maxroud — Приемы Холлистока. Манон

                МАКС РОУД

        Приемы Холлистока. Манон

    —    Что с тобой? — Холлисток, уже долгое время наблюдавший, как Масси бесцельно ходит по квартире, отложил в сторону планшет и вопросительно посмотрел на своего помощника. — Ты знаешь на кого сейчас похож? На зверя из зоопарка, который мечется в клетке.

   —    Да? — Масси с улыбкой сел на диван. — Чего-то хочется мне, босс.

   —    Например? — Холлисток приподнял одну бровь. — Поделись.

   —    А я не знаю.

   —    Вот как! К его услугам все развлечения этого мира, а он не знает! Делай, что хочешь — сегодняшний вечер у нас свободен.

        Масси только развёл руками:

   —    В том-то и проблема! Не могу выбрать развлечение.

   —    Хочешь, я тебе помогу? — Холлисток, находившийся вот уже который день в отличном настроении, хитро подмигнул.

   —    Да-а?! — Масси улыбнулся. — Буду благодарен.

   —    Давай я буду загибать пальцы, перечисляя для тебя различные варианты, а ты будешь думать и решать.

   —    Согласен.

   —    Тогда первый. Самый простой и логичный, кстати, для одинокого мужчины в самом расцвете сил — женщина?

   —    Может быть. Мужчины в этом смысле мне неинтересны.

   —    Прекрасно. Второе: алкоголь.

   —    Тоже не откажусь.

   —    А кровь? Вампир не может не хотеть её. Мы можем контролировать свои желания, но кроме простого желания ведь существует и насущная потребность.

   —    Кровь? — Масси облизнулся. — Да, но...

   —    Что «но»?

   —    Вы сами не любите это, когда нет жизненной необходимости.

   —    В ответ Холлисток усмехнулся:

   —    А разве сейчас не такой момент? И вообще — мы скоро покидаем Париж, так что ничто не мешает расслабиться. Охота — это праздник, тем более что объекты нашей охоты вовсе не должны прощаться с жизнью, как в дурацких фильмах. Любой человеческий партнер, зараженный, например, вирусом ВИЧ или гепатитом, намного страшнее милого безболезненного укуса вампира, недомогание после которого бесследно проходит за пару-тройку дней. Люди всегда боятся не того и не тех.

   —    Тогда пусть будет и кровь тоже! — Масси хищно потянул носом воздух. — Хорошая идея!

   —    Вот видишь! Главное — это расставить всё по своим местам, и неясные желания тут же обретут четкие контуры. Но осталось ещё кое что...

   —    Я знаю, босс! — Масси кивнул. — За сотню с лишним лет вы меня многому обучили.

   —    Ну-ну? Продолжай...

   —    Когда вопрос стратегии решён, необходимо подумать о тактике.

   —    А ты не хочешь подумать об этом сам?

   —    Масси только пожал плечами:

   —    За полторы сотни лет вы приучили меня, что должен думать тот, у кого это лучше получается.

   —    Хитрец какой! — Холлисток с улыбкой покачал поднятым вверх указательным пальцем. — Ты хочешь, чтобы и я принял участие в этой затее?

   —    Это было бы круто, босс.

   —    Ну а кстати... почему бы и нет?!

   —    Пойдёмте в ночной клуб? — с надеждой спросил Масси.

       Холлисток усмехнулся:

   —    Вот видишь, ты сам выбрал тактику. Причём, правильную. Я согласен.

   —    А в какой?

   —    Не знаю, — Холлисток пожал плечами. — Допустим, «Neo» или «Le Gibus». Выбирай сам, мне всё равно...хотя.... пожалуй, я предпочёл бы «Le Gibus». Там публики побольше, а значит и выбор, соответственно, тоже.

        Сказано-сделано. Сборы не заняли много времени, и через каких-нибудь двадцать минут, переодевшись в соответствующую моменту одежду, они уже ехали по улицам Парижа, приближаясь к намеченной цели.

       Клуб «Le Gibus», заведение респектабельное и демократичное одновременно, встретил их обволакивающим техно и пьянящей свободной атмосферой, которую создавали сотни людей, решивших просто беззаботно отдохнуть. Возле барной стойки, к которой подошли Генрих Холлисток и Масси Грин, как всегда, было полно народа, но несколько круглых столиков оказались пока свободны, так что они заняли места, даже не прибегая к внушению администратора, альтернативы которому в подобных случаях зачастую попросту не было.

   —    Что будем заказывать? — спросил Масси, закидывая ногу на ногу и одновременно открывая меню.

   —    Мне в прошлый раз здесь язык понравился, — Холлисток прищелкнул языком. — Помнишь?

   —    Язык? — Масси перелистнул несколько страниц. — Это который со свекольным мармеладом?

   —    Да. Есть он у них сегодня?

   —    Есть, босс.

   —    Тогда вот этот язык мне, а себе выбирай сам.

   —    Я тоже его возьму. Та-ак, напитки... виски?

   —    Пожалуй. Macallan есть в меню?

   —    Да, но только пятнадцатилетний, старше нет.

   —    Ну что поделать... заказывай.

   —    Я еще закажу сок манговый. На кого вы там так смотрите, босс?

   —    Интересная женщина, — с улыбкой ответил Холлисток, показывая на невысокую брюнетку, танцующую в соседнем зале рядом с чернокожим мужчиной в зелёном пуловере. — Думаю её пригласить.

   —    Да, ничего так, — Масси смерил её внимательным взглядом. — А её спутник?

   —    Они не вместе. Она с ним просто танцует, хотя он уже размышляет как бы к ней подкатить.

   —    Пригласите её?

   —    Да, но сначала поедим и выпьем. Вот, кстати, и наш официант!

       Около часа Холлисток и Масси провели за своим столом, прежде чем решили начать действовать. Даже для обычных вампиров, коими они иногда позволяли себе становится, требовалось время на изучение обстановки, настроений окружающих и общего фона. Самый благоприятный момент наступал, когда выбранный заранее объект уже сбросил с себя будничные оковы и теперь стремился отдохнуть с максимальной отдачей, не только освобождаясь от различных условностей, но и сознательно игнорируя их. Одинокая женщина всегда становится объектом охоты лиц противоположного пола, а уж для вампира (не важно, мужчина это или женщина), нет ничего слаще её перенасыщенной гормонами крови.

       Холлисток, сразу наметив для себя подходящую кандидатуру, внимательно следил за её действиями, манерами, привычками, чтобы в нужный момент воспользоваться этими знаниями и получить желаемое, однако для Масси проблема выбора решилась не столь быстро. Ему нравились сразу три девушки. Схожие по типажу — среднего роста, крупные (но без лишнего веса), с короткими русыми волосами, они постоянно заставляли его переключать внимание с одной на другую, что вызывало у Холлистока, украдкой наблюдавшего мучения Масси, ироничную улыбку.

   —    Что решил? — наконец спросил Генрих, отодвигая в сторону пустую тарелку и одновременно пряча в карман несколько чистых салфеток.

   —    Босс, я весь в смятении, — Масси даже вздохнул. — Мне как всегда нравятся сразу несколько женщин.

   —    Случай просто неординарный! — Холлисток даже рассмеялся. — Неужели такое может быть?!

   —    Но они так похожи, и в то же время разные.

   —    Это можно сказать обо всех людях, Масси. Выбирай ту, которая повеселее.

   —    Да, но я на неё смотрю и никак не могу понять, весёлая она, пьяная, или всё это вместе.

   —    Какая из них? — Холлисток обернулся. — В красной кофте?

       По лицу Масси скользнула улыбка:

   —    От вас ничего не скроется. Да, она.

—    Провинциалка, — сказал Холлисток, смерив девушку долгим взглядом. — Она не пьяная, а где-то покурила хорошую марихуану и каким-то образом оказалась здесь.

   —    Значит, стоит поспешить, пока кто-нибудь не угостил её алкоголем. Попробую с ней, а если не выйдет, то тогда возьму ту, что в белых джинсах.

   —    Давай, действуй! — Холлисток выпил свой виски и поднялся со стула. — А я пойду к своей сегодняшней королеве.

   —    Люблю эту охоту, босс! — Масси хитро подмигнул. — Нет ничего интереснее, чем постепенно завладеть тем, что можешь без усилий взять просто так.

   —    Скорее — это игра. Всё, встретимся дома!

       Оставив Масси допивать остатки виски, Холлисток не спеша пересек зал и подойдя к понравившейся женщине, сел с ней рядом.

   —    Привет! — громко, но в то же время спокойно, сказал он, сопровождая слова легкой улыбкой.

   —    Привет! — девушка окинула незнакомца быстрым, немного удивлённым взглядом.

