Halgen — Целитель

Нам не хватает сил. Ни на что. На уровне всего народа сил нет ни на удержание пространства в своих руках, ни, тем более, на его обживание. А отдельным людям жизненных сил недостает ни для великих ни даже для малых свершений. Если отдельные личности, обладающие чуть большей жизненной силой, чем остальные, достигают какого-либо главенствующего положения, то используют они его лишь для своего личного обогащения. Почему-то в этом обычно любят винить «естественную человеческую натуру» и предлагать «единственно возможный способ борьбы» — контроль, включая и контроль над самими контролерами. Я же на это скажу, что личное обогащение управленца за счет деградации объекта управления — очевидная аномалия, ибо развивая, а не разрушая объект своего управления он смог бы много больше улучшить свою жизнь. И при этом способствовал бы улучшению жизни подчиненных ему людей. Но на совершение полезной работы личность, достигшая возможности управления другими людьми, просто-напросто не имеет внутренних сил. Их у нее хватает лишь для действий, связанных с наименьшими затратами энергии. А так как разрушение требует много меньше сил, чем созидание, их работа и идет по этому пути. Тут есть сходство с тяжело больным человеком, чей мозг почти умер, но какая-то деятельность организма сохраняется. Способность переваривать пищу (то есть — разрушать ее) сохраняется намного дольше, чем способность к мыслительной деятельности и даже — к движению.

Если бороться с управленцами-разрушителями при помощи контроля, то кто в таком случае будет контролером? Такой же лишенный душевных сил человек, заинтересованный в бездействии. Желательно, конечно, выгодном для себя. Потому такая борьба бесполезна по самому своему определению. Тем более, что никакой контролер не в силах заставить контролируемого продуцировать полезные для общества созидательные идеи и обеспечивать его душевными силами для этого.

Расхожая мудрость: «Каждый народ достоин своих правителей». Увы, управляемые в России оказываются ничуть не лучше, чем управляющие. Ибо представляют собой людей, имеющих в себе еще меньше душевной силы, чем вторые. У тех ее, по крайней мере, хватило на то, чтоб подмять под себя остальных. Люди не способны оказать даже слабого сопротивления заведомо гибельным для себя решениям управленцев. Тем более не в состоянии выдвигать какие-либо альтернативы. Сил не достает даже для трезвой оценки ситуации в стране, в народе, в своей жизни. Люди с удовольствием принимают заведомо ложные картины мира, представляемые средствами массовой информации. По принципу «обмануть меня легко — я сам обманываться рад». Ибо распознавание обмана требует действий для восстановления правды, а силы для этих действий, разумеется — отсутствуют.

Большой популярностью ныне пользуется никем не доказанная теория «социальной эволюции», утверждающая, что развитие общества всегда идет в направлении его «развития и улучшения». Прелесть этой теории в том, что следование ей вовсе не требует никаких усилий. Вроде бы пора заметить, что учение о «социальной эволюции» по сути является самоопровергаемым. То есть следование ему приводит к его же опровержению. И убедительному доказательству того, что никакой автоматики, заставляющей общество идти по пути развития — нет, что всякая эволюция, лишенная цели, означает лишь деградацию. Этот очевидный факт люди обходят своим вниманием, ведь в ином случае пришлось бы прилагать усилия для изменения ситуации, а на это, конечно, нет душевной силы.

Выражения «плевать на политику» и «все равно ничего не изменить» сделались весьма ходовыми. Люди берегут силы. Для чего? Для того, чтоб расходовать их в своем микроокружении? Но сейчас, в 21 веке, мы замечаем, как русские люди, прежде известные своей общинностью, неожиданно превратились в индивидуалистов. Душевных сил для поддержания социальных связей — не хватает, живое общение все больше и больше заменяется общением виртуальным. Такие качества, как взаимопомощь и взаимоподдержка остались уделом немногих.

Следующий уровень — семья. Может, сбереженные силы расходуются на нее? Но мы видим сокращение числа браков, которые вытесняются непродолжительными связями, лишенными взаимных обязательств. Как следствие — сокращение деторождения и сокращение самого народа.

Значит, люди полюбили самих себя, и на самих себя тратят все свои силы? Индивидуум сделался подлинным «центром Вселенной», о чем много лет мечтали отечественные либералы?! В конце концов, так ли уж плохо любить самого себя? Ведь слова «Возлюби ближнего, как самого себя» означают в качестве отправной точки — любовь к себе. Без нее дальнейшие шаги — возлюбить ближних, дальних, самого Бога просто невозможны!

