Letavia Geyl — Белокурый ангел.

Как бы ей хотелось, чтобы душа её была столь же бела, как эти облачка. Ева потёрла щёки покрасневшими руками и втянула голову поглубже в плечи — она не смогла найти в завалах бардака шапку.

Когда девушка подошла к Её дому, на неё вдруг напало оцепенение. Что сказать? Как она вообще посмела прийти сюда? Былая уверенность и упёртость Евы куда-то улетучилась, желудок от волнения стянуло узлом.

— Какого чёрта, — проворчала девушка, трясущимися красными пальцами достала из кармана пачку сигарет и, с огромным трудом поднеся одну к огоньку зажигалки, глубоко затянулась.

— Что ты здесь делаешь? — на пороге дома появилась мать Скайлер. — Убирайся сейчас же! Не подходи к этому дому никогда!

Женщина, закутанная в длинную вязаную кофту, прикрыла за собой дверь и прямо в тапочках направилась по заснеженной дорожке к воротам. Кулаки её были сжаты, а на лице полыхала такая злоба, что Еве стало не по себе.

— Мне надо поговорить с ней, — прохрипела девушка и откашлялась в сторону, стараясь не дрожать как осиновый лист на ветру, — только поговорить, один раз… прошу вас.

— Нет! — заорала женщина, — Ты… тварь…

Мать рывком распахнула калитку, подскочила к Еве и схватила её за грудки. Девушка выронила сигарету в снег и с отрешённым выражением лица наблюдала как губы женщины шевелятся, исторгая ей в лицо проклятья. Белые облачка горячего пара коснулись лица Евы. Губы Скайлер были точно такими же — красивый, плавный изгиб, нежный персиковый оттенок и ямочки, маленькие очаровательные ямочки на щеках.

Еве стало трудно дышать, слёзы подступили, застилая глаза, а в горле стал ком. Она схватилась за руки несчастной матери и оттолкнула её от себя. Женщина в ярости хлёстко ударила Еву по щеке, запахнула кофту и пошла к дому, грозясь немедленно вызвать полицию.

Девушка пошатнулась, схватившись за щёку, губы её задрожали. Она развернулась, чтобы уйти, но ноги не послушались и Ева упала прямо в сугроб возле дороги. Она не знала, как спастись от мучительной, всепожирающей боли, разрывающей её сердце, ей хотелось умереть, чтобы прекратились страдания.

Ева лежала в снегу и умоляла собственное сердце немедленно остановиться. Да… «немедленно остановиться». Так они со Скайлер познакомились. Девушка заскулила, слёзы покатились крупными каплями, исчезая в белизне сугроба.

— Постой! Немедленно остановись! — грубовато окликнула нескладная девушка-неформал.

Скайлер выдернула из уха наушник и поглядела в сторону отчаянно сигнализирующей ей Еве. Немытая, клоками выстриженная шевелюра и поношенные мужские вещи вступали в откровенный контраст с дорогим фотоаппаратом, что это непонятное создание держало в руках.

— Позволь тебя сфотографировать? — Ева подбежала к ангелоподобной девочке-первокурснице с твёрдым намерением добиться от неё согласия на фотосессию.

— А… — Скайлер смущённо улыбнулась, запустив руку в волосы, ресницы её колыхнулись, а у Евы сжалось сердце, — я не знаю… ты фотограф, да?

— Ага, — неформалка криво улыбнулась, глаза её горели каким-то сумасшедшим огнём, — всего несколько фотографий в парке. Это для выставки на будущей неделе.

— Ну что ж, — Скайлер огляделась по сторонам, будто бы в поисках спасения, и, не найдя его, кивнула.

Всё начиналось безобидно — голубоглазая светловолосая девушка в платье с кукольно-пышной юбкой, в гольфах и лакированных туфельках, порхала от дерева к дереву, от куста к скамье парка, а Ева нервно курила и щёлкала затвором камеры.

— У тебя такой вид, будто ты сейчас в обморок упадёшь, — обеспокоенно сказала Скайлер, — ты в порядке?

Ева сглотнула, в пересохшем горле мучительно скребло. Скай пыталась справиться с застёжкой туфельки, задрав ногу на скамью. Платье её плавно соскользнуло по бедру.

— Да… да… — послышались щелчки фотоаппарата.

— Ты что и в такой позе будешь меня фотографировать? — девушка скорчила обиженную рожицу. — Я не стану в таком участвовать!

Так она думала поначалу. Ева тогда стала надираться каждый вечер. Её сосед по съёмной квартире стал потешаться, мол, влюбилась, дура. О том, что Еве нравятся девочки, Сэм, разумеется, знал. Но это не мешало ему разводить соседку на дружеский секс. Однако, внезапно всё переменилось.

— Ну вот, — с досадой протянул он, когда, завалившись в комнату Евы, он хлопнул её по голой ляжке, а она пинками отправила его к двери, — мне что теперь девушку заводить?

— Иди к чёрту, придурок! — гаркнула соседка, натягивая трико. — Больше ко мне в трусы ты не залезешь.

— Ааа… ну хоть выпей со мной, злюка, — Сэм ткнул в початую бутылку пива на столе, заваленном фотографиями Скайлер.

