В Невский — Барсетка

Первопричиной, как он сам считал, была в его имени. Угораздило же родителей назвать единственное чадо в честь дедушки — Иннокентием. И хотелось мальчику Кеше вырасти как можно быстрее, и при получении паспорта сменить имя, которое из уст сверстников и сверстниц звучало как-то насмешливо. Но не сделал этого, набрался ума с возрастом. Понял, что он — полный тезка мужественного и отважного человека, Героя Советского Союза. А это, поверьте, не фунт изюма схомячить. Стал с гордостью носить ФИО, да вот только не всем внушить удавалось столь высокое чувство. Для большинства он так и остался Кешкой. И что самое обидное — представительницы прекрасного пола. С ними у Кеши были особые счеты. Не пользовался он спросом, и даже простым любопытством. Природа даже не удосужилась хоть как-то компенсировать душевные переживания. Дотянул не без труда до метра семьдесят, а плюсом — шрамы от угревой сыпи и небольшая близорукость. Да и ушные раковины были немного великоваты. Не урод, конечно, но и на шею никто от восторга не бросался.

После службы в рядах российской армии, Иннокентий вернулся в свой маленький провинциальный городок, и с трудом узнал его. Рыночные отношения быстро оккупировали мирную и размерную жизнь. За два года его отсутствия, общество расслоилось на три части. Высшее общество, элита так сказать, раскатывалось на дорогих новеньких джипах, посещали единственное казино и два супердорогих ресторана, которые назывались хоть и незатейливо, но полностью отражало суть — «Элита» и «Экстра». Они были больше похожи на закрытые членские клубы. Лишь ограниченный круг людей мог позволить себе столь дорогое удовольствие. Чужаков и близко не подпускали, а нагляков прилюдно били, и это сходило с рук.

Вторая прослойка — бизнесмены средней руки, предприниматели и государственные чиновники. Катались на поддержанных иномарках, вечера коротали в многочисленных барах и ресторанчиках. Деньги у них водились, но не в столь огромном количестве, чтобы примкнуть к первому слою. Хотя каждый тайно мечтал о том и всячески стремился.

Третий слой — сплошные учителя, врачи и прочая рабочая братия. У кого были «Жигули» — тот уже чувствовал себя королем, в большей же массе — общественный транспорт. Пельменная или пиццерия раз в неделю, долгие вечера за просмотром телесериалов про красивую жизнь и ли разгул преступности, с которой доблестная милиция так успешно борется.

Иннокентий как раз и был представителей этого самого многочисленного слоя. Отца на заводе сократили, а печень не выдержала ежедневных нагрузок. Мать работала простым библиотекарем, за что и получала чисто символическую оплату. От отца остались старенькие, но в отличном состоянии, «Жигули», и Кеша устроился в частный таксопарк. Даже в небольшой городок дошла цивилизация в лице этой сферы обслуживания. Заработка хватало на хлеб с маслом, одну обнову в квартал и один ежемесячный поход с друзьями в ночной клуб. Друзья, в отличие от него, уже успели приспособиться к новшествам жизни, плотно укрепившись во второй прослойке. Посему порой имели слабость подшучивать над Кешей — таксистом, опуская пошлые шутки и высокомерные взгляды. Совсем немного времени ему понадобилось чтобы понять: между ними образовалась пропасть и только мост финансового благополучия может вновь сблизить их. А мечта о Лике, в которую он влюблен вот уже долгие десять лет, становилась просто смешной и нереальной. Обидней было вдвойне от того, что и Лике он тоже нравился, о чем красноречиво говорили взгляды, и слова одобрения и поддержки, сказанные шепотом (чтобы другие не услышали). Она хотела быть с ним, но боялась общественного отчуждения, насмешек и прочее, прочее, прочее.

Вот такая предыстория. Большая почему-то получилась. Сама же история занимает не столько места и времени. Наверное, так и должно быть. В жизни всего один случай предваряет масса следствий, стечений обстоятельств и антуража.

