magalnik — РЕБЯТА НАШЕГО ДВОРА

— Люся, подойди ко мне, садись, пирожки попробуй с вишнями. То-то же, поговорить хочу. О чем, о чем? О тебе и Борьке моем. Ты уже взрослая, меня понять должна, надеюсь. Девушка ты видная, красавица можно сказать, поклонников не счесть, правду говорю. К поведению не придраться, не пачкаешься, но все одно сыну моему ты не пара, сама понять должна. Он парень серьезный, взрослый, двадцать два стукнуло весной, да ты это знаешь. Техникум за плечами, мастер на все руки, как покойный Тимофей мой, семью кормит. А ты восьмилетку еле закончила и никакой профессии, в продавщицы к жулику Лупану пошла в промтоварный. Конечно, ты его устраиваешь: любое барахло сбывает при показе на тебе его тряпок, всем радостно улыбаешься. Учиться, говоришь, собираешься на портниху? Борька знает. Это когда будет-то. Сегодня же, вечерком, подруга моя Мария с дочерью придет своей на смотрины, училка она уже, ровесница моему, дом в приданное сулят... Ты куда, Люся? Я же по-хорошему… Молода еще, погрустит маленько и забудется, а сына надо с головой женить… Привет, Витя, отчего Люся в слезах побежала, знать хочешь?

И мать Бориса, добрейшая женщина двора нашего, тетя Настя, все Виктору выложила, ожидая поддержки от него, угостив при этом пирожками.

— Тетя Настя, плохо вы поступили с Люсей, побегу посмотрю как она там. С Борькой говорили? Нет! Как могли тогда… Пирожками гостей угостите, расхотелось чего-то... Я побежал…

Тетя Настя с уходом Вити помрачнела немного, присела, голову обхватила и вслух промолвила, что глупость совершила, подавшись на посулы подруги с приданным. Ворвавшийся сын, не поздоровавшись, сразу с упреками на мать обрушился:

— Кто тебя, мама, просил сватать меня, когда Люська рядом, лишь ее совершеннолетия дожидаемся. Не нужна мне другая с дипломами и без, а приданное себе возьми. Сама поняла уже, что сморозила нехорошее? Cобралась к деду девушка моя, в Единцы, и я с ней. С ходу решился. Нет, мама, ждать не будем.

— Витя, придержи малахольного моего немножко, пока улажу, что натворила. Сейчас, минутку, только сережки матери моей из сундучка достану… Нашла. Я мигом улажу, Боря, не волнуйся.

Вскорости тетя Настя вернулась, ведя Люську с покрасневшими, опухшими глазами.

— Так вот что, Борька, сказать хочу: свадьбу мы вашу наметили на второе воскресенье июля, да в следующем месяце, если жених не против. В загсе апосля, в октябре оформим, невеста согласная. Чему радуетесь, дурачье? Нет, молодые в подготовке свадьбы не участвуют, вы свободны. Витя останься, пирожок отведай и слушай... Антона надо привлечь, братейника Люськиного по части деда ихнего, цыгана, куда давеча собиралась невеста. Поговори с ним. Дознайся там, что нам светит по части вина, фруктов. У цыгана сад небольшой, вино сам давит. Может и съездишь с Антоном в Единцы, чтоб уже верно знать, что к чему. Мамку твою уговорю. Что? Да, ты свободен, Витя. Приглашать на свадьбу всех соседей надо бы, как думаешь, Витек? И скандалистку Веру? Думаешь… Ты прав, забудем ссоры дворовые на свадьбе... Еще один пирожок возьми и ступай, милый.

В подготовке намечаемой свадьбы весь двор активно участвовал, все без конца смотрели на небо, чтоб погода не подвела. Лампочки по всему двору развесили, в том числе и в дворовом туалете, куда в потемках всегда со спичками ходили. Соседи громадного нашего двора, как никогда, накануне свадьбы вежливо себя вели, все здоровкались по утрам с улыбкой, про здоровье спрашивали. Жених с невестой затеяли ремонт Люськиной квартиры, матрац большущий где-то за гроши купили и на кирпичах надежно приспособили, испытав его, конечно, осторожно улегшись вместе, не смея прикоснуться друг к другу.

— Боречка, тяжело дышишь отчего? Молчишь… Повернись ко мне... маленько потерпи, Боря, ну чуть-чуть. Мне не жалко, но нельзя пока. Встали, ты у меня самый… Платьем займусь подвенечным, поправить надобно кое-где. Ложиться не буду, отстань.