Со временем белокурый ангел поддалась искушению магии фотографии. Они с неказистой неформалкой стали много времени проводить вместе, обсуждая планы съёмок, блуждая в поисках натуры или рассматривая отснятый материал. Ева всё больше раскрывалась для своей музы в процессе работы, заражая Скайлер энтузиазмом, подбирая правильные слова и мотивации для создания нужного образа. Девушка будто бы расцветала, когда фотографировала Скай. В остальное время Ева будто бы скукоживалась, становилась неуклюжей и странной.

Ева и Скайлер, словно художники, творили великолепные полотна, фотографии получались живыми и такими сказочными, что карьера Евы резко взлетела в гору. Её приглашали в модные журналы, предлагали помощь в организации выставок. Но она уже сорвалась в пропасть и летела, набирая скорость, ни о чём не жалея.

Однажды, отмечая очередную удачную выставку у городского пруда, Ева не смогла сдержаться и поцеловала Скай. Девушка поглядела на неформалку ошарашенно, её огромные голубые глаза будто бы искали ответы в затуманенном алкоголем и похотью взоре Евы. Позже неформалка призналась ей, что в тот момент не думала о том, что Скайлер может уйти, она была на все сто уверена в том, что белокурый ангел примет её чувства. Так и вышло.

Роман получился бурным, искрящимся, наполненным яркими впечатлениями и столь же блистательными фотографиями. Зрителям на выставках открылась другая сторона белокурой модели — со снимков теперь глядела страстная, пылкая соблазнительница. Наряды стали откровенными, а изящное тело принимало всё более соблазнительные позы.

Всё стало рушиться когда один из журналов с фотографией полуобнажённой Скайлер попался её старшему брату. Девушку стали запирать дома, отбирать телефон, запретили общаться с Евой, пригрозив расправой с растлительницей. Однажды Скайлер удалось сбежать из дома, она спряталась у Евы и несколько дней они не выходили из квартиры, пытаясь решить, как им поступить дальше.

— Я не смогу прятаться вечно, — Скай нервно ходила по комнате.

На ней была майка, через которую проглядывала грудь, и кружевные трусики, и Ева, курившая одну за другой сигареты, не могла избавиться от желания повалить белокурого ангела на кровать и, прервав пустые разговоры, любить, пока ещё есть такая возможность. Но Скайлер была непреклонна — ей нужны были эти дурацкие беседы ни о чём.

— Что ты молчишь? — прикрикнула девушка, останавливаясь возле кровати, на которой сидела неформалка. — Скажи, что ты знаешь, что делать!

— Не знаю, — процедила Ева, утопив лицо в ладонях, — я не могу думать… ты… такая красивая…

— Чёрт подери, Ева! — злобно сверкнула глазами девушка. — Ты можешь быть серьёзной хотя бы сейчас?!

Разумеется, тогда она была серьёзной. Она совершенно ясно видела, как время, их время, утекает, как песок сквозь пальцы. Что совсем скоро всё закончится и тогда станет так тоскливо, что об этом не хотелось даже думать.

— Давай сбежим, — простонала Ева.

— Ааааа, снова это, — Скай истерично взлохматила волосы, — да не могу я бросить здесь всё, как ты не понимаешь!

— Твои родители не примут наши отношения, — всё ещё пыталась возражать неформалка, — это плохо кончится.

— Ерунда, — фыркнула белокурая девушка, — ты просто не хочешь хорошенько подумать головой!

Всё же Скайлер ушла. Ушла, оставив Еву лежать на кровати и задумчиво глядеть в потолок. В порыве злости она заявила, что у неё вообще-то есть жених, что она «нормальная» и будет лучше, если они с Евой какое-то время не будут видеться.

Сэм нашёл соседку глотающей все подряд таблетки из аптечки. Он крыл её четырёхэтажными матами, пока скорая ехала на вызов, держал головой над унитазом, заставляя совать пальцы в горло и блевать.

Когда Ева пришла в себя после этого случая, Сэм ни на шаг не отходил от неё. Она дразнила соседа «мамочкой», а тот только бубнил под нос ругательства, цокал, но одну не оставлял.

В ноябре у него умерла бабушка, нужно было съездить домой на похороны.

— Я буду звонить тебе каждые два часа, если не возьмёшь трубку — я вызову скорую, а счета за ложные вызовы будешь оплачивать ты! — ворчал Сэм, собирая сумку. — Так что не вздумай ничего тут натворить, поняла?

— Да, — отстранённо согласилась Ева.

Как только такси Сэма исчезло за поворотом, девушка накинула куртку и поспешила к дому Скай.

Она уже не чувствовала лица и рук, которые оказались в снегу. Слёзы всё ещё бежали по щекам, но на них уже образовалась корка льда.

— Вставай, Ева, — раздался немилосердно ледяной голос.

Скайлер помогла девушке встать на ноги и усадила в откуда-то взявшуюся возле сугроба машину. За рулём сидел, как она представила его, Роберт — её жених. При нём Скай разговаривала хрустальным голоском и выглядела тем самым ангелом, в которого когда-то влюбилась Ева. Роберт довёз девушку до больницы, а Скайлер помогла дойти до приёмного покоя.

— Здесь тебе помогут, — девушка брезгливо смахнула с лица Евы кусочки льда, — мы больше никогда не увидимся, я уезжаю через неделю.

Ева ничего не ответила. Внутри неё разверзлась звонкая чёрная пустота. Тёмные глаза с безразличием ко всему наблюдали, как белокурый ангел, виляя бёдрами, исчезает за дверью приёмного покоя.