Началось все с того, что в городок приехал Макс. Большой Макс. Одноклассник, который и в столице не затерялся, стал большим человеком. Он обзвонил всех одноклассников и пригласил в субботний вечер на импровизированный вечер встречи. Ах, как хотелось и Кеше пойти в ресторанчик «Березовая роща», увидеть такие знакомые и почти родные лица, поговорить за жизнь и вспомнить шальные беззаботные школьные года. Да только проблема одна вырисовывалась: в чем идти? Из единственного приличного костюма он вырос, а в китайских джинсах и турецком свитере боялся выглядеть смешным неудачником. Время до субботы было, однако, предостаточно, и он напросился работать безвыходный и круглосуточно. Только не ведал Иннокентий по наивности чистой души, что и у них в таксопарке не все строится на принципах чести и справедливости. Заявки на такси поступали на пульт диспетчера, и тот отправлял к заказчику водителя. Так вот эта молодая, да ранняя, девушка пользовалась служебным положением, и за небольшое денежное вознаграждение она и устраивала кому солидный заработок, а кому — лишь прожиточный минимум. Кеша хоть и не сидел за баранкой целыми днями, а клиентов видел счетный раз. Заявок было катастрофически мало. Иногда, правда, клиент и сам подходил к нему напрямую, что не могла не радовать. Да вот только мало кто польстился на старенькие «Жигули», когда рядом стояли иномарки.

Чем ближе была суббота, тем больше хмурился Кеша. Мать, наблюдая за терзанием сына, тайком вытирала слезы. И даже намеревалась отнести в ломбард семейную реликвию, большой серебряный крест семнадцатого века. Иннокентий вовремя заметил ее задумку:

— Не стоит встреча с одноклассниками такой жертвы. Я, вообще-то, и не собирался изначально идти, — кривил он душой. — Думаешь, все придут? Как же! Зачем? Любоваться на Большого Макса? Не переживай, мама, не мы первые, и не мы последние.

И был абсолютно прав. Некоторые из его одноклассников уже успели опуститься на самое жизненное дно. Спивались, перебиваясь случайными заработками, живя одним днем. Винить же родителей за то, что они не воровали, не занимались махинациями, обеспечивая достойную жизнь, он даже и в мыслях не держал. Они всегда были и оставались простыми работягами, на которых, как оказалось, и держалась огромная страна. Держалась, да вот только не ценила.

А сходить хотелось. Ох, как хотелось.

Обедать он ездил домой, в городе такое удовольствие дорого стоило, да и далеко не безвредно. На одном из перекрестков он стал очевидцем последствий только что свершившегося ДТП: навороченный новенький джип «поцеловался» с «Газелью». Едва он подъехал к месту происшествия, как из джипа вышел мужчина. Типичный такой «новый русский». Бритая голова, очки в золотой оправе, дорогой костюм. Он слабо взмахнул рукой, и Кеша не сразу сообразил, что он его тормозит. Остановился. «Хозяин жизни» без лишних вопросов, и не без труда, втиснулся на заднее сиденье.

— Опаздываю, мать их! И на тебе: каскадер-камикадзе нарисовался. Давай, гони, шеф, к «Экстре»!