*

Виктору повезло с Антоном, потому что у него дед гостил, который с радостью воспринял сообщение о свадьбе внучки и сам напросился на доставку бочки вина и бычка на мясо живого. Поэтому парень без прогула на занятия пошел в медицинский, где третий курс успешно заканчивал. Ближе к обеду ему сообщили, что на проходной его женщина дожидается, просили выйти. Это была напарница мамина по работе, Екатерина Тимофеевна. Вид у нее был удручающий, губы тряслись. Одним словом, она тихо выдала, что мама его померла от сердечного приступа прошлой ночью в больнице, куда ее доставили. А далее были слезы тети Кати и напутствия успокоительные, что боженька так распорядился, может не подумав, всяко бывает, и т.д. Наш двор в полном составе участие принимал в похоронах тихой, всеми любимой Галины Михайловны, которая всю жизнь вложила в сына Виктора и не выдержала, сломалась. Это она настояла, чтоб сын врачом стал, как отец и муж, погибшие на войне.

За длинным п-образным свадебным столом весь двор чинно сидел, поминая добрыми словами покойницу, за упокой ее души тихо выпили. Виктора не было за столом, в комнатке своей заперся и не выходил. После длительной тишины Люська встала:

— Мы с Борей просим отменить завтрашнюю свадьбу, так надо, понимаем… Что? Подумать надобно, как Вите доучиться дать, это главное, завет тети Гали выполнить. Правильно, двадцать три соседа двора сумеют... Что, Борис Григорьевич, считаете, что Витю приодеть надобно к зиме, пообносился маленько... Сами перешьете из шинели сына… Спасибочко вам. А вы, дядя Миша, просите тетю Настю подумать и назвать завтра, можно позже, налог добровольный на каждого с учетом Виктора. Силой, говорите, никого заставлять не надо... Конечно, Боря, теперь нужно Витю позвать, как думаешь?

— Я все слышал, у акаций стоял. Спасибо вам за все, но не могу я нахлебником на ваши гроши... Что, тетя Настя, это вы уже порешили и оспаривать не стоит, говорите? Могу присесть. Боря. Люська, перестань. Выпью, конечно, за маму мою…

Боря и Люська обняли Витю и тихо очень, с надрывом, сиротскую песню запели:

Позабыт позаброшен с молодых юных лет

Я остался сиротою, счастья-доли меня нет…

Слова про холод и голод песни все подхватили, на одинокой могиле всплакнули некоторые, но неожиданно загремела развеселая музыка, это дед Михалаке с друзьями старался вовсю, давая понять, что прибыли, вот, на свадьбу, подвода в воротах стояла, бычок мычал, запахло хорошим вином, Люсин дед на скрипке играл.

Потом извинялись гости, невпопад веселье устроили, когда соседка добрая померла. Получается, что надобно свадьбу перенести. Вино чуток прокиснет, правда, это неважно, но с бычком беда, еле живым сюда довезли. Может им вертаться надо, чи что?

По настоянию Виктора свадьба состоялась, чуть приглушенная, правда, без перепоя, доброжелательная, почти семейная. Виктор в мастерской оградку для могилы целый день сооружал, даже сваркой табличку с данными матери выжег. Поздней ночью уже свет выключил, на ступеньку устало примостился и горько-прегорько заплакал.

А утром, хочешь не хочешь, все начинают с туалета, он еще общим тогда был. При встречах не здоровались, считали неприличным, смущенно улыбались лишь. Примусы у всех шипели, пахло яичницей, колбасой, мамалыгой и овечьей брынзой. Все одновременно говорили в квартирах, притом громко, не мешая никак окружающим. Дед Михалаке бочку кулаком простучал и громко пригласил отведать напоследок по стаканчику, чтоб кобыле легче домой тягать было, жалко ее.

— Витя, завтракать ступай, тебе на занятия пора. Привет, невестка, чего так рано? Завтрак готовишь Борису, мужу своему? Правильно. Витя, бутерброд с собой возьми, сгодиться…

*

— Мирелла, сиди спокойно, только бант осталось прикрепить. Тимошка, сопли утри, поди сюда! Вот так. Ни одно платье не лезет на мой живот, хоть лопни. Да, братик будет, а может и девочка, не знаю. Папы нашего нет, предупреждала же, просила, ему плевать… Наконец-то явился! Что, вернулся Витя? Слава богу! Да, а этот «диплом» дали ему? Конечно, говоришь, вручили ему диплом отличника, вот это да! Виктор наш доктором стал. Ступайте, Боря, я нагоню, подарок только возьму.