   —    Разрешите с вами познакомится?

   —    Так сразу? — она улыбнулась. — Ну что же, давайте.

   —    Меня зовут Генрих, а вас?

   —    Ванесса. Очень приятно.

   —    Мне тоже. Это ваш спутник? — Холлисток глазами показал на мужчину в зеленом пуловере, который стоял неподалёку, попивая коктейль.

   —    Почему вы так думаете?

   —    Вы с ним танцевали.

   —    Ах вот как! Вы что же, следили за мной?

   —    Конечно. Вот уже почти час, как я смотрю только на вас.

   —    Да? И чем же я вас так привлекла?

   —    Не знаю. Это не объяснить словами.

   —    А вы попробуйте. Что касается этого парня, то хотя я и танцевала с ним рядом, но мы даже не знакомы.

   —    Не ваш герой? — спросил Холлисток, хитро подмигивая.

   —    Нет, совсем не мой. Так чем я вам понравилась, Генрих?

   —    Мне показалось, что вы здесь с той же целью, что и я, а вдобавок — вы настоящая красавица!

   —    Ничего себе! — девушка от удивления широко раскрыла и без того большие глаза. — И какая же у вас цель?

   —    Не остаться этой ночью одному. Это было бы грустно.

   —    И вы думаете, что я хочу того же?

   —    Да, — просто ответил он. — Разве в этом есть что-то предосудительное или плохое?

   —    Нет, но...

   —    Если я ошибся, или я вам сразу не интересен — вы скажите, и я уйду.

   —    Ну почему же... оставайтесь. Признаться, ваш подход меня даже заинтриговал.

   —    Спасибо, — сказал Холлисток, а затем кивком головы указал на стол. — Ванесса, вам что-нибудь заказать? Тут пустовато.

   —    Давайте, — согласилась она. — Что-нибудь такое, под что хорошо вести разговор.

   —    Тогда предлагаю «Большой Джон».

   —    А что это?

   —    Коктейль из виски и четырёх видов соков.

   —    Ну что же, доверяю вашему вкусу.

   —    Вот вы мне уже и начали доверять! — Холлисток широко улыбнулся. — Пусть пока и в малом, но в этом случае понятия «много-мало» не имеют существенных различий.

   —    А вы философ, Генрих!

   —    Отчасти.

   —    Вы часто бываете здесь?

   —    Бываю. Несколько раз в месяц. Вам задавать тот же вопрос не буду, потому что я вас здесь никогда не видел, а увидев однажды, уж поверьте, не позабыл бы.

   —    Ваша правда, — сказала она, принимая у подошедшего официанта свой коктейль. — Я была здесь всего лишь три или четыре раза... ой, какая вкуснятина!

   —    Я был уверен, что вам понравится. Коктейль замечательный!

   —    А чем вы занимаетесь, Генрих? В жизни, я имею ввиду. Простите за вопрос, но спросила первое, что пришло на ум для поддержания разговора.

        Холлисток рассмеялся:

   —    Это лучше, чем перейти на разговор о погоде! Я владелец небольшого ювелирного производства... А вы, Ванесса?

   —    А я занимаюсь недвижимостью.

   —    Тоже неплохо, — Холлисток с серьезным видом кивнул. — Значит, мы с вами оба деловые люди, которым хочется просто расслабится и отдохнуть от будничных забот.

        Она улыбнулась:

   —    Значит так. Между прочим, я никогда не была знакома с ювелирами. Это очень интересное дело, да?

   —    Мне нравится, да и на доходы жаловаться не приходится. Ванесса, я хотел бы вам задать один деликатный вопрос.... можно?

   —    Попробуйте.

   —    Скажите, а почему вы сейчас одна? У вас есть спутник?

   —    Вообще?

   —    Да, в жизни.

        В ответ она пожала плечами:

   —    Сейчас нет. А у вас, Генрих?

   —    Я тоже одинок.

   —    Но почему же? Вы очень привлекательный и видный мужчина. В вас чувствуется что-то такое... даже не знаю, как сказать.

   —    В жизни чего только не бывает, — ответил он, в свою очередь пожимая плечами. — Последние несколько месяцев я был занят работой. Командировки, знаете ли, встречи, договора. Словом, на данный момент я холостяк.

   —    Тут мы с вами похожи, — ответила Ванесса. — А вы не будете возражать, если я первая предложу перейти на «ты». Мне кажется, так нам будет проще.

   —    Вы меня опередили буквально на мгновение с этой фразой, — с улыбкой сказал Холлисток. — Конечно, я согласен!

   —    Супер! Не хочешь потанцевать?

    —    Пошли!

        Не долго думая, Холлисток взял её за руку и увлёк за собой на танцпол, где они провели не менее получаса. Танцы для Холлистока, равно как и другие человеческие предрасположенности, конечно же не являлись откровением, и в этом искусстве (при необходимости) он мог дать фору любому. Естественно, что настоящее мастерство всегда производит на людей неизгладимое впечатление, а потому вскоре Ванесса была полностью очарована своим партнёром. Медленный танец, которым они завершили свой выход, лишь подбавил масла в огонь, так что за столик они вернулись нежно взявшись за руки.

   —    Уф, с ума сойти! — Ванесса провела рукой по лбу. — Это было классно! Генрих, а сколько тебе лет?

   —    Шесть тысяч... с небольшим, — Холлисток лукаво подмигнул ей. — Средний возраст.

   —    Да ну тебя! Нет, правда!

   —    Тогда пусть будет сорок четыре.

   —    Она улыбнулась:

   —    Ну так то лучше. К слову, выглядишь ты обалденно. А мне сколько дашь?

        В ответ он пожал плечами:

   —    Тридцать пять?

   —    В точку! — Ванесса даже захлопала в ладоши. — А кто ты по зодиаку?

   —    По зодиаку? — Холлисток на мгновение задумался. — Кажется... стрелец. Сразу предупрежу твой следующий вопрос: ты, я думаю водолей.

   —    Почему так думаешь? — удивилась она.

   —    Потому что самые красивые и теплые женщины принадлежат к этому знаку.

   —    Ну что же, ты снова угадал!

    Холлисток хотел ещё что-то сказать, но в этот момент на его плечо легла чья-то тяжелая рука:

   —    Месье, мне кажется, что вы играете не на своём поле. Кажется, нам есть о чём поговорить.

   —    Жак, ты что! — Ванесса тревожно переводила взгляд с одного мужчины на другого. — Ты сильно пьян! Уходи!

   —    Ты его знаешь по-имени? — спросил Холлисток, даже не сделав попытки обернуться.

   —    Да он сам мне сказал, я и не спрашивала. Жак, я тебе ясно дала понять, что то, что я танцевала рядом с тобой, ни к чему не обязывает и нина что не намекает. Пожалуйста, оставь нас и уйди. Ты напился, разве сам этого не замечаешь?

   —    Я уйду, но только вместе с ним, — чернокожий мужчина в зелёном пуловере, на котором теперь образовалось темное пятно от пролитого сока, упрямо мотнул головой и ещё сильнее сжал плечо Холлистока. — Пойдём разбираться, месье, а иначе....

   —    Регбист? — спокойно спросил Холлисток, одновременно ободряюще подмигивая Ванессе.

   —    Откуда знаете? — удивился его противник.

   —    Рука крепкая, да и фактура подходящая. Вы хотите разобраться со мной? Ну что же, я не против!

        Сказав это, Холлисток только затем повернул голову и бросил на стоявшего сзади мужчину лишь один короткий взгляд, которого оказалось достаточно, чтобы тот немедленно ослабил свою хватку и, отшатнувшись, упал навзничь, попутно задев нескольких человек.

        Проследив за его движениями, Холлисток пожал плечами и посмотрел на опешившую Ванессу:

   —    Действительно, он сильно пьян. Та-ак, а вот и секьюрити! Нет-нет, всё нормально, господа! Этот человек просто выпил лишнего. Сейчас он сам уйдет. Жак, домой!

        Услышав эти слова, Жак, словно собака, получившая хозяйскую команду, немедленно встал, отряхнулся, и извинившись перед всеми присутствующими, стремительно вышел из заведения, сел в такси, назвал адрес и уехал, даже не понимая, что с ним происходит.

   —    Видите, как просто?! — сказал Холлисток, поднимая бокал с коктейлем. — Предлагаю допить этот великолепный нектар это и пойдём просто гулять? Париж, как никакой другой город подходит для этого.

   —    Конечно, я согласна, — ответила Ванесса, смотрящая на него широко раскрытыми глазами, в которых читались неподдельные интерес и изумление. — Гулять — это отличная идея. Но всё же, Генрих, как у тебя это получилось?!

