В Невский — Сеть

Возмущению двадцатипятилетней девушке не было предела:

— Ты предлагаешь мне, чтобы я снимала комнату у вдовца? Плохо же ты обо мне думаешь! — от обиды глазки ее повлажнели, и она поспешила отвернуться от друга детства, чтобы то не заметил это. И он не заметил потому, как полностью был поглощен своей идеей:

— Зато сколько плюсов: не дорого, от работы в двух шагах. И потом: ты не думай о плохом. Ванька — кристально-чистой души человечище. — Только сейчас до него дошел подтекст возмущения подруги, и он усмехнулся. — Да не беспокойся ты за девичью честь свою. Ни один волосок не упадет с твоей прелестной головки.

Саша, не привыкшая к столь прямолинейным разговорам на щекотливые темы, вмиг вспыхнула ярким румянцем.

— Ты все сейчас поймешь. Почувствуешь даже по его голосу, какой он правильный и положительный персонаж. — Паша пододвинул к себе телефон, набрал номер и включил громкую связь. — Привет, Вань.

— Привет.

— У меня к тебе огромная, я бы сказал мирового масштаба, просьба. Альтруист ты наш.

— Не льсти.

— Тут ко мне из глубокой провинции землячка нагрянула. И работу уже нашла, а вот с жильем — засада. А у меня — всего одна комнатка и тяжелый график работы. Ты сам все прекрасно знаешь.

— Ночные интервью на горячей простыне?

— Вот видишь, какой ты молодец, все-то ты знаешь и понимаешь. А еще, как мне помниться, ты собирался комнату сдавать.

— Да.

— Вот и хорошо. Главное: человек не с улицы. Проверенный, честный и чистоплотный. Ну как, договорились?

— Договорились.

— Когда можно подъехать? Ах, да, ты же у нас домосед. Все время дома. Так мы едем? Пока, до встречи.

— Пока. — На том конце провода повесили трубку.

— Ну, вот — Вновь с большой толикой гордости произнес Паша. — Вопрос с твоим проживанием решен оперативно и положительно.

— Но все так-то. Вдовец! — Саша развела руками.

— Я голову свою буйную и непутевую на отсечение даю. Иван — порядочный человек, от кончиков волос до педикюра. Ничего не бойся. Ты же все слышала сама.

— А что я слышала? — Саша подняла свои глубокие, насыщенно-коричневого цвета глазки на земляка. — Не очень-то и многословен твой друг.

— Это еще один плюс, — тут же отпарировал Павел.

— И потом, ты ему даже не сказал, что я — девушка.

— Разве? — искренне удивился друг детства.

— Ой, ли.

— Ну, да, извини. Схитрил малость. Но что с меня взять? Я же журналюга.

Он вырвал из блокнота лист и написал адрес.

— Вот тебе адрес. Можешь ехать, я сейчас такси вызову.

— Ты не проводишь меня? — Саша начинала понимать, что Паша старается как можно быстрее выпроводить ее. Да и сам друг это тут же подтвердил словами:

— Понимаешь, ко мне сегодня, с минуту на минуту, должны прийти. Очень важный клиент. Возможно, от этого будет зависеть моя судьба, карьера, и, как следствие, материальное обеспечение.

Саша встала, и начала торопливо собирать свои вещи.

— Ну не обижайся, дружок. — Паша попытался было смягчить ситуацию, но это ему не удалась, и он замолчал.

Александре рисовался Иван мужчиной лет сорока, обрюзгший, благоухающий перегаром и с трехдневной щетиной. Но, на этот раз, предчувствие обмануло девушку. Дверь открыл тридцатилетний мужчина, приятный во всех отношениях наружности. Даже накопившаяся усталость, которая читалась без всяких напряг, в его серых глазах, была к лицу. Вот только заметная хромота портила общую картину привлекательности.

— Ты к кому? — поинтересовался он, когда они перестали изучать друг друга глазами.

— Я от Павла. На счет комнаты.

— Да? — изумился Иван, и кашлянул. Явно, такого оборота событий он не ожидал. — Проходите.

Саша вдруг поймала себя на ощущении, что все сомнения и страхи улетучились в одно мгновение, едва она переступила порог квартиры.