Иннокентий никогда не был приверженцем лихачества. Но сейчас не понятные, не объяснимые рефлексы сработали, и он рванул свой «жигуленок» покруче самого Шумахера. До престижного ресторана он доставил пассажира за считанные минуты. И тот в долгу не остался, не благодари, правда. Просто молчком кинул на переднее сиденье сто долларов и покинул салон. Иннокентий не стал задерживаться около ресторана. Была бы машина одушевленной, то наверняка бы покраснела в присутствии дорогостоящих джипах и элегантных дамских иномарок. Он долго не мог успокоиться от неожиданной удачи. Матери дома не было, и поделиться радостью было не с кем. Кеша пообедал, отдохнул немного и вновь выехал в город. Если удача тебе улыбнулась, то возможно она повторит и еще разок. В чем Иннокентий вскоре убедился. В ожидании очередного клиента он решил прибраться в салоне. И на полу он обнаружил барсетку. Обыкновенная такая черная барсетка с ремешком. Он расстегнул молнию и едва не вскрикнул в голос: она была туго набитая новенькими стодолларовыми купюрами. На короткое время он утратил способность не только внятно говорить, но и здраво мыслить. Все смешалось в голове, как в шейкере бармена. Он плюхнулся на водительское место, заблокировал все дверки, и стал медленно приходить в себя. Мысль о том, чтобы оставить деньги себе, он отбросил моментально и больше не возвращался к ней. Укрыться с чужими огромными деньгами в маленьком провинциальном городишке было просто невозможно. При этом он подписывает себе смертельный приговор, который рано или поздно привели бы к исполнению. А может заодно, и матери тоже. Заявить в милицию? Тоже не вариант. Там тоже люди, там такие же пороки и грехи. Оставалось только одно — отыскать хозяина и вернуть барсетку. На лицо он его, конечно же, не запомнил. Потому, как старался не смотреть тому в лицо. Созревшее тут решение заставило его завести машину. Он поехал на тот самый перекресток, где произошло ДТП. Все его участники, к немалой радости Кеши, еще не разъехались. Вовсю работали сотрудники дорожной инспекции. Кеше протиснулся сквозь толпу любопытных к самой ленточке ограждения. Пригляделся, вычислил водителя джипа, что не составило особого труда. Шофер мало чем отличался от своего хозяина. Лишь снобизма в глазах и золота на теле было гораздо меньше. Дождался, когда их взгляды пересеклись, и подозвал того. Водитель неспешно подошел.

— Это твой хозяин так спешил в «Экстру» на важную встречу?

Водитель подозрительно и оценивающе оглядел Кешу. Не ведомо почему, но решил довериться:

— Ну?! — и вопрос, и утвердительный ответ в двух буквах.

— А потом он сел в «Жигули» — такси. Так?

— Так.

— Номер такси запомнил?

Водитель насторожился окончательно.

— Тебе зачем?

— Ты же еще и телохранитель, — Кеше нравилась словесная игра, которую он затеял.

— Запомнил, конечно.

Кеша кивнул на проулок.

— Она стоит вон там. Я таксист. Твой шеф кое-что обронил в салоне. Надо вернуть. — Тот не без грусти в глазах посмотрел на сотрудников ГИБДД. — Я пойду, а ты, когда освободишься, найдешь меня.

Телохранитель оказался профессионалом в том плане, что запомнил-таки номер такси. Среди припаркованных машин он легко отыскал нужную, постучал в окно. Кеша разблокировал дверь, и тот втиснулся в салон.

— Вот, — Кеша протянул барсетку.

Тот расстегнул ее, и Кеша снова, как-то непроизвольно, удивился. Водитель же напротив, остался спокойным и невозмутимым;

— Точно хозяина? — поинтересовался он.

— А ты думаешь, что я пачками обслуживаю богатых клиентов? — усмехнулся в ответ Иннокентий.

Водитель внимательно, не стесняясь, оглядел Кешу, салон машины и сгримасничал:

— Конечно же, нет. — И вылез из машины, не добавив больше и слова. Не поблагодарил (хотя на это Кеша даже и не рассчитывал), главное, что не стал пугать: мол, если денег в барсетке поубавилось, то…. Дальше все по классической схеме. Впрочем, мозги у парня были. Знал, что пугать оснований особых и не было. Кеша сам доставил барсетку, да и номер машины известен.

Он вернулся к железнодорожному вокзалу, посчитав, что дело сделано и о нем можно просто забыть. Запищала рация.

— Вызов! — обрадовался Кеша и схватил трубку. — Да.