   —    Само собой, — он вновь пожал плечами. — Парень сам понял, что не прав, а также, что обязательно получит должный отпор, а потому собрал остатки разума и поспешил ретироваться, чтобы не заиметь больших проблем.

   —    Надо же — из-за меня едва не подрались мужчины! — рассмеялась Ванесса. — Никогда такого не было! Но почему-то мне приятно.

   —    По правилам, победителю должен достаться приз, — ответил Холлисток, бросая на неё долгий нежный взгляд. — Я его заслужил?

   —    Не будем нарушать правила. Генрих, ты мне очень нравишься, но всё же сначала пойдём погуляем?

   —    Я же первый это и предложил, — с улыбкой ответил он. — Ночь длинная, а значит торопиться нам с тобой некуда!

       Прогулка по Парижу, городу романтическому, а в темноте ещё и немного таинственному, заняла у них почти два часа. Выйдя из клуба, они спустились по улице вниз до площади Республики, прошли весь бульвар Сен-Мартен, а затем долго шли по улице Ренар до самого моста Менял, перейдя через который, оказались на острове Сите, где расположен известный всему миру Нотр-Дам-де-Пари. Впрочем, идти к самому собору они не собирались, и посидев ещё немного на набережной, оба почувствовали, что настало время продолжить общение в более интимной обстановке. Холлисток настолько смог расположить к себе свою спутницу и вызвать её доверие, что Ванессе уже казалось, будто она знает его не один вечер, а месяцы или даже годы, а потому она первая предложила поехать к ней на квартиру. Был ещё вариант с отелем, где можно снять номер на несколько часов, но она сказала, что привычная домашняя обстановка поможет ей совершенно расслабиться. О том, чтобы поехать к Холлистоку, речь не заходила, а он, в чьи планы это совсем не входило, вовсе не имел ничего против её предложения...

       Когда на следующее утро Ванесса проснулась, стрелки больших часов, висевших перед её кроватью, приближались к полудню. У неё немного болела и кружилась голова и ещё какое-то время она просто тихо лежала, собираясь с силами, чтобы повернуться. События прошлой ночи помнились отчётливо, а где-то внизу ещё чувствовалось сладкое томление от того удовольствия, которое она получила вместе со своим новым партнёром. Интересно, он ещё спит? Сделав над собой усилие, она легла на другой бок, но кровать оказалась пуста. Ванесса затаила дыхание и прислушалась... нет, в квартире не слышалось ни единого звука, указывающего на то, что она была не одна.

       Несколько раз громко назвав его по имени, она перевела взгляд на пол, куда накануне, томимые неудержимым желанием, они второпях сбрасывали свою одежду, но там лежало лишь её платье и бельё. Всё понятно: он ушёл. Ушёл, но оставил ли какое-то напоминание о себе? Ванесса села на кровати и машинально потёрла шею, на которой прощупывались небольшие зудящие прыщики. Только сейчас она осознала, что не знает не только телефонного номера Генриха или ещё какую-нибудь информацию о нём, но и сам внешний облик её недавнего спутника почему-то представлялся сейчас неясным и размытым.

       Впрочем, кто расспрашивает другого человека в первую ночь знакомства о его номере или майле? Это Ванессу не удивляло, но то, что его лицо совершенно исчезло из её памяти — это было удивительно. Неужели она так много выпила? А он?! Где его красивые слова, галантные жесты? Просто взял и сбежал под утро, воспользовавшись тем, что она крепко спит? Вот и верь после этого людям! Попользовался её и скрылся. Хотя... нет, нельзя сказать, что удовольствие получил только он. Если бы не головная боль, то всеми остальными ощущениями тело говорило, что эта ночь любви смело могла войти в пятёрку себе подобных, которые случались в жизни Ванессы. Но всё же, почему он ушёл?

    Пройдя в ванную комнату, Ванесса перед зеркалом ещё некоторое время внимательно изучала два темных пятнышка, отчётливо видневшихся на её шее, а затем, неожиданно вспомнив, что ночью в пылу страсти, Генрих нечаянно прикусил её за кожу, почему-то улыбнулась и зашла в душевую кабину.

    Теплая вода и приятные запахи как всегда оказали своё благотворное воздействие, а потому из душа Ванесса вышла совсем другим человеком. Да, голова ещё немного кружилась, но боль ушла, а появившаяся в теле лёгкость придала жизненных сил и уверенности. Вернувшись в комнату, Ванесса собрала раскиданную одежду, застелила постель, и только подойдя к прикроватной тумбочке за расческой, заметила на ней изящное золотое кольцо с ромбовидным красным камушком и маленький клочок бумаги, на котором было написано всего два слова: «Для тебя»...

   —    Эй, Масси! Ну-ка подойди сюда! — голос Холлистока, негромкий, но требовательный, наверное, был слышен в каждом уголке квартиры.

   —    Я здесь, босс! — голова Масси Грина высунулась из-за двери гостиной. — Вы уже вернулись?

   —    Как видишь, — Холлисток снял с себя кофту, не торопясь повесил её на плечики и внимательно посмотрел на своего помощника. — Кто у нас в гостях?

   —    От вас, как всегда, ничего не скроешь, — вздохнул тот. — Моя новая знакомая.

   —    Масси! — Холлисток сел на банкетку, но прежде чем развязать шнурки на ботинках, назидательно поднял вверх указательный палец. — Я тебе не один раз уже говорил, чтобы ты не водил к нам в дом своих подружек! Почему-то я всегда нахожу способ развлечься на нейтральной территории, а?

   —    Босс, — Масси виновато пожал плечами, — произошло нечаянное недоразумение...

   —    Да?! Например?

   —    Мы были в туалете и всё было нормально, но как только я добрался до вены у неё на шее, в соседней кабинке кто-то грохнул дверью, Манон дернулась, а я из-за этого поперхнулся, но челюсти разжимать было уже поздно, так что...

   —    Ты делал это с ней в туалете? — Холлисток вопросительно посмотрел на Масси, который виновато развёл руками. — Что, не было более подходящего места или не смог утерпеть?

   —    Это всё она, босс! — Масси усмехнулся. — Она первая меня затащила в эту кабинку.

   —    В «Le Gibus» есть удобные для секса кабинки? — спросил Холлисток. — Не знал.

        В ответ Масси отмахнулся:

   —    Это было уже в другом заведении. После клуба мы поехали в ресторан, и там...

   —    Понятно. Ну что же... значит, её зовут Манон?

   —    Да.

        Пройдя в гостиную, Холлисток некоторое время внимательно рассматривал лежавшую на диване девицу: довольно крупная, короткие русые волосы, широкое простое лицо со вздернутым носом, одета в джинсы и вязаную из шерсти красную кофту.

   —    Удивительный из неё выйдет вампир, — наконец сказал Холлисток, переводя взгляд на Масси, который продолжал стоять в дверях. — Крепкая девка, гормоны гуляют, страсти бушуют... м-да.

   —    Не оставлять же её было на людях, босс.

   —    Да, это нежелательно.

   —    Поэтому я и привез её сюда. Вам решать, босс — может быть просто убить её, чтобы не мучилась? Пока что это еще возможно.

   —    Не жалко? — спросил Холлисток, подходя к своему столу и доставая из хьюмидора длинную тонкую сигару.

   —    Тут не в этом дело. Ей надо ведь рассказать обо всём. Есть ли у нас на это время?

   —    Почему нет? — Холлисток пожал плечами. — Мы собирались уезжать через сутки, но один день еще можно и подождать. Оставим Парижу этот замечательный подарок — а, Масси?! Погибнуть она и сама успеет, а если нет, то пусть будет прекрасный новый вампир.

   —    Вы на меня не сердитесь, босс?

        В ответ Холлисток лишь усмехнулся:

   —    Дело житейское, друг мой. Значит, Манон её зовут, говоришь? Ну Манон, так Манон. Пусть эта Манон пока лежит, а как начнёт приходить в себя, так мы ей и займёмся.

   —    На завтрак что сделать, босс?

   —    Яйца у нас есть?

   —    Да, много.

   —    Давай омлет с зеленью.

   —    Сейчас сделаю! — Масси направился к выходу, но затем остановился. — А у вас как прошло? Всё нормально?

   —    У меня всегда всё нормально, — ответил Холлисток. — Хорошая женщина оказалась, даже не хотелось уходить.

            Масси кивнул:

—    Да, я видел, как вы негра там отделали. Класс! Эх, а у меня всё опять через задницу!

   —    Ничего. Не ошибается тот, кто ничего не делает, хотя и с этим можно поспорить, — Холлисток положил сигару на пепельницу и сел за стол, притягивая к себе ноутбук. — Иди завтраком занимайся, а я пока новости посмотрю.