Конечно, жители нашего двора в этот вечер дружно собрались у столика тети Насти, где нашего новоиспеченного посадили на общее обозрение, диплом щупали, гладили, пожелания сыпались.

— Леня, настрой фотоаппарат, мы все присядем, Витя на серединку, Боря рядом садись, галстук поправь лекарю, мало ли, что непривычно. Чуть приподними диплом!.. Так, нормально. Тимошка, не ковыряй в носу, щелкай, Леня, получилось? Слава богу.

— Все, все, дорогие соседи, представление окончено, расходимся по домам, Виктору отдохнуть надо. Мы же договорились, Варя, что лечить сегодня Витя никого не будет. Мирела, иди к бабушке, мордочку вытру. Люська, пирога домой детям возьми, идите уже… Даже и не верилось, Витя, что доживу до этого, устал чай? Домой ступай спать. Чуть не забыла про квартирантку Веры, соседи просили, пацан ее при смерти, горит весь, скорая была, попусту... Загляни к ней, Витя, сделай доброе дело, авось что-то...

*

— Вера, доброе утро, хотела спросить...

— Утро доброе, Настя. У нас Витя, всю ночь лечил мальца, кажись ожил, проходи, не стесняйся. Самира, доктора нашего позови, за ним пришли…

— Витя, завтракать пора! Приветик, Муслим, смотри — улыбается... Сколько ему? Три, говорите. Хороший мальчик, воспитанный... Не мама доктору я, соседка. Вас, значит, Самирой зовут? Очень приятно. И не возьмет денег ваших Витя, как подумать могла. А ты поцелуй его в благодарность, смелее Самира, это другое дело, по-нашему. Смутился-то как наш доктор с непривычки!.. Пошли завтракать, Витя. Бывайте.

*

Больничная палата очень большая, утрамбованная больными с перевязками на чем попало. Среди больных и наши герои лежат — Борис с загипсованной ногой и Виктор с перевязками на голове и руке. Это они поехали в колхоз недалекий отремонтировать два трактора за птицу живую, за двух гусей. И на обратном пути в аварию попали при столкновении автобуса с полуторкой. Ничего, живы остались, но гусей потеряли. Ровно в шестнадцать часов медсестра поставленным голосом объявила о допуске посетителей к больным только на час и открыла дверь. Первой пробилась Люська с тремя детьми и с большой сеткой, в которой проглядывалась кастрюля синяя в компании множества овощей и фруктов.

— Нашли время калечиться, когда все так дорого на базаре… Целуйте папу, дети. Витя, привет, замаскировался-то как! Сейчас вам еду раздельно по тумбочкам положу. Тяжело мне было, беременной, такую тяжесть носить, пожалели бы женщину. Смотрите, кто к нам идет. Муслимчик, конечно, прелесть мальчик, ну а ты, Самира своим видом, улыбкой Витю решила покорить, неправда ли, Боря? Не смущайся, подруга, опыт есть, наверное. Замаячил холостяк во дворе, неопытный с женщинами, мы и в гости, в больницу с яблочками… Не перестану, девчонок холостых нашему мало? Такой нарядной никто еще не видел маму-одиночку… Неправду говорю? Витя уснул после укола, а тебе, Боря, безразлично, какая женщина у друга? Обиделась, ушла, видите ли. Не нужна ему женщина с довеском, с малышом имею ввиду. Своих ему надо иметь. Сам умный очень, муженек мой, да пошел ты, знаешь куда, со своими чувствами. То мы были, Боря. Слезы у красотки брызнули, правда, сама видела, может она того... Вите ни слова об этом, убью. Целуйте папашу, будь, Боря. На работу спешу, деньги нужны.

