Letavia Geyl — Истории из Нижнемирья. Орифель.

Светловолосый малыш испуганно поглядел на него и заёрзал, поскрипывая деревянным стульчиком, на котором сидел.

Старик крякнул, скинул с себя одеяло и вытащил из-за спины ощипанный отросток бурого цвета, с торчащими во все стороны огрызками перьев, который раньше был крылом.

— Что это?

— Ари, — уверенно заявил мальчик.

— Ари, — старик задумчиво выдернул сломанное перо и тяжело вздохнул, — а на всеобщем языке они называются «крылья». Это то, чем мы отличаемся от других народов, малыш. Но есть те, у кого нет ари, они живут в Нижнем мире, я видел их своими глазами.

— Аме [Аме — мать] сказала, что ты спятивший и говоришь то, чего нет, — мальчик загрустил, представляя хмурое лицо матери, — и Виринаду в цитадели рассказывали, что наш народ — высшие, единственные, кто выжил среди чудовищ.

— Да, все говорят, что ты свихнулся, старе [Старе — уважительное обращение к пожилому анеху], — к лежаку подошёл ребёнок постарше, до этого момента расставляющий глиняные горшки с едой на столе, — поэтому тебя засунули в сумасшедший дом. Что ты сделал?

Старик нахмурился, его сморщенное лицо потемнело:

— Никто мне не верит… а я видел… я видел другой мир, видел огромный сияющий шар, который они называют «солнце», видел синий простор, у них бесконечная синева там, где у нас проклятые туманы! Горы вздымаются над землёй, огромные, одетые белыми шапками! — он раскричался и замахал руками, брызжа слюной, старший мальчик схватил младшего за руку и оттащил в сторону. — Там внизу настоящий мир, глупцы, гораздо лучше и прекраснее нашего! Там ари не решают твою судьбу с самого младенчества!

Дрожащей ладонью старик утёр мокрый подбородок, со стоном завернулся в одеяло и отвернулся к стене.

— Убирайтесь…

Виринад отвёл едва не плачущего брата к двери и бросил грустный взгляд на лохмотья крыльев, свисающие с грязной лежанки:

— Идём, Орифель.

***

Государство Анехен, обитель крылатых детей ветра, в древние времена было сокрыто от всего мира сильнейшими чарами. Главная Цитадель в самом сердце столицы — города Сентур — вмещала огромный металлический столб, испещрённый загадочными письменами. Он буквально висел в пустом теле горы, а вокруг него звенело магическое поле такой упругости, что приблизиться к нему на расстояние двух взмахов крыльями с любой стороны было невозможно. Этот сердечник уходил глубоко в недра своей каменной оболочки, поддерживая гигантский защитный купол, под которым умещались шесть городов, обширные лесные угодья и пашни он насыщал колодцы и источники водой, сила столба давала жизнь всему маленькому крылатому миру. За века вокруг него в пещерах вырос огромный храм, где воспитывали магов-хранителей.

Цитадели, а их было шесть, в каждом городе по одной, вмещали в себя управленческий аппарат, городскую библиотеку, учебные классы, совет и лаборатории магов, управление Стражей, тюрьму, огромные погреба запасов на случай катастрофы, а также длинные запутанные сети пещер, пещерок и туннелей. Из всех Цитаделей Сентурийская (помимо огромного купола-храма над столбом) отличалась роскошностью убранств, размером и усовершенствованной пропускной системой.

Мальчики с родителями жили на уединённой ферме, примыкающей к лесу, на окраине самого дальнего от столицы города — Маргина. Отец был одним из Стражей, что патрулировали холмы — в глубоких туннелях старых шахт регулярно обнаруживались банды разбойников, грабящих фермы, но помимо них народ опасался жутких чудовищ, которыми анехов пугали с пелёнок. По легендам, у самых корней гор с незапамятных времён обитают страшные твари, которые только и ждут когда ослабнет магическая защита, чтобы проникнуть в Анехен и слопать всех без разбора.

Работа патруля была почётной, но отца часто не было дома. Мать и двое наёмных работников трудились на обширной плантации, которая поставляла продовольствие в один из дворцов столицы женщина немного владела магией и благодаря этому семья не голодала — урожай был богатым и разнообразным.

Жизнь в Маргине протекала размеренно и спокойно, во многом благодаря тому, что он располагался на окраине страны, у границ Великих Туманов. Жители Сентура даже не считали его городом — дома не поднимались выше двух этажей, а треугольники рассадников — выше трёх взмахов крыльями. Земледелие считалось основным занятием анехов — в лесах практически не водилось зверья и птицы, к тому же предки ныне живущих крылатых не были мясоедами. Жители туманного мира питались самой разной зеленью, выводя при помощи магии новые и новые сорта растений, которые можно было попробовать на ежегодном празднике середины круга [Круг — год].

***

— Аме, а когда мы пойдём навестить старе? — Орифель угрюмо возил пальцем по тарелке, гоняя горошину. — Ему там плохо без нас… почти два сектора [Сектор — от 28 до 30 дней, в зависимости от колебаний магической силы в сердечнике] прошло.

Фения задумчиво стояла у окна, скрестив руки на груди. Она вздрогнула, обернулась на сыновей, в её глазах были глубокая печаль и страх.

— Никогда, — чтобы чем-то занять трясущиеся пальцы, женщина взяла кувшин с водой и со стуком поставила его на стол, голос её раздражённо звенел, — зачем вы говорили с ним? Зачем не послушались меня? Почему нельзя было просто оставлять еду смотрителям?

— Потому что они её воруют, — рассудительно ответил Вир и отставил тарелку.

Мать глубоко вздохнула и уселась на скамью.

— Послушай, Виринад… — она оглядела комнату в поисках того, на чём можно сосредоточиться, чтобы собраться с мыслями, — у вашего тате [Тате — отец] на службе… неприятности. Я хочу, чтобы ты приглядывал за братом, пока всё это не кончится. Похлопочи о нём в Цитадели. Ему осталось всего полкруга до зачисления…

— Что с тате? — обеспокоенно спросил Вир.

— Я не знаю… приходил посыльный с запиской от него. Что-то случилось в холмах.

— А что будет со старе? Кто его теперь кормит? — насупился Орифель.

— Только и разговоры с тобой что о старе, — фыркнула мать, — судьба тате тебя беспокоит меньше?

— Тате — большой и сильный, — пробубнил младший.

Фения горестно охнула, крылья её поникли. Она махнула рукой Виринаду поспешить на занятия, мальчик молча взял брата за руку и вывел его из кухни.

***

День и ночь в этом сером государстве были похожи, разве что днём было светлее. Виной этому были Великие Туманы, которые составляли магическую границу Анехена, переходя высоко над землёй в вечные колдовские тучи. Но поскольку никто из обитателей этого мира не видел прямого солнечного света, анехи спокойно обходились без него. Вопрос освещения маги решили своим обычным способом — был выведен сорт кустарника, люмия, кончики длинных шипов которого испускали мягкий золотистый свет. Его семенами были принудительно усыпаны все улицы, тракты и клумбы всех шести городов.

Орифель плёлся вслед за Виром и срывал светящиеся колючки с попадающихся по пути кустов.

— Что я буду делать в Цитадели? — простонал он когда братья выбрались с полей на тракт.

— Я попробую устроить тебя в библиотеку. Будешь помогать господину Теуру, помнишь его?

— Ты же говорил, что он всё время спит!

— Вот и отлично, пристроишься рядом, — Виринад потрепал младшего по голове и улыбнулся, — там ты будешь в безопасности.

***

Каменными в Анехене были только Цитадели, другие здания строили из древесины или переплетённых в тугие блоки корней специально выведенного для этих целей сорняка. Для оборудования Цитадели в скале выдалбливали огромные залы, запутанные переходы между комплексами могли пролегать глубоко под землёй. Никто не знал наверняка, как глубоко можно копать, чтобы не попасть в поле магической защиты, но не было известно ни одного случая, чтобы кто-то погиб, перейдя границу каким-нибудь туннелем.

Библиотека Маргинской Цитадели располагалась на одном из средних уровней, а хранилища её уходили глубоко, до самых нижних туннелей. Господин Теур был очень старым хранителем, в будущем круге ему должно было исполниться двести восемьдесят четыре, что по меркам анехов был весьма почтенный возраст. Самому древнему из них, если верить летописям, было триста два круга, когда он скончался. Больше всего на свете господин Теур любил припасть к кувшину с настойкой диких трав и ягод и прикорнуть у себя в коморке. А если уж уснул — никто не мог докричаться до него, чтобы отпереть фонды. Его крылья пошли пятнами от чрезмерного пристрастия к выпивке, но это его ничуть не беспокоило.

— Моё почтение, старе! — Вир едва ли не заплясал от радости, что удалось застать библиотекаря на рабочем месте.

— Ну-ну, — красное рыхлое лицо расплылось в широкой ухмылке, торчащие во все стороны седые усы заходили ходуном, — кого я вижу! А… как бишь тебя, запамятовал?

— Виринад, господин, — почтительно ответил мальчик и поклонился.

Орифель спешно поклонился следом за братом.

— Чего хотите, семечки? — спросил Теур и широко зевнул, запах забродивших ягод коснулся мальчишечьих носов.

— Привёл вам помощника, господин. Шустрый и смышлёный. И клети фонда открыть сможет, и кувшин настойки из погреба к обеду принести. Нужен вам такой?

Библиотекарь перегнулся через стойку и впился маленькими заплывшими глазками в лицо Орифеля, усы его беспрестанно шевелились. Мальчик испуганно вытянулся в струнку, бросил короткий взгляд на брата на что тот чуть заметно кивнул.

— Ну а что же, он, стало быть, уже поступил в Цитадель? — задумчиво спросил Теур.

— Через полкруга, господин, — ответил Вир и тоже вытянулся.

— Мал… совсем мал, семечко… — старик почесал плешивую макушку и скрылся в коморке, которая пряталась за первым стеллажом.

Как только братья остались одни, Орифель расслабился и огляделся. Как только взгляд его коснулся уходящих ввысь, в темноту, огромных решётчатых держателей для свитков — мальчик в одно мгновенье забылся от восторга, даже голова закружилась. Не теряя больше ни минуты, он решительно шмыгнул носом и юркнул под стойку, чтобы поближе разглядеть богатство Цитадели.

— Стой! — сдавленно зашипел Вир и кинулся наперерез, но не успел.

Младший даже не оглянулся — прыгнул на стеллаж и ловко полез наверх.

— Ну что я могу сказать… — старик вышел к стойке, держа в руке какой-то бланк, — по правилам я, конечно, не могу его к себе пустить до того, как он зачислится в Цитадель…

Виринад сглотнул и поймал внимательный взгляд старика.

— Ты похож на Диафеля, но не такой сумасбродный на вид, малыш. А вот твой брат… где он, кстати?

Откуда-то сверху донёсся испуганный вопль, затем пыхтение, несколько свитков упали с сумеречной высоты и запрыгали по полу. Вир одним прыжком залетел на стойку и взялся за полку стеллажа, готовый ловить незадачливого младшего.

— Я цел, я в порядке! — раздалось из темноты.

— Ну о чём я и говорил. — Теур поднял голову, пытаясь разглядеть Орифеля и поскрёб дряблый подбородок. — Эту бумагу отдашь старшему хранителю когда его зачислят, здесь прошение о назначении малыша мне в помощники. Похоже, ему тут понравилось… никто не хочет работать в библиотеке, а я уж совсем стар.