— Я покажу тебе комнату, — пробормотал все еще находившийся в легком замешательстве Иван, пока Саша не переобувалась в тапочки.

Квартира оказалась большой, даже огромной. Обстановка говорила о финансовом благополучии хозяина. Новая, добротная мебель, оргтехника. На стенах коридора, по которому они шли вглубь квартиры, висели репродукции картин художников эпохи Возрождения. Двери в комнаты были украшены витражами.

— Это ванная. Туалет. Детская. Библиотека. Кстати, можешь ей свободно пользоваться. Пять тысяч томов на любой вкус в твоем распоряжении. — По ходу говорил хозяин, пока не подошли к двери с витражом «Осень в лесу». — А это твоя комната.

Саша вошла и замерла в тихом восторге. Комната ее детской мечты, которая не могла осуществиться. Особенно в малогабаритной двухкомнатной квартире ее родителей. Большая кровать, подстать ей огромное мягкое кресло. Письменный стол, шифоньер, телевизор и DVD — проигрыватель.

— Располагайся. Белье я застелил свежее. Утюг в шифоньере, диски в библиотеке.

Саша громко уронила чемодан.

— Да, кухню-то мы и пропустили. — Иван вышел в коридор, словно приглашал Сашу последовать за ним, и ей пришлось подчиниться.

Кухня полностью гармонировала с остальными комнатами. Как в рекламе. Саша даже зажмурилась на мгновение. Мечта любой женщины, любой хозяйки. Все, что так необходимо для комфорта и удобства, было здесь. Холодильник, морозильная камера, стиральная и посудомоечная машинки, телевизор, газовая плита. СВЧ — печь. Не говоря уж про «мелочи», от тостеров до кофеварок. Да, кухня должна быть большой, потому, как тут собирается вся семья в сборе и проводит большое количество времени. Овальный стол с шестью стульчиками красноречиво доказывал это. Все было просто на высшем уровне. И лишь опытный, дотошный и чуточку нагловатый, взгляд мог-таки определить отсутствие женских рук.

— Кстати, у нас сегодня праздничный ужин, и мы тебя приглашаем.

— Да неудобно так-то. — Саша попыталась отказаться, но Иван и слушать не стал:

— Ты, наверное, устала в поисках жилья. Время уже позднее, чтобы самой заниматься приготовлением ужина. Так что, никаких возражений не принимается.

Их взгляды встретились.

— Хорошо. Спасибо. Можно мне принять ванну.

— Конечно. — Ивана отвлекла кастрюля на плите. Что-то там закипело, забурлило, распространяя аппетитные запахи. Он бросился спасать положение, и, казалось, совсем забыл о ней. Саше самой пришлось отыскать ванную комнату, хотя хозяин ей и показывал.

После принятия освежающего душа, Саша разложила свои вещи, и сушила волосы феном. Выключив его, она услышала в коридоре приглушенные голоса и топот детских ножек. Через мгновение раздался стук в дверь.

— Войдите. — Саша, ожидавшая приход Ивана, одернула халатик на коленках. И второй раз за вечер интуиция ее подвела. В комнату вошла десятилетняя девочка. Ну, просто прелесть, а не ребенок. Кучерявые волосы веером лежали на ее плечах. В больших голубых глазах плескалось солнце.

— Здравствуйте.

— Привет, — необъяснимая радость хлынула в душу, заполняя каждый уголок.

— Меня зовут Евдокия. Глупое, конечно, имя. Но в том не моя вина. Родители учудили. — С грустинкой в голосе представилась девочка.

— А меня зовут Саша, — девушка широко улыбнулась. — А мне нравится твое имя. Дуня, Дуняша. Очень красивое, русское имя.

Девочка улыбнулась в ответ, демонстрируя изумительные ямочки на щеках.

— Спасибо. Вы не первая, кто так успокаивает меня. Но у вас это получилось искренне, и вам я верю. — Дуня была, пожалуй, слишком развита для своего возраста. — У нас сегодня праздник. И папа приглашает вас присоединиться к нам.

— А какой праздник?

Дуняша пожала плечами:

— Я не очень-то и поняла. Папа сегодня, наконец-то, погасил какой-то кредит. Теперь у него появиться больше времени на воспитание. — В ее словах была заключена вся правда семейного благополучия, для достижения которого Ивану приходилась брать кредиты и много работать. А девочке, тем временем, его не хватало. Вон, как засверкали глазки, когда она об этом говорила.