       Тяжесть. Невообразимая тяжесть во всём теле. Это было первым, что почувствовала Манон, когда пришла в себя. Ещё не сделав ни одного движения, она ощущала себя так, словно за эту ночь её вес многократно увеличился, отчего даже обычное дыхание становилось затруднительным действием. Да и ночь ли сейчас? Или уже утро? Манон вдруг поняла, что с определённого момента всё её воспоминания о прошедшем вечере резко прерываются на определенном моменте. Вот этот парень, Джек, который ей так сразу понравился, пригласил её в ресторан, потом они занимались с ним сексом прямо в туалете, при этом невероятным образом почти одновременно придя к финишу, а затем он вызвал такси, чтобы она могла поехать домой, и всё... дальше пустота. Ни одного воспоминания, никаких снов, ничего.

       Сделав над собой усилие, Манон осторожно приоткрыла глаза: вокруг полумрак, но обстановка в комнате была ей незнакома. Высокие потолки, строгая мебель, запах крепких сигар, мягкий кожаны диван, который захрустел, едва она пошевелилась... Где она, что с ней произошло?! Манон прислушалась. Вокруг стояла полнейшая тишина, но где-то далеко, в каком-то другом помещении, отделенном от этой комнаты множеством стен, слышалась чья-то неторопливая речь, напоминавшая то, как по телевизору читают прогнозы погоды.

    Полежав ещё немного и напряженно прислушиваясь, затем Манон села на кровати, но тут же схватилась за голову, глубоко запустив пальцы себе в волосы. Какая боль! Внутри все сжало, словно тисками, но... Несмотря на болевые ощущения, Манон резко отдёрнула руки, а затем осторожно, с опаской, провела ладонью по волосам: на ней был парик! Длинные, мягкие, шелковистые волосы не имели ничего общего с её обычной короткой прической! Первым желанием, появившимся совершенно инстинктивно, было немедленно сорвать с себя этот нелепый аксессуар, но дернув за длинную прядь, свисавшую на лоб, Манон ощутила сильный дискомфорт — эти длинные волосы, несомненно, были её собственными!

    Как такое может быть? В замешательстве Манон вновь и вновь проводила рукой по голове, в которой путались самые невероятные мысли. Может быть, после выхода из ресторана что-то случилось, она долгое время провела в коме и волосы успели отрасти? Но нет, она не в госпитале, это точно. Может быть, из госпиталя её забрали на дом и за ней присматривает сиделка-медсестра? Но нет. Манон внимательно, сантиметр за сантиметром, ощупала своё тело. Да, она значительно похудела, но на ней была всё та же одежда, что и в тот вечер... Что происходит?! Манон встала с дивана и медленно пошла к плотно зашторенному окну. Сейчас она узнает, где находится! Подойдя к портьере вплотную, она немного отодвинула её в сторону, но ворвавшийся снаружи яркий солнечный свет буквально отбросил её назад, причинив неимоверную боль, схожую с тем, как будто её обдали кипятком. Страшно закричав, Манон упала на ковёр, извиваясь в невообразимых муках. Она стонала и рычала, она рвала на себе одежду, словно та была причиной этого нестерпимого жжения...

    Впрочем, прошло совсем немного времени, и Манон почувствовала, что ей стало легче. Значительно легче. Она затихла и вновь прислушалась — не стали ли её крики причиной движения в квартире? Нет, вроде бы всё тихо. Манон поднялась с пола, провела рукой по лбу, по щекам, поморщилась от неприятного ощущения на шее, успев при этом отметить, что кожа её кажется более мягкой и нежной, чем обычно, а затем направилась к двери. Не заперта ли она? Потянув за ручку, Манон приоткрыла маленькую щелку и затаила дыхание... Теперь она явственно слышала, что в помещении, расположенном в самом конце длинного коридора, открывшегося за дверью, работал телевизор.

    Ну что же, значит, в квартире она была не одна. Стараясь ступать как можно тише, Манон вышла из комнаты и пошла вперёд. Она прошла по коридору мимо одной закрытой двери, второй, третьей... Приблизившись к четвёртой комнате, дверь в которую была широко открыта, перед входом она остановилась, но пока собиралась с духом, чтобы сделать следующий шаг, оттуда, заглушая бормотание телевизора, послышался звонкий мужской голос:

   —    Входите, Манон! Бояться здесь нечего, уверяю вас.

    Осторожно заглянув в комнату, оказавшуюся кухней, она увидела двух мужчин, сидевших за столом. Один из них, высокий, немного худощавый, с тонкими чертами лица, был ей незнаком, зато во втором она сразу узнала своего недавнего спутника. Не зная как себя вести под их пристальными взглядами, она помахала Масси рукой:

—    Привет, Джек!

   —    Джек? — Холлисток посмотрел на своего помощника. — Конспиратор!

   —    Нормальное имя, — Масси пожал плечами. — Мало ли что, не своим же мне называться?

   —    А почему бы и нет? Мы во Франции, и твое итальянское имя звучало бы гораздо уместнее этого Джека. Проходите, Манон, не стесняйтесь. Позвольте представится: меня зовут Генрих, а этого господина зовут Масси.

   —    Масси? — переспросила она. — А я думала — Джек.

   —    Какая разница? — тот вновь пожал плечами. — Изменило бы это что-нибудь? Как себя чувствуешь, Манон?

   —    Ужасно, — призналась она. — Что произошло?

   —    Вы знаете, кто мы? — спросил Холлисток.

   —    Нет.

   —    А вы послушайте свой внутренний голос.

   —    Внутренний? — Манон задумалась. — Вы... вы мне точно не враги.

       Холлисток мягко улыбнулся:

   —    Правильно. Но вы должны чувствовать и ещё кое-что. Кстати, почему вы так громко кричали, Манон?

   —    Я посмотрела в окно, но от солнечного света мне стало нехорошо.

   —    Это нормальная реакция, — Холлисток кивнул. — Больше вам никогда не следует попадать под солнечные лучи.

   — Что вы хотите этим сказать? — удивилась она. — Я разве вампир?

   —    Да, — спокойно ответил Холлисток. — Теперь вы вампир. Между прочим, поскольку ваше перерождение уже идёт полным ходом, то мои слова не должны произвести сильного воздействия. Каждое существо воспринимает себя как данность. Слон или рыба, или даже человек, они ведь не удивляются тому, что они слон, рыба и человек, да? Поэтому и вам принять тот факт, что вы становитесь вампиром, не представляется невероятным.

   —    Я и не удивлена, — Манон вздохнула. — Я удивляюсь только тому, что не удивляюсь. Но как же это произошло?

       Холлисток с усмешкой указал на Масси, который с деловым видом доедал остатки яичницы.

—    Вот этот тип постарался!

   —    Это так само получилось! — Масси энергично замотал головой. — Я не хотел! Манон сама дернулась!

   —    Так ты меня укусил? — спросила она. — Тебе мало секса было?

   —    Конечно, мало! — услышав такой вопрос, Масси усмехнулся. — А тебе разве не понравились эти ощущения? Но ты сделала неудобное движение, когда хлопнула дверь и часть крови из моего рта вернулась обратно в вену. Мгновенно разжать челюсти я, уж извини, не мог — ты бы залила своей кровью всё вокруг, затем бросилась бы бежать, зажимая рану, при этом даже не осознавая, что бежишь полуголая, без трусов. Это увидели бы десятки человек, поднялся бы вой, крик, приехали бы медики, полиция, затем журналисты. Всё это мы проходили уже — больше не надо!

   —    Неплохо ты всё расписал! — рассмеялся Холлисток. — Но он прав, Манон. Что произошло, то произошло.

   —    Можно мне присесть? — спросила она, а затем, тяжело опустившись на придвинутый Холлистоком стул, закрыла лицо руками. — Что же теперь со мной будет?

   —    Много чего, — сказал Холлисток. — Хотите чаю?

   —    Хочу. Так это всё произошло вчера?

   —    Этой ночью, — Холлисток утвердительно кивнул. — Вам кажется, что это было давно? Это нормально, не волнуйтесь. Вампир ощущает время несколько иначе, чем обычный человек.

   —    Но как же быстро...

   —    Быстро? Многими болезнями человек заболевает в первые сутки после заражения, а тут дело гораздо серьезнее. Это вам не гриппом заболеть.

   —    Зато перед тобой теперь откроется вечность, — вмешался в разговор Масси. — Вампир — это сверхсущество, люди ему не ровня! Если будешь делать всё правильно — будешь жить сотни лет, пользуясь всеми благами, предоставляемыми тебе людьми.

   —    Значит, я никогда не умру? — спросила Манон.

   —    Умрешь когда-нибудь, но не так скоро, как это происходит у людей.