Виринад спустился со стойки и с благодарностью поклонился библиотекарю.

— Спасибо, господин.

— Да чего там, — усмехнулся Теур, смочил соком чёрного дерева свою печать и приложил к бланку, — вон, погляди, ему уж и работа появилась. Читать-то умеет?

— Я с ним занимался, — Вир замялся и смутился, — да он отвлекается…

— А… ну это у него от татате [Татате — дед], — библиотекарь затрясся от смеха, — ладно, научится, никуда не денется! Скажи мне, как там Диафель? Зачах, поди, в дурдоме?

— Плохо, господин, — ответил Виринад, принимая бланк из рук Теура, — говорит, что ему тесно там, хочет к себе в руины. Аме запрещает нам навещать его теперь.

Библиотекарь грустно улыбнулся, глядя в пустоту.

— Ему всегда под куполом было тесно, распридумывал всякое. Знаешь, мы ведь с ним когда-то, водили дружбу с палачом, Гургут его звали… тогда Диф уже крепко увлекался чародейством, всё хотел сделать искусственные ари, чтобы тем, кого несправедливо обвинили, летать можно было. Говорил я ему тогда, что не доведёт его магия до добра. А он знаешь что отвечал? Что я старое пыльное чучело и ничего не понимаю в жизни! Хо-хо… и вот теперь как судьба-то повернулась. Гургут-то и его ари прибрал. Может, не оставь я его тогда одного, всё сложилось бы иначе.

Горестный вздох старика прервал Орифель, спрыгнувший на стойку со стеллажа. Он был растрёпан, рубашка под мышкой порвалась, но глаза мальчика горели.

— Я останусь тут!

— Конечно останешься! — Теур напустил на себя грозный вид и подбоченился. — Кто за тобой порядки наводить будет, а? Живо расставляй свитки по местам, негодник!

Орифель покраснел и, помахав брату рукой, отправился собирать размотавшиеся по полу между стеллажами папирусы.

— Ступай, — библиотекарь зевнул и потянулся, — не бойся за него. Мы как-нибудь потихоньку.

Виринад ещё раз поклонился, сложил прошение в карман и отправился на занятия.

***

Вечерние сумерки неспешно наползали на Маргин, который, освещённый тысячами огоньков люмий становился ярким и праздничным. Закончив свои дневные дела, анехи собирались на площади, в рощах, в питейных и театрах. Звучали смех и весёлые разговоры. Кто-то тренькал на лютне, пролетая над гуляющими парами, а кто-то, расправив ари на росистой траве, слушал чистое многоголосие пения юных дев, гуляющих вдоль заросших берегов пруда.

Виринад и Орифель возвращались домой из Цитадели и хрустели яблоками, которыми их угостил Теур.

— А когда вас уже будут учить летать? — Орифель выбросил огрызок прямо под ноги, чем вызвал недовольный взгляд брата, и достал ещё одно яблоко.

— Тогда, когда все будут готовы, — Вир остановился и жестом показал младшему убрать за собой, — Риф, ты должен соблюдать порядок хоть в чём-то.

Тот скорчил недовольную мину и запнул огрызок под колючий куст ближайшей люмии. Виринаду оставалось лишь горестно вздохнуть.

— Что тебе показывал Теур?

При упоминании библиотекаря Орифель засветился ничуть не меньше волшебной колючки.

— Они со старе были друзьями! Он рассказывал, как они искали какие-то чудные грибы, а потом их тошнило в лесу!

Вир скривился:

— Я думал, он тебя читать учил…

За разговорами о весёлых приключениях двух давних друзей мальчики не заметили, как дошли до дома. Но радость их улетучилась как только Вир открыл дверь — в гостиной их ждал один из офицеров со службы отца. С ним рядом сидел, нервно подёргиваясь, рабочий матери — Вейол.

Завидев маленьких хозяев, он вскочил, теребя в руках какую-то бумагу. Страж, тем временем жестом показал мальчикам пройти в гостиную.

— Ваши парре [Парре — родители], Фения и Кидран, были направлены в Цитадель Сентура по распоряжению маргинского начальника Стражей. Им необходимо будет провести там какое-то время, потому управление фермой возьмёт на себя господин Вейол. Вам же необходимо будет явиться утром к старшему Хранителю для досрочного зачисления младшего сына в Цитадель и назначения вам покровителя из числа преподавателей. Отныне и до принятия иного решения начальником Стражей вы будете проживать в комнатах и под защитой Цитадели. Вам всё ясно?

Голос стража был звонким и жёстким, а лицо — будто бы выточенным из камня. Чем-то отдалённо он напомнил Виринаду отца — выправкой и строгостью, присущей всем стражам. Орифель невольно засмотрелся на блестящие нашивки на серой форме анеха.

— А какие дела у парре в Сентуре? — осторожно спросил Вир.

— Этого вам знать не положено, — Страж поднялся и внимательно разглядел братьев. — Вам ясно, что необходимо сделать? Цитадель даёт вам кров и защиту, вы должны быть благодарны.

— Нам ясно, — глухо отозвался Виринад.

Вейол поклонился стражу и братьям, испуганно пригибая крылья.

— Будьте здравы, — офицер кивнул и вышел из дома, а новоиспечённый управляющий фермой безмолвно выскользнул за ним.

Мальчики некоторое время сидели молча во мраке наступившей ночи. Шипы люмии, собранные в высокий стакан на столе, кидали причудливые тени посуды на стены. Фартук матери небрежно свисал с табуретки, а нарезанный до половины помидор начал скукоживаться.

— Риф, ты ведь не будешь реветь, как девчонка?

Орифель покрутил головой, всеми силами стараясь не заплакать.

— Что ты понял из того, что сказал офицер?

— Они забрали их… мы что… никогда больше…

Младший брат всхлипнул, со злостью вытер непрошеные слёзы и замолчал.

— Не знаю. Надеюсь, что всё не так, — Виринад вскочил со своего места и начал прибираться на столе, — иди спать. Завтра трудный день.

Орифель уныло побрёл в свою комнату, а Вир ещё долго не мог уснуть, блуждая по кухне, выглядывая из окон. Он силился придумать, у кого можно выспросить про родителей, но кроме Теура доверять никому он не мог, рабочие матери были скользкими и жадными анехами, не упускающими случая стащить что-нибудь, что плохо лежит.

Кто станет помогать мальчишкам тринадцати и семи кругов выяснить что-то о родителях, которых забрали Стражи? Нужно было быть очень смелым или совершенно безрассудным анехом, чтобы пойти на такое при сложившихся обстоятельствах. Вир знал только одного способного на это безумца, и тот сейчас доживал свои дни в доме скорби.

Диафель был выдающимся магом своего времени. Он использовал знания, которые почерпнул при помощи друга-библиотекаря Цитадели, чтобы создавать новые или дополнять старые заклятья. Ему всегда было интересно, что находится за границей Великих Туманов, от какого убийственного ужаса спасались его предки, что принудили потомков жить в тумане. Пытаясь выяснить какие чудовища живут у корней гор, Диафель наткнулся на расплывчатые и неточные описания: синяя кожа в одних источниках становилась белой в других, огромный рост и чрезмерная волосатость так же превращались в размеры в пол-анеха и полнейшее отсутствие растительности на теле. Только одно совпадало во всех свидетельствах — чудовища обладали собственной магией, не разгаданной крылатыми предками, и только магией же можно было защититься от них.

Если бы теперь Кидран смог увидеться с Диафелем, он непременно попросил бы прощения за свои грубые слова, за то, что пособничал тому, чтобы упрятать старика в сумасшедший дом. Судьба распорядилась так, что отцу братьев выпало несчастье самому познакомиться с одним из этих чудовищ.

***

Дежурства на Мунтийских холмах представляли собой прохождение территории по пешим торопам вкруг группами по два анеха на квадрат с единовременным обследованием местности с воздуха группой из пяти крылатых. Обычно вся процедура занимала около двух часов, или как говорили анехи — двух оров.

Центральный вход заброшенной шахты находился меж трёх холмов и обустроен был очень роскошно. Заросшие жёсткой травой многоуровневые фонтаны поднимались по склонам холмов, статуи с отколовшимися от времени крыльями, простирающие руки к небесам, возвышались вдоль выложенной аккуратными ромбами дорожки к воротам. Древние мастера изобразили на арке ворот, высотой в три анехских роста, сцены из жизни — посевные полёты над пашнями, магические обряды плотники, гончары и кузнецы трудились под знаком Цитадели. Но были сцены, которые Стражи не могли понять. Вопросы на эту тему задавать было запрещено, равно как и подпускать к холмам посторонних. Полустёртые барельефы показывали анехов, пирующих за одним столом с бескрылыми, так же король-анех и бескрылый человек вместе держали в руках огромное кольцо, метками разделённое на четыре сектора — символ года.

Кидран не проявлял к памятникам старины никакого интереса, он был исполнительным Стражем и Цитадели этого качества в нём было вполне достаточно. Отец Виринада и Орифеля возглавлял отряд, патрулирующий Мунтийские холмы, вот уже пятый круг. За это время никаких происшествий не случалось, начальство было вполне довольно его работой и его даже ждало повышение по службе.

Неприятности начались в утреннюю смену, когда земля под ногами ощутимо задрожала и из недр холмов будто бы послышался отдалённый гул. Всполошившиеся обходчики ринулись сообщать Кидрану о своих наблюдениях — по склонам случились оползни, внутри шахты слышались камнепады, с потолка возле центрального входа свалилось несколько ювелирно отёсанных глыб и пошла длинная трещина.

В Цитадель был немедленно отправлен посыльный с сообщением для начальника Стражей, а отряд, действуя по инструкции, обнажил клинки и встал на позиции возле самых больших выходов из шахты. Теперь следовало дожидаться главного маргинского мага, который должен был обследовать целостность печатей на внутренних вратах, однако причина происшествия стала ясна гораздо раньше появления чародея.

Сначала анехи услышали странные звуки — будто бы вой, но оказалось, что это был звук рога.

Из шахты в слепящем свечении вибрирующих и зудящих от магии клинков и луков стали выбегать странные существа. В меховых одеждах, с белоснежной кожей, в шипастых серебряных шлемах на сияющих волосах, они ринулись на обомлевших анехов, некоторые из которых погибли, не успев от удивления поднять щитов.

— Воздух! — скомандовал Кидран, крылатые, очнувшись от оцепенения, взмыли ввысь и, загораживаясь щитами от сияющих стрел, атаковали налётчиков.

Бой был ожесточённым, стоял невообразимый гул: лязг оружия, стрёкот тетивы луков, крики и стоны раненых, всё это перекрикивал вой рога, от которого с холмов на сражающихся сыпались камни и песок.

Когда из Цитадели подоспело подкрепление, вторжение было практически подавлено.

В это время Кидран и его офицер преследовали ушедшую от места битвы группу из четырёх существ, двое которых были с огромными щитами — прикрывали раненого мага. Заклятья летели с удивительной частотой, несмотря на то, что у него была сломана рука и разбита голова. Беглецы быстро двигались по узкой тропе вдоль довольно крутого оврага. Офицер набросился с ножом на лучника, затем сбил с ног одного из щитоносцев, а Кидран обрушился на второго с воздуха и втроём, вместе с магом, попавшим под щит, они скатились с в овраг, к подножию леса.