Переступив порог кухни, Саша пережила еще одно потрясение: за обеденным столом она увидела двойняшек. Девочки пяти-шести лет похожи друг на друга, как две капельки воды. Кучерявые, синеглазые, пухленькие.

— Здрасти, — хором сказали они.

— Привет, — растеряно ответила Саша.

— Это Катька и Лизка. — Представила их Дуня.

— Дуня, — раздался голос Ивана.

— Катя и Лиза, — исправилась Дуня, и бросилась помогать отцу в сервировке стола. А стол, и, правда, был праздничный. Два салата, из свежих помидор и «Мимоза», сыр, колбаса двух сортов, настоящие домашние пельмени. В центре стола возвышалась вазочка с фруктами.

— Как ты на счет бокала вина? — поинтересовался у Саши Иван. Та лишь неопределенно пожала плечами. Она все еще находилась под впечатлением от увиденного. Молчание ее Иван принял за знак согласия, и на столе появилась бутылка «Массандры». Ужин протекал в спокойной умиротворенной обстановке. Говорили, в основном, дети, а Иван, что Сашу поразило, имел талант слушать, лишь иногда давал ненавязчивые и очень дельные советы. В общем, он жил жизнью и проблемами девочек. Дуняша активно принимала участие в воспитании сестричек, поправляла неправильно сказанные слова и ударения. А после ужина она помогла отцу убрать со стола. Теперь Саша понимала, откуда в девочке столько серьезности и не детской рассудительности. Пока посудомоечная машина делала свое дело, Иван сварил кофе по-турецки. Разлил по фарфоровым чашечкам, и только сейчас заметил, что Саша «находится не в своей тарелке».

— Ты не беспокойся. Дети у меня смирные, мешать тебе не будут. Я надеюсь на это. — Добавил он не очень-то уверенно.

— Как ты справляешься с ними?

— Да ничего вроде. Жена умерла, рожая двойняшек. Пацана мы хотели, а получилось то, что получилось. Так что, с ними я с самих пеленок, и за отца, и за мать. Да, и Евдокия у меня умничка. — Он не смог подавить тяжелый вздох. — Только все чаще я ловлю себя на мысли, что краду у нее детство. Ты не куришь?

— Нет.

— А я пойду, покурю. — Он вышел на балкон. Немного посидев в одиночестве, Саша вновь наполнила чашки ароматным кофе и последовала за Иваном. Балкон был большим, широким. Плетенные столик, два стульчика и огромное количество цветов в горшках. Эдакий маленький и уютный зеленый уголок. Одну из чашек она протянула Ивану.

— Спасибо.

Саша присела на соседний стульчик. Вид с балкона открывался потрясающий: перед глазами лежали городские джунгли, а там, у самого горизонта, заходило солнце, и окрашивало город в какой-то фантастический цвет.

— Не кори себя. Мне кажется, что девочки, когда вырастут, будут безмерно благодарны тебе.

— Ты так думаешь? — в его голосе слышалась искренняя надежда! Да, по сути, он и сам был еще большим ребенком!

— Жениться не пробовал?

Ваня лишь усмехнулся:

— Куда там? — и махнул рукой. — Сам я инвалид. Пенсия смехотворная. Трое детей. — Помолчал, потом стал рассуждать: — Если и жениться, то только на вдове, или разведенной. А значит, с ребенком. А это уже, по минимуму, четверо детей. Не реально поднимать такую ораву. Ведь хочется не просто их вырастить. Желательно дать хорошее образование, обеспечить материально на первое время.

— И на что вы живете?

— Я экономист. И не плохой экономист. Веду бухгалтерские дела у нескольких бизнесменов, отчеты квартальные и годовые стряпаю. Да и студенты не оставляют без заработка. Пишу им рефераты и дипломные работы. Между прочим, на любую тематику. — Он усмехнулся.

— Так ты специалист широкого профиля? — она улыбнулась в ответ.

— Специалист по лексическому изменению оригинальных текстов. Переставляешь слова, перефразируешь мысли, синонимы, антонимы. Сейчас это называется, кажется, рерайтингом. Да и сам пишу рекламные статейки для небольших газет. Тем и живем, не жалуемся.