   —    А как же мне жить? В фильмах показывают, что вампир спит в гробу, может выходить на улицу только ночью и постоянно хочет пить кровь. Это разве жизнь?

   —    Всё это полная чушь, — сказал Холлисток. — Опасны только солнечные лучи, а в любой другой день, когда солнце скрыто облаками, можно спокойно ходить по улицам. В гробу спать тоже необязательно, хотя иногда это может укрепить энергетику, а что касается крови — то она жизненно необходима, это правда, но совсем не каждый день. Между прочим, кровь не обязательно должна быть человеческой — сойдёт абсолютно любая.

   —    Змеиная хорошо, бычья, — вставил Масси.

   —    Да, но у всех свои предпочтения, тем более со змеиной кровью могут быть перебои, если ты живешь е Европе, — усмехнулся Холлисток. — А человек... Манон, милая, да с большей частью людей и рядом-то находиться противно, не говоря уже о том, чтобы пить их кровь. Вампир — априори эстет и гурман, потому что может себе это позволить. Вот вурдалаки — это да! Эти ничем не гнушаются.

   —    Но ведь я никогда не смогу вернуться к прежней жизни? — спросила Манон. — Как с этим быть? Как объяснить знакомым, почему я изменилась?

            Холлисток и Масси с улыбкой переглянулись:

   —    Скоро это не будет вас волновать. Вам даже будет казаться странным, что подобные мысли приходили в голову.

   — Почему?

   —    Потому что эти люди покажутся вам слишком ничтожными, чтобы тянуться к их обществу, а родственные связи не больше чем химера. Кстати, Манон, а вы совсем не замечаете, что порвали на себе одежду и одна грудь проглядывает через дыру на кофте?

   —    Да?! — Манон опустила глаза, но даже не сделала движения, чтобы прикрыться. — Ну и пусть! Вас это смущает?

   —    Нас? Нет! — усмехнулся Холлисток. — Главное — что это больше не смущает вас. Процесс вашего перерождения уже идёт полным ходом. Вампиры, как высшие существа, свободны от человеческих предрассудков. Не правда ли смешно, когда миллиарды людей имеют одинаковые тела, но стесняются этого?

   —    Ага, многие даже говорить об этом считают неприличным! — громко хохотнул Масси. — Слов стесняются, а не дел. Запреты, табу! Тьфу! Считают себя незнамо кем, не замечая, что вся жизнь направлена на добычу пропитания и получение сексуального удовольствия.

   —    Ладно! — Холлисток махнул рукой, призывая закрыть бесполезную тему. — Масси у нас известный мизантроп. Манон, расскажите нам о себе.

   —    А что вы хотите узнать?

   —    Расскажите вкратце о своей жизни с самого начала.

    Манон вздохнула:

   —    Ну что же... Я родилась в 1990 году в городке Вьельмулен, недалеко от Дижона. Жила там до 2011 года, а затем переехала сюда, в Париж. У меня очень короткая биография, даже не знаю, что еще рассказать.

   —    Какая ваша фамилия? — спросил Холлисток.

   —    Жиро.

   —    Почему вы переехали в Париж?

   —    Учиться. Я хочу стать кондитером, но чтобы попасть на фабрику, нужно проходить обучение в специальных заведениях, которые в основном расположены в Париже.

   —    Вы снимаете квартиру?

   —    Да, еще с двумя подружками.

    Холлисток и Масси переглянулись:

    —    Дома давно не были? — спросил Холлисток.

   —    Прошлым летом была.

   —    Понятно. Ну что же, в этом есть свои плюсы.

   —    Почему?

   —    Родные подняли бы панику, когда вы пропали бы неизвестно куда, а с подружками можно договориться. Возьмите сейчас свой телефон — сумочку вашу Масси оставил в коридоре, и сообщите подругам, что на два дня вам необходимо уехать домой.

   —    Вы собираетесь держать меня здесь два дня? — Манон вскинула голову и обвела мужчин удивленным взглядом. — Но зачем? В качестве кого?!

   —    Так, пора тебе кое-что показать! — Масси вдруг вскочил и схватив девушку за руку, повел в коридор, где поставил её возле большого зеркала. — Видишь себя?

   —    Да, но.., — Манон провела руками по лицу. — Я уже и забыла... эти волосы, нос, глаза.. Это не моё! Ой, мамочки... Что со мной?

   — Ты становишься красивее, разве не так? Скоро ты изменишься настолько, что от прежней Манон не останется и следа. Все недостатки во внешности и фигуре исправляются, принимают правильные и привлекательные черты. Это тебе не пластику и коррекцию сделать — это полое перерождение. А теперь смотри! — Масси сделал шаг в сторону, чтобы оказаться рядом с ней. — Смотри, меня в зеркале нет! Видишь?

   —    Д-да... я думала, это сказки, — проговорила Манон, а затем резко обернулась, смерив Масси долгим внимательным взглядом. — Но как такое может быть?

   —    Вампир существует в нескольких мирах, — из кухни послышался голос Холлистока. — Зеркало отражает только физические объекты, в то время как глаз не различает разницы между иллюзией и реальностью.

   —    Значит, Масси — это иллюзия? — удивленно воскликнула Манон. — А я? Кто я?

   —    Скоро ваше развоплощение закончится, — сказал Холлисток, выходя в коридор. — Человеческая сущность уступит место сущности вампира, и тогда вы сможете начинать новую жизнь. Ещё раз посмотрите на себя в зеркало, Манон. Вы уже сейчас с трудом узнаете себя сами — это и есть новая жизнь. Вы не сможете вернуться к прежней, потому что для всего вашего окружения вы никто, незнакомка. Но и это еще не всё.

   —    Что же со мной будет еще происходить? — спросила Манон.

   —    В самом скором времени вы умрёте, — спокойно сказал Холлисток.

   —    Что?! — Манон обернулась. — К-как?

   —    Просто как-будто заснёшь. Смерть и сон по моменту наступления вообще мало отличаются друг от друга, так что не бойся — сказал Масси. — И вообще, запомни, что только теперь ты станешь свободна и независима. Человек должен каждый день есть, пить и спать, а вампиру достаточно один раз в месяц выпить немного крови, чтобы не зависеть более ни от чего. Все человеческие проблемы забудешь раз и навсегда, поверь мне. Тебя нет в зеркалах, нет на камерах, ты можешь становится невидимой даже для глаза, но одновременно ты есть, ты существуешь, да еще как! Нужны деньги или ещё что-то? Ты просто приходишь ночью туда, где все это есть, берешь сколько нужно и незаметно уходишь. Твои знакомые и ровесники постареют или вообще умрут, а ты будешь всегда молода и красива. Некрасивых вампиров, кстати, не бывает. Особое наше положение оставляет след даже на чертах лица.

   —    Поймите, Манон, — Холлисток подошел к девушке и мягко положил обе руки ей на плечи. — Время, которое вы должны провести здесь, совершенно необходимо. Раньше были сотни случаев, когда человек, превращаясь в вампира, для всех окружающих был мертв. Сердце замерло, дыхания нет. Чаще всего они попадали на стол паталогоанатома и на этом все заканчивалось. Только те, кто замирал в процессе перерождения незамеченными, только они становились вампирами. Именно поэтому было решено везде поставить кураторов, которые отслеживали всех будущих вампиров и помогали им выжить на начальном этапе.

   —    Кем это было решено? — спросила Манон, которая, впрочем, уже поняла, что ей надо покориться необратимому.

   —    Об этом вы впоследствии непременно узнаете.

   — А вы кто? Вы — куратор?

   —    Нет, — Холлисток бросил взгляд на Масси, который громко рассмеялся после этого вопроса. — Скоро вы не станете задавать подобных вопросов, потому что знание будет приходить само собой. Но сейчас я отвечу: нет, Манон, я не куратор. Я тот, кто курирует наших кураторов.

   —    А... понятно. И когда наступит это... ну, моё перевоплощение? Ой, мне кажется, что у меня начинает кружится голова..

   —    Теперь уже скоро, — ответил Холлисток, пожимая плечами. — Хотите кофе?

   —    Выпить перед смертью кофе... это интересно. Вы только не молчите, не смотрите на меня так.

       Собственноручно налив девушке чашку ароматного напитка, Холлисток вновь принялся задавать ей вопросы, стремясь отвлечь собеседницу, но уже вскоре голова её запрокинулась назад и она несомненно упала бы навзничь со своего табурета, если бы не молниеносно возникший позади Масси не подхватил её на руки.