Щитоносец при падении свернул себе шею, а мага Кидран, оглушённый ударом о ствол дерева, торчащего на склоне, вытащил из-под щита едва живого.

Как только колдун почувствовал почву под ногами, он вывернулся, отпихнул анеха и, опершись спиной о ближайшее дерево, зажёг в ладони смертоносное заклятье.

Кидран, сбалансировав крыльями, устоял, но обнаружил, что при падении потерял нож.

С холма раздавались крики, но у кромки леса, они были едва слышны. Противники замерли друг против друга, тяжело дыша — безоружный анех, готовый кинуться на врага с голыми руками, и израненный пришелец с плетью висящей руки, истекающий синей кровью, но всё же способный забрать жизнь при помощи чар.

Ветер зашевелил кроны деревьев, принеся откуда-то сладкий запах цветов. Губы мага дрогнули, он сжал ладонь, в которой было заклятье, и оно погасло. Оскал анеха сменился недоумением, несколько мгновений противники разглядывали друг друга, будто бы впервые увидели. Будто бы на холме не умирали, сражаясь, их друзья и братья. Кидран разглядывал синюшние ссадины на белоснежной коже странного существа, пустые бельма его глаз, которые, очевидно, видели не хуже его собственных — обыкновенных, богато расшитую одежду, отороченную каменьями и мехом. В те несколько мгновений анех понял, что Диафель был не столь уж безумен. Мифические чудовища из глубины гор оказались разумными существами из иного мира, мира за магической защитой Анехена, это были вовсе не дикари и не беспощадные убийцы, ведь Кидран мог быть уже мёртв. Поддавшись порыву благодарности, не осознавая всех последствий своего решения, крылатый медленно поднял руку и указал в направлении леса.

— Уходи, — твёрдо сказал побледневший анех.

Существо коротко кивнуло и, пошатываясь, скрылось под сенью деревьев.

***

Виринад так и не смог уснуть ночью. Сидел за кухонным столом и перебирал в пальцах фартук матери. Он всё ещё пах острыми травами, что Фения добавляла в овощной суп. Мальчика переполняли отчаянье и злость от собственного бессилия и страх перед неизвестностью будущего.

Глаза защипало и Вир, тщательно проморгавшись, поднялся из-за стола, отложил фартук, а вместе с ним — отринул сомнения. В кармане его куртки лежало прошение за брата. Да, он не имеет права теперь быть слабым, когда у Орифеля остались только он, да безумный дед в психушке.

Наскоро умывшись, Виринад разбудил младшего, вместе они собрали свои немудрёные пожитки в рюкзаки, вышли из дома в туман и, не оглядываясь, направились под кров и защиту Цитадели.

Решив все необходимые вопросы с начальником Стражей и старшим Хранителем, мальчики отправились в библиотеку. На сей раз им не слишком повезло — фонды были закрыты, Теура не месте не оказалось. Братья долго кричали и стучали в решётку, пока, наконец, из-за стеллажа не показался помятый со сна, жутко недовольный библиотекарь в пижаме и колпаке.

— Крышки-кочерыжки! Кого это принесло с утра пораньше? Я вам, негодникам, перья повыдёргиваю, чтоб вас в крапиву голым задом угораздило… так стучать… так громко стучать!

Когда библиотекарь добрался до стойки, потрясая кулаком, и увидел братьев, его будто ледяным душем окатило. Скрипучий бубнёж мигом прекратился, старик, охая, убежал за связкой ключей, отпер клети, запустил мальчиков и отвёл в коморку.

— Я слышал… я всё слышал… ох и пили мы вчера с начальником Стражей… ох и пили, — Теур застонал и обхватил распухшее красное лицо.

— Вы слышали про наших парре? — с надеждой спросил Вир.

Орифель отошёл в дальний угол и молча уселся там, обхватив колени руками.

— И об них тоже слышал, — старик замолк, почёсывая щёку и шевеля усами, глазки его забегали, — стало быть… в холмах-то… произошла какая-то заварушка. Тате ваш и его солдатики бандюгов отловили, а один сбежал. Вот его и задержали в Цитадели.

— Значит это ненадолго? — в голосе Вира было столько надежды, что библиотекарь смутился, прочистил горло.

— Я-то точно не знаю, что там да как… Аме-то вашу тоже вызвали. Значит дело серьёзное.

— А можно у кого-нибудь узнать точно?

Теур вздохнул и бросил осторожный взгляд на Орифеля. Тот будто бы задремал, привалившись к каменной стене.

— Я бы на твоём месте не стал в это вмешиваться, — зашептал старик, — дело такое серьёзное, что начальник-то стражи едва не прибил меня кувшином, когда я спросил. Я попытаюсь что-нибудь выведать, а ты наберись терпения, семечко. Да приглядывай за братом, когда он не в библиотеке.

— Пусть он сегодня побудет с вами, господин, — Виринад откашлялся, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе, оправил одежду и быстрыми шагами вышел из коморки, — я — на занятия.

Орифель до самого обеда был шёлковым и послушным. Он даже спокойно и с видимым интересом слушал Теура, который немного рассказал про один из мёртвых языков, на котором были написаны некоторые редкие свитки из обширной коллекции Цитадели. После обеда библиотекарь поручил юному помощнику подновить затёршиеся метки на одном из стеллажей, а сам отправился прилечь немного. И как только из коморки раздался храп старика, мальчик отложил кисть с краской и тихо выскользнул из библиотеки.

Юный анех приложил много усилий, чтобы его уход из Цитадели остался незамеченным. Мальчику удалось прошмыгнуть мимо Стражей, тёмными углами обойти студентов, гостей и даже делегацию из соседнего города — Марлема. Отойдя от хмурой каменной громады на безопасное расстояние, он со всех ног кинулся по направлению к лесу, за которым дорога начинала подниматься по лысому склону до практически отвесной глыбы — на верхушке её каким-то чудом громоздился обомшелый до самой крыши дом скорби. Маленькие комнатушки вмещали неугодных королевству анехов, которых осудили и, созвав для устрашения побольше народу, наказали отсечением крыльев по плечевую кость.

С отвесной стороны скалы, у подлеска, где царствовали колючие кустарники, меж камней текла мелководная речушка — Упадовка. И со временем эти безымянные места стали называть не иначе как Упадье. Леса вокруг были трудно проходимыми, тёмными и туманными, поскольку произрастали совсем близко к магической границе. В полудне пути от скорбного дома вниз по течению Упадовка напитывалась родниками и становилась довольно широкой и быстрой. Мутный поток петлял меж деревьев по самой границе Великих Туманов, затем выныривал, одеваясь в каменное русло возле старых развалин, а оттуда с крутого склона, уже совершенно невидимый за серой магической пеленой, низвергался водопадом.

Раз в несколько дней на Упадье прилетали посыльные с письмами и посылками от родственников, реже — поставщики, пополнявшие скудные запасы провизии. Население отказывалось кормить сумасшедших и изменников королевства, потому из казны на это средства выделялись по остаточному принципу.

***

Вот уже два сектора старый Диафель не отходил от окна, высматривая посыльных или крылатые экипажи, которые могли привезти к нему внуков. После того, как он прогнал мальчишек, они ни разу не явились к старику. Диафель догадался, что, скорее всего, мать теперь запрещает навещать его, но вчера впервые за все годы пребывания анеха в доме скорби ему не передали домашней еды. Кроме того, над лесом, что лежал за Упадьем весь день кружили Стражи.

Когда Теур разлепил глаза, то услышал недовольные крики и лязг чего-то металлического по клетям. Проклиная всё самыми последними словами, старик поднялся и побрёл отпирать. Когда косматая голова показалась из-за стеллажа, крики смолкли. В библиотеку явился сам глава Стражей в сопровождении нескольких офицеров.

— О том, что пробудить тебя весьма сложно, слухи по Цитадели ходили давно. Но убедился я в этом впервые, — недовольно сказал глава Панаций, — отпирай живей. Дело государственной важности.

Старик нахохлился, выпрямился и пригладил усы:

— Слушаюсь, господин начальник!

Поискав ключи в карманах, он их не обнаружил и двинулся, было, к стойке, как под ногой что-то звякнуло — связка валялась на полу. Теур подобрал её и впустил высокопоставленного гостя, который тут же вместе с сопровождением последовал к дальним стеллажам, где хранились королевские архивы. Видя высокую степень раздражённости Панация, библиотекарь не рискнул последовать за делегацией, чтобы подглядеть да подслушать — голова-то дороже. Потому он нерешительно потоптался на месте некоторое время и огляделся — юного помощника нигде не наблюдалось.

Теур почесал затылок и зашевелил усами. Там, где перед сном старик оставил Орифеля, валялись кисти и высыхала не закрытая крышкой краска. Судя по тому, что за окнами в комнатушке было черно, время было позднее, так что библиотекарь решил, что мальчишки, не сумев добудиться его, ушли в свои комнаты, закрыв клети снаружи и перекинув ключи через стойку. Некоторое время спустя, когда глава Стражей и его офицеры покинули библиотеку, старик запер фонды, глотнул припрятанной в шкафу на такой случай наливки и лёг спать.

Незадолго до появления главы Цитадели возле фондов объявился уставший донельзя Виринад — день выдался очень трудным и суматошным. Когда мальчик увидел запертый замок на клетях, услышал храп, доносящийся из подсобки, он несколько раз позвал брата, но не услышав ответа, решил, что сонная болезнь Теура — состояние заразительное, и, зевая, отправился в свою комнату.

До самой темноты Орифель спешил добраться до Упадья, но ночь всё же встретил в чаще леса. В этой глуши особенно чувствовалась близость магической границы — с наступлением темени всё застилал ледяной туман, слышалось шуршание, стук капель воды по листьям, шёпот и потрескивание магии в воздухе. Ходили слухи, что в такое время лес путает тропки и заводит случайных путников прямо в ловушку Великих Туманов, а оттуда никто ещё не возвращался.

Мальчик упрямо шёл по единственной утоптанной тропе — тропе травников, подсвечивая себе под ноги пучком шипов люмии. Он не боялся темноты, но странные звуки, нахлынувшие на лес вместе с холодными клубами тумана, встревожили его. Кроме того, Орифель очень утомился и проголодался. Еды он, конечно, с собой не взял — очень уж спешил, воды — тоже. Наконец, усталость взяла верх, и юный анех стал искать место вблизи дороги, где можно было бы отдохнуть.

В подлеске оказалось очень сыро, заросли травы и колючек переплелись так тесно, что невозможно было пройти через них, не изорвав одежду в клочья. Орифель выбрал толстое дерево, изрытое глубокими бороздами, с широкими ветвями, и вскарабкался наверх. Там, среди густой кроны на удобной ветке мальчик устроился, воткнул шипы люмии над головой, глубоко вздохнул. Он вспомнил о матери, которая, несмотря на все его недовольства и шалости приходила ночью проверить, как ему спится, а если отчего-то не спалось — присаживалась на край кровати и тихо пела:

Бежит ручеёк

Мимо пыльных дорог

По нехоженым лесам

Да к Маргинским холмам.

Пляшут тени у болот,

Водят тени хоровод.

Зеленеет звонкий луг,

Ари в небе чертят круг.

Духи леса ветры вьют,

Песни до утра поют.

Отдохни, дружок, потом

Побежишь за ручейком.

Орифель гудел под нос песенку, пока не заснул.