Саша ничего не ответила. Хотя со слов Ивана и получается все так радужно, но она-то видит, с каким трудом ему это все дается. Усталость просто бросалось в глаза.

В этом она убедилась в первую же ночь, когда пошла в туалет. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и Саша осторожно заглянула. Иван сидел за столом, который был завален бумагами и книгами, и работал на компьютере. Рядом стоял термос, истощающий аромат свежесваренного кофе. А было три часа ночи.

А утром был готов завтрак. Не просто чай с бутербродами, а полноценный калорийный завтрак: каша с цукатами, булочки, испеченные в духовке, и какао. Девочки дружно позавтракали и ушли, Дуняша в школу, по пути отведя двойняшек в детский сад. А Ване предстояла уборка в огромной квартире, приготовление обеда и прочая мелочевка. В таком темпе не всякий здоровый мужик справиться, чего уж говорить об инвалиде.

В воскресный день Александра решила немного понежиться в кровати. Отоспаться и отдохнуть. Но ее разбудили возбужденные детские голоса и приглушенный гневный шепот Ивана:

— Тихо вы, чертенята. Не будьте дикарями.

Но расшалившихся двойняшек было очень трудно утихомирить. Саша улыбнулась. Сердиться на чудо ребятишек было просто невозможно. Она накинула халат и вышла из комнаты. Застало все семейство за хлопотливыми сборами.

— А вы куда? Да так рано?

Двойняшки сразу же бросились к ней и повисли на руках.

— Тетя Саша, пошлите с нами.

— Мы гулять идем.

— В парк, на карусели.

— И в «Макдональдс». — Перебивая, и дополняя друг друга, в одну секунду выложили всю культурную программу выходного дня.

— Мы всегда по воскресеньям ходим гулять. — Дуня по-взрослому нахмурила бровки. —    Ну, давайте быстрее, мелочь зеленая.

Как можно не улыбнуться, глядя на столь милую картину. Она посмотрела на Ивана, которому было не столь весело и радужно. Мысль, еще до конца не созревшая, уже соскочила с языка:

— А я согласна. Пойду с вами, погуляю. А вот папа пусть отдохнет.

Девчонки встретили ее предложение с восторгом. И Иван посмотрел с благодарностью.

Поход удался на славу. Гуляли они почти целый день, благо погода не подкачала. Вернулись домой усталыми, голодными, но с такими большими впечатлениями, которые переполняли их. Они делились ими, при этом без всяких уговоров смели приготовленный ужин, и разбрелись по комнатам. Тетя Саша дала им задание на лучший рисунок «Как я провела выходной». Оставшись наедине, Иван и Саша пили чай.

— Устала?

— Это приятная усталость. Дети у тебя просто прелесть. Культурные, послушные, не избалованные. Сегодня я так много нового узнала, — она мило улыбнулась, — словно окунулась в детство. Неповторимое, надо сказать, чувство. Спасибо.

— За что? Это тебе спасибо. Кажется, я сегодня, наконец-то, хорошенько выспался.

— Я рада.

С работы она возвращалась поздним вечером — была корпоративная вечеринка. Ничего удивительного не было в том, что в квартире висела тишина. Девочки, этот источник шума и жизни, давно смотрели чудные сны. Лишь на кухне горел приглушенный свет. Иван занимался ремонтом детской одежды, в частности куртки Дуняши.

— Привет.

— Привет. Ужинать будешь?

Саша вдруг осознала, что все ждали ее к ужину, и, наверняка, беспокоились.

— Извини, мне следовало позвонить.

— Ну, что ты! В твои-то годы становиться домоседкой — просто кощунство. — И он вновь склонился над курткой. Хотя и правильные были произнесены слова, да вот только горечь почему-то осталась. Минуту она наблюдала за тем, как он, не умеючи, пытался пришить выдранный «с мясом» карман. Потом присела рядом и взяла куртку:

— А вот от чашки горячего чая я бы не отказалась.

— Я совсем не могу чинить вещи, — оправдываясь, обрадовался Иван.

— Хоть чего ты не можешь, — пошутила Саша. — А то уж совсем какой-то идеальный получаешься.