*

Рядом с нами располагался зачуханный магазинчик промтоваров, который пытался за бесценок сбывать бракованную продукцию трикотажной фабрики. Люська образцы дома примеряла, подгоняла, демонстрировала на себе и сбывала. Последнее время она за небольшую оплату клиентам подгоняла блузки и юбки на машинке, хозяин магазина не возражал, покупателей это лишь добавляло. А шить приспособилась Люська ночами, когда всех спать укладывала, никого не беспокоя при ручном приводе. Сначала она детей укладывала, затем уж виноватой к Борису ластилась, извиняясь, что вынуждена… и добавляла:

— Боречка, тебе если очень надо, то я пожалуйста. Так бы и сказал… Потом дошью, свет выключи…

— Здравствуйте, доктор. Как рука после операции? Пальцы задвигались? Слава богу. В больнице с Муслимом вас навещали, поддержать хотели. Вы спали тогда. Не беда. К родителям на месяц сына увезла, вчера вернулась, чтоб полностью отдаться постановке балета, к новому году премьера... Инжир еще привезла с нашего дерева, плоды сладкие-пресладкие. Хотите попробовать, никогда не ели? Сейчас мигом, очень полезные. Ну как? Ешьте на здоровье, доктор, мамке отпишу, чтоб послала сушеных. Нет, надо.

— Самира, привет, Витя ушел на работу накормленным? То-то же, мужиков кормить надобно. Партизанить перестань, ибо весь двор давно знает, что ты с Муслимчиком у Вити ночуете. Еще шагни, ты чего, подруга, давно? Четвертый месяц, говоришь. Вот негодяй друг наш… И жениттся не предлагает? Так это твои родичи мусульмане запрещают замуж выходить? Не видели его родители и не хотят. Тогда другое дело, тетя Настя, послушайте... Идти против родителей с оформлением брака не стоит — скандал может быть. А вот партизанщину бросьте, к нему переселяйтесь, дабы он видел твой животик и днем, правда, тетя Настя? Зачем откладывать. Вера, съезжает твоя квартирантка к мужчине. Нормально. Самира, казанок возьми, сковородку, давно приготовила — пригодятся. Тетя Настя тоже решила поделиться посудой, бери, не стесняйся, все свои. Мне пора пеленками заняться для твоего ребенка, тряпок много завезли, кабы еще знать какого цвета шить... Не переживай, пеленки будут…

Вечерком того же дня к нам во двор авто необычное зарулило, молодой человек Витю нашел и попросил с ним проехать на Лазо в госбезопасность ненадолго, скоро вернутся. Двор тихо лишь переглядывался, у беременной колики случились. Машина действительно вскорости привезла пропажу, и Витя сообщил обнявшей его женщине, что профессор по медицинскому институту, Камышев В.В., стал руководителем новой клиники закрытой, оснащенной современным оборудованием, и ему предложена работа при нем, заместителем. С первого числа согласился. Погоны не будут помехой, сказал В.В. Самира и двор, облегченно вздохнув, ко сну пошли укладываться после волнений дня.

*

— Молодой человек, прекратите елкой трясти над внучкой, нашли забаву... Что, вы отец говорите? Здравствуйте, Зулейха я, мать Самиры. Вечером вас ждали, звонили. Нет, не страшный, а наоборот... Опять уезжаете? Дела. Елка красивая, во, а поесть хотите? Тогда за стол... Вот сейчас другое дело, мужчин кормить надо. Галочку можно поцеловать... Эй, постой, инжир достану, привезла вот. Что, просите разрешить дочери замуж выйти за вас? Очень просите? Не волнуйся, дорогой, я за этим и приехала к вам. Конечно, можно... Виктор, тебя женщина спрашивает, заплаканная какая-то.

— Слушаю вас, тетя Люба.

— У Бориса депреcсия, Витя, с вечера началась. Компрессы просит ему приложить к ноге правой, горит она сильно у него, плакал даже ночью. Что делать, сынок, сил нет видеть...

Зулейха: — Пойдем, дорогая, помогу компресс поставить...

— Нет у Бориса ноги с войны, взрывом оторвало, уважаемая, Виктор знает. Страшно мучается, врача просит. Прямо сейчас укол поставишь? Вот спасибо. А вам чем наш Виктор не ко двору пришелся? Не той веры. Таких еще сыскать надо, а вы говорите...

*

— Боря, дочка наша, старшую имею ввиду, в музучилище поступила, певуньей станет. Голос есть, коль приняли. С парнями у нее беда, прохода нет, сама видела. Замкнутая, в тебя пошла, ни с кем не сближается, в люди пробиться хочет. Тимоша с Муслимом Миреллу опекают надежно, поддерживают. Не замечала за ней, а Тимоша Галку… Какую спрашиваешь Галю? Витину, часто к ней бегает, прихорашивается, улыбается весь, ей семнадцать стукнуло. Все повторяется, Боря, по жизни, и мы стареем, заметно? Чуточку только. Для тебя всегда готовая, знаешь, а буду еще... Боречка, скажи мне честно, почему про приступ прошлой ночью сказать не хочешь, я же видела твои страдания? Надеешься не повторяться более. Может с Витей поделиться… Можно, милый, только свет выключи.

