прошел, наверняка, ни один ни за что не променяет ее на спокойное и безмятежное существование. Я честно пыталась, у меня не получилось. И словно в подтверждение моих мыслей, вокзал провожал меня песней, раздававшейся из всех радиоприемников, развешанных, практически на каждом столбе. Кажется, за эти восемь лет эта глупая песня стала моим проклятием.

Я к нему поднимусь в небо,

Я за ним упаду в пропасть.

Я за ним, извини, гордость.

Я за ним одним, я к нему одному…

Июль, 2014.