   —    Отнеси её в ванную комнату, — распорядился Холлисток. — Омой как следует, закутай в простыню, а потом положи в гроб. Мы же будем готовится к переезду. Кстати, нашу машину нужно продать. Да не кривись так — купим в Германии новую. Поезжай в любой автосалон и возьми столько, сколько предложат. В самом деле — не кататься же нам по Мюнхену на французских номерах!

       Манон, чьё бездыханное тело Масси положил в свой собственный гроб, надежно прикрыв сверху тяжелой крышкой, видела удивительные сны. Она свободно летала над Парижем, над своим родным Вьельмуленом, заходила в знакомые места, а иногда вдруг попадала туда, где никогда раньше не была. Всюду были люди, знакомые и незнакомые, но они не обращали на неё никакого внимания, а она... а она на них. Даже когда она увидела свою маму и некоторое время тихо сидела рядом с ней, прислушиваясь к себе, в то время когда та работала на рынке, продавая овощи, то ни единого чувства не колыхнулось у неё внутри. Ей не было ни грустно, ни обидно. Манон уже не принадлежала к миру людей, они стали для неё всего лишь объектом отстраненного интереса. Однажды, очень скоро, люди вновь станут ей интересны и даже необходимы, но вряд ли можно позавидовать тому, к кому она проявит своё внимание.

        Теперь, погрузившись в свое новое состояние, она уже четко понимала, что происходит и чувствовала, что будет происходить. Единственное, что её тревожило — это одиночество. Генрих и Масси — она им не ровня, а значит скоро им предстоит расстаться. Она останется одна, наедине сама с собой. Не живая, но и не мертвая. Обретя новую внешность она станет неузнаваемой для всех, кто её знал раньше. Прежней жизни больше нет, но как начинать новую в такой ситуации? Эх, не попросили бы её удалиться Генрих и Масси до того, как она сможет обрести себя заново. Куда ей идти, что делать?

   —    Мама! — неожиданно для себя, абсолютно машинально, Манон обратилась к матери, рядом с которой продолжала находиться, предаваясь своим мыслям, но женщина, конечно, ничего не услышала. Более, того, продолжая разговаривать с продавщицей соседнего лотка, она поставила ящик с помидорами прямо на ту скамеечку, где сейчас сидела Манон. Этого оказалось достаточно, чтобы та вдруг вскипела.

Прощай! — громко крикнула она, и стремительной тенью взметнувшись ввысь, за несколько секунд оставила позади не только рынок, но и сам Вьельмулен.

       Перемещаясь с невероятной скоростью, но при этом не встречая никакого сопротивления воздуха, не слыша свиста ветра в ушах, не обращая внимания на проносившиеся внизу ландшафты, вскоре Манон уже вновь оказалась в Париже. Усевшись на самом верху Эйфелевой башни, она закрыла лицо руками и неожиданно для себя разрыдалась, а в следующий момент истерически громко расхохоталась. Только в это мгновение она поняла, что теперь обречена на бессмертие и что это будет для неё значить. А значить это будет одно — она обречена жить. Ничто не сможет погубить её более, даже она сама. Нельзя уничтожить, нельзя нанести травму, невозможно даже заболеть. Сформировавшийся вампир живет между миром людей и миром людей, свободно переходя между ними. Он есть, но одновременно его нет, и только зеркала знают правду, не умея и не желая отражать сущности, пусть даже видимые обычному глазу.

       Дав волю чувствам, в которых, как видно, еще оставалось немало человеческого, Манон и не думала сдерживать себя. Она кусала свои холеные руки, рвала на себе остатки одежды, а затем с громким воем кинулась с башни вниз, но асфальт оказался мягче перины, приняв её тело нежно и мягко, словно птичье перышко, упавшее с небес.

    Встав на ноги, Манон быстро пошла прямо сквозь поток людей, даже не догадывавшихся о ее присутствии, но когда несколько раз она, сейчас полностью обнаженная, набрасывалась на них, делая попытку укусить (а такое желание уже появилось незаметно для неё самой), то это оказывало определенное действие, вызывая у человека острое желание почесаться в месте соприкосновения кожи с острыми зубками молодой вампирши.

       Впрочем, вскоре Манон надоело это занятие. Последний раз крепко схватив рукой какого-то молодого парня, гуляющего со своей девушкой, за самое интимное место, и с улыбкой пронаблюдав, как он пытается незаметно почесаться, торопливо орудуя рукой в кармане, она взмыла в воздух и с гиканьем понеслась над крышами старого Парижа.

   —    Просыпайтесь, девушка! — Холлисток ласково потрепал за щеку лежавшую в гробу Манон. — Смотри, Масси, разве она не красавица?!

   —    Ещё какая! — ответил тот, прислоняя к стене тяжелую дубовую крышку. — Только где одежду она свою потеряла?

   —    Бесилась наверное, — Холлисток махнул рукой. — Мано-он! Вставайте, хватит спать! Ну вот, глазки и открылись! Доброй ночи, девочка!

   —    Доброй, — машинально ответила она, с трудом расклеивая пересохшие губы. — Разве сейчас ночь?

       В ответ Холлисток кивнул:

   —    Половина третьего. Причем позволю себе заметить, что вы спали полтора суток. Как себя чувствуете?

   —    Даже не знаю, — ответила Манон. Приподнявшись, она села и посмотрела на завитки волос, спадающих до самой груди. — Кажется, неплохо... Ой, а почему я раздета?

   —    Откуда же нам знать?! — Холлисток с улыбкой переглянулся с Масси. — Вероятно, во время своего путешествия, вы сами сняли с себя одежду. Впрочем, правильно сделали — для вашего нового образа и новой фигуры она совершенно не подходила.

   —    Так это был не сон? — изумилась Манон. Без всякого стеснения она встала и внимательно осмотрела себя с ног до головы, аккуратно, словно боясь навредить, проводя руками по нежной коже. — Мне казалось, что я спала... Да, позвольте, но я не помню, как уходила отсюда, как вернулась. Зачем вы меня обманываете?

   —    Теперь для тебя сон и явь — суть одно и то же! — вмешался в разговор Масси. — Вылетела отсюда, сорвала с себя шмотки, повеселилась, а потом вернулась назад. Привыкай — теперь оба мира для тебя слились. Другое дело, что нужно научиться переходить сквозь них, но это придет со временем.

   —    Дай ей халат, — сказал Холлисток. — Иначе, представ перед нашими гостями в таком виде, она будет смущать их.

    —    Какие гости? — спросила Манон, едва Масси скрылся за дверью. — Они ведь к вам пришли? Зачем им меня видеть?

   —    Они пришли к нам, — ответил Холлисток. — Сейчас я вас кое-кому представлю, а потом объясню происходящее.

       Услышав о том, что кто-то должен её увидеть, Манон испуганно посмотрела на него:

   —    Для меня это нормально? Ну, со мной что-то будут делать?

   —    Вы чего-то боитесь?

   —    Нет, теперь уже нет, но, признаюсь, секса мне сейчас не хочется.

   —    Ах вот оно что! — — Холлисток рассмеялся. — Ну что же... а вот и Масси! Оденьте этот халатик, Манон. Масси, а она, оказывается, не хочет секса!

       В ответ тот громко фыркнул:

   — Очень надо! Какой еще секс? Вампиры не занимаются этим между собой, глупая. Хотя, если ты захочешь трахнуть этого парня, а не только им воспользоваться, то дело твоё.

   —    О ком это ты? — спросила Манон, запахивая на себе полы короткого ярко-голубого махрового халата. — Что вообще происходит?

   —    Сейчас узнаете, — Сказал Холлисток, направляясь к двери. — Долго томить вас неизвестностью в наши планы не входит, а вот волноваться вам не стоит. Пройдемте в гостиную.

   — Подождите! — Манон, следуя приглашению, уже направилась было за ним, но внезапно остановилась. — Ой, мне кажется, что у меня выросли зубы!

   —    Что за вампир без зубов? — хмыкнул Масси, в то время как Холлисток с улыбкой проследовал дальше.

   —    Нет, я не о клыках — их я чувствовала еще вчера. У меня выросли три зуба, которые мне удалили!

        Масси пожал плечами.

   —    Ну и что? Всё, что нужно — выросло, что ненужно — уменьшилось.

   —    Ты о моей фигуре?

   —    Ты сама всё видишь. Неужели после всего того, что с тобой произошло, выросшие зубы вызывают такое удивление? Пойдем скорее — тебя ждут.

       В гостиной, помимо Холлистока, находился еще один мужчина. Плотный, коренастый, одетый в свитер и джинсы — он, тем не менее, сразу производил впечатление человека, принадлежащего к высшим слоям общества. В чертах лица, неожиданно тонких для его фигуры, угадывался аристократизм, сила и живой ум. Кроме того, по неуловимым признакам, доступным теперь сознанию Манон, она поняла, что этот человек — вампир, причем очень высокого ранга.