Русский человек современности — сгусток комплексов и проросших из них, как из семян — неврозов. Он наполнен несбывшимися мечтами, которые в психиатрической науке именуются фрустрациями. Отсюда — его нелюбовь к самому себе, как к неудачнику. Слова о спасении народа через совершения малых дел, как показал опыт прошедших двух десятилетий — бесполезны. Ибо когда исчезли силы для свершения дел великих, на малые дела их тоже не остается. Просто потому, что душевная сила народа и человека — не бензин, ее не бывает «на пять литров больше» или «на литр меньше», она либо есть, либо ее нет. И когда ее нет, когда все мечты уходят в недоступный зазеркальный мир, выходов у человека остается немного. Вернее, выход один — самому шагнуть в «зазеркалье», где, как знать, может, и встретишь то, чего не дано здесь. Но шаг этот может быть только лишь соразмерен оставшимся силам, и потому чаще всего делается он с помощью алкоголя, наркотиков, посвящения своей жизни половым извращениям... «Ушедший» попадает в то «зазеркалье», где никогда не отыщет своей мечты. Но сам шаг, отнимая уже самые остатки душевных сил, не оставляет их даже для переживаний на этот счет. «Алкоголик», «наркоман», «транссексуал» — явления законченные и беспросветные. Впрочем, ныне существует и другой вариант «зазеркалья», работающий по тому же принципу — исчезновение в бескрайнем виртуальном пространстве, где «есть все». С желанием полностью стереть себя из пространства реального, где ничего, что человек жаждет — нет. Нет ни любви, ни веры, ни надежды...

Можно пытаться возвращать людей к реальности. Которая никого не может разочаровать, ибо никого и не очаровывала. Потому в нее едва ли кто вернется по своей воле, а возвращенный подневольно приложит все силы, чтоб как можно скорее ее покинуть.

От индивидуума поднимем свой взгляд к народу в целом. Очевидно, что народ — болен. Но чтобы разобраться, чем его лечить, надо понять саму его болезнь. Узнать, куда ушли его душевные силы, которых прежде было так много, а ныне они — вовсе исчезли.

Самым простым ответом на вопрос о таинственном исчезновении силы русского духа, который вполне может подсказать житейская логика, будут размышление об «усталости» народа от всего прежде пережитого. Сил было много, но произошло много войн и революций, и они израсходовались, как горючее в двигателе. В таком случае логично «прописать» народу «отдых» с целью восстановления затраченной энергии, накапливания силы.

Но мы уже видим, что длительный «отдых», очевидно, не идет нам на пользу. За два десятка лет наши силы не только не окрепли, но куда-то исчез и их остаток. В прошлом, когда история не давала нам подобного «отдыха», силы почему-то наоборот — имелись. Вспомним космический прорыв 60-х годов, произошедший сразу после тяжелейшей в нашей истории войны. Воистину, кто жаждет сохранить душу — тот ее потеряет!

Можно, конечно, признать свою историческую дряхлость, которая наступила из-за безвозвратной потери сил, которые более никогда уже не восстановятся. Такой концепции соответствуют рассуждения о «лимите на революцию». Разумеется, этот самый «лимит» по определению не может иметь ни автора, ни документального выражения, а, значит — и реального существования. Но если его идея поселилась в национальном сознании, значит, он все-таки существует!

Эти мысли не ведут к самоубийству, они, по своей сути — уже совершенное самоубийство. Следование им, разумеется, бессмысленно. И безнадежно.

Я долго размышлял о том, какое положение русский национализм должен занимать по отношению к русскому народу. В.И. Ленин, как известно, утверждал свой коммунизм (то есть — идею коммунизма в своем толковании) в качестве знамени борьбы рабочего класса. А свою партию представлял в качестве передового отряда рабочего класса. Хотелось бы, подражая ему, объявить национализм — знаменем борьбы народа, а носителей этой идеи — «передовым отрядом». Но...

Как мы уже выяснили — наш народ тяжело болен. Его болезнь сопровождается потерей памяти (мы забыли о смысле жизни наших предков), спутанностью сознания (неспособность осознать свои жизненные цели), потерей способности к движению и даже — к размножению. Какой флаг может быть у больных? С костистой старухой?! Какой авангард положен больным?! Из тех, кто первым отправится в мертвецкую?!

Потому единственное место, которое русский национализм сейчас может и должен занять по отношению к русскому народу — это место доктора. Из этого мы должны исходить в своих действиях, к этому должна подходить наша идеология. Последняя и должна сделаться лекарством, которое должно вернуть русскому народу жизнь. Но, как доктора, мы обязаны помнить, что неправильно назначенное лекарство в лучшем случае окажется бесполезном, а в худшем — губительным. Разумеется, подтверждения эффективности нашего «лекарства» мы иметь не можем, ибо в истории не было примеров, когда русский народ оказывался бы в том же положении, что и сейчас. Каждый случай в истории — уникален. Но, как минимум, целебное средство, прописанное русским, не может и не должно быть заимствовано у других народов. Подтверждений ядовитости заморских снадобий за свою историю мы имели целых два, это последствия внедрения коммунизма и либерализма.        