Мальчик проснулся от ужасающего вопля. Он не сразу понял, где находится и попытался вскочить, но кто-то зажал рот юного анеха рукой и прошептал над самым ухом:

— Если хочешь жить — лучше молчи.

Сквозь крону дерева пробивался серый свет утра, дыхание вырвалось паром изо рта Орифеля. В подлеске творилось что-то ужасное. Нечто металось и трещало, издавая протяжный леденящий душу вой.

Некоторое время мальчик прислушивался, зажмурившись, но когда звуки внизу стали тише, он открыл глаза и огляделся.

Шипы люмий были погашены, в сером полумраке мальчик смутно разглядел бледную фигуру, осторожно всматривающуюся куда-то под дерево. Орифель оказался накрыт меховой курткой — такой тёплой и приятной одежды анех никогда прежде не видел.

Он сел и стал водить пальцами по свалявшемуся грязному меху, среди которого были вшиты гладкие холодные броши.

— Кажется, ушёл, — фигура пододвинулась ближе к Орифелю, повела рукой, и огоньки шипов вспыхнули.

Мальчик вздрогнул, увидев лицо незнакомца — белая кожа, синеватые губы и слепые бельма глаз.

— Не бойся, — белокожий улыбнулся, — я тебя не обижу. А вот эта тварь внизу — вполне могла. Что ты делаешь в лесу, маленький анех? Заблудился?

— Кто ты такое? — Орифель таращился на незнакомца, пытаясь лучше рассмотреть в мерцающем свете шипов. — У тебя нет крыльев… и глаз… ты демон из Нижнего мира?!

— Меня зовут Леас, — усмехнулся белокожий, — и стал бы я тебе помогать, если бы был демоном, а?

— Наверное, нет? — неуверенно спросил Орифель, потирая щёку. — А кто же тогда?

— Мой народ называется луни. Мы действительно живём в Нижнемирье, но и вы тоже. Просто на вашем государстве сильная магическая защита. А луни издавна оберегали вход в него. Как тебя зовут, малыш?

— Орифель, — мальчик протянул руку, белокожий пожал её, — а как ты нашёл меня?

Пальцы луня были холодными.

— Случайно, — ответил Леас, — я шёл по тропе и наткнулся на парочку этих тварей. Они вылезли из Тумана. Сил у меня было немного, так что я побежал. А потом увидел свет в ветвях и забрался к тебе. На заклятье невидимости меня хватило, но это хорошо, что они ушли. Я совсем ослаб.

Орифель только теперь заметил следы борьбы на его одежде, руку на перевязи и огромный синяк на голове, который прятался за волной немытых белых волос.

— А куда ты идёшь?

— Сам не знаю, — лунь осторожно свесился с ветки, поводил здоровой рукой по воздуху, — всё пошло не так. Моих людей убили, я заблудился в лесу и меня ищут ваши солдаты. Так что, малыш, нам с тобой точно не по пути.

Мальчик хотел ещё что-то спросить, но лунь резко махнул рукой и прислушался.

— Что-то происходит, — быстро сказал белокожий, — скорее, тебе нужно бежать отсюда, вряд ли за то, что ты со мной разговаривал, тебя похвалят.

Леас спрыгнул с ветки вниз и помог спуститься Орифелю. Над тропой в тумане просвистели крылья и раздались отдалённые крики.

— Скорее, беги. Чудовища ушли, я их больше не чувствую. А если попадёшься своим — не говори, что виделся со мной.

Юный анех протянул луню куртку.

— Спасибо, господин, — мальчик улыбнулся Леасу, — я был очень рад познакомиться!

Белокожий замахал здоровой рукой и скрылся в подлеске, а Орифель с новыми силами побежал сквозь влажную пелену, застилающую тропу. Через некоторое время стало светлее, туман уполз в лес, и мальчик увидел вдалеке, как расходятся деревья, открывая путь на лысую гору.

У подножия её беседовали несколько анехов, громоздились какие-то ящики, над головой мальчика вновь просвистели крылья и он укрылся под ближайшим деревом. Когда Орифель оказался на самом краю леса, до горы оставалось всего несколько сот шагов, но мальчик столкнулся с неразрешимой задачей — нужно было попасть наверх.

***

Теур проснулся рано утром, сладко зевнул, потянулся и отправился умываться. Оконце маленькой туалетной комнаты выходило на южную сторону, из него открывался прекрасный вид на пашни, плантации рассадников и широкой дугой уходящий в туман лес, посреди которого одиноко торчала лысая гора. Кружащие над деревьями стражи привлекли внимание библиотекаря.

— Неужто так и не поймали бандюгана? — старик прицокнул и покачал головой. — Безобразие…

Библиотекарь медленно переоделся, подпоясался и собрался пойти в погреб за булкой хлеба и кувшином вина, но возле стойки его ожидал зевающий Виринад.

— Доброе утро, старе, — мальчик отвесил поклон старику, — могу я поговорить с братом?

Теур зашевелил усами и почесал затылок:

— А вы что же вчера вечером не наговорились? Он сегодня ещё не появлялся…

Вир изменился в лице.

— Я со вчерашнего утра его не видел, господин.

— А я бишь… это… — старик потёр лоб, — велел ему енто… обновлять-то надписи после обеду. А он, получается, сбежал?!

— Помогите найти его, господин! — Вир кинул свитки и сумку к стойке. — Я побегу на ферму, вдруг он там.

— А я, покамест, осмотрю в Цитадели, — закивал библиотекарь и бросился закрывать фонды.

***

Орифель сидел, скрючившись за чахлым деревцем, и думал о том, как ему поступить. Старе был уже совсем рядом, теперь у мальчика было гораздо больше причин увидеться с ним как можно скорее, ведь он сам видел то, за что Диафеля лишили крыльев и заперли.

Но Риф очень боялся, что его тоже приговорят, потому скрывался от Стражей, потому хотел самостоятельно придумать, как попасть наверх.

В то время, пока юный анех наблюдал, трое Стражей накинули сеть на один из ящиков и оттащили его ближе к горе, после этого сделали то же самое ещё с двумя.

Орифель решил как-нибудь прошмыгнуть мимо занятых солдат, зайти за гору и попытаться забраться наверх. Нужно было как-то перебраться на другую сторону пустыря.

Вскоре такая возможность представилась — анехи по трое стали поднимать ящики на гору. Девять крылатых поднялись в воздух, а один остался наблюдать за ними. В тот момент, когда он был отвлечён, крича что-то и размахивая руками, мальчик сорвался с места и побежал, стараясь пригибаться к земле как можно сильнее. Но Орифель не успел пробежать и половины пути — смог добраться только до того места, где грудой стояли ящики, как Стражники стали спускаться с горы, а единственный оставшийся принялся собирать широкую сеть для следующего груза.

Юный анех юркнул за ящики и затих. Положение оказалось критическим — Стражи, переговариваясь о чём-то, направлялись в его сторону. Орифель стал дёргать крышки в надежде, что какая-нибудь поддастся. Буквально в последний момент одна из них приоткрылась, и мальчик ужом скользнул внутрь.

Риф оказался в ящике с овощами — рубашка и крылья мигом стали влажными от раздавленных помидоров. Через несколько мгновений мальчик услышал глухой стук о крышку, затем груз аккуратно переставили, а после — резкий рывок, и сетка уже раскачивалась в воздухе. Когда ящик оказался на земле, а голоса Стражей смолкли, Орифель рискнул выглянуть из своего укрытия.

Груз составили на вершине горы, рядом со входом в замшелое здание. Мальчик поспешил выбраться из ящика и отползти за угол. Когда он прижался спиной к тёплому дереву дома скорби, его сердце колотилось как сумасшедшее. Всё вышло даже лучше, чем он смел ожидать. Теперь, глядя с высоты вниз, он осознал, что никак не смог бы подняться сюда самостоятельно. Ветер бился о скалу, обдувая её со всех сторон, Орифель задрожал, когда его дыхание коснулось мокрой рубашки.

Вскоре Стражи вновь поднялись на гору, и мальчик услышал обрывки разговора. Когда он выглянул из-за угла, он увидел начальника Стражей — Панация, который о чём-то беседовал со смотрителями в белых одеждах.

— Мы очень рады, господин, но позвольте узнать, чей это щедрый дар? — главный смотритель удивлённо оглядывал ящики, — По графику доставка продуктов должна быть только через двенадцать дней.

— У меня дело чрезвычайной важности, — угрюмо ответил Панаций, — Считайте это знаком моего личного уважения к вашей… гм… нелёгкой профессии, Ефеналь. Отоприте нам двенадцатую комнату.

Если бы ветер не унёс большинство из того, что сказал главный Страж, то Орифель бы очень удивился, ведь именно в двенадцатой комнате содержался его дед.

Но мальчик видел только как Панаций указал Стражам на некоторые ящики, после чего исчез в доме вместе со смотрителями и теми, кто понёс груз.

А между тем, на юного анеха напала ужасная жажда. В лесу он собирал капли росы с листьев, чтобы хоть немного смочить язык, но здесь, на вершине горы, не было даже этого. Орифель с трудом сдержался от того, чтобы вновь залезть в ящик с овощами и выпить парочку помидоров, осторожно проскользнул мимо двух Стражей, которых оставили охранять груз, и притаился у двери замшелого здания. Вскоре ему удалось проникнуть внутрь.

Узкий коридор прихожей, где пахло гнилью, вёл в комнату, из которой можно было попасть на кухню, в подвал и на лестницу, спиралью поднимающуюся к комнатам жильцов. Не сумев удержаться от соблазна, мальчик шмыгнул в кухню, где практически столкнулся с тонким и изогнутым крючком поваром. Его крылья облезли и позеленели, а фартук был таким грязным, будто его ни разу в жизни не стирали. Он тащил большую кастрюлю с водой и если бы не она — непременно заметил бы мальчишку, которому пришлось, больно ударившись головой, скрыться под столом.

Когда повар шаркающей походкой вышел из кухни в сторону подвала, Орифель выскочил из-под стола, схватил то, что первым попалось под руку, а этим оказалась поварёшка, и стал жадно черпать воду из кастрюли. Напившись, мальчик, стараясь не скрипеть половицами, направился к лестнице и поднялся на второй этаж. Кругом не было видно ни единого смотрителя, что немало удивило Орифеля, но это же было ему на руку — он очень устал, и скрываться становилось для него всё труднее.

Причина отсутствия смотрителей выяснилась на втором этаже — все они сгрудились у комнаты под номером двенадцать, пытаясь расслышать, о чём беседуют внутри. Орифель спрятался в нише возле лестницы и стал ждать.

— Мы осознаём, какой ущерб был нанесён, Диафель, при ведении вашего дела, но вы должны понимать — мы действовали по распоряжению короля Ингола Третьего. Теперь же, мудрость и щедрость короля Велена позволили нам пересмотреть ваш приговор. В этих ящиках — ваши конфискованные вещи, — Панаций провёл рукой над грузом, который составили возле двери, — вам предлагается должность в Цитадели и полное обеспечение ваших научных экспериментов. Разумеется, при содействии во благо королевства.

— Двадцать кругов прошло, Панаций… — надтреснутым голосом проговорил Диафель, кутаясь в одеяло, — почему сейчас?

— Ты прекрасно знаешь закон, — сухо ответил глава Стражей и пожал плечами, — Цитадель готова простить твоё преступление против королевства, ты должен быть благодарен.

Старик усмехнулся и бросил тоскливый взгляд в окно:

— Позволь мне подумать до завтра, Цитадель может пойти на такое?