Весной же будущего года приступы болезни участились, даже тетя Настя ужаснулась, когда увидела отрешенное лицо сына и судороги его, ну точь-в-точь, как у Тимофея было, у мужа. Через день-два Люська пожаловала и по секрету выложила, что Боря заболел, как... и т.д. В больницу железнодорожную уложили его в мае, доктор Серебряный, главврач больницы, настоял на том, диагноз «прогрессивный паралич» прописал.

Главное-то, что лечебные процедуры и новейшие лекарства не повлияли на его состояние, Борис Жосан таял с каждым днем, трупом неподвижным становясь все более и более. В начале июля Люська главврача уговорила Борю домой выписать, ибо доктор сам видит, что не получается с лечением ничего, а дома — дети, она, и если суждено... Борю выписали. Во дворе под окном диванчик сколотили, постель застелили и Борю на воздухе укладывали на день так, чтоб соседей проходящих видел, чтоб заговаривали с ним, но безуспешно, больной не реагировал. А где Витя, спросить хотите? Он же доктор и друг, почему молчит так долго? Но сегодня он решился и с Люськой поговорил:

— Люся, слушай меня внимательно, на меня смотри. У него мозги и сосуды в разлад пошли, поняла. Таблеткой тут не уладить, или уколом... Только какое-то чудо может восстановить систему нужную в его голове, поэтому необходимо сгенерировать нужный возбудитель. Как спрашиваешь? Боря услышать тебя должен, во что бы не стало, оживи мозг его, пронзи его сообщением необычном, тогда может быть... Это последний шанс, Люся, больной отходит, поняла? Тогда, значит — раз, два, пошла…

*

— Борька миленький, дорогой, как ты мог поддаться наследственной болезни по добровольному уходу из жизни сном, как твой отец, ну точь-в-точь. А обо мне, о детях ты хорошо подумал? Четверо детей мы вырастили с тобой, если помнишь. Тебе, видно, до лампочки это, коль спокойно лежишь и не дергаешься, не удираешь на корточках прочь. Что, молчать собрался, когда Ванюше операцию на сердце делать должны, откладывала все, на тебя надеялась. А кормить, одевать одна как буду такую банду, ты подумал, муженек? Они выросли и требуют с меня невозможное. Позавчера малой нашей, Насте, лифчик уже купила, а ты что думал… Боря, очнись, дай знак жизни, а то доведешь меня до белого каления... Б О О Р Я, не молчи, еще громче прокричать могу: Б О О Р Я. Может в морду дать, чтоб очухался? Так, еще, еще, на тебе! Не смей умирать, слышишь, не смей, Боря, больно очень... сердце… О О о о о й !

Люську обливали водой, шлепали, звали громко, но спасти не удалось. Боря, очухавшись, Витю настойчиво звал и просил сделать что-либо, двор, оцепенев, смолк. Порывы женщины непредсказуемы в борьбе за спасение своего родного спутника, даже смерть, случается, перед дамой пасует, как в нашем случае. Неведомо какими путями о скоропостижной смерти Люси прознала вся округа, поэтому гроб покойницы был завален цветами, поминали хорошее лишь и улыбку радости на ее лице. Жизнь продолжилась во дворе чуть грустно вначале, а потом по-прежнему, забурлила.

*

Борис Жосан, оживленный можно сказать Люсей, прожил до семидесяти шести лет, дождавшись внуков от детей. Самира рано овдовела, Виктор в пятьдесят три года от сердечного приступа умер, считая себя виновником трагедии с Люсей, которую с молодости еще крепко любил. Муслим и Мирелла поженились, четверых детей воспитывают, первую девочку Люсей назвали. Галка, Витина дочь, врачом стала, со старым другом Тимофеем сошлась лет шесть назад и только сейчас девчонку родила, Люсией также назвали в честь бабушки. Как догадываетесь, у счастливого деда еще две внучки со временем появились, черноглазые хохотуньи очень похожи меж собой и на бабулю, которой тезками приходились, отчества лишь различало их.