— Ну, — протянул Иван. — До идеала мне еще далеко. Целой жизни не хватит. — И он принялся колдовать над чайником.

А еще через пару дней Саше пришлось принять более весомое участие в жизни семейства. Она оторвалась от чтения любимой книжки и прислушалась. В библиотеке происходил разговор на повышенных тонах. Говорил, в основном, Ваня, а Дуняша пыталась как-то слабо оправдаться. Саша, по зову сердца, поспешила на помощь девочке. А помощь ей, и впрямь, была необходима. Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.

— Что у вас случилось? — Саша присела в кресло и обняла девочку.

— Вот! — развел руками Иван. — Никак не могу объяснить ей, как решаются подобные задачки. Все методы уже использовал, а толку — ноль.

— Пойдем, Дуняша. — Саша взяла учебник по математике, и увела девочку к себе в комнату. И там, в спокойной обстановке, проявляя ангельское терпение, все-таки объяснила все тонкости решения задач.

А однажды в субботний день Александра, проснувшись очень рано, решила всех удивить своим кулинарным искусством. И оккупировала кухню, где и застал ее Иван:

— Ого! Привет!

— Доброе утро. Вот решила продемонстрировать свои скромные способности, и заодно разнообразить ваше меню. Мне, конечно, далеко до такого мастера, как ты. — В ее глазах цвета коньяка плясали озорные огоньки. — Но кое-чему меня бабушка все же научила.

— Ой, ли, — поддержал игру Иван, — а кофе сварить слабо? Пока я кофе не выпью, я — не человек.

— Кофе вари сам. У тебя очень хороший получается.

— Понятно. — Иван достал из буфета зерна. — Кстати, хотел поинтересоваться: как ты научила Дуню решать задачки. Она их сейчас словно орехи щелкает. Да с таким удовольствием, да помимо заданного материала!

— О, нет. Это моя маленькая тайна.

— А может, откроешь мне ее. За маленькую чашечку хорошего, ароматного, такого бодрящего кофе? — предложил Иван, и добавил уже серьезно. — Мне ведь еще и младшеньких придется обучить.

— Я их сама обучу в свое время. — Саша поймала себя на мысли, что сказанное прозвучало спокойно и как-то буднично. Словно, где-то в глубинах души это было давным-давно решено, как должное. Она бросила взгляд на Ивана, но тот не заметил, не вник в смысл сказанных слов.

Вечером Саша с девочками решили обновить гардероб куклам. Закрылась в детской комнате, превратив ее в ателье. Повсюду были разбросаны нитки, лоскутки материй, выкройки. Занятие так заинтересовала девочек, что были забыты и компьютерные игры и диски с любимыми мультфильмами. Вскоре они уже сами выдумывали новые фасоны и цветовые гаммы. Да и сама Александра включилась в процесс с не меньшим азартом. Лишь на секунду она покинула их, чтобы утолить жажду. И застала Ивана за глажкой белья. Он не заметил ее прихода, что позволило девушке некоторое время просто понаблюдать за ним. Ему было нелегко долгое время быть на ногах, и потому белье он гладил сидя, что было, не очень удобно, особо при глажке постельного белья.

— Давай я, — она подошла к нему.

— Нет. Нет, — запротестовал Ваня, но она буквально вырвала из его рук утюг.

— У тебя, кажется, еще отчет не доделанный. Опять будешь всю ночь сидеть за компьютером и глотать кофе. Иди, иди, работай. — Не принимающим никаких возражений, тоном приказала Саша, и Ивану пришлось ей подчиниться.

С некоторых пор готовить ужин вдвоем стало для них доброй традицией. Процесс протекал в дружеской и веселой атмосфере. Иван много знал историй и забавных случаев, а главное: умел их подавать. Саша теперь понимала, за что в свое время его полюбила покойная жена, не побоявшись связывать свою судьбу с инвалидом, наперекор всем и вся. Саша чувствовала, что и сама находится в шаге от подобного. Не хватало лишь какого-то маленького импульса. Искорки для разжигания костра. И вскоре это произошло.

На кухню осторожно, бочком, зашла Лиза, что означало лишь одно: девочки что-то натворили, и боялись признаться в этом. Александра присела на корточки и заглянула той в глазки:

— Что такое?