— Цитадель многое может, Диафель, — Панаций кивнул офицерам, и они вышли из комнаты, — завтра я хочу услышать твой ответ. В знак расположения мы оставляем тебе твои вещи.

— Конечно же, в ящиках нет ничего противозаконного? — спросил старик, поднимаясь с лежанки.

— Уже нет, — ответил главный Страж. — Будьте здравы.

Когда Панаций вышел из комнаты, смотрители обступили его с молчаливыми вопросами.

— Завтра подготовьте его к перемещению, Ефеналь, — сказал глава Стражей, направляясь к выходу, — мы заберём его отсюда.

Орифель вжался в стену, стараясь не дышать. То, что он услышал, потрясло его — Цитадель забрала Кидрана, забрала Фению, а теперь намеревалась забрать у братьев ещё и старе.

Панаций отправил своих людей помочь смотрителям занести ящики, а сам зашёл следом за хозяином печального дома в его кабинет.

— Я подготовлю все необходимые для перевода документы в течение двух дней, господин, — Ефеналь жестом указал главе Стражей на табурет, после чего уселся сам, — будут ли ещё какие-то пожелания?

— Ваша работа чрезвычайно трудна, господин управляющий, — Панаций впился властным взором в глаза Ефеналя, на лице его, выражающем невероятную усталость, появилась улыбка, — документы о переводе убогого в Цитадель занимают целых два свитка. А вот, к примеру, сколько свитков отчётов вы готовите, когда один из ваших постояльцев умирает от старости?

— Четыре, господин, — Ефеналь ощутил невероятное давление проникающего под кожу взгляда Стража, но постарался не подать виду.

Панаций сочувственно кивнул и поднялся на ноги, Ефеналь подпрыгнул следом.

— Ну что же, не буду тогда отвлекать вас. Послезавтра утром желаю видеть у себя на столе четыре свитка о Диафеле. Поскольку дело чрезвычайно важное, доставьте их лично… заодно обговорим возможности вашего повышения после, если не ошибаюсь, семнадцати кругов безупречной службы.

Когда шаги на лестнице, голоса смотрителей и Стражей утихли, Орифель выглянул из своего укрытия и огляделся. Коридор второго этажа оказался совершенно пуст.

Дверь в двенадцатую комнату скрипнула и приоткрылась. Юный анех оттолкнулся от стены и, едва касаясь ногами пола, пробежал расстояние, разделяющее его и комнату Диафеля.

Выпученные глаза старе, казалось, стали ещё больше. Он выронил свиток, который успел достать из ящика.

— Орифель! — свистящим шёпотом воскликнул старик и кинулся к внуку.

Мальчик, прижался к деду и обессиленно заплакал. Он не мог выразить словами всё то, что он услышал, увидел, ощутил и сделал за последние два дня.

— Клянусь Великими Туманами, это самый счастливый день в моей проклятой жизни, — Диафель сам захлюпал носом, поглаживая по коротким крылышкам дрожащее тельце внука.

***

Виринад бежал так быстро, как только мог, добрался до фермы через час с лишним. Дом оказался заперт, сколько мальчик стучал — никто не откликнулся. Тогда он отдышался немного и побежал на плантацию — искать работников. Вейол выглядел очень недовольным тем, что Вир появился на угодьях. И хотя анех отвечал коротко и вежливо, вид у него был таков, будто мальчик пришёл ограбить его.

Вейол сказал, что не видел Орифеля с того дня, как офицер назначил ему управлять фермой и попросил не беспокоить его и не мешать работать. Виринад удивился изменениям в поведении услужливого в прошлом наёмного фермера, но у него не было времени на долгие разговоры — как только мальчик узнал, что брата не было здесь, сразу покинул бывшие владения матери.

В это время Теур обошёл все доступные аудитории, расспросил всех Стражей в Цитадели, пытался даже попасть на приём к господину Панацию, однако ему сказали, что глава Стражей на вылете. Библиотекарь так умаялся, что улёгся отдохнуть прямо на сидениях в приёмной Панация и пока ему не подали бокал вина — никак не хотел убраться, стонал и кряхтел о своей ужасной доле.

Вир оббежал все возможные места, где мог находиться младший брат. Им всё больше овладевал страх, ведь оставалось только одно место, куда ещё Риф мог деться — дом скорби. Но чтобы добраться туда в одиночку мальчику не хватило бы дневного времени, а значит он мог заблудиться ночью в мрачных лесах Упадья.

Виринад с ужасом гнал от себя эти мысли в надежде, что Теур преуспел в поисках больше него. Так, когда день стал клониться к закату, анех вернулся в Цитадель, уставший, голодный и полный отчаянья.

***

Орифелю пришлось спрятаться, когда смотрители принесли для старе ужин, а он по местным меркам оказался практически царским. Стараниями главного Стража этим вечером в доме скорби все наелись досыта.

Юный анех сбивчиво рассказывал то, что произошло с ним, всё, что он слышал, а старе, ни разу не перебив, слушал, поглаживал бороду и коротко кивал. Только при упоминании о луне глаза его загорелись, а дыхание будто бы участилось. Старик спустился с лежанки и заковылял по комнате туда-сюда, не говоря ни слова.

Когда совсем стемнело, Диафель выпросил шип люмии у дежурного смотрителя под предлогом того, чтобы порыться в своих старых вещах, а тот на радостях от того, что старика на следующий день должны были забрать — почти не припирался.

— Стало быть, завтра они меня увезут несмотря на то, захочу я им помочь или нет, — Диафель глубоко вздохнул и поглядел в тёмное окно, — Панаций не изменился за эти круги. Я хочу проверить кое-что, малыш, подмогни-ка мне.

Старик стал дёргать крышку самого большого ящика, пока она, наконец, с треском не отворилась. Под ней оказался большой сундук.

— Сберегли-таки, негодяи, — ухмыльнулся Диафель и стал разбирать деревянные стенки ящика.

Крышка сундука оказалась не запертой. Внутри в беспорядке были набросаны вещи, ремни, клочки пергамента, полуистлевшие свитки. Света шипа было недостаточно, чтобы рассмотреть всё, но по суровому выражению лица старе Орифель догадался, что оттуда забрали что-то ценное.

— Я знал, что они всё выпотрошат, — бормотал старик, — конечно же я знал, чему я удивляюсь… и пояс с зельями забрали, и топорик…

— А что ты ищешь, старе? — спросил мальчик, заглядывая в пыльный сундук.

— Своё прошлое, малыш, — Диафель улыбнулся и потрепал Орифеля по голове, — я это… всё оттягиваю, чтоб не так больно было… сейчас.

Старик прочистил горло, потёр руки, откинул крышку сундука и воздел над ней дрожащие узловатые пальцы. Некоторое время он молчал, Орифель глядел на него, стараясь не дышать.

Но вот Диафель закрыл глаза и сбивчивым шёпотом проговорил несколько непонятных слов. Ничего не произошло. Не открывая глаз, старик повторил слова ровным тихим голосом, очень чётко.

Тогда Орифель охнул, отпрянул от сундука, а Диафель открыл глаза — крышка дрогнула, края засветились и внутри неё прорисовалась дверца в потайной отдел. Старик упал на колени, ощупывая пахучее дерево с вырезанными на нём завитушками и виноградными лозами, движения его сделались резкими, а глаза будто бы вылезли из орбит. Когда потайной отдел открылся, из него показался внушительных размеров свёрток, такой едва уместился бы в самом сундуке.

Орифель только хлопал глазами и держал шип в высоко поднятой руке, мало что понимая, только то, что сейчас в комнатке за номером двенадцать в доме скорби творилась настоящая магия.

Диафель издал радостно-безумный возглас, осторожно вынул свёрток и уложил его возле сундука, а затем, приведя внука в полнейший ужас, сам полез в потайной отдел и скрылся в нём целиком. Юный анех подбежал к сундуку и заглянул туда, где исчез старе. В кромешной темноте пахло сухим деревом и пылью.

— Старе, — осторожно позвал мальчик.

— Со мной всё в порядке, малыш, не подашь мне шип ненадолго, я совсем позабыл как тут что расположено, — из крышки сундука показалась рука Диафеля, в которую Орифель вложил люмию, после чего вновь заглянул туда, где слышалось кряхтение деда.

Оказалось, что в потайном отделе спрятана целая комната. В ней находилось несколько стеллажей, мальчик увидел пыльные склянки, свитки, коробки, инструменты — Диафель осматривал всё в поисках чего-то.

— Вот! Нашёл! — старе весело захихикал, сдувая пыль с какого-то бутылька, — Этого должно хватить!

***

Когда Вир спустился в библиотеку, Теур ждал его за стойкой, постукивая кружкой о столешницу.

— Вы нашли его?

— Ты нашёл его?

Вопросы прозвучали одновременно, затем повисла тишина. По выражениям лиц друг друга оба поняли, что потерпели неудачу.

— Он мог отправиться к Диафелю, семечко, — усы Теура зашевелились, — и заплутать в лесу, уйти в туман…

— Нет, нет… — Виринад застонал, сжал голову руками и плюхнулся на пол возле стены, — не может быть. Почему? Ну почему он это сделал?

— Так ведь слышал же разговоры, надумал чего. Он жеж… бойкий.

— Непослушный! — прорычал брат и вдарил кулаками об пол. — Глупый! Теперь совсем стемнело… как искать?

— Ну-ну, — Теур почесал затылок и вздохнул, — мы завтра прямо утром туда полетим. Не вздумай ночью искать — и брата не найдёшь и сам пропадёшь. Мы всё узнаем. Если он был там — его не могли не заметить, он ведь не может летать, а значит попросит подсобить, поднять на гору, понимаешь? То, что он ускользнул из Цитадели незамеченным…

— А если он не дошёл до горы, старе? — упавшим голосом спросил Вир.

— Тогда будем искать в лесу, — неуверенно ответил библиотекарь, — а то может ещё найдётся где-нибудь шалопай… Я пытался поговорить с начальником Стражей, так его не было до самого вечера. Сказали — значится, завтра будет. Государственные дела…

— Тате мог бы помочь, — Вир медленно поднялся на ноги и оправил пыльную одежду, — да только нет его теперь.

Теур только вздохнул, глядя на измученного мальчика. Он молча наблюдал, как Виринад поднимает свои вещи, брошенные у клетей утром, и угрюмо плетётся к лестнице.

***

Вот уже несколько часов в комнате Диафеля происходили передвижения, половицы скрипели, коробки трещали, слышался невнятный бубнёж старика. Орифель только и успевал выполнять указания деда. Старик даже разрешил ему несколько раз слазить в тайник — за инструментами.

Когда всё было сделано, начинало светать, а двенадцатая комната преобразилась до неузнаваемости. Кровать, обломки ящиков и разобранный шкаф анехи перетащили к двери, загородив ими проход, перед окном же освободили площадку, где Диафель прошёлся с шипом, осматривая каждый сантиметр стены. После этого он распахнул окно, впуская в комнату холодный влажный утренний ветер, и, с трудом просунув голову в небольшой проём, оглядел стену снаружи. Брёвна оказались прочными, хоть и старыми, без гнили, лишь только замшелые с внешней стороны.

У смотрителей в ту ночь на кухне получилась знатная попойка — среди продуктов, доставленных на гору, оказались запасы вина и настойки трав. Они пили за здоровье господина Панация и не слышали того, что творилось на втором этаже. Старик с внуком поначалу старались не издавать лишних звуков, но когда осознали безнаказанность — принялись громыхать как попало.