       Неловко поклонившись, она так и осталась стоять в дверях, переводя взгляд то на Холлистока, то на его соседа, в то время как тот внимательно осматривал её с ног до головы, смущая и настораживая девушку своим цепким взглядом.

   —    Хороша? — наконец прерывая молчание, спросил Холлисток.

   —    О да! — незнакомец даже причмокнул. — У Масси всегда получаются замечательные творения.

       Холлисток согласно кивнул.

   —    Подойдите к нам ближе, Манон. Что вы там застыли? Позвольте представить вам господина д'Мартана. Он будет вашим куратором.

   —    Позвольте вашу ручку, сударыня, — тот широко улыбнулся. — Меня зовут Гаспар д'Мартан. Не смущайтесь — здесь все свои. К тому же это я у вас в гостях, а не наоборот.

   —    Манон Жиро. Очень приятно, но я здесь такая же гостья, сударь, как и вы.

   —    Нет, он прав, Манон, — сказал Холлисток, беря девушку за руку, чтобы подвести к дивану, на котором уже расположился Масси. — Присаживайтесь здесь, а мы с Гаспаром сядем напротив. Это действительно теперь ваша квартира. Ваша собственная.

   —    Моя? — Манон не верила своим ушам. — Но п-почему? Как так?

       Холлисток улыбнулся.

   —    Я так решил.

   —    Вы мне её дарите?

   —    Почти. Слушайте меня сейчас внимательно, Манон, и не прерывайте вопросами.... Получилось так, что ваше появление совпало с нашим отъездом. Да-да, я и Масси, мы покидаем Париж. Возможно, на очень продолжительное время. Пока вам непросто осознать это, но может пройти не один десяток лет, прежде чем возникнет необходимость вновь посетить этот город. Дело в том, Манон, что по роду своей деятельности я довольно часто переезжаю из одного места в другое. За последние триста лет я жил не менее чем в полусотне городов. Да, чаще я останавливаюсь в отелях или снимаю квартиру, но в основных городах у меня есть собственная недвижимость. Так мне удобнее. Живут в этих квартирах и домах те, на кого я возлагаю почетную обязанность следить за моей собственностью, содержать её в порядке и быть готовым в любой момент принять своего хозяина. Время идет вперед, вещи стареют, так что в обязанности хранителя входит также постройка нового дома или заселение в новую квартиру, если прежняя недвижимость приходит в негодность и, так или иначе, подлежит сносу. Главное условие — сохранение прежнего района и места жительства. Гаспар станет вашим куратором, поможет разобраться в бытовых делах, научит, как вести себя с людьми и так далее. Вы сильно изменились внешне — он направит вас туда, где вам сделают новые документы. При этом имя Манон оставьте себе, но фамилию необходимо поменять. Как только получите документы, я пришлю вам бумаги по квартире, на основании которых вы переоформите её на себя. Вам все понятно, Манон?

   —    В принципе, да, — она кивнула. — Всё так неожиданно...

   —    У вас есть вопросы? Спрашивайте, потому что через час мы с Масси должны ехать в аэропорт. Уезжаем мы очень-очень надолго.

   —    А деньги? — спросила Манон, окидывая взглядом мужчин. — Я должна буду работать? На что мне жить?

       В ответ все трое громко расхохотались.

   —    Работа! Сохранять квартиру и помогать Гаспару, если это понадобится — вот работа! Это гораздо более важно, чем всё остальное.

   —    Сколько вам необходимо денег? — Гаспар лукаво посмотрел на Манон. — Что вы собираетесь купить?

   —    Ну... не знаю...

   —    На первое время я вам дам пятьдесят тысяч, а потом эти глупые вопросы у вас даже не станут возникать.

   —    Пятьдесят тысяч евро?! — изумилась Манон.

   —    Ну не вкладышей же от жевательной резинки!

   —    Манон, вопрос добычи денег оставьте людям, — сказал Холллисток. — Мы пользуемся людьми, я значит и всем тем, что есть вокруг. Любой банк будет к вашим услугам. Заходите и берете сколько нужно, оставаясь невидимой. Есть и другой способ — это наши подручные из числа людей, к которым можно обратиться с подобными пожеланиями. Впрочем, Гаспар вам об этом потом расскажет подробнее.

   — Кто эти люди?

   —    Скоро познакомишься — тебе понравится, — ухмыльнулся Масси. — Это наши слуги, работающие на нас по всему миру.

   —    Ради чего?

   —    Однажды они надеются стать вампирами и получить бессмертие, — ответил Гаспар, пожимая плечами. — Для этого нужно показать себя с лучшей стороны и трудиться, трудиться, трудиться. Для нашего блага.

   —    Осознаешь, какой тебе судьба дала подарок? — спросил Масси Манон. — Ты стала вампиром за мгновение, для других это мечта. Бессмертие... за это люди готовы отдать всё!

       Манон вздохнула:

—    Спасибо. Да, я понимаю. Но скажите, господин Холлисток, а если бы не было меня, кто остался бы смотреть за квартирой? Ведь вы не сию минуту решили уехать?

   —    Да, Манон, так совпало. Я уже договорился с одной женщиной на этот счет, но когда появились вы, то я решил, что такой вариант ничем не хуже. В некоторой степени мы несем за вас ответственность, раз уж всё так получилось.

   —    Спасибо... Простите, я не могу больше ничего сказать. Слов нет, не могу подобрать нужные слова.

       Холлисток улыбнулся:

   —    И не надо.

   —    А эта женщина... про которую вы говорили... Она — человек?

   —    Манон, запомните, — Холлисток решительно помахал перед ней указательным пальцем, — я с людьми дел не имею! Во-первых, люди, как и всё живое, чрезвычайно хрупки в своей жизни, а я не люблю случайностей. Во-вторых, люди подвержены лишним эмоциям. Они влюбчивы, требовательны, порывисты. А в третьих — люди это всего лишь наши слуги, а значит для них есть определенные рамки.

   —    Простите, я...

   —    Ничего-ничего. Для вас пока что еще позволительны любые ошибки. Что еще вы хотите узнать?

       Манон пожала плечами:

   —    Трудно так сразу... столько всего на меня навалилось. Скажите, а мне необходимо жить постоянно одной?

   —    Зачем? — Холлисток бросил взгляд на Гаспара и Масси, одновременно подмигнув обоим. — Обязательно найдите себе пару. Вампир не вурдалак, который изначально обречен на одиночество.

   —    Как же я найду? — удивилась Манон. — Ведь это не должен быть человек.

   —    Я помогу тебе, — сказал Гаспар. — Вампиров не так и мало, как может показаться. А что касается людей, то... Понимаешь, жить рядом с человеком — это все равно что голодному находиться рядом с только что приготовленной курочкой. Её неудержимо хочется съесть...

   —    Кстати, Манон. Ты чувствуешь голод? — Масси лукаво посмотрел на девушку.

       Услышав вопрос, та задумалась, а затем решительно кивнула головой.

   —    Да!

   —    Там, за стеной, для вас приготовлен сюрприз, — сказал Холлисток. — Масси, отведи девушку, а мы пока обсудим оставшиеся вопросы.

   —    Пойдём! — Масси встал, и схватив Манон за руку, решительно увлёк её за собой. — Приготовься... для вампира, особенно начинающего, это очень волнительный момент.

   —    Что там за сюрприз? — спросила она, когда они, выйдя в коридор, остановились возле двери в соседнюю комнату.

   —    Там один из наших служителей.

   —    Кто-кто?

   —    Человек. Чувствуешь его? — Масси с силой вобрал в себя воздух. — Делай, как я....

   —     Ну? — спросил он, после некоторой паузы, во время которой Манон осторожно принюхивалась, — Опиши, что чувствуешь?

   —     Там мужчина, — тихо сказала она. — Лет тридцати.

   —    Правильно!

   —    Но он как-то странно дышит.

       Масси усмехнулся в ответ:

   —    Он устал ждать тебя. Иди к нему. Ты же хочешь этого. Он ест много шоколада, пьет красное вино и гранатовый сок. Его кровь сладкая и пряная — иди, попробуй!

   —    Кто он?

   —    Я же сказал — он наш служитель. Это человек, который добровольно отдает свою кровь, чтобы однажды заслужить честь стать одним из нас.

   —    Донор? — улыбнулась Манон.

   —    Донор-донор! Иди! — Масси открыл дверь и легонько подтолкнул девушку вперед. — Только долго с ним не разговаривай, а быстрее переходи к делу.