— А можно мы вас будем «мамой» называть? — тихо спросила она, выступая в роли парламентера. Но Ваня услышал, и вскипел:

— Лиза! — повысил он голос. — А ну-ка, в комнату. Быстро!

Саша наблюдала, как в одно мгновение детские лазурные глазки наполнились слезами. Она попыталась прижать девочку как можно крепче к груди, но Лиза вырвалась и убежала. Саша в гневе обернулась к Ивану, но тот уже вышел на балкон. Девушка поспешила за ним. Молчали, каждый переживал происшедшие, мысленно готовясь к неизбежному разговору. И первым начал его Иван:

— Я нашел тебе квартиру.

Смысл сказанного не сразу дошел до нее.

— Что? Ты хочешь, чтобы я съехала?

— Да, — спички ломались в руках, лишая возможности закурить.

— Почему?

Иван промолчал. Наконец-то, спичка разгорелась, и он с жадностью прикурил.

— Почему? — настойчиво повторила она.

— Ты сама все прекрасно знаешь, и понимаешь. Видишь, как мои девочки привязались к тебе? Мне следовало заметить это на ранней стадии. А я как будто ослеп. Может, просто не хотел видеть, оттягивал. Обманывал сам себя. Ты прости меня, пожалуйста, Саша.

— Им мать нужна.

— Я знаю.

И вновь повисло молчание. И можно было на том, и закончить разговор, поставить жирную точку. Но вопрос, который в последнее время так часто задавала себе девушка, просился на волю. Тесно было, хотелось получить особое внимание и конкретного ответа.

— А почему я не могу стать им матерью? — акцентировала она слово «я». На что Иван так резко обернулся к ней, что она от неожиданности вздрогнула.

— Не шути так, Александра.

— Я не шучу. — Они, как и при первой встречи, пристально смотрели друг другу в глаза.

— Это не правильно, — прошептал он.

— Почему? — в той же тональности спросила она.

— Ты молодая.

— Не на много младше тебя.

— Я больной человек.

— Но не смертельно же?

— У меня трое детей.

— Я умею считать.

— Ты еще выйдешь замуж.

— Только за тебя.

— Родишь своего ребенка.

— Нам не потянуть четверых.

— Ты попала в сети коварного человека. Инвалид с тремя хвостами.

— Заметь: я добровольно пошла в эту сеть. Инвалид мне очень нравится, а от его хвостов я вообще в восторге.

— Саша, — Иван отвел взгляд, — пошутили и хватит. Сама понимаешь, что я во всем прав. Что ты сейчас совершаешь огромную ошибку, и губишь свою жизнь.

— Нет! Это ты не понимаешь, — Саша повысила голос. — Это ты совершаешь роковую ошибку. Когда же ты, Ванечка, подумаешь о себе? Сейчас ты оберегаешь девочек, вон как яростно заботишься о моем будущем. А кто подумает о тебе?

— Чего? — Иван никак не мог уловить смысл того, что хочет сказать девушка. И она поспешила конкретизировать:

— Ты же любишь меня! Ну, скажи! Признайся в этом, хотя бы самому себе. — Она не выдержала напряжения, и слезы брызнули из глаз. Она уткнулась ему в грудь и разрыдалась в голос. Иван осторожно приобнял ее, гладил волосы, словно мог успокоить ее. Молчал, немного ошеломленный ее монологом. Она сказала то, в чем он сам себе боялся признаться, даже в минуты откровенности со своей совестью. Слезы ее не быстро иссякли. Она вновь посмотрела в его глаза и попросила, словно малый ребенок:

— Ну, скажи!

— Что? — он за время молчания успел о многом передумать, переоценить, взвесить, что успел потерять нить разговора.

— Скажи, что ты любишь меня. — Выделяя каждое слово, делая между ними значительные, красноречивые паузы, попросила она просьбу.

— Да, Саша, я люблю тебя. Но….

Александра не стала больше слушать его. Потянулась и прикоснулась горячими губами к его губам. Закружилась голова и чувство, которое, как уже казалось, навсегда забыто, истомно разлилось по телу.

А за спиной догорал закат. Обещая при этом на ближайший день ясную, прекрасную погоду.