Под конец Диафель с большим трудом вытащил из тайника бутыль с тёмной жидкостью, поставил его у окна, оглядел комнату и, наконец-то взялся за свёрток. Орифель примостился на свободном от обломков ящиков участке кровати и наблюдал.

Аккуратно, словно бы это было нечто тончайшее, что можно было бы разрушить одним лишь дыханием, старик развернул свёрток и мальчик увидел внутри груду перьев, перетянутых ремнями. Это оказались крылья.

— Я смастерил их задолго до того, как меня приговорили, — с гордостью сказал Диафель, глаза его светились, а покрасневшее вспотевшее лицо стало будто бы моложе, — знал, что когда-нибудь могу поплатиться за свои дела. Знал, что тем, кого сажают сюда крылья обрубают не полностью, а значит можно использовать то, что останется, чтобы… чтобы летать, Орифель.

Старик взялся за ремни и расправил искусственные ари. Они были составлены из нескольких разных, но так хитро соединены, что выглядели совершенно неделимыми. Система ремней была предназначена для управления и для закрепления на теле и обрубленных отростках.

Мальчик онемел от восхищения, он видел перед собой теперь не только деда, но и великого чародея, таящего множество секретов.

— Если мы отсюда выберемся, я стану учить тебя магии, — сказал Диафель, накидывая ари на спину. — Ты не должен никому говорить, что видишься со мной — это навлечёт на тебя беду. Брата своего тоже надоумь — нет, мол, больше старика — сгинул в тумане. Помоги закрепить!

Орифель спрыгнул с лежанки и кинулся подтягивать ремни.

— Когда всё закончится, я отнесу тебя на границу Упадья, ты выйдешь из лесу и скажешь, что плутал всё это время. Тебе должны поверить, сделаешь мордашку послезливей.

Мальчик только кивал, улыбался и поглаживал пушистые перья. Они были мягкими и тёплыми, Орифелю захотелось закопаться в них, как он иногда делал, приходя поутру в кровать к Фении. Воспоминания о матери выступили непрошенными слезами на глазах, мальчик утёр их грязным рукавом.

— Старе, как теперь будет? Они не вернутся? Парре…

— Я не знаю, малыш, — Диафель осторожно повернулся лицом к Орифелю и прижал мальчика к себе, — но в любом случае тебе надо быть сильным. Я всё ещё с тобой, и Виринад — тоже. Он наверняка с ног сбился, пытаясь найти тебя.

***

Глава Стражей вернулся в Цитадель поздно ночью и созвал старших офицеров к себе в кабинет. Он был уставшим и злым, лицо его посерело. Панаций со стуком отодвинул ящик стола, достал оттуда бутыль с наливкой и плеснул себе в стакан.

— Значит так, — анех сделал большой глоток и стукнул стаканом об стол, — поиски существа необходимо завершить в кратчайшие сроки. Мне было приказано поймать его любой ценой и доставить в Сентур живым. Где в последний раз видели мерзавца?

— В Упадье, господин, — ответил один из офицеров. — Сегодня утром его видели на тропе, затем он скрылся в чаще.

— Прочесать лес до последней травинки! — воскликнул Панаций. — Будьте любезны, сложите-ка ари и полезайте в чащу пешком! Распределитесь цепочками, не пропускайте ни одного оврага! Его нужно поймать сегодня же! Сейчас же поднимайте всех! Чтобы к рассвету все были готовы начать!

Офицеры поклонились и один за другим покинули кабинет. Глава Стражей застонал и сорвал с горла шарф, отхлебнул ещё настойки. Ситуация складывалась не в его пользу — король был недоволен затянувшимися поисками сбежавшего мага. В любой момент Панация могли отдать под суд и тогда он вполне мог бы занять комнату Диафеля после того, как последнего отправят в Сентурийский пыточный склеп.

Анех нервно постучал пальцами по столу, невидящим взглядом окинул кабинет, опрокинул в себя остатки настойки, резко поднялся из-за стола и вышел из кабинета — лично проконтролировать сбор Стражей.

***

Наступало серое туманное утро. В доме скорби всё утихло — пьяная гулянка смотрителей с успехом завершилась храпом на кухне, заложники замшелого дома крепко спали, даже в двенадцатой комнате всё успокоилось.

Диафель заканчивал последние приготовления к побегу. Из недр тайника он достал верёвку, затем заклинанием запечатал его, закрыл сундук и хорошенько привязал за боковые кольца к поясу. На немой вопрос Орифеля он кивнул и откупорил склянку, которую долго искал вначале. Понюхал.

— Это зелье придаст мне сил, чтобы управиться с крыльями и сундуком, малыш. Когда я скажу, подашь мне одеяло и крепко уцепишься за ремни на моей спине. Нужно держаться очень крепко, ты понял?

— Понял, старе! — мальчик стянул с кровати одеяло и приготовился.

Диафель одним глотком осушил бутылёк, через несколько секунд выпрямился, осмотрел свои руки, сжал и разжал пальцы, а затем с лёгкостью поднял над полом сундук за конец верёвки и широко улыбнулся.

— Что же, начнём! А ну прикрой глаза, Орифель!

Старик взял большой бутыль с тёмной жидкостью, размахнулся и разбил его об стену у окна. Чёрная клякса зашипела и стала пожирать дерево, раздался ужасный запах. Орифель опустил с глаз одеяло и с удивлением наблюдал, как стена возле окна утончается, оконная рама с шипением растворяется — и вот уже ветер ворвался в довольно большое отверстие, открывшее беглецам вид на туманный лес.

— Одеяло, Орифель! — старик захохотал и обернулся к внуку, — Теперь цепляйся, мой мальчик, и крепко держись!

Диафель дождался пока Риф зацепится, затем набросил одеяло на голову, приподнял сундук над полом и, сделав два шага назад, ринулся в расширяющуюся брешь одеялом вперёд.

Анех пробился через почерневшую стену и, расшвыривая куски разъеденного дерева и мох, вырвался на свободу. Ветер подхватил одеяло и унёс его ввысь, Диафель резко натянул ремни, пытаясь удержаться в потоке, но его подбросило вслед за кружащим в недосягаемой выси покрывалом, а затем утянуло вниз, к скале. Сундук рвал верёвку и лупил по ногам, норовя сломать их. Орифеля кидало из стороны в сторону, ему стоило огромных усилий удержаться на спине старе. Если бы не ремень, обвивший его руку — мальчик бы наверняка сорвался в пропасть.

Диафель закричал и крик его был похож на рёв зверя. С огромным трудом ему удалось справиться с управлением крыльями, порывы ветра едва не размозжили старика и его внука по камням. Серые клочья тумана метались в воздухе, закручиваясь у скалы, они хлестали беглецов со всех сторон, словно остервеневшие призраки.

Когда Диафелю удалось выровнять ари в потоке, оказалось, что его отнесло дальше того места, куда он планировал приземлиться, поэтому анех покружил немного над лесом, после чего опустился в кисель тумана, на каменистый берег Упадовки.

Над путниками нависла чёрная стена леса, а под ногами захлюпал ручей. Некоторое время старик стоял, не двигаясь, стараясь унять дрожь в коленях и отдышаться.

— Орифель, ты жив? — Диафель попытался дотянулся руками до внука на спине, — Ответь мне.

— Жив, — мальчик с трудом выпутался из ремней, спрыгнул на скользкие камни и тут же промочил ноги, — ничего не видно, старе.

— Знаю, знаю, — Диафель сложил крылья и проверил побитый о скалу сундук — крышка была цела. — Я потерял шип люмии, дружок. Придётся нам пока что идти по течению речки. Она заведёт нас в чащу, а там посмотрим.

— Холодно тут, — мальчик подошёл к старику и взялся за один из ремней, чтобы не потеряться, он сильно дрожал.

Диафель порылся в сундуке, достал оттуда старую куртку и накинул на внука. Беглецы двинулись вдоль петляющего в камнях ручья, оскальзываясь и спотыкаясь в густом тумане. Вскоре над ними сомкнулись сонные деревья, густая серая пелена стала расходиться по канавам и глубоким оврагам, наступило утро.

***

В последний день сектора магическое поле становилось почти прозрачным, тучи над головами анехов светлели и разрежались, некоторые даже утверждали, что видели над ними призрачную синеву. В такие дни воздух казался особенно лёгким, деревья шелестели веселее, света извне в города проникало больше, настроение народа заметно улучшалось. Но была и обратная сторона медали — ночь. Когда опускалась тьма, защита магического поля становилась настолько слабой, что в Анехен из Тумана или шахт с гораздо большей вероятностью могли проникнуть непрошенные гости. И всё это в кромешной тьме, ведь люмии в такое время не выделяли света. Здесь мог бы помочь обыкновенный огонь, который знаком любому обывателю в другом месте, но не в Анехене — тут всегда и во всём полагались на магию и потому каждый конец сектора становились как никогда уязвимыми. Чародеи и Стражи в эту ночь дежурили у шахт и на улицах со светильнями, которые накапливали небольшой запас магии от сектора к сектору, но запас этот был ничтожен и тратился за дежурство целиком.

День конца сектора неумолимо приближался, это ощущалось в воздухе, и Панация этот факт совершенно не радовал. В любой момент за сбежавшим пришельцем могли прийти более вооружённые сородичи, Стражи не до конца понимали причины атаки, а тех луней, кто уцелел после битвы, заморили в склепах до смерти, но они не выдали своих тайн. Король ухватился за единственную возможность, которая осталась — поймать сбежавшего мага и попытаться пойти на сделку. Всё это нужно было произвести достаточно тихо, чтобы не поднять волну любопытства в народе, нельзя было допустить, чтобы анехи начали задаваться вопросом необходимости магического поля защиты как такового. Правящим силам не хотелось расставаться с таким серьёзным магическим артефактом древности, как Столб. Но что гораздо более важно — если снять защиту, помимо всего прочего, ничего не умеющие без магии крылатые существа вмиг превратились бы в лёгкую добычу, а охотников, в чём Панаций был совершенно уверен, всегда найдётся много. Если даже луни, которым предками было вверено защищать подходы к государству анехов, напали, что можно ожидать от других жаждущих бесценного анехского наследия существ из Нижнего мира.

У главы Стражей был ещё один козырь в рукаве — сумасшедший старик, рассказывающий невероятные истории о том, что ему удалось заглянуть за магическую границу, более того, увидеть бескрылых обитателей Нижнемирья и подробно описать их. Королю о Диафеле было известно мало, ибо он начал править уже после того, как громкое дело смелого колдуна взбудоражило умы руководств всех шести городов. И теперь самое время было забрать старого анеха в Цитадель, чтобы выяснить, как ему удалось обойти древнее заклятье, и, возможно, использовать эту магию, чтобы защититься от посягательств на богатства Анехена.

Стражи собрались у границы Мунтийских лесов с Упадьем, откуда часть крылатых Панаций отправил к лысой горе, часть — на тропу травников. Дозорные со всей ответственностью заявляли, что севернее приграничной поляны не проникало ни одно живое существо, потому силы Стражей решено было рассредоточить так, чтобы к концу дня дойти до развалин, а те находились прямо на границе с Туманами, и выловить прячущегося мага.

