Saniya Shaidullova — О судьбах.

   В просторной комнате, ярко освещенной и переливающейся всеми цветами радуги, стояла высокая и статная девушка. Она нежно прикасалась к гобелену, на котором была изображена жизнь... Судьба человека. Нити судьбы переплетались, вились, сливались воедино, а затем снова расходились, и в какой-то момент обрывалось всё.

   Сначала малыш, маленький карапуз с розовыми щечками и воинственно сжатыми кулачками, кажется, что уже с этой поры он готов противостоять всему миру, ему всё нипочём. Затем молодой парень, на его лице решимость, он готов жить, он её достоин. Его уверенность в дальнейшей удаче помогает ему не разрезать, не растерять нити своей судьбы, пусть даже и через много ошибок он проходит этот извилистый путь, в дальнейшем открывая что-то новое и разрушая старое. В самом же конце немощный старик. Он не может глядеть вперед, не видит будущего, то и дело, оглядываясь назад, вспоминая и вздыхая по былому. На деле же он не замечает, что цвета его нитей давно померкли, они потихоньку выскальзывают из его рук, падают, обрывая на том месте полотно его жизни...

   Ее черные как смоль вьющиеся волосы ниспадали на плечи водопадом, создавая внешнее сходство девушки с цыганами. Но это было не так. Все было гораздо сложнее. Она была одной из тех, у кого никогда не могло быть национальности или расы. Для них людские различия не существовали. Они те, кто властвует над этим миром, кто создал людей. Они боги.

— Тропи! Сколько можно наглаживать этот старый пыльный коврик! Хеси, а я ведь давно говорила, что пора заканчивать с этими старомодными штучками! — в комнату вошла рыжеволосая девушка, она была одета весьма эпатажно. Лишь ярые любители моды заметили бы, что одежда на ней соответсвовала статусу одного известного дизайнера Александра Маккуина, хотя они же и отметили бы, что пока таких экземпляров в его последних коллекциях не видели. Тогда как вездесущие журналисты с хорошей памятью припомнили бы похожую девушку из тусовок того самого Александра, некоторые поговаривали будто бы она уже давно была очередной пассией дизайнера, несмотря на все разные слушки об ориентациях людей таких профессий.

— Кло, милая, оставь ее в покое. У нее работа сложная. Бедняжка каждый день обрывает тысячи жизней, при всем притом, что она даже не киллер. Лучше пойдем, посмотрим на мою новую малышку, — тараторила еще одна девушка, она была коротко острижена, в кожаной куртке и удобных спортивных штанах, внешне стройна, но сложена больше по-мальчишечьи, — она прекрасна! Ты представляешь, выжигает до 431 км в час, мощность двигателя 1200 литров. Да и вообще Бугатти, выкрашенных в черный и оранжевый аж 30 на свете, поэтому пришлось Фердинанду разрабатывать новый окрас, специально для меня!

— И какой же? Да и кто такой твой Фердинанд? — интереса в голосе той, которую сестры называли Кло не было ни капли. Она сидела, разглядывая свой маникюр похожий на змеиную кожу.

   Среди людей они были известны как «Клото, Атропос и Лахесис». Три сестры, три богини судьбы, которые плетут судьбу каждого и всех вместе, которые решают, как жить, когда умереть, с кем предрешено связать судьбу людей. Клото прядет нить жизни. Лахесис сматывает в клубок и наделяет всех судьбами. Участь же Атропос самая страшная, ей приходится обрывать нить, отбирая жизнь.

   Атропос вздохнула спокойно, когда сестры ушли. Она еще не привыкла, что теперь не обязательно использовать старые методы или «технологии». « Технологии — слово-то еще такое некрасивое, будто подразумевает что-то нехорошее» думала Атропос. Постичь новое для Атропос было сложно, она не любила менять привычное, учиться новому, искать, вместо того, чтобы уже идти по заведенному, будто по часам кругу.

                                                                    ***

    — Адам! Я так испугалась за тебя! Ты снова ходил охотиться за этими «мохнарожками»? — воскликнула Ева, вскакивая с места и подбегая ко входу в пещеру, куда её мужчина втаскивал огромную тушу невероятного существа, всего покрытого мехом и с удивительно торчащими то ли клыками, то ли рогами из носа. Откуда же ей было знать, что спустя несчитанное количество времени этого зверя никто не будет называть «мохнарожками», а над останками, собирая по кусочку в одну единую картинку, будут сидеть великие ученые.

    — Душа моя, ни в этой жизни, ни в какой-либо другой, никогда не бойся потерять меня. Я не оставлю тебя ни за что, даже сама судьба не станет для нас преградой, — с нежностью глядя в глаза своей возлюбленной и вытирая пот со лба вымолвил Адам.

    — Обещаешь?

    — Обещаю.

                                                                                                                                                                    16.09.2014

S.Sh