Теперь определим место, к которому мы собираемся приложить наше средство в организме больного народа. Мы уже увидели, что болезнь развилась на уровне самосознания народа, определения им своей цели и смысла жизни. Где возможно необдуманное, а, скорее — злонамеренное употребление заморских «эликсиров» либерализма и коммунизма породило множество несбывшихся мечтаний, говоря по-научному — фрустраций. Именно эти несбывшиеся желания всеобщей справедливости и процветания, достижимых через отрицание собственного прошлого, ныне и отнимают нашу жизненную силу. Как раз им мы обязаны созданием современного российского общества, состоящего из нелепого нагромождения либеральных и коммунистических фрагментов. Этот не имеющий научного названия общественный строй не имеет и целостности, он вообще не предназначен для жизни народа. Его смысл — быть пространством вечных слез, вечного оплакивания. Кто-то будет лить слезы о «недостатке свободы», кто-то «о недостатке справедливости», одновременно они же будут в нем находить нескончаемые попытки установить недостающие «свободу и справедливость». И... Мечтать, мечтать... Об эволюции в сторону их обретения, которая, конечно, происходит сама собой...

Главная же современная мечта-призрак — это патриотизм. Мы хотим любить Родину, ибо родная земля — необходимое условие для жизни народа. Но тяжелая болезнь народа-хозяина, его растворение в несбыточных мечтах 20 века, превращает идею любви к родной земле — в абстракцию. Идея патриотизма, лишившись внутреннего содержания, оборачивается бестолковой игрой символами государства, история которых фактически забыта, а потому — забыто и содержание. Другие его проявления — съемки фильмов о былых победах с участием артистов, не способных вжиться образ своих предков, и потому изображающих лица былых героев так, будто они были восковыми куклами. Исполнение героических песен былых лет певцами, лишенными половой принадлежности (ведь даже поддержание своей принадлежности к одному из двух человеческих полов, увы, тоже требует определенной затраты душевных сил). Все это показывает, что понятие патриотизма в ныне существующем обществе — симулякр, пустая изнутри картонная кукла. Такое перерождение патриотизма лишь доказывает, что все, что теряет смысл — теряет и саму жизнь. Люди-призраки порождают лишь призрачные идеи, а призраки-идеи отправляют в белый свет людей-призраков...

Разумеется, общество-фрустрация не может быть жизнеспособным. Ибо неподвижно застывший, погруженный во внутренние переживания и мечты, человек обречен на смерть. Конечно, при отсутствии посторонней помощи. Но едва ли кто из народов-соседей поспешит нам на помощь. Ступор может смениться возбуждением, реализованным, к примеру, через бессмысленную войну. Которая несет в себе призрак цели в виде победы. Но истинная победа, увы, невозможна, так как никто из участников войны не в состоянии себе представить жизнь после победы. Потому самый вероятный ее итог — угасание с сохранением статус-кво, какой имели почти все постсоветские войны эпохи девяностых годов.

Увы, болезненное сознание не способно отыскать в самом себе выход из болезни. Его может найти только тот, кто сумел оказаться вне болезненной картины мира. Кто способен по отношению к больному народу занять место доктора. И применить лекарство, то есть ту идею, которая окажется спасительной для народного организма. Которая сожжет в прошлом    бесплодные и бессмысленные фантазии, навсегда прервав их воспроизводство.

Многие мыслители сосредотачивают свои усилия на вопросах власти и ее воспроизводства, на вопросах экономики и т. д. На мой взгляд, применение идей этих уровней ныне подобно симптоматическому лечению. К тому же, скорее всего, в настоящее время эти светлые мысли окажутся бесполезными — у народа не найдется жизненной силы для их осуществления. И не найдется ее потому, что она утекает в пространство нереализованных мечтаний, в мир фрустрации, путь в который перекрыть они не в силах.

Из всех идей спасительной будет лишь та, которая свяжет наше настоящее с нашим прошлым и будущим. Которая вернет нашей истории ее смысл, определив ей дальнейший путь. Развитием которой станет создание наиболее подходящего для нее общественного строя, системы власти и отношений между людьми. В этом направлении я трудился над разработкой идеологии Национал — Космизма, другое название которой — Космическое Богоискательство. Разумеется, это учение нуждается в дальнейшем развитии, во вложении в него еще многих и многих душевных сил. Но очевидно, что оно расположено вне болезненных переживаний о несбывшихся либеральных и коммунистических мечтаниях, а, значит, может быть — лекарством.

Разумеется, изобретения лечебного средства далеко не достаточно для исцеления больного народа. Необходимо его введение в страдающий организм. По своей сути прием хворым народом этого лекарства можно назвать революцией. А можно избежать этого слова. Какая разница в словах, если, переместившись в мир болезненных фантазий, многие из них навсегда переменили свой смысл?! В любом случае, исцеление народа стало важнейшей задачей, без которой никакая иная задача решена быть не может. Потому не столь важно, кто будет целителем. Если за эту работу возьмется существующая власть (будем надеяться, что поддерживаемое ею нынешнее состояние общества — результат болезни, которой она болеет заодно с народом) — я буду в числе ее сторонников. Если она будет употреблять свои силы для препятствия исцелению народа — я встану в ряды ее непримиримых противников.

Исцеление русского народа, восстановление силы его некогда великой души — вот та единственная цель, которая по-настоящему оправдывает любые средства.

Андрей Емельянов-Хальген

2015 год