***

Виринад едва ли сумел выспаться этой ночью. Как только он смыкал веки –перед глазами возникали страшные картины с участием Орифеля. Промучившись несколько часов, Вир бросил попытки уснуть и просто бродил туда-сюда, от окна к кровати. Как только за окном стало чуть менее черно, мальчик собрался и выбежал из комнаты.

Старого Теура тоже одолела бессонница — впервые за много лет. Терзаемый чувством вины, он не знал куда себя деть. Чтобы отвлечься немного, библиотекарь решился пройтись до секции королевских архивов. Конечно же, клети были закрыты, а на замок наложена печать. В отличие от своего друга Диафеля, библиотекарь совершенно не владел магией, чтобы попытаться вскрыть её, хотя защитный механизм был таков, чтобы взломщик горько поплатился.

В памяти старика всплыли события, которые он всеми силами старался забыть. Двадцать один круг назад ослабленный зельями и заклятьями Диафель призвал его к себе, чтобы рассказать о том, что увидел. Он был совершенно истощён и выглядел полнейшим безумцем. В доме, который он соорудил в каменных руинах у самой границы Туманов, в полудне пути от дома скорби, анех обустроил себе лабораторию, где проводил магические эксперименты.

— Я нашёл… я видел… — Диафель едва мог удержаться в кресле, над его головой висело и потрескивало голубоватое облако, периодически ударяя в голову мага яркими разрядами, — у меня получилось…

В ужасе Теур едва не опрокинул столик с зельями у входа.

— Ди… Диафель! Что это над тобой висит?! На тебе лица нет! Как же можно так над собой издеваться?! — библиотекарь нахмурился и погрозил пальцем, но не спешил подходить ближе, страх его был силён.

— Облако? — слабо спросил маг. — Да не бойся, это я восстанавливаюсь после опыта. Много сил ушло… очень много сил. Посыльный тоже испугался, я думал, не доставит тебе записку…

В тот день Диафель рассказал своему другу о том, что многолетние эксперименты, наконец, дали свои плоды. Ему удалось переместить своё сознание далеко за пределы магической защиты. При помощи древней металлической пластины со странными символами, которую ему удалось раздобыть в числе других артефактов, Диафель увидел иной мир. Он оказался на каменном постаменте посреди белоснежной искрящейся пустыни. На совершенно чистом ультрамариновом небе сияло огромное светило, слепящее и прекрасное, озаряющее заснеженные земли. На этой возвышенности, на четырёх столбах, ограничивающих очищенную от снега площадку, поблескивали такие же таблички, что оказалась у Диафеля. Но самым удивительным открытием оказались всё же охраняющие постамент существа — алебастровая кожа, сияющие на белых волосах серебряные шлемы и высокие щиты, меховые плащи, развевающиеся на ветру, синеватые губы и глаза, лишённые радужки и зрачка. Высокие, тонкие, бескрылые существа. Не было никакого сомнения в том, что именно они были изображены над входами в старые заброшенные шахты, что так ревностно оберегали Стражи.

В тот день Теур оставил своего друга. Рассвирепев, он стал уговаривать Диафеля бросить опыты и вернуться на ферму, где после смерти матери, его дочь Фения старалась управиться со всем в одиночку. Библиотекарь грозился рассказать обо всём главе Стражей Цитадели, только бы спасти друга от безумия. Теур не поверил ничему из того, что рассказал Диафель, ведь даже если бы он вспомнил, что когда-то они вместе читали старые легенды, рассматривали рисунки барельефов, что Диафель с трудом раздобыл в Мунтийских холмах, страх его был столь силён, что ослепил его.

Некоторое время библиотекарь ничего не слышал о Диафеле. Навещая Фению, он расспрашивал её об отце, но она отводила глаза и молчала об этом. На празднике середины круга, где она участвовала в выставке, Фения познакомилась с перспективным офицером из Стражей по имени Кидран, которого представила Теуру как своего будущего мужа.

В какой-то момент эксперимент Диафеля вышел из-под контроля, над руинами вспыхнуло, загремело и в лес повалил бурый дым. По городу давно ползли слухи о безумном маге-отшельнике, но этот случай более всего заинтересовал Цитадель. Заместитель главы Стртажей, Панаций, был назначен выяснить всё о делах мага. Анех отправился к руинам, однако нашёл лишь измученного пожилого чародея в полуразрушенном доме, пускавшего разноцветные облака над лесом. Пригрозив ему заточением, Панаций вернулся в Цитадель, но стал внимательно поглядывать в сторону Упадья.

Кидран, когда прослышал о родстве будущей жены с безумцем, бросающим тень на благополучие семьи, решил помочь Панацию избавиться от него. Ему удалось выяснить, что из близких друзей, которые были у Диафеля в юности, остался в Маргине только библиотекарь. Под предлогом знакомства с Фенией Страж сдружился с Теуром и периодически захаживал в гости с кувшином вина. Однажды библиотекарь спьяну рассказал Кидрану всё, что, по его словам, «наболтал ему старый сумасшедший маг». Теур горько плакал, беспокоясь за судьбу старого друга, но ему было боязно ходить в дом, спрятанный в руинах. Наутро Кидран постучался к Панацию, а уже через неделю за Диафелем пришли Стражи. В это время он был в процессе перемещения, совершенно беззащитен, и тайна его открылась.

На суде маг кричал от бессилия, стенал, умолял ему поверить, только анехи были глухи к его речам. Теур сидел на скамье, не поднимая глаз, по щекам его текли слёзы горечи и страха. Приговор был приведён в исполнение и Диафель оказался в двенадцатой комнате скорбного дома, с отсечёнными крыльями.

Библиотекарь очнулся от воспоминаний и осознал, что сжимает прут клети так, что онемела рука. Издалека доносились крики и призывный стук по стойке. Старик утёр покрасневшие глаза и отправился отпирать.

Виринад нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании библиотекаря.

— Летим, господин? — воскликнул он, когда завидел Теура.

— Да, да, я заказал экипаж ещё с вечера, — библиотекарь шмыгнул носом, покашлял в кулак, закрыл за собой фонды и поспешил вслед за мальчиком.

***

Диафель с внуком медленно шли по берегу Упадовки, оскальзываясь на влажных корнях и мху. Орифель, сжав зубы, терпел холод и боль — он промок, замёрз, старая куртка мало помогала, а рука, которая была перетянута ремнём при побеге, распухла и плохо слушалась. В лесу было тихо, туман расходился очень медленно, если бы не журчание ручья, беглецы бы не смогли сами взять нужное направление.

Через несколько часов блуждания, устроились на привал. Старик отвязал сундук от пояса, раскрыл потайную комнату и отправил Орифеля погреться внутри. Под убаюкивающее журчание воды Диафель задремал, а когда мальчик разбудил его, тряся за плечо, туман совсем разошёлся.

— Вот я старый болван, — забормотал, было, старик, но Орифель зажал ему рот ладошкой.

— Тише, старе. В лесу кто-то есть, — прошептал мальчик.

Вдалеке послышались хруст и шуршание подлеска. Диафель быстро запечатал сундук, привязал его за пояс и приподнял над землёй. Сила зелья всё ещё действовала. Не теряя больше времени, беглецы поспешили в путь.

Через некоторое время треск послышался оттуда, куда двигались дед с внуком. Пришлось сменить направление и уйти от ручья. Диафель пытался сориентироваться на местности, но в чаще это сделать было невозможно.

Вскоре беглецы очутились на небольшой поляне, с которой можно было взлететь. Диафель рискнул подняться над деревьями, чтобы проверить, куда они движутся. Однако, едва он высунулся, заметил Стражей, кружащих над северной частью леса. Старик понял, что ведётся охота.

— Кажется, малыш, они обнаружили, что я сбежал, — зашептал анех внуку, — планы меняются. Я хочу, чтобы ты вернулся к ручью и по его течению добрался обратно, до лысой горы. Там найдёшь кого-нибудь из стражей и скажешь, что заблудился. Я отправлюсь отсюда один, а когда всё уляжется, найду тебя. Ты понял?

— Нет, — на глазах Орифеля появились слёзы, он сбросил куртку и кинулся к старику, чтобы обнять. Распухшая рука ударилась о плечо Диафеля и мальчик застонал.

— Ох, вот это худо, — маг осмотрел её и прислушался, — я сейчас достану тебе лекарство, а потом побежишь.

— Не надо лекарство! — прорычал сквозь боль Орифель. — Я не оставлю тебя, нет!

Диафель вздохнул и грустно улыбнулся мальчику.

— Конечно не оставишь. Но чтобы помочь мне, сейчас ты должен прикинуться глупым потерявшимся в лесу анешонком. Когда будет безопасно — я найду тебя и мы осуществим всё, о чём договорились. А если не будешь слушаться меня… — Диафель отвязал сундук и полез в потайную кладовую.

Хруст подлеска приближался, стало слышно разговоры анехов, которые прочёсывали лес.

— Скорее, — шепнул старик и высыпал в дрожащую руку мальчика горсть сушёных ягод, — скорее жуй и беги! И не оглядывайся!

Мальчик запихнул ягоды в рот, повернулся в направлении, которое указал старик, и побежал. Он давился слезами и горькими ягодами, несколько раз споткнулся, но не обернулся.

Диафель закрепил сундук и побежал в другую сторону. Несколько раз старик прятался в лопушистым сорняке, что полз вверх по стволу деревьев, прикрывая его огромными листьями. Он был ядовит, но Диафель сейчас не боялся покрыться пятнами. Гораздо важнее было понять, что происходит в лесу. Пару раз беглец чуть было не попался, слишком близко подпустив Стражей к своему укрытию, но ему удалось услышать в разговоре о том, что солдаты ловят не его. После этого старик с большим трудом обошёл преследователей и двинулся следом за ними.

Стражи искали луня, им было приказано взять его живым. Диафель решил во что бы то ни стало помешать им. Внезапно ему пришло в голову, что сама судьба распорядилась так — побег произошёл именно тогда и именно там, где старику, возможно, уготована последняя в его жизни встреча с его невольным палачом — частью мира за пределами магического купола.

Так беглец превратился в охотника. Несколько часов он без устали следовал за Стражами, пока откуда-то с юга не раздался протяжный свист. Анехи разорвали цепь и бросились в направлении звука. По всей видимости, это был условный сигнал. Диафель, стараясь не отставать, кинулся следом.

Когда Стражи выскочили в редколесье, там уже собралось несколько десятков анехов. Все слышали условный сигнал, но никто не мог понять, кто его подал. Внезапно с одного из деревьев на крылатых обрушился град заклятий. Началась неразбериха и толкотня, те, кого достали заклятья, оказались оглушены, но многие Стражи помяли и повредили крылья о стволы и колючие ветви деревьев. Во всей этой суматохе Диафель, который наблюдал на расстоянии, заметил, как в подлесок спрыгнуло что-то невидимое. Колеблющийся воздух раздвигал кусты и уходил дальше, в чащу.

Старик, стараясь держаться подальше от солдат, бросился в ту сторону. К несчастью, не только он заметил мага и вскоре все неоглушённые Стражи кинулись в погоню.

Следующая попытка беглеца провести преследователей оказалось не такой успешной, как предыдущая, а через некоторое время Стражам и вовсе удалось окружить мага. На настоящие теперь условные сигналы подтянулись крылатые с других участков поиска, лес вскоре обратился в редколесье, которое затем упёрлось в каменистый обрыв. Под ним расстелился тёмный сосновый бор, который вдали постепенно переходил в живописные луга, прорезанные петлёй Упадовки, а за ней в белой пелене утопала каменистая равнина.