— Кеша, звонили из второй городской больницы. Твоя мама поступила к ним с сердечным приступом. Кеша, почему ты молчишь? Ты слышишь меня?

— Да.

— Я снимаю тебя с рейса?

— Конечно, — Кеша бросил трубку, и рванул с места.

В коридоре больницы его перехватил врач:

— Куда вы несетесь, молодой человек? Мать ваша в реанимации. К ней сейчас ну никак нельзя.

— Доктор, скажите…, — начал, было, Кеша, но врач прихватил его за локоть.

— Пройдемте в мой кабинет. Там вы успокоитесь, и мы поговорим.

— Что с ней? — спросил нетерпеливо Кеша, едва переступив порог кабинета.

Доктор подробно, с изобилием латыни, обрисовал ситуацию: сердце, микроинфаркт, долгое восстановление, лекарство.

— Какие лекарства?

— Если нашими средствами, отеческими и бесплатными, то процесс восстановления надолго затянется, да и стопроцентного положительного результата я не гарантирую.

— А импортные?

— Вот, — у него и список был уже приготовлен, — кстати, эти препараты можно приобрести тут за углом, в частной коммерческой аптеке. Дороговато, конечно, но качество и ассортимент — просто на зависть. Да и эффект дает моментальный.

— Спасибо. Я сейчас.

На необходимые препараты он потратил все деньги, даже счастливые сто долларов. Доктор не обманул его. Улучшение состояния матери было заметно уже на следующий день. А вскоре ее вообще перевели в общую палату. Говорить ей много еще не разрешали, да и не к чему. В глазах было столько любви и благодарности, что сердце кровью обливалось. Иннокентий целыми днями дежурил в больнице, и только вечерами возвращался в пустую квартиру, вмиг ставшую такой холодной и неуютной. И тот вечер пятницы не был исключением. Вот только во дворе дома тусовалась компания, к которой он так мечтал примкнуть. И все потому, что там была Лика. Они заметили его.

— О! Таксопарку привет.

— Здорово, Кеша.

— Привет.

— Завтра суббота. Большой Макс звонил?

— Звонил, — не хотелось сейчас ни с кем общаться, тем более на эту тему.

— Идешь?

— Нет.

— Нет? Почему?

— Мать у меня в больнице, — он бросил мимолетный взгляд на Лику. Она глазами, только глазами!, проявила сочувствие и понимание. Разговаривать больше было не о чем, и Кеша собирался покинуть их общество, но тут…. Он не сразу заметил, как во двор въехал джип и из недр его вышел знакомый водитель-телохранитель. Ребята разом притихли. Вся их напыщенность и высокомерие вмиг слетели. Кеша не без интереса наблюдал за этой мгновенной метаморфозой. Вот они какие на самом деле, обыкновенные и серые, приукрашенные дорогими шмотками. Водитель между тем подошел к ним и протянул руку Кеше:

— Добрый вечер, Иннокентий Иванович.

— Здравствуйте, — не без порции удивления ответил Кеша.

— Мой хозяин приглашает вас завтра на деловой ужин. Просил передать вам пригласительный билет в ресторан «Элита». В девять часов вас устраивает?

— Да, — Кеша сглотнул комок в горле, и, не стесняясь свои потенциальных друзей, которые находились в легкой прострации, заявил. — Только у меня нет подходящего костюма для столь высокой встречи, да еще и в «Элите».

Водитель улыбнулся уголками губ:

— А честь и совесть не нуждаются в смокинге. Завтра в 20-30 я за вами заеду. Будьте готовы. До свидания, Иннокентий Иванович, — он еще раз пожал ему руку и удалился. На притихшую компанию он даже не посмотрел. Сцена была классической. Безмолвная, но с огромным выбросом серотонина. Полная эйфория от собственных чувств. И Кеша не мог отказать себе в том, чтобы просто пройти мимо обескураженной компании. Без слов.