       В комнате, куда вошла Манон, было необычно жарко и почти темно — на дальней стене светило лишь небольшое бра. Кондиционер выдавал 28 градусов, отчего все запахи казались ярче и острее. Впрочем, сейчас Манон волновал лишь один запах — запах человека, сидевшего на стуле в самом центре помещения. Его руки и ноги были связаны широкими кожаными ремнями, а белое полотенце, ловко намотанное на голове, оставляло свободным лишь кончик носа. Мужчине было жарко — пот, пропитывающий его одежду, врывался резким возбуждающим запахом в ноздри Манон, тяжелое отрывистое дыхание притягивало и волновало.

       Видимо, он не догадывался о ее присутствии. По крайней мере, в его поведении ничто не изменилось, ни когда за Манон закрылась дверь, ни когда она, осторожно приблизившись, осматривала его фигуру. Лишь только тогда, когда она начала снимать с его головы полотенце, он заметно вздрогнул и Манон тут же почувствовала особый запах, вырвавшийся из всех пор человеческого тела и мгновенно наполнивший окружающее пространство.

    Адреналин. Человек долго ждал этого момента, неизвестность волновала и пугала его, но теперь, когда все должно было случиться, резкий выброс гормона заставил его собраться, невольно напрягая каждый мускул.

   —    Привет! — Манон бросила мокрое полотенце на пол и улыбнулась.

   —    Здравствуйте, госпожа! — голос мужчины, равно как и его лицо, оказался вполне приятным. Надо сказать, что Манон немного волновалась, ожидая этого момента — внешность человека в данном случае имела немаловажное значение.

   —    Жарко тебе?

   —    Да-а.... ерунда.

   —    Почему ты связан?

   —    Не знаю, госпожа. Так положено.

   —    Такой обряд? — спросила Манон, нежно проводя пальчиками по его шее, где виднелась вздувшаяся пульсирующая вена.

   —    Наверное.

   —    Ты уже... Ну, с тобой уже делали это?

   —    Да, госпожа.

   —    Тебе нравится?

   —    Это... это возбуждает.

   —    Позволь, я развяжу тебя? — Манон присела рядом. — Ремни такие тугие.

   —    Как скажете.

       Справившись с неподатливыми застежками, Манон окинула его долгим взглядом.

   —    Встань! — приказала она.

       Мужчина с готовностью выполнил указание, но пережатые конечности не давали ему стоять спокойно — он постоянно почесывался, стараясь унять нестерпимый зуд.

   —    Я тебе нравлюсь? — спросила Манон.

   —    Вы прекрасны, моя госпожа! — ответ прозвучал совершенно искренне, она поняла это. Он действительно был зачарован, он был готов на всё.

   —    А так? — Манон одним движением сбросила с себя халат. — Что скажешь?

   —    О!

   —    Что «о»?! — усмехнулась Манон.

   —    Вы бесподобны!

   —    Да, я знаю. Теперь я такая... Как тебя зовут?

   —    Жером.

   —    Я меня Манон. Я смотрю, ты еще больше возбудился, Жером.

   —    Госпожа, я весь горю.

   —    Я тоже! — одним прыжком она оказалась рядом, а затем, бросив мужчину на пол, с жадностью впилась ему в шею.

       Мгновенно увеличившиеся клыки с легкостью пронзили податливую плоть, вена хлопнула под их нажимом и тут же рот Манон наполнился горячей густой кровью. Глоток, ещё глоток! Нет, не так много... лучше смаковать. Этот дивный вкус, божественный нектар. Сладкий, солоноватый, пряный, теплый — не с чем сравнить! Чистая энергия! А этот Жером — он такой послушный, только дышит часто и немного постанывает... Незаметно для себя, Манон, не переставая вбирать в себя вожделенную жидкость, протянула одну руку назад и провела её у мужчины между ног. Ого! Он действительно готов на всё — не солгал!

    Избавив его от ненужной одежды, она немедленно воспользовалась предоставленным материалом и их тела слились воедино, содрогаясь от импульсивных движений. Кровь (а Манон так ни разу и не ослабила хватку), продолжая насыщать её голод, буквально распирала её изнутри. Она уже гудела в ушах, наполняла глаза, наделяя наслаждение происходящим неистовой нечеловеческой мистической силой, и если бы не Масси, неожиданно возникший у них за спиной, для Жерома все могло закончиться очень и очень плохо.

   —    Ну хватит! — бесцеремонно схватив её за ногу, он оттащил девушку от жертвы. — Хватит! Ты его так убьёшь! Давай, приходи в себя!

   —    Прости, — Манон провела рукой по лицу и посмотрела на оставшуюся на ней кровь. — Я увлеклась.

   —    Вытрись хоть этим, — Масси поднял с пола полотенце. — О, влажненькое! Нормально, вытирайся... шею протри себе, уши. Вот это и называется «кровь ударила в голову»! Ха-ха! Повеселилась ты на славу. Эй, парень! Ты как там?

   —    Что с ним? — спросила Манон.

   —    Ничего, очухается! — Масси подошел к Жерому и похлопал того по щекам. — Ты выпила литра полтора — еще немного и у твоего дружка наступил бы гемморагический шок. Сейчас он просто потерял сознание. Полежит часок, придет в себя и Гаспар отвезет его домой. Как себя чувствуешь, Манон?

       Та пожала плечами:

   —    Супер. Сейчас взлечу!

   —    Так и должно быть! — Масси кивнул. — А я так и знал, что ты его ещё и трахнешь. Сладкое сочетание, да? Кровь и секс!

   —    И рок-н-ролл! — усмехнулась Манон.

   —    Да! — Масси расхохотался. — Взрывчатая смесь! Ну ладно, ты одевайся и приходи к нам. Господин Холлисток даст последние указания и мы уезжаем. Ждём тебя в гостиной!

        Дверь за ним закрылась, но Манон, прежде чем последовать следом, подняв с пола свой халат, подошла к Жерому. Глаза его были открыты, дыхание немного восстановилось, но крайняя степень изнеможения не давала ему даже пошевелиться.

   —    Ты меня слышишь? — спросила его Манон, бережно накрывая мужчину одеялом, которое застилало небольшую одноместную софу, стоявшую у окна. — тебе холодно?

   —    Да, моя госпожа, слышу, — тихо ответил тот. — Не заботьтесь обо мне, прошу. Я скоро смогу встать и уйду, я не буду вас стеснять.

   —    Ничего, — сказала она, погладив его по голове. — Прости, что я так... я увлеклась... немного.

   —    Это было лучшее, что со мной могло произойти, моя госпожа. Это настоящее счастье, быть вам полезным.

       Она улыбнулась:

   —    Придешь ещё?

   —    Если мне будет позволено. Я весь, всецело к вашим услугам.

   —    Приходи. Ну а теперь я тебя покину. Ты отдыхай, поспи. Ты хочешь спать?

   —    Очень, — признался он. — Но голова кружится.

   —    Пройдёт, спи! — ответила она. Положив ему под голову подушку, Манон оставила Жерома одного и вышла из комнаты.

        В гостиной её ждали. Холлисток, уже одетый в длинный плащ, давал Гаспару последние указания, В то время как Масси упаковывал последние вещи в большой черный чемодан.

   —    А, вот и наша молодая вампирша! — Холлисток окинул вошедшую Манон продолжительным взглядом. — Дорогая, вы стали еще прекраснее. Кровь делает чудеса, не так ли? Ну то же, теперь я могу без сомнений передать вас Гаспару. Как себя вести вам подскажут ваши новые инстинкты, а в остальном он вам поможет.

   —    Спасибо, — ответила она, делая неловкий поклон. — Вы уже уезжаете?

   — Да, прямо сейчас. Масси, ты готов?

   —    Да, милорд. Такси уже внизу.

   —    Вот видите? — Холлисток развел руками. — Недолгим было наше знакомство, но чтобы изменилось все вокруг, время требуется не всегда.

   —    Как?! Так сразу?! — опешила она. — Я думала, вы мне еще что-то расскажете, дадите наставления?

       Холлисток улыбнулся:

   —    Вы и так немало знаете, а лишние эмоции — это удел людей. Все вопросы вот к нему, — он кивнул на Гаспара. — Если необходимо, можете писать Масси на электронную почту. До свиданья, Манон!

   —    До свиданья... милорд, — Манон была удивлена, но внешне осталась совершенно спокойной. — Масси, до свиданья!

   — Пока! — ответил тот, и подхватив чемодан, направился к выходу. — Счастливо оставаться!

       Они уже находились в дверях, когда Манон, стоявшая чуть позади Гаспара, все же не выдержала:

   —    Господа! Пожалуйста, остановитесь!

   —    Что случилось, Манон? — подмигнув Масси, Холлисток обернулся.

   —    Я хочу сказать вам спасибо!

                                                                К    О    Н    Е    Ц