Диафель при первой возможности рискнул подняться в воздух и оглядеться. Далеко на севере он увидел тёмные точки в облаках — это спешил на поимку мага сам Панаций со своими офицерами.

Действие усиливающего зелья, наконец, стало подходить к концу, это не порадовало Диафеля, медлить больше было нельзя. Старик, ступая по краю обрыва, стал подбираться ближе ко всё сужающемуся кругу поисков. Анехи были настолько поглощены погоней — а нужно было вглядываться вперёд очень внимательно, ведь беглец был невидим, что не заметили Диафеля позади себя.

Наконец, мага загнали на край пропасти и он сбросил защитное заклятье. Перед удивлёнными крылатыми предстал во всей красе загнанный, но не сломленный белокожий маг. Он умудрился немного подлечиться за время погони, повреждённая у Мунтийских холмов рука действовала. На лице его играла улыбка, голова была горделиво вздёрнута, а между пальцев сияли всполохи чар.

Этими несколькими мгновениями, пока анехи разглядывали удивительное существо, воспользовался Диафель. Он соскользнул с обрыва, сделал небольшой круг, набирая скорость, после чего ринулся к магу. Стражи всё же обнаружили старого безумца на разноцветных крыльях, перевязанных ремнями, который во весь опор нёсся к беглому магу.

Леас успел выпустить несколько заклятий в преследователей, когда заметил Диафеля. От неожиданности он неловко развернулся и, не желая легко сдаваться в плен, спрыгнул с обрыва. Стражи с криками бросились следом. Старик, у которого было небольшое преимущество, ласточкой нырнул вниз, вывернувшись так, что затрещали ремни, перехватил управление одной рукой, другой схватил мага за ногу, и, выровнявшись, полетел прямо над бором.

— Хватит дёргаться, я пытаюсь спасти тебя! — орал Диафель, но маг его не слышал, он с переменным успехом цеплялся за болтающийся сундук и вопил от страха. — Идиот! Прекрати дёргаться, ты нас угробишь!!!

Диафель едва справлялся с управлением крыльями и барахтающимся магом, силы покидали его. Анехи, кинувшиеся в погоню, были уже недалеко, с другой же стороны неумолимо приближалась стена тумана. Вот уже в белой дымке впереди показались руины, где некогда стоял дом мага-отшельника. Лунь болтался вниз головой, все-таки ухватившись за верёвку сундука, и беспрестанно кричал.

Диафель скрежетал зубами, с трудом превозмогал боль и усталость, но упорно нёсся прямо в туман. Стражи, поначалу, спешившие следом за ним, замедлили свой полёт, а потом и вовсе зависли над луговиной, наблюдая за разнокрылым сородичем. Стена магической защиты вплотную подходила к каменной террасе прямо за лугом. Остов развалин глядел на анехов слепыми провалами окон, за которыми непроницаемой угрозой стояли Великие Туманы.

Стражей над луговиной становилось всё больше. Они безмолвно наблюдали, пока силуэт беглецов не исчез в смертельных объятьях защитного купола.

***

Орифель брёл, глотая горькое послевкусие лечебных ягод, едва не падая от усталости. Перед глазами его плыло, рука горела пульсирующей болью. Не дойдя до ручья пары сотен шагов, мальчик упал под деревом и разрыдался. Он плакал так горько, как никогда в жизни. Его крики и завывания привлекли Стражей, которые шли следующей поисковой цепью после той, которую преследовал Диафель. Солдаты нашли грязного замученного ребёнка, потерявшегося в лесу и несколько дней блуждающего в нём, голодного, израненного и отчаявшегося найти дорогу домой. Один из Стражей напоил мальчика, взял на руки и отделился от общей колонны, чтобы отнести к ближайшему месту, где его могли отмыть и накормить — к дому скорби.

На лысой горе в это время творился ужасный переполох. Прибывшие с утра пораньше Теур с Виринадом настойчивым стуком подняли тех, кто спал на кухне. На подлёте библиотекарь и мальчик увидели Стражей, что собрались у подножия и выстраивались в шеренги.

— Что же там творится такое, — бормотал Теур, почёсывая подбородок, — давненько не было такого вот парада…

Виринад потёр уставшие глаза. Экипаж дрожал и покачивался на ветру. Его несли четыре рослых анеха, но даже они не могли сопротивляться потокам обдувающим лысую гору.

Когда помятый сонный смотритель, поклявшийся, что никакого мальчика в прошедшую неделю здесь не было, отвёл гостей к двенадцатой комнате и обнаружил, что дверь не заперта, Теур и Вир переглянулись. Старший брат взялся за ручку и отворил её. Смотритель закашлялся, проморгался, а затем, оскальзываясь, побежал вниз, за главным. Дверной проём оказался забаррикадированным кроватью и досками, наставленными сверху.

Теур только охнул, да покачал головой:

— Ты гляди-ка, даже здесь свои порядки навёл.

Виринад подбежал к завалу и стал дёргать за доски.

— Старе! Старе, отзовись! Мы ищем Орифеля, старе?!

Когда несколько смотрителем во главе с Ефеналем добежали до комнаты, Виру уже удалось отодвинуть одну из досок. Внутри завывал ветер, со стуком носились щепки и огрызки папирусов. Общими усилиями завал был разобран и перед гостями предстала пустое помещение, прямо напротив двери в стене зияла огромная, от пола до потолка, дыра с чёрными обожжёнными краями. В дикой пляске по комнате носились осколки стекла вперемешку с пылью и листвой.

Следующие несколько часов Теур препирался с Ефеналем — последний не хотел выпускать гостей из лечебницы до выяснения обстоятельств, а отправленный в Цитадель один из смотрителей, с целью привести сюда представителя власти, долго не возвращался, поскольку большинство Стражей было занято в облаве. Дом скорби ходил ходуном. Заключённые требовали завтрака, а смотрители не могли думать ни о чём, кроме головной боли после бурной ночи, да большой обугленной дыры в комнате за номером двенадцать. Теур с Виринадом переместились в кабинет Ефеналя, где жарко спорили, а остальные стояли в дверях бывшего обиталища Диафеля и тихо переговаривались, поглядывая на устроенный им сюрприз.

Страдания библиотекаря и Вира прекратились с появлением на пороге дома скорби Стража с мальчиком на руках.

— Сюда! Мне нужна помощь! Мы нашли потерявшегося ребёнка в лесу!

На голос из кабинета выглянул глава смотрителей, а за ним — Виринад с Теуром.

— Орифель!!! — завопил старший брат и кинулся к Стражу-спасителю. — Где ты был всё это время?!!

— Вы его знаете? — Страж осторожно усадил мальчика на стул, предоставленный одним из санитаров.

— Да! Да! — Теур, охая, подбежал следом за Виром. — Этот мальчик пропал два дня назад! Мы его уж обыскались! Спасибо вам, господин! Мы вам так благодарны!

Старый библиотекарь схватил солдата за руку и затряс.

— Позаботьтесь о нём, мне нужно идти, — Страж раскланялся и ушёл.

Виринад прижал брата к себе, на глаза его навернулись слёзы радости. Он гладил младшего по крыльям, ерошил спутанные волосы на голове и бормотал:

— Дубина… какой же ты болван, Риф… никогда… никогда не убегай больше… никогда!

У Орифеля тряслись губы, глаза на чумазом лице были красными, но он не расплакался перед Виром.

Теур по-свойски отправился на кухню, чтобы найти мальчику что-нибудь из еды, а себе — кружку вина, запах его он учуял ещё на подходе к дому скорби. Ефеналь, совершенно растерянный быстрым уходом Стража, появлением потерянного мальчика, а так же обескураженный наглым вторжением незнакомца на кухню лечебницы, только взмахнул руками, после чего молча удалился в свой кабинет.

***

Когда Панаций получил сообщение о том, что беглый маг практически пойман, он и его офицеры поднялись на крыло и поспешили к месту событий. Анех чувствовал, как узел, сжимавшийся на его горле ослаб. Теперь, возможно, он не попадёт под немилость короля, сможет с почётом уйти со службы и заняться земледелием. Ему всегда нравился росистый запах луга по утрам.

Однако, когда глава Стражей увидел почти сотню крылатых, собравшихся на лугу недалеко от развалин, сердце его почувствовало неладное. Офицеры доложили ему, что в момент захвата беглеца появился неизвестный на разноцветных крыльях и забрал его, после чего вместе с магом совершил самоубийство, уйдя в туман магической защиты. Свидетелей этому было столько, что не оставалось ни капли сомнения.

Панаций, не веря собственным ушам, лично облетел границу тумана несколько раз, осмотрел развалины, проверил старый дом Диафеля в руинах, но никого в итоге не нашёл. Так была провалена самая масштабная операция поимки преступника за всю карьеру пока ещё на тот момент главы Стражей.

Но было в этом загадочном происшествии то, что ускользнуло от глаз тех, кто не ведал.

Когда Диафель на всех парах мчался к верной погибели, он опускался всё ниже и ниже, всматриваясь в проносящийся внизу пейзаж. Лишь только туманы сомкнулись за ним, он увидел и услышал то, что искал — теперь уже полноводный поток Упадовки, петляя меж камней, срывался в бездну невидимым в серой мгле водопадом. Никто, кроме жившего здесь когда-то и проводившего свои опасные опыты старого мага, не знал о пещере, что пряталась за этим водопадом, на самой границе смертельной магической ловушки. Именно туда уверенным пируэтом анех приземлился вместе со своим случайным спутником и многострадальным сундуком.

***

События этого дня стали поворотными в жизнях некоторых анехов. По поводу того, что Стражи упустили мага было долгое разбирательство и большие кадровые перемещения в маргинской Цитадели. К счастью, расследование не коснулось Теура, Орифеля и Виринада, которые остались в тени дальнейшего развития истории. О родителях братьев с той поры не было слышно ни слова, будто бы они никогда не существовали. Просьбы личной встречи библиотекаря с главой Стражей Сентура отклонялись, а на письменные запросы в столичную Цитадель был один ответ: «ваш запрос передан в отдел работы с гражданами».

Диафеля признали погибшим, двенадцатую комнату в доме скорби отремонтировали, но больше не использовали как жилую, посчитав, что она с момента его побега носит отпечаток неизлечимого безумия.

Орифель долгое время ходил совершенно потерянным и практически не разговаривал. Когда мальчик узнал о смерти деда, это совершенно сломило его. Как ни старались — Теур и Виринад не смогли разговорить его о том, что приключилось с ним в лесах Упадья.

Прошло несколько секторов с вышеописанных событий, мальчики прилежно учились, Орифель всё свободное время отдавал работе в библиотеке. В один туманный вечер посыльный принёс в комнаты братьев в Цитадели записку, подписанную «Для Орифеля».

Виринад удивился, но передал младшему письмо. Когда мальчик вскрыл конверт, лицо его просияло. Он закричал и запрыгал от радости.

— Ну наконец-то! — воскликнул Орифель, подбежал к брату и с размаху стукнул его в плечо. — Вот теперь, братец, я всё тебе расскажу. Только не здесь. Пойдём скорее в библиотеку.

Виринад взял у младшего записку и прочёл: «Пришло время заглянуть в крышку сундука. Жди меня возле указателя, на развилке Мунтийской дороги, утром чёрного дня сектора. Д.»